Ольга Васильевна Ярмакова
Истории-семена
Пять дорог
В самом сердце Староземья, прямиком за Моховой пустошью, неприкаянно жил своей жизнью Вечный Лес. Ни король, ни рыцарь, и тем паче разбойник лихой не смел посягать на целостность его – уж таков был завет древности, отцом коей считался сам Трёхликий бог. Любой, вошедший в тенистые покровы Леса, становился равным каждой твари, обитавшей в недрах Леса. И не дай чёрт, дерзнуть кому, да попрать заведённый уклад: покарает Трёхликий, лишит сна и покоя до конца дней.
В гуще Вечного Леса, в кольце лохматых седых елей укрывалась Червивая поляна. Землицу в здешнем месте некогда отравил Красный Чародей, оттого ягоды да грибы, в избытке произраставшие, портили вездесущие черви.
Более трёх веков посреди поляны пребывал постоялый двор с незатейливым названием «Червивая Подковка», и пять заветных троп стекалось к стенам его. Хозяин Дэр, наполовину гоблин, охотно шутил по поводу заведения: подкуём до спелой червивости.
Но шутки шутками, а у «Червивой Подковки» репутация числилась одной из лучших среди постоялых дворов Староземья. Оттого и стремились сюда со всех концов земель, дабы вкусить богатство местного хлебосолья, напиться до радостного умопомрачения сладкими медами, да вдоволь насладиться свободой, кою предоставлял Вечный Лес.
И вот на полную молочную луну, по заведённому десять лет назад обычаю, к «Червивой Подковке» пришло четверо странников, каждый своей дорогой. Добрые приятели, за душой имели они печати житейской доли: отважный моряк, бывший разбойник, изобретатель и подмастерье колдуна. Всех их с добрым радушием принял на постой чернобровый Дэр, усадил за широким столом в дальнем уголке харчевни. Не хватало одного, пятого друга, легконогого менестреля. Его ожидали в самое скорое время.
Когда первые кубки с янтарным мёдом осушились, решено было приступать к трапезе. Семеро не ждут одного – таков закон застолья. Бард запаздывал, но для него бы местечко за хлебосольным столом нашлось, как и кубок золотистого мёда.
– Ну что же, други, приступим, – начал светлобровый Ханлей, тот, что прежде слыл лихим разбойником. – Нашего Тадга никак фея лесная обворожила, вот он и не торопится, хоть и обещался ступить под кров Подковы, как первая звезда расцветёт на небе. Но за время его отсутствия самый час поведать, где каждого из вас, бродяги, носило по свету. А уж наш сладкоголосый певун и подойдёт.
Тогда отёр от пролитого мёда рыжую бороду Мартан, что слыл недурным изобретателем и, набив костяную трубку крепким табаком, раскурил её до сизого чада. Его примеру последовали остальные товарищи, задымив куревом, отчего стол, за которым они восседали, тут же заволокло белёсым облаком.
– Что ж, тогда начну я, а вы уж после подхватывайте слово, – добродушно изрёк Мартан. – Как всем вам хорошо известно, давно я трудился над тем, чтобы создать нечто такое, что поднимет меня и мою мастерскую в небо. И признаюсь, аккурат этой весной мне удалось, наконец, сие предприятие.
– Да ты что! Брешешь никак, – добродушно рассмеялся Кенион, подмастерье колдуна. – Всякий знает: такое под силу лишь могучему чародею или колдуну. И то не всякому. Мой учитель, хорош в левитации, но он всю молодость сложил на алтарь магии. А ты даже не чародейского рода-племени.
– Вот как значит! А у меня вышло, хоть бы я и изобретатель, а не колдун, – беззлобно отозвался Мартан на замечание друга. От природы был он мягок и приветлив. – Построил я, други, корабль с крыльями, как у дракона. Стащил в него пожитки свои да инструментарий нужный и в путь-дорогу! Ох, и жутковато было на подъёме! Но как же покладист и ловок оказался корабль, прямо не вещь, а зверь. Он с лёгкостью уходил от шалых молний в ненастных облаках, бесстрашно подрезал крылья злым ветрам и шёл на таран лютых штормов. Воистину корабль стал моим другом и домом в небе.
– И что же ты повидал там, в поднебесье? – спросил Парт, седовласый моряк.
– Да много чего! Други, вы же не станете спорить о четырёхмирии? О верхнем, среднем и двух нижних мирах? Так вот, судьба вознаградила меня за долгие годы мучений и неудач, на своём бравом судне я вознёсся так высоко, что достиг верхнего мира, именуемого его жителями не иначе, как Королевство Подлунье. И признаюсь, приятный там народец обитает, миролюбивый, уважающий науку. Да и волшба в почёте у них. В граде, где приняли меня с почётом и радушием, имя которому Файоннаган, восседает королева Ахана. Прекрасная и вечно юная, она повелевает ветрами всего мира, но и птицы, что создания двух миров, также подчиняются её доброй воле. Заоблачный люд бледен и белокур, в нашем крае его бы приняли за родню эльфов. Но до чего прогрессивен! До чего жаден и любопытен до всего неизведанного небесный народец! Сколько кораблей, ловчее моего сотворено лучшими умами Подлунья! Это рай для меня и подобных мне. Полюбился мне всею душою облачный Файоннаган, там я желаю сойти с корабля и остаться до конца дней своих, но не прежде, чем обойду всё небо над всею землёю.
Одобрили приятели затею Мартана, подняли кубки с мёдом за его будущие победы в небесном предприятии. А всё ж не хватало пятого их друга, самого юного товарища. Его кубок стоял пустым на столе.
– А что, Кенион? Может, развлечёшь нас успехами у своего колдуна? – решил подначить тонкоусого подмастерье захмелевший Парт. – Помнится, в прошлый раз ты заверял наше общество, что способен управлять огнём. Так куда продвинулся ты за истёкший год?
– Я и теперь скажу, что управляю огненным зверем не хуже учителя, – задиристо усмехнулся в ответ черноусый Кенион. – Но летом, аккурат в самую краткую ночь, свершил я схождение в нижний мир, подземный, в самую сердцевину огненную.
– Да ну! И как там? – присвистнули все разом, не позабыв прихлебнуть медового пития.
– У, братцы! Жарковато там, не то слово. Всё в огне и из огня. Земля, реки и моря – всё есть огонь. В раскалённом жаром воздухе парят исполинские драконы, изрыгающие смертоносное пламя из зубатых пастей. Чудо-птицы, Фениксы, с хвостами-шлейфами возносятся в багровую высь и распадаются прахом, чтобы тут же воскреснуть. Царство огненное Этн, и царь там Фланн, могучий бог огня и поземного мира. Ужасен и свиреп Фланн. Дочь же его, царевна Конгали, лукава и обольстительна, как тысяча хорошеньких плутовок Староземья. В Руадхе, верховном граде преисподней, восседает грозный Фланн и подданные его живут в постоянном страхе и покорности, ибо не ведает пощады суровый царь.
– Как же ты ушёл оттуда, невредимым? – недоверчиво фыркнул Мартан. – В таком пекле металл плавится в воду, не то, что человек.
– Ты забываешь, друг, что я не просто человек, а подмастерье колдуна, – спокойно отозвался Кенион.
Он демонстративно щёлкнул пальцем и на кончике мизинца его тут же вспыхнул огонёк. Крошечный, но достаточный вызвать завистливый вздох Мартана.
– Я, конечно не чародей и не мастер на все руки, – взял слово Ханлей, человек не дюжей силы и мощи, – но и я кое-что могу. Эй, Зрин! Плесни-ка, приятель мёду. Этот напиток так живо ободряет память и веселит душу.
К столу тут же подошёл Зрин, расторопный малый, юный помощник хозяина «Червивой Подковки». Добрые языки поговаривали, будто бы бабкой юнца была сама ведьма Чернолесья, однако виновник пересудов уклонялся от прямых ответов по поводу знатного родства, лишь всякий раз улыбался так, что сам чёрт позавидовал бы. Ловко и скоро наполнив кубки гостей, юноша задержал руку с кувшином над пятым, пустым сосудом, но замешкавшись, тут же отступил и скрылся с глаз.
– Так вот, – благодушно затянул бывший разбойник, – в конце лета, на стыке двух времён брёл я на запад и достиг края Староземья. Если вам не ведомо, границу земель опоясывают Бесконечные горы. Это вам любой чародей подтвердит.
Ханлей обвёл взглядом друзей, но те и не думали возражать. На то имелись две веские причины: правдивость рассказчика (хоть прежнее ремесло Ханлея и было разбоем, но ложь он считал худшим из качеств людских) и безусловная удаль, против которой выстоять мог редкий богатырь.
– Но я задумался, а что же может лежать за Бесконечными горами? – продолжил довольный Ханлей. – Что таится за каменной стеной?
– И ты осмелился? – Парт едва не поперхнулся мёдом, а глаза на его морщинистом лице округлились как две золотые монеты.
– Ещё как, други! Я перемахнул через горную гряду, на то ушло у меня больше десяти дней. Но оно того стоило!
– И что же? Что же там оказалось? Или ничего? Не томи, бродяга ты этакий! – наперебой возгласили его приятели, глубоко затянув трубки и пустив сизый дым ему в лицо.
– Когда на исходе десятого дня я переправился на противоположную сторону, то был крайне разочарован: весь предел за горами находился во власти бескрайнего тумана, поглотившего всё сущее.
– Как и утверждал мой учитель, а он знает почти всё! – чванливо заметил Кенион.
– Я так устал от борьбы с подъёмом, что заночевал там же, на вершине, – не обратив внимания на суждение приятеля-колдуна, повествовал рассказчик. – Представьте мой ужас, моё изумление, когда поутру открыв глаза, я оказался не на голом камне горы, а на мягкой траве в чащобе лесной! Я был напуган и страх мой возрос, когда ко мне вышел из-за тени деревьев тот, кого сперва я принял за чудовище. Наполовину человек, наполовину дерево. Он поспешил меня заверить в добрых намерениях и объяснил, что он страж царицы Эбхи, повелительницы Младоземья. Когда предстал я пред царицей, что подобна была своим подданным, древолюдам, ласково был принят ею и многое узнал. Царство, коим она правила, на языке её древесных подданных звалось Оилилл, но в пределах старых земель оно обрело имя Младоземья. Когда я возразил и сказал, что за горами никому не известно о царстве её, усмехнулась Эбха, изумрудные её очи сверкнули, а колдовские уста заверили, что некоторым, достойным чародеям всё ж известно о земле древолюдов.
– Ну и как там? Далеки ли просторы? Бескрайны ли дали? – пыхнули горьким дымом трубки.
– Границ я не высматривал, да куда мне! Но Эбха уверила меня, что если обратить взор к горизонту, то земли царства Оилилл тянутся за ним ещё двадцать дней и двадцать ночей. И возлежат младые земли так вокруг Бесконечных гор во все стороны.
– Но что же за пределами Младоземья?! Ведь что-то там да должно быть! – Огонёк азарта, вспыхнув в очах изобретателя, окрасил их в медь, которой пламенела в свечном свете его окладистая борода.
– Насколько я уразумел, за Оилиллом простирается Бескрайняя Топь, а уж её границы неизвестны никому из ныне живущих, да и плевать. Древолюды самый миролюбивый и чистый сердцем народ, который встречался мне когда-либо. А знавал я много кого. Ни войн, ни болезней не ведают жители Младоземья. В благом созидании проводят дни свои и познании жизни. Только уговор у меня вышел с царицей Эбхой: никому не должен я говорить об Оилилле, слишком много злых сердец и жадных душ в Староземье.
– Но ты уже нарушил слово, Ханлей, – возразил Мартан, – ты нам только что всё выболтал!
– За вас я лично поручился перед царицей, – невозмутимо заметил тот, – она дозволила открыть вам знание об Оилилле. Но дальше этого стола, больше никто не должен знать. Иначе, беды не миновать.
Слушатели тут же принесли клятвы верности другу, горячо обещав свято оберегать тайну Младоземья.
Настал черёд бывалого моряка Парта. За оконцем, на ночном небе расцвела добрая сотня белых звёзд, а Тадга до сих пор не было за столом с товарищами.
– А я спустился в другое нижнее царство, где заправляет всем вода, – изрёк седовласый моряк. – Помог мне в том колдун один, – куда без колдовства в наше времечко, – напоил волшебным зельем, и я мог дышать под водой сколько пожелаю. А ведь я моряк, и любой из братии морской подтвердит, когда ходишь по воде, чего доброго тебя потянет заглянуть и узнать, что же там, под нею. Я не исключение. Отправился на корабле в самый центр Лихого моря и сиганул в пучину, но прежде взял слово с корабельной команды, что вернутся они за мною на то же место ровно через месяц.
– Месяц? Под водою? Не бреши, старый чёрт морской! – прокатился смех за столом.
– Значит, подняться на небеса или опуститься в огонь преисподней – это само собой разумеющееся, а как под воду, так враль?
Насупился было Парт, но друзья и не думали искать ссоры с ним, подозвали Зрина с полным кувшином мёда и, когда тот до краёв наполнил кубок моряка (а тот осушил его одним махом, с досады не иначе), упросили речь держать дальше. Мёд сделал дело, быстро отходчивый Парт остыл от обиды.
– Опустился я на самое дно княжества Лирн. И красиво же там, други! Травы изумрудные, цветы самоцветные, деревья высоченные. А рыбьего народу – тьма тьмущая! Я сперва, как увидал косяки рыбьи, жалеть стал, что с собою не прихватил сеть. Рыбёхи меня не боялись и подплывали ко мне совсем близко. Хоть за хвост хватай! Но вот обо мне слух прошёл по всему княжеству подводному, и предстал я пред князем морским Моланом, восседавшим в граде Лорккане. Тут же был представлен и супружнице его, княгине Морриган, редкостной красавице. На земле с ней некому тягаться, только если королеве Подлунья, но её мне лицезреть не доводилось. Дочь у князя есть, прелестница Мэрид. Уж и хороша она!
– Не устоял старый чёрт? – усмехнулся Мартан.
– Не устоял, други. Так хороша княжна, так мила. А сердца чище и добрее я в жизни не видал, уж не обессудь, Ханлей, не имел чести свести знакомства с царицей Младоземья. Так и прошёл месяц. Гостил я во дворце княжеском, княжна Мэрид с позволения князя знакомила меня с землями Лирна. И чем больше я узнавал, тем меньше мне желалось ловить рыбу. Под конец срока я возненавидел рыбачью долю и всем сердцем полюбил Мэрид и её подданных. А ведь среди рыб полно чудищ престрашных, о коих не понаслышке знает любой бывалый моряк.
– А княжна?
– Мои чувства не остались без ответа, – уклончиво произнёс Парт и надолго прилип к трубке, неистово чадя, как царь огненного царства.
Тадг всё не объявлялся, а засиживаться за столом уже не было сил, – всё же гости были с дальней дороги, – потому решили отправиться на ночлег, а утром уж по-всякому о барде станет что-то ясно.
Под утро, когда луна опустилась за верхушки Вечного Леса, дверь «Червивой Подковки» тихонько отворилась и на пороге возник молодцеватый путник. Это и был припозднившийся Тадг.
– Твои приятели долго сидели вон за тем столом, – хозяин, очнувшись от дрёмы, указал гостю на дальний угол харчевни. – Всё ждали тебя, да так и не дождались. Наверху дрыхнут, очухаются ближе к обеду. Столько мёду вылакали за беседой долгой.
– Не беда, хозяин, – бодро сказал черноглазый Тадг. Он скинул под лавку заплечный мешок и сел за стол, где недавно бахвалились историями его товарищи. – Налей мне мёду, да себя не забудь. Будь мне другом в этот час. Ведь товарищи мои запамятовали: да, я обещался прийти с первой ночной звездой, но не позднее крайней. А теперь на бледнеющем небе осталась одна звезда, да и она вот-вот скроется.
– Воля твоя, да воля моя, – протирая спросонок глазищи, согласился полугоблин.
– Эх, Дэр, вот сидишь ты тут, на Червивой поляне, в ус не дуешь, да и понятия не имеешь, сколько всего на свете! – пропел дивным голосом менестрель, когда ударились кубки и золотистый мёд потёк в горло. – А ведь я только из Снежного края. Да ты ведь ничего не слыхал о нём? Верно?
Полусонный хозяин лишь пожал массивными плечами и хлебнул мёда.
– Непостижимый край! Всюду снег, лёд да ветра лютые. Я добирался туда полгода. Одолел бурные воды Гиблого моря, еле пережил зной пустынных земель и едва не распрощался с жизнью, когда угодил во чрево чёрного урагана, что вознёс меня выше гор. В северных краях Староземья отыскал я чудную долину, где из земли произрастали полумесяцы льда, возносясь вершинами к небу. Как только прошёл я семь из них, а оставалось осилить последний, на меня обрушились снега с льдистых массивов, в коих спрятана долина. Я уцелел, и обрадовался, но не надолго. Вслед за коварным снегом меня окружили жуткие твари, белоснежные и кровожадные. Судьба хранила меня, я вырвался и на этот раз. И вот вышел я к хрустальному дворцу и постучался в двери его. Открыл мне хозяин сиятельного чертога, белый чародей Ардгал. Оказалось, снежные лавины да чудища – его рук дело. Давно в снежном крае отшельником жил колдун, да так давно, что наскучило ему порядком, но и возвращаться назад к людям он не желал. Ждал такого, как я, смельчака. Ардгал предложил мне стать его подмастерьем, обещая научить всему, что знал сам.
– И ты согласился? – прервал журчанье певчего голоса угрюмый Дэр. – Ты же менестрель, поэт и мечтатель. Ты не сидишь на одном месте. Твой голос рады слушать во всех уголках Староземья, не говоря уже о «Червивой Подковке».
– Видишь ли, добрый Дэр, мечтать хорошо. Петь песни и рассказывать истории, несомненно, прекрасно. Но всему свой срок. Не успею я оглянуться, а уже осень за плечами, голос скрипуч, да и память затуманена. И печально сразу. Но если я вернусь в снежную долину и выучусь у чародея, то смогу увековечить силу голоса до самой смерти, а истории мои, как вода из неистощимого фонтана, не иссякнут.
– Но на обучение могут уйти годы, вся молодость, – возразил полугоблин.
– Молодость и так пройдёт. Но знания и магия, переданные мне Ардгалом, помогут вернуть юность, если на то будет воля моя.
– Да, но друзей твоих наверняка уже не будет на этом свете, когда ты освоишь чародейство. Всему свой срок, бард. К тому же, среди снегов, в отдалении от людей, тебя может постигнуть судьба колдуна-отшельника. Так ты дал согласие?
– Ещё нет, я попросил отсрочки на раздумье.
Дэр встал из-за стола и подошёл к оконцу, в которое ночью вглядывались приятели менестреля.
– Погасла крайняя звезда, Тадг. Заря на подходе. Дам я тебе один лишь совет: ступай и ложись спать. А ближе к обеду пришлю к тебе Зрина, чтоб разбудил, ты же не желаешь проспать встречу с товарищами? Им всё и расскажи, как мне. Но думается тому, кто дальше Вечного Леса носа не казал, что и они тебе ответят то же.
На том хозяин постоялого двора от окна отвернулся и пошёл досыпать последний час ночи.
Источник для…
Всяк знал о фонтане, славящемся чудесной водою: испив сию жидкость, можно было продлить свои земные года до немыслимых далей. Правда, тех счастливчиков, что испытали удачу наяву, никто в лицо доподлинно не знал, а если кто и объявлял себя таковым, его долголетие тут же подвергали сомнению, а смельчака незамедлительно объявляли лжецом и проходимцем.
Маркус знал о волшебном источнике и искал его колдовские воды уже более десятка лет. Наёмником в рыцарские дружины объезжал он долгие земли Староземья, скоротечно поступая на службу бесчисленным правителям, в надежде где-нибудь наткнуться на чудодейственный родник.
На этот раз нити судьбы привели его в Безводное царство. Так уж вышло, во всём крае не водилось ни единой речки, ни маломальского озерца, и земля давным-давно должна была обратиться в мёртвый песок. Но добрые чары хранили земли Безводного царства, с их помощью деревья и травы питали себя жизненной влагой, дотягиваясь до неё длинными крепкими корнями. И почва в тени растительных крон не сохла, а люди благополучно жили на земле.
Однако Маркус желал узнать больше об этом чудном крае, где, по слухам, воду жители добывали не на земле, а в небесах. Поговаривали, будто бы при царском дворе служили охотники, что верхом на ручных драконах ловили сетями облака, из коих и выжимали драгоценную воду. Само собой, охота на крылатых тварей в здешних пределах строго воспрещалась, а нарушителя ждала жестокая кара.
О том, что где-то в Безводном царстве может таиться чудесный фонтан, рыцарь не сильно заботился, и логика была проста: если в тех местах нет ни единого водоёма, то откуда там взяться волшебству, когда единственная магия заключалась в том, чтобы плодотворная почва не обратилась пустыней. А вот от лишних серебряных монет Маркус бы не отказался, карман-то звенел пустотой. Потому несколько месяцев рыцарем при дворе Безводного царства – с него не убудет. Никуда фонтан от него не денется.
В изумлении въезжал на черногривом коне воин в безводные земли, диву давался он цветущим полям, высокорослым лесам и пышным нивам. Рука в железной перчатке стиснула рукоять меча, когда над его головою, высоко в облачном небе пронеслись несколько крылатых ящеров, устрашая поднебесье громовым рёвом, точно предвестники грозы. На каждом драконе наёмник разглядел всадников, те ловко и уверенно держались в сёдлах, будто не грозные змеи были под ними, а смирные кони.
Ближе к вечеру Маркус был удостоен чести быть представленным правителю Безводного царства, царю Волдхару. Перед вечерней трапезой царь принял гостя во дворце, белом тронном зале, где после краткой беседы, обещал дать ответ на следующее утро. Причиной сомнения служило то, что войско в Безводье насчитывало достаточное количество мужей, пусть и меньшее, чем у прочих правителей Староземья. Волдхар слыл мирным государем, предпочитая в любой ситуации находить бескровное решение. Потому и рыцарская дружина его считалась самой малочисленной в Староземье. Царь считал, что каждый новый воин в его царстве – это намёк соседям на готовность к будущей войне, а такового намерения у него не было и в помине. Но и полностью отказаться от войска Волдхар не смел: без защиты любой осмелится покуситься на благоденствие его народа, за который он в ответе. Посему большой удачей было поступить на службу к монарху Безводного царства, поскольку о щедрости и милости его слухи ходили немалые. А что ещё нужно рыцарю, у которого за душой, кроме чести и коня ничего нет?
Во время ужина в пурпурном зале, где за широкими рядами дубовых столов щедро угощались придворные и царская дружина, внимание Маркуса привлекла старуха, восседавшая по правую руку от правителя. Фигура старой женщины походила на кривую клюку с сильно изогнутой рукоятью. Старость и жизнь порядком скрючили её хрупкое, сухое тело, которое с ног до головы бедолага прятала в покровах свободных одежд цвета ночи. Так странна была старуха подле молодого, полного жизни государя, что Маркус не сдержал своего любопытства и поинтересовался у соседа по застолью: кто та такова и кем приходится царю?
Ответ вызвал в нём лёгкую дрожь, с которой, впрочем, он тут же сладил. Старуха эта была чародейкой Эрной, наставницей Волдхара с младенческих лет и верным советником государю во всех важнейших делах Безводного царства. Каковою она была в молодости, никто не знал и слыхом не слыхивал, так, будто она образовалась в этих землях уже согбенной старицей. Однако и худого ничего о ней никто сказать не смел, ибо зла та не творила, во всяком случае, известного людям.
Колдунья почувствовала на себе взгляд чужеземца и, повернув в его сторону голову, обратила на него взор: ясные, полные жизни очи прожгли до нутра Маркуса непостижимо пронзительной синевой. Столько воли и юности исходило из её очей, что гость оторопел и на мгновение испугался, что этот взгляд очарует и обратит его в камень, так он был силён.
Но явно скоро утратив интерес к незнакомцу, Эрна отвела глаза и до конца трапезы будто забыла о присутствии гостя.
Однако когда царь и его приближённые насытились и оставили трапезный зал, дабы отправиться, кому куда положено, чародейка возникла перед Маркусом, точно древний дух, выйдя из густой тени одного из множества закоулков мрачного коридора. Её явление стало досадной неожиданностью, и рыцарь второй раз за день схватился за рукоять меча, с которым нигде не расставался.
– Не нужно меня опасаться, воин, – сухим и чуть насмешливым голосом произнесла Эрна. – Мне ли тягаться с могучим мужем?
– Я знаю, кто ты, и мой меч вряд ли защитит меня от твоих чар, – нервно откликнулся Маркус, но на всякий случай принял грозный вид. – Но я не боюсь тебя, и если того требует судьба, погибну с мечом в руке.
– Раз знаешь, тогда оставь в покое меч и ступай за мной, Маркус – свирепый воитель, – невозмутимо прокаркала старуха и, заметив изумление на лице рыцаря, она с усмешкой добавила. – Да, мне известно кто ты и зачем явился в эти края. Если желаешь обрести то, ради чего рыщешь, словно голодный волк, по землям Староземья, ступай за мной без лишних слов. Одно слово и я исчезну, а ты так никогда и не отыщешь фонтан с чудо-водою.
Маркус обомлел от слов чародейки, нерешительность впервые сковала его ноги.
– Поспеши, воин, пока луна не взошла на небеса, – поторопила его Эрна, – иначе сила источника не откроется тебе, и путь твой окажется напрасен. По счастливой воле сегодня тот день и час, когда вода источника полна живительных сил. Поторопись же, рыцарь!
Маркус дрогнул и стряхнул с себя сомнения, что крепкими чарами давили к земле. Он бросился за старухой, не раздумывая, сломя голову. Её тщедушная, согбенная фигура чёрной тенью плыла впереди, но к удивлению спесивого воина, нагнать старую женщину ему оказалось не под силу. Едва он достигал её на очередном повороте в лабиринте протяжённых коридоров, как её облачённое в балахон тело, тут же упорхало далеко вдаль и принимало образ тёмного силуэта впереди, настойчиво подзывавшего сухой рукою.
Сумерки за крохотными оконцами наливались теменью, но даже когда полумрак наполнил собою каменные своды и просторы коридоров, а тени слились с темнотою, даже тогда фигура Эрны выделялась среди прочего ярчайшей тьмою, аспидным маяком. Вскоре идти стало проще, слуги разжигали в проходах настенные факелы, а те достаточно освещали парадные и тайные лестницы, рассеивая серую тьму в зловеще пустых и дальних уголках дворца.
Через низкую, оббитую массивными листами бронзы дверь они выбрались наружу, прямиком в царский сад. Звёзд пока ещё не было видно на блёкло-сером небосводе, да и ветерок, легонько трогавший макушки деревьев, почти угас, но из того, что Маркус вызнал за вечерней трапезой, не стоило доверять видимому покою вечера. Безводное царство славилось непредсказуемыми ветрами, которые могли разбушеваться в мгновении ока так же скоро, как и впасть в блаженный сон. Потому рыцарь не мог позволить себе расслабиться и довериться убаюкивающим, ласкающим его длинные волосы касаниям ветра.
Старуха прытко сновала впереди меж строгими рядками деревьев, явно наизусть зная все дорожки сада. Маркусу же приходилось идти вслепую в потёмках, частенько запинаясь о древесные корни и оступаясь на так некстати попадавшихся под ноги камешках. Счастье старухи, что она была в стороне и не могла расслышать всё, что вырывалось из уст воина, когда острая ветка в темени царапала ему лицо или носок сапога слёту натыкался на что-то твёрдое. Она бы много довольно нелестного узнала о своей персоне.
Сумрак сгущался сильнее, высь над головою Маркуса обрела цвет мокрой земли, скоро должна была зажечься первая звезда. Его глаза впереди уловили слабое, трепетное мерцание, как раз меж густой стеною кустов. Чародейка шла прямиком туда. Маркус поймал себя на мысли, которую тут же и прогнал: с каждым шагом спина Эрны становилась прямее, а сама она выше и крепче. «Игра теней, да и только», – успокаивал себя рыцарь, ступая следом за старицей.
Вскоре мерцание усилилось, и глаза явственно различали серебристое свечение. Оно росло, и на подходе к нему Маркусу уже не было надобности всматриваться по сторонам и, особенно под ноги, теперь путь проглядывался так хорошо, будто впереди разожгли сотню факелов. Угольный силуэт старухи вычерчивался чётким контуром впереди, прямой и величественный. Она неожиданно встала и, не оборачиваясь, произнесла твёрдым и молодым голосом:
– Мы пришли, но прежде, чем ты подойдёшь, оставь меч. Нельзя к фонтану идти с оружием, которое познало смерть. Таков завет.
Не по нраву Маркусу пришлись слова Эрны, но проделав путь длиною в десяток лет, он уже не мог позволить себе свершить оплошность, из-за которой вожделенная мечта вновь могла принять эфемерный облик. Стиснув зубы, он вынул из ножен верный меч и вонзил его в податливую почву. Он заберёт его, когда всласть набрав года молодости, будет возвращаться назад. После меч ему ещё, ох, как долго пригодится, в том у Маркуса сомнений не было.
Он прошагал до зыбкой завесы кустарниковой листвы, чародейка уже скрылась за нею. Сквозь прорехи меж веток сочился настолько ярчайший свет, словно он был водою, и Маркусу почудилось, что свечение осязаемо на кончиках пальцев, точно пыльца с крыльев бабочек.
Глубоко вдохнув тёплого воздуха, наёмник раздвинул ветки кустов и сделал большой шаг. Это место в царском саду словно дышало чарами: огромная поляна и фонтан из белого мрамора с искрившейся холодным серебром водою. Здесь не было и намёка на близившуюся ночь, рыцарь шагнул в ясный полдень, где небо отливало выцветшей бирюзой и несколько ленивых облачков нехотя продвигались на запад. Вокруг стояла тишина, раздавался лишь тихий, журчащий всплеск тонких струй фонтана, но ни пения птиц, ни голосов людей сюда не доносилось.
У волшебного источника спиной к Маркусу стояла Эрна. Когда она обернулась, тот обомлел сильнее прежнего, потому как не старуха была перед ним, а юная красавица. Эрна сбросила с плеч чёрный балахон и предстала в белоснежном одеянии, поверх которого струились длинные и чёрные как смоль волосы.
– Ну же, не стой столбом, воин, подойди к источнику и вкуси его вод, пока луна не вышла на ночное небо, – зажурчал юный голосок девы, подобно переливам вод фонтана. – Неужто истинный мой лик ужаснее старушечьего?
Маркус не в силах был что-то вымолвить в ответ, так сильно поразила его краса девицы, так крепко сковал её голос, так цепко держал взгляд пронзительно-синих очей.
– Вижу, мой облик вызвал оторопь в твоём теле, и дух твой в сильном сомнении. Придётся мне накинуть свою прежнюю личину, иначе ты упустишь шанс, ради которого здесь.
– Нет! – стон вырвался из безвольных уст Маркуса. – Прошу, не обращайся старухой, даже если та личина твоя настоящая. Подобной красы я нигде прежде не видал, позволь усладить взор свой ещё мгновение.
Ничего не ответила на то Эрна, горько усмехнувшись подобной дерзости, ещё величественнее и горделивее взглянула она на рыцаря, будто зная о чём-то большем, чем он сам.
– Довольно, – проговорила она, спустя долгий взгляд, – времени почти не осталось, подойди к фонтану и преклони колени пред его водами.
Словно пьяный, приблизился Маркус к белому, точно молоко, мрамору фонтана. Ноги сами подкосились у самого края. Свет серебристый, пронзительный, слепящий оглушил его и очаровал в тот же миг. Родник, чьи воды пребывали в покое, даже когда зеркальная поверхность сотрясалась рябью падающих струй, дышал волшебными чарами, изливал их в воздух неповторимыми ароматами цветов и убаюкивал все тревоги, которые оживали прежде.
