Оксана Тарасовна Малинская
Сокрушенные
Глава 13
По воздуху разливалась нежная мелодия, ласкающая слух. Питательный коктейль, как всегда, был невероятно сложен, тая во рту, словно мороженое, распадаясь на тысячи вкусовых оттенков. Наверное, если бы она захотела, она бы смогла определить, что именно туда было намешано, но зачем? Она могла просто наслаждаться.
Мэдисон, как обычно, лежала на своей парящей в воздухе кровати, пила напиток и смотрела в окно. В соседнем доме светловолосая девушка поливала цветы у окна. Наткнувшись на взгляд Мэдисон, она приветливо ей помахала. Та тоже помахала в ответ. Как приятно было быть открытой миру. На Гармонии окна занавешивали только в том случае, если ложились спать, а все остальное время жители могли заглядывать друг к другу, наблюдать за пролетающими мимо аэрокарами, а люди в аэрокарах могли наблюдать за ними. Свет был разлит в атмосфере и снаружи, и в самих комнатах, так что это становилось вполне возможным. Здесь никто ничего не скрывал друг от друга, и как же это было чудесно – жить в таком открытом мире!
В голове Мэдисон зазвучал голос:
– Хлои и Скарлетт вернулись домой, мэм.
– Отлично, – рассеянно улыбнулась женщина.
Дверь скрылась в стене, и в апартаменты вошли две девушки. Хлои выглядела довольной, как будто победила в каком-то состязании, а вот Скарлетт была странно задумчивой. Мэдисон беспокойно нахмурилась:
– Скарлетт, что-то случилось?
– Ничего, мам, – улыбнулась девушка. – Просто… ох, меня беспокоит Маривонн.
– А что такое? – Мэдисон спустила ноги с кровати и встала на пол.
– В моем университете мы не нашли никаких миноров, но Маривонн продолжает утверждать, что они где-то здесь, – Хлои закатила глаза. – Вот ведь упрямая девчонка.
Мэдисон вздохнула и опустилась в кресло. Длинные темно-русые волосы, сейчас распущенные, упали ей на плечи, а белоснежная ткань платья чуть поднялась и открыла стройные ноги. Бокал с недопитым коктейлем она поставила на небольшой столик и подперла рукой подбородок.
– Бедная девушка, – грустно вздохнула она. – Ну, я думаю, вы должны простить ее. Все-таки она пережила такое горе. Наверное, у нее теперь психологическая травма, и она всюду видит врагов.
Сестры тоже опустились в кресла. Хлои согласно закивала, а вот на лице Скарлетт отразилось сомнение:
– А вот знаете, я немного подумала над некоторыми вещами, которые она сказала… У нас тут действительно хватает странностей. Например, температура, – она потрогала свой лоб, и ее рука осталась влажной. – Почему мы не замечаем, что тут так жарко? Неужели 27 градусов круглый год – нормальная температура для человека?
– Конечно, нормальная, – Хлои откинулась на спинку стула и помахала на лицо ладонью. – Я себя чувствую совершенно нормально.
– А почему тогда обмахиваешься? – спросила Скарлетт, и Хлои тут же перестала. – У меня все тело в поту – это не может быть нормальным для человеческого организма. Если я потная, значит, мне жарко, но почему я этого не ощущаю?
– И что, ты хочешь сказать, что нам промыли мозги? – Хлои усмехнулась.
– Не знаю, – Скарлетт пожала плечами. – Просто не все вещи, которые она говорит, лишены смысла.
Мэдисон устало посмотрела на дочерей и промолвила:
– Скарлетт, ты просто слишком много работаешь. Тебе нужно отдохнуть. Разумеется, никто тебе мозги не промывал. Гармонианцы помогают нам общаться друг с другом и узнавать последние новости. Они самая мирная раса во Вселенной. Почему бы им желать нам зла?
– Не знаю, – Скарлетт тяжело вздохнула. – Я болтаю глупости, да?
– Просто ты беспокоишься за Маривонн, – улыбнулась Мэдисон. – Ты всегда была самой чуткой из нас. И я разделяю твою тревогу. Мы должны помочь этой девушке справиться с горем. Завтра вы поедете к тебе в больницу, да?
– Да, – кивнула Скарлетт. – Она думает, что это как раз подходящее место, где могут скрываться миноры.
– Ты же занимаешься лечением психологических травм?
– Ну, это не совсем мой профиль, но это я тоже могу, – девушка снова кивнула. – А что?
Мэдисон задумчиво прикусила губу, теребя подол платья. Мелодия, до сих плывущая по воздуху, сменилась и стала грустной. Гармонианцы специально подбирали музыку под настроение. Женщина продолжила:
– Я думаю, тебе нужно завтра взять какой-нибудь случай с такой травмой. Покажи Маривонн, как ты излечишь человека от боли и тревог. Когда она увидит, насколько счастливым и умиротворенным он станет, я уверена, что она и сама захочет забыть все то, что с ней произошло на Тиморе.
– Думаешь? – с сомнением спросила Скарлетт, а Хлои протестующе фыркнула:
– Это вряд ли! Думаю, как раз это она и называет «промыванием мозгов», и ни в коем случае на такое не согласится. Она будет искать миноров до последнего, пока не состарится, потому что омоложение тоже наверняка считает неправильным, как мне кажется.
– Хлои, – укоризненно сказала Мэдисон. – Не будь такой категоричной. Я считаю, что нам нужно хотя бы попытаться.
– Ну, я думаю, ничего страшного не произойдет, если она посмотрит на то, как люди обретают покой, – заключила Скарлетт. – Я не буду ее принуждать к этому. Просто покажу, как это бывает и, если захочет, она тоже пройдет операцию.
– Вот и чудно, – улыбнулась Мэдисон и хлопнула в ладони. – Ну что, по коктейлю – и спать?
– Да, пожалуй, – кивнули сестры.
На следующее утро Маривонн уже не испугалась, проснувшись в полной темноте. Отсутствие света ее странным образом успокаивало, подтверждало то, что, на самом деле, на этой планете существуют свои тайны, которые ей не известны. А то эти гармонианцы запустят свои фотоны во все уголки, и делают вид, что они сидят на ладони. А на самом деле они вовсе не та крошка, которая упала на ладонь, а гигантский разум, который стоит рядом с тобой или даже в тебе, а ты этого даже не осознаешь, лишь пялишься на эту крошку и воображаешь, что знаешь все. Темнота, по крайней мере, была правдива. Она тебе не лгала. Она прямо заявляла о том, что ты ничего не знаешь. И это было хорошо.
Лениво потянувшись, Маривонн медленно встала и спустила ноги с кровати. Найдя сандалии, она проворно начала двигаться в темноте, огибая предметы мебели, пока добиралась до выключателя. Удивительно, но ей хватило одного раза, чтобы запомнить, где что стоит. Так что довольно скоро комната залилась желтоватым светом, а железные перегородки скрылись, позволив всему миру заглянуть в ее квартиру. Но Маривонн этим не обманешь. Она знала, что весь мир наблюдал за ней даже тогда, когда она спала, и свет был выключен.
Вспомнив, что она на планете уже третий день, а до сих пор не нашла ни малейшего признака миноров, она помрачнела. Однако она не собиралась сдаваться. Что-то тут было не так. Сегодня она собиралась в больницу к Скарлетт. Наверняка в месте, где людей облучают гармоническим светом, кто-то из них прячется. И не может ли быть такого, что все эти операции и омоложения – одна большая часть промывки мозгов, которой подверглись все здесь?
Маривонн подошла к шкафу и задумалась. Сначала она хотела надеть один из своих тиморских комбинезонов, но вспомнив, как мерзко было ощущать ткань, предназначенную для холодов, на потной коже, она передумала. Так как Гармония входила в список планет тура «Новая жизнь», в каждой квартире лежал комплект стандартной одежды, которую там было принято носить. Девушка начала перебирать длинные свободные платья, развешанные в шкафу. После недолгих раздумий она выбрала небесно-голубое без рукавов. Ткань чем-то напоминала индийский мадрас, ее было приятно ощущать на своем теле.
Как и вчера, едва девушка натянула одежду и умылась, в голове у нее зазвучал голос:
– К вам пришла Скарлетт.
Недовольно скривившись от того, что к ней опять залезли в мысли, она буркнула, что, мол, пусть заходит. Дверь тут же скрылась в стене, и на пороге появилась Скарлетт. Ее темные волосы были убраны в гладкий узел на затылке, на лице легкий профессиональный макияж, а одета она в такое же платье, что и сама Маривонн, только чуть более короткое и бледно-желтого цвета.
– Привет! – радостно сказала девушка. – О, я смотрю, ты по достоинству оценила здешнюю моду?
Маривонн взяла на кухне какой-то коктейль, вставила в него трубочку, глотнула немного, не разбирая вкуса, и пояснила:
– Пожалуй, мои комбинезоны не самая лучшая одежда для жары. А где Хлои?
– Она поехала в университет, – сообщила Скарлетт. – У нее сегодня две лекции по светотехнике, так что ее с нами не будет.
– Вот и хорошо, – Маривонн с довольным видом опустилась на диван. – У меня такое ощущение, что я ей не нравлюсь.
– Конечно же, ты ей нравишься, Мари! – воскликнула Скарлетт, и Маривонн сморщилась от боли, которую причинило ей это имя. – Просто ты кажешься немного странной, когда утверждаешь, что среди нас скрываются миноры, хотя их не было ни на искусственных интеллектах, ни на световой безопасности, ни на экономике.
Маривонн судорожно сглотнула коктейль, стараясь не расплакаться:
– Пожалуйста, не называй меня так. Это имя… меня так Вин называл. Мне больно это слышать.
– Ой, прости, я не хотела, – расстроенная Скарлетт опустилась рядом с девушкой на диван и положила руку ей на плечо. – Тебе все еще плохо без него, да?
Маривонн тяжело вздохнула. Конечно же, ей было плохо. Ей было горько сознавать, что Вин погиб, и что напоследок она его предала. Ей было плохо оттого, что она больше никогда не сможет его обнять, не сможет посмотреть в его теплые ореховые глаза и почувствовать, как тает лед, сковывающий ее. Кто сможет ее согреть так, как это делал он?
Она посмотрела на Скарлетт, и вдруг увидела, что у нее точно такие же глаза, как и у погибшего любимого. Они смотрели на нее с беспокойством и теплотой. Ей показалось, что это Вин смотрит на нее с лица сестры, и тогда она не выдержала и заплакала.
Скарлетт мягко обняла ее, прижимая к себе. Ее голос мягко прошептал:
– Все будет хорошо, Маривонн… все обязательно будет хорошо.
– Его больше нет, Скарлетт, – всхлипнула девушка. – Нет, понимаешь?
– Понимаю, – успокаивающе проговорила Скарлетт, гладя Маривонн по голове. – И я тоже очень сильно по нему скучаю. Это ужасная потеря. Но ты можешь с этим справиться.
– Не могу, – возразила Маривонн.
– Можешь, – уверенно произнесла Скарлетт. – Ты сильная девушка. Помнишь, что ты нам рассказала о своих подвигах на Тиморе? Ты долетела до Земли и обратно. Ты помогла новичкам обустроиться на планете. И ты приложила руку к тому, чтобы победить миноров. Значит, и с этим справишься.
– Ты права, – Маривонн вдруг отстранилась и вытерла рукой слезы. – Я могу с этим справиться. Я найду миноров на этой планете и разберусь с ними. И тогда вы больше не будете в плену и сможете улететь.
Скарлетт лишь устало вздохнула.
Больница оказалась больше похожей на нормальное человеческое заведение. Здесь было много людей, страдающих каким-то недугом или переживших в прошлом трагическую историю. На их лицах, как и на лице Маривонн, читались боль, тревога, страдание. Здесь девушка странным образом почувствовала себя в своей тарелке, среди своих.
Однако сколько она не заглядывала в лица проходящих мимо людей, ни у кого из них она не обнаружила холодного равнодушия. Здесь люди были как будто контрастными: страждущие или счастливые, но никого со спокойным и отстраненным видом.
Скарлетт провела ее по длинному коридору к своему кабинету, где она взяла белый халат, после чего они отправились еще к кому-то, чтобы узнать, какие операции сегодня потребуются. Сами процедуры лечения, как и имена проходивших мимо людей, мало волновали Маривонн. Она чувствовала себя все более странно и неуверенно, так как ни одного из миноров поблизости не было. Возможно, дело в том, что все они читают ее мысли? Миноры знают о том, что она их ищет, и потому не попадаются на глаза. Да, это вполне возможно. Вот только как найти тех, кто узнает, как она поступит, раньше ее самой?
Скарлетт о чем-то быстро переговорила с главным врачом, обладающим не самой броской внешностью, но определенно не минором, и повернулась к Маривонн:
– Будешь смотреть, как я работаю?
Маривонн задумалась на пару секунд, и кивнула. Не то что бы она полагала, что во время операции вдруг неожиданно появится минор, однако не мешало бы посмотреть, как именно облучают людей, и не из-за этого ли они становятся такими странными.
Скарлетт деловито прошествовала по стерильно чистому коридору, полному людей со следами тревоги на лицах, мимо детей с пороком сердца, мимо подростков в депрессии, мимо стариков с болезнью Альцгеймера, мимо сорокалетних женщин, желающих омолодиться… Во Вселенной тысячи и даже миллионы людей болели и умирали, и все ученые уже много лет бьются над этими проблемами. А эти гармонианцы давно все умеют, излечивают даже самые безнадежные болезни, да что там болезни – они победили саму смерть! И держат все секреты на этой своей маленькой светящейся планетке, а на все попытки разузнать хоть немного их секретов у них один ответ – выстрел из гармонического лазера! И кто-то после этого еще называет их мирной расой?
– Вы неправы, Маривонн, – зазвучал у нее в голове голос. – Мы на самом деле мирная раса. Если мы будем раздавать наш свет направо и налево, то вскоре мы лишимся нашей уникальности. Разумеется, людей со всей Вселенной мы встретим с радостью. Кто угодно может прийти сюда и пожелать быть исцеленным, и мы поможем ему в этом. А из лазера мы стреляли только в тех, кто пытался нас захватить.
Маривонн недовольно скривилась, как она всегда делала, когда кто-то из световых существ проникал ей в голову, покосилась на Скарлетт, и мысленно ответила:
– Может быть. Только вот какая странность: на Гармонии лечат только людей. Серьезно, я уже третий день на планете, и не заметила никого из инопланетян. Ни элайосцев, ни крайтов, ни адамасов, ни товенов… где они все? Разве они не болеют? Вы же входите в состав Галактического Содружества, разве нет? Почему вы не лечите их?
Голос в голове стал медленнее, вкрадчивее, он как будто осторожничал, ступая по ненадежной тропе:
– Но на той планете, откуда вы прилетели, тоже нет никого из инопланетян.
– На Тиморе слишком низкие температуры, чтобы их смог выдержать кто-то, кроме людей, – мысленно пояснила девушка. – Там и людей-то немного, что уж тут говорить про кого-то еще. К тому же у нас нет ничего такого, что мы могли бы им дать – просто небольшая человеческая колония на краю системы. А у вас есть ваши удивительные технологии, да и температура в 27 градусов вполне пригодна для большинства существ. Почему вы лечите только людей?
Ответом ей была гробовая тишина. И дело не в помехах связи, как было бы, если бы она общалась с кем-то по кибернету. Эти чертовы существа постоянно находились у нее в голове, и хоть кто-то из них должен был ее услышать. Но они предпочли скрыться. Похоже, в этот раз она действительно что-то нащупала. Возможно, она ошибалась в своих поисках миноров, и дело тут не в них, а в самих гармонианцах. А может, они находятся в сговоре. Может, минорам нет нужды присутствовать на Гармонии, потому что световые существа и так на их стороне. Только немного странно, как это миноры, которые не выносят гармонического света, могли с ними договориться?
В этот момент рука Скарлетт с кремовым маникюром коснулась двери, и та беззвучно скрылась в стене. Маривонн проследовала вслед за девушкой в просторную комнату. Как и все на этой планете, освещенная лишь мягким желтоватым светом, который просто висел в воздухе, она была белой и почти без мебели. Хирургический стол посередине, на котором должен был лежать пациент, медицинский прибор с длинным шлангом, зарешеченные окна, несколько кресел и…
– Маршалл! – пораженно воскликнула Маривонн и резко остановилась у порога. – А ты что здесь делаешь?
– Маривонн? – глаза техника-американца изумленно расширились. – Это ты что здесь делаешь? Ты успела за два дня научиться делать операции?
Скарлетт спокойно смотрела на них, лениво перенося вес с ноги на ногу. Маривонн посмотрела на нее, сузив глаза:
– Ты знала, что он мой друг, да? И эти чертовы гармонианцы тоже знали. Однако никто из вас не потрудился мне сказать, что вы собираетесь облучать Маршалла, – недовольно покачав головой, она снова повернулась к технику. – Почему ты здесь?
Маршалл устало вздохнул и откинул прядь светлых волос со лба. Лицо его было изможденным и обессиленным, как у солдата в конце войны. В глазах читалась боль и страдание, когда он заговорил:
– Я не могу забыть то, что было на Тиморе. Все эти коридоры, полные крови и мертвых людей… Скелеты, убивающие людей и оставляющие за собой этот ужасный металлический запах… Гигантские волки, рыскающие по коридорам в поисках свежего мяса… Мне это до сих пор снится в кошмарных снах. Если мне вообще удается заснуть. Я хочу исцелиться, и поэтому записался на облучение.
Маривонн недовольно покосилась на Скарлетт:
– Ты же вроде говорила, что занимаешься онкологией?
– Это мой основной профиль, да, – кивнула девушка. – Но иногда мне дают и другие случаи. Как сегодня.
– Ты специально его взяла, – Маривонн пытливо уставилась ей в лицо. – Ты хочешь таким образом намекнуть мне, что, типа, тебе тоже не помешает пройти лечение. Ты, мол, слишком зациклена на минорах, это последствия потери Вина. Ой, смотри, даже твой друг это делает, видишь, это абсолютно безопасно! Вот только я в это не верю. Все это чушь собачья.
– Маривонн, – мягко начала Скарлетт. – Разумеется, никто не будет тебя насильно заставлять пройти через облучение. Просто посмотри на то, как это произойдет с Маршаллом. Ты увидишь, насколько ему будет легче после операции. Он станет совершенно другим человеком.
Маривонн яростно сжала руки в кулаки:
– Вот именно – другим человеком. Ты изменишь ему личность, вот что произойдет. А я-то думала, что хотя бы ты, Скарлетт, меня понимаешь. Но ты такая же, как и они все, – она повернулась к американцу. – Маршалл, я прошу тебя, не соглашайся на это. Мы все прошли через те события на Тиморе. Мы сможем с этим справиться и без них. Просто дай себе немного времени. Тебе обязательно станет легче.
Но Маршалл только покачал головой. На его лице читалось бесконечное страдание, как будто он прожил уже многие столетия, и все эти столетия смотрел, как рушится Вселенная. Хоть все то время на Тиморе, в которое миноры захватили власть над планетой, он просидел в своей комнате, такое ощущение, что он не иначе как в рукопашную сражался с одним из тех существ. Маривонн ощущала, что все его тело покрывают невидимые шрамы, оставленные на душе. Маршалл не был воином, несмотря на свое имя, и эта трагедия, в результате которой погибла большая часть населения, сломила его. Когда он заговорил, казалось, это был голос самой боли:
– Не станет, Маривонн. Еще когда я был на Земле, мои родители погибли в авиакатастрофе, оставив меня совершенно одного в этом мире. Без семьи, без денег, без приличного аттестата, я не знал, что делать. И тогда я решил полететь в космос. Моих запасов как раз хватило на билет. Я не хотел улетать на другой конец Галактики – Тимор меня вполне устроил в качестве места проживания. И я жил там многие годы, изучал технику, становясь настоящим специалистом своего дела. Я не нашел своей любви или друзей на всю жизнь. Мне было слишком больно вспоминать о потере родителей, чтобы пускать кого-то себе в душу. Постепенно боль притупилась, и мне понравилась мирная жизнь на Тиморе. Мне казалось, что там не может произойти ничего такого, что снова разрушит мой мир. И вот… случилось то, что случилось. Мой мир снова оказался разрушен. И, как будто я снова стал тем восемнадцатилетним подростком, потерявшим родителей и не имевшим ни малейшего понятия, что делать. Это было ужасно. Не думаю, что смогу с этим справиться сам.
Маривонн пораженно выслушала историю Маршалла. На Тиморе, да и в те три дня на космическом корабле они почти не разговаривали. Он казался ей скромным и нелюдимым мужчиной, но она не подозревала, что за этим может скрываться такая трагедия. Она понимала его желание убежать от боли, но все равно не верила местным жителям.
– Маршалл, – сочувственно начала она. – Я понимаю. Я тоже пережила в своей жизни большую трагедию. Я потеряла любимого человека, и боль еще слишком свежа, чтобы я смогла с этим просто смириться. Но неужели ты думаешь, что какие-то фотоны могут уменьшить твои страдания?
Маршалл пожал плечами:
– Я разговаривал с другими людьми на планете, Маривонн. Многие здесь пережили трагедии в прошлом. И все они мне говорили, что световые технологии гармонианцев творят чудеса. После облучения тебе действительно становится легче. Ты забываешь то, что причиняло тебе боль когда-то. И они так счастливы теперь! Я тоже этого хочу. И, возможно, Скарлетт не так уж неправа. Здесь нет никаких миноров. Никто не держит семью Вина в плену. И то, что ты упорно пытаешься доказать обратное – лишь последствия потери любимого человека, с которой ты не смогла смириться. Но, пойми, тебе здесь не нужно ни с кем воевать! Я знаю, что ты не такая, как я, ты настоящий боец, ты привыкла сражаться за благополучие других. Но здесь не нужно этого делать. Если тебе действительно так больно, то почему бы просто не попробовать пожить спокойно?
Скарлетт тоже посмотрела на нее таким взглядом, как будто она пыталась уговорить подростка, страдающего от неразделенной любви, слезть с подоконника и не выдумывать глупости насчет самоубийства:
– Маривонн, мир и покой – то, что тебе сейчас нужно.
Но она им не верила. Она ни капельки не верила, что лучик света может хоть как-то исправить ситуацию. И она не желала, чтобы в ее голове копались и изменяли ее воспоминания. Она не хотела стать подобной Мэдисон, Хлои и Скарлетт и забыть Вина. Это не могло быть правильным. Она не хотела, чтобы Маршал проходил эту операцию, но она не могла его заставить. В конце концов, он принял свое собственное решение, и она не хотела отнимать у него свободу выбора, как это делали гармонианцы. Со слезами на глазах она выпалила:
– Я отказываюсь смотреть на то, как тебя зомбируют. Это твой выбор, и я не могу тебя остановить. Но со мной вы этого не сделаете. Я сейчас же ухожу отсюда.
И она решительно направилась к двери.
Слезы горячим потоком катились из ее глаз. Аэрокар парил в бледно-желтом небе, отвозя ее домой, а водитель с тревогой оглядывался на нее. Кажется, тут не было в обычае рыдать у всех на глазах. Ну и плевать. Что хорошего быть вечно счастливым, по-идиотски улыбаться целыми днями и забывать людей, которых ты любишь?
Она сильная. Она воин. Она может справиться с болью. Вот только как ей сдержать свое обещание, если каждый атом на этой планете осведомлен о том, что она думает, и вознамерился ей помешать?
Ее руки сжимались в кулаки, как происходило всегда, когда эмоции захватывали ее. Она была растеряна и понятия не имела, что делать. Какое бы решение она не приняла – гармонианцы тут же узнают об этом. Ей их не перехитрить.
Она совсем одна в этом мире. Ее родители умерли на Земле много лет назад. На Тиморе погибли Вин и ее лучшая подруга Габриэлла. К Вилсону она обращаться не станет – она ни за что на свете больше не помешает ему быть президентом. Он должен выполнять свой долг перед Тимором, а не вникать в ее проблемы. Мэдисон, Хлои и Скарлетт давно живут с промытыми мозгами, и упрямо не желают признавать, что в том, что они двадцать пять лет не вспоминали про своего родного брата/сына, есть что-то неправильное. Акайо и Михаил тоже считают, что никаких миноров нет, и помогать ей не намерены – они это твердили весь их недолгий полет, и сейчас их мнение не изменилось. Маршалл вообще добровольно подписался на зомбирование – у него никогда не было сил, чтобы бороться. Кто же ей поможет справиться с этими ужасными существами?
И тут мелькнул последний лучик надежды. Хильда. Во время полета Хильда была молчаливой, и Маривонн плохо представляла, что происходит у нее в голове. Она знала, конечно, что та тоже пережила трагедию – потеряла мужа и дочь. Но что, если она, как и Маривонн, не хочет забывать своих близких? Что, если она тоже верит в то, что где-то здесь скрываются миноры? Что, если она примет ее сторону и поможет ей бороться? Вдвоем у них будет гораздо больше шансов. Вот только вся ее бортовая команда отделилась от нее по прилету на планету. Где же она живет?
– Хильда поселилась в особняке Счастья, это в получасе полета на аэрокаре отсюда, – прозвучал в ее голове голос.
Маривонн вспылила: они уже и об этом знают! Однако не собиралась лишать себя последнего шанса. Сердито смахнув слезы с лица, она крикнула водителю:
– Я передумала. Летим к особняку Счастья.
Водитель недовольно покосился на нее, но ничего не сказал и развернул аэрокар. Глядя на небоскребы, мимо которых они пролетали, она мысленно его торопила.
Хильда лежала в чем-то наподобие шезлонга на небольшом балконе и лениво потягивала коктейль. Она не знала, имеет ли тут смысл загорать, поскольку вся атмосфера была пропитана гармоническими фотонами – возможно, они сдерживают лучи Альфы Центавра А, которая сейчас светила в небе, но, во всяком случае, приятно было наконец-то согреться после жизни на такой снежной планете, как Тимор. Она еще не совсем оправилась после потери семьи, но уже потихоньку начала привыкать к спокойному образу жизни на планете.
Ветра тут не было, его не создавали даже пролетающие мимо аэрокары, и это было довольно досадно: для привыкшей к холодам тиморовянки тут было слишком жарко. Впрочем, если это единственное, что ее тут будет напрягать, она сможет с этим смириться.
– К вам подлетает Маривонн Уорд, – прозвучал в ее голове голос, и она вздрогнула.
Пока что она не могла привыкнуть к тому, что кто-то имел постоянный доступ к ее мыслям. Как-то ей было не по себе от того, что эти световые фигуры знают, как сильно ей больно и о чем она думает. Однако все жители планеты, с которыми она успела пообщаться в это недолгое время, прошедшее с ее прибытия, говорили, что это мало чем отличается от кибернетической сети. По их мнению, это даже лучше, потому что техника в любую секунду могла дать сбой, а гармонианцы были вечны, а потому более надежными. Хильде казалось странным, что к живым разумным существам относятся как к какому-то инструменту, и ей было интересно, что же сами световые создания думают об этом. Однако она не могла не признать, что предупреждение было кстати.
Отложив бокал с коктейлем на небольшой стеклянный столик, стоящий рядом с шезлонгом, она произнесла вслух:
– Я готова ее принять. Пусть приземляется.
Один из летевших наверху аэрокаров пошел на снижение и приземлился на небольшую посадочную площадку, которая имелась в квартире, где поселилась Хильда. Едва аппарат приземлился, как дверь скрылась в стене и из него выпрыгнула хмурая Маривонн в просторном голубом платье. Вид у нее был такой, как будто она собиралась в бой, и Хильда даже удивилась: за последние три дня она успела привыкнуть к тому, что все на этой планете были спокойны, умиротворены и счастливы. Однако все же немка приветливо поздоровалась:
– Маривонн! Я так рада тебя видеть! С чем пожаловала?
Черноволосая девушка подошла к ней ближе и, не спрашивая разрешения, села в кресло из какого-то плетеного материала. Вздохнув, она заговорила:
– Хильда, на этой планете творится что-то по-настоящему ужасное. И мне нужна твоя помощь.
Упоминания об ужасах всколыхнули воспоминания, еще не успевшие зарыться в недрах памяти, и сердце женщины быстро заколотилось.
– Что случилось? – со страхом спросила она. – Кого-то еще убивают?
– Нет, – сказала Маривонн, и Хильда облегченно вздохнула. – Хуже.
И она рассказала ей обо всем, что произошло с ней за время пребывания на Гармонии. В процессе рассказа лицо Хильды постепенно разгладилось, а сердце забилось ровнее, и Маривонн это заметила.
– Ты тоже мне не веришь, да? – помрачнев, сказала она.
Хильда лишь вздохнула:
– Маривонн… я просто тебя не понимаю. Миноров на этой планете нет, и ты сама их не нашла. Все люди вокруг тебя хотят забыть тот ужас, что они пережили, пожить спокойной жизнью, а ты упорно ходишь и твердишь, что мы должны с этим бороться. С чем бороться? Тут нет никаких врагов, как ты этого не понимаешь? Что с тобой произошло такого, что ты так считаешь?
Лицо Маривонн стало непроницаемым:
– Мой любимый умер, Хильда. И последней его просьбой было найти его семью и спасти из плена.
– Но они не в плену, – возразила Хильда. – Никто их здесь не удерживает против воли. И что плохого в том, что они не хотят куда-то бежать и сражаться с не пойми чем? Что плохого в том, что они хотят жить мирно и спокойно? Честное слово, Маривонн, ты тут единственная, кто считает, что на планете что-то не так.
Девушка лишь покачала головой и запустила руки в волосы:
– Я просто в шоке от вас всех. Как вы не понимаете, что двадцать пять лет не вспоминать о своем брате или сыне, который пожертвовал всем ради вас – это ненормально?
Хильда устало откинулась на спинку шезлонга. Возможно, Маривонн до сих пор и не успокоилась из-за того, что Вин погиб, но Хильда приняла тот факт, что теперь она осталась в одиночестве. Ей было больно, но она не видела причин полагать, что вокруг что-то не так. Она собиралась пару месяцев пожить в свое удовольствие, а потом, когда боль немного утихнет, возможно, она и сама станет врачом – нет, она и есть врач, но, может, она станет применять здешние технологии, чтобы помогать людям. Здесь ничто ей не угрожало. Маривонн тоже нужно это понять. Снова взяв со столика коктейль и сделав пару глотков, она медленно заговорила:
– На этой планете нет миноров. И гармонианцы тоже не плетут никакие заговоры. Успокойся уже, наконец, и пойми, что здесь нет никаких тайн и опасностей. Отдохни и восстанови свои силы. Тебе это нужнее, чем кому-либо из нас.
Руки Маривонн безвольно повисли вдоль тела. Когда она заговорила, ее голос снова стал потерянным:
– То есть ты мне тоже не будешь помогать?
– Прости, но нет. На этой планете нет того, что ты ищешь.
