Ан Ци
Черный портер
В больнице было чистенько, но бедно. Отдельная палата для Баумгартена была оборудована раковиной. Рядом с кроватью – тумбочка. Петр помнил их с детства – выдвижной ящичек и дверца. В пионерлагере точно такие же стояли. Синица – человек опытный, хоть приезжий, осмотрелся и, задав несколько вопросов, смотался с Ритой в универмаг, где купил к некоторому удивлению скучающей продавщицу семь комплектов постельного белья и столько же полотенец, которые и вручил Мефодию. О еде и уходе, если исправно платить и наблюдать, можно было больше не волноваться.
Он подумал, посоветовался с Ритой, и они решили лететь. Им тут нечего было больше делать. Довершил дело разыгравшийся у Риты нешуточный бронхит. Она вроде выздоровела! Но слишком понадеялась на себя. И погуляла по острову, постояла на Волжском берегу, на ветру, а поутру у нее снова поднялась температура. Девушку стал мучить страшный свистящий кашель.
С билетами не было проблем. Рита с Петром распрощались в Казани с Мефодием, который их проводил в аэропорт, и вечером они уже прибыли в Москву.
Казань куда южней столицы. Погода там, вдобавок, выдалась необычно теплой. Антициклон сменился циклоном. И вначале было солнечно и тепло. Потом стало тепло и влажно. Иногда моросил дождь, который назвали бы грибным, будь пораньше. Грибы, собственно, уже сошли. Но на острове пахло прелой листвой и подгнившими яблоками. С Волги – рыбой и водорослями.
А вот в Москве сухой холодный ветер сменился первым снежком. Для поземки еще не время, но похоже. Петр укутал свою больную так, что из вязаного шарфа были видны только ее синие глаза, и усадил в машину. Их встречал Олег. В машине было тепло. В длиннющем лимузине с широкими удобными сидениями лежали пледы с подушками.
Рита без церемоний улеглась. Петр сел вперед. Мужчины негромко заговорили, а Рита задремала под журчание непонятной речи и шорох шин.
Олег разработал детальный план компании и с удовольствием излагал ее шефу, с некоторой тревогой ожидая одобрения. В «Ирбисе» Луша ждала контрольного звонка.
– Слушай, босс! – начал Майский, поглядывая сбоку на своего начальника и стараясь угадать его настроение.
– Ей, какого черта! – прервал его Петр. – Распустил я вас. Сколько раз тебя просить? Не зови меня так – звучит просто издевательски!
– Тише! Разбудишь Риту. Не буду больше, прости. Я вот рад тебя видеть. А ты – ругаешься! Ну, подожди. Надо скорее решать. Мы подумали… Как ты смотришь на то, чтобы пожить в «Ирбисе»? Ты представь – там все готово, все к твоим услугам, а за девочкой уход обеспечен. Места сколько хочешь, печка, камин… подумай, как ей будет интересно! Я уж не говорю о зверях. Если конечно....
Тут Олег покосился на Синицу.
– О, а это я не учел… Не все же любят зверей!
На этом месте Петр нахмурился и замолчал. Он о чем-то сосредоточенно думал. Олег ему не мешал. Он включил тихонькую музыку. По его лицу блуждала улыбка.
Хорошая дорога, снежок из колючего сделался крупнее и мягче, блюз рассыпался, словно огоньки с хрусталинками, его самый лучший друг сидел рядом и, наконец, не один – чего еще хотеть от жизни? Они приедут, Петро вроде, не против, а «дома» – друзья всегда так называли «Ирбис» – все уже готово! «Домомучительница», Луша и синицинская красавица-лайка терпеливо ждут с ужином. Комнаты тоже. Рита заболела, а потому они на всякий случай приготовили две! Все посидят, а потом решат, как дальше. Захотят, все останутся в агентстве. А нет – он «девушек» развезет по домам.
Народ, конечно, выпьет глинтвейн. С холода и с дороги так здорово! А он не станет, он за рулем. Лушаня ему оставит в термосе. Вот дома…
Его размышления прервал Петр, который, обернувшись назад, заговорил с проснувшейся Ритой. Немецкого языка Майский не знал. Ему показалось, что Петр ее спрашивал, а она отвечала.
– Рита говорит, поехали! Против собак она тоже ничего не имеет, – в ответ на вопросительный взгляд Олега, сказал Синица.
Вот и ладно. Остальные еще на даче. Котята выросли, да ты знаешь про котов! Значит, что? Песик, сова, еноты и два попугая! Ты только ей не рассказывай. Она ж еще ничего не видела. Вы были у тебя и скорей в Казань…
– Не буду, Олежка, когда я тебе сюрпризы портил? Ты ж у нас главный спец, дед Мороз и фата Могана. Но, ты скажешь! Ничего себе – песик! Это мой защитник, опора и надежда – песик? Да он тебе лапы кладет на грудь и носом тычет в твою физиономию – лижется! Скажи, не так?
– Ладно, не придирайся. Ну, хочешь, псище! И кстати,… ишь, раскипятился – можно подумать, ты сказки не любишь. Кто знает наизусть Сельму Лагерлеф, Астрид Лингрен и «Вечера на хуторе близ Диканьки»?
– Так потому мы сошлись! Пьем молочный пунш, курим трубки и читаем друг дружке вслух Теккерея, – кивнул Петр, улыбаясь.
– Ты, начальник… ну, я же не сказал – босс? Ты вот не материшься и уже этим одним моей нежной душе....
– Боксера среднего веса первого разряда… – дополнил Петр и оба негромко рассмеялись.
– Ладно, хитрый! Знаю я тебя. Ритку вылечим, соберемся и устроим военный совет. Ты сказал, ждешь вестей о Ларисе. История со студенткой…
– Да, я все собрал, а Мысловский пообещал итоговый доклад о студентке Денежке. Надо же иметь такую фамилию… Она, кстати, утекла, эта Юля. Не хочу опережать события, но… она в экспедиции в Бразилии.
– Вот и поговорим. Я тоже над этим думал и все ваши отчеты раздербанил. Так мы и сравним. Мишку Скуратова покличем и расскажем. А он уж – Эрику. Ну а затем в Мюнхене поговорим еще раз об истории с Чингизом. Там у меня тоже есть, что сказать.
– Стоп, – прервал шефа Майский и с таинственным видом взмахнул рукой, -я об этом еще не успел. У нас новые известия. В Мюнхене арестовали Людвига Берга. Открылись новые обстоятельства. По всему видно, что это он!
Вот те раз! Людвиг? Он был в Канаде во время самых драматических событий. И пусть они его впрямую не касались, он Янин возлюбленный. Значит, не посторонний. Однако…
Петра интересовала Лина, а не Яна. Потом Марта. Он быстро исключил для себя версию, что Чингиза прикончила Вишневска. Мотив с наследством отпал, когда выяснилось, что ей Мамедов не завещал, а дарил. Дальше – больше. Лина с Яной оказались подругами, а не соперницами. К тому же у Яны обнаружилась тайная любовь!
Только… как часто обманывает видимость! Берг вполне мог ревновать. Мог – не верить, что с Чингизом у Яны кончено. Мог, наконец, бояться соперничества. Или мечтать отомстить за прошлое!
Петр осознал, что он понятия не имеет, что за человек Людвиг. Это всегда главное. Но и технические подробности – где и когда он был в момент преступления – ему неизвестны. Черт знает… Опять же, с Линой поговорить? Мюнхенская полиция…
– Майский, я думаю, надо ли нам в это лезть. КРИПО тоже не дети. Разберутся! Но с другой стороны как детективы на службе у Лины Ленц… Да. Я пока не знаю, – пожал плечами Петр Синица.
Олег пояснил, как вышло, что материал, компроментирующий Людвига, обнаружился только сейчас.
Напротив особняка Мамедова в некотором отдалении расположился в двухэтажном домике магазин «Байк». Он предлагал дорогущие спортивные велосипеды. Покупателей было мало. Но никого не волновала его рентабельность. Велосипеды, каприз богатого владельца – любителя, занимали его сами по себе.
В «Байке» никто не искал свидетелей, поскольку он был закрыт. Сперва владелец был в отъезде – уехал в отпуск в Австралию. Потом он там затеял усовершенствования – менял электронику и витрины. Так или иначе, но длительное время никто не появлялся за прилавком. Когда же до хозяина с большим опозданием дошла весть о том, что случилось у Мамедова, он сам позвонил в полицию.
Оказалось, в магазине работали камеры внешнего наблюдения. Они без перебоя осматривали свое поле обозрения. Одна из них исправно фиксировала фасад и вход в дом Чингиза Мамедова.
Первым делом, съемки полностью подтвердили рассказ Яны. Два часа дня. Вот она прибыла на машине, ворота открылись. Чингиз встретил ее, чмокнул в щечку, они оставили машину в саду и вошли в дом.
А вот она уходит. И опять живой, здоровый Мамедов ее самым дружеским образом провожает. На этом, собственно, с Яной все.
Но только Яна подъехала, вскоре за ней в поле зрения появляется другая машина. Она паркуется за углом. Это, все всяких сомнений, синий спортивный БМВ, правда, номерного знака не видно. А вот и водитель. Он вышел и остановился так, чтобы его заслонял кустарник. С этой позиции ему хорошо видно гараж и вход в дом. Он наблюдает за Яной и Мамедовым.
В десять минут девятого вечером синий спортивный БМВ проделывает тот же маневр. Водитель на этот раз, перемахнув через ограду, скрывается в саду. Он крадется к дому. Сгибается в три погибели. Раза два можно видеть, как он заглядывает в окна нижнего этажа. Чуть позже девяти он мелькает снова снаружи, огибает ограду, садится за руль и уезжает.
Его, конечно, поискали, – Майский встал и прошелся по комнате. – Как ты понимаешь, если среди криминальных нет, это сложней. Но нашли довольно быстро. И оказалось – Людвиг. Все совпало. Машина тоже его. Ну, на утро следующего дня Людвиг Берг улетел в Канаду!
– Его взяли, Петя. И ты бы взял. Теперь смотри. Яну пока выпустили! Эта штука ее формально оправдала. В то же время, черта с два ей удастся просто отвертеться. Парочке могут инкриминировать сговор. С мотивом не ясно, согласен. Потом – Яна с Мамедовым вошли туда, где столовая. А «банная» часть в особняке в стороне и там другой вход. В то же время, пойди, докажи, что не она напоила его вином со снотворным, а Берг докончил это дело.
– И кто устроил шашлык? Зачем? Они что, вместе ели? Да и вообще. Пусть Берг ревнует! В таких случаях можно пырнуть ножом, грохнуть, чем попало. Но история с вентиляцией? Чудно. Пока не пойму!
– Нет, ну, Петя! – возразил Олег. – Эти камеры наблюдения, они же больше никого не показали! На мой взгляд, у этого Берга, а у него и мотив и
возможности, дело совсем швах. Брось, это он. Из ревности. Из вредности. Из… да пес его знает, почему. В общем – бедная эта Яна! Да уж. Бедная… Таня Балашова!
Дней через пять зима пришла всерьез. Снег больше не таял. Когда ночью мороз устраивал под окнами хрустальное царство, Петр с Ритой любовались ветками, сверкающими в лунном свете, вспоминали Снежную королеву и… сговаривались однажды рвануть в Норвегию.
– А еще можно на Аляску, – мечтательно протянула Рита, глядя на огонь. Смеяться не будешь? Знаешь, чего мне жутко захотелось? На оленях! Я умею верхом. Коляской меня учили управлять. А олени… такие – северные, чтобы рога большие и сами тоже… Они не пушистые, но у них же, шерстка? шубка?
– Шкура! Ой, ты прямо как Олег. Он моего пса зовет «песик», а ты у ездовых оленей нашла шерстку с шубкой! У меня была оленья шкура. Не помню, откуда она взялась. Верно, подарил кто-то. Шкура, серо-белая, выделанная, с густым мехом, лежала на полу и страшно лезла. Мне она так нравилась! И я долго терпел. Но пришлось, конечно, выкинуть…
Рит, давай с тобой проговорим все, что знаем про Ларису. А завтра соберем всех ребят. Пора закругляться. Ты как? Можно уже билеты заказывать?
– На конец недели – вполне. Если ты со мной будешь гулять, я воскресну. Эй! Я сказала – гулять, а ты что делаешь, хулиган?
Этот прямой деловой вопрос остался без ответа. А камин через часок догорел. Только угли еще тлели и потрескивали в тишине. Сделалось совсем темно. «Проговорить про Ларису» на этот раз им не удалось.
Прошел день. За ним еще один. И в кабинете в одиннадцать часов собрались синицинские соратники плюс Дима Мысловский. Рита уселась в огромное кожаное кресло и утонула в нем. Девушка укуталась в плед и затихла. Кресло она поставила так, чтоб видеть Петра. Русский было все равно не понять, но ей хотелось самой увидеть процедуру. И взглянуть на его команду в деле тоже. Ей все было интересно. Как они общаются между собой? Как выглядят на работе? Как держится шеф?
Миша Скуратов, приглашенный на это заседание, уселся напротив Синицы.
Эх! Неудачно. Отсюда как раз Риту было плохо видно. Он еще не видел синицинской дамы сердца. А потому Потапыч вставал, вертелся и ерзал на стуле так, что прочая публика начала на него косится. Но вот Синица взял в руки колокольчик. Стало тихо. Народ приготовился слушать шефа.
Часы Петра Андреевича громко тикали. Час «икс» приближался. Сотрудники потихоньку веселились и заключали пари – какой раритет коллекции отстал, какой убежал вперед?
Петра это раздражало, но он не признавался. Все его любимцы были обязаны быть безупречны.
Раз в месяц в «Ирбис» являлся часовщик – пижон почище начальника в безукоризненном костюме. Он носил бабочку, курил как и Петр трубку, ездил на вылизанной двуцветной машине с шоколадными боками и бежевым верхом, а чемоданы с инструментом ему носил «юноша бледный со взором туманным» по имени Симеон. Этот волоокий и томный подмастерье преданно взирал на своего шефа и кротко молчал, не встревая без разрешения в разговоры.
Настенные, напольные, с маятником и без, каминные и даже каретные часы были слабостью Петра Андреевича. Он их любил и холил. Над ним подтрунивали, кому не лень. К часам Петра ревновали, упрекали, а как-то раз на собрании команды…
Петр держал в луках карманные часы – луковицу и любовался. Он крутил увесистую серебряную цепь – часы предназначались для жилетного кармана. Петр их называл напузными. Эти он намеривался купить. Продавец – антиквар и давний знакомый предложил ему подержать их дома и поиграть, хорошо зная Петрушину слабость.
И Петр играл! Он пристегивал и отстегивал цепочку. Щелкал крышкой. Бережно заводил дорогую увесистую штуковину. А Лукерья ворчала. У нее была новая прическа. Она приоделась. Она готовилась к докладу. Ждала внимания и похвалы. Больше того, собиралась всех пригласить к себе на дачу на шашлыки. А что же шеф?
– Опять распроклятые часы! Он – такой пунктуальный, не смотрит ни на кого. Не слушает Олега. Сейчас уже ей пора, а он… И вообще! Он их всех ни в грош не ставит, не любит больше своих ребят, – бормотала себе под нос Луша Костина.
– Ша! Прекрати, Лушаня! Вас всех? Конечно, я вас тоже… то есть… вас – больше! Ох ты пропасть… До чего довела солидного человека противная девчонка! – неожиданно взорвался Петр.
Ладно, я вот тебе покажу. Я-к вам – тоже – стану – вызывать – часовщика – каждый – месяц! Хочешь? И пусть проверит механизм! Мои – настоящие часы! Это вам не штамповка с батарейкой. Точнейшая работа. Наручные – на рубиновых камнях! У них винтики, колесики! Есть серебряные, есть золотые! А если уж что не так… Что ж! Я их велю заменить! А? Где у тебя колесики?
И Синица, сделав зверское лицо, направился с самым решительным видом к Луше, вовсе не ожидавшей такого напора. Она растерялась, но ненадолго. Любимый шеф не успел сообразить, что случилось. А его крошечная соратница тряхнула стариной.
В просторном кабинете кроме часов по стенам стояли книжные стеллажи. Они были добротные, сделанные на совесть, как все, чем окружал себя владелец Ирбиса.
Высокий потолок. Дубовые полки. Рядом передвижная складная лестница, на этот раз приведенная в полную боевую готовность… Луша взлетела наверх, ловко выхватив витую цепь из рук Синицы.
Надо же такому случится – в этот момент ровно в половину двенадцатого все многочисленные приборы точной механики Синицы зазвонили, кукушка прохрипела «ку-ку», орел захлопал крыльями, а напольные экземпляры пропели: «бомммм!»
Но с простецкой деревянной кукушкой что-то не ладилось. Ее противный голос не умолкал. Скрипучее «ку-ку» заглушило прочие звуки.
– Вот! Видите? Я – лучше. Стоит вам попросить, я вообще не стану куковать! – раздался сверху хорошо поставленный девичий голос.
– Ну, так. Я начну. Я свел воедино данные. И у меня вышел связный текст, который я сейчас доложу. Кто хочет дополнить, ради бога. Давайте действовать по регламенту. Часы пошли.
Напомню кратко, что в Питере погибла невеста во время свадьбы. Девушке стало плохо. Вызвали скорую. Спасти ее, к несчастью, не удалось. Первый диагноз был анафилактический шок. И несмотря на центр города, прохладную погоду и конец летнего сезона, сначала грешили на насекомых.
Она аллергик. Ее ужалили! Пчела, а потом оса… Для неспециалиста – один хрен, там второпях не очень разбирались. Но жених… муж, то есть, не успокоился. Он теребил органы дознания и сам старался внести ясность. Так через моего друга энтомолога, присутствующего здесь Мишу Скуратова, в дело ввязалась все мы.
Чем мы больше поначалу вникали, тем казалось вероятней, что тут не чисто. Жертва – незаконнорожденная дочь миллионера Мамедова. Мать у нее проворовалась, угодила в тюрьму и там умерла. Сама эта Лариса перебралась в Питер, что для сироты не так просто. Ее жизнь до свадьбы полна белых пятен. Взять хотя бы дочь от неизвестного отца.
А вместе с тем, у этой девушки всегда были деньги прежде всего от отца – Мамедова, но не только. Она – красавица, невеста преуспевающего пивовара из Мюнхена, вполне могла вызвать у окружающих зависть, а, значит, и ненависть.
Ее жених не слишком верил в случайности. Я – тоже. Мне самому… признаться, и я верил, что ее убрали. Ведь тех, кто мог этого желать, вагон!
Мы решили проверить сперва детей Чингиза Мамедова. Все незаконнорожденные от разных матерей, они не знали друг о друге. Никаких родственных чувств между ними не было. Зато конкуренция вдруг возникала. Отец детьми не интересовался, а тут вспомнил! Они тем временем выросли. Как знать, что они за люди? И не решил ли кто из них убрать остальных соперников?
Мы начали работать, и оказалось, что старшего сына нет в живых. Он погиб на Кавказе. Другой живет в Баку и считает отцом мужа матери. Он очень состоятельный человек и не хочет иметь с Чингизом ничего общего.
Третий сын Роберт стал самой многообещающей кандидатурой в преступники. Этот сбежал из дома, шатался по стране, жил в Питере и, узнав об отце и Ларисе, даже писал ей угрожающие письма! Вот тут уж я решил, что нашел! Действительно, Роберт из тех, кто пьет и принимает всякую дрянь. Он здорово смахивал на жиголо. Мало того, в последнее время он подвизался стриптизером в клубе. Коротко говоря, братец Роберт на ангела совсем не похож! Но тут не выгорело тоже. Оказалось, Роберт собрал концертную бригаду и уехал на гастроли в Восточную Европу.
– Однако, он мог ведь кого-нибудь нанять? – пожал плечами Олег.
– Нанять? Ну, что ж. Мы знали уж от врачей – яд попал в организм жертвы не через желудок. Значит, что – укол? Я не буду останавливаться на подробностях, но мы убедились – Лариса была всегда рядом с женихом за исключением нескольких эпизодов. Их всех проверили. Она должна была заметить укол! И рассказать. Ведь больно! Но ничего не было до самых последних минут. Я к этому еще вернусь.
Теперь – укол. Не исключено. Общие соображения такие. Кто уколол? Вообще-то – кто угодно. В том числе, муж. Но вероятнее, чужой.
Значит, следовало искать стороннее лицо – раз. Кто из приглашенных был с невестой груб и агрессивен – два. Про мужа речь впереди.
Опрос гостей и официантов не дал ничего. Все шло мирно. Муж пока вне подозрений. А вот стороннее лицо мы нашли!
В саду оказался бездомный, известный органам. Шулер. Может, его наняли? Тот же Роберт! Мы его заподозрили, конечно. А он, безобидный и бестолковый бедолага, оказался не при чем. Наш опер был разочарован. Зато от шулера мы получили ценную информацию. Она и раскрыла эту трагическую историю…
Вот что оказалось. Пока бомж сидел в кустах, он заметил в саду студентов. Парочка на скамейке – парень и девушка, занятые друг другом, услышали шум и поняли, что в особняке свадьба. Тогда они пошли посмотреть!
И вот представьте цепь идиотских случайностей. Судьба в чистом виде… Будь эта свадьба не здесь! Если б им не пришло в голову войти, взглянуть и поесть… Но…
Я вижу – я же не рассказывал до конца, что знаю. Все ждут! Пока только мы с Мысловским знаем все детали…
Тут Петр, любивший театральные эффекты, сделал паузу и обвел соратников глазами.
– Ох, шеф, не томите! – не выдержала Луша. – Мы ж с Олегом столько всего нарыли. Но, выходит, мы только исключали разный народ, что мог бы быть заинтересован. А вы – взяли да нашли!
– Это не я, Мысловский! Его ребятишки. Ему повесим на грудь медаль!
– Бросьте, – засмущался Мысловский, – да просто мне повезло. Это журналистка нашла дерево, а потом уж… Ну, правда – нечем особенно гордится. Не то, чтобы… Ну, да – эта версия высветилась. А ведь могла и у вас!
– Ладно. Ты прав. А все равно – молодец! Твои ребятки – толковые. Хоть, как выяснилось, им надо меньше растабаривать об оперативных данных. Словом, немного уже осталось рассказать. Гости оставили подписи и ладошки.
– Как, ладошки? – не выдержал Скуратов.
– А очень просто. На свадьбе распорядитель задумал соорудить дерево из подписей гостей. Объясняю: на листе нарисовали ствол с ветвями. Публика макала в краску пальцы и шлепала на большущий лист в виде листочков этого дерева на память. Не поняли? Ствол как ствол, а листва из ладошек и пальчиков! Рядом расписывались, писали пожелания да объясняли, кто есть кто.
Так отыскались студенты, которых никто не приглашал. Вот они-то: парень из Питера, девушка из Быково, он – будущий архитектор, она – внимание! – биолог!
– Биолог? Биолог… да, ну и что? Постой, а это важно? – Майский с недоумением глянул на Синицу.
– Что? Ну как же! Помнишь, я тебе как-то сказал – в этом деле из всех щелей лезет фауна.
Кстати, братцы, Мысловский, герой дня – не отнимешь. Но жук, то есть я хотел сказать, уважаемый коллега Майский тоже эээ… сделал огромный вклад. Он… как это? Забывать стал советские клише. Ну ладно. Но это он с помощью мозгового штурма обнаружил, каким образом, без прямой диверсии…
– Нападения?
– Ну да! Скажем, не диверсии – агрессии. Так вот, при повторных тщательных токсикологической и других экспертизах выяснилось – Ларису не жалили! Пока речь идет о жалящих насекомых, так называется поражение кожных покровов. Но если мы говорим о пауках, они не жалят, а кусают. Ее как раз укусили! Уже важно. Яд определили тоже. И выяснили, что он – редкий, экзотический, токсичный и для аллергика смертельный – относится к определенному пауку!
Первое время это известие показалось совсем невероятным. Что за бред, в самом деле? Кто, решив отравить невесту, так поступит? В наше время? Когда в каждой подворотне подростки продадут наркоту? Так уж сложно, будто действовал марсианин…
– А маньяк? Психопат, которому в этом, в такой сложности, в обстановке – свадьба, невеста красавица – как раз и смысл? – попробовала возразить Костина.
– Не спорю, Лу! Да, что угодно случается. Но с разной степенью вероятности. Исключить нельзя и маньяка! Только дело-то оказалось куда проще. Наш Мысловский руками помощников доискался, что студентка торгует живностью из под полы и так зарабатывает на мороженное. Как только это стала ясно, забрезжил свет!
Мы обратились по своим каналам за справками. И выяснили, что есть международные торговые цепи, промышляющие экзотами. А эта Юля – как раз звено. Попросту говоря, заказчик в Питере дает знать им, что ему надо. Они оповещают своих. Кто-то ловит. Другой везет. Юля же – на сей раз, по крайней мере, должна была доставить заказ!
И вот, как я уж начал тут говорить, цепь случайностей. У них свидание в саду. Потом, когда веселье в разгаре, и никто ни на кого не смотрит, студенты заходят в зал, садятся за столы и едят, после чего мирно уходят, оставив там подписи с ладошками. Все это время у Юли с собой был бокс с экзотическими пауками для заказчика. Расставшись с кавалером, она отправилась на встречу с клиентом и отдала ему бокс. Когда клиента нашли, он показал, что расплатился, как обещал, а позже не досчитался двух особей! Он объяснил, что знает этих людей давно. Что он не стал устраивать шум. Ему вернули деньги и все.
– Э, погоди! И что, никто не подумал… Это же ядовитая тварь! – возмутился Майский.
– А если б подумали? Что б они стали делать? Бокс оказался поврежденным. Но где паук удрал и куда? Я верю, что она не заметила. Никто ж не заинтересован в скандале. Тем более, вот в такой беде. А шельма Денежка, она ж не специалист по паукам. Ей их вручили, она отвезла. Кранты!
– Ну, и я думаю… Юля, ясен пень, легкомысленная свистушка. С таким грузом и на свиданку! Что? Как? Кто сказал – мы запросто? – шикнул Синица в ответ на некое шевеление честной компании.
Всех уволю! Ну ладно. Я вас не стану сразу уж увольнять. Не плачьте! Нет, я… вот что – я вас временно отстраняю. И там… чего-нибудь, да лишу! – добавил он в ответ на их осторожное хихиканье.
В общем, ребята! Выяснено и доказано. Этот паук просто убежал! Когда у нас возникла такая мысль, мы нашли специалиста. И тот подтвердил Олегу, еще не знающему про Юлю Денежку, что это вполне реально – транспортировка такого паука! Температурный режим, содержание его в боксе, перелет, перевозка – все возможно. Я что хочу подчеркнуть – мы сначала убедились, это не фантазия. Ведь есть множество организмов, которых в жизни не довезешь, да еще нелегально. Михаил Леонтьич Скуратов не даст соврать. И это был бы бред, а не версия, несмотря на экспертизы.
Но… ведь выяснилось, что есть заказчик и т. д. Как же?
Это – позже! Все постепенно складывалось. Мы не знали сначала. Но я помню, когда впервые нам пришла мысль в голову, что экзотический яд мог иметь такое происхождение, Олег сразу засомневался. Возможно, это в принципе или нет? Есть же очень хрупкие организмы, есть эндемики, есть… ох, ладно, это мы уже уклонились.
– Ну вот. И так, смерь Ларисы – нелепая ужасная случайность. Нет умысла! Нет его, и не было. А где преступница? – осведомилась Луша.
– Ты не поверишь – в Бразилии! Митрий Сергеич считает, – Петр указал на Мысловского, – не без оснований полагает, что девицу вовремя предупредили. Она, недолго думая, устроилась лаборанткой через Мадридский университет и отбыла в экспедицию в Бразилию. Поди ее там достань в каком-нибудь девственном лесу!
Дело на этом я считал бы завершенным, если б у него нежданно-негаданно не образовалось продолжение. Чингиз Мамедов. Отец!
Снова Мюнхен
– Малыш, мы почти дома. Скажи, ты долго была в пути. Тебе не надоело? – Петр взял Риту за руку.
Командир объявил, что самолет пошел на снижение. Сейчас заложит уши, ей станет больно, она зажмурится и затихнет. Маленькие дети заплачут. А его девочка будет молча терпеть и страдать. Он же знает, она не любит летать. Боится. Да и вообще, как подумаешь… Со стороны не так уж и заметно, но Рита значительно моложе его. И впрямь, девочка! Как это все серьезно у них обернулось. Надо что-то решать… Уже? Или можно погодить?
Машину тряхнуло, Боинг выпустил шасси и еще четверть часа спустя они приземлились, вытряхнулись наружу и отправились прямиком домой к Рите. На этот раз было решено остановиться у нее, так как двое других ее соседей студентов – «квартиросъемщиков» отправились кто куда. Каникулы! Приближался Новый год.
– Петер, а что, жена Бумгартена прилетела? Как они решили? Рита, разобрав свои вещички после долгого отсутствия, принялась за сортировку почты.
– Должна, – отозвался Петр.
– Я позвоню попозже и узнаю. Они решили… Дед сам не оставил распоряжений. Под конец он пришел в себя, смягчился как-то и хорошо с ней поговорил. Он сказал – как хочешь, поступай. А я ухожу…
– Ну, в общем, последнее, что я узнал, звучит так. Он скончался. Они сделали кремацию. Жена привезет урну сюда, где семья. И они ее вместе похоронят. Будет место, куда прийти, помянуть. Все по-людски. Их же много, а теперь, когда у Лины будет дочка, его правнучка, еще больше.
– Да. И Эрик приедет. И тоже с девочкой, – кивнула в ответ Рита.
– Я думаю, он скоро женится на этой журналистке. Мне хочется их всех увидеть. Я столько слышала… Но… Слушай! Ты, кажется, огорчен? Как-то ничего не вышло с расследованием… – она вопросительно взглянула на Петра.
– А как ты с Клинге договорился? Есть же материальная сторона дела. Вы партнеры. Вот Лина нас послала найти и вернуть деда. А что вышло? Большой вопрос, заплатит она теперь, не заплатит, а ты…
– Брось! – отмахнулся Синица. – Пусть тебя это не волнует. Мне пора было в Москву. Нельзя надолго оставлять дела и агентство. Есть обязательства, клиентура, сотрудники. Кто ждет моей подписи, кто – личной встречи. Просьба Лины как-то хорошо все связала, пришлась кстати. Но главное… Ну, что скрывать. Я ж мог отказаться в любую минуту. Взять, да отказаться! А я…
Рит, малость передохнем, к маме сходим с визитом и… спокойно поговорим. Но и сейчас… Главное, конечно, ты! Я до смерти хотел удрать ото всех с тобой. И мы удрали!
Ты говоришь, Лина, деньги… Я сам полностью материально независим. Не заплатит? Я переживу. Вот чисто по-человечески… Я взялся помочь Мишке Скуратову. И как смог, помог. Моя совесть в этом случае чиста.
Что касается гонорара за дело о Ларисе – пока нам никто не заплатил. Аванса не было. А мы ведь потратились! Как ты думаешь – все эти командировки туда-сюда и даже в город Норильск! Поездки на Кавказ! Сотрудники на договоре, студенты – «руки и ноги» Мысловского! Ну, я не сомневаюсь, если не Эрик – кто его знает, как дело обернется – но Мишка частично нам возместит затраты. Чингиза – то уже нет… А второе дело… тут все запуталось. Надо втроем еще раз обмозговать.
Действительно, смутная какая-то история вышла! Строго говоря, расследование гибели Чингиза Мамедова – жителя Мюнхена и немецкого гражданина частного детектива Петра Синицы, юриста из Москвы никаким боком не касалась.
Он уж докладывал – у него самого чувство справедливости, сострадание и прочее такое – не задеты! А прав никаких! Возможности ограничены! В конце концов, в полиции Мюнхена сидят грамотные люди.
Да, Лина для них с Клинге – клиентка. Заказчица. Она просила. Ну, что сказать? Лина, только потерявшая любимого человека, в положении… Она тоже погорячилась. Они с ней поговорят и все.
Синица думал, что надо как-то отвертеться. Линина открытая рана и вся щекотливая ситуация с ее семьей… Она просила разобраться. Но лучше бы без него. Какого лешего, честное слово? Ради чего ему в это лезть?
За время его отсутствия, случившееся как-то отодвинулось для Петра и затянулось дымкой. Свияжск, Москва, Рита… Нет, ему решительно не хотелось. В самом деле – другие разберутся!
Лине это только причинит новые страдания. Ведь придется, хочешь, не хочешь, вытаскивать на свет личную жизнь Чингиза. Причем, его этим не вернешь. А ей и будущей дочери это зачем?
Все. Решено. Завтра он откажется. Ну а Клинге… Клинге сможет работать для Ленц один. Или… Что ж, если надо «Ирбис» заплатит неустойку.
Прошло несколько дней. Мама и Рита на удивление быстро нашли общий язык. И Синица с интересом заметил, что мама явно рада. Как же! Вдруг они возьмут да съедутся? И сынище будет тут рядом. Поди, плохо!
