Олег Владимирович Фурашов
Са, Иса и весь мир
Здесь Иса овладел азами плотницкого мастерства. Ос, взирая на ссадины и кровавые мозоли на тонких и длинных пальцах подростка, огорчённо цокал языком:
– Ох, Лучик-Лучик! Тебя бы к какому-нибудь другому ремеслу приобщить…
– А что-то не так? – приостанавливая работу, вытирал тот пот со лба.
– Да не…Всё так…Но поблагороднее, что ли, тебе занятие надобно.
– Там видно будет, – азартно возобновляя процесс вытёсывания деревянного гвоздя, парировал Иса. – А пока надо…тук-тук… денежки на наш дом зарабатывать.
И паренёк знал, что говорил. И подталкивать его не надо было. Ибо главный стимул ждал его с победой в селении под названием Далена.
Впрочем, времени для досуга пацанятам тоже хватало. И тогда они рыбачили, купались, играли, общались между собой. Да и обеды на берегу озера протекали весьма интересно: пока старшие поглощали то, что им приготовили жёны, Иса, с подачи Оса, рассказывал им былины из Святого Писания. Мало того, он даже придумывал загадки на эти темы, в разгадывании которых охотно принимали участие все, кто собирался в это время на стройке.
– А скажите-ка, – начинал игру юный пришелец из Арета, – о ком это…
Из ребра сотворена,
Нам праматерь всем она,
Плод запретный съела с древа,
Имя женщины той…
– Ева! – первыми реагировали находчивые мальчишки.
– А вот это…
Трудился много, пас стада,
И славя Бога, пел всегда,
Сначала был он пастухом,
Но сделал Бог его царём,
Он белокур, красив на вид,
А как зовут его?
– Давид! – на сей раз опережали сыновей исторически более грамотные отцы.
– Хорошо, двигаемся дальше…
Кто это: он такой большой,
Имеет голос громовой,
Смеялся над своим врагом,
Но был Давидом побеждён -
Сражён, повержен в пух и прах
Непобедимый…
– Голиаф! – хором скандировали все собравшиеся
И затем все дружно смеялись.
Однако, Иса не ограничивался внешней развлекательностью. Он всегда резюмировал свои повествования (как и в случае с Давидом и Голиафом).
– Чему нас учит Святое Писание? – вопрошал он. – Да тому, что тот, кто испугался – проиграл до битвы. Но тот, кто презирает смерть ради Родины Нашей, непременно победит!
– А парнишка-то, вроде, как освящённый, – слушая Ису, даже взрослые, переговариваясь меж собой, признавали незаурядность пришельца из Арета.
– А ты как думал! Не иначе, Бог поцеловал его в лоб…
Через Андрея и Петра Иса быстро перезнакомился и близко сошёлся с другими сверстниками: с Иоанном и Иаковом, которые приходились друг другу братьями, а также с Филиппом, Матфеем, Фомой и Симоном. Общительный аретец научил местных мальчишек играть в Королевский Ур и в шары, наизусть пересказывал им былины из Священного Писания, а наиболее любознательных даже учил началам чтения и письма.
При этом Иса не кичился своей грамотностью и превосходством в играх. Напротив, он своим умением делился любя. Он испытывал искреннее удовольствие от того, что его нечаянные ученики постепенно начинали различать буквы, складывали их в слова или просили поведать что-нибудь ещё из истории Древней Реи.
Но особенно радовало сердце Исы то, что он оказался в кругу товарищей, которые мыслили, чувствовали и действовали в основе своей также как он. Они одинаково были приучены к труду с малых лет. Они тянулись ко всему новому и светлому. Их одинаково возмущала несправедливость бытия. И ребята в разговорах искали выход из жизненного тупика. А Иса, в силу своего понимания, разъяснял им, как быть и что делать. И шаг за шагом становился центром притяжения их дружной ватаги.
6
Однажды пополудни, выполнив все задания и накормив отцов обедом, мальчишки отпросились на рыбалку. Их рыбный промысел оказался как никогда успешным. А потому на полдороге к дому, уже ближе к вечеру, подростки решили вознаградить себя ещё и купанием в горячем целебном источнике. Благо, таких термальных ключей на озере было не один и не два. Приняв целебные ванны, парнишки улеглись на травку, чтобы подсушиться и проветриться на ласковом весеннем солнышке.
– Ого, сколько мы сегодня усачей и теляпий надёргали! – проговорил Андрей, подсчитывая рыб, нанизанных на куканы.
– Это что, – возразил ему Иоанн. – Нас же девятеро. А у нас батя прошлой весной один больше наловил.
– Ну да! – усомнился Фома, который, как обычно, не поверил прозвучавшему сообщению. – Врёшь ты всё, Иня!29
– Не ну да, а да-да, – поддержал Иоанна его брат Иаков. – К бате тогда ещё подошёл один мужик и говорит: «С удачей тебя!». Ну, батяня, такой довольный, ему и отвечает: «Да разве ж это удача? Вот вчерась я в три раза больше надёргал!». А мужик: «А ты знашь, кто я?». Батя: «Не-а». Мужик: «Я мытарь!30 И за то, что втрое больше наловил, придётся пошлину заплатить». А батя не растерялся и ему говорит: «А ты знашь, кто я?». Мужик: «Нет». Батя: «А я первый брехун в Древней Рее».
И ребятня рассмеялась, довольная, что простой, но сообразительный рыбак так ловко объегорил чиновника. Кроме Матфея. Тот нахмурился и проворчал:
– Чё ржёте? Мытари – тоже люди. Я вот мытарем поработал бы…
– Ты? Мытарем?! – аж лёжа подпрыгнул Пётр. – Дык…я с тобой здоровкаться перестал бы! Кровосос!
– Ничё не кровосос, – продолжал упорствовать Матфей. – Подати тоже нужны. Иначе как войско содержать…А кто убивцев и разбойников будет ловить да сажать? А?
– Ну…ты сказал…убивцев, – несколько стушевался Пётр.
Подростки заспорили, особо не слушая один другого. И скоро дебаты переросли в склоку, откуда недалеко было и до драки. Но тут Симон к месту спросил того, кого и надо было спросить: «Иса, а ты как считаешь?». И все сразу затихли.
– Я? – переспросил тот, собираясь с мыслями.
– Да. Ты…
– Тогда внимайте, – заранее настроил их на нужную волну признанный толкователь. – Разговор-то непростой. Сразу предупрежу, что без денежных сборов разного рода никто не обойдётся. Вот только вопрос: для чего или, вернее, для кого они? Вот Матя помянул про войско. Но ведь главное войско чьё? Захватчиков. А кому оно служит? В первую голову – Риму, во вторую – нашей мамоне неправедной. Вот если бы подати шли на воскрешение народного ополчения, то я первый отдал бы свою лепту. А что с судами? Кому они служат? Да тем же, кому и войско! Теперь возьмём даже не налоги, а храмовые требы31. За каждый обряд коэну надобно платить. Ладно, если бы большая часть шла на восстановление Храма Древней Реи, разрушенного римлянами. Нет же, служители об этом и не заикаются. Почему? Боятся провиниться перед завоевателями. Итог: этот Храм тайком мы восстанавливаем. Но как?! Всего-то бросая камушки на растерзанную могилку Уды Илейского…
– Верно говоришь, Иса! – выкрикнул Андрей.
– Или менялы, – усмиряя Андрея мановением руки, продолжал Иса. – Они ведь не просто так обменивают деньги в молельнях, а за процент. Причём, с ведома священников, которые с этого имеют свою долю. И я мог бы долго продолжать эту тему. Но не стану. Почему? Да потому, что причина этого – в укладе, при котором мы прозябаем. И тут, други мои, я вас хочу спросить, отчего же…, – выдержал акцентированную паузу юный проповедник, готовя слушателей к неожиданному переходу, – …дело Уды Илейского не восторжествовало?
– …Отчего?
– …Уды Илейского?
– …А взаправду, пошто?
– А причём тут Уда? – вразнобой загалдела пацанская паства.
– Да при том, – даже не повысив, а, напротив, понизив голос, укротил волнения Иса, – что коли он победил бы, то и в целом Древняя Рея стала бы жить иначе. Но не получилось. Вот вы все, – обвёл он жестом круг друзей, – много пересказывали мне про подвиги Уды Илейского. Ан никто не задумался, что ему нужно было сделать, чтоб одолеть римлян и их прислужников из Салема…
– Будто ты знашь, – недоверчиво перебил его Фома. – Вона хватил: кто ты, и кто Уда!
– Да знаю, знаю я, кто есть Уда, – досадливо поморщился юный аретец. – Он – герой! Он мне дороже, чем я сам…Однако, не получилось же…А надо было иначе…
– Ну-ка?
– Ведь его поддержали только в Илее. Да и то не все. Многие, ан не все. Возьмём Арет. Там из таких, как мы, про него мало кто слышал и помнит. Те же, кто даже и слышал, толком не ведал, чего Уда хотел. Ещё хуже в Салеме и других селениях. А римляне с сундуками и их подпевалами враз повсеместно спелись. Вот и одолели. Потому Уде прежде надобно было больше ходить в простой народ, рассказывать про истинную веру и про то, что завещал Царь Небесный. Тогда бы мы сплотились, как один. И в Каперне, и в Кане, и в Арете, и в Салеме…По всей Древней Рее. Тогда бы сподручно и против Рима выступать. Например, в Каперне на Сисоя-Большая Задница с его приказчиками сколько наших приходится?
– Цельная орава! – воскликнул Пётр.
– Именно! И в других местах – также.
– А когды мы повсеместно сплотимся, то начнём всех сисоев с большими и малыми задницами мутузить! – под общий смех резюмировал Андрей.
И только Фома, покрутив головой, проворчал: «Сумлеваюсь я…»
– Да не будем мы никого мутузить, – успокоил Фому Иса. – Не по-божески это. Но поперёк веры истиной, да против всего народа да ни один сисой не попрёт.
– А кто…это…в народ станет ходить? – внезапно «ожил» обычно молчаливый Филипп.
– Да хоть бы и мы. Вот подрастём малость…И начнём проповедовать.
– Иса впереди, а мы – рядом, – сказал Иаков.
– Апостолы32, – хмыкнул Иоанн.
– А чё! – загорелся идеей Андрей. – Я даже представляю, как сберётся народ, а Иса к нему выйдет. Ан не просто так: а по воде аки посуху! Вот будет потеха…
– По воде аки посуху пройтить не можно! – авторитетно заявил Фома.
– Тебе – не можно, а кому силы небесные дозволили – запросто, – азартно прищурился Андрей.
– Нет, не можно, – стоял на своём Фома.
– А спорим на улов!
– А спорим!
Остальные в их препирательство не ввязывались и лишь хитро улыбались. Иса тотчас ощутил какую-то подоплёку в происходящем. Поэтому, когда Андрей и его спросил: «А ты веришь?», он уклончиво ответил: «Если на то будет воля Бога».
Тяжущиеся ударили по рукам, после чего мальчишки куканы спорщиков с нанизанной на них рыбой начали вязать лозиной воедино, ставя их таким образом на кон разногласий. Андрей тем временем спустился с пригорка к заливчику озера, расположенному сразу за горячим источником. Он обогнул эту заводь по бережку, оказавшись на другой её стороне, и помахал зрителям рукой.
Иса неотрывно наблюдал за действиями друга, не вполне понимая, что тот хочет делать. Андрей же выдержал паузу, а затем встал таким образом, что его фигура оказалась на фоне закатного солнца. И это было не только зрелищно, но и невольно создавало у наблюдателей впечатление, что перед ними посланник самого светила. Но это было ещё не всё…
Андрей спустился к воде и плавно, будто журавль, шагнул на слепящую зеркальную гладь…И вода не поглотила его ног! И он продолжил своё чудесное движение, всё также мягко и пластично ступая, прямо по сияющей солнечной дорожке к противоположному краю залива. И на цыпочках благополучно миновал его до конца…
Иса был ошеломлён увиденным. Он не находил слов. В отличие от Фомы, который подобно бабе базарной кричал, что не верит, ибо стопы ног Андрея всё же оказались мокрыми. Но, вопреки его стенаниям, безжалостное мальчишеское жюри присудило выигрыш Андрею. И Иса этот вердикт не оспаривал: в отличие от Фомы он верил своим глазам. Хотя его крайне смущал озорной и лукавый ребячий смех.
Ночью Иса спал плохо. Ему снилась какая-то сумятица. Услышав крик первого илейского петуха, он тихонько сполз с лежанки, чтобы не разбудить спящих, выбрался на улицу и стремглав помчался к заливу у горячего источника.
Ещё не успели прокукарекать все илейские петухи, а непоседа уже был на месте и с пригорка взыскательным взором сканировал бухточку. Так как была рань, то солнышко светило с востока, то есть, с противоположной стороны, нежели вечером накануне. Оно не только не слепило глаза, но и отлично просвечивало воду в заводи. И тем самым помогло Исе рассмотреть донные отложения, пересекавшее залив тонким пунктиром с востока на запад.
«Да это же…никак…отмель!», – бормотал паренёк, спускаясь с пригорка, и ещё сомневаясь в разгадке головоломки, заданной Андреем. Внизу, у самого берега, толща воды просвечивалась не так хорошо, потому в неё приходилось вглядываться. Но очертания озёрной косы всё-таки были различимы. И Иса, скинув сандалии, ступил на неё. И тотчас понял, почему Андрей ступал подобно журавлю: гребень отмели был острым, и с него легко можно было соскользнуть в глубину…
Изрядно помучившись, ему всё-таки удалось перебраться через залив «аки посуху». Преодолев преграду, прозорливый аретец повернулся в сторону Каперны и, погрозив пальцем, произнёс: «Ну, Андрей, погоди!»
Отныне он знал, что чудеса не только объяснимы, но и созидаемы.
7
К началу промыслового сезона в Каперне была запущена первая часть коптильни, в которой окуривали тиляпию, усачей и другую рыбу, имеющую чешую. К концу лета строители сдали Сисою-Большая Задница вторую очередь производства, где окуривали минью, сома и иную рыбу, что была без чешуи, а потому в основном шла на продажу римлянам, грекам и сирийцам.
Сисой и в самом деле был громоздким мужчиной, которого природа щедро вознаградил выдающейся филейной частью. Дату завершения строительства хозяин объявил днём угощения, о чём он наёмным работникам все уши прожужжал. При этом Сисой заявлял, что накормит бригаду «от пуза» двумя хлебами и одной рыбиной.
И без того зная Сисоя в качестве скупердяя, мужики ещё больше были озадачены его пафосной декларацией. «Как это можно накормить три десятка человек двумя хлебами и одной рыбиной? – рассуждали они. – Да ежели ещё ребятня здеся отираться зачнёт…Ну, положим, сом и минья бывают очень крупными, дык…их мало кто есть станет. А тиляпия да усач – мелочь. Двух тиляпий сам Сисой за один присест и прикончит. Темнит чёй-то наш крохобор. Нет, не можно накормить двумя рыбами…»
И вот «день угощения» настал. Начальника привёз подношение на колеснице. Строители тем времени разместились на берегу, где проходили обычные обеды. Большинство «приземлились» на брёвнышки, кто-то примостился на досках, а некоторые присели на чурки. При себе у каждого имелась гладко выскобленная дощечка под еду.
– Хозяин, мы готовы, – подал голос бригадир Михей. – Тока мы ведь с ребятишками.
– Всем хватит, – окинув взглядом собравшихся, отозвался Сисой, вместе с приказчиком Нахором вытаскивая из короба колесницы снедь. – Всем хватит!
Когда Нахор раскрыл еду, то бригада убедилась, что Сисой их не обманул: действительно была одна рыбина – громадный морской окунь (что в Илейском озере, конечно же, не водился), а также два хлеба – большущие ковриги (каковых в Илее сроду не выпекали). Приказчик принялся разделывать окуня и выпечку, а босс лично стал разносить куски работникам и их детям, выказывая им своё уважение.
– Ездил по делам в Акко33, – раздавая еду, на ходу пояснял Сисой, – вот и решил вас угостить морской вкуснятиной да хлебушком из чистой пшенички. Чаю, что мало кого из вас потчевали эдакой диковиной.
– Спаси тебя Бог, хозяин! – с причавкиванием за всех поблагодарил Михей.
Те, кто сидел поблизости от бригадира, поддержали Михея приблизительно в том же духе: нечленораздельным угуканьем, причмокиванием и тому подобными звуками и междометиями. Однако вскоре выяснилось, что угодники поспешили со славословием в адрес благодетеля: если рыбы хватило на всех, то с хлебом Сисой и Нахор просчитались. Поднялся ропот.
Раскумекав собственную оплошность, Сисой побагровел не только лицом…И от безвыходности принялся распекать Нахора. Приказчику свалить вину было не на кого, а потому он лишь хлопал глазами. Выход из некрасивой сцены нашёл Иса. Нет, он не собирался выручать Сисоя-Большую Задницу. Для него элементарно было неприемлемым, объедаться за счёт кого-бы то ни было. Потому он молча встал, поднял над головой ломоть, выданный ему Сисоем, разломил надвое и отдал большую половину Андрею. Шум моментально стих. Строителям стало стыдно за своё поведение даже больше, чем за прижимистость Сисоя. Каждый поделился с соседом. Вот так, в самом деле, получилось накормить трапезничающих двумя хлебами.
Иса, Андрей и Пётр сидели подле Оса и вместе со всей неприхотливой компанией не без удовольствия поглощали дармовщинку. Окунь слегка протух, но, тем не менее, был вкусным и удобоваримым для непривередливых простонародных желудков. Хлеб в дороге подсох, но с водичкой шёл «за милую душу», как выразился Матфей, трапезничавший тут же.
– Вроде бы Сисой сулил ещё и незаброженное вино подать? – подсказал кто-то из работников бригадиру. – Ты б намекнул.
– Я чё – напоминальник, ли чо ли, – дёрнул плечами Михей. – Знать, передумал. Хозяин дал – хозяин взял.
Прощальный обед закончился. Его действующие лица покушали неплохо, а потому настроение у них было приподнятым. Градус оптимизма повысился и от того, что работникам начали выдавать окончательный расчёт. Деньги выдавал приказчик Нахор. И тут выяснилось, что итоговая оплата немного, но занижена. Естественно, строители начали шумно предъявлять претензии приказчику.
– Хы, – хмыкнул Нахор, – а про удержания за сегодняшний обед забыли?
– Как за обед?! – оторопели мужики. – Это ж эта…Как иво…Угощенья! Задарма!
– А кто-то говорил, что задарма? – хитро прищурился приказчик.
– Дык, угощенья же завсегда задарма! – возмутилась бригада.
– Да вычли-то у вас крохи, сущую малость…Чего вы…, – презрительно скривился Нахор.
– Это наши крохи. Кровно заработанные. А ну, вертай назад! – сурово зыкнул на него Михей. – Хозяин, чего он? – повернулся бригадир к Сисою.
– А вы чё хотели?! – неожиданно окрысился на возмутителей спокойствия прежде эдакий добрый начальник. – Для них же старался…А они – задарма!
– Дык, сам же говорил, угощенье…, – растерялся Михей.
– Уга-а-щение, – передразнивая его, картинно развёл руки в стороны богатей, словно снова приглашая всех к столу. – Мало вам, что лакомство заморское обломилось…А доставка? Из Акко вёз! А выкормышей ваших тоже…за так…пичкать? Не жирно будет? Ишь, хлебальники-то пораззявили!
– Ты, Сисой, хоть бы про детей посовестился…, – укорил было охальника Иона, прислоняя к себе сыновей Андрея и Петра.
– А ты и вовсе заткнись! – заорав, перебил его повелитель Илеи. – Ладно, Михея в бригадиры я позвал – деловой он. Ос – мастер-золотые руки. А ты-то? Сам напросился! Семья, вишь-ты, у него…Да таких как ты в Каперне – прорва! Будете вякать, – обвёл тяжёлым взглядом Сисой бригаду, – никого боле на работу не возьму!
И здоровенные могучие мужики сникли перед жирным боровом. Спасовали перед толстосумом. Никто из них и слова поперёк не проронил. Зато постоял за правду тот, кто ещё не окреп телом, да был силён духом.
Из толпы вышел Иса и, дерзко глядя в глаза хаму, заговорил негромко, но так, что прожигал насквозь атмосферу кривды и зла, что нависла вокруг:
– Святое писание рассказывает, как однажды слепой потерял все деньги, что ему подали добрые люди. Он поднял голову к небу и сказал: «Спасибо, Господи, что взял деньгами». И слепец был прав, ибо на себе испытал, что деньги – далеко не самое главное. Тогда Бог за его мудрость, веру и терпение даровал ему зрение. В другой же раз Всевышний услышал стенания скопидома, который, натягав тысячу талантов34, жаловался, что у соседа их втрое больше. И изрёк Всевышний: «Алчность – смертный грех. Нельзя быть таким жадным. Хочешь, я тебя сделаю просто счастливым?» «Счастливым? А что Ты мне за это дашь?» – спросил скопидом. И вознаградил его Бог, дав по десять пальцев на каждой руке. Ан не могли те персты удержать даже лепты. И много денег потекло, да все мимо. Потому и прозвали скопидома люди Рукожопым.
Сегодня ты, Сисой, отнял у наших отцов сущую малость, – издевательски поклонился ему Иса. – Спасибо, что взял деньгами. Но знай, что признание людское потечёт мимо тебя. И теперь ты не просто Сисой, как наречён при рождении, и не Большая Задница, как зовут тебя за спиной, но Сисой-Большая Жадница! Отныне, присно и вовеки веков – Сисой-Большая Жадница! Амен!
Бригада молча разбрелась от коптильни, брезгливо обходя толстобрюхого воротилу, который словно паршивая собака костью поперхнулся. Но позже, когда мужики «с устатку» дома выпили пьяного вина и «отошли от напряга», они от души погоготали над осквернённым Сисоем. И долго ещё то тут, то там с окраинных дворов Каперны летел в ночное небо простодушный и искренний хохот: «Ну, надо же…Большая Жадница! Га-га-га!!! Мол-лодец, Иса! Хор-рошо сказал!…»
8
Ос отмечал окончание строительной кампании с сыном Савлом и другими мужиками допоздна. Потому с Исой они вышли из Каперны на следующий день лишь после обеда. До околицы старого да малого дружной ватагой проводили местные мальчишки. А вот Андрей и Пётр прогулялись с ними даже до могилки Уды Илейского – настолько им не хотелось расставаться с новым другом.
Ос чувствовал себя не очень хорошо и шагал неспешно. Ису же ноги несли сами собой. Он готов был лететь весёлой птахой, ибо впереди его ждали две женщины: Ма в Далене и мама в Арете. Старик не поспевал за ним. И его постоянно приходилось поторапливать.
– Внутри-то мне кажется, что я бегу, аки конь, – с одышкой оправдывался он перед юным попутчиком, – а снаружи-то тело плетётся, аки черепаха. Дряхлею я…
– Не надо было пить да полуночничать! – сердился подросток.
Но сердился он про себя, не высказав и намёка на попрёк. Во-первых, Иса любил Оса и видел, что тот старается. Во-вторых, благодаря Осу они заработали денег, которых должно было хватить на дом из необожжённого кирпича. На тот самый дом, куда Иса (после сватанья и достижения пятнадцатилетия) приведёт Ма. Потому мальчик лишь огорчённо вздыхал, а когда они брели в гору, брал старика за руку и тянул наверх.
И всё же, как результат мелких и досадных препятствий, пара доплелась в Далену, когда над их головами уже светились поздние звёзды. Потому и проснулся влюблённый романтик в жилище у знакомых Оса далеко не с первыми петухами. А когда он прибежал к пещере Ма, то обнаружил у входа целых четырёх лошадей на привязи, которых сторожил какой-то человек при оружии.
Недовольно оглядевшись, Иса увидел неподалёку сестрёнку Ма Руту, с которой познакомился в прошлый свой приход. Рута играла в куклы с подружками. Он поманил её, а когда девочка приблизилась, попросил:
– Мир тебе, Рута. Будь добра, вызови Ма.
– Нельзя, – предварительно оглянувшись, прошептала та.
– Почему? – тоже невольно понижая голос, осведомился подросток.
– Сватают Ма, – важно пояснила девчушка. – Эти сваты уже второй раз приезжают. Папа даже нам с братом сказал погулять. Чтобы не мешались.
– А кто сватается? – встревожился запоздавший гость.
– Какой-то Магид. И с ним ещё другие…Говорят, у Магида отец – главный.
– Магид…это такой…с угрями? Ну, с такими чёрными точками на лице?
– Ага.
– А с ним нет такого…кривоногого?
– Ага. Есть.
Иса сжал пальцы в кулаки, вычислив, что на смотрины приехал сынок тетрарха Магид в сопровождении Шимона. Он укрылся за купиной и стал караулить, сам не зная чего.
Ему повезло: довольно скоро из пещеры выскочила смеющаяся раскрасневшаяся Ма и побежала к соседям. И едва Иса успел выйти из-за кустов и сделать несколько шагов вдогонку за ней, как его тайная невеста уже бежала обратно с каким-то предметом в руках. Вот тут-то её секретный жених и перехватил. Девушка, испуганно ойкнув, налетела на него.
– Ой!…Это ты? – смутилась она, вовсе не собираясь останавливаться и не зная с какой стороны его обойти.
– Да, я, – сурово проговорил паренёк, которому отнюдь не понравился настрой Ма. – Нам надо потолковать. Мы же договорились…
– Я помню, помню, – торопливо перебила его она. – Мне некогда, меня ждут…
– Погоди, а как же…
– Потом, потом…Когда-нибудь…, – отмахнулась прелестница с волнистыми волосами, и оставила «суженого» наедине с мужчиной, охранявшим лошадей.
Любовь часто лишает людей здравого смысла. Вот и влюблённый мальчишка, несмотря на случившийся конфуз, упорно продолжал караулить Ма подобно жене Лота35, которую Господь превратил в соляной столб. Ведь душа его всё ещё витала в том измерении, где ветреная красавица принадлежала ему. Ведь они давали друг другу обет взаимной преданности. И ничего иного Иса не желал знать.
Подросток стоял за кустами и не верил в новую реальность. Он ждал, что вот-вот выбежит Ма, прижмётся к нему, поцелует, как прежде, и объяснит своё странное поведение тем, что её не отпускали родители. И они обговорят планы на будущее. Иначе и быть не может, ведь он, Иса, всегда был верен ей. Он не нарушал заповедей Са и не совершал смертных грехов. Его не за что наказывать…Однако время шло, а ничего не менялось.
Осу силой пришлось увести его на обед. Там Иса наскоро и всухомятку съел лишь лепёшку, поспешив обратно. У жилища его любимой он лошадей и охранника уже не обнаружил. Из этого подросток сделал вывод, что обряд смотрин закончился и, стало быть, Ма скоро должна выйти к нему. Начинало темнеть, но дама его сердца и не думала показываться.
Руте, гулявшей неподалёку, стало жаль верного поклонника его старшей сестры, и она спросила его: «Позвать Ма?». Отверженный юный кавалер в ответ смог лишь согласно качнуть головой, поскольку в горле у него пересохло.
Девочка убежала домой и довольно долго отсутствовала. Выйдя к Исе, Рута не сразу приблизилась к нему. По её лицу было видно, что она крайне смущена. Наконец, она набралась решимости, подошла к подростку и, вздохнув, проговорила:
– Ма не выйдет. Она сказала, чтобы ты уходил.
– Ма…Ма не могла так сказать! – не поверил своим ушам тот. – Наверное, её не отпускает отец?
– Нет, – продолжала твердить Рута. – Ма сказала, чтобы ты уходил.
– Не может быть, – возразил ей Иса. – Ма не такая!
– Дурак! Ты ещё не знаешь, какая она! – внезапно вспылила Рута. – Ты бы лучше на мне женился! Я тебе всегда была бы верна! А она…
И девочка убежала прочь…
Глава вторая
1
На семейном совете решили не строить дом из необожжённого кирпича на средства, заработанные Осом, а приобрести пещеру уютную и больше размером. Зато на сэкономленные деньги предполагалось обучить Ису церковному делу. Но осуществить это уже в установленном порядке.
Инициатором такого проекта выступила мама Исы. И определённые предпосылки к тому имелись, поскольку и сама Ма, и Ос происходили из колена левитов36. Кроме того, в городе Евроне проживала Анна – двоюродная сестра Ма по материнской линии. Зять Анны был коэном. Звали его Мардохей. Вот к нему мама и надумала пристроить сына.
Ос с планом действий Ма согласился. Лишь Иса колебался: он всё ещё надеялся на то, что вдруг да понадобится исполнить обещание, данное Ма-Волнистые волосы, о доме из кирпича. И его близкие понимали это.
Однажды, когда Ос и Иса оказались наедине, старик подсел к нему на лежанку и завёл задуманную беседу.
– Поговорим? – спросил он.
– Поговорим, – поднимаясь с постели, непонимающе ответил подросток.
– Ма попросила поговорить с тобой как мужчина с мужчиной. Ты мне доверяешь?
– Пап, конечно, – пожал плечами мальчик. – Как себе.
– Прошу тебя не сердиться. Поступаю так ради того, чтобы ты знал то, что должен знать. И только. А дальше поступай, как душа велит. Ладно?
– Угу.
– Недавно я повстречался со знакомыми из Далены. Люди порядочные и проверенные. Передаю тебе слово в слово то, что узнал от них. Помнишь, когда мы там были в Далене, там к твоей…м-м-м…знакомой девушке сватался Магид?
– Угу.
– Её зовут Ма, она дочь Ниса, так?
– Угу.
– Так вот…Ещё луну37 тому назад она сбежала из дома. Да не с Магидом, а с одним богатым молодчиком из Салема, который приезжал сватать за Магида. Потом её видели в Салеме, якобы, уже и не с реем даже, а с одним из командиров римлян. То, что она пошла по рукам, может, и напридумывали – про то я не я ведаю. Но то, что сбежала – точно. Так-то вот.
Ос замолчал. Долго безмолвствовал и Иса, обдумывая и оценивая услышанное. Затем он спросил:
– Пап, зачем ты мне это рассказал?
– Чтобы ты вник в ситуацию. Беда не только в том, что Ма сбежала. Но и в том, что она на два года старше тебя. Для юности это большая разница. Пятнадцатилетняя девушка – уже женщина. А ты…Тебе ещё надо взрослеть. Встать на ноги. Уметь самому прокормить свою семью. Женщина – это не только радость. Испытание женщиной выдержит только подготовленный. Поэтому мы и хотим отправить тебя в Еврон. Подумай. Не отвечай немедля.
Иса думал три дня, а потом исполнил давнюю просьбу мамы, которая была неграмотной, написав от её имени письмо Мардохею. С ближайшей оказией послание было отправлено в Еврон. Вскоре через знакомых от Мардохея на словах был получен положительный ответ.
Тогда Иса со своими домашними стали ждать Пасхи38. Во-первых, к тому сроку подростку уже будет тринадцать лет – возраст самостоятельности и религиозного совершеннолетия. Во-вторых, традиционно молодой человек в эту пору должен совершить хадж в Салем. И, наконец, от Салема Еврон находился в полудне пути. А восточные законы вежливости и гостеприимства требовали личной встречи с тем, кому предстояло стать учителем Исы.
2
Пасхальная неделя наступила довольно быстро, не доставив тягостных ожиданий Исе, потому что весь сезон дождей он с мамой и Осом обустраивал новую пещеру. В ней у подростка был свой отдельный небольшой грот, равно как и у остальных членов семьи. В виде обособленных помещений также были выполнены прихожая, кухня и даже ниша для Доси.
Завершив перестроечные работы, а также сделав генеральную уборку к празднику, дружная троица с чувством удовлетворения отправилась в Салем. Радость Исы от предстоящей встречи с древним городом усиливали надежды на то, что он, пройдя обучение у Мардохея, станет проповедником.
В путь вышли с расчётом на то, чтобы в главный город Реи поспеть к вечеру шестого дня Пасхи. Видимо, такие же прикидки были и у многих других поломников, потому что дорога оказалась запружена народом, двигавшихся пешком, на повозках, запряжённых ишаками, верхом на лошадях и на верблюдах. Во время перехода семья останавливалась на ночёвку в городках Инея и Тамария. В это время по пасхальным обычаям питались только опресноками39, которые запивали водой.
В дороге любознательный Иса, естественно, расспрашивал маму о Мардохее, на выучку к которому ему предстояло поступить. И вот что ему поведала Ма:
– Моя двоюродная сестра Анна в своё время вышла замуж за Еноса. У них родилась дочь Идит. И надо же случиться несчастью: Енос задолжал одному мужчине большую сумму, а сам в одночасье околел. Идит же выросла настоящей красавицей. И когда ей исполнилось шестнадцать, за неё посватался Мардохей. И хоть он очень прижимистый, но за Идит согласился погасить долг и проценты по нему.
– Любовь, – умудрённо сказал Иса.
– Да уж, – улыбнулась Ма. – Её Мардохей любит, а пуще того – денежки. На учёбу он тебя согласился взять тебя не только из-за родства, но и за хорошую плату. Ещё выпивает он…Ну да тебя это не касается: жить ты станешь у тётки Анны. Она сейчас одна. Идит и Мардохей проживают отдельно от неё.
