Олег Владимирович Фурашов
Са, Иса и весь мир
– Да, это…я, – со вздохом откликнулся тот.
– А я ведь тебя узнал…только по Досе, – признался Наал. – Что с тобой случилось?
И Иса приступил к повествованию о полуденном побоище. Когда он перешёл к описанию мужичонки, наносившего побои женщине, Наал перебил его, осведомившись:
– Одноглазый? С рваной ноздрёй?
– Угу.
– Это Ихим. Его в пьяной драке покалечили. И поделом ему тогда досталось! Он что, опять пьяный был?
– Да.
– Ну, про него в Арете так и говорят: «Ихим – у него каждый день Пурим!»
Завершая повествование, мальчик посетовал:
– Сейчас-то этот Ихим лежит и стонет. А как очухается, то, небось, опять станет обижать тётеньку Фиму и маленьких? Надо что-то делать.
– А что сделаешь? – вздохнул умудрённый опытом собеседник. – Он же Фиму дома бил. Имеет полное право. Однажды он бил её на улице, так я водил его к сангредину8. Там ему пригрозили плетьми и штрафом. А дома глава семейства – полный хозяин. Вот, допустим, Фима приготовит Ихиму подгоревшую еду, так он может её и из дома выгнать. И не укажешь ему.
– Неправедно это, – с горечью проговорил мальчик, придерживая Досю, тянувшуюся к дому. – Это унижение женщин. Вот почему на молебне моя мама должна стоять на отшибе, отдельно от мужчин? В атриуме…9 Наравне с язычниками…10 К самым святым местам в храме их вообще не допускают. И даже ты, учитель, советуешь читать молитву: «Господь, благодарю Тебя, что ты не создал меня язычником, женщиной или недоумком!». Что ж тогда мы, мужчины, женщин любим?
– Да, мы, мужчины, женщин любим, – улыбнувшись, повторил сентенцию малолетнего ученика коэн. – Видишь ли, сын мой…Вот представь, что Иса полез на финиковую пальму за виноградом, и тут на него с верхушки дерева упала перезревшая хлебная лепёшка, стукнув по лбу…Может такое быть?
– Не-е-ет! – вообразив такую картину, засмеялся Иса.
– А почему? – задался вопросом Наал. – Да потому, что мир иначе устроен. Мужчина изначально существо более высокого порядка. Вспомни, как Адам только раз поддался искушению, из-за Евы вкусив запретный плод. Результат – изгнание их рая за грехопадение. Посему мужчине предписано быть над женщиной, дабы искупить грехи, постичь замысел Господа Нашего и через то вернуть паству в Эдемский сад.
– А женщины – тоже паства? – не по-детски хитро прищурился оппонент изощрённого полемиста.
– Не обязательно. В принципе, им не обязательно ходить на богослужения, или, допустим, совершать паломничество в Салем на Пасху.
– То есть, – неумолимо уточнял Иса, – женщина Древней Реи может не верить во Всевышнего?
– …Я такого не говорил! – после недолгого раздумья вынужденно пошёл на уступку священник. – В качестве верующей она, конечно же, часть паствы.
– Как же тогда мы вернём паству в Эдемский сад, – недоумевал мальчуган, – ежели даже ты, учитель, утверждаешь: «Кто обучает свою дочь Святому писанию, тот обучает её распущенности, ибо она будет дурно толковать Слово Божие!». Разве может она прийти к Богу, не постигнув Его замысел?
– Известно ли тебе, сын мой, – упорствовал Наал, – что «паства» означает тех, кто пасётся на лугу. Стало быть, пасутся овцы, а пасём их мы – духовенство.
– Значит, потянем их к Отцу Нашему на верёвке или станем загонять кнутовищами?! – дёргая козу за бечёвку, воскликнул непокорный воспитанник.
– Ты, сын мой, – начинал выходить из себя коэн, – разговариваешь неподобающим образом!…Да, вместе с церковью и с достойными мужами Древней Реи мы поведём заблудших и неразумных за собой. И последними побредут женские особи. Каждому – своё место в стаде.
– Со слепыми и зрячий оступится в бездну, – с горечью возразил ему Иса. – Всяк из нас должен разуметь Бога Нашего. Иначе ведь не отличишь Его от дьявола, обманщика или самозванца! И мамочка моя, которую я люблю больше всего на свете, наперёд прочих должна разуметь…
– Не говори так, сын мой, – предостерёг его священник. – Больше всего на свете мы любим Господа!
– А разве я иное сказал? – не уступал ему ученик. – Мама моя – частичка Господа! Как и все, кто верует в Него. И чем больше я люблю маму, тем больше люблю Всевышнего! Или чем больше люблю Оса и всех тех, кто одного духа с Богом, тем ближе мы становимся к Нему!
Учитель не нашёлся, что возразить ему.
В тех разногласиях каждая сторона осталась недовольна другой. Однако тогда ни коэн, ни его подопечный и подумать не могли, что в отношениях между ними возникла первая трещинка, которая однажды и вовсе превратится в пропасть.
7
В то памятное утро Иса в храме переписывал текст Священного Писания. Старательно выводя заглавную букву очередного абзаца, он услышал странные возгласы, доносившиеся со двора. Кто-то громкоголосил на иноземном языке. И ученик поспешил туда.
Во дворе он увидел контуберний11 римских воинов, стоявших в тени деревьев, а также их командира, за что-то отчитывавшего на латыни самого Наала.
Прежде Лучик несколько раз был очевидцем того, как римляне, кто в стройных пеших рядах, а кто на колесницах или даже верхом на лошадях, красиво следовали из Арета в Салем и обратно. Ну, следовали себе и следовали, не трогая никого. Потому мальчик не придавал этому феномену особого значения. Но сегодня один из них заявил о себе, позволив ругать не кого-нибудь, а главного проповедника Арета.
Ису прежде всего поразило поведение Наала, который стоял покорно сгорбившись перед наглым здоровяком и изредка, тихим голосом, что-то отвечал тому на иноземном языке. А предводитель солдат постепенно перешёл на крик, и вдруг влепил пощёчину учителю.
Мальчик от ужаса на мгновение даже зажмурился: посметь ударить того, кто был посредником между Господом и паствой! Да сейчас Всевышний поразит молнией святотатствующего римлянина и от того останется только кучка пепла!
Свидетель кощунства открыл глаза. Нет! Негодяй не только стоял перед священником цел и невредим, но ещё и плюнул тому под ноги. И тогда Иса, не помня себя, с воплем бросился к подлому вояке и оттолкнул его, встав между ним и учителем. Так как мальчик не знал латыни, то он принялся кричать на хама даже не по-древнерейски, а на сходу им придуманном тарабарском наречии. После чего тоже плюнул ему под ноги.
Сначала начальник контуберния только удивлённо таращил глаза на юного аретца. Потом он оглянулся на своих товарищей, что-то им сказал и засмеялся. А затем нанёс маленькому гонителю сокрушительную затрещину тяжеленной дланью по уху.
От тумака у Исы свет померк в глазах и он рухнул наземь. Когда сознание вернулось к мальчугану, он обнаружил, что Наал останавливает кровь, бегущую у него из носа, а римляне покидают двор. «Бедный сын мой! – шептал пастырь, прижимая белый платок к носу мальчика. – Бедный сын мой! Прости, прости меня…»
Но мальчик настолько был потрясён безбожным поступком пришельца, что про свой нос и не вспомнил.
– Почему он ругался и плевался? – первым делом спросил он духовника.
– Понимаешь ли…, – в затруднении промолвил тот, явно не зная, как лучше объяснить случившееся. – Во время службы меж прихожан затесался этот…Хаим из Табаха.
– Табах…Это где?
– Это селение на берегу Илейского озера. Этот Хаим раньше участвовал в волнениях, которыми верховодил Уда Илейский. Хаима давно ищут. И кто-то донёс, что он был в толпе на сегодняшнем богослужении. Вот римляне и пришли разбираться. А я, как коэн, обязан был сообщить про смутьяна. Но я его не заметил.
– А Уда Илейский…Это кто?
– Уда?…Кхм…Это главарь смутьянов. Несколько лет назад они восстали против Рима, убили немало римлян, греков и сирийцев. Но потом их разбили. И самого Уду тоже убили.
– Воевал с Римом? – даже вскочил на ноги Иса. – А зачем…Уда воевал с Римом?
– Понимаешь ли, сын мой, римский полководец Помпей много лет назад12 со своими войсками завоевал нас. Римляне поставили править Древней Реей царя Вырода. Но народ рейский был недоволен тем, что Вырод ценил всё римское и эллинское. И люди часто протестовали. Потому нашу страну разделили на четыре части – тетрархии. И включили их в состав Сирии. Сейчас нами правят римляне, а заодно с ними греки и сирийцы…
Откровениями наставника Иса морально был просто раздавлен. Ведь он искренне полагал, что реи – самый лучший народ на свете! Богоизбранный! И вдруг – какие-то римляне…А…А как же тогда Всесокрушающий Са?! И ученик, не мудрствуя лукаво, со свойственной ему прямотой так и спросил:
– О, мудрый Наал, а отчего же Всевидящий и Всемогущий Господь не заступился за нас? Почему он знатно не проучил всех римлян, греков и сирийцев?!
– Видишь ли, – толковал ему тот, стремясь изъясниться понятнее, – отчасти в исканиях на пути к Нему виноваты мы сами. Где-то реи согрешили. Многие и доныне не лучшим образом следуют его установлениям. Вот и несём тяготы до полного исправления. Но реи как никто иные близки к Всевышнему и к Царствию Божьему на Земле. Ан всему свой час…Надо ждать своего часа.
– Выходит, что у нас – Всевышний, а у римлян – свой бог? И они борются друг с дружкой, как мы с римлянами?… – рассуждая вслух, пытливо всматривался в глаза проповедника ученик.
– Ну что ты, сын мой! – остановил его священник. – Бог один! Бог реев! А у прочих – кумиры, коих они мнят богами. У греков – Зевс, Гера, Афина и ещё сонм золочёных и каменных идолов, выдуманных этими язычниками, то бишь невеждами и деревенщиной. У римлян – Юпитер, Юнона, Марс и прочие бездушные истуканы, коих они чтут выше себя самих. Больший бред и не придумаешь!
– Верую! – воскликнул Иса. – Всевышний и никто другой! Так, когда же Он выручит нас?
– Как только мы станем достойны общения с Ним, – поучительно резюмировал Наал. – Всему свой срок. А пока надобно потерпеть.
– Терпеть?! Терпеть захватчиков?! – не верил ушам своим мальчик. – Разве Бог так завещал?
– Ну…, – смутился Наал. – Всевышний такого не мог говорить…
– Так и в Священном Писании я такого сроду не читал! – гневно допытывался истины ученик. – Или есть ещё какие-то тайные Божьи книги?
– Нет. В святцах тоже такого не говорится, – признал неправоту в этой части духовник.
– Где же тогда говорится? Кто же в этом случае сказал: терпеть?
– О-хо-хо…Жизнь велела…
– Жи-и-изнь, – проговорил Иса с такой презрительной интонацией, что Наал отвёл в сторону взгляд. – Я знаю Слово Божье! Я вычитал всё Священное Писание, а ты говоришь…Ты не прав… учитель!
– Поверь мне…сын мой, – вдруг засуетился тот, мелко потирая руки, подобно лавочнику, удачно обсчитавшему покупателя. – Пока враги сильнее нас…Я даже неправильно выразился… Нельзя про римлян говорить «враги»…Ты тоже нигде так не говори…За это они могут примерно покарать…
– А как их называть? – насмешливо осведомился восставший ученик, убирая засохшую кровь из-под носа. – Благодетели? Ага!…А покарать меня может только Всевышний! Но я Его чту! А потому никого не боюсь!
И резко повернувшись на сто восемьдесят градусов, он направился прочь от двуличного человека.
– Иса! – с нотками мольбы окликнул его Наал.
– Ну, что ещё?! – даже не оглянувшись, на мгновение приостановился мальчуган, нетерпеливо дёрнув ногой.
– Я прошу тебя никому не говорить про этот наш разговор…И про…всё сегодняшнее…, – просяще, в повинной тональности выдавил из себя коэн.
– Э-э-эх…Я же не Далила13, – пренебрежительно отмахнулся в ответ Иса.
И пошёл прочь.
8
Потрясение!
Именно так, одним словом можно было описать состояние Исы, когда он шёл домой. Ведь выше мамы, Оса, Древней Реи для него был только Бог…И вдруг какие-то римляне, что, оказывается, угнетают их, помыкают ими, бьют их и плюют на них…И жители Древней Реи мирятся с этим…И, самое главное, почему всё это сносит Господь!? Нет, что-то здесь не так…
Дома непоседа, зная характер мамы, не стал её волновать пересказом о дневных событиях. Когда же она спросила у него про припухший нос, ограничился выдумкой о том, что упал с качельки. А затем, чуть не лопаясь от нетерпения, Лучик принялся дожидаться прихода Оса.
Но когда тот вернулся с работы, Иса, разумеется, повёл себя как воспитанный мальчик. Прежде он помог ему умыться, поливая воду на руки из кувшина и подав полотенце. А равно подождав, пока их кормилец покушает.
Потрапезничав, Ос прилёг на свою лежанку, а помощник присел к нему в ноги и уставился на него своими зелёно-голубыми глазами.
– Как дела, Лучик? – улыбнувшись, полюбопытствовал Ос.
– Ничего.
– Ты хочешь что-то спросить?
– Да ты же устал, – сочувственно вздохнул мальчик, меж тем теснее придвинувшись к Осу.
– Да уж спрашивай, – великодушно разрешил тот.
Нет, конечно же, нет…Иса напрямую не стал передавать перипетии стычки на святом месте. Ведь он же дал слово! И он не имел права подводить даже такого двуличного человека как Наал. Потому он приступил к животрепещущей теме исподволь.
– Сегодня на базаре дяденьки болтали, – неспешно придумывал фабулу рассказа мальчуган, боясь наговорить лишнее. – Оказывается, нас давным-давно римляне завоевали. И все сникли. Все, кроме Уды Илейского. Он не смирился. А дальше я не знаю, – признался он Осу. – Дальше меня дяди увидели и прогнали. А кто такой Уда Илейский?
– Уда? – тяжко вздохнул Ос, осознав, что отдохнуть ему воистину не придётся. – Это опасная тема. В Салеме за это какой-нибудь подлый сундук14 сразу бы донёс на нас римлянам. И было бы худо. Потому, давай договоримся, Иса, что разговор останется между нами. Идёт?
– Д-да.
– Даже я ещё не родился, когда Древнюю Рею захватили римляне, – печально понижая голос, заговорил Ос. – И вскоре после этого против них поднял восстание Хизкия Илейский – отец Уды Илейского. Но на стороне захватчиков выступил Урод Великий – царь Древней Реи, назначенный римлянами, а также его приспешники сундуки. Хизкия был разбит. Его и других повстанцев распяли на крестах…
– Это как?! – широко распахнул глаза Иса.
– Есть такая казнь, которую придумали римляне. Они прибили непокорных за руки и за ноги к большим деревянных крестам. А кресты вкопали в землю. И держали их в таком виде три дня, пока те не умерли, солнцем палимые. И никого к ним не подпускали.
– Они же, бедненькие, мучились! – прошептал мальчик.
– Та-ак…Сейчас тебе Иса одиннадцать, – принялся вычислять период времени на пальцах Ос. – Стало быть, когда тебе было шесть лет, войну против Рима начал уже сын Хизкии – Уда. Боролся за свободу. Однако и он с соратниками был убит на поле брани. Много нашего народу полегло.
– Почему Уду зовут Илейский?
– Потому, что он жил на берегу Илейского озера. В Каперне. Это около трёх дней пути отсюда. Я родом из тех мест. Только уехал оттуда лет двадцать назад. Но Уду Илейского знал. Отважный был человек.
– Ты его знал! – воскликнул Иса, и испуганно зажал себе рот ладонью, оглянувшись на маму, которая хлопотала по хозяйству.
– Да, – скорбно пождал губы Ос. – Знал. Следующим летом мне надо быть в Каперне. Меня туда позвал строить коптильню Сисой-Большая Задница. Так буду проходить мимо могилы Уды Илейского. Положу на надгробие камешек.
– Сисой-Большая Задница, – хихикнул Иса. – Это кто?
– Местный богатей.
– Ос, а ты меня возьми с собой, – попросился мальчик. – Я тоже хочу положить на могилку Уды Илилейского камешек. И помогу тебе построить коптильню.
– Боюсь, что тебя Ма не отпустит, – усмехнулся старик.
– Я её уговорю, – заверил его Иса. – И потом, на следующий год мне исполниться двенадцать лет. Я же буду уже большой.
– Ладно, там видно будет, – ответил Ос.
И Лучик стал готовиться к походу в Илею.
Глава третья
1
До похода в Илею оставался почти год. Его надо было как-то перетерпеть. В молельню Иса больше не ходил из презрения к Наалу. С обязанностями по дому Лучик справлялся легко. Свитки со Святым Писанием, что были у Оса, любознательный мальчик перечитал по нескольку раз. У него оставалось много свободного времени. И потому энергичный непоседа стал искать, чем бы заняться.
В то утро Иса проснулся вместе с солнышком, потому что мама всегда поучала его: «Кто рано встаёт, тому Бог подаёт!». Правда, в ответ на мамину сентенцию Ос, посмеиваясь, столь же регулярно рассказывал историю про слишком прововерного рея.
– Этот дотошный Изя решил перехитрить весь мир, – излагал свою версию Ос. – Он встал затемно, надеясь найти работу. Оделся поприличнее, положил в карман последние лепты15 и вышел в неизвестность…Его жена Мася даже не успела задремать, как муж постучался обратно. Мася впустила неугомонного хлопотуна и ахнула: одежда на нём была изорвана, под глазом сиял синяк, а сам он был вывалян в грязи и без денег. «Что?! Что случилось?!» – истерично вскричала супруга. «Понимаешь, Мася, – чуть не плача, отвечал ей Изя, – нашлась какая-то сволочь, что встала раньше меня».
В данном случае не берёмся судить, права ли была Ма в своих наставлениях, либо Ос – в своих предостережениях, но факт остаётся фактом: Иса, быстренько исполнив мамины задания, отправился погулять, когда роса ещё не вполне высохла на траве.
Он спустился к рынку, обошёл центр Арета, но ничего интересного не обнаружил. И даже никакая «сволочь» ему не попалась. Тогда Иса отправился к речке Кохабе, где на обширной лужайке собирались мальчишки, чтобы сыграть «в шары».
Смысл развлечения заключался в том, чтобы каменным катышом попасть в лунку, в которую игроки клали орешки. Тот, кому удавался меткий бросок от линии кона в названную им ямку, забирал всю ставку. Однако, всё было не так просто. Лунок было несколько: три ближние, две средние и одна дальняя. В дальнюю, естественно, угодить было сложно. Зато, если метающий камень попадал в неё, он не только забирал оттуда все трофеи, но и сохранял право следующего броска в эту же ямку, куда перекладывались орешки сначала из ближних, а затем и из средних лунок. По правилам кидать шар в дальнюю ячейку могли те игроки, что сделали в неё ставку. К остальным эта возможность переходила лишь тогда, когда пустели средние и ближние ямки. В основном играли «пара на пару», потому что в середине дня не было отбоя от желающих сразиться «в шары».
Впрочем, как уже отмечалось, время было раннее, потому на поляне было пустынно. И всего-навсего один парнишка, скучно вздыхая, бросал шар в пустые лунки.
– Мир тебе! – произнёс Иса, приближаясь к незнакомцу.
– М-мир! – вздрогнув от неожиданности, ответил тот, обернувшись. – Сыграем?
– Не-е, – помотал головой новоприбывший. – У меня орешков с собой нету.
– А я в долг дам.
– Не-е, я так не играю.
– Тогда давай на интерес.
– Это как?
– Кто проиграет – тот по-козлиному мемекает.
– Ну-у-у…Давай. А тебя как зовут?
– Уда Изриот.16 А тебя?
– Иса.
И пошла игра. Хитрый Уда на правах хозяина шара выторговал себе право первого броска. Он сразу же выбрал дальнюю ямку, метко поразив её шаром. И пришлось Исе трижды кричать козлом, поскольку на козырной лунке ставка утраивалась.
Гость с окраины захватил инициативу и попадал в дальнюю ячейку пять раз кряду. На шестой попытке он ошибся, да и то потому, что от смеха «над козликом» у него дрожали руки. Вот таким образом шар оказался у дилетанта популярной забавы.
Вначале дебютант решил действовать наверняка и сделал первый пробный бросок в ближнюю лунку. Удачно. А потому Уде с окраины довелось нехотя «мемекнуть» один раз. Но и второй шар Исы лёг точно в среднюю ямку. Недовольному знатоку игры поневоле понадобилось проблеять дважды. Ну, а когда дерзким пришельцем была поражена и дальняя ячейка, Уда Изриот даже выругался с досады, прежде чем выдал целую козлиную руладу.
Правда, на четвёртом метании смелый новичок допустил сбой, но и его соперник, жаждавший отмщения, от чрезмерного желания тоже допустил промах. Дальше игра проходила с переменным успехом. Некоторое преимущество, впрочем, было у «ветерана», но и талантливый ученик выглядел достойно. Если Уде давали преимущество крепкие руки и прочные навыки игры, то Ису выручал глазомер, а также тонкое мышечное чувство. Так они соперничали до самого обеда, пока не выдохлись.
– Ты способный, – признал очевидное завсегдатай поляны. – Давно играешь.
– Давно-о-о, – пошутил Иса. – С самого утра.
– Ни чё се! – поразился его новый знакомый. – Слышь, а давай играть в паре. Ты приходи вечером, как жара спадёт. Тогда сюда пацанов много набежит, и мы всех обделаем. А то у меня напарником один Бибик. Но он – слабак. А с тобой мы наворочаем!
– Завтра, – пообещал ему новый товарищ. – Я около дома камни побросаю. Подготовлюсь, как следует.
– Лады, – согласился Изриот. – Мне ужасть как нравится играть в шары. Больше всего энту игру люблю! А ты?
– А я – маму.
– А за что ты её любишь?
– Ни за что. Просто так. Больше жизни люблю.
– А я так-то ещё свою бабулю люблю, – хитро прижмурился Уда. – На всякий случай. Вдруг пригодится…Ашишимки даст или ещё чё…
2
Неделю спустя новая связка игроков «наваляла всем и несла в шары всю округу», как без ложной скромности выражался Уда Изриот. Новоявленным триумфаторам уже и орешки некуда было девать. Но если Иса закормил дарами природы маму, Оса и всех соседских ребятишек, то его компаньон по предприятию утрами торговал ими на рынке.
На игровой поляне нарастал ажиотаж в ожидании сенсации: когда же отыщется та пара, что «надерёт» Ису и Уду. Иногда здесь появлялся богатенький пухлощёкий Маруф, приезжавший на Тыре и под охраной Эду. Но играл он из рук вон плохо. А как-то раз Иса заметил даже Наала, из любопытства с пригорка следившего за мальчишескими баталиями.
В один из вечеров к лужайке у Кохабы подъехала необычная процессия: Маруф на осле и с неизменным Эду, а также угреватый парень лет шестнадцати на коне в сопровождении взрослого всадника. Ездить на лошадях могли себе позволить только очень богатые аретцы. Потому прибытием новых зрителей все присутствовавшие поневоле заинтересовались. Да и как было не обратить внимания, если наездники на двух жеребцах и осле рассекли толпу точно мечом сырую глину: мальчишки перед ними поспешно расступались, а после проезда знатных особ «пацанва» снова сливалась.
О том, что приехавшие – известные личности, стало ясным из того, что в толпе забормотали, указывая на угреватого подростка: «Глянь, это же Магид – сын тетрарха17 Баруха…Угу, а с ним сам кривоногий Шимон, он за римлян воевал…И этот, Маруф с ними притащился…Ага, прихвостень противный…»
Уда тоже шепнул напарнику:
– Видишь того прыщеватого? Это сын Баруха.
– Что, здорово играет? – простодушно осведомился Иса.
– Дурак! Ты бойся его…
Всадники меж тем спешились возле черты, от которой игроки метали шары, даже не сказав: «Мир вам!». А Маруф, многозначительно посмотрев на Магида, кивнул в сторону Исы.
– Эй, это ты всех тут шаришь? – подойдя к Исе, надменно спросил его угреватый тип.
– Мы в паре с Удой, – поправил его тот, делая ставку в дальнюю ямку. – Вот, только что третий кон выиграли.
– Со мной играть будешь, – по-хозяйски распорядился именитый аретец.
– Игра идёт пара на пару…, – начал было пояснять мальчик.
– Надо будет, этот мне подсобит, – чванливо мотнул головой Магид на Маруфа, и дал тому знак.
Пухлощёкий подхалим угодливо подскочил к дальней лунке и из привезённого мешочка отсыпал туда впятеро больше орешков, нежели это только что сделал Иса. Ячейка оказалась заполненной выше краёв. Это, во-первых, значило, что право первого броска принадлежит Магиду, а во-вторых, орехи из ямки надлежало выложить рядом, чтобы они не помешали определению точности попаданий. Больше никто не пожелал принимать участия в предстоящем соревновании – ближние и средние лунки остались пустыми.
Прыщеватый хлыщ взял шар и от линии кона неуклюже кинул его. Каменный снаряд пролетел мимо. Такой исход ничуть не удивил Ису, ибо родовитый пижон не размялся перед игрой, не сделал пробных метаний. «Сандаль!» – иронично подумал маленький соперник про сноба, оставляя своё мнение при себе. Впрочем, Магида явный ляп ничуть не огорчил. Он словно ждал этого, преследуя какую-то иную цель.
В виду промаха Магида очередь действовать перешла к его соперникам. Иногда по поводу первого броска между Удой и Исой возникал спор, но тут Изриот вдруг сам попросил партнёра, опустив взгляд: «Давай, сначала ты». Напарник, пожав плечами, взял катыш и встал наизготовку.
Иса не волновался. Его лишь несколько раззадорила та странная обстановка, что возникла на поляне с приездом сынка тетрарха. Игрок прицелился, привычно сделал мах рукой с шаром назад, чуть затаив дыхание в этой фазе, а затем произвёл рассчитанный бросок. Камень угодил точно в центр ячейки.
Теперь поразить цель надлежало Уде, и тогда целая куча орешков становилась добычей их команды. Но Изриот, всегда такой самоуверенный, внезапно затрепетал. Исе даже пришлось, в момент передачи шара, щёлкнуть его по лбу. От такой дерзости Уда, будучи старше шалуна, обозлился, что отчасти и привело его в чувство.
И всё же метнул камень Изриот неважнецки: тот долго качался на границе лунки, но в итоге свалился на дно её. Мальчишеская братия, следившая за перипетиями борьбы, ахнула. А Иса подбадривающе похлопал Уду по плечу.
Следующий тур игры сложился аналогично первому. Опять подлиза Маруф услужливо засыпал лунку орехами. Магид вновь зарекомендовал себя отменным и невозмутимым мазилой. Причём, он как-то демонстративно небрежно бросил шар. Иса же, в противовес сопернику, повторно чётко поразил цель, словно Давид лоб Голиафа. Да и Уда на сей раз обрёл себя и без проблем закатил шар в лузу.
Всё изменилось, когда игрался третий и последний кон (в котором Маруф высыпал из мешочка последние запасы). В нём надменный сынок правителя Арета и его окрестностей был повержен вдвое быстрее, чем в первых двух розыгрышах. Однако, стоило победителям, присев на корточки, приступить к сбору выигранных плодов, как Магид, опережая их, в три пинка разбросал орешки по земле.
– В чём дело?! – поднимаясь, по-взрослому осведомился Иса, невольно подражая Осу, который вёл себя подобным образом в неприятных ситуациях.
– Заткни рот, босяк! – теряя напускную бесстрастность, внезапно заорал прыщавый хам. – Вопросы он мне задавать будет! Да ты знаешь кто я?…Я сын тетрарха!
– Баруха? – подчёркнуто спокойно уточнил у него выходец из малосостоятельных слоёв аретцев.
– Баруха! – весь передёрнувшись, выкрикнул Магид.
– Это он тебе сказал сделать так? – повёл рукой мальчик в сторону рассыпанных орехов.
О-ох!…Всё же, воистину, Иса умел задавать вопросы. От озвученной им задачи амбициозный, но недалёкий отпрыск Баруха своим скудоумным лбом словно на дуб налетел. Получалось нехорошо: сынок поневоле связал должность своего папаши с собственной выходкой. А ведь вслед за первой проделкой он уж хотел дать подзатыльник «больно много о себе понимающему шкету». Теперь же приходилось искать выход из тупика, на что Магид не был горазд. И потому он застыл с разинутым ртом…Безмолвствовала и вся мальчишеская общественность, ожидая развязки.
Выручил Магида кривоногий Шимон, который держал за его спиной под уздцы лошадей.
– Ты знаешь, что в Древней Рее азартные игры запрещены? – строго спросил он Ису.
– Да. Но мы не на деньги режемся, – ответил тот. – Только на орешки. Так в шары везде играют.
– Всё равно нельзя. Вон тот, – показал Шимон на Уду Изриота, – потом идёт на базар и толкает там орехи. Это как?
И все увидели, что Уда страшно перепугался и побледнел.
– Вот и выходит, – продолжал кривоногий, обращаясь к Исе, – что ты, оборванец, сбиваешь с толку послушных маленьких реев. Тебе, нищеброду, не место среди нас.
– Во-первых, я – не оборванец, – с достоинством возразил ему Иса. – А во-вторых, перед Богом все равны. И Он определил, что я такой же рей, как и все вы.
– Ты – рей?! – злобно захохотал Шимон, показывая пальцем на оппонента, словно на животное. – Да ты же нечистый!
– Да-а! – внезапно заорал Магид, выходя из ступора и, должно быть, вспомнив, зачем он, собственного говоря, и прибыл сюда. – Этот малый нечистый! Нечистый! – обходя по внутреннему кругу собравшихся, запричитал он, также тыча пальцем в сторону Исы. – Старейшины сказали, что его отец – грек по кличке Леопард! Он был римским легионером…
И воцарилось молчание. И все смотрели на «малого»: большинство – с сочувствием, меньшинство – с праздным любопытством, а отдельные – с неприкрытым злорадством. И все ожидали ответа.
– Докажи, – отнюдь не потеряв самообладания, спокойно, а потому очень внушительно, попросил Иса прыщеватого отрока.
– Что…докажи? – опять начал теряться сынок тетрарха.
– На словах-то любой из нас может наговорить, что угодно, – обращаясь к публике, пояснил свою позицию обвиняемый в «нечестивом происхождении». – Но ведь была перепись. Есть списки…Пусть этот…
– …Магид…, – подсказали ему из толпы.
– …пусть Магид покажет списки, – завершил предложение Иса.
– Ы-ы-ы, – принялся глотать воздух угреватый обвинитель, повторно теряя дар речи.
И вторично ему на помощь поспешил Шимон.
– Тебе сколько лет? – вроде бы и нелогично спросил он Ису. – Ты хоть считать-то умеешь?
– В сезон дождей мне исполнится двенадцать, – невозмутимо ответил тот.
– Вот видишь! – обрадовался кривоногий. – Тебе одиннадцать, а ростом ты – на все тринадцать, а то и четырнадцать. Смотри, на полголовы выше сверстников.
– И что из того?
– Да то, что ты – не такой, как все реи, – хитро прищурился Шимон. – Мы все коренастые и плотные, – повёл он руками по сторонам, где толкались мальчишки. – А ты – долговязый и худой. Мы все, как один, черноволосые, а ты – какой-то…срыжа. У нас глаза чёрные или карие, а у тебя – какие-то…противно-белёсые…Зелёные, ли чо ли…Не разберёшь…
Собравшиеся озадаченно загалдели, потому что в этой части кривоногий сказал, точно в воду глядел. Ну, разве что, покривил душой на тот счёт, что глаза у «малого» противные. А в остальном он не погрешил…Потому на поляне снова наступила тишина.
– Ну, каким Господь создал, – пожал плечами Иса.
– Да не Господь тебя создал, – восторжествовал Шимон, шакалом чуя поживу, – а какой-нибудь греческий Зевс! Гы-гы-гы…Ну, допустим, не Леопард твой отец…Дык, ты сам-то назови его…Кто он? Где он? А? Чё? Сглотил чёрствую лепёшку? Гы-гы-гы…
Кривоногий ударил Ису в самое незащищённое и больное место в мальчишеской душе. По существу-то парировать его подлый удар было нечем. Ибо не мог Лучик назвать обычного земного папу, как другие. Но мальчишеское сообщество, меж тем, ждало отклика с его стороны.
– Я…Я сын Всевышнего Нашего, – наполовину прикрыв глаза и собрав в кулак всё своё мужество, заявил Иса.
– Чего-чего? – выпучил глаза Шимон.
– Мой Отец – Господь, – преодолев психологический барьер, уже без колебаний и твёрдо глядя на кривоногого, повторил мальчик.
Иса сознавал, чем он рискует: одно дело, сказать, что тебя создал Господь, что ты – сын Божий; так вообще принято говорить в быту. Однако, история совсем иного рода, объявить во всеуслышание, что твой Отец Всевышний…То есть, что ты – часть Самого Бога. Что ты – Богочеловек. Что ты – не такой как все. За это могут и обличить как богохульника, и побить камнями…Но Иса был готов и к такому исходу, ибо свято верил, что в минуту испытаний Са не оставит его. И всем маловерам даст Божий знак того, кто Его Сын!
