o'Daniel Thistle
Красный камень Каррау
Первый автомобиль едва не сбил меня в паре шагов от остановки. Я успел посадить Адриану в такси и пожелать хорошего дня, уверенный, что никогда больше её не увижу, когда машина врезалась в столб рядом – я едва отскочил. Упал и занозил в ладонь осколок стекла. Из-за падения под повязками вновь треснула корка царапины.
Вторым была скорая. У подъезда больницы она потеряла управление и въехала на лестницу парадного входа, затормозив о клумбу с желтыми осенними цветами. Водитель полетел вперед, ударившись о лобовое стекло так, что на окно брызнула кровь. Я отступил в сторону, сглатывая сердцебиение и адреналиновую кислоту, пропуская выскочивших на улицу медиков. Есть определенная прелесть в том, чтобы попадать в автокатастрофу так близко к больнице. К счастью, не для меня.
Крупных госпиталей в Каррау три, но Рина успела выяснить, куда отвезли парня, пострадавшего на моем уроке. Мера. Маг Принца называл его Мер.
Главный вход вел в стеклянный хромированный зал, больше похожий на холл трейдинговой компании, чем на клинику. Я сразу отошел к стене, оглядываясь и прислушиваясь. Что-нибудь могло на меня рухнуть сверху, или, наоборот, пол мог провалиться. Но в здании все же безопаснее, чем снаружи, безлюдно почти. Стол регистратуры единственный и очень длинный, рассчитанный на пятерых сотрудников, занимала одна женщина. Сидя в его центре, она щелкала клавишами компьютера, согнувшись над панелью как хищная птица. Над ее головой зеленым мерцало табло с перечнем отделений, приемных врачей и часов посещений. Под моим взглядом край табло потух, выгорая испорченными фотоэлементами.
У регистратора я выяснил, что, да, с травмами лица за последние два часа поступали пациенты. Нет, без имени она ничем не поможет. Если вы не на прием. Если на прием – возьмите номерок и заполните документы.
На третий этаж – в отделение хирургической офтальмологии я поднялся по пыльной лестнице пожарного выхода, а не лифтом. Держась за стену, а не за поручень, который опасно пошатнулся.
Еще одна стойка регистратуры – в которой, как оказалось, нужно записаться, чтобы пройти за стеклянную дверь – в отделение, представляющее собой длинный широкий коридор. Лампы дневного света здесь гудели как комары. Напротив регистратуры на диване, сидел мужчина в черных очках, положив обе руки на большой лоб внимательной овчарки. Здесь же, в холле, располагался аптечный магазин.
Я зашел в него и прислонился плечом к шкафу с разложенными, как в музее, препаратами, через распахнутую дверь наблюдая за регистратурой.
Я люблю аптеки, тонкий сухой запах химии и антисептика, обещание сокровищ на развес. Но сейчас не до этого. Поборол искушение купить болеутоляющих – они притупляют восприятие. Искажают картину мира. Рука, из которой я вытянул осколок, подергивала. Я занес грязь, и хорошо, если только грязь. Но времени нет. Если я не договорюсь о праве оставаться в городе, я буду мертв раньше, чем разовьется воспаление. Пусть болит. Боль напоминает о цене существования, возвращает в реальность.
За стеклянной дверью в отделении – я ощущал тонкий “запах” золота. Искусственного злого золота, выплавленного случайно и взбешенного тем, что его насильно выдернули в этот мир. Въевшегося в кожу парня. Было ли Эракану так же больно, как Меру, когда на лицо его ученика выплеснулся расплав? Аннаут говорил, что ощущает боль своих сосудов – и не только боль. Но он много чего говорит. Например, что изгнал Боаза.
Я глянул на Тень – и передернул плечами. Со скоростью сытого насекомого она переползала из одного угла комнаты в другой.
В аптеку, споткнувшись о порог, и проигнорировав этот знак, зашла ученица Эракана. Та, которую закрыл собой Мер. На блузе и комбинезоне девушки темнели влажные пятна – она плакала, и вытирала руками лицо. Купила в автомате пакет мятных пастилок и застыла с пакетом в руке – прислушиваясь. Ощущая то ли меня – то ли мою тень. Задержав дыхание от страха. Не рискнув глянуть в отражение, и не рискнув обернуться. Стояла так несколько долгих секунд, а затем развернулась и убежала, хлопнув стеклянной дверью, которая преграждала мне путь в отделение хирургии.
Впрочем, я здесь не для визитов вежливости.
Я ждал Эракана.
Я пришел поговорить с ним. Но у меня ничего для этого нет. Диалог – такое же противостояние, как и бой. Мне нужно оружие и первая задача – достать его. А самое первое оружие: имя противника. Эрнест Эракан – такое же замещающее название, как Конрад Испанский. Чтобы пройти к ученику, он впишет имя собственной рукой в журнале регистрации, показав суровой даме в круглых очках документы – и имя в них должно совпадать с тем, которое он внесет. Поэтому я ждал.
Недолго.
Маг приехал лифтом. Костюм в коричневую клетку скрывал полноту. Из-под расстегнутого пиджака виднелся брючной ремень – алый, как и кушак в нашу первую встречу. Он маг крови. Конечно, Принц предпочла его мне. Даже если бы выбор был равным, она все равно выбрала бы мага крови.
Эракан спешил. Черкнул в книге, развернулся, направляясь к двери отделения.
Я вышел из аптеки и, прежде, чем регистратор убрала книгу, придавил ладонью. Глянул быстро – и отпустил.
Изысканный ровный почерк, как у человека, много лет занимавшегося каллиграфией. “Эндрюс Лаа” значилось в графе “кто” и “Мерлин Юзтас” – в “к кому”. Мерлин. Надо же.
– Эндрю. – Маг уже оборачивался, когда я позвал его. Тень обвила его ноги гибкой лужей нефти.
Я шагнул ближе, пряча руки глубоко в карманы и намеренно расслабляя плечи. Прекращая сжимать платок, которым обмотал дергающую ладонь, стараясь выглядеть уверенным. Силы чувствую даже такую малость.
– Керри. – Маг смотрел не на меня, а на мою Тень. – Отпустите.
– Конечно.
Но Тень не подчинялась. Чуя чужую силу, которую можно забрать, словно голодный цепной пёс тянулась к ней, натягивая привязь.
Управляя не Тенью, но пространством вокруг Тени, я оттянул её на шаг от Эракана – напомнив себе для чего я здесь, отсекая все варианты – кроме единственного выбранного.
– Мы не закончили. – Сказал я.
– Сейчас не до этого. – Эндрюс шагнул к стеклянной двери. Взгляд на регистраторшу за стойкой. На слепого на диване. – И не здесь. Вам, молодым, всегда не терпится.
– Вы не уйдете, пока мы не поговорим.
Маг крови усмехнулся короткой, как удар, улыбкой:
– А вы попробуйте.
Развернулся и потянул на себя ручку двери.
Моя тень метнулась вперед, но не достала, мазнув там, где только что стоял Эракан. Маг перепрыгнул порог, заскочил в отделение и хлопнув за собой дверью так, что стеклянный дребезг разнесся по всему этажу.
Рычание за спиной. На один жуткий миг показалось, что это вновь Боаз.
Я медленно обернулся.
Рыжая овчарка слепого, одетая в собачий комбинезон, стояла на границе моей тени, широко расставив лапы и пригнув голову. Скаля молодые острые зубы и впившись в меня красным взглядом.
Красным – потому, что “за” псом стоял еще один пёс. Высотой с меня в холке, с алыми глазами, искрами, выскакивающими из шерсти, торчащей во все стороны, как иглы дикобраза. Призрачный пёс тоже скалился. Пошел по кругу, заходя мне за спину. Я оборачивался, чтобы не выпустить его из поля зрения. Пёс Зла. Дух, созданный и настроенный для единственной цели. Эракан просчитал, что я буду искать его здесь, и подготовился к нашей встрече.
По шерсти призрачного пса одна за другой пробежали три алые молнии. Он обошел меня со стороны света – оставив Тень у меня за спиной. И прыгнул.
Прыгнула овчарка, щелкнув челюстью у моей шеи – и сомкнув её на подставленной руке. Едва не сбив с ног – я устоял отступив. Крик застрял в легких. Я пытался удержать животное за холку одной рукой – а другую не дать перекусить, едва не падая – в Тень, которая тянула меня к себе, тянула меня в себя, раскрывшись голодным болотом. Чтобы с радостью сожрать и меня, и Пса Зла, и овчарку. Глаза собаки – карие, а не красные, рядом с моим лицом, зубы сжаты на мне, а дыхание хрипело и пахло кормом.
Кто-то вопил. Высоко и раздражающе. Но помощь – никакая помощь – не успеет.
Я отпустил шею животного, которое всем телом висело моем предплечье и схватил Пса Зла за шипованный ошейник, раня вторую руку о призрачный образ, оттягивая от себя.
Я сильнее, чем собака.
Но сложно быть сильнее, чем две собаки.
Взгляд овчарки, несмотря на жуткое рычание, которое вибрировало в прокушенной руке, был перепуганным.
Я знаю, как это, когда тебя контролирует нечто большее, чем ты. Управляет всем в тебе, от дыханий до мыслей. В отличие от разумного, животное не понимает, что с ним происходит. Оно просто рычит, кусает, и рушит свои нейронные пути – преступая приказы, выжигая инстинкты. Убивая себя.
Глубоко в недрах своего мозга овчарка сопротивлялась Псу Зла. Они похожи. Псы всегда похожи: они защищают. Но эти два пса защищали разных людей.
Тенью, как кинжалом, я вклинился в разрыв между душами двух созданий, разделяя их. Различая их. Заставляя себя видеть обоих четче – вопреки адреналину, сужающему зрение. Ощущать яснее. Пока образы окончательно не разошлись.
Я швырнул дух на стеклянную дверь – и он пролетел ее насквозь, в хирургическое отделение и за спину наблюдающего мага. Туда, где его ученица целовалась с кем-то в коридоре. Девушка и парень отскочили друг от друга, и от коричнево-черного облака, которым стал дух-пёс. Ее лицо было белым.
Овчарка разжала челюсти и завизжала, шлепнувшись на кафель больницы. Ее крик, так похожий на человеческий, перешел в высокий болезненный скулеж, пока она задом отползала от меня. Когда дух отпустил её, собака обмочилась. К запаху крови, шерсти и химии, примешалась кислая вонь горячей мочи.
Я отшагнул и сел на пол. Эракан стоял по ту сторону стеклянной двери, раздувая ноздри, как если бы мог слышать мою кровь. Звать мою кровь. Здоровой рукой я зажал самый большой из прокусов, прижимая ткань пальто к ране, и смотрел на мага, пока вокруг носились люди. Слепой тянул прочь свою плачущую собаку, женщина-регистратор звала кого-то в телефон, другая пыталась сдвинуть ладонь, которой я зажимал рану, в сторону, чтобы “посмотреть”.
Мира между мной и Эраканом не будет. Нет города для двух магов.
Я не пытался унять дрожь. Она исходила из самой сердцевины тела, и с механическими спазмами мышц, отступало напряжение. Так что я прижал левую руку к груди, сохраняя тепло и удерживая наброшенное на одно плечо пальто, позволял себе дрожать. Голубоглазая медсестра, щурясь из-за яркого света, обрабатывала мне руку. В дальнем углу манипуляционной, между шкафом со стеклянными приборами и окном, сжался в кресле слепой. Согнувшись, он обнимал скулящую собаку. У нее уже взяли кровь, собираясь проверить на тысячу возможных – и неверных – причин агрессии.
– Нет, не больно. – В тринадцатый раз повторил я девушке. Тень не дрогнула: Тень знает, что я вру, медсестра знает, что я вру, я знаю, что вру. Мир в гармонии.
Зубы собаки прокусили плотную ткань пальто, разодрали рубашку под ним и кожу. Но мясо повреждено лишь в двух местах – там, где держали глазные клыки. Предплечье опухло и жгло.
– Красиво. Что здесь написано? – Тронула теплым пальцем девушка татуировку рядом с кровоточащей царапиной.
Зубы Пса повредили рисунок и защитные свойства рун уже не восстановить.
– Вы мою руку обрабатываете, или рассматриваете? – Обернулся я к медсестре. Тень колыхнулась жадно, отвечая на прорвавшееся раздражение.
– Я только хотела отвлечь…
– …заканчивайте быстрее.
Эракан не пытался убить меня. Я не дух без тела, и не человек без воли, чтобы пёс представлял опасность для моей жизни. Но он меня задерживал. Давал старому магу фору во времени – которая ему нужна, чтобы восстановить поврежденный сосуд. К тому же приближается час Марса – лучший час для нападения. В любой схватке исход решает выбор времени и дистанции. В магической так же. Эракан старше, его опыт должен исчисляться сотнями поединков, половину из которых он, наверняка, выигрывал еще до их начала.
Медсестра приложила к моей руке бинт с мазью – внезапно жгучей. Я дернулся. Сжал зубы. Пересчитывая стеклянную посуду в шкафу, вспоминая старые поэмы и выпуская боль и страх дрожью из тела.
– Не нужно, я сам. – Когда девушка попыталась запахнуть на мне пальто. Поднялся с топчана и, так осторожно как вообще возможно, нырнул в рукав изодранной одежды. Рука с трудом, но поместилась.
Я шагнул в сторону двери, выходящей в коридор хирургической офтальмологии. Сквозь мутное окно было видно, что кто-то там расхаживает. Шагнул, но остановился.
На меня напал пёс. Он ранил меня – на всех уровня. И я, пока медсестра обрабатывала прокусы, смотрел куда угодно, но не на слепого и его овчарку.
Края Тени, расползшейся на полу, тревожно шевельнулись. Не понравилось, что я заметил.
Я подошел к слепому с собакой и присел на корточки. Превозмогая тяжелый, требующий немедленно уйти, предлагающий тысячи объяснений, почему это верно, страх, я поднял перебинтованную руку и положил псу на продолговатый лоб. Животное заскулило громче. Затем умолкло, укладывая голову на лапы. Собаку тоже трясло мелкой больной дрожью.
Перешагивая через страх, я погладил овчарку.
Мужчина, обнимающий ее, поверх собачьей одежки, на которой засохла кровь – моя кровь – поднял худое морщинистое лицо ко мне. Его глаза закрывали очки с толщиной стекол, приближающих их по мощности к телескопу, а лоб – неровные пряди цвета соли с перцем.
– Я не знаю, что на нее нашло. Вы извините. Я компенсирую, конечно, и я не… Она прежде, никогда так себя не вела.
Он сглотнул. Собираясь сказать еще что-то, но не в состоянии выговорить это.
– Как её зовут?
– Герда.
– Вы для Герды бог. Нельзя предавать того, кто вам молится.
Я слышал разговор слепого и еще нескольких человек: охрана, администраторы, адвокаты больницы. Они слетелись как мухи на мою кровь. “Конечно, вы должны усыпить собаку как можно быстрее… Мы вызвали службу. Она же напала…”
– Я не собираюсь участвовать в балагане, который развернет больница. Без меня её ни в чем не обвинят.
Дверь скрипнула. Медсестра, с пакетом окровавленных бинтов в руках, покинула манипуляционную.
Прошла долгая секунда, прежде чем я осознал этот факт.
Вскочил, бросаясь следом.
Но она шла быстро, а у меня кружилась голова. Я нагнал девушку на углу, когда на пакете уже сомкнулись тонкие сухие пальцы – пальцы ученицы мага.
Медсестра развернулась и пошла прочь, растерянно касаясь виска. Как будто пыталась решить важную задачу или справиться с головной болью.
– Отдай. – Потребовал я.
Ученица Эракана попятилась, пряча пакет за спиной.
Мы стояли посреди коридора офтальмологической хирургии – куда меня завели после столкновения с овчаркой. В одной из этих палат лежал парень, закрывший собой от расплава хорошенькое лицо девушки. В конце коридора – дерево в кадке, и очередь из трех человек. Никто на нас не смотрел.
– Я буду кричать.– Предупредила девушка, отступая еще на шаг. Почему-то не к людям, а к стене. Вздрогнула, прижавшись к ней спиной.
– Он отправил тебя за моей кровью потому, что сам не посмел?
– Пропустите меня.
– Отдай пакет – и я не держу.
– Нет.
– Нет?
– Я сказала – нет. – Девушка оттолкнулась лопатками от стены, приближаясь на полшага ко мне. Все так же удерживая пакет обеими руками за спиной, и глядя снизу вверх с выражением “только попробуй”.
Она была маленькой – едва доставая макушкой мне до плеча. Из того типа женщин, которых хочется нарядить в пышное платье и запереть на чердаке. Чистое лицо с тонкой, словно фарфоровой, кожей. Огромные зеленые глаза. Золотое каре лежит аккуратно – несмотря на все потрясения. На рукавах пышной блузы и на джинсах, на которых бисером вышиты рунескрипты, темные пятна крови.
Будь мы наедине, я бы забрал пакет с окровавленными бинтами силой. Но здесь люди.
Девушка встряхнула головой, и, обойдя меня, боком направилась вперед по коридору. Все так же, не поворачиваясь спиной.
Я догнал. Схватил её за плечо, останавливая, и тут же отпустил:
– Как тебя зовут?
Она фыркнула.
– Ладно. Как мне тебя называть?
– Никак. Исчезни. Уходи из города, пока можешь.
– Тогда я буду называть тебя Принцессой. – Принцессу передернуло. – Ты от этого не отмоешься. До конца жизни.
– Зана. – Выплюнула Принцесса.
– Зана, твой учитель убьет меня. Он использует мою кровь, ты же знаешь, как это делается? – и убьет меня. Втягивая тебя в это. Его безупречность останется идеальной. А твоя? Что ты будешь делать с тенью от Поступка?
Зана моргнула. Раздула тонкие гневные ноздри:
– Это наша земля! И наше право…
– Ты тут причем? Это ЕГО город. ЕГО право. Ты – такой же инструмент, как алтарь, как покрывало, как меч. Только лучше. Я видел, как ты держала кислоту, там, у вампиров. У тебя есть знания, и у тебя есть сила – но ты все равно пока что лишь инструмент.
Зана сжала губы и, отвернувшись, сделала еще один шаг в сторону от меня.
– Ты ведь знаешь, почему он послал тебя? Тебя, ученицу, а не пошел сам.
Она шагнула вновь. Остановилась. Повернула голову.
– Потому что сейчас он занят. Открепляет парня… Мерлина… от себя. Он еще без сознания? Уязвимый, легкодоступный.
– Он его лечит!
– Вытягивает из него последние силы, прежде, чем разорвать связь. Забирает всё – потому, что ему каждая капля понадобится для часа Марса. Эндрюс оставит твоего друга умирать. Выкачанным, слабым, лишенным зрения и изуродованным. Они все так делают.
– Клевета!
– Я сам недавно был учеником. Я знаю.
– Тогда ты должен знать, что у тебя нет шансов. – Эракан, вышел откуда-то сбоку – там, только что была голая стена: ни теней, ни дверей. И всё же он скрывался подслушивая. Как долго? Я его не почувствовал.
В желудке нехорошо похолодело. Кровавый прав, я слабее на несколько порядков. …Нет, ошибочная мысль. Разве я так считаю? – Я всмотрелся в старого мага. Пространство разошлось, делая образ четче. Он не скрывался в тенях, он использовал силу города, отправив себя сюда через маленькое зеркало – видны лишь голова и плечи Эракана. Сам он в одной из палат, с мальчишкой-сосудом. Прячется от меня.
– Уходи из города. – Произнес Эракан. – Я не буду преследовать, если ты сам уйдешь. Тебя здесь ничего не держит, тебя здесь ничего не ждет. Оставь Каррау в покое.
– В конце дня это ты уйдешь, Эндрюс. – Произнес я.
Зана вздрогнула. Попятилась, переводя взгляд с меня на образ Эракана и обратно.
Маг печально улыбнулся. Как если бы я был ребенком, доказывающим, что земля вращается вокруг солнца, и прав только Коперник.
– Даже сейчас у меня на одного ученика больше. – Подвел он итог. – Я на своей территории. Я старше. Ты должен уметь считать, Керри.
В “Керри” он вложил больше силы, чем я в “Эндрюса” и она обожгла нервы.
– На один сосуд ты хотел сказать. Да, всё так. – Я выдохнул медленно. Сжал руку в кармане, оживляя боль от пореза, от укусов пса. Еще острее. Еще ярче – заземляя себя на теле и его примитивной реальности. – Но я сильнее.
Я швырнул Тень в “окно” зеркала.
Тень, как прибой, лизнула изображение Эракана – и отступила ни с чем. Хлестнув меня отдачей – так, что я ударился плечом о стену. Мир на несколько долгих секунд перевернулся – как если бы маг крови подвесил меня вверх ногами.
– Твоя Тень тебя съест. – Говорил Эракан. – Вот-вот. Уходи, ты подвергаешь город опасности. Что с ним будет, ты подумал?
Нет, я не думал.
Я собираюсь решать вопросы по одному. Первый: мне нужен дом и поддержка места, чтобы разобраться с полученным наследием. Но… если он прав? Если я не справлюсь, что будет с городом, приютившим меня? Тьма и голод, и ворота сквозь которые хлынут – в которых зародятся – сонмы хищников. Имею ли я право на такой риск? Не собой уже, Каррау.
– Я останусь. – Повторил я. – Тебе придется меня убить, если хочешь избавиться.
– В трех часах езды, дальше на север, расположен Солтис. В нем четырнадцать тысяч человек. Ты можешь уехать туда, город не занят. У меня даже есть на примете ученик для тебя.
Пустой город. Так рядом. Три часа – я успею до заката. Но… я ведь считал, что и Каррау пуст. Чтобы добраться туда, нужно будет пройти две преграды: из Каррау и в Солтис. Я не выдержу.
– Я помогу тебе добраться. – Эндрюс склонил на бок голову, читая мои сомнения. – Город в пять раз меньше нашего, но слишком далеко, чтобы я хотел содержать и его. Он может быть твоим, и за него не нужно драться.
Эндрюс усмехнулся:
– Даже кланяться никому за него не нужно.
Город без мага. Город без вампиров. Разве не о таком мечтает каждый юный подмастерье? Падая поздно ночью без сил в кровать, ощущая что нет ресурсов даже на сон, не то, что на все те задачи, которые нужно выполнить во сне.
– Я не доеду. – Покачал я головой. – Ты постарался.
Сначала маны, затем Пёс Зла, отправленные Эндрюсом отъесть от меня силу. Я жив, но свою задачу они выполнили.
– Тебе повезло, что она тебя не разъела.
Я моргнул. Разъела?
Кто, Тень? Нет, это не может быть о Тени. Тинктура? Эндрюс рискнул своими учениками, отправив их следить за мной, а Историка – испортить всё, не предупредив их. Или предупредил? Откуда у мага крови тинктура? Купил? Украл? Отобрал у другого философа? Нет, он о кислоте, не о тинктуре, над которой потерял контроль в нашем первом столкновении.
– Ты сам виновен в гибели своего сосуда. – Произнес я медленно.
– Он еще жив.
– Но уже бесполезен.
Зана, отступившая от нас, но внимательно слушающая, впивалась взглядом то в мое лицо, то в лицо учителя:
– Ты его закроешь. – Произнес я уверенно, прикидывая угол обзора Эракана, ограниченный рамой. Он сейчас не видит Зану. Не знает, что она осталась и слушает. Я говорил не для Эндрюса – для девушки. – Ты отправил парня с растворителем ко мне. Рискнул своими учениками, и сейчас отсечешь от себя раненного. Мне не о чем с тобой говорить, Эндрюс.
– Но ты говоришь. Пока твоя кровь умирает, становясь для меня бесполезной.
Я улыбнулся, показывая зубы.
– А я говорю с тобой. – Продолжил Эндрюс. – Зная это. У меня мирные намерения. Мы всё еще можем это уладить. Я устал воевать.
Я вздрогнул.
Он говорит правду? Или то, что я хочу услышать, поняв самое мое глубокое желание?
– Ты можешь остаться в городе. – Сказал вдруг Эракан. – На правах гостя. Приглуши свою силу, не используй Тень. Я дам тебе разрешение.
Затаиться. Отдохнуть. Залечить раны. Разобраться с долгами. И, потом уехать в пустой Солтис, или любой другой город. Еще одно искушение. Каррау не станет мне вредить, пока я не причиню беспокойства. Но и помогать не будет. Ноль, а не плюс.
Эракан обернулся посмотреть на что-то невидимое мне.
– Решай быстрее, – поторопил он.
Место для жизни, но не дом. Всегда быть гостем. Пока хозяин не выгонит – зная, что я жду его ошибки, его слабости, его смерти.
– Ты не можешь меня пригласить. Принц не позволит.
– Принц моя забота.
Эракан еще раз обернулся.
– Третьему ты это предложил?
Маг нахмурился. Глубокие узкие морщины разделили его лоб на неравные части.
– У меня пока что двое учеников. Но да, я могу взять и тебя. Мне казалось, ты отверг эту возможность.
– Потому, что твой оставшийся слаб?
Зана шевельнулась. Я не видел, но чувствовал её взгляд. Она поверила. Поверила, что Эракан пришел отцепить от себя её друга.
Боаз соврал? Нет никакого третьего мага? Эракан не понял о чем речь, а демоны лгут.
– Мы договорим позже.– Сказал мужчина. – Сейчас мое внимание требуется. Не предпринимай ничего…
– Не будет позже. Если ты хочешь мира – решим сейчас. Я хочу мира.
– Я хочу мира. – Склонил на бок голову старик.
– Разделим город. – Предложил я. – Два мага. Два города. Принц и Терция.
Эндрюса передернуло:
– Ты собираешься служить этой …женщине? Так не делается! Ты начнешь войну, глупец. Большую войну, а не наши… турниры. Всё ради этого? Ради завещания?
“Завещание”, это еще что?
Но одно ясно: Эндрюс так же жаждет раздела Каррау, как и я. И не знает о третьем маге, если тот есть.
Я медленно кивнул.
– Война. – Хрипло подытожил Эракан. – Я дам тебе фору. Беги из города.
Я рассмеялся напряженным горлом:
– У меня уже есть фора.
В следующий миг Эракан почувствовал. Заклятье Заны оплело его тысячью тончайших паутинных нитей. Слабых, но липких. Разорвешь одну – прицепишь десяток. Тоненькая гидра, слепленная из ее жизненной энергии – и отправленная по широкому каналу, соединяющему мастера и ученицу.
Заклятье удержит мага занятым – какое-то время, п девушку застывшей в коридоре. Слишком высокая концентрация нужна для этого.
Перед тем как создать и отправить гидру, Зана обхватила пакет с кровавой тканью двумя руками, прижимая к себе. Я не смог бы отобрать, не разрушив ее заклятья, и не привлекая к себе внимания посторонних. Девушка сверкнула на меня взглядом. Предусмотрительная.
Я не стал тратить время. Это её страховка и она её не отдаст, а кровь постепенно теряет силу.
– Я вылечу твоего друга. – Пообещал я Зане. – Я знаю, как это – зависеть от воли старика. Если вы оба перейдете ко мне, и не будете влезать в наше с Эндрюсом дело. Я вытяну твоего друга и спасу его глаза. Я научу вас всему, что знаю, а не буду кормить крохами. Ты сильна, ты этого достойна. Я могу дать вам больше.
– Вы философ? – Шепотом.
Я кивнул – и побежал. К единственному месту в городе, где Каррау не будет поддерживать своего мага. К крепостной стене.
Мне впервые повезло в Каррау: я поймал такси. Маленький желтый автомобиль, в котором пахло дешевыми сигаретами и бензином, с водителем настолько неудачливым, что меня подобрал.
Я отдал ему последние деньги – лишь бы гнал быстрее, и воспользовался короткой поездкой для того, чтобы собрать мысли и силы. Успокоиться. Убедиться, что я всё делаю правильно. Правильно ли?
Город пробил шину автомобиля, когда мы почти приехали. Таксист резко затормозил. Вышел, ругаясь и обещая вот сейчас прямо поменять покрышку, и довести туда, куда я так гоню. Я выскочил из автомобиля и помчался. Крепостная стена выросла впереди земляным валом, в котором прорезали ступени. Я сбил дыхание раньше, чем взбежал по ним до конца. Над насыпью возвышалась крепостная стена. Она тянулась вверх на три моих роста и была сложена из красных кирпичей, каждый размером с торс мужчины.
Указатель подмигивал стрелкой – до музея повернуть направо и идти еще двести метров. Я заставил себя бежать, хотя в боку кололо, а ноги после лестницы стали тяжелыми и далекими. Как будто мне семьдесят лет или я вешу центнер.
Вход в музей располагался в полуподвале: еще ряд ступеней, но на этот раз вниз, откуда тянуло влажным успокаивающим запахом земли. Я глянул на небо – в последний раз, если Эракан победит – в небесах, по правую руку от солнца, парила одинокая голодная птицей. Добрый знак.
Я спустился по лестнице, отворил деревянную дверь, и вошел в комнату под стеной.
За столом с буклетами и чековым аппаратом сидела одутловатая женщина. Она куталась в большой плед, натянув его до подбородка, и прислонившись виском к каменной стене, спала с широко открытыми глазами – как “добро пожаловать” всем мелким паразитам, которые ищут свободное тело. Меня передернуло. Над головой женщины висела табличка с указанием цены билета, но все деньги я отдал таксисту.
Город чует, что я направляюсь “вне” и подталкивает. Но он – безмозглая сила. Для него “вне” одинаковы – что железной дорогой, что сквозь камень.
Я взял со стола листовку с планом музея – и тихо прошел мимо. Затем ускорил шаг, по пути разглядывая схему на картинке. Чувства подсказывали: она даже близко не отражает реальное расположение коридоров и ходов. Я выбросил ее.
Влажный холодный воздух, пробрался под одежду, усиливая дрожь, о которой я забыл: нервное напряжение и холод. Глубже вдох, шире выдох – я убирал дрожь гипервентиляцией, втягивая в себя старые запахи места.
Доски на полу повторяли туристические маршруты. Стены из неровного красного камня. Электрические грушеобразные лампы с красновато-желтым светом прокладывали мягкие, мерцающие старостью, тени. На стенах – плакаты, рассказывающие о доиндустриальной жизни Каррау. В центре первой комнаты – огромная железная пушка с залитым гипсом жерлом.
Я обошел орудие, почтительно коснувшись корпуса.
Вторая комната – муляжи ткацких станков с провисающими синтетическими нитями на месте будущего полотна.
Третья комната – пыточная. Я споткнулся о ее порог, приподнятый над полом.
Деревянное кресло в центре, рядом – устройство испанского сапога. Стол, наклоненный под небольшим углом. Две дыбы, одна напротив другой – чтобы подвешенный мог видеть не только свои страдания. Свисающие с потолка железные обручи – для шеи и рук, с шипами на внутренней стороны.
В груди застыл холодный ком ужаса. Я остановился.
Это я мог сидеть, связанный как муха в паутине, в кресле, пока мне дробят кости ноги. Или вопить на столе, пока с моих рук снимают кожу. Лента за лентой. Всё это было недавно. Тень помнит, как это, когда тебе выворачивают суставы. Вырывают зубы и ногти. Не требуя ответов. Просто за то, что ты другой. За то, что ты не вписываешься. За то, что ты свободнее.
Многие из тех, кто собирал доставшуюся мне силу, клочок за клочком, поступок за поступком, закончили жизнь, пытаемые железом, водой и огнем.
Я держал на крае сознания Зану и ее слабое паутинное заклинание, высчитывая время форы. А сейчас это тонкое, воздушное и неустранимое, пропало. Не лопнуло, разорванным, а исчезло. Зана добровольно убрала заклятье.
Вероятно, Эракан её убедил. У него все равно будет на один сосуд больше, чем у меня.
Если маг не убьет её за ослушание.
Я прошел пыточную насквозь.
Следующий зал был старым складом. Следующий за ним вел в комнату для сбора дождевой воды, с огромной бочкой и отверстием в потолке.
Я встал в центре коридора, развел руки, и прислушался, выискивая место. Выбирая место. Позволяя месту позвать меня – и тянуть. Всё дальше от города, глубже под стену, в сеть коридоров, отгороженных от любопытных туристов дверьми без замков.
Влияние Каррау гасло. Здесь – его граница. Та липкая тонкая преграда, похожая на упругий околоплодный пузырь. Здесь сила города слабее всего. Более того, здесь – край.
Коридор, который я выбрал, был похож на остальные. Разве что шире, и каждые несколько метров его стены перечерчивали светлые вертикальные полосы.
Свет тут был скверным. Единственная лампа под потолком дрожала, передавая вибрацию от проходящих сквозь тоннель поездов, набрасывая коричневатый рисунок теней каждый раз по-разному.
Пустыми пальцами, сложенными в щепотку, я начертил круг на полу. Я рисовал левой рукой, стараясь не нагружать поврежденную правую, но меня хорошо выдрессировали: даже левой мой круг идеален.
Время заканчивалось.
Четыре имени, в священность которых я верю – по кардинальным точка внутри круга, наружу я уже не выходил. Моё собственное: Конрад. Имя моей Тени: Испанский. Имя двух моих предшественников: Блай и Кларисса. Вместо имени учителя, под своим, я написал то, ради чего сегодня сражаюсь: Дом.