Ан Ци
Черный портер
– Антош, усек! Мне главное – дЕвица красавица учится в Москве, а сама из Быково. У моего брата там дача. Это недалеко. Адрес пошлешь и я отправлю парней. Видишь какое дело, мне показалось перспективным… Да нет, не буду до времени болтать!
Дмитрий Сергеевич связался с Олегом Майским. Архитектором он занялся сам. А Майскому передал информацию и сообщил, что отправит 'гонцов' по адресу проживания Денежки.
– Олег, а дальше как? Я остаюсь на связи по этой Юле?
– Не надо, – отозвался сразу Олег. – Мне тут удобней. Ближе. Это твое дерево «пожеланий» – находка, шеф страшно рад. И кое-что еще обнадеживает. Боюсь даже…
– Вот и я боюсь. Кинем на пальцах. В молоко или…
– Не, не будем. Работаем, Митрич, спасибо тебе, бывай! Оба они не хотели вслух обсуждать, чтобы не сглазить, одну мелочь…
Еще через пару дней сложилась следующая картина. Итак – студенты, реальные люди, не в чем предосудительном до сих пор не замешанные. Валерий живет в Питере с родителями. Найти его не составило труда. Он оказался контактным, симпатичным и общительным парнем. Свадьбу помнил и подробно охотно рассказал Диме, что смог. Только…
– Дмитрий Сергеевич, Юлька ко мне приехала тогда на несколько дней. Я ее у знакомых девчонок в общаге устроил. Там еще трое. И мы тут вот в двухкомнатной вчетвером. Я мама, папа и брат. Мы с ней – в кафе, в кино еще там куда… Но и вдвоем хочется побыть. Мы все ж таки… в саду этом… друг другом…
– Да я понимаю, – ободрил Дима молодого человека, – но я должен как можно больше свидетелей найти. Вдруг кто, что необычное увидел? А вы с Юлей еще, чем хороши – взгляд стороннего человека, ни кем не связанного родством или свойством. Да и потом… Ты смотри, вы двое рядом расписались. А кто она тебе? Ты объяснил теперь – твоя девушка, а ведь могла быть – никто! Или сестра! Случайная знакомая! Или совсем иначе – была твоей подругой, а теперь нет. Другие отношения, другой коленкор…
Он слегка заболтал Валерку, который слушал с интересом любителя детективов. Парень принялся тоже рассуждать, стараясь вспомнить детали пережитого. А потому следующий небрежный вопрос Мысловского застал его врасплох.
– А как у вас тогда с Юлей после свадьбы? Дальше-то вы куда? Вместе были или как? – Мысловский вертел в руках коробочку, которую ловко сложил из клетчатого тетрадного листочка. Студент следил за ним глазами. Он поднял голову.
– В тот день… Постойте, сейчас.. .а, вот! Юля с утра бегала на вокзал однокурсника встречать. Тот проездом что-то в Питер передал. Ей вечером надо было это отвезти. Только не спрашивайте меня – что и кому. Понятия не имею! Да она и не любит… Ты, говорит, меня контролируешь? Ну я и…
Краснов разговаривал открыто, смотрел доверчиво. Нет, не врет и не скрывает, – подумал Дмитрий.
– Надо будет, еще встретимся. Сейчас, пожалуй, достаточно. Правда, еще вот что.
– Валерик, мы с Юлей тоже должны поговорить. По всем правилам, сейчас мне следует тебе сказать – ни в коем случае не предупреждай ее! Только… я не стану. Я думаю – бЕстолку. Но даже не это главное. Так поступить тебе было бы предательством по отношению к ней. Так что…
– Это верно и.. .Я все равно тут же б позвонил. Но некуда. Юля у тетки живет в Быково. А сама она из-под Тулы. У нее там папа старенький и больше никого. Он сельский учитель на пенсии, она как раз к нему и поехала. Какие туда звонки…
В «Ирбисе» существовало правило – одно из многих – помощники работали только по двое. На этот раз парень с девушкой, будущие юристы отправились в Быково в теплый приветливый день в самом радужном настроении.
Деньги всегда нужны! И чтобы заработать, ребятам из команды Мысловского порой приходилось солоно. Они разбирались с горами бумаг в поисках нужных счетов. Часами разыскивали под дождем какое-нибудь авто зеленого цвета с царапиной на крыле и стертым протектором. Бродили по подозрительным кабачкам, разглядывая их посетителей в надежде встретить свидетеля.
Сами Владик и Нора ничего не предпринимали. Они себя именовали «подсобники» и, выполняя для «Ирбиса» очередное вспомогательное задание, чаще всего не знали, зачем. Иногда они придумывали наперебой «историю» и веселились. Это помогало скоротать время.
Но не теперь. А зачем? Погода хорошая, задача – легкая, ехать недалеко. Владик место знал. Там есть разные возможности…
Но сначала надо девушку найти. Чего проще? Адрес есть. Фото тоже. Ее друг говорит, уехала. А может, нет? Или вернулась уже? Как бы там ни было, сегодня они разведают, что к чему. И судя по обстановке, приедут сюда еще или доложат Олегу Майскому, что дело сделано.
Они сели на электричку на Новой, проехали с полчаса, и вышли на станции, где неподалеку был аэропорт, а с другой стороны железной дороги – поселок и многочисленные дачи.
Автобус ходил редко. Он был небольшой, старый и по пути дребезжал по неважной, как водится, дороге. Красивые богатые и безвкусные дома сменялись советскими унылыми строениями. Ребята болтали, не спеша. Им нужно было ехать до конечной.
Последняя остановка с непритязательным названием «Садовое товарищество» расположилась у заросшего травой пятачка. Асфальт кончился.
Водитель охотно объяснил, как идти, и «подсобники» двинулись налево проселочной неширокой улочкой, пока и она не кончилась, упершись в барак.
Ветхое трехэтажное строение глядело подслеповатыми окнами в лесок. Рядом сушилось белье. Детишки бегали наперегонки и играли в мяч. Полная женщина, высунувшись из окна, басом монотонно выкликала.
– Тимка! Домой. Тимка, выдеру!
А у убогого подъезда на двух скамеечках, выкрашенных бледно голубой пооблезшей краской, сидели и неспешно беседовали жильцы.
Дядька в белой майке и лиловых трениках с банкой пива в руках что-то доказывал соседу – бодрому старику с развернутой мятой газетой. Старик – лысый с аккуратно подстриженными усами, выглядел не в пример опрятней собеседника. Он был одет в облегающий костюм на молнии и кроссовки. И был похож на спортсмена благодаря все еще подтянутой фигуре, особенно выигрывавшей на фоне пивного живота соседа. Чуть подальше мускулистый парень с татуировками на голых руках и бычьей шее ремонтировал мотоцикл. Присмотревшись к картинкам, можно было проследить его незамысловатую биографию. На запястье красовалось и имя парня «Гена». Он разложил инструмент на траве, рядом пристроил музыку, вымазался по уши в масле и кряхтел от напряжения. Напротив них трое женщин разного возраста разговаривали о своем, прилежно работая крючком, словно в кружке вязания. Тут же стояли коляски, в которых спали маленькие дети.
– Скажите, пожалуйста, это Зеленый тупик, дом три? – Нора подошла поближе, поздоровалась и начала разговор. Дядька отхлебнул пивка и возвысил голос.
– Палыч, слушай меня. Не могут они играть! Рази ж это голкипер? Да мы во дворе и то…
– Извините, пожалуйста, мы ищем… – вступил было Владик. Старик глянул на него и хихикнул.
– Дом три! Вот этот только и есть. Ни первого, ни второго… А тебе кого надо?
– Уффф! Нашли. Спасибо вам, мы ехали, ехали, а все сомневались, что туда, – затараторила Нора.
Хорошенькая бойкая в веснушках девушка быстро располагала к себе людей. Она могла непринужденно болтать о том, о сем. Умела и посочувствовать. А если надо, отбрить, но не обидно! Неоценимое качество для их работы.
Владик завидовал. Слегка замкнутый, он так не мог. Зато он был наблюдателен. Не торопясь, запоминал детали, обдумывал. И вместе ребята делали выводы.
– Мы из института с обследованием жилищных условий, у нас удостоверения есть! – легенда и ксивы были заранее приготовлены. Нора достала из сумки солидную темно красную папку.
– Тут студентка живет, Юля Денежка. Так мы хотим проверить, а если что не так, на очередь в общежитие поставим. И вообще… но, может мы все-таки не туда?
'Музыка' мотоциклиста завопила дурным голосом популярного певца: «Зайка, мояаааа!», Нора от неожиданности вздрогнула, мужички засмеялась. Она выжидательно посмотрела на жильцов, бросивших свои дела и прислушивающихся к любопытному разговору. Женщины оставили вязание. Одна из них помоложе встала и подошла поближе.
– Как же! Живет у тети Нюры Котовой, я ее давно знаю, девулька Юлька. Не вредная! Но с нами не корешится. Со мной – не курит! Они в деревню уехамши на пару дней.
Она хрипловато рассмеялась.
– Я – что, а соседки и дядя Гриша, – она кивнула в сторону пузатого любителя пива, – с этой Юлей на ножах. Так если вы ее в общежитие… они точно бутылек опчеству поставят!
– А чем она соседей… Или тут что случилось? – Владик удивился. Он не ожидал такого поворота.
С минуту повисла пауза. И вдруг заговорили все сразу, кроме молодухи, принявшейся качать проснувшегося ребенка.
– Жабы! – громко возгласила приземистая соседка в цветастом платье, связавшая как раз половину синеньких детских теплых рукавичек.
– Да жабы – ладно. Давеча была змея! – дядя Гриша налился бурой кровью.
– А тараканы? Тараканов, девушки, не забыли? То пиявок продает, то рыбакам всякую гадость разводит…
– Ну, это бы ничего, – примирительно сказал старик. Рыбаки-то кому мешают?
Нам рыбакам…
Разговор сделался общим. Владик извлек припасенные для таких случаев конфеты. Чем дальше, тем становилось интересней.
'Музыка' попритихла. Ее стало почти неслышно. А мотоциклист подошел послушать, немного постоял и слинял. Занятые разговором, студенты этого не заметили. А Гена не спеша обошел барак и свистнул три раза. Из окна сверху высунулась голова с подмосковным ирокезом. Спустя несколько минут ее хозяин спустился вниз. Они поговорили. Затем мотоциклист мирно вернулся к своей машине и снова занялся ремонтом.
'Подсобники' несколько расслабились. Легенда сработала безупречно. Они, уселись поудобней, перезнакомились с разговорчивыми жильцами зеленого ветхого скворечника, прослушали, исправно кивая, истории жизни присутствующих и отсутствующих домочадцев. А через часок, больше ничего не опасаясь, включили диктофон и принялись наговаривать доклад. Много полезного им поведали соседушки.
Когда пришло время отправиться обратно, они опять дождались автобуса. Бедная тарахтелка, расписанная незатейливой быковской рекламой, подошла вовремя. Водитель вышел покурить. До отправления осталось минут пять, и к машине еще подтянулись пассажиры.
Две девочки школьницы. Старичок с рюкзаком. Молодой парень в черной майке с надписью БЕС с крашеными волосами. Нора на него покосилась – ирокез! Она таких терпеть не могла. Боковым зрением она отметила, что он уселся неподалеку, надел наушники и сразу включил плеер.
– Нор, – спросил Владик, что у них за история? Каким боком там эта дева замешана? Начальство не колется…
– И правильно делает, Влад, а ты как думал, – парировала она.
– Но интересно! Кто нам мешает пофантазировать. Они расследуют, агентство…
– Стоп! Не по правилам! Агентство не называть! – Нора невольно оглянулась. Полупустой автобус… Отбой. Никому нет до них дела. Школьницы хихикают между собой, дед дремлет, а ирокез при деле. Отбивает такт на коленях. Музыка, блин! Могу себе представить…
– Ну, давай. Черт знает, что там у них. Не скажут и не надо. Я думаю, незаконная торговля. Мы сейчас все отдадим. И если шеф скажет, будем эту Денежку ловить дома и в ее педе. Я только и знаю, это не у нас, а в Питере. Гляди: она разводит дома живность.
– Или перепродает! Мы ж пока не знаем! – вставил Влад.
– Видно, чтобы подкалымить. А дальше – в зависимости от. Может, кто крадет, а она…
– Крадет? Жаб и тараканов?
– Про жаб не знаю. Но рыбы бывают страшно дорогие. И есть разные любители. Кстати, и сам аквариум – большой с разными штуками: подогревом, аэрацией, освещением, очисткой тоже стоит чертову порву денег.
– Да вроде, про рыб-то речь не шла!
– Верно. Мы что выяснили? Девица-красавица без вредных привычек. Но – торгует. И живностью! На том пока и стоим!
Спустя некоторое время работник таможни Колышев Иван отзвонился корешу Генке. Генка зарабатывал на хлеб с маслом в охране на аэродроме. Но у него еще имелись нужды. Их он удовлетворял по-другому.
– Во, блин! Спасибо, Вань – резюмировал дружбан Генка, очень внимательно выслушал Ванин доклад. Я твой должник. Теперь мне ее срочно надо найти. Вот же невезуха! Ну, бывай.
И он ее нашел. Ушлой мобильной группе молодых дерзких жуликов, торговавших экзотами, огласка и неприятности были совсем без надобности. У них до сих пор получалось гладко. Их даже совесть не мучила. А что? Не наркота, не паленый спирт! Они не воруют, не спекулируют! Что за беда, пусть какой-то трекнутый, который сбрендил на бабочках, получит свой экземпляр? Или зверька, земноводное, рептилию… Впрочем, такие слова у них употребляла только Юля. Только она, правда, и понимала «что-за-беда»… Да и то не до конца. Все-таки, лишь отчасти. Очень уж еще зеленая была. Ветер в голове!
– Юлик, домой пока не возвращайся. Как? Да так! Паленым пахнет! Как раз у тебя. Слушай. Мне повезло, что я рядом случайно… Да, и подсуетился. Что? Ну, ясно – по порядку. Но без балды… тебе надо сделать ноги. Да, понял, чего тут не понять. Ты, слушай, давай!
Ветер ветром, а управились они быстро. Юля до сих пор сомневалась – стоит ей идти в академку? Прервать учебу? Звучит заманчиво – экспедиция в Бразилию. Ее берут. Она со школьных еще времен в кружке. Каждое лето они собирали насекомых. Она уже один раз была, и умеет все, что надо. Пусть она не энтомолог, но умеет косить, приморить и извлечь насекомых, а потом правильно отправить в морилку по-настоящему. Умеет этикетировать. С бабочками – их надо особенно бережно извлекать – она вообще была лучше всех на практике. Юля и какой когда сачок выбрать, знает. Но главное, она испанцу – начальнику понравилась. Он и не скрывал. Так уговаривал! Через две недели надо лететь в Варшаву. Там собирается группа, чтоб сработаться. Выезд в поле, тренировка, а потом в путь. Но она бы, пожалуй, отказалась. А теперь…
Паспорт у нее был. Виза тоже. Значит…
Энтомолог – лаборант Юлия Денежка, студентка в академическом отпуске еще с двумя биологами-герпетологами вылетела из Москвы в Бразилию и благополучно отбыла в составе исследовательской экспедиции Мадридского университета вглубь страны.
Деловое свидание по любви
Солнце, нежаркое ласковое осеннее, самое лучшее на взгляд Петра, не жаловавшего жары, юга и пляжных отпусков, осветило его любимое место в городе, куда он с удовольствием приходил даже один. Здесь было всегда оживленно. Наверно, если кому-то пришло в голову посчитать народ на площади, так туристов оказалось бы больше. Даже не обязательно туристов, но нездешних, с разными целями оказавшихся в городе ненадолго. Они фланировали по ней, заходили в кафе, в хорошую погоду старались устроиться прямо на улице, благо в городе, чем дальше, тем больше появлялось столиков «на пленэре».
«Чужие» без конца фотографировали все окружающее, а прежде всего, себя самих. Но всегда и в любую погоду тут было полно и мюнхенцев. Они тоже здесь встречались, чтобы отправиться гулять в Английский парк, посидеть в «Тамбози», «Резиденц» и еще где неподалеку, да, наконец, просто побродить вокруг и поболтать, если есть настроение.
Здесь прямо у метро был вход в Дворцовый сад с беседкой барокко и фонтанами. Петр в нем усаживался на скамеечку, раскуривал одну из своих любимых трубок и любовался на чудесное сооружение, где располагалось высшее баварское начальство. Этот гармоничный симбиоз старинного здания и современных архитектурных идей очень нравился убежденному консерватору Синице, который был, несомненно, не чужд разных противоречий. Но если уж что любил…
Да, чтобы не забыть! Сад окружала арочная колоннада, а рядом с ней шла игра в шары. Небольшие группки людей разного пола и возраста увлеченно и сосредоточенно следили за действом с тяжелыми металлическими кругляшками, измеряли расстояния бросков, обсуждали результаты и тут же устраивались перекусить и переодеться.
Все это – гуляющие с детьми, велосипедисты, праздношатающиеся, игроки в шары, кафе под открытым небом и прочее – мирно уживалось, гомонило, смеялось, встречалось и расставалось под звуки оркестра, совсем недурно наяривавшего джаз у нарядной арки.
Входов в метро на этой популярнейшей площади было несколько. Молодые люди договорились встретиться в кафе Тамбози у самого метро. А после делового разговора Петр хотел увести Риту вглубь соседнего квартала, где прятались уж совсем уютные небольшие ресторанчики. В них особенно охотно ходили студенты, университет был тоже отсюда в двух шагах.
На этот раз Петр решил, что погуляет и получит дополнительное удовольствие от любимого места и мысли, что скоро ОНА придет.
Он начал с того, что обошел площадь и погладил львов! Это было не совсем по правилам. Львы, если их погладить по носу, должны приносить счастье, но мюнхенцам! Петр был москвич… оставалось надеяться, что в виде исключения львы ему простят. Удача сегодня… Это было так важно как никогда!
Затем Синица вошел в церковь. У него с религией были непростые отношения. Верить хотелось, да не очень моглось. У Петра было много вопросов к Вседержителю. Но тот не отвечал! Это, впрочем, совершенно не мешало владельцу «Ирбиса» быть горячим поклонником церковной архитектуры, будь то пламенеющая готика или благородные пропорции северных храмов. А Соловецкий монастырь? Или изумительное Кижское деревянное зодчество?
«Тиатинеркирхе», торжественная, нарядная и светлая церковь, в которой, несмотря на всю ее популярность и поток туристов, порой бывало тихо и свободно, имела одну особенность. О ней, как ни странно, мало кто знал.
В ней была Черная мадонна. Слева от входа, в полумраке, в сете колеблющегося пламени свечей… Не сразу и заметишь, что на этой иконе не обычная Богоматерь. Петр подходил и, чувствуя себя школьником, потихоньку от мамы покупающим мороженое на деньги, полученные на завтрак, ставил свечи.
Он зажигал крошечные плоские огоньки лучинкой и шептал – вот эта бабушке, а эта – отцу, которого я не знал. А эта… тут следовало имя, которое даже шепотом нельзя.
Рита уже должна была довольно скоро появиться. Петр обошел церковь, постоял перед алтарем и отправился ее встречать.
Кафе Тамбози, выходившее на площадь и в Дворцовый сад, на втором этаже имело глубокие ниши, в которых, забравшись внутрь, можно было поговорить без помех. Встретиться там была идея Рита. Она пришла даже немного раньше. Синица сразу заметил, что девушка взволнована. В ее лице читалось напряжение. Что-то случилось?
Но она, взбежав по лестнице и наскоро поздоровавшись, не дала ему времени углубиться в предположения.
– Питер? Ты уже здесь! Я еле удержалась, так хотелось тебе позвонить. Но это вопрос дисциплины. И я сказала себе, у нас важный разговор. Лучше лично. Ты сядь.
– Я заказал нам кое-что, тут неплохо, но ждать надо страшно долго. Я в этом на собственном опыте неоднократно убеждался. Место бесподобное. Народу всегда полно. Вот они и экономят. Обслуги мало. А когда кельнер появиться, ты сможешь дополнить, как захочешь.
– Да да, спасибо. Я… просто умираю от нетерпения рассказать свои новости. Понимаешь, это как часть мозаики. Мне кое-что давно пришло в голову. Но я молчала, пока не получу результатов. Приготовься!
– Слушай, ты меня пугаешь. Результатов? Ты это о чем?
– Операция «Надгробный камень в саду» завершена. Лина разрешила. Я организовала. Клинге заказал экспертизу. Вернее… ты распорядился, чтобы срочно, и он…
Ах, да. Конечно.
Рита от волнения повысила голос. Соседи начали прислушиваться.
– Рит, не пугай народ! Так что?
– А вот что. Это – действительно надгробный камень, а под ним.... – она заговорила совсем тихо. Потом пересела поближе и зашептала Петру в ухо.
Синица слушал ее с нараставшим удивлением. Рот его слегка приоткрылся. Он склонил голову, рыжие усы слегка шевельнулись, наконец, он не выдержал и захихикал.
– Извини! Продолжай, пожалуйста, – он постарался сделать серьезную мину.
– Понимаешь, это же у них в саду. Я просила у Лины разрешения. Она его дала без разговоров, но сначала посмотрела, конечно, о чем там речь. И спросила о результатах. У меня не было причин и возможности ей не сказать. В общем…
В это день они еще поговорили часок. Каждый из их поделился своими соображениями и совместно они выработали план компании. Было решено, что Рите нужно встретиться с Линой и узнать побольше о старом Баумгартене. Что он за человек, отчего семейство о нем теперь разговаривает неохотно? Где он?
Даже когда они вышли из кафе и не спеша отправились гулять, разговор вертелся сперва вокруг общего дела. Рита принялась строить предположения об отце Марты.
Петер, он старый человек, может быть, он боится? Увидел случайно, что-нибудь. Или кого-то знакомого и опасается последствий. А возможно, не хочет быть ни во что замешан. Знаешь, иностранцы… Она покосилась на Синицу и засмеялась.
– Да говори! – ободрил ее Петр, – Я не приму на свой счет. Иностранцы чувствуют себя неуверенно? Это правда. Но не забудь, у меня мама тут замужем за очень состоятельным человеком. Сама она врач и еще практикует. У него свое процветающее дело. Оба они благонадежные и благонамеренные. Да я,и сам…
– Ой, какие словеса, да ты – хвастунишка! Я знаю, что ты владелец «Ирбиса» и…
– Выгодный жених! – закончил Петр и… покраснел от своей неуместной шутки до корней волос, как краснеют разве такие как он рыжекудрые кавалеры. После этой декларация ему – не совсем уж зеленому юнцу, осталось только одно.
Очень кстати подвернулась тенистая аллея. Там, вообще-то, были удобные пустые скамейки, но Синица обнял свою возлюбленную, привлек к себе и зашептал ей что-то на ушко прямо на проходе посреди пешеходного пути.
Они так увлеклись, что стайка ребятишек обтекла их с обеих сторон, довольно громко хихикая, но не смогла помешать. Они ничего не слышали!
Потом Петр и Рита бродили по городу, двигались без руля и ветрил куда глаза глядят и, в конце концов, пришвартовались у Синицинской мамы. Ее фамилия теперь стала Бисер. Она красовалось на медной табличке, привинченной к солидной двери.
– Смотри, это мама с… Ну, с мужем! Я его так и не научился правильно называть. Понимаешь, она меня одна растила. Отца я не знал. Это длинная история. А потом, как раз, когда мой отец умер, она вдруг вышла замуж за одноклассника.
– Питер, ты хочешь сказать… Она всю жизнь любила твоего отца? И только, когда он умер…
– Нет, не думаю. Вернее… Она очень его любила. И долго, но не всю жизнь. Я подробностей не знаю, нам с ней об этом трудно говорить. Я больше с ним, с этим Бисером… То есть, он со мной. Дело в том, что они все втроем в одном классе учились: мама, мой отец – Андрей и Кирилл. Кирилл – ее теперешний муж. Он мне и рассказал, как дело было.
– Они в Москве учились? А как в Мюнхене оказались?
– Видишь ли, это отдельная история. Кирилл Бисер – немец. Как только стало можно, он уехал в Мюнхен и увез свою семью. Он тогда был женат тоже на однокласснице. Она вскоре заболела и умерла. Осталась дочь. Я тебя обязательно познакомлю.
Они вошли. Рита смешно пугалась шорохов. Просила позвонить и удостовериться, что мама не придет.
– Эх, у меня дома не так, чтоб очень – я снимаю комнату, а там еще двое, парень и девушка. Можно, конечно, ко мне…
Но он видел – к себе ей не хотелось. Да и зачем? Здесь же хорошо!
– Не волнуйся! Мама с Бисером в Риме. И, знаешь, есть охота. А здесь всего полно. Я запасливый. И я люблю готовить. А сам Кирилл, так он просто кулинар! Давай подумаем, что тебе хочется, ия с удовольствием…
– Вот здорово! Так я же тоже люблю, – обрадовалась Рита.
Они принялись кашеварить и вскоре обсыпались мукой, перепачкались в желтке и авокадо, вымазались в масле с сахарной пудрой. Очень уж много было отвлекающих моментов…
В Баварии бывают изумительно теплые вечера. Этот был один из них. И молодые люди после ужина вышли на террасу.
– Ты устала? Давай, я принесу плед и все такое… Синица устроил Риту, разбросал подушки и, когда она, положив голову ему на руку, прикрыла глаза, блаженно подумал.
Звезды наверху прямо над головой действительно мерцают… Верил на слово, но сам никогда не замечал. Он был счастлив.
Утром они снова за завтраком заговорили о деле Чингиза и решили подвести первые итоги.
– Полиция арестовала женщину, которую обвиняют в убийстве. Что ты думаешь об этом? – спросила Рита.
– У них веские основания были. Это его подруга. И завещание…
– Постой, но бывшая! Теперь его подруга, да нет, жена – это Лина. И новое завещание – у нее.
– Тогда еще все это не было известно. Зато отпечатки пальцев Яны Вишневска и явственный мотив – налицо. Причем, заметь – Лина в качестве жены вовсе не повод для оправдания Яны. Наоборот! Ревность, а значит месть…
– А что еще известно?
– Она к нему приходила. И не отрицает. Но раньше. Говорит с одной стороны, что совершенно не причастна к смерти Мамедова. Но… отказывается наотрез сказать, где была в то время, когда он умирал от отравления.
– Значит, нет алиби.
– Возможно, есть. Или тоже кого-то покрывает… Все связаны! Хотя… я не прав. Это Яна не член семьи Ленц. Так ты считаешь, вполне вероятно, что она?
– Я? Нет. Мы с тобой и Клинге пока не занимались Яной. Но интуитивно, да и по некоторым другим причинам, я думаю, это не она. Пусть пока. Это дело полиции. Мне, кстати, все интересней становится. Я уверен, что замешена семья. Вопрос только, как и почему. У них, видишь, разные интересы и побуждения. Они теперь все наследуют…
Ты подумай, Чингиз Мамедов сыграл в их жизни колоссальную роль! Работодатель, источник благополучия, их сын Эрик женится на его дочери. Мало того – оказывается вдруг, он сам без пяти минут муж Лины Ленц! Но есть кое – что еще. Я не решаюсь тебе сказать. Очень неприятная штука… Я, видишь, подозревал. А теперь почти убедился. Мне придется дожимать это дело, надо будет действовать осторожно…
И он рассказал, что узнал от медсестры об отношениях Марты и Чингиза. Представь себе – вдруг дознался муж. Или еще кто. Брата в Мюнхене нет, значит исключаем. А сама Лина? Что если… Нам нужно вплотную заняться алиби, раз такая запутанная история.
– Нет, признаюсь, я пока не готов. Надо как следует подумать.
Ирбис. Предварительные итоги.
Дня через два после длинных и не очень разговоров с Олегом и Лушей, указаний, блиц совещаний и прочего руководства расследованием обстоятельств гибели Ларисы Синица решил, что пора делать выводы. Для этого он провел генеральную репетицию. Он рассказал Рите, что сделано, найдено и выяснено, чтобы проверить, как выглядят его доводы с точки зрения третьего лица.
Девушка сидела, оседлав стул как пони, и слушала. Она устроилась рядом с письменным столом, на котором лежала записная книжка. Синица вещал. Рита молча внимала. Но если в ходе его рассуждений она видела просчет, молча, записывала свои замечания толстым красным фломастером. Так прошло с полчаса. Затем диспозиция изменилась.
Петр мерил комнату бесшумными шагами – словно бенгальский тигр – пришло ему в голову. Его рыжие волосы слегка отросли, он откидывал густую прядь со лба небрежным заученным движением и сам себе нравился!
– Я кокетничаю, – покаянно думал директор Ирбиса, но мне это доставляет такое удовольствие, что если она не против, я…
– Петер, ты о чем думаешь? Ты замолчал на словах: «братья явно не при чем!»
– Да, спасибо. Не могу толком сосредоточиться, – он притянул ее к себе и поцеловал.
– Ну, вот. Ты хочешь сказать, что это я виновата. Тебе работать надо, ты в командировке, время идет – работа стоит! – задумчиво проговорила Рита.
Петр несколько встревожился. Ведь она, похоже, серьезно. Дисциплинированная девушка, человек долга. К тому же, это он – Синица, сам у себя на работе. А как раз у нее практика, важная часть ее учебы и дальнейшей карьеры. Возьмет сейчас, да уйдет!
– Бог с тобой, я же сам себе хозяин. Да если я захочу… Могу вообще все послать к черту, могу…
– Ах, перестань! Можно подумать, я не понимаю, что ты не бросишь дела на середине, если обещал. Своих ребят ты тоже не оставишь. Да если б это было не так, я…
Тут они опять надолго прервались.
Петр нашел у мамы маечку. Она была Рите слегка велика, но очень шла. Пестрый горошек и хвостики, которые она себе поутру устроила после душа, сделали девушку еще моложе.
– Знаешь, когда я познакомился с сестрой, она была, вот, вроде тебя. Только рыжеватая такая, а так, прямо как ты – детеныш. Ладно, давай трудиться, – вздохнул он.
Ну, так. Смотри, где я не прав. Мы выделили основные направления. Корысть – деньги Мамедова. Ревность. Проблемы отцовства. И ничего не подтвердилось! Теперь я знаю – один сын у Чингиза погиб, другой, бакинец, ничего не хочет и, кстати, все имеет. Наконец, третий, такой, вроде, многообещающий хулиганистый и неустроенный тип, который даже сестре письма писал поганые, в это время блистал своим отсутствием в Питере!
– Постой, это новость. Роберт?
– Ну, молодец. Ты даже имя помнишь. Я просто забыл тебе сказать. На днях Олег доложил, что парень недели за две до свадьбы сестры отбыл на гастроли. Один его кореш сколотил группу, нашел… черт знает – импресарио его назвать – перебор, но… менеджера? Словом, они отправились по бывшему лагерю на месяц.
– Куда? По какому лагерю? – удивилась Рита.
– А, извини. Жаргон. Раньше в СССР так восточноевропейские республики называли – «социалистический лагерь». Ну, а они поехали в Болгарию, Румынию и Словению. Кроме того, ведь ни один из детей… Ты же знаешь. Если доказать отцовство, то дети, даже рожденные не в браке, имеют право на законную часть, даже если родители им по завещанию ничего не оставят. Но в нашем случае…
– Да, согласна. Мотива нет. Ни способа, ни условий – всех этих трех составляющих, когда человека берут под стражу, – кивнула головой Рита.
– Завещание мы теперь тоже знаем. Всем детям поровну. Пивоварню – Эрику. Вторую и все остальное невесте – жене Лине. И капитал. Все – Лине! Исключая суммы, назначенные ее родным.
Заметь, мы все время говорим так, будто установлено, что это преступление! Будто мы точно знаем – некто умышленно неизвестным способом отравил невесту Ларису. И это можно понять. Все обстоятельства были подозрительны. Они вызывали вопросы. Когда ж я узнал, что это экзотический яд… Суди сама, какой несчастный случай? Заказ!
Я как рассуждал? Кто-то решил убить невесту. Он сделал этот с умом. И с выдумкой! Очень ловко – жених и гости ничего не заметили. Мало того, он раздобыл редкостное средство.
Я тогда думал – наверно, следы ведут в Норильск. Откуда взялся ребенок? Нигде ни одного слова об отце. Никто ничего не знает. Никаких, между прочим, алиментов. А Лариса – девушка прагматичная. Совсем одна. Почему она вообще
решила рожать? Странная история. Возможно, ребенок не ее? Это первое.
