Ан Ци
Черный портер
– А ты? Не стал бы сомневаться? – Герман с интересом посмотрел на приятеля.
– Я б непременно засомневался. Другое дело, мои возможности ограниченны. Ты меня знаешь. Я парень упрямый как бульдог. Но в этом случае… КРИПО работает? Ну и пусть себе. В конце концов, им и карты в руки. Я еще немножко побуду, наверно, и в Москву.
– Как, умываешь руки? – Клинге заметил несвойственное Синице выражение неуверенности на его лице.
– Видишь ли, у меня нет финансовых проблем. Я Эрику вызвался помочь на свой страх и риск. Однако, все относительно. Одно дело, воспользоваться твоей помощью для определенных сведений. Другое – полноценное расследование в Мюнхене еще одного убийства. Пригласить для этого целое агентство в твоем лице мне не по плечу. К тому же, голодные сироты тут не плачут. Мое чувство справедливости и сострадания не особенно…
Телефон зашевелился. Сначала он зажужжал. Петр удивился. У него их было два. Один только для деловых контактов со специальной защитой, не позволявшей запеленговать местонахождение аппарата. Он извлек телефон. В это время жужжание сменилось кряхтением.
– Ну, разворчался! Кого это, не представляю себе… – Петр взглянул на плоский аппарат словно на сколопендру, выползшую из складок мирной домашней пижамы. Он буркнул что-то под нос, но потом всмотрелся и сообразил, кто звонит.
– Вот как! Интересно. Ну, что же. Поговорим, – пробормотал он и отозвался по-немецки. – Халло, Синица. Чем могу служить, госпожа Ленц?
После этого он долго слушал, не говоря ни слова в ответ.
– Я понял, – минут через десять услышал с интересом ожидавший продолжения Клинге, – Мне необходимо подумать и посоветоваться. Я вам позвоню сегодня в семь вечера, если вас устроит, – добавил вежливо Петр и распрощался.
Клинге терпеливо ждал. Но его лицо выражало такое неподдельный интерес, что Петр Андреевич засмеялся.
– Герман, ну, ты и любопытный! Чисто мамин толстый пятнистый щенок Тоби. Вот возьму и не скажу!– Герман скроил обиженную мину. – Ладно, не буду тебя мучить. Дело в том, что нас с тобой… Если мы согласимся, нас наняли. И заказчица-то, заказчица! Она сразу предложила аванс, добавив, что предоставит все необходимые гарантии, чтобы финансовые ограничения не мешали мне работать. Это вообще…
– Слушай, а как она нас нанимает! Карт бланш! Уму непостижимо – честно тебе скажу – с этой стороны я абсолютно не ожидал. И тон какой! И лаконичность, словно… Она уже обо мне, об «Ирбисе» в Москве справки навела. Сыпет словами типа референции, рекомендации и отзывы клиентуры! Фантастико, брат!
– Да, кто? Петер, злодей, кто это был, наконец? Ты же ничего не говоришь!
– А очень просто. Фрау Лина Ленц юниор обратилась ко мне, а значит, к тебе тоже, потому что здесь я без тебя не могу работать, за профессиональной помощью. Вот тебе бабушка и Юрьев день!
Последнюю фразу, произнесенную на русском, Герман Клинге не понял. Но в следующую минуту ему стало не до этого. Он воззрился на своего собеседника, потому, что… Петр вскочил, вытащил из кармана невесть откуда взявшуюся светящуюся большую бусину, и та прокатилась как молния по его по плечам. Следом Синица снова поймал ее в ладонь, прищелкнул языком и… проглотил сияющий шарик на глазах публики, обалдевшей от нежданного зрелища. Клинге тоже едва не поперхнулся.
– Ловкость рук и никакого мошенства! – промолвил Петр. И принялся подробно и основательно объяснять другу свое несолидное поведение, хлопать его по плечу и договариваться о деталях общей работы.
Большой праздник
Старый Баумгартен прожил большую жизнь и не жаловался на здоровье. Он вообще ныть не любил. Если что, терпел. Но кряжистый мускулистый сухой выносливый дед, никогда не занимавшийся спортом, разве мяч любил мальчишкой погонять, ни дня не сидевший без работы, действительно обладал завидным организмом.
Всякие глупости вроде здорового питания его не занимали. Он ел, когда было что, как хотел и сколько получалось. Спал тоже. Врачам не надоедал. Просто не появлялся у них.
Но годы есть годы. В последнее время стал понемногу прихварывать и он.
Странное дело – люди его склада порой тянут до последнего. Не лечатся! Упрямятся, а иногда втайне боятся узнать, что у них не так. Старик же, против ожидания, покряхтел и отправился в больницу. Однако, один. Жену с собой не взял, как она его не просила. А, вернувшись, никому ничего не стал рассказывать.
Лина, любимица закончила как раз учиться. У нее как всегда все вышло без сучка, без задоринки. Она получила диплом с отличием, еще во время практики нашла работу – ее пригласили туда, где она делала диплом. После диплома она отпраздновала окончание с сокурсниками, они съездили в честь окончания
вместе во Флоренцию. И вот теперь девочка собралась, как следует это отметить с семьей!
Старик давно приготовил ей подарок. Они с бабушкой завели «Sparbuch», в переводе сберегательную книжку – совсем как в Союзе, смеялись старики – и откладывали на нее каждый месяц из своих пенсий. Теперь там получилась кругленькая сумма.
Лина позвонила, что сегодня придет. Она решила просить деда, зная его особенности выбрать, как отпраздновать и когда. И сделать, как захочет. Дома у него, значит дома. А может, у родителей. Вдруг он, чем черт не шутит, согласится на ресторан? Или еще идея. Она несколько лет подряд подрабатывала кельнершей на подхвате. Можно с хозяйкой поговорить. Вдруг деду станет интересно, так можно там заказать. Снять целый зал. Сделать для такого случая у нее «Geschlossene Gesellschaft».
Тогда на дверь вешается эта табличка, означающая дословно «закрытое общество», то есть вход только для приглашенных. И позвать своих. Благо, с деньгами у нее теперь никаких проблем.
Да, об этом она тоже решила поговорить. Пора. Не очень просто, но… Ну что же, ее-то мужества хватит. В этом Лина не сомневалась!
Дед что-то неважно выглядит… Как бы уговорить его заняться собой? Отправить их с бабушкой на курорт? Конечно. Она подумает. Сейчас – поговорить, и скорей!
Лина в последнее время с удовольствием играла в бадминтон. Она так и прискакала с ракетками за спиной.
Добравшись до Баумгартнеров на велосипеде, она поставила свой гоночный в специальную стойку и защелкнула замок.
Перед дверью девушка дунула уголком рта, и челка взлетела вверх с ее вспотевшего лба. Блеснули темно-синие леггинсы, брякнул пряжками рюкзачок, мелькнула белая с голубым курточка. Лина вошла.
Смерть Чингиза
Это был отличный подарок! Два дня в прекрасном Штарнберге на берегу озера со всем, что только можно желать. Они получили море удовольствия. Так близко от дома по отличной дороге! Значит не надо, в ожидании отдыха сначала вымотаться как следует по пути в парадиз. А потом то же самое – обратно. Так, что забудешь, как отдыхал. А тут – они через полчаса поставили машину на стоянку и сели на широкий старомодный корабль. Он не спеша потрюхал от одной пристани к другой, пока не причалил к «Бернардо», куда они держали путь. Осталось пройти метров двести и…
Они очень хорошо отдохнули! Было приятно ничего не делать. Их обслуживали! Они поплавали в бассейне, сходили на массаж, с аппетитом обедали и ужинали. Вечером в восемь их ждал фольклорный ансамбль.
На третий день в воскресение Ленц пригласили в гости. Бывшие сослуживцы Генриха в пригороде на полпути между Мюнхеном и Штарнбергом снимали дом. Они уже все продумали. Была намечена прогулка по берегу Изар – реки, на которой стоит Мюнхенград. Потом обед и еще одно, не слишком привычное дело для здешнего житья.
В саду Чингиз посадил несколько сливовых деревьев. В этом году они дали отличный урожай. Только куда девать столько слив? Марта решила сварить варенье сразу на три семьи. И нашла помощников для этого дела. Электрик с женой с интересом поддержали ее идею.
Еще можно было сыграть в настольный теннис, поглядеть на велосипед, недавно купленный соседом приятелем, почтовым работником, развозивший посылки на фирменном желтом автомобиле. Тот был большой любитель двухколесных машин. Он их холил и лелеял не хуже домашних питомцев и очень гордился каждым новым приобретением. Да мало ли…
Ленцы приехали в полдесятого. Вечер прошел без приключений. Все выспались, позавтракали и тут-то и началось.
С самого начала в этот несчастный день все пошло не так. Началось с того, что приболела хозяйка. Она чихала и кашляла. А потому гулять отправились, но втроем. По приходе с прогулки после обеда взялись было за сливы, но выгрузив их и, обмозговав дело, пришли к выводу, что, пожалуй, они не дозрели. Путь маленько полежат!
– Так что? Поиграем? Стол в саду, я сейчас шарики и ракетки принесу, – сказал хозяин, как вдруг… Легкий шорох, а затем стук крупных капель по стеклу и крыше оповестил всех о начале ливня.
С утра было влажно и тепло. Воздух неподвижен. О такой погоде говорят, что дождь висит. Но, видно, нитка оборвалась. Настроение окончательно испортилось. Гости и хозяева повздыхали и решили оставить все свои планы до другого раза. Ленцы собрались домой.
Марта позвонила хозяину, как было заведено – не надо ли что купить по дороге на бензоколонке, да и вообще, как дела? Мамедову, к слову сказать, нравилась такая забота.
Телефон в доме вызванивал венский вальс несколько минут, но никто не подошел. Видно, уехал. Ну и ладно, не беда и нечего волноваться. Захочет, позвонит сам.
Дождь все шел. В выходной день вечером многие возвращались из пригорода в Мюнхен, а потому ехать пришлось медленно, почти вдвое дольше, чем обычные тридцать минут. И когда они прибыли, уже смеркалось.
В доме было тихо и темно. Ленцы оставили в гараже машину и вошли. По боковой лестнице они поднялись к себе в квартиру на втором этаже, выгрузить вещи и переодеться. И так как было еще не поздно, принялись за обычные дела.
Генрих вышел в сад полить перед сном газон. Марта спустилась в кухню, которая вместе с главной столовой помещалась на первом этаже.
Она сразу заметила небольшой непорядок. Несколько отличий от собственных привычек.
Хозяин, консервативный до мелочей, обычно не трогал ничего. Он у себя в спальне и кабинете держал в холодильнике и шкафу еду и напитки и брал оттуда, что хотел, если приходила такая фантазия. Но в ее царстве? Очень редко… Впрочем, чего не бывает. Возможно, кто-то пришел.
Там не было ничего особенного. Разве… чуть приоткрыта посудомойка. А в ней две рюмки внутри. Она бы выбрала другие. Кстати, Чингиз, если задумает убрать за собой, ставит посуду в раковину. И еще. Тарелок нет, но два использованных прибора есть.
У Мамедова новая подружка? К этому ей не привыкать. Но если так, надо срочно поменять белье…
Для этих пустяковых наблюдений требовалось несколько быстро промелькнувших минут. Всюду по-прежнему было тихо. Казалось, нет ни души. У Марты, однако, с каждым мгновением росло тоскливое чувство тревоги. Как у домашней живности перед ненастьем. Разве они знают, почему? Или поняли слово – гроза? Что это с ней, просто предчувствие плохое? Нет, вот оно. По крайней мере, что-то определенное.
Посторонний запах, скорее приятный, чем нет, привлек ее внимание в конце концов. Откуда только?
В это время в кухню из сада, предварительно постучавшись, вошел Генрих. Между собой супруги обычно болтали на немецком.
– Шеф дома? – спросил он. – Нет? Знаешь, тянет дымком из бани. Может, кто был у него. Вчера бы –я не удивился. Шашлык! А так – он без меня ничего не включает. И то сказать, хозяйство не простое. У других только сауна, и хватит. А наш все себе завел. Тут тебе и парная, и терма эта – так и не знаю хорошенько, как ее называть…
– Турки зовут «хамам», – подсказала жена.
– То турки! А он в Тбилиси видел, еще в те, старые времена, – это раз. Дома у себя в Баку – это два. И в Турции, конечно, тоже. Я с мужиком говорил, который тут все отделывал. Он им пороху задал!
– И что, мужик остался недоволен? – поинтересовалась Марта.
– Я бы не сказал. Им с напарником было интересно. И платит наш хорошо. Не торгуется. Ничего не скажешь, красиво получилось.
– И я скажу – здорово. Где у него дерево мореное, где мрамор. А где эти ребята дощечки вделали. Из сандала, из самшита… пахнет, как в раю! – поддержала жена. Потом она потянула носом и добавила.– Но ты говоришь… Слушай, Генрих! А я ведь теперь тоже замечаю. Действительно, попахивает дымком. Чудно. И ты же знаешь его. Он среди дня просто так в воскресение… Непривычно. – Давай, сходи. Уж не искра ли какая, или что с электропроводкой. Может, мы горим?
Генрих вышел. Его не было минут десять. Когда он появился снова, на нем не было лица.
– Ты что? Случилось что-то? Ты почему… тебе помочь? Мне туда… – она не договорила.
– Никуда не ходи и ничего не трогай, – замотал головой муж и поспешил к телефону.
Генрих был человек, немало в жизни повидавший, и вовсе не паникер. В Мюнхене опыт работы хаусмайстером к тому же научил его действовать в форс-мажорных обстоятельствах. Он хорошо знал, что ему теперь делать.
– Полиция? Здравствуйте, говорит Генрих Ленц. Мой адрес «Берг ам Лайм 18». Это дом господина Мамедова, мы с женой – служащие собственника дома, тоже тут живем. Мы с полчаса назад вернулись домой и через некоторое время зашли в его комнату отдыха после сауны и терм. А… он там лежит. Он умер. Что? Нет, он холодный… Нет, я не трогал, но не сомневаюсь. Я позвонил сразу вам… но… должен я все же вызвать врача или… Вы сами? Да. Хорошо. Так и сделаем. Нет, ничего не взломано. Он лежит одетый на кушетке. Окна? Плотно закрыты. Только, похоже, он недавно ел. В комнате пахнет, словно там жарили шашлык. Что? Или гриль. Да, конечно. Мы будем ждать.
Марта в ужасе всплеснула руками. Ее рот приоткрылся, а лицо даже не побледнело, а как-то посерело от этого жуткого известия.
– Умер? Как – умер… Ведь он был здоров… и всегда… – Но это к делу совсем не относилось.– Что ж это будет? Что к делу-то относится или нет, теперь уж не ей решать.
А Генриху, между тем, сделалось нехорошо. Он плохо себя почувствовал. Его замутило. В кухне стоял узкий диван, и он на него прилег.
Полиция приехала быстро. Удостоверившись, что супруги ничего не трогали и больше в комнату не входили, они расспросили Генриха. Потом переглянулись. Один сотрудник надел шлем, напоминающий противогаз, принес из машины измерительный прибор и отправился в СПА, велев Лендам оставаться на месте. Вскоре появился врач.
– Угарный газ! – объявил, вернувшись, полицейский. – Вы, господин Ленц, обнаружили тело и вам нехорошо? Все правильно. У вас тоже легкое отравление. Вам окажут помощь. Как была закрыта дверь?
– Дверь? Мммм… У нас тут их несколько. Наша – на два поворота. Так же, как мы ее заперли. Дверь гаража… Да нет, обычно. А вот парадный вход… Не знаю. Мы через него не входили.
– Пойдемте-ка, посмотрим. Парадную дверь просто захлопнули. В чем и удостоверился полицейский, надевший предусмотрительно тонкие белые специальные перчатки.
– Так. Вызываем оперативную группу. Дом потом будет опечатан, можете ли вы где-то еще переночевать? Только не покидайте город. Вы понимаете, что нам придется еще снять подробные показания с вас обоих. Покажите, пожалуйста, мне ваши документы.
– Да, конечно. Мы… Марта, позвони родителям! Мы поедем ночевать к родным. Господин комиссар, запишите, пожалуйста их адрес. Телефон? Я сейчас продиктую вам все наши телефоны. Кому сообщить? Видите, это не так просто. Он не женат. Как? Подруга… У него, были разные подруги, но… Нет, нет, спутницы жизни, такой, чтобы тут жила… Такой нет! Но… я же только шофер, садовники… мастер на все руки. Я не его доверенное лицо. Нет, мне лучше. Хоть есть еще неприятные ощущения. Другое дело, жена… Я вас прошу, можно, вы с ней позже поговорите?
Марта полулежала в кресле. Пока муж объяснялся с полицией, она закрыла глаза и слышала все их разговоры словно издалека сквозь толстое тяжелое одеяло.
У нее упало давление. Голова кружилась. По всему телу разлилась вязкая противная слабость. Испуг и горе сменились безразличием. Она почти не ощутила укол, который ей сделал врач.
Прибыла бригада в защитных костюмах, их белые комбинезоны с крупными буквами «полиция» на спине делали их похожими на врачей и космонавтов сразу. Защелкали фотоаппараты, началась работа по консервации отпечатков пальцев – Марта в своем летаргическом состоянии ничего не видела. Тем временем, очередь дошла и до нее.
Главный – комиссаров от КРИПО было двое – негромко пробурчал второму.
– С пышечкой непременно поговорим! Глянь, как ее скрутило. Домоправительница, такая аппетитная, смазливенькая, да у одинокого мужчины…
– А как же, обязательно побеседуем. С одной стороны – она тут с мужем работала. С другой… Ну, если хозяин даже к ней и не приставал… – он глянул на Марту, прищелкнул языком и добавил, – в чем я сомневаюсь, так она ж не муж. Она точно знает больше про его подруг.
Их работа, собственно, только начиналась. Никаких следов насилия. Ничего не взломано. Но это – на первый взгляд! Богатый иностранец… Надо было установить причину смерти. После заключения судебно-медицинской экспертизы решить, что стряслось. Несчастный случай? Тогда выразить соболезнования и выяснить причины, чтоб он не повторился. А если нет, открыть уголовное дело.
Тело Чингиза увезли. Марта, казалось, уснувшая от укола, передернулась, когда взвизгнула молния специального покойницкого пластикового чехла, похожего на спальный мешок. Прошло еще часа полтора. И постепенно она тоже стала приходить в себя. Надо было жить дальше.
Врач осмотрел ее, предложил отправить в больницу до завтра, но не настаивал, когда муж спросил, а не лучше ли будет все же у родителей дома. Они созвонились и, немного погодя, отправились к Баумгартенам на машине. В доме Мамедова осталась только полиция.
Со дня смерти Чингиза Мамедова пролетело несколько недель. Детективы прилежно работали. Герман выделил двух человек. Это были ноги и уши. И они бегали: выясняли связи покойного, по своим каналам разузнавали о его финансах. Был он здоров или нет. И кто наследует – вопрос совсем не простой!
Если человек не стар и не болен и вдруг внезапно умирает, жизнь его ближних может обратиться в полный хаос. Нечто подобное вполне можно было ожидать теперь.
Чингиз – одинокий волк, бессемейный, не очень общительный чудак, живущий давно в Германии почти без языка. Строго говоря, без близких и без друзей… Он дела держал под своим контролем. У него были подчиненные, посредники, служащие, домашняя обслуга. Был еще Эрик на особом положении.
Эрик? Тот сидел в Петербурге. Его держали там дела, а, в первую очередь, маленькая Кира.
Эрик… А кроме него? Чингиза-то больше не было, а самые разные дела.... Например, где документы? Как, кому и сколько следует теперь платить? Где вообще деньги? Ну хорошо, слава богу – дом и участок его. За них плату не потребуют. Пока. Хоть расходы по обслуживанию, налоги. Ну, ладно, пока не до того. Но ведь есть вещи… да вот, хотя бы, похороны! На что и где хоронить?
Как только первое оцепенение прошло, море вопросов всплыло и принялось бурлить в голове бедняги Марты. Она искренне горевала. Несколько лет ее жизнь была устроена так удобно! Она с семьей жила как за каменной стеной.
Человек по натуре работящий и прилежный, она с удовольствием сделалась домоправительницей в таком отличном особняке.
Хозяин не вмешивался в ее дела – уже хорошо. Он был большой поклонник ее стряпни – еще лучше. Она же очень прислушивалась и присматривалась к его вкусам и старалась всей душой угодить ему и его гостям.
И потом… Что греха таить, Марте нравился Чингиз. Ей вообще нравились черноглазые брюнеты. Ей льстило, вдобавок, это его… неослабевающее внимание к ее достоинствам! Кто б не появлялся, какие бы подруги не возникали на мамедовском небосклоне, свою хозяюшку он не забывал.
Она была не ревнива, и он в ней это ценил. Ценил, что доставлял удовольствие. Что с него денег не тянула, ни о чем сама не просила. А еще – ее чистоплотность, честность и аккуратность. И баловал ее за это. Никогда не оставлял без подарков.
А бесплатная квартира? А сколько они с мужем отложили уже «на старость» из аккуратно капающих на банковский счет зарплат? А еда? Совсем не скаредный, он и слушать не стал, когда Ленц сначала хотели завести отдельное хозяйство.
Мамедов скомандовал.
– Марта! На базар ходить для всех! Купишь, что захочешь. Приготовишь для меня, для семьи, а когда потребуется, и для гостей. Надо будет что заказать, об этом поговорим. Деньги будешь получать на хозяйство каждый месяц. Муж у тебя непьющий, а то бы ничего не вышло. Захочешь в шампанском купаться, вот разве тогда…
Тут он засмеялся и прекратил на этом разговор.
И вот еще. Была бы она, курочка хохлаточка, которую он исправно топтал, Генриху плохой женой, Чингизу бы это не понравилось! Но мужу ней был ухожен, накормлен и обихожен! Что говорить. Очень они друг другу все подошли!
Большие новости
Петр Синица сидел в квартире мамы в самой маленькой комнате за небольшим письменным столом с настольной лампой над ученической толстой тетрадкой в клетку. У него были такие, когда он учился в университете. Все современные штуковины мирно лежали перед ним и спали. Он взял с собой в Мюнхен две. Плоский удобный легкий комп и айфон, оба компактные, легко помещающиеся в сумку через плечо и в карман.
Но теперь он хотел подумать. Он забрался как в норку в комнату для гостей, чтобы ничто не отвлекало.
Не прошло и нескольких дней, как все прояснилось. Покойный перед смертью выпил хорошего красного вина. У него именно такое стояло дома. Он принял – добровольно иль нет – сильное снотворное и уснул. Как раз такое снотворное Чингиз использовал сам. Его иногда мучили боли в пояснице. Он умер уже во сне, отравившись угарным газом. Да только откуда газ?
В доме имелась русская парная с печью. Но ее на этот раз не топили. Техническая экспертиза это точно установила. Хамам и сауна нагревались электричеством.
Зато в просторном помещении для отдыха с полом из мраморной крошки, креслами и ковром с подушками и валиками долго держался устойчивый запах жареной баранины. Спросили Марту. Однако, она об этом ничего не знала. Она показала, что шашлык Чингиз вполне мог пожарить сам. Он это даже любил. Но сам за собой не убирал. Прилечь бы мог. А спать всерьез пошел бы к себе в спальню.
В доме была кладовая, а там все необходимое для самых разных ухищрений, будь то гриль или что иное. Он делал это как раз непременно по субботам. И включал вентиляцию, если жарил мясо дома. На своем месте стоял мангал. На столе – тарелка, прибор и бокал. Но только один. Отпечатки пальцев на посуде были только Чингиза. В мангале, как и положено, лежали наполовину выгоревшие древесные угли, сбрызнутые вином.
Подробные показания дала и ее дочь Лина, которая в этом доме уже не жила. Эта худенькая девушка в джинсах с шарфиком на шее, с хвостиком светлых волос на боку, бледная и решительная очень толково и обстоятельно отвечала на вопросы. К удивлению полицейских, она одна знала, где у хозяина сейф.
Сама Лина прилетела из Амстердама на следующее утро с двумя сослуживцами из командировки. Тогда она и узнала от родителей… Вопросов к ней у полиции не было.
Петр, когда приехал… Он как думал? Посидит с недельку, в крайнем случае, дней десять сам, понюхает, даст задание здешним детективам и домой. А теперь что?
В конце концов, задание он дал. Остальное можно по связи. Сейчас все стало – не проблема. Ему самому. Да только поговорить с Ленцами, если они, конечно, согласятся. Он – лицо неофициальное. Они ему ничего не должны. Мюнхен – не российская глубинка. Люди знают свои права.
Ведь его клиент – Эрик. И то не напрямую, а через Михаила. Ну, значит, первое – поговорить с Михаилом и объяснить – открылись новые обстоятельства. Пусть скажет, какие у него соображения. С Эриком тоже надо бы связаться. Узнать, как продвигается дело в Питере. Может, они там что уже нашли!
Он, Петр, конечно, так просто сдаваться не собирается. Профессиональный интерес, да и натура не позволят. Он должен, хочет понять, что произошло…
Да! Есть две главные задачи, они же – возможности, продвинуться в деле вперед. И первая – похороны. Тут нужен человек, который знает среду. Он, Петр, и сам пойдет поглядеть. И людей Клинге возьмет. Вторая – узнать, есть ли новое завещание. И если да.. ..О! Если да, так это само по себе интересно. На редкость интересно! Мужик был здоров. Не был особо озабочен благополучием близких. И близких, как таковых, вроде не имел. Все в голос твердят, Мамедов был человек дремучий. На тот свет не собирался. С юристами....
Петр Андреевич хотел продолжить внутренний монолог словами – дела с юристами не имел, но призадумался.
Э, я скор на обобщения и умозаключения. Хоть сам этого не терплю. Чингиз, он был, без сомнений, противоречивый и необычный фрукт. Откуда я знаю… Мне в это тут не следует лезть. Просто попрошу Клинге узнать все, что можно, про завещание. И на этом пока закончу. Мы с ребятами проанализируем, что собрали. Сделаем промежуточный доклад. И поглядим. А я полечу в Москву!
Кстати… Как только полиция сообщила, что они предполагают насильственную смерть, стало ясно – похороны откладывались.
Уже Эрик дал знать, что быстро приехать не сможет. Выяснилось, что близких родственников у Чингиза не осталось. Как нет – официально – и детей.
В юридическом смысле слова не было узаконенного отцовства, с другой стороны – никто из отпрысков иск не подавал.
Ну вот, а теперь пора об этих детях поразмыслить, – вздохнул Петр и принялся писать. Он был человек консервативных привычек.
Итак. Старший его сын погиб на первой чеченской войне. Он был артиллеристом и сражался на стороне чеченцев. Второй по старшинству – преуспевающий крупный делец, нефтяник из Баку, не хотел знать Мамедова при жизни. Он его отцом не признавал. У его матери удачно сложилась жизнь. Она вышла замуж, а муж растил Гарика как своего ребенка.
Оставались младший сын и Лариса. Обеим женщинам Чингиз исправно помогал. Что касается Ларисы, тут хоть что-то известно. А младший… Нет, про него ничего не знаю. Пока! И, значит, слово Майскому. А как… Что такое? Да, может, совпадение?
Первым бросилось в глаза Синице в отчете Олега Майского как раз имя младшего сына.
Батюшки светы, малого-то зовут Роберт! В письмах, что Лариса выбрасывала… Ну-ка!
Да, Петр решил, что им следует срочно заняться. Он включил ноутбук и нашел материал, недавно полученный от Олега. Вот что он прочел.
Роберт, сын подружки Чингиза, которому повезло меньше всех, намаялся и намотался за свою тридцатишестилетнюю жизнь. Даже непутёвая мать Ларисы по-своему заботилась о дочери. А с Робертом поступили так. Родительница, певичка из не слишком успешного ансамбля, отдала его на воспитание родственникам и растворилась в бесконечных просторах развалившегося Союза. Никто не знал, жива она или нет. Чингиз в свое время навел справки. Он узнал, где живет ребенок. Нашел верного человека и посылал исправно деньги, пока тому не исполнилось восемнадцать. И все!
– Да. Не густо, – проворчал Петр, ну ладно, едем дальше. Что еще о Роберте? Родственники – честные люди. Они не обижали его, но и не любили. А тот оказался трудным, конфликтным и ершистым.
Он рос в Казани. С грехом пополам окончил школу, где без конца дрался и дерзил учителям. После чего сбежал из дома с компанией таких же безбашенных пацанов и колесил по стране, подрабатывая то тут, то там и подворовывая по мелочам.
Что он умел? Парень неплохо играл на бас гитаре. А еще был рослым и крепким. Однажды тренер пришел к ним в класс и предложил ребяткам заняться борьбой. Он пригласил нескольких, которые ему показались подходящими. Среди них подошел и Роберт. Это была удача. Впервые у парня стало что-то получаться! Если бы тренер через два года не ушел, кто знает… Но тренер – отставник уволился. А Роберт кончил школу и, как уже было сказано, из дома сбежал.
Ну, хорошо. Ничему толком не учился. Бродяжничал. А потом… Что потом-то? Где? Вот. Олег дальше писал так.
– Мы не все знаем. Есть лакуны. Но несколько лет спустя Роберт осел в Питере, нашел работу в баре, а потом и подругу. Она – сама спортсменка, гимнастка, переставшая уже выступать, работала в спортивном клубе. Тут он занялся бодибилдингом и преуспел.
– Так. Преуспел. И где же он теперь и что… О! Очень интересно, – Петр вытаращил глаза, – вот это номер!
Роберт с того момента, как переехал в Питер, относится к своему телу как к фруктовому саду, холит, лелеет его, регулярно и неукоснительно тренируется, он.... работает в ночном клубе стриптизером! Пригодилось и умение играть на гитаре. Придает особую пикантность на этой сцене. А, значит, Роберт этот…
Прекрасно зарабатывает, ни в чем не знает нужды, но… Э! Стоп. Во-первых, он в Питере. А во-вторых, что такое стриптизер? Это как балерина. Очень недолгая карьера. Даже танцор, балерун, акробат на манеже могут подольше продержаться. Если же он еще и альфонс… Да, вероятность, что это он писал письма, очень велика! Как ни мало информации, а все сходится. Он и Роберт, и родственничек. А раз так, будем действовать!
Эти Синицинские размышления прервал комариный писк. Пиликал Скайп. Звонил Клинге. На экране появилась его взволнованная физиономия.
– Питер? Привет. У меня для тебя новости. По делу Мамедова произведен арест. Я узнал по своим каналом. И, честно сказать, не ожидал. Видишь, они, то есть КРИПО, обнаружили разные отпечатки пальцев в его этой комнате на восточный лад. Ну, ты помнишь, где нашли тело. И еще на посуде. А потом сличили со своей базой данной. И, понимаешь, нашли… Необычная история, восходящая к временам ГДР. Можешь себе представить? Оттого и опечатки эти… Просто тебе, Джеймс Бонд и компания. Поверить трудно.
– Герман, Прости, я ни черта пока не понимаю, – изумился Петр.
– Ясно, не понимаешь! Ты погоди. Это не простое дело. Я тебе пока скажу, они провели красиво и оперативно несколько акций – опросили свидетелей, просмотрели камеры наблюдения и нашли. Все совпало. Опечатки пальцев на бокалах и посуде в посудомоечной машине – ну, все! А еще завещание подоспело. О чем я говорил.
– Эта персона… Ну, кого арестовали. Наследует львиную долю всего. Помнишь, у Мамедова дома был сейф. Так в нем нашли завещание в духе этого человека. Там два листка. Один на русском от руки. Этот он сам написал, а к нему приложен перевод. Но все по всем правилам заверено! Составлено года два назад. Я тебе сейчас самое главное коротко перескажу.
Петр слушал внимательно. Выходило, что из своего огромного состояния Мамедов распорядился выплатить значительные суммы детям. Всем одинаково. За ними следовала Марта. Она получила пожизненную ренту. Ее старший сын – одну из двух пивоварен в свое распоряжение. Мало того – в завещании Чингиз Эминыч Мамедов указал еще одного человека, имя которого знали Петр и Клинге. Это был старый Баумгартен! Деду было завещано…
