Петр Ингвин
Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой
Глава 14
Сквозь сон прилетело, словно из другого мира:
– Чапа, очередь дежурства на стене, форма боевая!
Голова – как в тумане. Поднялся на чувстве долга. Нет, скорее из боязни совершить нечто ужасное, что перекроет путь назад. «Назад» в моем понимании означало домой, на Землю. Вместе с Томой, Маликом и Шуриком. Для этого я должен являть образец послушания и добропорядочности в любой ситуации, которая ведет или не ведет к главной цели. То есть, вообще в любой.
Зарина смущенно пробормотала со своей половины:
– Я утром раздвину лежаки… но вечером опять сдвинем!
– Угу, – буркнул я.
Сейчас было не до местных условностей.
– Чтоб не подумали чего.
– Чего? – насторожился я.
– Говорят, бывали такие… нарушители закона. Говорить противно.
– Не говори, – согласился я, быстро облачаясь в тяжелое позвякивающее необходимое.
– Их покарали.
– Правильно, закон для того и закон. Если закон не выполняется, то это что угодно, только не закон. Закон – это то, что выполняется. Как бы вот. Да.
– А бойник ночью видел, как мы ходили в купальню. Уверена, он доложит папринцию. А у того фантазия богатая. – Увидев, как я наматываю пращу, Зарина взволновалась: – Что с ногой?
– Как раз, чтобы ничего, – замысловато ответил я, поднимаясь.
Еще домыслов папринция не хватало.
Светало. На стене со мной оказались Глафира и Варвара. Мне определили место в середине окружавшей школу подковообразной стены, почти над кухней, недалеко от трубы. Я либо стоял на месте, тупо наблюдая за бесшумным и безлюдным лесом, либо прогуливался взад-вперед по отведенному участку. При гулянии в конце пути меня встречала одна из учениц.
– Не выспалась? – Варвара сообщнически подмигнула. – Почему так быстро ушла? Было здорово.
Кто бы сомневался. Я молча пожал плечами. Типа, были причины.
– Елистрат в следующем заходе работал катером.
– Кем?!
Они здесь даже плавать не умеют. Откуда знают про катера?
Довольная произведенным эффектом Варвара объяснила:
– Катер – тот, кто за веревку разгоняет деревянную площадку, на которой пытается устоять другой человек. Мы с Аглаей катались по очереди.
– По траве?
– Разгоняет по траве, потом площадка скользит через купальню до другой стороны. Это сказочно! Еще мы заставили войников целовать нам ноги. Так щекотно! Но так здорово!
«Мы катались», «мы заставили…» Любопытно, Варвара понимает, что ее дело – сторона, что ей предписано пахать на подругу, как хлюпику-зубрилке на контрольной за хулигана?
– А что досталось тебе? – решил я вытащить на свет старательно обходимое.
– Неважно. Главное, что было здорово.
– Ты ничего странного ночью не заметила?
– Нет. А что случилось?
– Просто спросил…ла.
Когда я прошел в другую сторону, меня аналогично приветствовала Глафира:
– Не выспалась?
И тоже подмигнула. Ее лицо пылало довольным румянцем. Ходила она медленно, томно, словно всю ночь мешки ворочала и теперь, наконец, пришло время долгожданного покоя.
– Почему для охраны стен не используется лук? – встречно осведомился я.
Даже странно. Казалось бы, самое логичное – обстреливать со стен, пока враг приближается. У местных же на вооружении только копья. Я даже у… как их, рыкцарей, видел луки. А у этих, на стенах, – нет.
– Лук? – не поняла Глафира. – Для чего?
– Для охраны. Стрелять в наступающего противника. Нанести ему максимальный урон еще до рукопашной.
– Стрелять из овоща? Имеешь в виду – кидаться? – Она глупо хихикнула.
– Имею в виду лук со стрелами.
– Кхм. Зеленый лук? В бою? Не представляю.
Отвлек шум. Не снаружи. Две головы – моя и Глафиры – одновременно склонились вниз. Смешно отдуваясь, по лестнице к нам карабкалась Зарина. Ей было тяжко: одну руку занимала полная тарелка. Любой альпинист скажет: подъем без постоянных трех точек опоры смертельно опасен. Зарину опасности не пугали, а пугало, что залогодержатель помрет с голоду.
– Завтрак! – Ее глаза лучились счастьем.
Я поблагодарил повышенным аппетитом, с которым уничтожил все, что мне принесли с таким риском.
Глафире завтрак доставила тоже соседка по комнате, Феодора, но много позже. Расположившись прямо на полу, к тому времени я жадно чавкал и выскребал дно у придерживаемой левой рукой тарелки.
Две подружки поглядывали заговорщицки. Только сейчас дошло, что ночью меня завербовали. В чьи-то сторонники. Или противники. Против кого дружить будем?
Варвару кормила какая-то малявка – Аглая не соизволила лично позаботиться о напарнице.
Затем мы наблюдали, как внизу проходит обучение мечевому бою. Боевая форма отныне стала обязательной для всех. Ученицы расположились полукругом, занятие вел войник Елистрат. Объясняя урок, он спокойно глядел в глаза каждой ученице. Кроме Аглаи. На нее он не смотрел вовсе. Впрочем, она отвечала таким же равнодушием, но не специально состроенным, а настоящим.
– Удары мечом бывают, – вещал Елистрат, – прямые сверху и снизу, боковые справа налево и слева направо, и косые сверху справа влево вниз и наоборот, и то же с разных сторон снизу.
– Страшно звучит, – донесся голос Зарины. – Проще показать.
При этом ее взгляд все время прыгал вверх: как я там? Не упал? Не разбился? Мечом не порезался?
– Проще, – согласился Елистрат. – Представим тело врага разделенным прямым и косым крестом – это восемь направлений, по которым наносят удары. Удары делятся на обычные, когда клинок, кисть и плечо остаются в одной плоскости, и крученые, когда движения происходят в разных плоскостях.
Меч в его руке показал все варианты. Девочки оживленно повторяли, только для Аглаи и Карины происходящее было давно пройденным этапом. Их движения протекали с ленцой, нехотя, но учитель замечаний не делал.
– Врага допустимо обмануть, – учил Елистрат. – Можно прикинуться усталым, хрипло и шумно дышать, утомленно опустить оружие, ссутулиться, а затем яростно атаковать. Можно потрясти головой, притворившись оглушенным. Потоптаться на месте, дотронуться до как бы ушиба.
– Слышали уже, – вяло бросила Аглая.
– Не все, – оправдался Елистрат, но тему сменил. – Переходим к водному фехтованию.
Для себя я назвал упражнение аквафитнесом. В полной выкладке ученицы вошли в бассейн, сели на дно и дальше отрабатывали удары при сопротивлении воды.
«Из воды, как жар горя, тридцать три богатыря» – всплыло в памяти, когда школьницы полезли обратно. Только похожи они были не на богатырей, а на мокрых куриц.
«С ними дядька Черномор» – потому что учитель делал все одновременно с ученицами. В итоге он выглядел не лучше. Но в бою бывает и не такое. Занятие мне понравилось. Наверное, из-за того, что смотрел со стороны.
Елистрат не дал ни переодеться, ни обсушиться.
– Бег «канава-холм»! Встали! Пошли!
Ученицы выстроились в колонну по одной и с промежутком в секунду побежали вперед. Первая внезапно нагибалась, упиралась руками в колени, следующие перепрыгивали через нее, как у нас в школе через «козла». Упражнению еще есть название «чехарда», известное мне из книг. Вроде, это оно и есть. Кто теперь помнит?
Когда перед колонной возник бассейн, то же самое продолжилось в воде. Бег с препятствиями не кончался до конца поля, где ученицы разбились на пары, взвалили напарника на спину и побежали обратно. В центре бассейна роли поменялись.
Вне школы ничего не происходило. Роща безжизненно шумела, листва тупо зеленела. Ни голоса, ни лая. С уходом Малика лес умер.
За утро царисса дважды покидала покои. Один раз – посмотреть на занятия, второй – позаниматься. В первый раз упражнявшиеся на поле ограничились громким:
– Алле хвала! Приветствуем смотрительницу школы цариссу Дарью!
Во второй раз понятливый Елистрат выстроил девочек в шеренгу. Отсалютовав мечами, шеренга распалась. По команде образовавшаяся толпа вразнобой напала на цариссу. Та с легкостью раскидала всех, включая злившихся от неудач Карину и Аглаю. Авторитет цариссы в моих глазах резко вырос, ученицам же показали, что есть они никто и звать их пока никак. Короче, учиться, учиться и еще раз учиться, как сказал великий кто-то.
Потом ученицы выжимали воду, выливали ее из сапог, чистили латы и приводили в порядок остальное.
Перед обедом меня сменили. Мучил вопрос: как поговорить с папринцием о воздушном шаре? Путешествие по воздуху – пусть невероятный, но единственно возможный на сегодня шанс подняться над причалом и попробовать вернуться домой. Даже так: Домой! С большой буквы. На большую землю, свою Землю – состоящую из множества стран, континентов и океанов. Из этой пародии на жизнь. Из исковерканной перевранной веры в Единого. Из «сказки» про царевен, принцев и невидимых убийц.
Но как сказать, откуда мне известно про шар? Пока не придумаю, соваться нечего.
Насчет личности покушавшегося тоже загвоздка. Ненависти никто из окружающих ко мне не испытывал, никаких особых чувств не вызывал. Волновала только Астафья, которая, постоянно находясь на территории, умудрилась ни разу не попасться на глаза. Но и здесь было непонятно, для чего ей лишняя морока. Убить по приказу цариссы – для этого существует много других, более простых способов. Разве только чтобы подставить другого?
Любопытная мысль. Это – мотив. Допустим, Астафья положила глаз на Никандра. Убив меня ножом, который мы с Кариной не поделили, она бросит чудовищную тень на соперницу.
Нет. Сначала было копье, а это как раз улика против Астафьи.
Оставим пока. Свалим на недостаток фактов. Впрочем, народная мудрость говорит, что фактов всегда достаточно, не хватает воображения.
После обеда по выходу из кухни меня перехватила Зарина, ее лицо сияло, не реагируя на болезненное пихание выходивших на поле учениц.
– Ну? – подтолкнул я.
Все равно плотину прорвет, пусть уж сразу. Смоет, так смоет. В моем положении нужно знать все, любая своевременно услышанная новость может оказаться тем самым шансом на спасение.
– Сегодня кое-что произойдет. Нечто важное. Сказать не могу, это пока секрет, – выдала она на одном дыхании.
– Когда? – уточнил я.
– Скоро!
Прибывший дядя Люсик объявил урок чтения.
– Неумеющие проходят в левое помещение, неумеющие читать быстро – в правое, остальные сами решают, чем заняться. У кого что хромает, то и подтянуть.
Снаружи остались Аглая с Варварой, Тома, я и, как ни странно, Зарина.
– Карина вообще не умеет читать, а ты, значит, умеешь? – изумился я.
Наверное, это была первая похвала из моих уст, пусть и тщательно завуалированная.
– Было так интересно! – Зарина лучилась от удовольствия. – После этого Карина стала брать меня с собой в разные места. На всякий случай. Чтение выгодно!
В нашу сторону повернулась Аглая:
– Как вы насчет мяча?
– Спарринг? – скривились мои губы. – Фехтовать?
– Пинать. Я сказала «мяча», а не «меча». Ангелы не знают, что такое мяч?
Мы-то с Томой знали. Откуда знают местные?
По кивку Аглаи Варвара и Зарина умчались в кладовку и выволокли откуда жерди и сеть. Набор быстро превратился в футбольные ворота – меньшего размера, чем привычные мне, но вполне узнаваемые. Варвара торжественно вынесла мяч.
Я принял его в руки. Зашевелившиеся надежды рухнули. Не наш. Просто обтянутый кожей клубок шерсти, тряпок или чего-то похожего.
Шлемы и мечи мы сложили в кучку, остальные доспехи по-прежнему оставались на нас. Что ж, тоже своего рода тренировка. Аглая направилась было в ворота, что сразу сказало мне о важности роли вратаря, но по пути передумала.
– Ты. – Ее палец уперся в меня. – Защищай.
Да легко. В хорошую погоду в школе мы каждую физкультуру этим занимались, когда учителю лень было работать по программе.
Установив мяч на траву в одиннадцати своих шагах, совсем не равных метрам, Аглая разбежалась и у… нет, лучше так: вдарила.
Такой удар называется «в девятку». В верхний угол. Я взял мяч в прыжке и больно грохнулся на бок.
Тома аплодировала. Зарина визжала от восторга. Лицо Аглаи посерело.
– Еще.
– Наша очередь, – начала Варвара, но уничтожающий взгляд, на который нарвалась, заставил послушно принести мяч.
Второй удар ушел в противоположный нижний угол. Я отбил ступней – в растяжке, чуть не сев на шпагат, на который садиться не умею. Было больно, но реакция зрителей оправдала страдания. В некоторых окнах появились заинтересованные лица. На крыше замерли стражи, забыв, что смотреть нужно в другую сторону.
Аглая нервно отступила назад. Разбежавшаяся Варвара ударила пыром – носком сапога, прямо, со всей дури.
– Ча! Па! Ча! Па! – начала скандировать Зарина, когда мяч вновь оказался в моих руках.
Тома не попала по воротам и смущенно отошла, разбежалась Зарина. Удар оказался незатейливо прост и несилен, но я изобразил мучение, с которым как бы едва отбил мяч. Но все же отбил, пропустить было бы полной профанацией задумки, а так – самое то. Подарок, который ничего не стоит дарящему и очень ценен одариваемому. Моя заложница расцвела.
– Ты. – Аглая показала на Варвару.
Варвара встала в ворота. Введя в заблуждение обманным движением, Аглая вбила мяч между расставленных ног подруги, вскинутый подбородок гордо обернулся. Никто не ликовал. Все ждали моей очереди.
Я пропустил вперед Тому и Зарину. Они забить не сумели. Выйдя на точку, я чуточку поиграл с мячом ногой в сапоге и бронзовом поноже, подкидывая носком, и трюк Аглаи повторился в моем исполнении – еще более стремительном и мощном. Варвара смущенно обернулась на оказавшийся позади мяч.
– Хватит. Убирайте, – Аглая в раздражении указала на ворота. – У нас появился новый серьезный игрок. Становится интересно. Чего смотрите?
Последнее адресовалось стражам на крыше.
Когда лишние зрители исчезли, Аглая принялась отрабатывать мечевой бой с воображаемым противником. Отточенные движения наводили страх, но я помнил, с какой легкостью ее победила царисса.
Варвара с Зариной потащили ворота на склад. Тома тоже занялась фехтованием. Тяжело ей придется. Желание огромно, а задатков ноль. Говорю как испытанный специалист-теоретик.
Я потихоньку ушел с поля, по дороге на секунду заглянул в свою комнату, затем разыскал кладовницу.
– Можно поменять?
Женщина сначала сурово, затем удивленно вгляделась в пятна на протянутой простыне, лицо заинтересованно ткнулось носом в испачканную темным ткань, пальцы потерли и пожмакали, а ноздри, а потом и глаза расширились:
– Земляное масло? Как?
– Из окна. Ночью.
Я развел руками. Добавить нечего.
– Это большая редкость. – Брови женщины хмуро сошлись. – И еще большая ценность.
– Оно есть в школе?
– Хранится в оружейной цариссы. Всего один кувшин.
– Под замком?
Кажется, кладовница не знала слова, но поняла по смыслу.
– Закрыто, – согласно сказала она. – Надежно. – Ее указательный палец вознесся на одну из дверей с установленной массивной щеколдой. – Никто и никогда не посмеет…
Ага, сказал я про себя и, взяв новую простыню, вышел. Новых фактов расследование не принесло. «Никто и никогда» – предмет веры. Преступники чаще всего люди неверующие.
Глава 15
Вместо продолжения тренировки я решил вздремнуть. Сказал же папринций: у кого что хромает, то и подтянуть. У меня хромало со сном.
Из сладкой дремы вывели скрипы и тихий разговор Солнышка и Злюки на соседнем лежаке.
– Ну и? – с типично девчачьим любопытством вопрошала Зарина, распахнув глаза, рот и вообще все, что распахивается хотя бы гипотетически.
Карина, как более взрослая, степенно отвечала:
– Да. Я попросила руки Никандра Дарьина.
– А она? – раздалось до оскомины знакомое по моим школе, двору и всем местам, где девчонки собирались числом более одной.
– Задумалась. Главное, что не отвергла. Говорит, что, во-первых, рано – в любом случае еще год на проверку отношений и трезвости выбора. Во-вторых – его присяга цариссе Дарье. Желателен равноценный обмен. Но это невозможно: был бы у меня такой Никандр дома, я разве просила бы?
Младшая сестра лежала на животе, загнув голени кверху и бессознательно болтая ими в воздухе, старшая возлежала солидно, на боку, подставив руку под голову и уперев щеку в ладонь. Впрочем, ногами Карина тоже шевелила. Наверное, это у них семейное. Сестры вели свой сестрячий разговор, делились мыслями и секретами, мне было не них. Но заснуть уже не получалось. Хорошо, что я прилег не раздеваясь. Сейчас встану…
– Последнее условие цариссы Дарьи, когда я почти отчаялась, – выдержав театральную паузу, продолжила Карина, – перейти к ней. Дать присягу и служить верно и доблестно.
– А ты?
Округлившимся глазам Зарины стало больше некуда округляться. Предел. Дальше – только вытягиваться вертикально. Или расширяться, как Вселенная после Большого Взрыва, во все стороны одновременно. Кажется, Зарина выбрала последнее.
– Мы обе понимаем, цариссой мне не стать – две старшие впереди, – медленно проговаривала Карина давно передуманное. – Всю жизнь работать на них, подбирая, словно подачки, себе в мужья лучших из худших, отброшенных Милославой и Лисаветой за ненадобностью…
– И ты?!..
– Да.
Вот так номер. Карина сделала выбор. Порвать с семьей, стать обычной войницей Кариной Дарьиной – но с любимым человеком. А что? Позже они вместе подберут еще двоих, как здесь принято, будут жить-поживать, да для Дарьиной службы новых войниц и войников рожать.
Такого я ожидал скорее от Глафиры. Злюка удивила так удивила. Вот он, ожидаемый секретик сиявшей соседки.
– Зарина и Карина! – громко раздалось снаружи. – Дежурство на стену!
Сестры встрепенулись, принялись поправлять обмундирование.
Теперь вставать не нужно. Перевернувшись на другой бок, я опять прикрыл глаза.
Вместо сна пришла Тома.
– Не спишь? Для наших соседок была команда, и я подумала…
– Сплю.
Я забыл, что Тома никогда не понимала моих шуток.
– Стой! – пришлось крикнуть вдогонку, когда дверь уже закрывалась с отвратительным воем. – Естественно, не сплю, если ответил. Проходи, располагайся.
Одетая в доспехи, Тома сдвинула к стенке обе простыни на лежаке Зарины и аккуратно присела.
– Ложись, не стесняйся. Никто не сгонит. – Я перевернулся на спину, закинул руки за голову, а ногу на ногу. Как хорошо, когда не надо притворяться.
Поколебавшись, Тома тоже прилегла.
– Что будем делать?
– Сейчас? – бездумно упало с языка.
Вот вечно что-то такое сморожу…
Я почувствовал, как мое лицо пошло пятнами, а вольготная поза из раскрепощенной вдруг обратилась в расхлюстанно-пошлую, хотя внешне ничего не поменялось. Язык мой – враг мой. Когда, наконец, пойму?
Тома нахмурилась:
– Вообще.
– Ждать. Мы в мышеловке. Вдвоем далеко не уйти. Как и где искать Кудеяра Лесного – я не имею представления. Также не имею понятия, что делать потом, когда найдем.
– Пойдем освобождать Шурика, – безапелляционно заявила Тома.
– Пока к Варфоломее не вернемся мы трое – ты, я и Зарина – он находится в безопасности, а вот в случае налета пострадает первым, его укокошат как свидетеля нарушения закона. Думаешь, нужно попробовать?
– Теперь не думаю.
Задним числом ей здравого смысла не занимать. Впрочем, это не Томина фишка, это всех касается.
– Как нам попасть в наш мир? – задал я главный вопрос.
– Через причал!
– Помнишь, с какой высоты мы сверзились?
Томин лик погрустнел, как образ нупогодишного волка, узнавшего, что по сценарию ему никогда не съесть зайца. Настал мой звездный час.
– Что ты думаешь о воздушном шаре?
До тех пор я был уверен, что самые круглые глаза в жизни видел у Зарины. Тома сделала мой рейтинг устаревшим.
– М-м… м?!.. – не нашлось у нее слов.
С победным видом я сообщил:
– По этому поводу нужно поговорить с папринцием. Кстати, он знает, что я не девочка.
– Что?! – Глаза Томы побили свой же рекорд.
– Догадался еще тогда, после сказок. Но почему-то молчит.
– Почему-то, – задумчиво повторила Тома главное слово.
– Я видел в его комнате схему воздушного шара. Если имеется схема, значит, есть или будет шар. Логично?
От переполнявшей энергии меня подняло, как тот самый шар от горелки. Я принялся ходить по маленькой комнатке, ловя мысли и облекая их в слова:
– Шар поднимет нас на нужную высоту, и тогда мы узнаем, работает ли портал в обе стороны. Между прочим, высота – это полдела. На работу портала может влиять все, от положения звезд до погоды и дня недели.
– Или количество людей, которые одновременно проходят через него, – предположила Тома.
– Или их общий литраж.
В ответ на недопонимание я поправился:
– Килограммаж.
Тома не поинтересовалась, как я попал в комнату к папринцию, видимо, решив, что схема попалась мне на глаза во время вызова в кабинет. Вот и ладненько.
– Как собираешься раздобыть шар?
– Работаю над этим.
– Хвастун, – улыбнулась она.
– Паникерша, – отбрил я.
– Шантажист, – упрекнула Тома в моей основной способности добиваться целей.
– Зато удачливый.
– За то и держим.
– За то и держусь, чтобы держали, – поставил я победную точку.
Пикировка временно прекратилась – снаружи раздалась команда построения. Мы выскочили на поле.
Из кратких перебрасываний словами я узнал, что пока дремал в своей комнате, прибыли два гонца: от царберов, проверивших округу и сообщивших, что уходят, и от отряда, отправленного сразу после обеда и тоже мной благополучно проспанного. Отряд вызывал хозяйку в одну из ближних деревень.
– Охрану школы уменьшить, – скомандовала царисса. – Достаточно войника над воротами и одной ученицы на противоположной стороне. Остальным спуститься. Все, кроме дежурных, по коням.
Половинки ворот с деревянным скрипом разъехались, топот копыт и ржание наполнили школу. Я вполне достойно вспорхнул на предоставленного мне жеребца, а Тома никак не могла справиться со своим. Подхватив за пояс, я помог ей взгромоздиться на седло.
– Спасибо. Этот конь… пусть будет Мерседесом.
– Если конь ученый, то может обидеться. Возможно, удивлю, но Мерседес – она, конструктор Даймлер назвал машину в честь дочки.
– И там дочки, – вздохнула Тома.
Со стены вслед горестно глядела оставшаяся на страже Зарина.
Деревня, в которую мы прибыли с цариссой и ее свитой, была той самой, что в первую ночь подверглась нашествию Тайного круга. Я узнавал домишки, в свете дня выглядевшие по-другому, на этот раз – с признаками жизни: из четко очерченного озерца пили лошади, вокруг лежал брошенный сельхозинструмент, но сам народ как языком слизало. Причина обнаружилась быстро: на площадке в центре деревеньки, то есть на ее, так сказать, главной площади, проходило дознание. Вели его четверо бойников под руководством одного из цариссиных мужей – энергичного здоровяка с кривым мечом на боку. В допрашиваемом едва узнавался победитель мужицкой потасовки, брошенный Кариной через бедро. Бойники уже поработали, вытягивая информацию. Видимо, вытянули. Оставшийся после них кусок мяса истекал кровью и «восстановлению не подлежал», живодеры проявили отменные навыки.
– Этот помогал разбойникам, – сообщил царевич, когда его супруга в сопровождении огромного эскорта прибыла на площадь.
Мы выстроились почти полным кругом. В центре уже даже не стонал бедный крестьянин.
– Что сказал? – осведомилась Дарья.
– Все сказал. Не хотел, пришлось припугнуть жизнью домочадцев.
Лоб цариссы пошел недовольными складками.
– Где преступники сейчас?
– Ушли вчера. Зачем приходили – неясно.
– Не знает или не хочет говорить?
– Сказал бы. – Царевич вздохнул. – Даже не предполагает. Говорит, они странные были, добыча не интересовала.
– Флаг – их работа?
– Да. Что этот флаг означал, он не знает.
– Допускаешь, у них есть сообщники в школе?
– Исключать нельзя.
Среди учениц пополз возмущенно-опасливый неприятный шепоток.
Чтобы содержимое желудка удерживалось на месте, я упорно смотрел в сторону. Старавшиеся отрешиться мозги нашли зацепку для нового удивления. Слово «флаг». Не стяг, не хоругвь, прапор, знамя или что-то в том же роде, а очередное современное мне понятие. Еще одна перемешивающая миры непонятка.
Деревня вокруг словно вымерла. Ни звука, ни тявка, ни мычания. А-а, у них же нет скота кроме лошадей. То есть, я не видел. Люди безмолвно глазели из тьмы узких оконных проемов в ожидании конца визита хозяйки и ее страшной челяди. Даже дети не шумели. Как нужно воспитать детей, чтобы они поняли состояние родителей и смысл происходящего? Сколько и чего должны насмотреться в свои годы?
– Количество разбойников?
– Здесь видели трех, но их явно больше. Кудеяровские, с гнуками. База в лесах Евпраксии.
Йес! – возликовала душа. День прожит не зря, теперь мы знаем, где искать Малика. Я переглянулся с Томой. Она тоже повеселела.
– Что еще? – продолжала опрос царисса.
– Все, – растерянно развел огромными руками царевич. – Сведения кончились, дальше очевидец только кричал, пока не скопытился.
Дарья обратилась к ученицам:
– Понимаете, зачем взяла вас с собой?
– Учиться править, – высказала ее дочка, Варвара.
– Именно. Какие выводы делаем из услышанного?
Повисла тишина. Первой, как всегда, сориентировалась Аглая:
– У разбойников была цель, и они ее достигли, потому что ушли. Цель – не добыча. Не прием новых членов. Возможно, некий предмет, представлявший для них большую ценность.
Конь под ней всхрапнул и, как многие из наших лошадей, пытался попятиться от крови перед носом и налетевших мух.
Дарья сдержанно кивнула:
– Еще?
– Возможно, они ничего не достигли, – предположила Варвара, заметив, что мама ждет от нее умной мысли.
– Почему? – вбросила Дарья, порадовавшись за родную кровиночку, к которой, как понимаю, однажды перейдет корона.
– Они ушли после вызова царберов.
– Молодец. – Дарья обратилась к остальным: – Еще мнения?
– Может быть, кто-то искал потерянную любовь? – выдала сразу застеснявшаяся Глафира.
Перед цариссой подобные мысли высказывать было сложнее, нежели перед папринцием.
– Тоже вариант, – неожиданно одобрила царисса. – Кто-то из беглых добрался до рыкцарей и теперь прибыл навестить семью. Что скажешь, Руслан?
Она обращалась к мужу, который заведовал допросом.
– Проверено, из этой деревни беглых нет.
Дарья кивнула Глафире:
– Интересный вариант, но не верный. Еще?
Все молчали. Слово взял я:
– Может, просто шли мимо?
Дарьин указующий перст взлетел вверх:
– Вот! Учитесь! Начинать надо с простейшего. Чем сложнее версия, тем хуже для нее. Сложные планы труднее в исполнении. Сложные причины затмевают разум. Как говорится, за деревьями лес не видится. Молодец, Чапа. Кто еще?
Тишина.
– Что же тогда означал флаг? – заметила Аглая.
Дарья с неудовольствием глянула на дочку: почему не она задала сей напрашивавшийся вопрос?
– Ну, девочки, предполагайте. – Царисса застыла в ожидании.
– Это либо знак кому-то о своем прибытии, либо с помощью флага переданы необходимые вести, – стала накидывать Аглая. – Ведь не просто тряпка, а два рисунка определенной формы. Например: нам нужно два меча. Или: встречайте двух человек. Или: через два дня у треугольника. То есть, на оговоренном месте, которое зашифровано треугольником. На холме или в домике с острой крышей. Хотя в шифре треугольник может значить что угодно: башню, озеро, лес, поляну, развилку дорог.
– Сколько дней назад вывесили флаг? – осведомилась царисса.
– Два, – подсказал кто-то из девочек.
– Что случилось за это время?
– Ничего, – ответил тот же голос, – кроме ложной ночной тревоги.
– Если мы не знаем о событии, это не значит, что оно не произошло, – огрызнулась Аглая.
– Превосходно. – Дарья кивнула ученице, оценив вклад. – Вам с Чапой объединиться – цены бы не было. Самое простое и самое сложное.
Аглая метнула в меня злым взглядом, как кувалдой. Желания объединяться с кем-то в ней было не больше, чем деревьев на полюсе.
– Ладно, следующий вопрос, – громко сказала Дарья. – Что бы вы сделали, узнав все, что сейчас узнали?
Снова задумчивость на лицах и отвод глаз.
Снова Аглая первая:
– Расширить зону поисков. Попросить цариссу Евпраксию быстрее разобраться с известной шайкой. Если нужно, предложить помощь и ударить вместе. Поймать преступников и допросить. Следующие шаги предпринять исходя из ответов.
– Неплохо,– признала царисса, поняв, что после Аглаи больше никто не выскажется. – Но Евпраксия, как любая другая правительница, воспримет такую просьбу как оскорбление. Это повод для войны. Нам нужна война? Нужно быть осторожнее со словами, от них зависят головы.
– Почему же оскорбление? – настаивала на своем Аглая. – Все знают, что сейчас Евпраксия слаба…
– Что ты хочешь этим сказать? – раздался напряженный голос Феодоры.
– Девочки, не ссорьтесь. – Дарья успокаивающе подняла открытые ладони. – Аглая учится мыслить, но у нее еще не получается. Тебе Феодора, тоже иногда может быть неудобно за какие-то слова или поступки. Учитесь прощать. Для того мы в школе. Здесь учимся уживаться и жить по закону так, чтобы потом оставаться добрыми друзьями и столь же добрыми соседями.
Феодора опустила голову. Вряд ли простила, но сделала вид. Я стал понимать, против кого собирается тайная коалиция. Видимо, не в первый раз у них стычки.
– Теперь сделаем так. – Царисса повернулась к царевичу Руслану. – На всякий случай нужно сменить кладовицу и врачевательницу, прежних с мужьями пристроить хорошо, но подальше. Они поймут. Дополнительную охрану из учениц не отменять. Папринцию вменить чаще проводить досмотры комнат и лучше контролировать самих учениц. Следить за их свободным временем. Ночью запретить любой выход из комнат, кроме как в уборную. Отчет по Кудеяровским отправить царберам. Если помощь одной из царисс предложат они, проблем не возникнет.
Она вновь обвела всех нас взглядом:
– Вам понятно, как делать выводы и насколько глубокие принимать решения? Урок окончен. Возвращаемся.
