полная версия

Олег Владимирович Фурашов
Са, Иса и весь мир

У него от негодования потемнело в глазах. Он попытался вскочить и в бешенстве завопить на всё поднебесье Каппадокии про свою ненависть к извергам рода человеческого, как вдруг ощутил, что свет окончательно померк, а воздух покинул его также, как мгновением ранее – высокого пленного…То Бато закрыл его глаза и зажал его рот своими богатырскими дланями, а туловище оплёл ногами – как мать ребёнка в утробе…

Когда Иса пришёл в себя, зловещая колонна маячила уже на линии горизонта. Однако и погибшего на дороге не было.

– Где?…Где он? – слабым голосом спросил юноша, сообразив, что он находится в крепких объятьях Бато. – Этот…Высокий…

– Его сбросили в ущелье, к реке, – ответил знахарь. – Как заразную собаку.

– Он умер?

– Да, он мёртв.

– И там так и…лежит?

– Надо полагать. Куда ж он денется?

– Что ж мы…, – встрепенулся Иса. – Наш долг его похоронить.

– Нам нужно спешить, – попытался наставить его на путь разумный Бато.

– Я никуда не уйду, пока не похороню его, – упрямо сказал строптивец таким тоном, что главному в их экспедиции стала очевидной бесполезность препирательств.

– Тогда надобно погодить, пока голозадые скроются…

2

Погребение совершали молча. Закончив благое дело, присели отдохнуть.

– Э-эх, если бы наше восстание удалось…, – как бы подытоживая события дня текущего, посетовал Бато.

– Но из-за чего же оно не удалось? – хмуро осведомился Иса.

– Да истина стара, как мир…Предательство…Ведь римляне испокон веков действуют по правилу: «Разделяй и властвуй!»

– А кто вас предал?

– Предать же могут только свои. Мятеж подняли мы – иллирийцы. Однако нас поддержали и фракийцы с даками – наши соседи с востока и севера. И ведь это не просто соседи – наши братья. Мы же от фракийцев произошли. Да ещё в нас подмешана и скифская кровь. Скифия⁶⁶ – это ещё на северо-восток от Дакийского царства. Так вот, поначалу они к нам примкнули. Но как стало горячо – бросили. Подкупили их юбочники. А затем начались разногласия между полководцами восставших – Батоном Иллирийским и Батоном Паннонским…

– Дядя Бато, так это твои тёзки, что ли?

– Запомни, Иса, – с нажимом и недовольством проговорил целитель, – меня зовут Бато, а они – Батоны! Я не хочу, чтобы у меня с ними хоть что-то было общее…Ибо эти богатеи изменили воинской чести! Сначала Батон Паннонский продался римлянам. Ан изменника схватили сами паннонцы, да и выдали Батону Иллирийскому. Тот и казнил отступника…

– И поделом! – воскликнул юноша.

– Погоди! – охладил его восторг учитель. – На четвёртый год боёв римлянам удалось окружить нас близ городов Салон и Ардуба. И в критический момент уже Батон Иллирийский через своего презренного сына Сцеву вместе с приближёнными сдался голозадым. Те его простили, и сейчас эта крыса живёт и здравствует в городе Равенне⁶⁷.

– А…А с остальными восставшими что стало? – подавленно спросил Иса.

– Добивали нас в крепости Ардуба, – горестно понурился Бато. – Уж как мы молили богов вступиться за правое дело…Где там! Кто погиб в пламени, как мой старший брат, кто утонул в реке, прыгнув с крепостной стены, как мой младший…Мне повезло – удалось выплыть…

– Не кручинься, дяденька Бато, – тронул его за руку юноша.

– Э-э-эх, Иса! – вскинулся иллириец, как три дня назад. – Кручиниться? Не-е-е-ет…Вот ты, думаешь, отчего я стремлюсь к Халкидону? Да оттуда недалече и до моей Родины. А там к назначенному сроку меня ждут друзья. И мы ещё свергнем юбочников в тартарары!

3

Два мечтателя передвигались по Каппадокии в глубоких кожаных башмаках, и нога в ногу с ними шагали один студёный месяц за другим. Юноша впервые увидел снег, который лежал небольшими сугробами, покрывая собой всё вокруг.

Край был горный и суровый, но местами очень красивый и необычный. Один фантастический ландшафт сменял другой. Особенно поражали Ису скальные столбы в виде гигантских грибов, что ростом были многократно выше дубов или олив, произрастающих в Древней Рее. Некоторые из таких столбов, похожие на фаллосы, заполняли собой целые урочища. Из-за них местные обитатели, смеясь, называли такие места долинами любви. А Бато, по-мужицки покрякивая, вспоминал Старый Ханаан и как бы про себя негромко ронял: «М-да…Интересно, как там поживает крутобёдрая Элисса?»

Плоскогорье, в сравнении с благодатными и тёплыми приморскими равнинами, было заселено слабо. Потому переходы от одного населённого пункта до другого были довольно протяжёнными. Но хворых хватало. И в процессе знакомства с ними и оказания им врачебной помощи, юноша вскоре прознал, что каппадокийцы – многонациональная общность. Тут проживали переселенцы из Армении и Сирии, греки и фригийцы, а также потомки хеттов.

Уже с наступлением весны путники оказались в одной безвестной деревушке, расположенной близ развалин Хаттусы⁶⁸. Здесь они задержались до полудня при изгнании паразитов у одного дряхлого хетта.

Войдя в жилище и выслушав жалобы, Бато приготовил снадобье из скипидара. Первую дозу он дал больному лично, а затем принялся инструктировать о дальнейшем порядке приёма лекарства Куссара – внука старика, сносно общавшегося на койнэ.

– Значит так, Куссар, даёшь дедуле десять капелек скипидара на глоток мёда. Один раз – утром, один раз – вечером. И так в течение месяца. Понял?

– Понял. И всё?

– Всё.

– И поможет? – усомнился молодой хетт. – Мы уж скока с дедом мучаемся.

– Помо-о-ожет, – авторитетно заверил его Бато. – Это сильное глистогонное. Скипидар я сам выгнал из живицы можжевельника. И очистил. Неочищенный побоялся давать – возраст, всё же.

– Чё…И от старости зависит, ли чо ли?

– А как же! Зелье влияет на сердце, желудок. Учитывать надо все условия. Я как-то бывал во Фригии. Там в одной семье паразитами мучился малолетний. Само собой, ему я состряпал средство из жабрицы извилистой – травка такая. Она помягче действует. Так мамаша ребёночка тоже всё беспокоилась: достаточно ли силы у снадобья, да будет ли польза, а то, может, оно очень суровое, да как бы не было вреда…Да не просто спрашивает, а орёт да причитает. Да прежде чем сынишке дать, сама отвар отведала. Короче, и меня достала, и мужа своего завела. И вот, когда настала ночь – а меня оставили ночевать в соседнем гроте – муж её взял жабрицу и нарезал в виде червяков. Да подбросил их склочной супруге в постель. Слышали бы вы, как она орала утром!

От рассказа Бато хохотали все, кто был в жилище. Даже дедуля, до того лежавший бревном, «ожил» и мелко затрясся в приступе смеха. А когда страсти улеглись, глубокомысленно заметил:

– Да-а-а…Давеча-то у нас были лекари из греков. А ишо давеча – из своих. А чичас нагрянули энти…лимряне…Дык, всё нарушили

– Стало быть, прежде-то хетты не бедствовали? – перевёл беседу в исторический ракурс Бато.

– О! Давным-давно страна Хатти была могущественной, – многозначительно раскинул руки вширь Куссар. – По преданиям предков, мы занимали не только Каппадокию, но и много южнее. С нами тогда тягаться мог только Египет. Он в ту пору присылал в Хаттусу послов с богатыми дарами. Однако, потом порассорились мы меж собой. И нас побили народы моря. Они и разграбили Хаттусу. Уж потом нагрянули греки, а ныне вот – Рим.

– И как вам жилось под греками? – полюбопытствовал лекарь.

– Да даже и не сказать, что под греками, – развёл руки в стороны Куссар. – Они не зверствовали. Как-то находили общий язык. С ними появились новые товары, ремёсла…

– Стало быть, случается и мудрая сила? – «заострил» вопрос Бато, и, хитро улыбнувшись, взглянул на Ису. – Та, что правит умеючи?

– Случается, – согласился молодой хетт.

– А если бы вам предложили: живите своим умом либо при греках? – не выдержав, включился в разговор Иса. – Что бы вы выбрали?

– Хым, дык, жили же по собственному почину, – хмыкнул из угла старик.

– Чаем, что не пропали бы, – поддержал деда Куссар. – Тяжко сейчас. Это у нас в глуши как-то поспокойнее. Здеся римляне, покеда, раз всего-то и появились – про налоги объявили. А в городах Канес, Ануква они такие погромы устроили – спасите боги!

– А вам откуда известно?

– Дык, в Канесе у нас свояк живёт. У него сына убили, раз он против выступил. И внучку ни за что ни про что за выкуп спасать пришлось. Ихний солдат взял её за руку и говорит: «Что попало под плащ легионера, то пропало навсегда». Дак, всем миром скидывались.

4

В Каппадокию пришла весна. Под звуки капели и журчание ручейков путешественники миновали развалины Хаттусы, расположенные на горе. Они успели обменяться мнениями на тот счёт, что все империи рано или поздно разваливаются, а также вернулись к обсуждению событий в доме Куссара.

– Надо же, – удивлялся Иса, – никогда не думал, что скипидар может быть лекарством.

– А то! – отвечал ему Бато. – Скипидар, или по-другому – терпентинное масло, не только отличное глистогонное, но применяется и при заболеваниях лёгких, или, допустим, при лечении мочеполовых инфекций. Кстати, в Халкидоне я излечил от такой болезни одного грека. Зопирос его зовут. Женщинами увлекался. Н-да…В Халкидоне Зопирос держал пару унирем ⁶⁹ для переправы. Собственно, на переправе я с ним и познакомился. Целый месяц его лечил.

– А ещё для чего пользуют это масло?

– Да много для чего. От ушибов, растяжений, геморроя…Тому же Зопиросу я готовил терпентиновые ванны. Они положительно влияют на мужскую силу. Важны концентрация и метода приложения. Недаром говорят: у каждого плута свой расчёт. Вон, римлянки-развратницы пьют это масло разбавленным, чтобы их моча пахла розами и фиалками…И не соображают, дуры, что здоровье подрывают!

– Надо же, не знал.

– А ты до сегодняшнего дня полагал, для чего скипидар?

– Да-а-а…, – смутился Иса и опустил лицо. – В Арете пацаны говорили, что скипидаром ослам одно место смазывают, чтобы они быстрее бегали.

Юноша вскинул голову, потому что Бато вдруг замолчал, никак не реагируя на его слова, и увидел, что великан пристально смотрит вдаль. Иса проследил за его взглядом, и увидел на линии горизонта ползущую с юга цепочку, которая хорошо просматривалась с хаттусской возвышенности.

– А ведь мнится мне, парень, – напряжённо проговорил Бато, – что нам с тобой придётся смазывать скипидаром одно место, как тем ослам.

– Юбочники? – оценил «картинку» Иса.

– Они самые.

Путешественники спустились с большого холма и поспешили на северо-запад, в сторону Анкиры⁷⁰. Но не пройдя и полутора миль⁷¹, они заметили, что с противоположного направления движется другой отряд римлян. Бато выругался и повернул обратно.

– Куда мы? – с тревогой осведомился Иса.

– Я уже просчитал этот вариант, – успокоил его лекарь. – Рядом есть святилище хеттских богов⁷². Там и переждём.

И Бато свернул вверх и налево. Казалось бы, ещё стадия, и путники упрутся в каменную стену, но внезапно горная гряда разверзлась, открывая очень узкую расщелину. Вслед за первым проходом открывались другие. Это был настоящий лабиринт среди утёсов, в котором великан ориентировался очень уверенно. Довольно скоро беглецы вышли к небольшому распадку, состоявшему из двух галерей, образованных отвесными скалами. «Привал», – приглушённо скомандовал Бато, присев на валун.

Иса хотел было последовать его примеру, но внезапно заметил множество высеченных выпуклых фигурок на скальных плоскостях. Он приблизился к каменной стене и принялся изучать рисунки. На первый взгляд, то были просто барельефы людей. Но при внимательном рассмотрении становился ясным их ритуальный характер. Юношу этот пантеон заинтриговал ещё и потому, что в Древней Рее божество не принято было наделять именем, а тем паче – изображать.

– Да ведь это боги! – воскликнул он. – Да тут целый храм под открытым небом!

– Т-с-с! – подскочив, оборвал его Бато. – Мы хоть и далеко от дороги, но здесь же горы. Эхо знаешь, как раздаётся…

Он подошёл к Исе и вполголоса сделал краткий экскурс в историю хеттской религии:

– Хетты часто сами себя называли народом тысячи богов. Вот их бог Луны…, – комментировал он свой показ. – Вот богиня Солнца Аринны. Её ещё называют царицей Неба и страны Хатти. А это её муж Тешуб – царь Неба и Грозы…

– Дядя Бато, а это что за ходоки? – вежливо провёл пальцем по одинаковым, словно копии, фигуркам Иса. – Их тут…один…два…семь…двенадцать штук.

– Это картина называется «Шествие богов подземного царства», – пояснил целитель. – Они, как бы, не главные боги. Они – помощники у Тешуба.

– Апостолы, – засмеялся Иса. – Двенадцать апостолов.

– Так ведь я же говорил тебе, что культы – выдумка народов, – пренебрежительно махнул рукой великан. – Всяк по-своему с ума сходит.

– Не выдумка, а поиски истины, – поправил его молодой праведник. – Многотрудный путь к Богу.

– О чём ты говоришь, наивный, – и саркастическая гримаса исказила лицо его идейного противника. – Когда Александр Македонский завоевал Египет, то жрецы мигом забыли про всех своих святых и объявили полководца сыном Амона – посланником Неба. Греки тоже считали его сыном, только, естественно, не Амона, а Зевса. Римляне почитали его за тринадцатого бога. И даже в твоей Древней Рее в нём узрели предвестника мессии…А! Каково?! Смешно даже!

– Дядя Бато, не следует путать истинную веру с определённым учением. Или с церковью, – задумчиво поправил его Иса. – Хотя сам замысел, ход мыслей этих…служителей культа…интересный…Ибо Македонский не мог возникнуть на пустом месте. Просто так…Рассказывали, что даже знак свыше был: в день рождения Македонского некий Герострат сжёг храм Артемиды. И по этому поводу злословили: ничего удивительного, ведь сама Артемида в это время была занята, помогая Александру появиться на свет.

Глава третья

1

Ближе к лету искатели истины прибыли, наконец, в Халкидон. Селение представляло собой небольшой городишко, местные жители которого промышляли рыбной ловлей, разводили коз с овцами, да выращивали оливу и прочие фрукты и овощи. То есть, вполне тривиальное местечко. Однако, для Исы оно казалось особым: вдруг это родина его отца?

Таковым же этот уголок представлялся и Бато, который, стоя на берегу, жадно вдыхал морской воздух, мечтательно взирал на запад и чуть ли не декламировал:

– Боспор Фракийский…А за ним – Фракия…А за ней – Отчизна!

– Да-а-а…Отчизна-а-а-а! – столь же поэтично тянул Иса, имея в виду нечто иное.

– Сейчас, парень, мы спустимся вниз, – довольно сощурив на солнце глазки, проговорил великан. – Во-о-он туда. Видишь, там самое узкое место пролива, где-то с полмили. Сядем в унирему – и мы во Фракии.

– Постой, дядя Бато! – испуганно дёрнул лекаря за руку юноша. – Какая Фракия? А как же мой отец?

– Отец? Какой отец? – недоумённо уставился на него тот.

– Как какой?! – поразился Иса. – Мой отец. Ну, Аркадий из Халкидона.

– Ах-да…, – точно проснулся его попутчик. – Аркадий…Извини, братец, чёрт попутал…Ну, и как же ты намерен его искать?

– Как…Пойти поспрашивать. Город маленький. Наверняка, все друг друга знают.

– Х-хо! – поразмыслив, междометием ответил Бато. – Не-е…Так не пойдёт. Станем шнырять, вызовем подозрения. Кто-нибудь ещё донесёт на нас. Нет.

– А как быть?

– Знаешь что, давай-ка навестим моего старого знакомого Запироса. Всё одно, мне-то надо переправляться. Вот у него и разведаем обстановочку.

2

Запирос оказался маленьким, толстеньким и лысым мужчиной лет сорока, дом которого располагался возле самого берега. Хозяин прохаживался по тенистому дворику и о чём-то размышлял подобно Аристотелю. Увидев Бато, он на мгновение замер, а затем, изобразив оранту, бросился обниматься с гостем. Когда формальности, традиционные для встречи после долгой разлуки, были выполнены, хозяин пригласил визитёров присесть на скамейку с низенькими ножками, установленную под раскидистым платаном.

– Как идут дела, Запирос? – вежливо осведомился Бато. – Зевс не забывает про тебя?

– Спасибо, Бато, – поблагодарил тот. – Потихоньку разворачиваю хозяйство. Помимо двух небольших монер на переправе, недавно завёл небольшое торговое судёнышко.

– Женился?

– Да что-то Гера⁷³ никак не снизойдёт до меня, – отчего-то застеснялся толстячок. – Пока не связал, так сказать, себя узами.

– Ну, а как по мужской части? Как поживает твой лучший друг? – не без лукавства осведомился великан.

И вдруг, внезапно вскочив, он запел, взмахивая руками и приплясывая:

На щеке – затрещина,

А на сердце – нежность…

Вот тут-то у Запироса будто сорвало все тормоза – он стремглав бросился пританцовывать и своим тенорком присоединился к басу Бато:

Пукнула мне женщина

Прямо на промежность!

И дружный дуэт спел зажигательный брутальный девиз, по окончании которого мужчины долго хохотали и хлопали друг друга по плечам.

Не успев отдышаться, толстяк ударил в ладоши, и тотчас неведомо откуда, прямо «из ничего» материализовался слуга, который притащил низкий столик, расставив на нём воду, вино и закуску. И вскоре гости, возлежа на низеньких лавочках, без тени смущения поглощали угощение заодно с хозяином.

Первый тост был за встречу, а осушив второй бокал, Запирос поинтересовался, куда его дорогой друг путь держит.

– Да как обычно, во Фракию, – приступил к решению животрепещущего вопроса «дорогой друг». – Лечить хворобых. Но не только ты, дорогой Запирос, расширяешь хозяйство. Я вот тоже помощником обзавёлся, – кивнул он на молодого ассистента, вкушавшего свежий сыр и ещё более молодую козлятину.

– Вижу-вижу, – поощрительно кивнул тот.

– Ан есть проблема, – заострил вопрос Бато. – У Исы в Халкидоне раньше жил…кгм-кгм… троюродный дядя. Но от него уж давненько ни слуху ни духу. А лучше тебя, дорогой друг, никто ситуацией в городе не владеет. Дядю того Аркадием кличут.

– Аркадием? – призадумался хозяин. – Аркадиев у нас как бы и нет. Аркадий…Хм…А сколько ему лет?

– Да лет сорок, – переглянувшись с Исой, пояснил Бато.

– Сорок…Хм, почти как я. Не-ет. Среди моих ровесников Аркадиев не бывало, – уверенно заявил местный краевед. – Аркадий…Имя-то такое… Это, скорее, где-нибудь на Пелопоннесе. А-а-а! – вдруг слегка шлёпнув себя по лысине, воскликнул он. – Точно! Там ведь есть селение Халкиса. На побережье Ио⁷⁴. Мне один…м-м-м…прыщ из Халкисы как-то всучил такой гнилой товар…

– Дорогой мой Запирос, – остановил его излияния великан. – Нам бы всё-таки про Халкидон.

– Да-да, про Халкидон, – спохватился толстяк. – А родители у Аркадия кто?

– Дорогой мой Запирос, – беспомощно воздел руки великан. – Мы про самого троюродного мало что знаем, а уж про его родителей…

– Да-да-да, – забормотал толстяк. – Но он грек?

– Э-э-э…Конечно.

– То-то, я приглядываюсь, он, вроде, как наш, – улыбнулся Запирос, кивнув на Ису. – А может, прозвище есть у Аркадия? У нас же преимущественно по прозвищам…, – и хозяин дома уже напрямую взглянул на юношу.

– Есть, – уверенно ответил тот. – Леопард. Ну, или Сын Леопарда. Он храбрый, как будто рождён был леопардами.

– М-да, Леопард, – забарабанил пальцами по лысине Запирос. – Погоди, погоди! – вдруг воскликнул он, подобно легендарному греку Архимеду. – А-а-а это…Род занятий его?

– Во-военный…Воин он…, – неуверенно проронил Иса.

– Воин? Не-е-ет, – в отличие от юноши убежденно резюмировал грек. – Они в Халкидоне наперечёт. Нет у нас военного Аркадия. Точно!

– Ну, на нет и суда нет, – облегчённо вздохнул Бато. – Главное, разобрались.

– Стоп! Стоп!

Внезапно вскричал толстячок (хотя никто и не собирался убегать) и теперь так эмоционально и смачно шлёпнул себя по лысине, что Иса забеспокоился, как бы он не заполучил сотрясения

мозга или отслоения кожи.

– Ждём, ждём, Запа, – успокоил его великан.

– Вот осёл я так осёл! – вопил, слегка окосевший от доброго вина грек. – У меня же на монерах рулевыми Фотис да Кирос. Их ещё батюшка мой…Да отвёл ему Аид⁷⁵ место на Елисейских полях! – изобразил ритуальный жест Запирос. – …ещё батюшка мой нанял. Фотис да Кирос всё видят и всех знают.

– Видишь как, – многозначительно взглянул на Ису Бато.

– Щас! – выставил руку раскрытой ладонью вперёд хозяин. – Э-эй, Линос, где ты там? – позвал он слугу. – Ступай на переправу, да скажи Киросу и Фотису, чтобы в обед явились ко мне.

3

Запирос и Бато уже прилично наклюкались, когда рулевые Кирос и Фотис приблизились к дому в строго назначенный срок.

– Звали, хозяин? – переступили они границу дворика.

– А-а-а…Ки-кирос…Фо-фотис…, – обернулся к ним толстячок. – По-подите сюда…По- поближе. Тута вот ка-ка-какенная проблема про-про-проклюнулась…

И грек, запинаясь в звуках и путаясь в словах, с немалой помощью Бато обозначил для работников существо вопроса.

– Воин Аркадий…Леопард…Не, не знаю такого, – приставив палец к виску, пробормотал Фотис, и взглянул на Кироса, точно сваливая на того всю ответственность.

– Грек Аркадий…Леопард…, – прищурившись, посмотрел тот на небо через просветы в кроне платана, будто прося помощи у Зевса. – Не-а…Впервые слышу. А сколь ему лет-то?

– Сейчас где-то под сорок, – включился в разговор Иса. – Около того.

– Около того, – раздумчиво повторил Кирос. – Не припоминаю.

И в юношу он столь пристально вперил свой взор, что у него левый глаз так и норовил заскочить за правый, а Иса на всякий случай вытер рот, смахивая предполагаемые крошки, что могли остаться после трапезы.

– Вы хо-хорошо по-подумали?! – грозно свёл брови Запирос, будто заподозрил рулевых в сговоре и запирательстве.

– Хорошо подумал, хозяин, хорошо, – поспешно заверил его Фотис. – Когда мы тебя подводили?

– А ты, парень, кем приходишься этому…Аркадию? – нежданно подступив к Исе и косоглазо вглядываясь, озадачил его Кирос.

– Я? – слегка растерялся юноша. – Ну…Я его племянник.

– А-а-а, – с хрипотцой в голосе и как бы с колебанием протянул Кирос, отступая ко входу. – Н-нет. Ничем не смогу помочь.

– А-ани хо-хорошо по-подумали, – повернувшись к Бато, разочарованно подвёл итог мероприятию толстяк. – Не знают.

– Ну, на нет и суда нет, – произнёс великан фразу, уже ставшую сакраментальной для дня текущего.

– И-идите, – обозначил отмашку рукой работникам Запирос, и потянулся к бокалу с вином.

– Мир вам…Мир вам, – облегчённо загалдели моряки, пятясь прочь.

Но нежданно-негаданно что-то сломалось в строю рулевых. То Фотис, разворачиваясь в проходе, налетел на Кироса, который внезапно затормозил. Из-за чего оба свалились друг на друга, как два краба при спаривании. При этом у Фотиса непроизвольно вырвалось солёное моряцкое словечко. Впрочем, Кирос не обратил на ругань никакого внимания и, выбравшись из-под товарища, предстал перед очами Запироса:

– А я ведь тебя обманул, хозяин! – заявил он толстяку, при этом одновременно нелогично взирая на Ису. – Чуть не обмишулился.

– Как так! – поразился захмелевший Запа, перестав даже заикаться.

– Дык вить припомнил я того Аркадия! – по-прежнему косясь на юношу, признался рулевой.

– Ну-ну…

– Я вить как допетрил-то?

– Ну-ну…

– Тот Аркадий тожа был тонкий да высокий. И глаза у ево тоже разного цвета, как и у энтого парнишки, – ткнул заскорузлым пальцем в сторону Кирос.

– Ну-ну…

– И самое главное, взгляд!…Тоже такой…Как же про него римляне-то говорили? Ы-ых…, – пребывая в крайнем затруднении, остервенело почесал затылок моряк. – А! Выразительный! Во-во! Пронзает, что твоё копьё!

– Погоди-погоди, – трезвея, проговорил Запирос. – Какие ещё римляне говорили? Ты чё несёшь?!

– Дак я же этого Аркадия на ту сторону в какую пору переправлял-то, – досадуя на непонятливость толстяка, даже хлопнул себя по ляжкам работник. – Давно-о-о это было…Годков эдак пятнадцать-двадцать назад. Точнее-то я и не скажу. Ан никак не мене пятнадцати…Почему я и подзабыл.

– Пятнадцать-двадцать…, – растерянно повторил Запирос.

– Да-а! Тогда ты, хозяин, был ещё не при делах. Тогда хозяйством правил твой батюшка…Да подсобил ему с местечком Аид на Елисейских полях!…Дак вот, переправляю я грека Аркадия. Ведь я ж рулю с кормы, и мне впереди всё видно. А грек всё оглядывается и оглядывается, озирается и озирается: ровно ждёт чего. Потому мне и запал он в башку. Ну, а где-то дён через пять римляне ровно с Олимпа обвалились: разыскивали они того Аркадия! Искали…А чего-почему, то мне невдомёк…

Весь перевоз до противоположной стороны Боспора Бато оглядывался подобно небезызвестному Аркадию. Правда, делал это он умело и скрытно: наклонившись, будто поправляя что-то на обуви, подсматривал через подмышку.

Лишь когда они сошли на берег, великан почувствовал себя вольготнее и перевёл дух:

– Амен, мы почти во Фракии. Здесь-то мне вообще любая тропинка знакома.

– Дядя Бато, ты боялся, что нас станут преследовать римляне? – прозорливо истолковал Иса поведение учителя на пароме.

– Не боялся, а беспокоился, – поправил его тот. – Дьявол знает, что в башке у этого Запироса. Я тебя попрошу, парень, быть осторожнее. Мы же хотим, чтобы наши мечты исполнились?

– Да, теперь мне надо попасть в Халкиду…Или же в Халкис.

– Попадёшь, коль будешь осмотрительным.

– Буду осмотрительным, – пообещал ему ученик.

Но, человек предполагает, а Бог располагает. И последующие события сложились не в духе того, что обещал Иса.

Глава четвёртая

1

Фракия была сельскохозяйственной страной. Здесь даже города скорее напоминали очень большие деревни. Дома жителей были преимущественно деревянные – откуда, собственно, и появилось название «деревня». Таким же был и полис Одив, куда Бато и Иса добрались на второй день после Халкидона.

Они шли по окраине городка, и великан негромко завершал своё сказание о восстании Спартака – самого знаменитого фракийца. «Больше двух лет он гонял голозадых подобно шакалам, – с горечью в голосе подходил к финалу изложения Бато, – но силы оказались неравны. Юбочники обложили его со всех сторон…»

Однако великан не успел закончить даже предложения, как их тоже обложили-окружили: внезапно позади, слева и справа послышались окрики, цокот лошадиных копыт, лязг оружия, замелькали фигуры легионеров. Через несколько минут выяснилось, что горожан сгоняли на площадь Одива, где проходила показательная казнь.

Путников пригнали к месту расправы в числе последних. К тому времени репрессия уже свершилась: на виселице болталось тело какого-то человека, а вокруг него на лошади ездил командир легионной конницы. Римлянин периодически злобно колол мертвеца мечом и свирепо изрыгал угрозы в адрес толпы:

«Я начальник отряда Туллий Лициний Келсий! Сделайте зарубку на ваших тупых лбах, что с каждым будет то же самое, если кто посмеет хотя бы подумать плохо о Великом Риме! – доносил до горожан смысл своей филиппики командир римлян через переводчика. – Этот негодяй из Дакии, – в очередной раз ткнул он остриём в повешенного, – выступал против Рима. Скрывался. Сегодня был схвачен вместе с главным злоумышленником по имени Брайко. Донесите всем, что Брайко и его жена убиты на месте задержания. Помните, всяк, кто укрывает бунтовщиков, понесёт жуткое возмездие. И по некоторым, – ударил он мечом по деревянному столбу, – виселица ещё плачет!»

Начальник конницы гнетущим взглядом обвёл безмолвную толпу, бросил меч в ножны и поднял руку, готовый отдать команду подчинённым об убытии, но его опередил спешившийся брыластый легионер, стоявший неподалёку.

– А с этой-то что делать? – спросил он на латыни, держа за руку не то девочку, не то совсем ещё юную девушку.

– С этой? – задумался Туллий Лициний Келсий.

– Это же дочь того…Брайко? – услужливо подсказал брыластый. – При задержании Брайко наших троих положил.

– Ты сам, Галлус, эту девку пленил? – уточнил Келсий.

– Я, – подтянулся брыластый.

– А ты что, на радостях нашу заповедь запамятовал: «Что попало под плащ легионера, то пропало навсегда»? – под общий гогот римлян, съязвил командир. – Хочешь – выпусти ей кишки, хочешь – сделай из неё лупу⁷⁶.

Девочка-девушка была страшненькая: лицо распухшее, в крови и ссадинах, нос сломан, левое ухо надорвано. Казалось, она не понимала, что с ней происходит. У неё наблюдалась резкая бледность кожных покровов и, вопреки ситуации, сонливое состояние. Едва Иса подумал про сотрясение мозга, как девочку стошнило. От неожиданности губастый Галлус даже подпрыгнул козлом, а его сослуживцы с новой силой принялись над ним насмехаться.

Именно в этот миг в недрах подсознания Исы мелькнула реминисценция о том, как он сам переживал, когда год тому назад расстался с мамой и родным очагом. Но какая-же то оказалась малость в сравнении с долей несчастной девчушки! Ибо она в мгновение ока не только навсегда лишилась родителей, домашнего очага и смысла существования…В каждую последующую секунду по произволу какого-то брыластого ничтожества её могли выпотрошить, как куропатку, или отдать на растерзание легионерам…И молодого мужчину охватила неимоверная жалость к бедняжке – до щемления в сердце.

И Иса, не помня себя, забыв про предостережения Бато, на латыни подал голос из толпы: «Пощадите её! Она же ещё ребёнок совсем!» И он принялся протискиваться сквозь скопище к виселице.

– Кто? Кто просил о пощаде? – выпрямился в седле Туллий Лициний Келсий под гул своего войска.

– Это я просил, – выбираясь из гущи народной на прогалину, сказал Иса. И процитировал на хорошей латыни: «Audiātur et altĕra pars»⁷⁷.

– Однако, – поражённо произнёс начальник отряда. – Ты кто? Откуда?

– Я? – выдержал всего лишь секундную паузу Иса, понимая, что ошибаться нельзя. – Человек. Из Халкидона.

– Грек? – всматриваясь в него, осведомился Келсий.

– Грек.

– Как зовут?

– Зачариас⁷⁸.

– Из Халкидона, говоришь?

– Да.

– Чем там занимаешься?

– У Запироса работаю. Он там переправу держит. И приторговывает немного.

– А здесь ты чего делаешь?

– Запирос на пробу послал немножко маслом торгануть.

– И как?

– Всю партию продал.

– Ну, защищай девку, коль просил выслушать. Почему за неё просишь?

– Жалко. Ребёнок совсем ещё. У меня…м-м-м…сестрёнка такая же. И потом, дочь…(Иса намеревался сказать, что дочь за отца не отвечает, но спохватился, что как раз родители для девочки Брайко – самое святое)…И потом, на данный-то момент она лично перед Римом ничем не провинилась.

– Хым, – хмыкнул Туллий Лициний Келсий, не находясь, чем возразить. – Ну, не мне решать.

И командир римлян кивнул на брыластого. А тот, от внезапно обрушившегося на него любопытства главных действующих лиц и сотен окружающих статистов, растерялся. Потому Галлус лишь прогундосил то, что ранее уже озвучил Келсий:

– Хочу – выпущу ей кишки, а хочу – сделаю из неё лупу…

– Ну ты, губошлёп, хоти быстрее уже! Мы-то в простое! – под сальный гогот римской солдатни выкрикнул кто-то из похабников.

Иса, находясь вблизи от пленницы, видел, что ей очень плохо: ноги её согнулись в коленях, тело сотрясала мелкая дрожь. В иной обстановке юноша устроил бы этой поганой казарменной римской сволочи образцовую нравственную выволочку. Но сейчас приходилось претерпеть эти унижения ради спасения несчастной.

– Возьми, – сказал нежданный заступник, достав из-за пояса фоллис⁷⁹ со всеми своими накоплениями и протянув его Галлусу.