Полина Александровна Раевская
За любовь
Глава 28
Анна сидела на кровати и смотрела невидящим взглядом на тоненький золотой обруч, сковавший ее палец и жизнь. Она уже несколько дней была замужем, но осознание пришло только сейчас.
Что она чувствовала? Ничего, кроме горечи и опустошающей безысходности. После всего, что довелось пережить, Анна не могла даже в кошмарном сне представить, что снова свяжет себя узами брака. Но что ей оставалось?! Джо подарил надежду, он стал ее опорой и вытащил из ада.
Когда она очнулась после той попытки свести счеты с жизнью, был уже день, она лежала на кровати, а в кресле сидел Джо, но ей было все равно, кто рядом и зачем. Ей ничего не хотелось, кроме, как закрыть глаза и никогда их больше не открывать. Однако, она тут же услышала укоризненный голос бабушки: «Просто живи! Каждому воздастся по делам его!»
Представив, что стало бы с ее дорогой бабушкой, сделай она столь опромедчивый шаг, внутри растеклась боль, но вскоре ее снова поглотило безразличие.
Так продолжалось на протяжении нескольких дней. Она просто лежала и пила таблетки, которыми ее пичкал Джо, а еще, панически боялась появления Маркуса. Ей не хотелось, чтобы он видел, что она окончательно сломалось. Хотя, какое это уже имеет значение?! И все же…
– Он приедет?
– Он даже не знает! – тихо ответил Джо.
– Тогда, почему вы здесь? – пристально взглянула она на мужчину, впервые замечая в нем человека, а не машину по исполнению желаний Маркуса Беркета.
– Я здесь, потому что очень волновался за тебя. Я видел, в каком ты была состоянии и пошел за тобой, – все так же тихо ответил Джо, беря ее руку в свою.
Ей стало же стало горько и смешно. Чужой человек увидел ее состояние и заволновался, а тот, что говорил о любви, не проявил ни капли милосердия. Что это за любовь такая вообще?! Да и любил ли он кого-нибудь, кроме себя?!
От этих мыслей хотелось снова выпасть из реальности. Но сидевший рядом мужчина не позволил.
– Послушай меня, Анна. Ты должна взять себя в руки ради сына! Я помогу тебе, у меня есть план и, я уверен, что все получится. Знаешь, видя всю эту несправидливость по отношению к тебе, я не сидел без дела, я искал. С самого начала я не верил в это видео, и у меня есть зацепки и… – он еще что-то горячо говорил, но Аня не слышала. Слезы катились по лицу. Слова Джо были бальзамом для ее израненной души, потому что он верил ей. Ей впервые верили, но в то же время от этого становилось так больно. Она не понимала, как же так, почему чужой человек поверил, а люди, знавшие ее столько лет – нет?!
– Почему? – тихо спросила она, задрожав от подступивших слез. Джо глубоко вздохнул, словно перед прыжком и посмотрел ей в глаза. Она знала этот взгляд и ей стало не по себе, особенно, когда Джо с невеселой усмешкой признался:
– Я влюбился в тебя, Анна, влюбился, как мальчишка. Прости, что не смог вовремя помочь, я не думал, что он настолько безумен! Прости меня, ради бога!
Сказать, что Анна была ошарашена – не сказать ничего. Все эти чувства и эмоции были для нее как ушат холодной воды, ей было жутко. Она даже представить не могла, что кто-то рядом страдает из-за нее.
Боже! Ее даже передернуло, по спине пробежал холодок. Новость была пугающей.
– Мне нечем тебе ответить, Джо, кроме как поблагодарить! – хрипло произнесла она, неловко отводя взгляд.
– А мне ничего и не надо, Анна. Я просто хочу помочь вернуть тебе сына.
Ее сердце забилось гулко и быстро. Аня взвалнованно взглянула на худое лицо мужчины и почувствовала, как в ней загорается надежда. Слабая, хлюпенькая и все же.
Весь последующий месяц Аня лечилась, пила антидепрессанты. От госпитализации она отказалась, считая, что сама справится с приступами отчаянья, которые порой прорывались наружу.
Теперь у нее была надежда и еще чувство вины перед бабушкой, поэтому до крайностей не доходило. Все это время Анна провела в Лондоне рядом с Джо, бабушке же объяснила это тем, что она встретила человека, который поможет ей. Все так и было, единственное, что Анна не рассказала Маргарите Петровне, так это о своем поступке, от которого она так и не смогла оправиться и, наверное, никогда не сможет. Сейчас Анна не хотела, чтобы бабушка видела ее состояние. Она и так слишком потрясена случившимся, не стоит беспокоить ее сильнее.
Выходить из депрессии было очень тяжело, но собрав всю свою волю и последние силы, Анна стремилась к жизни, к действию и цели. А цель у нее была только одна – вернуть сына или хотя бы добиться с ним встреч. Она не представляла, как Джо поможет, но его поддержка дарила надежду, а неиссякаемая энергия мужчины застаяли ее работать над собой, что она и делала.
Их отношения были довольно странными. Они, словно боялись друг друга, точнее – боялась Анна, хоть и старалась не подавать вида, но все же, скованность и неловкость скрыть было невозможно. Она и сама не могла объяснить, но чувствовала себя некомфортно рядом с ним, хоть он и был очень деликатен и сдержан в общении. Наверное, виной всему было его признание, Анна давно перестала быть наивной девочкой и понимала, что бесплатно бывает только сыр в мышеловке. Нетрудно догадаться, чем придется платить.
Ради сына, она, конечно, готова была на что угодно, но все же было немного не по себе, хотя ей ли бояться? Она прошла все круги ада, больнее не бывает. Да и не осталось у нее внутри ничего. Мертвая на эмоции и чувства, она на все смотрела с безраличием.
К счастью, Джо не торопил события и постепенно она привыкла к нему, и уже не реагировала так резко, страх притупился.
Все свое время Джо посвящал ей: они вместе гуляли, обедали и ужинали. Разговаривали мало, обсуждали только планы относительно Мэтти, которые с каждым днем становились все реальней. Спустя месяц Анна, наконец, увидела своего малыша. Все произошло внезапно и, Аня была так поражена, что у нее случилась истерика.
– Анна, собирайся, мы вылетаем в Порту! – услышала она голос Джо, ворвавшегося в ее съемную квартиру. У него были ключи, так как он слишком опасался еще раз оказаться перед запертой дверью.
Аня ничего не понимала, но сразу же побежала собираться, зная, что это важно. По дороге Джо все объяснил:
– Я должен привезти Мэтти в Лондон, Мэган заболела. Знаю, предприятие рисковое. Я не стал тебя заранее обнадеживать, потому что все было очень призрачно, я не был уверен в удаче. Но теперь все на мази, ты полетишь эконом-классом, тебя никто не заметит. В Порту зарегистрируешься в другом отеле, а мы с Мэтти туда приедем. Вы увидитесь, затем мы отдельно друг от друга вернемся в Лондон. Я почти у цели, Анна, скоро я ухвачу за ниточку, а когда правда откроется, ты будешь с сыном обещаю! Ты веришь мне, милая?
Как она могла не верить? Кивнув, она и со слезами на глазах кинулась ему на шею, сжимая до боли, а он, рассмеявшись, начал покрывать ее лицо поцелуями.
– Спасибо, спасибо, спасибо… – захлебывалась она слезами, не отпуская его от себя. Наверное, в этот момент, произошел перелом в их отношениях, они переступили еще один барьер, они стали ближе.
В номере дешевой гостиницы Анна не находила себе места, она бегала, заламывала руки и кусала губы до крови от волнения и нетерпения, но, когда на пороге появился Джо, держащий за руку ее малыша, мир для нее исчез. Ничего не осталось, кроме ее маленького счастья. Бросившись к нему, она сжала его со всей силы и втянула с шумом его запах.
– Мамочка? – недоверчиво потрогал ее Мэтт, она же, еле держалась, чтобы не разрыдаться и не напугать его.
– Сынок, ты разве забыл маму? – спросила Анна, прижимая к себе крошечное тельце, гладя черные волнистые волосы и лихорадочно целуя пухлые щечки, пока ее малыш не заплакал.
– Куда ты ушла, почему ты бросила нас с папой? – закричал он, обхватывая мать двумя руками.
– Нет, сынок, нет, все не так! Просто мама не может пока быть с тобой, любимый. Но я люблю тебя, сынок, безумно, больше всего на свете люблю, родной! И никогда не брошу, – разрыдалась она вместе с сыном. Около часа они сидели, обнявшись, целуя, гладя друг друга, боясь разжать объятия. Мэтт тараторил, пытаясь рассказать матери все, что у него произошло.
– Мама, ты ведь больше не уйдешь?! «Мы сейчас поедем к папе?» – спросил малыш, гляда на нее своими огромными глазками, полными надежды.
Аня закусила губу и дрожащим голосом прошептала:
– Нет, сынок, мама пока не может.
– Мамочка, ну, пожалуйста, поедем вместе! Папа больше так не будет, он не будет тебя ругать, он – хороший! Пожалуйста! – у Мэтти началась истерика, он судорожно цеплялся ручками за мать и надрывно плакал.
Ее сердце рвалось, поджившие было раны вновь открылись и закровоточили. Она навзрыд плакала вместе с ним, жалея, что приехала и потревожила его. В эту минуту она, как никогда, ненавидела Маркуса Беркета и, если бы он сейчас появился здесь, то разорвала бы его голыми руками.
«Сука, чтоб ты сдох в самых жестоких муках, ублюдок! Будь ты проклят!» – шептала она про себя, не переставая, успокаивать ребенка, целуя и обещая, что скоро они будут вместе. Когда Мэтт успокоился и вытер слезы, она попросила:
– Сынок, пожалуйста, не говори папе, что мы виделись. Сделаешь это для мамы?
– Да, мама я не скажу. Папа очень злиться, когда я говорю про тебя.
Аня смотрела на своего ребенка и готова была выть от безысходности, ее малыш был такой маленький, а глазки такие серьезные и взрослые.
Боже, ну за что ее ребенку это все?!
Когда Джо и Мэтти уехали, Аня дала волю эмоциям, она ревела, кричала, билась в истерике. Но что она могла?
После встречи с сыном она очень долго приходила в себя. А спустя две недели настал особенный день. Джо, как и всегда, приехал к ней сразу после работы. Как только он вошел, Аня сразу же поняла, что есть новости. Она задрожала, сердце заколотилось, как бешеное, и Джо, видя ее состояние, не стал тянуть:
– Я нашел ее, Анна! – сказал он и, улыбка озарила его лицо.
– Кого? – прошептала Аня, боясь говорить громко.
– Девушку, которая была на том видео. Она согласилась дать интервью. Скоро все узнают, милая, что ты ничего плохого не сделала.
От шока Аня, словно в трансе двинулась в гостиную. Села в кресло и закрыла глаза. Слезы покатились по лицу.
Так просто! Все так просто, а у нее разрушена жизнь, и сама она разрушена и растоптана.
– Эни, дорогая, – Аня дернулась, как от удара.
– Пожалуйста, не зови меня так. «Никогда!» —твердо сказала она. Он же только кивнул и обнял ее. Сидели они так довольно долго, потом он заговорил:
– Анна, я хочу тебе кое-что сказать и надеюсь, ты меня поймешь.
Аня напряглась и внимательно посмотрела на Джо, он продолжил:
– Ты ведь понимаешь, что будет, когда откроется правда?
Она неуверенно кивнула.
– Будет взрыв, дорогая. Мы, сразу же подадим в суд, и, будь уверена, там пересмотрят решение о родительских правах в твою пользу! – уверено сказал он, а она со слезами благодарно сжала его руку. – Но! Больше всего меня беспокоит Беркет. Кстати, сегодня я ушел от него. – как-то удовлетворенно усмехнулся Джо, а Аня замерла. – Анна, ты знаешь его, как никто другой. Ты ведь понимаешь, что он не оставит тебя в покое? Ты понимаешь, что он будет преследовать тебя? Ему плевать на все и всех, он – самовлюбленный козел. Я хочу защитить тебя, Анна, хочу, чтобы ты жила спокойно со своим ребенком. Поэтому… – он запнулся, а потом протянул ей маленькую бархатную коробочку. – Выходи за меня.
Она смотрела на изящное кольцо и ничего не понимала, она не верила, что это происходит с ней. Чувство было, будто на шее затягивается петля.
– Понимаю, как это выглядит, и не буду делать вид, что делаю предложение только из желания тебе помочь. Да ты и сама все понимаешь. Я люблю тебя и хочу защитить.
Он еще что-то говорил, но Анна уже не слушала. Все было и так ясно – пришла пора платить по счетам. Липкий страх сковал все ее существо. Однако, ее страх носил имя Маркус Беркет, он был ее кошмаром, ее адом. И она не хотела снова ходить по горящим углям, не хотела ничего, связанного с этим именем.
Но к сожалению, ее с ним связывало самое ценное в жизни – ребенок, а потому, как бы ни хотелось, ей придется с ним встретиться. И она должна быть готова к этой встрече, она должна быть уверенна в своих силах и не чувствовать опасности, а это возможно только, если отрезать все пути к ней. Исходя из этих соображений, она приняла предложение Джо.
Они поженились в Лас-Вегасе на скорую руку несколько дней назад и сейчас, сидя в комнате, она, наконец, осознала этот факт.
Сожалела ли? Ничуть. Ради сына она бы и не такое пошла, да и Джо – хороший человек.
Бабушка приняла новость спокойно, она понимала Аню, ибо внучка, не скрывая ничего, объяснила причины и мотивы своего решения, и Маргарита Петровна согласилась что так будет лучше. Только вот легче от этого не становилось. Брак с Джо был вынужденной мерой, и они оба это прекрасно понимали, а потому было тяжело.
Если днем в суете и делах как-то удавалось избегать неловкости, то ночью видимость, что у них все прекрасно, трещала по швам. Анна не была готова к близости и отчетливо понимала, что никогда не будет готова. Тело и душа признавали только одного мужчину. Но и тянуть было уже невозможно, она не хотела накалять обстановку еще больше. Поэтому, когда Джо вошел в спальню, после душа и окинул ее жадным взглядом, она поняла, время вышло.
Аня смотрела на него, подмечаю каждую деталь и, как это ни омерзительно, сравнивала. Джо не был красив, черты лица были неправильными: тонкие губы, широкий нос, высокий лоб, волосы русые. Тело крепкое, но не рельефное, как у Маркуса.
Одернув себя на этой мысли, Аня тяжело вздохнула. Джо сел рядом на кровать, отбросил ее волосы на спину и медленно поцеловал.
Аня задрожала, но не от возбуждения, а от какого-то непонятного чувства. Поцелуй продолжался и становился все глубже, Ане хотелось оттолкнуть мужчину, когда его язык скользнул ей в рот, но она этого не сделала, лишь покрепче вцепилась пальцами в покрывало. С каждой лаской ей становилось все хуже и хуже, тело бунтовало, оно привыкло к другим рукам, другим губам, другим прикосновениям.
Аня терпела, все силы уходили на то, чтобы не оттолкнуть и все не испортить, поэтому она была безучастна. Джо начинал злиться, она это почувствовала, когда он обхватил губами ее сосок, втянул в себя и прикусил. Аня издала стон. Потом все было, как в тумане. Джо покрывал поцелуями ее тело, она же просто лежала, слегка поглаживая его волосы, даже пальцами чувствуя, что это не то, что ей нужно.
А он старался изо всех сил: сдвинув ее трусики и скользнув языком внутрь, он иступленн ласкал ее в надежде возбудить. И ее тело среагировало, но разум оставался холодным. Удовольствия не было, было влажно и тепло, а когда она почувствовала, как его член проникает в нее, затопили паника и горечь. Хотелось плакать. Почему-то именно сейчас она четко поняла, что все кончено. Джо плавно двигался в ней, стонал, а она стискивала зубы, чтобы не зареветь.
– Расслабься любимая, я – не он! – прошептал он целуя, а в ней, словно пружина лопнула и больно хлестанула, разрывая все внутри. Потому что, да, это был – не он! Слезы покатились по щекам, утопая в ее волосах и подушке.
Спустя десять минут она стояла под горячими струями воды, пытаясь смыть с себя его запах, прикосновения, поцелуи и семя, и едва держалась, чтобы закричать во весь голос от отчаяния. Слезы смывала вода, казалось, что их нет, но они текли, не прекращаясь. Аня не думала, что будет так тяжело.
Хотя чему она удивляется? Близость всегда была для нее слишком серьезной вещью, еще одним способом выражения любви когда-то. Потом Маркус показал, как можно извратить секс, превратив его в унизительную и грязную месть. Однако, даже тогда она не чувствовала такой душащей безысходности и омерзения. Тогда была рвущая, раздирающая на части боль от любви и ужаса, и осознания, что любимый человек превратился в чудовище, а сейчас, вновь это чувство тупой пустоты, смерти.
Смерти для отношений, для любви, для кого-то еще, кроме сына.
Господи, как же Беркет ее выдрессировал, что она не могла выносить чужие прикосновения?! А ведь она до сих пор любила это чудовище. Любовь к нему осушила ее до дна. Даже сейчас не оставляла сердце в покое, обливая горечью. Хотелось заснуть и проснуться в тишине их белоснежной комнаты, почувствовать сильные руки, горячее тело и услышать хриплый шепот: «Ш-ш, это сон, Эни, всего лишь сон». Она бы улыбнулась, вздохнула шумно, а он бы украл ее дыхание сводящим с ума поцелуем и, снова принадлежал бы ей, а она – ему. Как и всегда, только ему.
От этих воспоминаний ставилось нестерпимо больно.
«Боже, прошу! Умоляю! Избавь от страданий, не могу больше! Не могу!» – зарыдала Аня, ударив со всего маху кулаком по дверце душевой кабины, не замечая, что разбила костяшки пальцев. Она вообще ничего не замечала, утопая в отчаянии. Ее истерика продолжалась, пока не раздался стук в дверь.
– Анна, все в порядке, дорогая? – обеспокоено спросил Джо.
Девушка глубоко вдохнула и, взяв себя в руки, ответила:
– Все в порядке, Джо, я почти закончила.
Анна посмотрела на себя в зеркало. Взгляд был твердым и жестким, сегодня в ней окончательно умерла Аня, которая верила в чудеса, верила в мечты, надеялась и любила. Теперь она готова ко всему, готова быть с Джо без боли и сожаления, а главное – готова встретить без страха Маркуса Беркета и, наконец, оставить его в прошлом. С этими мыслями девушка покинула ванную и со спокойным, уверенным видом легла спать рядом с Джо, отвечая на его улыбку улыбкой.
Спустя неделю вся правда была выставлена на всеобщее обозрение. Только для Анны это не имело уже никакого значения. Ей нужно было получить Мэтти, а все остальное… Все остальное уже похоронено и не воскреснет.
Как ни странно, Джо после выступления девицы, стал каким-то дерганным и очень напряженным. Впрочем, Анна понимала его. Она сама была на взводе, она ждала. Ждала решения суда, особенно, того момента, когда обнимет своего малыша и больше никогда не отпустит. А еще ждала, когда посмотрит в черные, холодные глаза. Она не знала, чего ждет от этой встречи, что хочет увидеть и вообще хочет ли, но одно было ясно точно – эта встреча когда-нибудь произойдет, хочет она или нет.
Случилась она спустя несколько дней после официального заявления той девицы. Они с Джо, как раз, подъехали к своему дому, когда Аня увидела знакомую красную Феррари.
– Не волнуйся, дорогая, я не позволю даже приблизиться к тебе. Посиди в машине, а я поговорю с ним, – накрыл Джо ее руку своей.
Аня хотела остановить его, но он уже вылез из машины. Она тяжело вздохнула, зная, что это бесполезно. Если Маркус приехал к ней, он не уедет, не поговорив.
Красная дверца спорткара открылась, но Маркус не спешил. Джо ждал в нескольких метрах от их машины, было видно, что он нервничает. Но все эти мысли исчезли, когда она увидела Маркуса на костылях.
Она смотрела, впитывала его образ и ненавидела себя за то, что сердце болезненно сжимается за этого зверя.
Бледный, похудевший до такой степени, что кожа на его впалых щеках обрисовала лицевые кости и мышцы, подчеркивая напряжение и боль, которую он пытался скрыть, крепко сжимая челюсть. Маркус кинул небрежный взгляд на Джо, а потом посмотрел прямо на нее, и она, словно упала в пропасть. Хотелось забиться в какой-нибудь угол и не вылезать. Сердце колотилось, как сумасшедшее, Аня пыталась успокоиться в то время, как между мужчинами завязался спор.
С каждой секундой атмосфера накалялась все сильнее, и Анна поняла, что смысла ждать нет. Беркет не уйдет, костями ляжет, но своего добьется. Втянув с шумом воздух, она медленно вышла из машины, спор оборвался. Маркус резко обернулся и застыл, глаза заблестели, но в следующее мгновение он виновато отвел взгляд. Аня горько усмехнулась.
– Анна, дорогая, иди в дом! Уверен… – начал говорить Джо, но его, тут же, оборвал звенящий от гнева голос Маркуса:
– Закрой рот, Райли, с тобой я позже поговорю!
– Не смей так разговаривать с моим мужем! – процедила Анна, чеканя слова по слогам. Маркус дернулся, наличие у нее мужа, видимо, не слабо резануло. Аня почувствовала удовлетворение и в то же время боль. – Джо, иди домой, я приду через пару минут.
– Ты уверена, дорогая? – взволновно спросил он.
– Да, – кивнула Анна, продолжая смотреть на Маркуса, он тоже прожигал ее взглядом. Его глаза о чем-то просили, но она не хотела ничего понимать. – У тебя пару минут, Маркус, что ты хотел?
Он подошел ближе, его дыхание обожгло ее раскаленную кожу. И ей стало не по себе, ее тело помнило все: оно боялось и в то же время тянулось к нему. Аня пыталась контролировать себя, но получалось плохо.
– Эни…
– Ее больше нет, Маркус! – жестко оборвала она. Он тяжело сглотнул. В его глазах читалась безысходность и раскаяние. У Анны внутри все сжалось, горло перехватило от слез. Она развернулась, чтобы уйти, но Маркус схватил ее за руку.
– Анна, выслушай меня, прошу! – хрипло воскликнул он, вызывая у нее нервную дрожь. Подсознание воскресило его жестокость, и Анна в ужасе вырвала руку.
– А ты позволил мне говорить? Ты хоть раз попробовал услышать меня? Что ты можешь мне сказать, Маркус? Что тебе жаль, что ты не хотел? – захлебываясь слезами, сорвалась она на крик.
– Ты права! Во всем, права, Эни. Если бы ты знала, как я ненавижу себя! Мне жить не хочется, я без тебя просто подыхаю.
– Замолчи! Кто прав, кто – виноват уже неважно. Оставь меня в покое! – устало произнесла она. – Все кончено, Маркус!
– Я не могу, Анна, – качает он лихорадочно головой, сглатывая слезы. – Не могу, как бы ни хотел. Ты – моя женщина с первого взгляда, с первой минуты, и ничто этого не изменит. Можешь отрицать, можешь прятаться за браком с этим мудаком, но ты – моя. Я люблю тебя, люблю, как сумасшедший. Знаю, что не стою тебя, ни единого твоего взгляда не достоин. Знаю, все знаю! Я не имею права просить прощение, но я прошу… Прости меня, Эни! Умоляю, прости меня!
– Уходи! Просто дай мне дышать спокойно, дай мне жить! Я хочу просто жить и быть рядом с Мэтти! А прощение… Я простила бы тебе все, Маркус, если бы ты не втянул в это все моего ребенка из-за своей ущемленной гордости.
– Ты с ним из-за этого? Пообещал, надавил на больное? – горько усмехнулся Маркус.
– Я с ним потому, что он – единственный кто поверил мне. Поверил в меня! Он сделал то, что должен был сделать ты!
Беркет побледнел еще сильнее, а потом выдавил из себя:
– Проси все, что угодно, Эни, но не проси отпустить или уйти! Все это дерьмо подстроено, и я докопаюсь до правды. Этот ублюдок неспроста нарисовался, понимаешь, Анна? Что у тебя за судьба такая – на уродов натыкаться?!
– Черт возьми, когда ты, наконец, услышишь меня?! Когда, наконец, спросишь, чего хочу я?! Почему я должна зависеть от твоих решений и желаний? Оставь меня в покое! Убирайся из моей жизни, я тебя ненавижу, ты мне в кошмарах снишься! Любил ты меня? Нет! Никогда! Любимую женщину не избивают, не насилуют, не смешивают с дерьмом! Никого ты не любишь, Маркус, кроме себя! – закричала она, захлебываясь слезами. – Просто уйди, оставь меня, наконец, дай мне быть счастливой!
– Только со мной! Иначе не получается, Эни. Хватит врать друг другу. Ты ведь знаешь не хуже меня, то, что между нами – сильнее разума, сильнее ненависти, сильнее нас. И эта мучительная тяга не исчезнет никогда, кем бы ты не глушила ее. Я – первый и я – единственный, Анна.
– Уже нет! – горько прошептала она. Он усмехнулся.
– Внутри тебя, Эни, в твоей душе нет места другим, и мы оба это знаем. Я целый год пытался разорвать эту связь разными способами, но везде была ты: твой голос, твой запах, твой вкус. Я люблю тебя, Эни, и буду любить всегда.
Она стояла и смотрела на него невидящим взглядом, сердце разрывалось от безысходности, ибо все эти признания слишком запоздали.
– Анна, дорогая! – Джо подбежал к ней и демонстративно обхватил ее за плечи, притянув к себе собственническим жестом. Ей стало противно от этой игры, будто она разменная монета. – Уезжай, сколько можно мучить мою жену?!
Маркус, поморщившись, закатил глаза.
– Ой, бл*дь, просто заткнись! – выплюнул он снисходительно и с угрозой добавил. – Лучше позаботься о собственной заднице. Если я хоть что-то нарою на тебя, ублюдок, обещаю, от тебя живого места не останется!
Джо начал что-то отвечать, Анна не стала слушать, развернулась и пошла в дом. Ее силы были на исходе. Джо зашел только спустя пару минут. Он был бледен и, как будто, напуган, но Анна списала это на волнение и нервы. Она сидела в гостиной, пила коньяк, пытаясь прийти в себя. Но стакан плясал в руке, заставляя ее еще сильнее трястись.
– Прости, Джо! Мне жаль.
– Прекрати, Анна. Ты не виновата, что он – псих, – Джо подошел к ней и обнял, она не противилась, но и особой радости не испытывала. После приезда Маркуса физический контакт был особенно в тягость, но следующая новость заставила ее забыть обо всех бедах. – Завтра привезут Мэтти!
– Как? – воскликнула Аня. – Он позволил?
– Да. Завтра приедет его адвокат, и вы обсудите все вопросы! – нехотя ответил Джо и ушел в другую комнату.
Аня же была на седьмом небе.
На следующий день она была вся на взводе, каждую секунду выглядывала в окно. А когда подъехал черный Мерседес, сразу же бросилась навстречу к сыну и застыла, увидев Беллу, держащую Мэтти за руку. К счастью, сын подбежал к ней и разрядил обстановку. Аня со слезами обняла свою кровиночку, лихорадочно целуя.
– Здравствуй, Анна! – тихо поздаровалась Белла, отводя взгляд.
– Здравствуй! – ответила Аня, поднимая сына на руки и проходя в дом. – Ты привезла документы? – Белла согласно кивнула. – Тогда пройдем в кабинет и обсудим сразу все вопросы. Сынок, – ласково обратилась Аня к Мэтти, – поднимайся наверх, котенок, там мама тебе приготовила комнату, располагайся, а я сейчас поболтаю с Беллой и приду к тебе. Хорошо?
– Хорошо, мамочка! – радостно кивнул малыш и, чмокнув ее и Беллу, убежал наверх.
Анна, сразу же, ощетинилась и настороженно обратилась к своей гостье:
– Итак я слушаю.
В течение часа Белла рассказывала об условиях и основных правах Маркуса в отношении Мэтти. Анну все устраивало, вскоре ей должны вернуть родительские права, Маркусу предоставлялись еженедельные встречи с сыном по его желанию. После того, как Аня услышала, что ее малыш будет жить с ней, она уже ничего не боялась.
– Анна, прости меня! – прошептала Белла, когда Аня вышла провожать ее.
Что сказать? Это было больно. Слишком больно для нее. С одной стороны Аня прекрасно понимала Беллу, а с другой – нет, никогда она не поймет, как можно молча поддерживать, когда твой брат творит такие зверства.
– Мы все так виноваты перед тобой, – продолжает меж тем сестра Маркуса. – Знаю, ты никогда не простишь нас, но прошу тебя, не порти себе жизнь рядом с этим слизняком. Он явно нечист. И скоро это будет доказано.
Аню охватил гнев, и она вскричала:
– Знаете что? Катитесь отсюда со своими извинениями, советами, поддержками! Где вы были, мать вашу, когда мой ребенок в истерике бился, хотел видеть мать? Где вы были, когда ваш брат издевался надо мной так, что я жить не хотела? Где вы, черт возьми, были?!
– Анна… – попыталась что-то сказать Белла, но Аня не слушала, она распахнула дверь и жестом указала на выход.
– Мне ничего от вас не надо и от вашего братца, тем более! Никаких доказательств, ни ваших слез, ни раскаяния. Я ждала от вас такой прыти тогда, а сейчас валите к чертям собачим! Видеть вас не могу!
Сказав все это, Анна захлопнула дверь перед носом ошарашенной Беллы и с шумом выдохнула. Она так устала от всего этого шума: от журналистов, раскаявшихся друзей и родственников, а главное – от Маркуса. Если бы не сын, наверняка бы слегла с депрессией. Мэтти придавал ей сил и желания жить. Вот и сейчас, напомнив себе, что ее ждет сын, Анна взяла себя в руки и направилась к нему, выкидывая из головы все проблемы. Она слишком долго ждала этот день и ничто не должно омрачить его. Все остальное пусть будет потом. Она впервые за год была счастлива, хоть это счастье было и с привкусом горечи.
