o'Daniel Thistle
Красный камень Каррау
Я сжал кулаки и развернулся.
Из кресла, скрытая до этого его спинкой, встала женщина.
Ровное аккуратное, словно рисованное под линейку, каштановое каре. Высокая. Худая. В плаще защитного цвета поверх делового костюма. Четкие прямые линии ее скул и носа природа, наверное, тоже создавала с помощью инструментов. Она не носила косметики, но ей она и не нужна.
– Кто вы? – Спросил я, когда она подошла вплотную. От нее пахло лимонно-дождевой свежестью.
– Куратор.
– Чего?
– Гранта.
Женщина поставила спортивную сумку на стол и, не приглядываясь, высыпала в нее содержимое лотка с золотым. Затем соседнего. Застегнула сумку с трудом – та была забита под самый верх. И направилась, впечатывая каждый шаг каблука в деревянный пол, к выходу.
– Ваша работа закончена. – Сказала она, остановившись на миг рядом с Химиком.
Я догнал ее. Встал, заграждая выход:
– На кого вы работаете?
– Университет.
Женщина отвечала с уверенным тысяча процентным спокойствием, глядя мне в глаза темно-коричневым взглядом. Мы одинакового роста.
– Я вижу, что вы лжете. – Не пропустил я, когда она попыталась обойти. С каждым словом её тень становится хоть на десятитысячную градуса, но холоднее, хоть на микрон – но шире и глубже.
Женщина шагнула на меня, подходя впритык, Касаясь плечом моего плеча – и губами моего уха, в которое шепнула:
– Мне всё равно.
Обогнула меня и пошла дальше.
Я схватил её за запястье той руки, которой она держала сумку. Пульс незнакомки частил. Какой бы спокойной она ни выглядела, на самом деле – не была.
– Я закричу. – Предупредила женщина.
– Мы в подвале. В доме, который будут сносить. Рядом с проезжей частью.
Куратор сжала губы в тонкую напряженную линию.
Я вырвал у нее из пальцев сумку – со второй попытки, и бросил застывшему в конце лестницы Химику.
– Посмотри, что она еще взяла. – Велел я парню.
Минли поставил сумку на пол, расстегивая змейку.
Женщина дернулась, пытаясь вырваться, и ей едва не удалось. Я схватил её за вторую руку. Шагнул в сторону – избегая удара каблуком по ноге.
Минли перевернул сумку, высыпая всё на пол. Золото. Свинец. Связанные резинками колбы, в которых переливались растворы.
– Мой журнал! – Вытянул Минли тетрадь в твердом переплете. Еще одна тетрадь, и еще одна: – Журналы профессора. О…
“О” – это картонная туба. Женщина выкручивалась – я не удержал её правую кисть. Отпустил, схватил за рукав, но она вновь вывернулась, и в следующий миг к моему боку, словно опасный указывающий палец, прижалось железо. У Куратора в плаще был спрятан пистолет и она вертелась, чтобы его достать, а не освободиться. Дуло уткнулось мне в ребра справа.
Из этого железа уже стреляли в живое – я чувствовал его голодный вкус.
– Так меня не убить. – Сказал я, разжимая руки.
– Я попробую. – Сквозь зубы.
– Это оно. – Химик вытряхнул на ладонь рукопись из тубы. – Оригинал.
Куратор развернулась на каблуках – и выстрелила. В парня, или в документ, не знаю.
Пуля ушла в стену. На дым включилась вентиляция, с жадным гудением втягивая воздух.
Прежде чем женщина нажала на спусковой крючок второй раз, я обнял её черным коконом тени Тенью. Её руки, её ноги, всю её. Куратор застыла, хватая ртом воздух. Я вынул из дергающихся пальцев оружие и сунул под куртку.
– Не трогай рукопись. – Просипела женщина.
Минли развернул завещание, просматривая бумагу, а не текст.
– Дай мне. – Протянул я руку. Я был вынужден стоять близко к женщине – Тень коротка из-за обилия света. Подойду к Минли – должен буду отпустить её. Химик мог бы попытаться сбежать, но ему это в голову не пришло.
Парень вложил хрупкий документ мне в ладонь.
Старая бумага, волокнистая. Надпись на ней – с двух сторон. Чернила сохранились хуже, чем материал. Красно-коричневые, как будто писали кровью – и она загустела, но не высохла. Кое-где чернила выцвели… нет, не выцвели. Их сцарапали. Многие слова побледнели, одно-два настолько, что не разобрать букв.
Но… что за проблема с переводом? Текст начинался на ломаной латыни, с середины переходил на египетский, записанный греческими буквами, затем опять латынь. Эракан должен был легко прочесть.
– Что там написано? – Прошептал пересохшим горлом Химик. – Вы понимаете?
– Да, это… нетрудно. … Я, Лар из Ларров, оставляю ему главную площадь, оставляю улицу Ткачей, оставляю улицу Кожевников, оставляю рынок лошадиный, рынок людской, рынок где продают всякую снедь, церковь на пересечении четырех улиц, церковь у ворот входных, ворота, каждый камень стены, улицу тупиковую, зовущуюся Рыбной…
– Замолчи! – Куратор пыталась сбросить Тень, дотянуться до меня. Я сжал сильнее.
Это был перечень – улиц, складов, сторожек, церквей, площадей, двух фонтанов, коллегиума… уже тогда в Каррау было учебное заведение – в общем, всего, что может находиться в городе.
“Оставляю ему” повторялось еще дважды, но кому – ни слова. Список, важный разве что для местного исторического факультета.
Я читал, и всё же что-то было не так. Документ не имел ценности, даже если он настоящий – в чем Минли вроде бы сомневался. Всего лишь скучный длинный перечень. Который Эндрюс держал в тайне от своих студентов, как минимум от одного, и “расшифровку” которого оплачивали вампиры – не посмел бы Эракан работать на кого-то другого. Неинтересно это читать.
Я перевернул лист и продолжил чтение.
Ритм… завораживал. Каждое слово требовало пояснения, требовало следующего названия. Я читал – и видел мысленным взором Каррау таким, каким он был во время Лара: безопасная крепость, защищенная высокими стенами, сильными воинами, чистым подземным источником. Место, которое нельзя отдать врагу – свой дом не отдают. Свой дом сжигают, перед тем, как уйти.
Осталась треть листа прежде, чем я понял, что не могу замолчать. Текст затянул меня – и использовал меня, чтобы развязаться, обрести плоть в моем дыхании, в звуках моего голоса. Я делал вдох. Произносил строку на выдохе. Делал следующий вдох, и не мог замолчать.
Даже когда зажмурился. Даже когда поднял взгляд вверх на начало страницы, пытаясь вернуться к первым словам, чтобы перехитрить принуждение. Отдельные буквы наливались темнотой, выступая вперед, обретая трехмерность, другие бледнели и гасли. Из выдвинувшихся складывались слова, которые я уже видел. В музее, под крепостной стеной Каррау: тысячи проклятий, написанных кровью и слезами. “Завещание” тоже нашли в стене.
“Я, Лар из Ларов, проклинаю того, кто получит город. Камни упадут на него, земля раскроется, кровь затопит, твари без имен съедят”.
Две строки оставалось до конца, когда ужас того, что я говорю, встряхнул меня. Перехватил дыхание, заморозил позвоночник. Я выронил лист и стиснул зубы, проглатывая оставшиеся перечни – дома, улицы, площади, деревья.
Вталкивая в себя хвост проклятья, чтобы Тень пережгла его.
Слишком поздно.
Куратор вскрикнула. Тень вздыбилась, выходя в воздух из плоскости. Заслонила лампы и на лабораторию пала тьма. Тень получила последний код, приказ завершился, и она оторвалась от моих ног. Это было так больно, как если бы через пятки вынимали кости.
Я упал. Не ощущая больше ни тени, ни сил. Не ощущая ничего. Сосущая пустота освобождения, миллиард возможностей, безголосое счастье.
Тьма схлынула, освободив искусственный свет, и умчалась.
Убивать. Кого-то. Того, чьего имени я даже не знаю.
Куратор пнула меня острым сапогом в бок. Выдернула из моего кармана пистолет и, отступив, прицелилась мне в голову.
Глава 7
Пистолет Куратора был маленьким, дамским. Черным, таким старым – что она могла бы продать его как раритет. Он знал кровь, и судя по привкусу горечи от металла – недавно из него уже стреляли. Пистолет целился в меня, как короткий черный обвиняющий палец.
Дрожащий. Руки женщины ходили из стороны в сторону. Она сжимала узкие губы в бескровную линию и с двух шагов, стоя надо мной, не могла удержать моё лицо в перекрестье прицела.
Куратор зарычала и опустила оружие.
– Ты пойдешь со мной. – Прошептала она.
– К принцу? – Я подтянул ноги. Ребро, в которое она засадила сапогом, мешало дышать. – Я сам собираюсь.
Предупредить Принца – самое малое, что я могу сделать. Защитная граница рухнет первой, впуская в город тех, кто вынужден был ждать своего часа на периферии. Сначала Терцию и ее вампиров, которыми правят голод, безумие и жадность. Затем… других. Этой ночью на улицах Каррау будет резня.
Из-за того, что я дурак.
Куратор кивнула. Обернулась на шум, вскидывая оружие в сторону отступающего по лестнице Химика. Я вскочил и схватил её запястье, надавливая всем телом и заставляя опустить оружие, а не целиться в моего студента. Лицо Минли Савара приобрело серый оттенок. Он пятился по лестнице, глядя на то место, где прежде была моя Тень, а сейчас осталась обычная человеческая. Бесполезная.
– Стоять! – Крикнула Куратор Химику, выкручивая руку из моей хватки.
– Парень тут ни при чем.
Она упиралась мне в грудь плечом, и я чувствовал напряженность каждого мышечного волокна её тела. Женщина на пределе. Чудо, что не выстрелила.
– Это всё, – кивнула Куратор на лабораторные столы, прекратив сопротивляться, но вцепившись окаменевшими пальцами в оружие. – Чьё тогда?
– Другого.
– Какого другого? – Прищуренный взгляд.
– Я забыл его имя.
Вновь забыл. Имя Историка опять выветривалось, как выдох мертвеца. Я улыбнулся женщине, смутившись тому, что я – и забыл, словно обычный человек. Так долго охотясь за ним – и не помню.
– С исторического факультета. – Объяснил я. – Второй студент. Как его звали?
Она не верила, но смотрела на меня. Химик поднялся еще на две ступени вверх.
– Это не химическая лаборатория. – Продолжил я. – Это алхимическая.
Минли выскочил из подвала и сбежал. Люк хлопнул. Я разжал пальцы, отпуская запястье женщины. Она отступила, вскинула оружие вновь наведя на меня. Удерживала секунду. Поставила на предохранитель и спрятала во внутренний карман защитного плаща.
– Я всё равно найду твоего приятеля. – Мрачно предупредила женщина.
– Он понимает тут меньше всех. И перепуган больше всех. Оставь его.
Куратор села к своей распотрошенной сумке и принялась вбрасывать в нее всё, что я вывернул. Потянулась за упавшим манускриптом с проклятьем – я опередил, выхватив бумагу из-под её пальцев.
– Я пойду с тобой. – Повторил я в ответ на мрачный взгляд. – И сам отдам бумагу Принцу. Она бесполезна.
– Принц убьет тебя за то, что ты сделал.
Я пожал плечами.
Куратор, упаковав сумку, двинулась по часовой стрелке вокруг центрального стола, высматривая, что бы еще взять.
– Что он здесь делал? – Протягивая ладонь к большой пустой колбе, но не трогая.
– Добывал Камень.
Женщина рассмеялась сухим треснутым смехом, который тут же оборвался.
Не думая, я потянулся к осколку, который звучал голодным нежным голосом. Остановился прежде, чем тронул, но Куратор уже заметила желтые прожилки и блеск. Еще одно свойство нашего золото – не зная куда смотреть, без подсказки не увидишь. Женщина распахнула взгляд, осматривая всё еще раз. Чуть дальше от породы, в простом деревянном ящике высилась груда обычных вроде бы предметов: чашки, книги, башмак. Поверхность их отражала свет ламп нехорошим золотисто-зеленым блеском.
– И это правда? – Спросила женщина. – Камень исцеляет всё, к чему прикасается? Металлы делает совершенными. Стариков – молодыми. Мертвых – живыми?
– А идиотов – мертвыми. – Закончил я прогрессию.
– Значит, он стал типа Мидаса? – Потянулась Куратор к золотому башмаку.
Я подскочил. Сбил её запястье хлопком в сторону. Женщина прижала руку к груди.
– Не прикасайся. Это не золото.
– Выглядит как золото. – Жадно огрызнулась она. Кивок на одноразовый стаканчик, превращенный в блестящее произведение модерного искусство. – Если продать эту штуковину…
– Это не золото. У парня ничего не получилось.
Она не верила и ждала, пока я отвернусь, чтобы спрятать в сумку одну-две ядовитых ценности. Я взял лабораторную палочку и тронул ею “золотой” кроссовок.
Куратор отскочила. Кроссовок рассыпался черной сажей. Она опадала на другие испорченные вещи, на ящик и на пол и разъедала всё, чего касалась. Я бросил палочку, которая успела почернеть до половины. Прикрыл рукавом нос от острой химической вони с нотками гниения и натра.
Точно так же воняло в Домусе Принца, когда кто-то вмешался в нашу с Эраканом дуэль.
Куратор выдохнула короткое ругательство, глядя расширенным взглядом, как то, что было драгоценным металлом, превращается в землю.
– Чтобы делать золото – нужно быть золотом. – Повторил я слышанное тысячу раз.
Женщина фыркнула, подхватила с пола сумку и пошла к лестнице. Остановилась, поджидая меня и прихлопывая ладонью по карману плаща, в котором спрятала оружие.
– Я следом. Нейтрализирую соль. Нельзя так оставлять.
Женщина вдруг ссутулилась. Кивнула.
– Ты – несчастье. – Сказала она. – Несчастье, которое на нас обрушилось. Чем мы виновны?
Развернулась и поднялась по лестнице, оставив меня в подвале наедине с дорогим оборудованием, желтыми и белыми лампами, поддельным золотом. Свободным и бессильным. “Несчастье”.
Химик не понял, что случилось с Тенью, и что я сделал, прочтя документ Лара. Его испугала нахлынувшая и ушедшая тьма – ужас неизвестного, дыхание из раскрытой клыкастой пасти, согревшее шею. Но Куратор знала, что завещание нельзя читать. Именно мне нельзя. Откуда? …Когда документ нашли Эндрюс его, наверняка, прочел. Наверное, не до конца, ведь Каррау не рухнул.
Принц, к которому я ехал, был убит ровно полгода назад – тогда, когда нашли завещание.
Я прошелся нервно по лаборатории. Засыпал черную соль, оставшуюся от разложения псевдо-золота, обычной солью. Здесь нужно всё сжечь. Ничто не очищает лучше огня, а всё нужное – горелки, керосин, старая бумага, имеется.
И всё же, жаль. Жаль колб, сифонов, образцов. Сколько тысяч в это вложили? Если бы у меня был свободный день, и место, куда это перенести…. Лаборатория не моя. Но ее хозяин пытался убить меня – разве я не заслуживаю компенсации? К тому же больше её никто не оценит, кому сегодня нужны древние раритеты?
Я взял спички, зажег одну… и загасил. Если я погибну, если Каррау будет разрушен, здесь всё тоже рухнет. Если нет – я постараюсь вернуться и забрать хотя бы кожух атанора и редкие руды. И набор для перегонки.
Это жадность говорит во мне, конечно. Но теперь я лишен Тени, и я могу её себе позволить.
Я выбрался из подвала, завалив одеялами люк – как и было. Шел уже из комнаты, когда заметил через приоткрытую штору движение за окном. Вернулся, выглядывая.
Троица мужчин скрутили Куратора. Один забрал её сумку, вытряхивая на землю – как прежде вытряхивал я. Женщина сопротивлялась – я дернулся, когда её ударили кулаком в лицо. Куратор обвисла в руках держащего её здоровяка.
К этим троим, еще двое сбоку и неизвестно, сколько в припаркованном старом джипе. Все мужчины носили плотные защитные куртки и явно были вооружены не дамскими пистолетиками. Из автомобиля вышел водитель. Сказал что-то в сторону, а затем вдруг обернулся. Крикнул, привлекая внимание спутников – и махнул рукой в мою сторону.
Я отшатнулся от окна, но было поздно. Выскочил из кабинета и побежал по пустому коридору.
Хрустнули доски ветхого крыльца, проламываясь под идущими в дом.
Сердце колотилось в горле. Их как минимум четверо – один должен был остаться с Куратором. У меня – ничего. Ни оружия, ни сил. И выход из здания только один.
Есть еще люк в подвал. Я могу закрыться там – лаборатория предназначена защищать то, что внутри от того, что снаружи – я в ней даже ядерный апокалипсис переживу. Если найду необходимые ингредиенты, и если успею.
Короткий высокий вскрик. И еще один.
Я решил сначала, что это Куратор – но она отключилась, когда её ударили.
Адриана. Адриана оставалась снаружи. Наверное, ждала у машины, чтобы отвезти меня назад в университет. Или в очередной раз извиниться.
Я представил её задыхающуюся в приступе панической атаки, когда к ней тянут руки люди, гораздо более опасные, чем Иррагин. Она попытается сбежать, и ее ударят. Наверное, поэтому и кричала. Адриана мне никто, я предупреждал ее не ходить. И все же тяжесть в груди, и хочется вывернуть наизнанку того, кто посмеет ее тронуть. В буквальном смысле. Посмотреть, как пульсируют кишки этого ублюдка.
Их больше, они вооружены, у меня нет Тени. Скорее всего, это я увижу свои внутренности.
В дом незнакомцы не вошли. Застыли темными фигурами в дверном проеме.
Поэтому это я двинулся к ним.
Когда я вышел, троица попятилась. Я спустился с крыльца, и они тоже. Мощные, высокие, в одинаковых, потерявших цвет от старости, кожанках, с короткими волосами. Двое – лет пятидесяти: один из них носил узкие очки, другой – глубокие носогубные морщины. Третий – мальчишка, которому вряд ли есть двадцать. Все трое, похоже, ходили к одному и тому же парикмахеру, и в один и тот же спортзал.
Отступая, они целились в меня из оружия.
Автомобиль возле дома стоял всего один, машина Адрианы пропала, как и она сама. Химика, наверное, тоже схватили.
– Где женщины и парень? – Спросил я.
– Увезли. – Ближайший стрелок шагнул вперед и чуть в сторону. – И ты сейчас поедешь с нами. К машине.
Разговоры – это замечательно. Не с людьми, с железом. Я настроится на него, вслушиваясь в тихий шепчущий голос. Без силы Тени связь, конечно, ослабла, но не настолько, чтобы быть застреленным.
Оружие пело для меня.
Автомобиль петь отказывался. Упрямая машинерия.
Из джипа выбрался еще один человек, в деловом костюме, на который он небрежно набросил плащ.
– Начальник, не надо… – Начал было младший из троицы, но мужчина махнул рукой, останавливая возражения.
Он был русоволос и голубоглаз. Простое плоское лицо с тонкими морщинами, но осанка – прямая и естественная дышала гордостью и силой. В левой руке незнакомец сжимал широкий короткий меч, изогнутый серпообразно, а от ног его тянулась моя Тень. Тень, доставшаяся мне по наследству, на которую он не имел прав – он ведь даже не победил меня! Черным шлейфом она укрыла автомобиль, дорогу, дальние здания. Хвост ее рос по мере того, как вор подходил ближе.
Незнакомец держал оружие опущенным. Остановился напротив, уперев кончик меча в кожаный туфель.
– Нам давно пора познакомиться лично. – Произнес он, ощупывая взглядом мое лицо, одежду, руки.– Моё предложение в силе.
– Какое?
Тонкая улыбка в ответ.
Боаз, явившись ко мне сразу от двух человек, предлагал разное, смешав угрозы и обещания в однородную смесь: поклониться Терции и стать её вассалом, отдать ему (ему ли?) Тень и жить “долго и счастливо” в городе, отказаться от воли и прыгать от одного безумного жадного желания к другому, царствовать в Каррау.
Начальник снял кончик меча с туфли. Выписал им у своей ноги узкую восьмерку.
– Мы можем сразиться. – Сказал он. – Ты проиграешь. Уже, вообще-то.
Уже проиграл. Он получил мою Тень, победив в поединке, которого я даже не заметил.
Показалось, что асфальт с треском проваливается подо мной. Учитель говорил, что наши сражения всегда прямые, всегда лицом к лицу, всегда воля против воли и мастерство против мастерства. Но незнакомец обманул, и это каким-то образом считалось. Что еще Аннаут от меня скрыл?
– Или можешь присоединиться. – Предложил русоволосый.
Он перебросил меч в левую ладонь и протянул мне правую – для рукопожатия.
– Пойдем очищать улицы. – Позвал он. – От вампиров. От всякого зла. Пока город видит их четко, и дает нам видеть.
Опасен человек, который умеет удивлять.
Глядя мне в глаза, он повторил:
– Пойдем очищать улицы твоего города. Твоего дома.
Тень затаившейся кошкой припала к земле. Дышала. Ждала. Тень, навязанная учителем. Готовая сожрать меня в момент слабости – и едва не сожравшая. Тень, в глубинах которой скрывался Боаз, заставлявший меня совершать жуткие вещи, и которая прячет еще не одного демона.
– Я могу остаться в Каррау? – Спросил я, протягивая руку вперед, но пока не касаясь.
Начальник кивнул. Взял меня за запястье и, когда я так же сжал его руку, крепко встряхнул.
Рука его была холодной и немой. Без пульса.
Последняя ночь опустилась на Каррау. В рыхлых животах низко опустившихся туч отражались нездоровые огни светового смога, розовые и зеленые. Здания словно стали выше и тянулись к небу черными пальцами мертвеца, а улицы сузились, сжались.
Меч Начальника издавал легкий металлический звук, задевая то ограды, то строения, ластящегося к нему города. Каждый раз я вздрагивал, ожидая услышать шелест лезвия, покидающего ножны. Почувствовать холодный ветер у шеи, прежде, чем сталь войдет в артерии, раскрывая плоть и выпуская жизнь.
Сначала меня отвезли в их штаб – перекусить и выслушать бредовые планы по очистке города от нечисти. Штаб располагался в доме стрелка по имени Стев, и ни его жене, ни дочери не нравилось, что двадцать угрюмых взвинченных типов бродят в обуви по гостиной.
Они называли себя Товарищи, а русоволосого – Начальником, избегая имен. Знают ли они кто он? Важнее то, что им известно, где находится Домус Принца и где схрон Терции, и что их объединили оружие и горе – Начальник собрал тех, чьи родные или друзья пострадали от вампиров, или кто сам однажды был добычей.
Адриану Начальник велел отпустить, и девушка умчалась домой – я вынудил ее дать слово там и сидеть. Химик к ним в руки не попал. Удачливый пацан. А Куратора они заперли в подвале Стева, называя не иначе как “вампирской шлюхой”, хотя укусов на ней я не заметил.
Прошедшие семь часов я слушал, запоминал и ждал. Потом опустилась ночь – и началась охота.
Мы с Начальником были одни и вот уже как полчаса шли в молчании. Мимо закрытых магазинов, мимо тусклых фонарей, мимо черных костлявых деревьев, куда-то к центру города, в сторону астрономической башни университета – она маячила на фоне подсвеченного неба. Люди словно чувствовали надвигающуюся беду: даже ночные заведения закрыты, а прохожих и вовсе нет.
Мы вышли на ярко освещенную парковку и я, не сдержавшись, оглянулся. Тень, тянущаяся за Начальником, выросла и окрепла. Сожрав мою глупость, когда я прочел завещание-проклятье, уверенность в своей правоте человека с мечом, его личные долги и силу, Тень разбухла, набирая критическую массу. Так плод перезревает и вот-вот сорвется с ветки, разлетаясь влажной, уже забродившей жижей. Проклятье Каррау и мое проклятье сложились и умножились. И демоны выйдут из тени, и будут пожирать плоть и лакать кровь, облекаясь плотью и кровью.
– Почему ты жалеешь? – Заметил Начальник мой взгляд. – Ведь я избавил тебя от этой ноши.
Мужчина потёр свободной рукой левое плечо:
– Она нелегка, а ты давно заслуживаешь отдыха.
Подсказывает ли ему Тень слова, или мои желания настолько очевидны?
– Нет. Я рад. Рад, что она у вас. – Я оглянулся еще раз.
Совсем я не рад. Я потерял силу. Лишился связи с поколениями, что были до меня. Утратил друзей, которые вложили в мрачное пятно на земле свою силу, знания и карму, и нас больше ничего не соединяет. И все же – мне легче. Я забыл как это жить без тени таких размеров. Такого веса.
– Ты уже выбрал дом? – Спросил Начальник, когда мы повернули за угол – к закрывающемуся ресторану.
Он положил ладонь на старую каменную стену. Погладил ее, как щенка.
– Здесь я жил. – Сказал он вдруг. – В этом месте. Это другое здание, конечно. То давно сгорело.
– Нет. Я еще до приезда договорился об аренде, но город не принимал меня, так что я не появлялся там, чтобы не получить отказ. Собирался вопрос с жильем уладить после того, как…
– Убьешь мага города.
– Убью мага города.
– Эндрюс еще жив.
Я кивнул.
Сила перетасовалась странно и неправильно. Мы шли с Начальником по улицам, и я готов был поклясться, что Каррау приветствует его, тянется к нему. Но, судя по вопросам, мужчина считал, что город до сих пор принадлежит Эндрюсу и собирался отнять у него эту власть. Старика легко убить. Значит, Начальник не чувствует город так же, как не чувствовал я. Может ли это значит, что Каррау я не потерял вместе с Тенью? Или что город выжидает, отказываясь выбирать?
– Что за дом ты хотел снимать – Спросил Начальник, как будто мы хорошие приятели. Коротаем за беседой прогулку.
Я рассказал. Просторная гостиная, комната под лабораторию. Один этаж. На окраине, чтобы не беспокоить любопытство соседей, укрытый старым садом, который пора выкорчевать, но я не буду. Дешевая аренда. Автобусная остановка в двенадцати минутах пути. Дом, который я хотел сделать своим.
– Конечно, ты можешь и дальше преподавать. – Позволил Начальник. – Я знаю, твоему роду надо учить детей. Хотя деньги это скромные.
– Мне прежде хватало.
Начальник выспрашивал, но сам не делился информацией. Я знал только то, что понял о нем в первый миг: он непонятно кто. Непонятно кто мертвый.
Мы шли. Тень тянулась за ним мрачным плащом. Раскрывались и закрывались, как хлопающие на ветру ворота. Набирая критическую массу с каждым его шагом, каждым его словом.
Вампиров, на которых мы, по идее, охотимся, мы не встретили. Вряд ли птенцы Терции, почувствовав что Каррау их больше не выдавливает, сразу ринутся в центр города. Они привыкли бояться и начнут с окраин, а осмелеют к завтрашнему дню, или к концу этой ночи.
– Ректор повинуется вам? – спросил я и позвал Тень. Она принадлежала другому, и, как я ни напрягался, не подчинялась.
Начальник молчал долго. Затем вздохнул:
– Да. Иррагин мой.
– Зачем?
Зачем ставить пустышку, вместо человека? Руководить – понятно. Но еще и кормить через него ларву? Сколь многими? Адриана, которая на волоске от невроза, Вера, которой он закрыл зрение – и неизвестно как это на нее повлияло, сколько еще других людей? Студенты? Семья Иррагина, который прежде было человеком? Твари вроде той, что руководила ректором, ищут вход – и одной-единственной зацепкой вытягивают целые связки людей. Они их едят.
– Такова власть.
Я споткнулся. Город вздыбился, как злая кошка – и я споткнулся на ровном асфальте.
Серповидный меч чиркнул у меня над головой – по кладке здания. Я пнул Начальника в колено, отшвыривая от себя. Выпрямился, пятясь.
Мужчина встал, размял ногу и шагнул ко мне, удерживая меч левой рукой и подняв для замаха к плечу. На лезвии и в его глазах одинаково отражались блики от холодного света фонарей. Тень, стелящимся болотом, замедляла его шаг, но он не замечал. Он шел, намереваясь убить меня.
Я отступал – спиной в первую попавшуюся улицу. Сердце стучало в горле, а непослушные ноги цеплялись друг за друга. Мне не хватало сил даже на призрачный меч сейчас. Я был безоружен.
Столб толкнул в спину, я отскочил от него вперед – на Начальника. Тот ударил, проворачивая в воздухе лезвие – оно плашмя стукнуло меня по уху. Звон в голове, острая боль в ухе. Я отпрыгнул спиной вперед от второго удара, вновь отступая, не видя куда иду. Куда-то во тьму.
– Ложь. – Прошептал я. Сердце, стучащее в горле, заглушало слова. От адреналина мысли путались. Хотелось развернуться – и побежать. Я должен был развернуться и побежать. Он догонит меня в два шага.
– Вы солгали мне. – Произнес я, не отрывая взгляд от поднятого меча. – Мы пожали руки – и вы солгали мне.
– Мои люди верят в мою честность. – Наступая. Он вновь лениво взмахнул оружием, заставляя отшатнуться в сторону. Пятиться дальше в том же направлении.
Холод тронул позвоночник, когда я понял, что, подчинившись сейчас, выбрал темный переулок. Свернул в ту сторону, куда он хотел.
Еще один взмах. Замедленный тенью, он всё равно задел коротким касанием мою голову. Я не почувствовал боли – только жар и влагу, побежавшую на шею.
– Не разрушать же веру подчиненных. – Спокойно продолжил Начальник. – На том всё стоит.
– Да. – Хрипло. – Да, и более чем. На вашей вере, а не их.
Белоснежная – жуткая – усмешка в ответ. В темноте он выглядел так, как и должен. Как мертвец. С восковым отливом тонкой кожи, натянувшейся на черепе. Вот-вот прорвется.
Еще один замах – направляя мои шаги в другой переулок. Мимо закрытого жестяного киоска и старого жилого дома. Я выставил руки защищаясь. Глупый рефлекс, который стоил бы мне рук, если бы Начальник не развернул лезвие, хлопнув по моим предплечьям плашмя, а не взрезав до кости.
– Да посмотрите же назад!
Он ухмыльнулся – и не обернулся. Не увидел, во что обращается нарушенная вера. Тень бурлила. На поверхности стен, асфальта, самого воздуха, куда она падала, проступали рты. Рты, хватающие лапы, голодные глаза, псевдоподии, всасывающие вихри. То, чего я так боялся, случилось. Тень лопнула.
– Лар из Ларов. – Сказал я, отшатываясь от кончика меча, едва не чиркнувшего по моему животу и разрезавшего чужую куртку. – Вы не защищаете город. Вы разрушаете его.
Начальник Крепости, когда Каррау был лишь крепостью, а не городом, славным университетами и архитектурой, шел за мной – мертвый и неотвратимый, призванный своим завещанием. Не видя того, что идет за ним.
Игра закончилась. Начальник Крепости взял меч двумя руками:
– В моем городе магам не место.
Я развернулся и побежал.
В темноту, ныряя в первую попавшуюся подворотню – надеясь если не скрыться от него, то хотя бы выиграть время. Оказался во внутреннем дворе нескольких стоящих впритык зданий. Споткнулся о бордюр и врезался бедром в детскую карусель. Ноги налились свинцом, в груди горело, в боку кололо на каждом тяжелом вдохе и каждом шаге. Начальник Крепости бежал за мной , хлюпая по лужам. Я слышал его, чувствовал затылком – и не оборачивался.
За ним тянулась – бежала – неслась Тень. Бурлящее черное облако, полное тысячи голодных вниманий. Высоко в небе закричала пронзительно птица, и тут же умолкла, проглоченная Тенью.
Из переполненного мусорного контейнера врассыпную бросились кошки. Вторя птице, я выдохнул слово-призыв. Вскинул руку, вытягивая из гнили и оберток того, кто в них мог скрываться – только мог, только намеревался.
Фонтаном мусора вскинулся слабый земной элемент, воняющий так, что у меня скрутило желудок. Разбуженный к существованию, он попытался выбраться из бака и тот перевернулся, падая в сторону Лара.
– Его! – Указал я элементу цель.
Смерч из пакетов, гнилых овощей, влажной старой одежды, одноразовых грязных тарелок набросился на Начальника крепости. Вспышка и меч прорезал плоть духа. Элемент издал безмолвный вой, пробравший вибрацией боли до костей, а следующий миг Тень накинулась на него и растерзала. Разорвала на ничто, поглотив каждую крохотную каплю воли, что я в него вложил. Мусор, влажными хлопками, упал на землю.
Начальник Крепости, весь в грязной слизи, встретил мой взгляд. И ринулся на меня.
Тень вышла из берегов.
Я бежал, бежал прочь уже от нее, а не от Лара. Она захлестнула его, как волна, захлестывает пловца, накрыла сверху – и опередила.
Двор, еще один двор. Ворота, которые я не узнал. Длинная аллея – фонари вдоль нее гасли. Не отключались, а бледнели, затянутые желтой масляной пленкой. Смутно знакомые здания. Путь вверх – я давно задыхался, сейчас начал спотыкаться. Я больше не мог бежать.