Полина Александровна Раевская
За любовь
Глава 14
Очередная бессонная ночь. Это уже вошло в привычку – не спать по ночам. Аня знала, еще чуть-чуть, и у нее будет нервный срыв, слишком много переживаний для одного человека, слишком много событий, впечатлений, слишком много для нее одной. С появлением Маркуса не было ни одной спокойной минуты.
«Решайся!»– сказал он. На такое действительно нужно было решиться. Готова ли она ходить по краю пропасти? С одной стороны, счастье принадлежать ему, с другой – постоянный страх потерять его. Готова ли она выставить свою жизнь напоказ? Сможет ли быть за тысячи километров от него? Готова ли, к бешеному ритму его жизни? Сможет ли соответствовать ему, встать на одну линию с самыми великолепными женщинами и не уронить лицо? Готова ли верить, несмотря ни на что? Сможет ли быть счастливой, зная, что однажды он уйдет?
Весь день она думала и, наконец, решила. Пусть будет больно, пусть горько, но это будет потом, а сейчас она будет с ним – со своим любимым мужчиной. Неважно, сколько это продлится, главное, что это просто будет в ее жизни.
Аня кинулась к телефону. Ей срочно нужно было все ему сказать, но кто-то уже звонил ей, номер был неизвестен. Разговор получился короткий, это даже не разговор был, а какое-то обличение.
– Анька, это ты? – спросил резкий женский голос.
– Да, а кто это? – удивилась девушка грубости женщины.
– Лидия Николаевна Дмитриева! – еще резче ответили ей. – Ты что там творишь?! Бабку в гроб загнать хочешь? Совсем там в своей Москве распустилась, скурвилась! Ты видела, тебя по всем новостям показывают? Знаешь, что Маргариту увезли с приступом? Бедная женщина! Дочь «прости господи», теперь и внучка туда же! Ужас! Да еще на всю страну показывают, как шалаву пьяную тащили…
– Где она? – Аня уже не слушала, все внутри цепенело от ужаса, вины и стыда.
Господи, почему она такая идиотка?! Почему о себе только подумала и даже не предположила, что и до бабушки это все дойдет?
Аня готова была на стену лезть от бессилия и невозможности что-то либо исправить.
Она ненавидела себя за то, что посмела так рисковать здоровьем самого дорого человека. Ведь знала же! Нет, она была ослеплена эмоциями и чувствами, у нее на первый план вышел мужчина, причинивший ей лишь одни неприятности. Господи, как же стыдно и мерзко!
В голове у Ани билась только одна мысль – ей нужно быть рядом. Ведь бабушка там одна, совсем одна, ей нужен уход!
Мысли лихорадочно проносились в голове девушки, заставляя ее паниковать.
Женщина ничего ей толком не сказала, только обвиняла во всех грехах, Аня не могла больше это слушать, да и время бежало, а время – это все в данном случае. Нужно было скорее найти деньги.
Вот только где она их найдет? Ни родственников, ни знакомых, у кого они есть. В этот момент она посмотрела на часы, они показывали полседьмого. Аня вспомнила, что через час у Маркуса самолет. Сердце сжалось. Не раздумывая более, Аня поехала к нему.
Она ужасно волновалась. Что, если он не стал ждать? Что, если он передумал? Как тогда попросить его о помощи?
Когда она подъехала к отелю, там негде было яблоку упасть. Аня очень боялась не успеть, она проталкивалась, как бешенная, но толпа плотным кольцом окружала Маркуса, каждый хотел быть ближе к звезде.
Ни на что не надеясь, она отчаянно позвала его. И он услышал. Замер на мгновение, а после нашел ее взглядом. Лицо было хмурым и бесстрастным, только глаза заблестели, губы тронула улыбка.
Ждал! О, боже, он её ждал! Но радость была недолгой. Аню провели к нему, и у нее началась истерика, все чувства прорвало. Рыдания душили, паника затмевала остатки разума.
Он стал ее утешением, опорой. Аня чувствовала себя в безопасности в сильных руках этого мужчины. Его уверенный взгляд придавал ей сил, его энергичность не позволяла отчаиваться.
Все эти дни Аня ни о ком не думала, кроме бабушки. Она не спала, практически не ела, плакала или смотрела в одну точку, молилась. Вся жизнь проносилась перед глазами, столько сожалений о том, что еще не сказано, о том, что еще не сделано и вина. Постоянная вина за то, что скрыла все от нее, за то, что разочаровала, опозорила.
Врачи делали вид, что ничего не слышали о ней. Спасибо им за это. Но вот медсестры и пациенты не были так тактичны и, часто на нее косились, спрашивая и перешептываясь – не та ли это девица, которая развлекала известного футболиста?
Все эти разговоры подливали масла в огонь в череде ее самобичеваний. Маркуса никто не узнавал, да кому придет в голову, что мировая звезда забредет в российскую глубинку? Лишь главному врачу было известно, что за «шишка» у него в больнице, но он не распространялся по этому поводу. Аня подозревала, что ему было заплачено за сию деликатность, но ее это мало заботило. Мысли и душа была только с женщиной, посвятившей себя ей. Когда сообщили о том, что угроза исчезла, Аня не знала, что делать от счастья. Она была благодарна всем и вся, а, главное – ему.
Ане казалось, что она умрет в эту секунду, чувства вдруг, словно бомба, взорвались внутри нее, разнося на кусочки. Радость, облегчение, благодарность и любовь, такая безграничная любовь и нежность. Хотелось подарить ему весь мир, всю себя. Просто любить. Любить до беспамятства этого мужчину. Она сдерживала себя, как только могла, но, увидев его в своей комнате с этой мягкой и уставшей улыбкой, с темной щетиной на впалых щеках, со всклоченными волосами, ей снесло крышу. Внутри все стягивало в узел от невероятных ощущений. Она прижалась к нему, вдыхая любимый аромат, покрывая лицо нежными поцелуями, каждую черточку, каждую резкую линию, не замечая, как щетина больно царапает кожу. Только бы никогда не отпускать его. Она готова была кричать о своей любви. Но реальность оказалась слишком далекой от состояния ее души.
Она не понимала, что произошло, но почувствовала, как его руки крепко сжали ее пальцы и убрали с шеи. Сам он отстранился, обдавая холодным взглядом и, снисходительно так, с презрением высказал все, думает о ее чувствах. Она ничего не понимала в этот момент, но унижение и обида готовы были пролиться горючими слезами. Аня думала, уже выплакала все, но оказалось – нет. Поджав хвост, как побитая собачонка, она скрылась в бабушкиной комнате, зарываясь с головой в одеяло, прячась от жестокости и насмешки.
Спустя некоторое время она смогла успокоиться и привести мысли в порядок. Аня пыталась понять, что сделала не так, что случилось. Она лежала, прожигая потолок задумчивым взглядом, анализируя каждую минуту с того момента, как села в машину у отеля. Да, именно тогда все изменилось. И она поняла: он ведь ждал, а она пришла в последнюю минуту, пришла, чтобы просить о помощи.
Боже мой! Ну, конечно! Понятно, что ты подумал…
Хотелось волком выть от всех этих случайностей, а также улыбаться собственным малюсеньким надеждам. Они окрыляли, возносили до небес, они захлестывали. Какой теперь может быть сон? Теперь надо придумать, как пробить эту броню. Хватит уже воевать, надоело. Мир, воссоединение!
Девушка спрыгнула с кровати, не зная, куда девать вдруг появившуюся энергию, нужно было что-то сделать прямо сейчас, иначе она умрет просто, собственные нерастраченные килоджоули ее сожгут.
Мысль, безумная мысль, шаловливая, простая и гениальная проскользнула и заставила подскочить. Аня, не раздумывая, тихонько двинулась в комнату, где спал Маркус. Ее трясло от волнения, страха, возбуждения, но она не останавливалась. Смелость – есть начало победы, как сказал Плутарх.
Когда Аня зашла в спальню, дыхание перехватило. Она и представить не могла, что вид спящего мужчины может так завести. Маркус лежал поперек кровати, обхватив руками подушку. Ее взгляд скользил по мощным трапециям, переходил на широчайшую мышцу. Аня даже усмехнулась своему профессиональному подходу. Простынь сползла, открывая упругие ягодицы, облаченные в белые брендовые трусы. Аня жадно подмечала каждую деталь, признавая, что физически Маркус Беркет совершенен.
Да на нем анатомию мышц изучать можно!
Стало смешно, стоило представить Маркуса на занятиях по анатомии в качестве экспоната. Да уж, выучили бы они…
Медленно, трясущимися руками она расстегнула на себе рубашку и, набрав в грудь больше воздуха, словно перед прыжком в воду, юркнула под прохладную простыню, прижимаясь к горячему телу. Осторожно руки скользнули по загорелой коже, и сердце заколотилось, как бешеное от собственной смелости и безрассудства. Аня не хотела думать о том, что будет, если Маркус сейчас проснется. Ей просто хотелось чувствовать его, быть рядом, вдыхать любимый аромат. В ней проснулась женщина: влюбленная, дерзкая, смелая.
Плевать на правила и приличия! Почему она не может хотя бы раз позволить себе сделать то, что ей нравиться или хочется? А ей это нравится, очень нравится!
Эта иллюзия власти над ним возбуждала. Но иллюзия оказалась недолговременной. Маркус даже во сне контролировал ситуацию. Перевернувшись, он резко подмял ее под себя. Ее сердце ухнуло куда-то вниз, близость его тела обожгла. Коленом он грубо развел ее ноги, и она почувствовала его эрекцию, отчего между ног стало влажно.
Он потерся членом о ее промежность, вызывая сладкую дрожь и горячую волну возбуждения. Его рука зарылась в ее волосы, легла на затылок, другая спустилась вниз по спине и легла на попу, грубо ее сжимая. У Ани перехватывало дыхание от его действий.
Черные глаза смотрели в упор, заставляя краснеть и дрожать.
Боже, Маркус Беркет! Обнаженный! И он хочет ее!
В этом есть что-то такое, что вряд ли можно объяснить. Но размышления девушки были прерваны, когда Маркус резко перевернул ее на живот, затем звонко хлестнул по заднице. И ей бы возмутиться, но вместо этого она едва сдержала стон наслаждения. Это было больно и так сладко… Его дыхание обожгло, когда он намотал ее волосы на руку и дернул на себя, заставляя прогнуться. Прикусив ее шею, он хрипло прошептал:
– Ну, как? Нравится?
Было больно и в тоже время хотелось продолжения.
– Нравится, – с вызовом простонала она, закрывая глаза. Было страшно, она боялась его такого осатаневшего, но все равно хотела. Безумно хотела.
– Хочешь поиграть в плохую девочку? Да, Эни? – с усмешкой спросил он, проводя языком по шее. Она не играла и ей не нравился его тон, но желание не исчезало. Было что-то опасное в этом, острое и притягательное. Маркус сдернул с нее бюстгалтер, высвобождая ее грудь, слегка сжал сосок, от чего тот затвердел. У Ани внизу живота образовался сладкий спазм, кожа горела от поцелуев, от легких укусов, которые он тут же нежно зализывал. Она извивалась под ним, а он, будто с каждым ее стоном злился все сильнее.
–Течешь, девочка, как же ты сладко течешь, – приговаривал он, лаская ее между ног, заставляя дрожать. – Так сильно хочешь, да?
Ее трясло, как в лихорадке. Это было уже слишком для нее. Она пылала от возбуждения и стыда, но все же простонала:
– Да.
– Что, да, малышка? Давай, скажи, что именно ты хочешь, что я должен сделать? – яростно давил он, грубо лаская. Ягодицы снова обожгла его ладонь, оставляя красный след и заставляя содрогаться. Боже, да она – мазохистка! Она хотела еще, хотела больше, а поэтому, когда он опустился и провел языком по месту удара, бросила со злостью:
– Тебя хочу! Хочу заняться с тобой любовью!
Он словно этого и ждал, замер, довольно хмыкнул. И прикусив ее ягодицу, тихо сказал:
–За любовью ты не по адресу, котенок, могу тебя вы**ать, но не более. Поэтому, давай, уноси свою прелестную попку отсюда.
Он перекатился на другую половину кровати и стал пристально разглядывать ее, не скрывая своего возбуждения. Аня же задыхалась от ярост, поэтому, вскочила, как дикая кошка и гневно прошипела:
– Ну, так давай, вы*би! Или что, не твой формат? Не нравится? Что, грудь маленькая? Жопа? Или что? Не по адресу, говоришь? Хорошо, обращусь по адресу, и будь уверен, там не побрезгуют! – обида захлестывала, она не видела, как загорелись его глаза. Только когда он встал с кровати, она рванула от него. Он был похож на разъяренного зверя. Ее несло, все чувства обострились, она не соображала, что делает, на ходу накидывала рубашку и бежала, а он шел следом.
– Куда собралась? Сюда иди! – слышала она за спиной его, звенящий от злости, голос.
– Пошел на хрен, придурок замороченный! Оставь меня уже в покое! Катись отсюда! – ярость совсем затмила разум.
– Я сказал, сюда иди, мать твою! – но его окрик, только подстегнул бежать быстрее. Она сама не понимала, чем это вызвано, но она боялась его в эту минуту. Он на человека не был похож.
Она выскочила из дома на узкую улочку, где пастух гнал лошадей на пастбище. Все внутри заледенело, когда она увидела, что на нее летит стадо. Она застыла, как вкопанная. Время, словно замерло. В ушах стоял лишь стук собственного сердца. Аня, как завороженная, смотрела на великолепных животных, которые могли через минуту растоптать ее. Вымотанное сознание уже не слушало бешеный крик инстинкта, опасность завораживала.
Но тут ее резко дернули чьи-то руки, она больно ударилась об ограду спиной, сдирая ноги в кровь. Но не успела вскрикнуть, на нее навалилось горячее мужское тело, вдавливая в ограду и закрывая от несущегося стада. Маркус тяжело дышал, пастух что-то орал им, проезжая мимо, но они не слышали его. Она испуганно смотрела в бледное, как смерть, лицо Маркуса, пребывая все еще в шоке.
– Дура! Чертова идиотка! – заорал он, влепив хлесткую пощечину. До нее же только стало доходить, что произошло. – Ты совсем с ума сошла?! Ты что творишь, мать твою?!
Ее душили слезы, жажда жизни вдруг прорвалась наружу и от понимания того, как все глупо могло закончиться, она начала рыдать, хватая его за плечи. Плевать, что он ударил ее по лицу. На все сейчас было плевать. Он притянул ее голову к своей груди и стал гладить, успокаивая и целуя в макушку:
– Ненормальная, дурочка маленькая! Как же ты меня напугала! Черт, я убью тебя точно! – шептал он, занося ее в спальню. Она продолжала цепляться за него, а он и не отпускал, покрывая поцелуями ее лицо. Жадные и властные губы встретились с мягкими и нежными, касаясь друг друга как порхающие бабочки. Постепенно поцелуй становился глубже. Его руки медленно скользили по ее телу, лаская и вызывая дрожь. Маркус неторопливо расстегнул пуговицы на ее рубашке. Его рука погладила грудь и осторожно сжала. В его движениях больше не было грубости, он был осторожен и нежен. Бережно положил ее на холодную постель, отчего ее разгоряченная кожа покрылась мурашками. Высвободив ее из рубашки и оставив в одном нижнем белье, он лег рядом, продолжая изучать ее. Губы следовали за руками, она чувствовала, как его язык скользит по коже, внутри нее разгорался пожар, а низ живота скручивало в тугой узел. Маркус спускался все ниже и ниже, щелкнула застежка бюстгальтера, Аня и не заметила, как Маркус снял его. Ее соски были напряжены, тело ныло от ожидания, прикосновения вызывали искры. Было горячо. Он обхватил ее сосок губами, нежно втянул в себя и, она застонала. Это было мучительно. Хотелось кричать, хотелось, чтобы он не медлил, но он, словно смаковал, пробовал ее на вкус. Аня зарылась руками в его волосы и начала извиваться от нетерпения.
– Тише, не спеши, – усмехнувшись, слегка вдавил он ее в матрас. – Это еще только начало. Ты ведь понимаешь, что больше меня ничто не остановит? Понимаешь? Знаешь, что я буду с тобой сейчас делать?
Аня понимала, что он предлагал ей отказаться. Но разве это возможно, да и зачем? Она хотела его с первой встречи, когда его наглые глаза обожгли огнем, когда дерзко поверг ее в пучину смущения своей фразой «будто я тебя трахаю», заставляя ее воображение работать в откровенном режиме. Потому, притянув его лицо к своему и прикусив его нижнюю губу, вырывая у него стон, она выдохнула:
– Хочу тебя!
Он улыбнулся краешком губ, затем вернул ей поцелуй, врываясь в ее рот языком, сводя с ума. Горячая ладонь снова легла на грудь, нежно сжимая, губы терзали, язык ласкал ее рот. Она дрожала, задыхалась, ей хотелось довести его до такого же состояния. Желание делало ее смелой и раскрепощало. Она вновь зарылась пальцами в его жесткие волосы и притянула ближе.
– Угомонись, малышка, – завел он ей руки над головой, обхватывая ее сосок зубами, отчего она еле сдержала стон, а он лишь довольно усмехнулся в ответ, продолжая сладостную пытку. Аня металась по кровати, как в лихорадке, руки затекли от его плена, в висках стучало, но он не останавливался, медленно продвигаясь ниже, целуя каждый миллиметр ее кожи, зубами стягивая с нее трусики. Краска смущения бросилась в лицо, когда на ней не осталось белья, а он пристально рассматривал. Аня сжалась. Она боялась сравнений. Ведь они явно не в ее пользу, но он не позволил скользким мыслям завладеть ею.
– Ты прекрасна, Эни. Самая прекрасная женщина из всех, что я видел, – хрипло сказал он, гладя ее живот. В его взгляде не было фальши, может быть, он и преувеличивал, но ей сейчас было неважно, она верила и была счастлива.
– Какая ты сладкая, – исступленно шептал он в перерывах между поцелуями. Больше не было смущения, она отдавала себя полностью.
Его ладонь скользнула по ее бедру, продвигаясь к заветному местечку, он стал ласкать ее, точно зная, где скопились все ее желания. Она застонала, наслаждение было таким сильным, что она не могла больше сдерживаться.
– Да, не молчи, крошка. Покажи, как тебе хорошо, – слышала она его хриплый голос. И, она показала, но ему было мало. Она почувствовала, как другим пальцем он стал проникать внутрь, не прекращая, ласкать клитор. Это было неописуемо, она стонала, рычала, она больше не могла выносить эту пытку.
– Маркус, прошу тебя, пожалуйста. Я не могу больше!
– Можешь, малышка, – прошептал он, закрывая ей рот поцелуем. Его палец ритмично двигались в ней, вызывая волны наслаждения, заставляя, стремиться навстречу к чему-то, превращая ее в безумную.
– Давай, покажи мне, как ты кончаешь.
Она отрицательно качнула головой, пытаясь скрыть смущения. Одни его слова доводили до оргазма.
– Не стесняйся, – шепнул он. Она почувствовала, что еще чуть-чуть, что она уже близко. Это был взрыв, она разлеталась на атомы, на протоны счастья и в тот же миг почувствовала, как его горячи член проник в нее, полностью заполняя, вызывая резкую боль. Она громко застонала, а он замер. Слезы покатились по ее лицу, внутри все пульсировало и сжималось от оргазма и боли первого вторжения.
– Шшш, – сцеловывал он каждую слезинку с ее лица, – Сейчас все пройдет, моя девочка.
Она тихонько приходила в себя, но только для того, чтобы вновь запылать, когда он начал медленно двигаться внутри нее. Было непривычно, некомфортно, но приятно, а потом и вовсе потрясающе. Снова начал разгораться пожар. Каждый раз, когда он погружался в нее, она не могла сдержать стон, он и сам слегка постанывал, чем возбуждал ее еще сильнее. С каждым проникновением она теряла разум. Ей хотелось сильнее, глубже, хотелось, чтобы он не сдерживал себя.
– Сильнее! – попросила она, впиваясь ногтями в его ягодицы, подталкивая. Маркус привстал на вытянутых руках, и стал мощнее работать бедрами, яростнее вколачиваясь в нее, вырывая дикие стоны. Она царапала его спину и ягодицы. Каждый толчок был подобен маленькой смерти.
Аня металась, двигалась ему навстречу, она была мокрая от пота и желания. Она летела и была счастлива, от того, что принадлежит ему, а он – ей. Она готова была отдать душу за этот миг. Хотя душа сама уже покидала ее, падая с огромной высоты в пропасть, разрывая сентябрьское утро криком наслаждения и счастья, сливаясь с его громким стоном. В глазах было темно, Аня чувствовала его тяжелое дыхание, дрожь сильного тела.
Маркус попытался отодвинуться, но она не позволила, притянув к себе. Ей хотелось продлить эту невероятную близость и счастье хотя бы на несколько минут.
Открыв глаза, она задохнулась от восторга и любви. Он был великолепен в лучах утреннего солнца. Волосы всклочены, глаза горят, влажная бронзовая кожа блестела. Аня казалась совсем белой на фоне его загорелого тела, контраст напоминал кофе с молоком. Она нежно провела по его напряженному лицу и хрипло сказала:
– Я люблю тебя, Маркус!
Он собирался что-то возразить, но она приложила пальцы к его губам и прошептала, закрывая глаза, проваливаясь в долгожданный сон:
– Просто промолчи….
Глава 15
Маркус шел по лугу, вдыхая вкусный, медовый запах разнотравья. Отцветающая природа, теплый, уютный ветерок, чисто-голубое небо и яркое солнце. Все чувства обострились, и он с упоением замечал окружающую красоту. И это все благодаря его девочке.
Он еще не понимал своего состояния, но то, что с ним творилось, было похлеще ощущений от победы на Чемпионате Мира. Никогда еще близость с женщиной не дарила столько эмоций, да он вообще никогда ничего не чувствовал, кроме обычного удовлетворения. Пока не понятно хорошо это или плохо.
Маркус не хотел думать о причинах, заставивших ее прийти к нему в спальню. Конечно, вначале он взбесился. Почувствовал ее робкие поцелуи и просто озверел. Захотелось наказать за то, что не позвонила, за то, что пришла ради корысти. И показать ей, как оно бывает, когда пытаешься расплатиться за помощь своим телом. Грубо, потно, грязно и пошло.
Но она, как всегда, удивила его. Вместо того, чтобы смутиться, как положено девственнице, эта ненормальная стонала от удовольствия. Нет, его, конечно, заводил до безумия ее отклик, но отыметь ее, как последнюю сучку он не мог. С ней хотелось по-другому: хотелось быть таким, каким и должен быть первый мужчина. Чтобы всю жизнь помнила его, чтобы никогда и ни с кем не могла сравнить. Да, самолюбие и тут не отпускало. Мысль же о том, что у нее будут другие, как-то неприятно кольнула. Ну, какие, черт возьми, другие?! Он пока единственный.
И у него крышу сносило от этого. Наверное, он был старомоден, а может, это нормально, но ее невинность была для него не пустым звуком.
Моя девочка, только моя! – крутилось у него в голове. Никто никогда не касался ее. Все это так возбуждало, что в нем просыпались какие-то первобытные инстинкты. Даже смешно становилось.
Может, он настолько погряз в разврате, что ему девственность кажется чем-то невероятным? Но это действительно было невероятно! Учитывая, что сейчас бабам телефон потерять страшнее. А тут двадцатиоднолетняя девушка, красивая, сексуальная не знала мужчины до сегодняшнего утра. Поразительно! В его окружении восемнадцатилетние пигалицы повидали всякое: с ними можно было такое вытворять, что порой самому страшно становилось.
Теперь же, после всей этой грязи казалось, будто он коснулся чего-то светлого и чистого, и это дарило особенное, щемящее чувство.
Уснуть он не мог, хотел ее снова и снова, поэтому решил проветриться и подумать. Место действительно было потрясающее. Все, как она и рассказывала, тогда, еще в начале их отношений. Он с улыбкой вспоминал, какой она была счастливой, нежной и ранимой, она и сейчас такая, но часто в ней стала появляться какая-то отстраненность и грусть.
Маркус знал, что причиной всему он. Только изменить ничего не мог. Не мог он играть в эти ее «люблю». Если ей хочется обманывать саму себя, пожалуйста, он же этого делать не станет. Какая, к черту, любовь? Есть притяжение страсть, есть интерес. Превосходно, отличный повод для отношений. Почему нет?! Он вполне готов даже на это. Но путать пресловутую любовь с хорошим сексом и банальной благодарностью – глупо и смешно. К чему разводить эти сантименты?
Хотя то, что она будет спать с ним из чувства благодарности било по самолюбию. Причем сильно било. Впервые Маркус поверил, что он сам, как человек, а не как звезда и все то, что он собой олицетворял, понравился ей. Но правда такова: он получил желанную женщину, как обычно, благодаря деньгам и власти.
А, впрочем, с каких это пор он стал задумываться о способах и средствах? Главное ведь – получил то, что хотел. Пусть за деньги, за статус, за красивую жизнь. Но для того он и вкалывал с четырнадцати лет, как проклятый, уже тогда понимая, что все в жизни продается и покупается. Даже такие чистые и светлые девочки, как она. Хотя его морщило от этой мысли, но все же факт остается фактом – она продалась.
Деревня начала просыпаться, на улице появились первые люди.
Раненько они здесь встают, – подумал Маркус, возвращаясь обратно. Когда подошел к дому, то внимательно его оглядел. Оказывается, он уже забыл, что и сам когда-то жил в таком маленьком и убогом. Быстро же человек ко всему привыкает, особенно, к роскоши. Зайдя внутрь, сразу направился в спальню, на пороге которой и замер, любуясь Аней.
Она разметалась на кровати, простынь валялась на полу. Маркусу впервые представилась возможность ее разглядеть, как следует. Она была волшебной. Он не преувеличил, сказав, что она прекрасней всего, что он видел. Молочная, атласная кожа, золотой шелк волнистых волос, лицо, как у фарфоровой куколки, а тело – настоящий сюрприз. Оказывается, под растянутыми футболками и старенькими джинсами скрывалась хрупкая, миниатюрная женщина с тонкой талией, округлыми бедрами, длинными стройными ногами и небольшой, но красивой, упругой грудью -все это заставляло кровь быстрее циркулировать по венам.
Когда он лег рядом, каждая клетка взревела от возбуждения. Маркус глубоко вздохнул, успокаиваясь, но надолго его не хватило. Аня прижалась к нему всем телом, и оставалось только посмеяться над собственным идиотизмом. Как подросток, ей богу! Он не хотел ее будить, она слишком вымоталась. Личико было осунувшееся, бледное, под глазами залегли тени, ему и самому не мешало бы еще отдохнуть, но он не мог – мысли разрывали мозг. Маркус представлял, что его ждет по возращению и хотелось повеситься. Вскоре усталость все же взяла свое, и он уснул.
Проснувшись, обнаружил, что в кровати один.
Быстро натянув джинсы и умывшись, он отправился на поиски Ани. Восхитительный аромат, доносящийся с кухни, не оставлял сомнений о ее местонахождении. Маркус спустился на первый этаж и едва сдержал улыбку.
Его девочка, что-то напевая себе под нос, пританцовывала возле плиты. На ней был розовый халатик, явно ей маловатый и готовый при каждом движении выставить на его обозрение ее соблазнительные ягодицы.
Кровь снова вскипела, а руки зачесались. Хотелось звонко так шлепнуть по этой бесстыжей попке, чтобы в следующий раз знала, как носить такие халатики. Воспоминания о ее покрасневших от его ударов ягодицах сводили с ума, джинсы вновь давили. Твою мать, как же жарко!
Девушка подскочила на месте и резко обернулась. Видимо, он это произнес вслух.
Аня смотрела на него, и ее щеки становились такого же цвета, как халат. Смущалась, но глаз не опускала. Что-то в ней появилось такое новое: какая-то загадка, маленькая тайна. Их тайна. Девушка превратилась в женщину. Когда еще такое увидишь?
Маркус, с интересом подмечал эти перемены. Слов не было, да и нужны ли они? В конечном счете просто подошел, обхватил ее лицо ладонями и поцеловал. Страстно так, глубоко, сразу же врываясь языком в ее ротик. Она растерялась, но потом включилась, отвечая не менее страстно.
Он сгорит с ней точно, ему даже показалось, что запахло горелым.
– Вот черт! – оттолкнула его Аня, подскакивая к плите. Нет, не показалось, что-то действительно горит. У Маркуса вырвался смешок.
– Ничего смешного, сейчас без ужина останешься! – пропыхтела она, пытаясь что-то с этим ужином сделать.
– Не думаю… – протянул он, красноречиво окидывая ее взглядом, отчего она снова покраснела. Как же ему нравится этот румянец, он готов был постоянно смущать ее.
– Не знала, что ты умеешь, – меж тем подмигнула она, продолжая суетиться возле плиты. Он даже подавился от такой наглости. Однако распустилась девочка! Ну, ничего, скоро станет такой примерной, он то ее быстро научит: умолять будет простить ее глупую. Маркус даже усмехнулся этим порочным мыслишкам. Она это заметила и хитро прищурилась.
– Один-ноль, детка! – подмигнул он.
– О, да! – протянула она довольно, за что получила смачный шлепок по заднице. – Совсем дурак!
– Есть давай, – нагло похлопал он по столу, специально выводя ее из себя, его заводила эта перепалка. В ответ – кивок головой и изящный средний пальчик.
– Еще раз покажешь, и я засуну тебе его аналог очень, очень глубоко, – получилось довольно грубо и пошло, но она сама напросилась. Аня покраснела от негодования, просто отвернулась и продолжила готовку. – Один-один, – смягчился он. Однако она не собиралась сдаваться повернулась и с триумфом во взгляде, медленно вытянув руку и мило улыбнувшись, показала фак.
– Плохо доходит? – спокойно спросил он, хотя все клокотало внутри, хотелось даже в этой игре подмять дерзкую девчонку под себя.
– А может, я и хочу очень, очень глубоко? – прошептала она ему в лицо.
Он усмехнулся и, схватив ее за халат, резко рванул к себе. Аня упала животом на стол, а он встал сзади, сильнее прижимая ее к столешнице.
– Очень – очень глубоко хочешь? – хрипло процедил он.
Руки скользили, забираясь под халат, губы медленно ласкали шею. Он не давал ей вырваться, лаская самые чувствительные местечки, зная, как быстро довести ее до безумия. Рука скользнула в трусики. Готова уже. Без церемоний он проник в нее двумя пальцами, Аня тихо застонала.
– Маркус, пожалуйста …
– Что? Не слышу, малышка! – издевался он, сам едва сдерживаясь, чтобы позорно не кончить в трусы.
– Хочу тебя, – наконец выговорила она, он кожей чувствовал ее стыд.
Привыкай детка, со мной и не такое будет.
О, он уже предвкушал!
Однако сейчас она получит по заслугам. Собрав волю в кулак, Маркус отстранился от нее. Поправил на ней халат и отошел, с удовлетворением наблюдая, как она ошарашено смотрит на него, ничего не понимая. Снисходительно улыбнувшись, чмокнул ее в лоб и, как ни в чем не бывало, невозмутимо сказал:
– Два-два, солнышко. Готовь, а я пройдусь, – Маркус быстро вышел, потому как спокойствие ему давалось ой, как непросто, да и неудовлетворенная женщина не сулила ничего хорошего.
Около получаса он бродил: сначала по дому, потом по двору, а потом направился на кухню. Аня, как раз, закончила накрывать на стол, на него не смотрела, губы были сердито поджаты. Ему стало весело. Похоже, он переборщил чуток.
– В больницу, когда поедем? – спросил, садясь за стол. Решил, что лучше сейчас поговорить о чем-нибудь серьезном, а то эти шутки точно добром не кончатся.
– Я уже съездила, – недовольно ответила Аня, ставя перед ним тарелку.
– Когда успела? – удивился Маркус, еле сдерживая улыбку. Ее обиженный вид умилял.
– Когда ты спал. Меня сосед подвез. Не могла ждать, а будить тебя не хотела. – более миролюбиво объяснила девушка.
