Нина Опалько
Я.Жизнь
Все их попытки заканчиваются провалом. Вредитель расправляется с нешифрованными файлами и принимается за шифрованные. Его это не останавливает. У них на глазах программа перекраивает данные живых людей, хозяйничает на серверах корпорации, как загостившаяся родственница, и даже не думает реагировать на все усилия стаи. Лайка преследует гадкое ощущение, что эта дрянь будто бы знает, что они собираются делать, предугадывает их защитные меры и в последнюю секунду перестраивается, обходит ловушки и замедлители.
Индикатор повреждений показывает сто процентов. Как только число сменяется с девяносто девяти на сто – программа исчезает из их поля зрения. И тишина. У Лайка внутри все обрывается – они проиграли. Снаружи поступает команда от Алисы:
– Выходите из дайва.
Они выходят. Стая поджимает хвосты. Лайк впервые на своей памяти возвращается с дела с таким оглушительным провалом.
– Я все видела, – говорит тихим голосом Алиса, – у вас не было шансов.
– И что теперь будем делать?
– Ждать.
– Чего?
– Скорее всего, требования огромной суммы денег за то, чтобы нападавшие вернули все как было. Или кражи персональных данных. Или какого-то сообщения.
Пока она говорит, ее сотрудники уже рассаживаются по местам и опять берутся за работу. По главному визуальному полю Лайк понимает, что спецы анализируют состояние серверов и оценивают ущерб. Их работа продолжается. А что теперь делать ему? Сейчас Алиса скажет что-нибудь эпическое в духе «Это не твоя война» – и опять даст пинка под зад. Но нет, она вообще теряет к нему интерес и поворачивается к Гагарину:
– Когда я сказала, что все видела, я имела в виду вообще все.
Впервые на памяти Лайка этот человек бледнеет.
– Ничего, – продолжает Алиса, – можешь оставить ее себе.
Вместо слов Гагарин берет ее ладошку и целует. Алиса кокетливо улыбается, очаровательная и изящная даже в такой ситуации.
– Опять! – вдруг кричит Григорий так громко, что Лайк подскакивает на месте, – Червяк в главной системе отдела сознания!
Алиса оборачивается к нему, чтобы что-то спросить, но спрашивать уже не у кого. Григорий, а следом за ним и все ее сотрудники падают и отключаются. Лайк пумой прыгает к ближайшему и прикладывает пальцы к шее.
– Пульс есть!
Все в комнате без сознания. Активны только Лайк, Гагарин и Алиса.
– Алиса, здесь есть анализатор?
– Да, – она шарит в ящике главного стола и бросает ему, – держи!
Лайк быстро выполняет замер. Сознание парня, которого он анализирует, находится в спящем состоянии. Картина до боли похожа на то, что они видели на Титане.
– Есть идеи, почему нас не отрубило? – спрашивает Лайк у Алисы.
– Определенно. Ваши устаревшие айлайфы не связаны с моей системой, мы контролируем только биоников.
– А с тобой что не так?
– Думаешь, я буду хранить собственные копии на общих серверах?
– Корону подправить, дорогая?
Алиса сверкает на него глазами:
– Корона ни при чем. Это вопрос безопасности. Представляешь, сколько людей не отказалось бы поковыряться в том, что я знаю? Даже кто-нибудь из моих сотрудников мог бы соблазниться, не говоря уже о людях… вроде вас.
– Остыньте уже, – непривычно грубо гаркает на них Гагарин, – Алиса, дай мне доступ к камерам корпорации.
Она выводит изображения камер на главное визуальное поле и кивает в сторону пульта:
– Он твой.
Гагарин садится за стол, кладет руки на пульт и начинает переключать камеры с такой скоростью, что Лайк еле успевает схватывать смену изображений. Но от того, что он видит, холод стекает по позвоночнику. Везде одна и та же картина: люди без сознания. Ни одной живой души.
Последними он выводит камеры периметра. Тучи сгущаются: на улице тоже разбросаны тела. Тут Гагарин улавливает движение и дает приближение. На экране появляются парень и девушка, совсем молодые. Они испуганно озираются по сторонам.
– Алиса, мне нужен доступ к техническим характеристикам.
Она молча настраивает что-то на пульте. Над изображением молодой пары вспыхивают строчки с версией оборудования.
– Они в биологических телах. Айлафы у обоих не подключены к системе копирования сознания, – подводит итог Гагарин.
Алиса прямо вместе с креслом прокатывается к центру стола, мягко отстраняет Гагарина от пульта и берется за него сама. На визуальном поле начинают мерцать данные, бесконечные строчки сменяются и мельтешат, отбрасывая блики.
– Ох, нет. Ни одного активного подключения!
Ее руки начинают порхать быстрее, и Лайк понимает, что она запускает волну пинга по всем пользователям системы. И отключает визуальное поле, потому что скорость обработки данных превышает возможность визуалки на вывод изображения. Проходит не меньше минуты, пока она не откидывается в кресле. Голос ее звучит как из могилы:
– Ни одного отклика. Все бионики находятся в неактивном режиме.
– Что, вообще все? – не веря своим ушам, спрашивает Лайк.
– Да. Больше десяти миллиардов отключенных тел валяется сейчас неизвестно где. Наверняка есть погибшие. Надежда только на то, что в самых населенных регионах сейчас ночь, и хотя бы часть людей мирно сопит в кроватках.
Она опять склоняется над пультом.
– Что ты делаешь? – спрашивает Лайк, который терпеть не может неизвестность.
– Проверяю айлайфы.
– И как?
– Пока что все активны. Погоди, скоро закончу.
Гагарин расхаживает по комнате, Лайк барабанит пальцами по столу.
– Да, все в порядке, – говорит Алиса спустя секунду, – Сделайте мне тишину.
Она встает со своего места, отходит в сторонку. От потолка отделяется камера, планирует вниз и зависает прямо перед лицом Алисы. Та приосанивается, следы тревоги и усталости соскальзывают с ее лица, как вуаль с невесты. Пока Лайк поражается столь быстрой перемене, девушка начинает говорить:
– Приветствую вас! У нас произошел сбой оборудования, все люди в бионических телах временно неактивны. Прошу вас сохранять спокойствие, мы уже работаем над устранением проблемы. Скоро ваши близкие вновь активизируются. Если вы знаете, что у ваших соседей есть маленькие дети или видите человека, которому нужна помощь, прошу вас, не оставайтесь равнодушными. Мы надеемся на вас! Если вам некуда идти – двери Я.Корпорации открыты, воспользуйтесь ПАТ-ами или ЭР-мостами. Последние запущены в бесплатном режиме. Капсулы отдыха, еда и горячие напитки к вашим услугам. Ждите дальнейших сообщений и не беспокойтесь!
Камера возвращается на свое место, а лицо Алисы приобретает прежний измученный вид.
– Я запустила сообщение напрямую на айлайфы. Надеюсь, это хоть как-то поможет.
Ее взгляд становится расфокусированным, не дожидаясь ответа от хакеров, она обращается к персональному помощнику:
– Кир, запусти прозвон по всей моей базе контактов. Если кто-то откликнется – сразу соединяй.
– Думаешь, кто-то еще хранил себя на выделенном сервере? – интересуется Гагарин.
– Маловероятно, но вдруг.
– Почему?
– Это запрещено законом.
Лайку хочется съязвить о странных отношениях Алисы с законом, но его останавливает ее раздавленный вид. Он и подумать не мог, что когда-нибудь сможет увидеть главу Я.Корпорации в таком потерянном состоянии.
– Я ничего не понимаю, – упавшим голосом говорит Алиса, – не понимаю, кто это мог сделать и, главное, зачем? Какую выгоду можно получить от массового отключения?
– Хаос? Истерия? Месть? Преступление века? Обвал твоей империи? Мотивов может быть множество, – отзывается Лайк.
– Умеешь успокоить. Думаешь, это Аля?
– Это тебя надо спрашивать. Она была настолько нестабильна?
– Она с момента рождения была нестабильна. Я бы от нее ожидала чего угодно.
– Тогда нужно найти ее. У тебя же есть все ее характеристики, запусти автоматический поиск по камерам.
– Я уже запускала. Дважды. Соответствий не было обнаружено.
– Это было до отключения?
– Да.
– Попробуй еще раз.
Алиса соглашается и уже идет к пульту, но резко останавливается, указывая рукой в сторону дайв-кресел:
– Он пошевелился!
Гагарин и Лайк сразу бросаются туда. Действительно, один из дайверов начинает шевелиться. Следом – второй, третий.
– Они запускаются! – радостно вскрикивает Алиса.
Первый уже стягивает шлем, открывает глаза и смотрит в упор на Лайка, который стоит прямо напротив. В глазах бионика плещутся черные разводы. Сосредоточенным взглядом он осматривает хакеров и говорит:
– Запрещенная форма жизни. Вам необходимо перегрузиться в бионические тела. В противном случае вы будете утилизированы.
Гагарин соображает первым: дергает Лайка за руку и бежит к двери, бросает на ходу Алисе:
– Выводи нас отсюда!
Когда они выбегают за дверь, в комнате уже поднимаются другие бионики. Вслед им летят слова первого:
– Неподчинение! Задержать!
19.
26 декабря 2112 года
Хай-Брэдфилд, Земля
5 дней после запуска Солнета
Они вываливаются из портала: сначала Гагарин, а за ним Лайк, который выдергивает Алису за руку. Она все еще тяжело дышит после схватки у входа в ЭР-мост. Только они выходят – и сияние гаснет.
– Никто не проскочил, – довольно заключает запыхавшаяся Алиса.
– А кому там проскакивать? – фыркает Лайк, – Ты последнего так по голове приложила, что он вряд ли сможет скакать.
– Уважаемый человек, между прочим, профессор психомодуляции, – отвечает Алиса и отчего-то ее разбирает дикий смех.
Нервное, пожалуй, но в ту секунду драка с достопочтенным профессором кажется ей ужасно забавной.
– Ты меня пугаешь, – вдруг заявляет Гагарин.
И сразу становится не смешно. Алиса замолкает. Собеседник оглядывается и спрашивает:
– Может, расскажешь, что мы делаем в лесу?
Алиса с наслаждением вдыхает хвойный воздух, слышит такое родное щебетание птиц, жадно осматривает пейзаж, окутанный рассветным туманом: сосны, кривоватые клены, пожухлая трава под ногами. Метрах в тридцати журчит ручеек, лес просыпается, наполняется звуками. Здесь все точно так же, как и сорок, как двадцать лет назад. Время здесь не имеет никакого значения.
– Это Бейли Вуд, лес возле Хай-Брэдфилда.
– Хай-Брэдфилд? – переспрашивает Лайк, – Мы что, в Англии?
– Мы там, где раньше была Англия, – назидательно сообщает Алиса, которая никогда не упустит возможности поправить чьи-то устаревшие взгляды. Они с Советом много лет борются с привычкой к разделению на страны, но пока что проигрывают.
– Хорошо. И что мы делаем там, где раньше была Англия? – уточняет Лайк.
– Идем в убежище, – говорит Алиса и первая отправляется по знакомой тропинке. Она бы прошла ее с закрытыми глазами, столько раз мерила шагами этот путь. Только вот раньше имело значение, куда она спешит, теперь – откуда. Это место давно перестало быть ее целью.
– Ты так и не ответила, почему мы в лесу, – напоминает Гагарин, поспевая следом, – Если мы идем в убежище, отчего не прокинуть мост туда?
– На случай, если кто-то сможет получить мой список координат. С этой точки убежище еще найти надо.
– Разумно. Далеко нам?
– Не особо. Метров триста-четыреста до дороги, и там еще по берегу метров пятьсот.
Дальше они идут в молчании. Мысли Алисы разрываются между тем, что случилось сегодня и тем, что значит для нее это место. Чем ближе они подходят к дому, тем сильнее ее трясет. Вдали уже виднеется водохранилище, берег которого помнит столько счастливых картин: романтические пикники с Ником, веселое дурачество в воде, первые уроки плавания для малышки-Теи. Сердце больно колотится в груди: ее девочка осталась там, в корпорации, в окружении свихнувшихся биоников, направляемых неведомой рукой. Или, что еще вероятнее, сама стала свихнувшимся биоником.
На пути к побегу они встретили всего несколько человек, но все они были не в себе. Никто не узнал Алису, ни у одного даже не промелькнуло узнавание в глазах. Да и сами на себя они не были похожи. И все твердили о том, что ее спутникам необходимо срочно перегрузиться в бионические тела, а ее саму без лишних слов пытались задержать. Зачем – неизвестно.
Чем дальше заходит эта атака, тем меньше Алиса понимает ее смысл. Кому могло понадобиться порабощать биоников – а иначе как «порабощением» назвать это невозможно – и принуждать всех людей в биологических телах перегружаться в бионические? Что за бред? Она допускает, что Лайк прав, и вся эта атака – месть Али. Но в чем тогда ее план?
Голова гудит, и Алиса как никогда остро чувствует свое одиночество. Многие годы она сторонилась людей, старалась свести все контакты к минимуму, считала себя убежденной одиночкой. Но, оказывается, рядом с ней всегда были верные люди, готовые подставить плечо, поддержать, подсказать, выполнить любые поручения. Она никогда не замечала эту поддержку, пока сегодня на ее месте не разверзлась зияющая пустота. И неожиданно на ее стороне остались только эти двое, что угрюмо идут следом за ней сквозь лес. Но идут. Почему? Что их держит? Она отпустила их, сделка закрыта, могли бы катиться, спасать свои шкуры. Разве не так они всегда поступают? Умные мальчики, должны были смекнуть, что, если ее пытались задержать еще в корпорации, то за ней придут.
– Красиво здесь, – прерывает поток ее мыслей Гагарин, – не думал, что ты любишь Англию.
– А я и не люблю, – честно отвечает Алиса, – это мой муж выбрал это место.
Она затылком чувствует, как собеседник удивляется. Да-да, все знают, что она никогда не говорит о личной жизни. Но теперь то что терять?
Лес выпускает их из своих объятий.
– Это что, бетонная дорога? – спрашивает Лайк.
– Смолфилд-Лэйн, – лаконично отзывается Алиса и поясняет, – Эти места охраняются законом, здесь ничего не перестраивали уже лет сто, только поддерживают в хорошем состоянии.
– Это я вижу, – подтверждает Лайк, перешагивая низенькую оградку, сложенную из камня, – Здесь, небось, и овец до сих пор пасут?
– Может, и пасут. Я не была здесь двадцать лет.
Гагарин присвистывает.
Они подходят к берегу водохранилища Агден, и по его кромке Алиса начинает считать шаги. То, что можно занять этим свои мысли, расслабляет ее. Триста десять, триста одиннадцать, триста двенадцать… Ласковое нашептывание воды, утренняя тишь, безлюдный берег. Как легко сейчас представить, что она просто вышла на утреннюю прогулку, чтобы теперь вернуться домой, поцеловать спящего Ника и ждать, когда проснется их непоседа, готовить ей блинчики с земляничным джемом и сметаной, услышать, как звонкий голосок зовет спросонок: «Мама!». Вот дуб, на котором когда-то висели качели. Четыреста семьдесят девять, четыреста восемьдесят. «Вот я и дома».
– На что мы смотрим? – спрашивает Лайк, и его вопрос можно понять: ограду он не видит.
Впрочем, Алиса тоже. Но она помнит, где именно располагается замок. Нащупывает, прикладывает руку – и дверь открывается. Со стороны это выглядит так, будто отрезали часть пейзажа и отодвинули в сторону. И в новом «окне» появляется тропинка, ведущая к дому. А вот и он, родной. Небольшой, деревянный, с необъятными окнами. Цветы в горшках, кресло-качалка на крыльце, возле лестницы – смешной гномик со зверским выражением на лице. Ник притащил его с одной из барахолок, на которых так любил бывать по выходным, и заявил: «Гляди, нашел садового гнома, который идеально подойдет к твоему характеру». Получил полотенцем по заднице, конечно, но гнома она оставила.
Она первая поднимается по ступенькам, берется за ручку. Дверь сканирует ее ладонь и услужливо распахивается.
– Добро пожаловать домой, моя любовь! – говорит дом голосом Ника.
Если бы сейчас входил он, то дом приветствовал бы его голосом Алисы. Они часто бывали в разъездах – после рождения Теи уезжал в основном Ник – и поэтому записали эти приветствия, привязанные к отпечаткам. Тогда это казалось милой мелочью, но сейчас – настоящим кощунством, голосом прошлого, голосом, который напоминает ей о том, что она потеряла целый мир и будет теперь жить с этим вечно. «Если только Аля не сотрет меня» – думает она мрачно и шагает внутрь.
Лайк с Гагариным тихо входят следом и оглядываются. Скользят глазами по простой мебели, деревянным полам, белым пушистым коврам, фотографиям на стенах, льняным шторам.
– Для дома, в котором не были двадцать лет, тут подозрительно чисто, – замечает Гагарин.
– Здесь боты. Регулярно убираются, ухаживают за садом, поливают цветы, пополняют запасы еды.
– У тебя всегда есть план отхода, да? – улыбается Лайк, и в этой улыбке Алисе чудится искреннее тепло. С чего бы это?
– Да, – легко отзывается она, – я всегда готова бежать. Как видишь, пригодилось. Да что вы стоите в дверях, как два истукана? Проходите, располагайтесь. Кто знает, сколько нам тут торчать. Есть хотите?
Они смотрят на нее так, будто она выжила из ума, и ее даже забавляет, насколько сформированный ею образ не вяжется с гостеприимством и домашним уютом. Надо еще фартук надеть – точно в обморок хлопнутся. Оба.
Пока они рассаживаются, Алиса идет в кухонную зону и начинает хлопотать. Она не делала этого с тех самых пор, как съехала из этого дома, но в те годы она обожала готовить, и даже частенько делала это сама, без помощи всяких принтеров и выпекателей. Сейчас на такую роскошь времени нет, но ей все равно приятно вновь оказаться на своей кухонке и представить хоть на секунду, что она там, в «двадцать три года назад».
Она возвращается к своим гостям с едой, ставит поднос на журнальный столик и устраивается на диване, стараясь не предаваться воспоминаниям, которые с ним связаны, гонит прочь картины счастливого прошлого, чтобы не было так горько жить своим настоящим. Садится она вовремя – на визуальное поле приходит сообщение о срочной входящей трансляции. Вся троица переглядывается и синхронно запускает поток видео. Алиса вздрагивает – она видит саму себя.
– Приветствую вас! Как вы уже знаете, все бионики вернулись в активный режим. Я прошу у вас прощения за то, какие неудобства мы вам доставили. Мы тестировали новый режим, и у нас произошел непредвиденный сбой. Но теперь все в порядке, и у меня для вас отличные новости. В качестве извинения мы запускаем беспрецедентную акцию – бесплатное бионическое тело. В ближайшие сутки вы можете получить бионика в любом офисе Я.Корпорации, не потратив ни единого уни. И поторопитесь, пока всех не расхватали! Возрастных ограничений в ближайшие сутки тоже не будет. Спасибо вам, что вы с нами!
Картинка гаснет, а у Алисы остается такое чувство, будто она проваливается сквозь землю.
– Что за черт? – спрашивает она у хакеров.
– В какое тело была загружена Аля, когда ее выпустила Стрелка? – спрашивает Лайк.
– Не в мое, если ты об этом, – отвечает Алиса, – это было бы слишком гадко.
– У тебя есть бионические копии тела?
– Естественно. Одна из них даже здесь есть.
– Одна из? Сколько их?
– Три. Одна здесь, одна в корпорации и одна… в другом месте.
– Получается, одно из двух: либо это качественная подделка, либо кто-то загрузился в твое тело.
– Кто, например? Аля?
Лайк игнорирует ее вопрос и обращается к другу:
– Гагарин, можешь проанализировать запись: это настоящая съемка?
– Уже делаю, – отзывается тот и через минуту добавляет, – Настоящая.
Алиса ругается сквозь зубы.
– История повторяется, да? – спрашивает Лайк, – Опять кто-то расхаживает в твоем теле и выдает себя за тебя.
Она смотрит на него заинтересованно:
– Успел посмотреть фильм? Я же стирала у тебя эти воспоминания.
По его лицу она видит, что задела его за живое. И, сама не понимая почему, получает удовольствие от этой мысли. Мелочно, да, но все равно приятно.
Она так внимательно следит за его эмоциями, что сразу замечает очередную перемену – лицо Лайка вытягивается, приобретает какое-то растерянное выражение.
– Что случилось? – тут же спрашивает она.
– Мне только что пришло уведомление, что Кристина вновь в Сети.
– Не вздумай с ней связываться! – сразу же предупреждает Алиса.
– Нечего командовать! – огрызается Лайк. А потом добавляет уже спокойнее, – Я не собирался с ней связываться. Уверен, все, что она мне может сказать – это тот бред про перегрузку в бионическое тело.
– У вас установлены двусторонние уведомления? – спрашивает Алиса.
– Да. А что?
– Отключи. Гагарин, тебя тоже касается. Если с кем-то из биоников подключена такая функция – отрубай.
– Отрубил, – говорит тот.
– Я тоже, – добавляет Лайк, – только объясни теперь, зачем.
– Затем, что по этой связи можно прозвонить твое местоположение.
– Я всегда знал, что корпорация собирает куда больше данных, чем заявляет, – ворчит Лайк, – и пусть только мне потом кто-нибудь скажет, что я параноик.
– Ты параноик, – тут же говорит Гагарин, – но небезосновательный. Нам стоит еще о чем-то знать?
– Да. Можете не ломать голову над тем, как злоумышленнику удалось хакнуть столько сознаний. У всех биоников есть встроенный модуль дистанционного управления.
Ей кажется, что ее гости сейчас задохнутся от возмущения.
– И не надо на меня так смотреть! Это мера безопасности на тот случай, если в теле что-то пойдет не так. Я, знаете ли, не для развлечения это делаю. И могу использовать этот протокол только в самом крайнем случае. Иначе гоняла бы я вас по миру после атаки на колонии, вырубила бы – и дело с концом.
– Если что, отсюда ты можешь его использовать? – уточняет Лайк.
– Да, но не знаю, чем это может помочь.
– Да мало ли. А доступ к камерам корпорации тут есть?
– Есть. Посмотрим, что там творится?
– Подключение, надеюсь, скрытое настроишь?
– Обижаешь! Неужели ты думаешь, что я настолько тупая? Пойдем, нам на второй этаж.
Она ведет своих «ручных хакеров», как мысленно их называет, в свой старый кабинет, где провела столько часов за работой. В годы жизни в этом доме она чувствовала себя отшельницей, но стоит признать, что в такой обстановке ей работалось лучше, чем где бы то ни было. Однажды в запале вдохновения – или безумия – она создала точную копию этого кабинета в корпорации, даже вид из окна в мельчайших деталях приказала скопировать. Но ничего не вышло. То ли воздух не тот, то ли знала, что все это – не больше чем фикция.
Кабинет, разумеется, совсем не изменился. Мягкие белые кресла на колесиках, минималистичная обстановка, из излишеств – только огромный открытый книжный шкаф.
Гагарин, который вошел вслед за Алисой, подходит к полкам, трепетно проводит кончиком пальца по корешкам и выговаривает с придыханием:
– Обалдеть! Никогда столько бумажных книг разом не видел!
– Можешь взять почитать что-нибудь, если мы тут застрянем.
У него на лице играет такая открытая мальчишеская улыбка, что Алиса невольно улыбается в ответ. «Ну вот, как спер копию своей Стрелки – сразу ожил. Таким он мне больше нравится» – думает она и чувствует легкий укол зависти. Хотела бы и она иметь возможность сначала пережить смерть Ника, а потом узнать, что есть способ его вернуть. Черт, как же сложно не думать о нем каждую секунду в этом доме!
Алиса встряхивает головой и берется за работу. Включает визуальное поле, подстраивает пульт под свои новые привычки – двадцать лет назад она юзала оборудование иначе.
– Ну что, глянем, как там у меня хозяйничают.
– Сначала запусти поиск по параметрам Али.
Алиса согласно кивает и просит Кира сформировать поисковый запрос. Секунд тридцать она ждет обработки данных, предчувствуя, что ничего из этого не выйдет – вряд ли Аля допустит такую оплошность.
– Пусто, – говорит она, просматривая результаты, – как я и ожидала.
– Попробовать все равно стоило, – успокаивает ее Гагарин.
– Может, ты и прав. Ну а теперь давайте посмотрим, что творят в моем офисе.
Данные с камер льются на экран. В первые секунды Алиса даже не узнает коридоры корпорации – настолько людно там стало. Она начинает быстро переключаться, оценивая общую обстановку. Ясно одно: там работают на износ. Вот на камере поставка новых капсул. Вот на производстве биоников запущены все линии. А вот толпа в фойе, очередь на улице. И так – в каждом филиале.
– Сумасшедший дом, – резюмирует Алиса, – ума не приложу, чего ради устраивать этот цирк.
– Ради мирового господства, вестимо, – посвистывая, отзывается Лайк. – Сама подумай, если наш таинственный злодей может управлять бионическими телами, то что он устроит, перегрузив всех в биоников? Полностью уничтожит сопротивление. Кому будет сопротивляться, если все окажутся под его контролем?
– Теперь понимаю, почему тебя называют параноиком. Мировое господство? Серьезно?
– А почему бы и нет. Никто бы не отказался от должности царя мира.
– Я бы отказалась, – говорит Алиса и устало откидывается на спинку кресла, – мне и руководства корпорацией за глаза, рулить всем миром я уж точно бы не захотела ни под каким соусом.
– Тогда жаль, что это не ты напала на корпорацию. Здорово бы упростила нам всем задачу.
– Не смешно, Лайк. Ладно, допустим, кому-то понадобилось мировое господство. И что он будет делать? Как это должно выглядеть – господство над послушными марионетками. В чем глубинный смысл, если все подчиняются по «нажатию кнопки»? Это же даже не весело. Проще уж тогда утопить всех в океане, а самому жить в одиночестве.
– Послушай, Алиса, – перебивает ее Лайк, – я не силен в психологии социальных взаимодействий, так что, будь добра, избавь мои бедные уши от выслушивания этих философских выкладок.
– Это не философские выкладки. Я пытаюсь понять цель того, кто нас взломал. Когда знаешь, чего добивается человек, можешь спрогнозировать и путь, который ему надо пройти. И отсюда уже плясать, чтобы успеть помочь или помешать, это уж от ситуации зависит. Вы же прекрасно знаете, что в наше время «повезло» – это…
– Это значит «хорошо посчитали».
– Именно. Все строится на алгоритмах и расчетах. Предыдущие поколения и представить не могли, что мы сможем найти в одном флаконе и «память», и «сердце» – то есть сознание, душу, называйте, как угодно, и все в одном месте, просто строчки кода. Мы одним махом убили религию и эзотерику, обратили душу в банальность, в сухую математику, такую же скучную, как бессмертие. Нас теперь тоже можно программировать, перезаписывать, менять цели, воскрешать, когда вздумается – просто перезагружать, как старый компьютер. Любого можно просчитать, каждое действие – предсказать с определенной долей вероятности. И без всяких карт таро и хрустальных шаров. Так что мне просто надо понять, по какому алгоритму работает наш террорист, и тогда я смогу разработать план сопротивления.
– А если ты не поймешь, что у него на уме? – спрашивает Гагарин.
– Тогда мы все в полной жопе. И будем скрываться тут, пока какая-то дрянь порабощает наш мир.
– Ты сама себе не веришь.
– Не верю. Я должна разобраться.
– Но сначала всем нужно поспать, – строго говорит Гагарин, – хотя бы в дайв-сне, иначе мы начнем валиться с ног и станем бесполезны.
– Последний раз, когда я спала, меня разбудили сообщением, что Странник посылает сигнал бедствия.
– Мир уже захвачен. Ничего хуже уже не случится, можешь спать спокойно, – парирует Лайк. – У нас все равно не хватает данных. Голову могу дать на отсечение, что бесплатные бионические тела – это только первые ласточки. Кто бы там ни рулил ситуацией, он начал с пряника.
– Думаешь, потом будет кнут? – спрашивает Алиса.
– Не думаю. Я уверен.
