Нина Опалько
Я.Жизнь
– А вот нечего валяться где попало! – грозит она ему пальцем. И принимается за дело.
14.
24 декабря 2112 года
Исследовательская станция «Кассини», Титан
3 дня после запуска Солнета
Первое, что видит Лайк, когда они входят в жилой модуль – штабелями разложенные тела колонистов. От этого зрелища, которое больше всего напоминает чумной госпиталь или будущую братскую могилу, мурашки пробегают по всему телу.
– Жесть как стремно, – озвучивает Стрелка его мысль, изъясняясь геймерским жаргоном его юности.
Кажется, это первое, что она произносит при нем с тех пор, как вернула корабль на курс и согласилась на сделку с Гагариным. По идее, это они должны были на нее злиться и обижаться за то, что она накачала их снотворным и чуть не подставила под угрозу взрыва, но на деле все вышло с точностью да наоборот: это девчонка дула губы до самой посадки.
И вот теперь они стоят, как три идиота, среди сотен аккуратно разложенных тел, и Лайку с трудом удается уговорить себя, что в этом нет ничего мистического и дурного. Он даже знает, кто это сделал – видна маниакальная страсть к порядку. Только одна его знакомая могла занять себя таким сомнительным делом, чтобы не скучать в одиночестве. А вот, между прочим, и она, появляется в дальнем конце огромного холла, волочит очередную «жертву», приспособив под транспортировку бот-пылесос.
– Тея! – окликает он ее, и голос эхом отдается от напоенного тишиной купола жилого модуля.
Она вздрагивает и оборачивается. Стоит на месте с несколько секунд, а после, к полной неожиданности Лайка, бежит к нему через весь зал и бросается на шею. Прижимается, как родная, всхлипывает. Он в ответ неловко постукивает ее по плечу:
– Ничего, ничего, мы уже здесь.
Стрелка и Гагарин неловко топчутся в отдалении, смущенные этой сценой. Лайк и сам не знает, как так вышло, но он ни словом не обмолвился в полете, что знает ту самую девушку, которую надо вывезти из колонии. И теперь он смотрит на коллег, разводит руками, насколько ему это позволяет ситуация, и кратко поясняет:
– Сестра моей девушки.
От этих его слов Тея вздрагивает, вся собирается и разжимает объятия. Утирает слезы тыльной стороной ладони и показывает куда-то в центр зала:
– Вон она, можешь посмотреть.
Лайк только этого и ждал. Быстрым шагом он направляется к тому месту, которое указала девчонка, и уже издалека видит ее, Кристину. Она лежит на спине, руки сложены на груди – не хватает только хрустального гроба. Он почему-то представлял, что она будет бледной, безжизненной, пустой. Но нет, все смотрится так, будто любимая прилегла вздремнуть на часок – щеки румянятся, ресницы изредка подрагивают. Лайк замечает, что именно под Кристиной подстелен спальник, и эта деталь теплом отзывается в его душе – младшая позаботилась, как могла, и есть в этом что-то ужасно трогательное.
– Жутко видеть ее такой, – неожиданно произносит Тея за его спиной. Он и не слышал, как она подошла.
– Это ненадолго, – успокаивает ее Лайк, – мы либо разберемся уже здесь, либо заберем ее на Землю.
Она кивает, мнется, а потом задает, наконец, тот вопрос, который ей не терпится озвучить:
– Как ты здесь оказался?
– Долгая история, которую ты не захочешь слушать. Считай, что я просто оказываю услугу Алисе.
Тея хмурится и следующий вопрос задает уже не таким робким тоном:
– Откуда у тебя биологическое тело?
– Из лесу, вестимо.
Отговорка злит ее еще больше:
– Лешка, твою сингулярность! Ты можешь хоть раз побыть серьезным и нормально ответить?
Он с трудом отрывает взгляд от Кристины и переводит его на Тею. Смотрит пристально, серьезней, чем когда-либо, и медленно проговаривает:
– Могу. Но не хочу.
И надеется, что девчонка поймет намек. К счастью, она действительно понимает и не пытается дальше развивать тему. А даже если ей и хотелось, то к ним уже приближаются Стрелка и Гагарин. Последний по своей излюбленной привычке широко улыбается, кратко представляет себя и свою спутницу, а потом сразу переходит к делу:
– Ну что, разбиваемся на фронты работ? Лайк, лучше тебя с биониками никто не разберется, можешь браться за анализ. Мы со Стрелкой в Центральное, проверять системы.
Его перебивает Тея:
– Результаты диагностики уже готовы, данные с камер я тоже слила. Пойдемте, все покажу.
– У тебя был доступ? – вскидывает брови Стрелка.
– Да, Алиса дала данные учетки Коростылева, чтобы я не сидела тут без дела вторые сутки. Мне и одних хватило.
Прибывшая троица переглядывается. И все понимают, что значат эти взгляды: «Алиса дала права доступа неизвестной девчонке-археологу?». Лайк сразу же берет эту мысль на заметку, уж слишком странно она выглядит. А еще он вспоминает, что непременно нужно будет улучить момент наедине с Теей и расспросить ее о той ерунде, из-за которой все началось: что там была за болезнь и что за находка на берегу Лигеи. Он придирчиво всматривается в девушку: больной она не выглядит. Уставшей, измотанной, напуганной – да, но в остальном никаких признаков «тяжелого состояния», о котором ему говорила Кристина. Нужто он вписался во все это безобразие по ложной тревоге? И ловит себя на подленькой мысли, что искренне расстроится, если узнает, что она здорова, как бык.
Гагарин сразу после ее ответа одаривает Тею лучезарной улыбкой и безмятежно говорит:
– Вот и отлично, меньше возни – быстрее управимся. Веди. Доберемся до Центрального – свяжемся с Алисой, поставим ее в известность, что никто из нас пока не отрубился. А ты, Лайк, занимайся нашими спящими красавицами. Оборудование при тебе?
Лайк вместо ответа кивает на кейс, который стоит у его ног. Стрелка и Гагарин в ответ синхронно взмахивают своими комплектами.
Они уходят в прекрасном настроении, и Лайк тоже с воодушевлением берется за работу. В этом плане их брат всегда похож: сходит с ума от безделья, но стоит на горизонте появиться сложной задаче – как в глазах разгорается огонь азарта.
Он методично распаковывает инструменты и придирчиво сверяется со своей памятью, которой в устаревшей версии айлайфа не так уж и доверяет, мысленно перечисляет: измеритель активности мозга, система анализа бионического тела, ремонтный комплект, сменные жидкости, закупоренная капсула с агрессивными нано-ботами и – тут у него прерывается дыхание – анализатор сознания новейшей модели, за который он если бы и не продался в рабство, то уж точно прошел бы пешком всю трассу вокруг экватора. Сколько лет он бился над разработкой полноценного сознания для своих персональных помощников, а с этой штукой можно было бы добиться результата за неделю, проанализировав десяток-другой настоящих сознаний. Ему уже не терпится испытать аппарат в действии. Он склоняется над Кристиной, готовит оборудование… но в последний момент отдергивает руки и переходит к ее «соседу» – мужчине, который лежит рядом на полу.
На вид ему лет сорок – по последней моде –, крупное телосложение, со вкусом сделанное лицо, мужественное, но не грубое. Лайк цепляет к вискам датчики и запускает анализ. Из алисиных инструкций он знает теорию работы анализатора, но на практике все идет не так. Данные, которые выводятся на визуальное поле, не сходятся ни с одной из моделей инструкции. Сознание нельзя назвать ни активным, ни деактивированным, ни спящим. Ладно, этот вопрос пока можно отложить и собрать остальные данные. Возможно, физическая работа мозга и показатели тела прояснят ситуацию.
Еще минут десять он возится с приборами и собирает показатели, тщательно сверяя их с таблицами, выуженными из памяти. В работе тела нет ничего странного, ни единого отклонения, обычный режим экономии, в который можно перейти принудительно или попросту погрузившись в сон. А вот деятельность мозга вызывает полное смятение. Хаотичные всполохи, то одна, то другая область мозга начинает работать на пределе – и тут же отказывает, уходя в спящий режим. Картина активности смутно знакома Лайку. Ему приходится серьезно напрячь память, чтобы вспомнить, где он такое видел.
В голове крутятся смутные обрывки: геймеры, дополненная реальность, новые законопроекты, центры реабилитации… Точно! Он смотрел документальный фильм о жертвах первого образца дополненной реальности. И похожая картина мозговой активности была у тех пострадавших, которые перестали отличать реальность от вымысла. Именно тогда, после череды самоубийств одних и многолетней реабилитации других, правительство разработало новые нормы для объектов дополненной реальности, те самые проценты реалистичности.
Полученная картина не нравится Лайку. Но это ведь только один человек, верно? Возможно, он успел «протечь крышей» еще до сбоя. Надо проверять остальных.
Когда в зал возвращаются Стрелка, Гагарин и Тея, Лайк уже успевает сбиться со счета. Он переходит от одного человека к другому, снимает показатели и заносит в таблицу, которая уже отожрала девяносто процентов его визуального поля. На ходу он написал программку, которая сравнивает показатели, и, чем больше тел он успевает проанализировать, тем плотнее сходятся у переносицы его брови. Он даже не сразу замечает возвращение коллег и вздрагивает, когда Гагарин мягко прикасается к его плечу.
– Сколько ты уже успел проанализировать? – спрашивает тот.
– Триста тринадцать человек, – отзывается Лайк, и для этого ответа ему приходится посмотреть данные программы – сам он уже не помнит числа.
– Судя по твоему лицу, ничего хорошего? – угадывает Стрелка.
– Закончу анализ – и буду связываться с Алисой. Тут все очень мутно. Тея, где остальные колонисты?
– Половина здесь, половина в соседнем зале.
– Хорошо. Мне понадобится ваша помощь. Сейчас скину доступ на программу, подключайтесь. Гагарин, ты захватил запасные комплекты с корабля?
Тот в ответ кивает в сторону входа, где они свалили нужное оборудование. Тогда Лайк продолжает:
– Подключайтесь, берите комплекты. В режиме допреальности проанализированные колонисты помечены зеленым. Анализ по такой схеме: сознание, тело, мозг.
– Принято, – первая отвечает Тея и отправляется в сторону оборудования.
Даже при том, что они работают быстро и качественно, у команды уходит четыре часа на то, чтобы собрать все данные на тысячу пятьсот тридцать сеть колонистов. За время работы у Лайка несколько раз мелькала мысль о том, что для полной картины хватило бы несколько сотен проанализированных, но внутренний педант внутри него постоянно нашептывал, что в таком случае нужно собрать все до крупицы, чтобы иметь полное представление. И, видно, не зря, потому что у каждого испытуемого оказалась своя карта повреждений и мозговой активности. Большинство оказалось в похожем состоянии, но общей клинической картины выявить так и не удалось.
И теперь Лайк сидит прямо на полу, устало трет виски и в сотый раз всматривается в данные, пытаясь вывести в них хоть какую-то закономерность.
– Ничего не понимаю, – в итоге сознается он.
– Если тебя это утешит, – подает голос Стрелка, – мы тоже ни хрена не понимаем в повреждениях систем колонии.
– Почему же? – перебивает ее Гагарин, – Я вот понимаю, что это не моих рук дело.
– В смысле? – резко спрашивает Лайк.
– В прямом. Системы колонии превратились в сплошную кашу. Если сравнивать их с теми копиями, которые мне скинула Алиса, совпадения минимальные. У некоторых программ отсутствуют куски кода. У других нашлись новые. У третьих просто все перемешено. Не понимаю, как тут хоть что-то работает. Эксплойт такого наворотить не мог.
– И это еще спасибо Тее, что заранее сняла показатели. Иначе мы часов шесть бы просидели только для того, чтобы узнать, как тут все херово, – в голосе Стрелки звучит раздражение, смешанное с чем-то еще. С неуверенностью? Или… со страхом?
Настроение Лайка стремится к абсолютному минусу:
– То есть, вы хотите сказать, что нам надо связываться с Алисой и сообщать ей, что мы понятия не имеем, что тут случилось и как все исправить?
Ответом ему – мрачная тишина.
– Это не случайные повреждения, – проговаривает в итоге Гагарин.
– Почему ты так думаешь? – спрашивает Лайк.
– Потому что повреждено абсолютно все. Каждая система, начиная от производства пищи и заканчивая контролем генератора, в полном хаосе. В таком же хаосе, как сознания колонистов. Это не может быть случайным сбоем, должно было уцелеть хоть что-то. И, раз уж наш единственный очевидец был без сознания, надо искать другого.
– Ты была без сознания? – тут же обращается Лайк к Тее, мысленно обругав себя за то, что не догадался спросить у нее раньше.
– Да, когда отключился генератор, я потеряла сознание через пару минут. А когда очнулась – все было уже таким.
Первая реакция Лайка – недоверие, вторая – злость. И только позже приходит сочувствие. Каково ей было очнуться здесь, в колонии, среди бессознательных тел коллег и среди хаоса неработающего оборудования.
– Земля смогла выйти на связь только через сутки. Я тут чуть с ума не сошла, – подтверждает его мысли Тея. – Когда я очнулась, рядом со мной был мой напарник, Мишка. Вон он, рядом с Кристиной. Я была уверена, что он мертв. Темнота кругом – аварийное освещение сбоило, Мишка на полу валяется, и тишина такая… загробная.
Она замолкает, и остальные молчат вместе с ней, потому что сказать тут нечего. Ни один из них не хотел бы испытать такое на своей шкуре. И ни один, пожалуй, не представляет, как с этим смогла справиться обычная, совсем еще молодая девчонка. Лайк с удивлением ловит себя на мысли, что гордится этой малявкой. Гордится и хочет обнять, но решает не смущать ее перед посторонними. Да и не уверен, что она его не оттолкнет. Их отношения всегда оставляли желать лучшего. А Тея между тем продолжает:
– Алиса сказала, что в сбое виноваты хакеры. Вы что-то знаете об этом?
Сочувственное молчание превращается в неловкое. В итоге слово берет Лайк:
– Знаем, – коротко, с нажимом отвечает он и взглядом дает ей понять, что тему лучше не развивать.
Он следит за переменами ее лица и решает, что она догадалась. Ответный взгляд девчонки явно сообщает о том, что тема еще не исчерпана. Ситуацию спасает Гагарин:
– Знаете что? Думаю, нам нужно первым делом запросить у Алисы разрешение на полный откат систем. Сольем ей все существующие данные и обнулим колонию.
Остальные встречают его предложение ошарашенным молчанием. Первым включается Лайк:
– Обнулим? Ты серьезно?
– Другого варианта я не вижу. Пусть ее спецы анализируют нынешнее положение дел, а мы тут запустим все с ноля. Возможно, тогда удастся включить кого-то из колонистов и выяснить, что произошло.
– В таком состоянии, как сейчас, никого запускать нельзя, – перебивает Лайк, – среди колонистов нет ни одного стабильного. И я понятия не имею, кого мы увидим на выходе после запуска. Есть риски и на агрессию, и на неадекватное поведение, да и на полное выведение из строя.
– Погоди. Они же все связаны с ядром генератора. Вполне возможно, что при запуске с неповрежденным ядром восстановится и психическая система.
– Возможно, да, – отзывается Лайк, но в его голосе сквозит сомнение. – А что, если нет? Вдруг повреждения вызваны чем-то другим?
– Мы не узнаем, пока не попробуем, – резонно вставляет Стрелка.
– Рискнем? – спрашивает Гагарин, одаривая собеседников лучезарной улыбкой.
– Запрашивай общую связь с Алисой, – сдается Лайк.
Гагарин называет вслух персональный идентификатор Алисы и запрашивает общую голосовую связь для всех присутствующих. Система запускает прозвон. Глава Я.Корпорации отзывается через несколько секунд и вместо приветствия произносит:
– Наконец вы объявились! Еще полчаса – и я бы уже снаряжала новую экспедицию.
– У тебя там пленных на десяток команд? – вдруг выпаливает Стрелка.
У Лайка внутри все замирает. И недаром – Тея уже прожигает его внимательным взглядом, который впивается под кожу тысячей иголок ледяного подозрения.
К счастью, Алиса игнорирует вопрос и продолжает говорить о своем:
– Рассказывайте. Что вам удалось узнать?
Гагарин как можно подробнее обрисовывает ей ситуацию. И озвучивает то предложение, которое чуть раньше сделал своим коллегам по несчастью. Глава Я.Корпорации молчит какое-то время – обдумывает или просчитывает, может, советуется с кем-то. Потом решительно заявляет:
– Хорошо, я даю добро на полный сброс. Скиньте мне все нынешние данные, я сразу передам их моим спецам. Будем разбираться, что произошло.
– У вас есть предположения на этот счет? – внезапно спрашивает Тея.
– Есть, но я пока не готова их озвучивать, чтобы не быть голословной, – уклоняется от ответа Алиса в своей привычной манере.
Гагарин запускает слив данных по Солнету. Объем огромный, так что им понадобится время, чтобы все перекинуть. И, пока информация совершает свое паломничество – подумать только, больше миллиарда километров! –, он решается выдать Алисе самую неоднозначную идею:
– Если обнуление систем пройдет успешно, мы хотим попробовать запустить одного из колонистов.
– Принудительный запуск? Хм. В целом, я не против. Только, будьте добры, выберите кого-нибудь из рядового состава. И, простите мою откровенность, кого-нибудь наименее социализированного.
Умом Лайк понимает, что она совершенно права, но его все равно коробит от ее просьбы, поскольку, стоит соскрести с нее шелуху вежливости, как вскроется безобразный плод – «возьмите кого-нибудь, кого не хватятся».
Что самое странное – эту идею горячо поддерживает Тея. Она тут же указывает на русоволосую девушку, которая лежит неподалеку от них:
– Это Мила. Сирота. И бывшая отшельница. За пять лет я ни разу не видела ее имени в очереди на связь с Землей. Все ее контакты ограничивались колонией.
– Отличная кандидатура, ты молодец, – хвалит ее Алиса.
«Хороший кусок мяса выбрала, девочка» – переводит для себя Лайк, испытывая чувство сродни тошноте. Вот уж чего он не ожидал от моралистки Теи, так это вот такого выпада. В просторном и прохладном зале вдруг становится душно. И Лайк еще раз напоминает себе о том, что непременно надо будет поговорить с девчонкой, когда представится возможность.
А представляется она довольно скоро. Гагарин и Стрелка вызываются отправиться в Центральное, чтобы активизировать сброс системы и сами просят Лайка остаться и на всякий случай присмотреть за жителями колонии – как знать, может, с чистой системой и они сами запустятся. А, поскольку зала два, Тею тоже просят остаться и помочь. И у них как раз будет время для разговора, пока эта сладкая парочка будет топать до Центрального. Лайк уже готов расстилать перед ними красную дорожку и поскорее отправлять в путь.
Когда они наконец уходят, он не дает Тее сбежать и тут же берет ее в оборот:
– За десять дней до запуска мне звонила Кристина.
Тея бледнеет и молча ожидает продолжения.
– Она сказала, что ты серьезно больна. Что вы с напарником нашли что-то на берегу Лигеи, ты в тяжелом состоянии, и тебе срочно требуется бионик. Не хочешь объяснить?
Лицо девушки превращается в непроницаемую маску. Лайк пытается считать ее выражение, но оно не выражает ровным счетом ничего. Таким же безразличным голосом она произносит:
– Кристина просто не успела передать тебе свежую информацию. Насколько я знаю, она пыталась с тобой связаться, но ты был недоступен.
Врет? Или говорит правду? Он ведь действительно часть времени провел вне доступа со всей этой возней по подготовке к делу.
– Какую информацию?
– Находка оказалась пустышкой. Просто причудливое природное формирование, которое мы с Мишкой приняли за искусственный объект. Можешь сам проверить в данных колонии, пока у тебя есть к ним доступ. Там все файлы Коростылева под его учеткой. На нашу так называемую находку ничего нет, потому что она оказалась сущей ерундой. Хорошо, что заранее на Землю не сообщили, стыда бы не обобрались.
Ему очень хочется поверить Тее на слово, но он так не привык. Поэтому Лайк закрывает глаза и запускает поиск по файлам колонии. Действительно, никаких упоминаний о находках на берегу Лигеи нет и в помине. Ну хорошо, допустим, с этим понятно. Тогда следом он на ускоренной промотке ищет информацию по медицинской системе – о Тее тоже никаких упоминаний. Приходится уточнять:
– А что у тебя было со здоровьем?
– Ларионов сказал, что это последствия длительного проживания в колонии в человеческом теле. Был кризис, который он в итоге устранил.
Лайк читал, что у поселенцев в биологических телах бывали такие случаи и на Венере, и на Марсе. Правда, обычно они проявлялись через десяток-другой лет, да и не носили формы «тяжелое состояние», но, как знать, может, на Титане все по-другому. В любом случае, тут приходится поверить, потому что проверить эту информацию он никак не может. Тогда лучшее средство – прикинуться малознающим:
– А разве такое состояние не накапливается постепенно? Не думал, что это вот так резко может шарахнуть.
Тея слегка теряется, принимает смущенный вид:
– Да, действительно, но у меня катализатором стал стресс. Я… я очень распереживалась из-за той находки. И, как ты теперь знаешь, совершенно зря.
Она молчит немного, краснеет, а потом тихим голосом добавляет:
– Можно тебя кое о чем попросить?
Ошарашенный ее непривычной робостью, Лайк согласно кивает.
– Пожалуйста, не рассказывай никому об этом. Не хочу прослыть нежной барышней, которая болеет от нервов, как в девятнадцатом веке. Стыдно – ужас. И ладно бы еще находка была стоящей, а ведь вся чехарда – из-за куска камня причудливой формы.
«Так вот из-за чего я тут оказался» – отрешенно думает Лайк. У него в голове не укладывается, что ему пришлось вернуться к хакингу, отложить переезд, попасться прямиком в руки Алисе, скомпрометировать свое биологическое тело и тащиться с миссией на Титан только из-за того, что девчонка распереживалась из-за находки-пустышки. «Поверить не могу. Какой феерический бред».
Не в силах сдерживать свои чувства, он опускается на пол, закрывает глаза и впивается пальцами в волосы. Вдыхает полной грудью влажный и насыщенный кислородом воздух с легким тропическим запахом – и что только за мода в этих колониях? –, выдыхает и старается не думать. Так легче.
Но в итоге все равно говорит:
– А я ведь достал тебе бионика. Исследовательскую модель.
– Правда?
– Да, он уже должен быть в космопорте, ждать отправки на Титан. Только, как понимаешь, тут поставки пока приостановлены.
Тея ничего не отвечает, так что Лайк едва ли не силой заставляет себя открыть глаза и посмотреть на нее. И до того момента, как она замечает его взгляд, он успевает поймать на ее лице благодарно-стыдливое выражение, какое должно бы быть у школьника, который провалил срез знаний, подделал оценку на высший балл и получает теперь похвалу от родителей. Видно, девчонке тоже стыдно, что из-за ее расшалившихся нервов ему пришлось зарабатывать такие деньги.
– Ты был среди тех хакеров, да? – спрашивает она его тихо.
У него нет сил отпираться:
– Да. Кристина меня очень напугала. Видела бы ты ее, я думал, ты по меньшей мере при смерти. Я хотел заработать эти деньги легально, но не вышло.
– И тогда ты вернулся к старому?
– А лучше было бы позволить тебе умереть, но блюсти свою честь?
И как только ей удается взбесить его за пару секунд?
– Я не умирала!
– Я то этого не знал!
Последнюю фразу он уже выкрикивает. Чертова пигалица, глаза бы ее не видели!
Гагарин, как всегда, умеет появиться в нужный момент. Его голос звучит из динамиков в зале:
– Народ, мы на месте. Перезапуск через пять минут. Приготовьтесь.
Лайк от звуков дружелюбного голоса сразу утихомиривается.
– Иди в соседний зал, если что – зови на помощь.
Тея робко кивает и спешит прочь, оставляя его наедине со своими демонами.
Все время, что им приходится ждать, Стрелка с Гагариным болтают в «эфире», как радиоведущие или стримеры ушедших эпох. «Странно, – вдруг думает Лайк, – раньше люди так любили поговорить. И куда все делось?». Но, стоит системе подготовить все к перезапуску, как беззаботное щебетание сменяется деловитой решимостью.
– Тридцать секунд до перезагрузки, – произносит Гагарин голосом оперирующего хирурга, молчит немного и подводит черту, – приготовьтесь, перезапускаю.
Готовься – не готовься, а свет все равно тухнет неожиданно. Купол базы заполняется тусклым оранжевым светом, просачивающимся сквозь аэрогель. Лайку хочется вскинуть голову и проверить, видно ли через купол Сатурн – Кристина рассказывала, что зрелище потрясающее – но он не рискует оторвать взгляд от своих «подопечных», скользит глазами от одного к другому, ожидая выхватить движение.
Но все тихо. Так тихо, что он слышит шум крови в ушах. Правда, всего секунду. Потом генератор вновь набирает обороты, и станция наполняется тихим гудением, которое в первые мгновения кажется оглушительным на фоне безупречной тишины. К тому моменту, как в динамиках звучит голос Гагарина, слух уже успевает перестроиться, и вторжение кажется не таким болезненным:
– Успешно выполнили перезапуск на нулевых настройках. Запускаю диагностику систем. Как дела у спящих красавиц?
– И красавцев, – неуместно подхихикивает Стрелка.
– У меня тишина. Все, как и было, – отзывается Лайк.
– У меня тоже, – звучит выведенный на динамики голос Теи.
– Тогда мы к вам, – отвечает Гагарин, – диагностики еще на час. Предлагаю перекусить.
– Только если готовить будет не Стрелка, – вставляет шпильку Лайк.
Трое смеются, а единственная «местная» недоуменно молчит.
После заслуженного отдыха они все сидят в Центральном и ждут, когда система завершит последние проценты диагностики.
– И как вы только умудрялись тут работать? – ворчливым голосом спрашивает Стрелка Тею, – Такое ощущение, что я попала в музей. Или в машину времени. Это же немыслимо, что диагностика занимает целый час!
Тея в ответ пожимает плечами:
– Быстро привыкаешь. Сначала все кажется диким, а потом ничего, забываешь о том, что бывает иначе. Да и мы все знали, что это не навсегда. После запуска Солнета оборудование должны были постепенно сменить.
– Теперь бы это для начала заставить работать, – угрюмо поправляет Лайк.
Гагарин, как всегда, оптимистичен:
– А вот сейчас и глянем. Десять секунд – и узнаем, насколько тут все плохо.
Визуальная панель отмеряет последние проценты. Бар прогресса заполняется, и руки Гагарина начинают порхать над панелью управления. Он откидывается в кресле – уходит в дайв быстро и беззаботно. Через несколько секунд уже выныривает и одаривает присутствующих фирменной улыбкой.
– Ну вот, не так страшен черт. Система говорит, что она в полном порядке.
– Вот так просто? – недоверчиво переспрашивает Лайк.
– А почему это должно быть так сложно? Если сбой действительно произошел из-за нашего вмешательства, то мы не могли тут сильно наворотить дел.
– Ты же говорил, что это не мы.
– Говорил. Но уязвимость точно открыли мы, – он молчит немного и решительно добавляет, – Давайте на чистоту. Я думаю, что это прощальный подарок. Либо от Зета, либо от заказчика, который понял, что его слили. Титан в этом плане самая уязвимая колония, на Марсе и Венере системы защиты на порядок мощнее.
– Звучит разумно. Думаешь, Алиса тоже их подозревает? – спрашивает Тея.
– Ну а кого еще? Нас? Или, может, тебя? – со смехом отвечает Стрелка.
– Ладно, – перебивает ее Лайк, – посмеялись – и пора работать. Пойдем будить нашу спящую красавицу.
Очередная прогулка по колонии уже не кажется такой долгой. Любопытный эффект: чем чаще проходишь какой-то путь, тем короче он кажется. Привычка – страшное дело.
Пока Лайк готовит инструменты и подсоединяет к вискам девушки датчики из «чемоданчика Алисы», Гагарин вызывает на связь саму главу Я.Корпорации.
– Вижу, что перезапуск прошел успешно. Спасибо, что сразу скинули результаты диагностики.
– А как там дела у ваших спецов? – спрашивает Гагарин, – Есть уже результаты?
– Пока что выявили единый алгоритм сбоя у всех компонентов.
– Получается, повреждения были нанесены специально?
– Очевидно. Мои ребята пока отслеживают источник.
– Следы есть?
– Еще не нашли, – уклончиво отвечает Алиса и переводит тему, – Вы уже готовите запуск бионика?
– Да, Лайк проводит повторный анализ после перезапуска. По результатам будем готовы начинать.
– Состояние не изменилось, – тут же отзывается тот.
– Хорошо, – говорит Алиса, – Подгоняю к вам камеры.
Несколько юрких машинок устремляются к ним из отдаленных частей купола, устремляют любопытные линзы на девушку, лежащую на полу.
Лайк ловкими движениями снимает одни датчики и подцепляет другие. Неловко держать в руках систему внешнего управления бионическими телами, будто он вторгается в чужое личное пространство. Но сейчас его работа важнее чей-то неприкосновенности: у него полторы тысячи неактивных людей, которым нужно вернуть их жизни. Да, формально они и так живы, но сложно назвать это – жизнью.
Как всегда, стоит взяться за дело, как нервный тремор проходит, дыхание успокаивается, сердце начинает биться ровнее. Лайк спокойно отдает команду к запуску. Тело Милы дергается. Еще раз. И еще. Потом ее охватывает мелкая дрожь, но и она через пару секунд сходит на нет. Все присутствующие не производят ни единого звука, даже пошевелиться не решаются.
Первой в их компании приходит в движение сама Мила. Она вдруг садится, слегка покачиваясь, и с трудом разлепляет глаза. Взгляд блуждает по комнате, потом фокусируется на приветливом лице Гагарина.
– Мила? – мягким голосом спрашивает он, – Вы меня слышите?
Она встряхивается, как мокрая кошка и отвечает с явным раздражением в голосе:
– Конечно, слышу! – и тут смотрит на него так, будто увидела приведение, – А вы кто вообще? Впервые вас вижу!
– Послушайте, Мила, – обращается он к ней, как к пугливому зверьку, но договорить не успевает, потому что девушка с неожиданным проворством срывает с себя датчики, вскакивает на ноги и бросается куда-то в сторону выхода из зала.
Лайк и Гагарин срываются следом, и их догоняет голос Теи, обращенный к девушке:
– Стой! Мила, стой!
Девушка останавливается так резко, что чуть не падает. Оборачивается, как юла:
– Ты? – спрашивает она, ее голос дрожит, губы белеют.
– Мила? – неуверенно переспрашивает Тея.
– Ты! Это ты! – девушка уже не спрашивает, но кричит так, будто перед ней по меньшей мере дьявол во плоти.
Тея пытается подойти к ней, что повергает несчастную в полную панику. Она мечется, как дикий заяц, спотыкаясь на ходу об тела коллег. В итоге падает и все равно отчаянно продолжает удрать уже ползком.
Первым к ней успевает Гагарин. Обхватывает ее за плечи, старается вразумить:
– Мила, пожалуйста, успокойтесь. После сбоя генератора система вашего бионика может быть повреждена. Умоляю вас, постарайтесь взять себя в руки!
– Зачем? – вдруг совершенно адекватным голосом интересуется Мила.
– Нам нужно понять, что здесь случилось, – от неожиданности прямо отвечает Гагарин, который все еще держит ее за плечи.
