Нина Опалько
Я.Жизнь
17.
25 декабря 2112 года
Офис главы Я.Корпорации, Москва, Земля
4 дня после запуска Солнета
Никогда бы Лайк не подумал, что будет так сердечно жалеть и утешать своего врага. Но сегодня он опять, совсем как когда-то давно, видит перед собой не железную леди, не бизнес-вуман с хваткой как у бульдога, не символ поколения и даже не коварную стерву, которая выпила столько литров его крови, что не счеть, а обыкновенную женщину. Женщину хрупкую, напуганную, одинокую.
Подумать только, у Алисы есть дочь! По обрывкам данных он знал, что глава Я.Корпорации была замужем, и вроде как ее муж погиб, потому что всю дорогу отрицал новые технологии и не желал загружаться в бионическое тело. Но Лайк считал это все байками или происками специалистов по формированию общественного мнения. Имидж Алисы, как и ее биография, пестрел противоречивыми фактами, обрастал мифами и легендами, полнился слухами столь невероятными и дикими, что все давно привыкли – правду про Алису не узнаешь. И тут на тебе. Дочь.
Лайк внимательно всматривается в ее лицо, еще припухшее после слез, и ждет, когда она заговорит первой. Знает по опыту, что в таких ситуациях человека раньше времени лучше не трогать. Ждет терпеливо, спокойно, хотя сотня вопросов теснится у него в голове.
И вот Алиса поднимает на него взгляд:
– Кофе будешь?
– Серьезно? Это то, что ты хотела спросить?
– Значит, будешь, – говорит она безразлично и заказывает кофейник в кабинет.
Вежливый служащий тенью проскальзывает в дверь, расставляет перед ними кружки, наливает ароматный напиток и бесшумно удаляется, не сказав ни слова. «И даже не стал греметь кандалами, домашнее приведение» – думает Лайк..
Алиса делает глоток, зажмуривается на секунду, а потом произносит:
– Тея не знает, что она моя дочь. Не говори ей, пожалуйста.
– И не думал. Я же знаю эту семью, она любит сестру и родителей. То есть, приемных родителей, я так понимаю?
– Только по факту. Формально она – их родная дочь, никаких процедур усыновления не было. Я выбрала хорошую, тихую семью. Отец – ученый, мама – учительница, их первая дочь – умничка по всем показателям.
– Почему ты ее отдала?
– Не хотела, чтобы она повторила мою судьбу. После смерти Ника мне пришлось возвращаться к делам, кроме него я никому не могла доверить представлять интересы компании.
Так вот кто был ее муж! Никита Сергеевич, который столько лет замещал главу Я.Корпорации на всех мерориятиях. Красавец, талантливый врач, любимец публики. Очаровательный, как Дионис.
Пока Лайк вспоминает, Алиса продолжает рассказывать историю девочки:
– Тее тогда было около двух. Она, наверное, даже меня не помнит. И не вспомнит, если уже в бионическом теле не решит пересмотреть свои детские воспоминания. Я не хотела с ней расставаться, но к ней было бы приковано слишком много внимания, я бы не смогла ее скрывать. И страшно подумать, какого бы ей жилось… со мной. Так что я пристроила ее в хорошую семью и приглядывала за ней.
– Теперь я понимаю, как она попала на Титан.
– Да, разрешение дала я напрямую.
– А я голову ломал, откуда у профессора такие связи и влияние, чтобы протолкнуть человека в титанскую колонию.
Алиса пристально смотрит на него:
– Мне же не придется стирать тебе память?
– Нет, это останется между нами. Если уйдет дальше меня – можешь стереть меня целиком.
Она кивает, как будто нерешительно. И Лайк надеется, что она не пройдется по его памяти стеркой в принудительном порядке.
– А что случилось с твоим мужем?
– Мне хотелось бы рассказать тебе душещипательную историю о происках врагов, полную трагизма и героического сопротивления, но он вполне себе банально утонул. Любил яхтинг. И не любил технологии. Так что, когда его корабль перевернулся, он был в обычном родном теле почти без модификаций. Ни выплыть, ни возродить.
То, насколько ровным голосом она это говорит, наводит Лайка на мысль о том, что она много лет проживала и заново переживала это событие. И затерла его до таких дыр, что на словах оно ее уже не трогает.
Губы Алисы складываются в кривую ухмылку:
– Что, не ожидал, что я тоже могу быть обычным человеком?
– Почему не ожидал? Наоборот, рад новой встрече. Я давно тебя такой не видел.
– Какой?
– Настоящей, – она лукаво выгибает бровь, а он поспешно добавляет, – Может, оно и к лучшему.
– Почему?
«Да потому что я опять влюбился бы в тебя, дура!»
– Ты правда хочешь об этом поговорить? Или, может, вернемся к нашим делам? Разве ты не хочешь узнать во всех подробностях, что случилось на корабле? Или не хочешь заняться нашими спящими красавицами, которых у нас полный корабль?
– Спящих красавиц, как ты выражаешься, уже разгрузили, разложили и анализируют. Там все схвачено. А что касается первого… да, пожалуй, я уже готова тебя расспросить и никого при этом не убить.
– Вызывать Гагарина?
Алиса в ответ улыбается:
– Я только что уже вызвала, – и, увидев, что ЭР-мост сработал, добавляет, – А вот и он.
Действительно, в сиянии портала появляется высокая фигура Гагарина. Лицо посеревшее, плечи опущены, да и весь он как будто меньше ростом. Впервые на его губах не играет лучезарная улыбка.
– Присаживайся, Юра, – говорит Алиса.
Вот тебе на! Неужели Гагарина действительно так зовут? Но сейчас не время и не место для таких вопросов, поэтому Лайк не решается спросить вслух, оставляет себе пометку на будущее.
Гагарин усаживается рядом с Лайком, кивает ему в знак приветствия и продолжает молчать. Для его общительной натуры это выглядит столь противоестественно, что в воздухе витает ощущение того, что планета начала вращаться в другую сторону.
Все так же не говоря ни слова, парень достает из-за пазухи плоскую металлическую коробочку и ставит ее на стол. Ужас узнавания пронзает Лайка – это кремакапсула, которая выдается после утилизации. Все, что осталось от Стрелки.
– Уже? – коротко спрашивает Алиса.
– А чего тянуть? – вопросом на вопрос отвечает Гагарин.
– Ты можешь мне не верить, но я тебе сочувствую.
Две пары шокированных глаз смотрят на Алису.
– Не надо так пялиться. Я знаю, что это такое – терять близких. Мои личные чувства к этой девушке не имеют в этот момент никакого значения.
– Спасибо, – лаконично отвечает Гагарин, и уголки его губ вздрагивают, собираясь приподняться в улыбке, но движение так и остается незаконченным.
– Ладно, перейдем к сути. Я запросила данные с вашего корабля, но ничего конкретного в видеопотоке не нашлось. Да-да, Лайк, ты предупреждал, что камеры были выключены. Но зато в данных обнаружился любопытный факт. По пути на Титан Странник солидно отклонился от курса, а потом вернулся в ручном режиме.
– Сбой автопилота, – угрюмо отзывается Гагарин, – мы поправили.
– И сбой этот сейчас стоит перед тобой в кремакапсуле?
Вот теперь Лайк узнает привычную Алису, которая считает, что «щадить чувства» – это что-то из рецепта пирога.
Оба хакера молчат. «Вот бараны» – читается на лице главы Я.Корпорации. Она продолжает:
– Ну хорошо, не хотите рассказывать – я сама. По пути туда Стрелка пыталась угнать корабль, но вы ее остановили. Так? – она выдерживает паузу, ожидая от них ответа, – Молчите? Ну, молчите. Значит, так и было. Вы знаете, почему она хотела удрать?
– Понятия не имеем, – тут же говорит Лайк, который уже сообразил, что молчанием они только подтверждают ее догадки.
– Хорошо, пусть будет на ее совести, наказания ей все равно уже не назначишь. Даже если я загружу ее заново, по закону я не смогу ее судить, потому что в последней копии перед вашим вылетом она еще не совершила этого преступления.
Лайк даже не знал о существовании такого закона. Интересно, сколько людей уже успели воспользоваться этой лазейкой? Совершил преступление, самоубился – и пожалуйста, подгружайся из сохранения, живи дальше с чистой совестью. «Ты мыслишь, как уголовник. Люди нового формата об этом, наверное, даже и не задумывались» – подсказывает ему прагматичная часть его разума.
– Ты сделала сохранения перед вылетом? – удивленно спрашивает Гагарин.
– Естественно. У меня были сомнения в том, что ваша миссия безопасна. Не могла же я вас просто на смерть послать.
Лайк замечает, что в глазах Гагарина разгорается огонь надежды. Неужели он задумал прямо под носом у Алисы загрузить убийцу ее дочери? Он, конечно, не знает точно, кем приходится Тея Алисе, зато видел, что происходило при реанимации. Чай, не дурак, тут и слепому ясно, что «железная леди» чуть с ума не сошла, чего из-за постороннего человека никогда не случилось бы.
Оба ее собеседника молчат, так что Алиса переходит к следующему вопросу:
– У Теи и Стрелки были конфликты?
– Нет, – отвечает Гагарин, – они разговаривали редко и только по делу. Да и делить им было нечего.
– Вы уверены?
– На сто процентов, – подхватывает Лайк, – Стрелка никогда в жизни не скрывала своих симпатий и антипатий. Если бы ей не нравилась Тея, все бы об этом знали, и она сама – в первую очередь.
– Да, этого у Светы было не отнять.
«Интересно, она специально назвала ее настоящее имя? И, если да, то зачем? Думает, что мы и так знаем? Или хотела бы, чтобы мы знали?» – размышляет Лайк, и остальные тоже молчат. Сложно строить конструктивный диалог после того, что случилось на корабле.
– Одного я не понимаю, – говорит Алиса, – Зачем она так искалечила девочку? Если та стояла у нее на пути, можно было оглушить, легко ранить, напугать. Стрелка никогда не создавала впечатление человека, который сможет порубить другого в капусту.
– Может, они боролись за нож? – высказывает предположение Лайк.
– Тогда почему на Стрелке всего один порез?
– Не знаю. Понятия не имею, что у них там могло произойти.
Он ненавидит признавать, что не владеет информацией. Их единственная надежда – дождаться, когда Тея будет стабильна, и спросить у нее.
Алиса задает следующий вопрос:
– Как вы их нашли?
– По чистой случайности. Гагарин увидел на камерах. Они включились уже после драки. Видимо, Стрелка выставляла заданный промежуток отключения.
Алиса недоверчиво склоняет голову набок, прищуривается.
– И как вам удалось стабилизировать Тею?
– Тоже спасибо Гагарину.
– Много лет назад я был полевым врачом, – поясняет «герой дня».
Алиса молчит некоторое время, а, когда начинает говорить, в ее голосе звучит возбуждение:
– У меня к вам неожиданный вопрос. Вы уверены, что все бионики были погружены в сон в это время?
Лайк с Гагариным переглядываются и одновременно качают головами.
– У нас даже мысли не было проверить. На камерах все было чисто, это точно. Да и в том состоянии, в котором мы увозили колонистов, вряд ли кто-то мог включиться сам. А почему ты думаешь, что это мог быть кто-то из них?
– Вспомнила ту девушку, которую вы принудительно запустили. Она же была безумна.
Мысль о том, что бионики с такими повреждениями мозга могут произвольно включаться, кажется Лайку одновременно невозможной и пугающей. Он привык воспринимать их как пустые оболочки, но это предположение Алисы… Он ведь тоже сомневается, что Стрелка могла так искромсать девчонку. У такой степени повреждений может быть только два объяснения: либо ярость, либо кто-то намеренно доводил состояние организма до той стадии, когда человека уже не спасти. При мощностях современной медицины убить человека стало не так уж просто. Но кому и зачем могло понадобиться убивать Тею? Если только…
Он мысленно вызывает Алису. Это сложный способ переговоров, и ими владеют немногие, но он отчего-то уверен, что она умеет разговаривать таким образом, главная сложность которого – отключить собственный мысленный поток и думать только то, что хочешь сказать. На это нужны годы тренировок. Некоторое время он сомневается, что она ответит, но в итоге Алиса отзывается: «Лайк?». Фух. «Скажи, кто-то еще знал, кем тебе приходится Тея?». Алиса мешкает, потом отвечает: «Нет. Голову могу дать на отсечение. Ты – первый человек, которому я сказала. Есть еще Кир, это мой персональный помощник. И Аля. Но она содержится здесь у меня». И в это мгновение Лайк теряет концентрацию и думает «Нет, не содержится».
Вот он, подводный камень таких переговоров.
– Что значит «не содержится»? – спрашивает Алиса уже вслух, совершенно не заботясь о том, что Гагарин узнает об их ментальной беседе.
– Твою мать! – в сердцах ругается сквозь зубы Лайк.
– Что происходит? – включается Гагарин.
Алиса от злости даже поднимается с кресла:
– Лайк, шутки в сторону. Поясни немедленно, почему ты сказал, что Аля здесь не содержится?
С одной стороны, он не хочет сдавать Стрелку даже посмертно. С другой – подруга мертва, а разъяренная Алиса стоит прямо перед ним. Да и кто его знает? Может, гениальная копия и правда нашла способ отомстить, убив ее дочь? Он хочет ответить и не может.
Моральную дилемму за него решает Гагарин:
– Потому что Стрелка выпустила эту вашу Алю перед тем, как отправиться на задание.
– Юр, ты издеваешься? Прошло уже почти три дня. Думаешь, я бы не заметила, что у меня пропал один из самых ценных объектов?
– Можешь проверить, – холодно отвечает Гагарин, – Стрелка бежала как раз от этого. Она знала, что ты сразу не хватишься. Когда ты последний раз была у Али?
«Что-то он подозрительно осведомлен. И когда успел?».
– Что за чушь? – бросает на ходу Алиса.
Но направляется она не куда-нибудь, а к ЭР-мосту. Вводит координаты, шагает в портал. Тот захлопывается за ее спиной только для того, чтобы через десяток секунд запуститься вновь и выплюнуть в кабинет взбешенную гарпию. И это им еще везет, что в бешенстве Алиса больше походит на Снежную королеву, чем на фурию.
– Черт бы побрал вашу хакерскую солидарность! Если бы я только знала сразу! Вы хоть представляете, что теперь может произойти? Она нестабильна! Опасна, в конце концов. У вас, идиоты, фантазии не хватит, чтобы вообразить, на что она способна. Где теперь ее искать?
– Что-то мне подсказывает, что она сама тебя найдет, – мрачно заверяет Лайк, – Это же твоя копия, пусть и пошедшая по своему пути развития. Кардинально ее характер не изменится. Спроси саму себя, что бы ты сделала, если бы вырвалась из заточения?
– Серьезно?
– Серьезно.
– Ладно. Дай подумать. Первым делом я бы залегла на дно, набралась сил, подготовила бы базу. А потом нашла бы того, кто удерживал меня в плену…
– И заставила бы его пожалеть.
– Думаешь, это она?
– Технически это едва ли возможно, нужно было бы удаленно хакнуть сознание Стрелки прямо в космосе. Если только Аля у тебя тут не проглатывала учебники по кораблестроению, физике, Сетям и бионическим разработкам на завтрак, обед и ужин.
– У нее был свободный доступ к Сети для обучения.
В первую секунду Лайк даже не находит слов от возмущения, а потом взрывается едким сарказмом:
– О, да ты молодец! Отлично придумала: дать нестабильному искусственному интеллекту доступ ко всем знаниям человечества. Ты из ума выжила? Она – не мы, видео про котиков смотреть не станет.
– Я хотела знать, как далеко могут зайти ее способности!
– Узнала? Поздравляю! Закажите мне обратный билет до Титана.
– Думаешь, она обидит папочку? – закипает Алиса.
– Если она хоть немного похожа на тебя, то она сожрет меня целиком и даже не поперхнется.
Их перебранка грозится вылиться в скандал, но их перебивает Гагарин:
– Я хотел попросить, чтобы мне все объяснили, но, кажется, из вашей милой беседы и так все ясно. Лайк создал цифровую копию Алисы, которую вы называете Аля, ты ставила на этой копии опыты, а Стрелка отпустила ее разгуливать по миру. Поправьте меня, если что-то не так. И хватит уже орать на весь этаж, сейчас не до ваших «милые бранятся – только тешатся».
От его спокойного тона Алиса с Лайком остывают.
– Ты прав. И понял все верно, – первой возвращается к нормальному тону Алиса, – Погодите, мне надо отдать пару распоряжений.
Она откидывается в кресле с закрытыми глазами. И Лайк подозревает, что уже сейчас половина сотрудников корпорации начинает носиться, как в задницу ужаленная, и разыскивать беглянку. Алиса возвращается к ним и неожиданно произносит:
– Ладно, давайте закругляться. Вы свою часть сделки выполнили, теперь моя очередь. Можете быть свободны.
– Что, совсем свободны? – уточняет Гагарин.
– Да, я свяжусь с вами, если понадобится что-нибудь уточнить. Но это вряд ли. Системы Титана вы подняли, людей доставили. Все, можете перегружаться обратно в биоников и уходить.
Хакеры встречают ее слова ошарашенным молчанием. Лайк, например, уже и думать забыл, что его тут «удерживают силой», так включился в процесс за эти дни, что, наверное, думал, будто живет и работает здесь. И предложение идти на все четыре стороны ставит его в тупик. Идти – куда? Титан закрыт для посещений, Кристина здесь, лежит отключенная. Идти домой? Делать обычную работу? Мысль эта отчего-то кажется совершенно дикой.
Видно, его взгляд настолько красноречив, что Алиса обращается лично к нему:
– Я буду держать тебя в курсе. Как только мы восстановим биоников – сразу сможешь навестить Кристину. А там и вместе в колонию отправитесь. Давайте же, топайте в отдел по работе с сознанием, вас перегрузят.
На выходе из кабинета Лайк мнется, никак не может переступить порог. Гагарин уже сдержанно попрощался и вышел, а он сам стоит, как перед прыжком в ледяную воду с тридцатиметровой высоты, да еще и без умения плавать. Все слишком резко. В одну секунду он находится внутри проблемы, а в следующую его уже пинком под зад выставляют за дверь. Ох уж эта Алиса. Как легко с ней перейти грань от полного отчуждения до болезненной близости. За эти дни ему стало казаться, что они были связаны всю жизнь, что он проработал с ней бок о бок много лет. Но ведь нет, они совершенно чужие друг другу люди, и даже не с нулевым зарядом, а со знаком минус.
И все же он чувствует потребность сказать на выходе:
– Скажи ей. Она должна знать.
Девушка провожает его долгим задумчивым взглядом. Дверь за ними закрывается.
Вместе с Гагариным он тащится по коридорам Я.Корпорации.
– Как обухом по голове, да? – спрашивает друг.
– Это же Алиса, – отвечает Лайк, – было бы странно ждать от нее нормального человеческого поведения.
Впервые с выхода из корабля Гагарин посмеивается. И Лайк решается спросить:
– Как ты?
– Странно. Я ведь собирался ее проводить. Если бы эта засранка меня не перехитрила, я бы пошел с ней. Все могло сложиться иначе.
– Перехитрила?
– Успела вырубить. Подошла поцеловать и что-то вколола. Такое быстрое, что даже мои анализаторы не сработали.
– У вас в полете опять завертелось? Когда вы приходили есть, у вас на лбах все было написано.
– Лучше бы не вертелось. Я ведь давно ее отпустил. Почти забыл. А она вернулась только для того, чтобы опять исчезнуть.
В его голосе сквозит раздражение, и Лайк чувствует потребность оправдать девушку:
– Она же не виновата, что погибла.
– Даже если бы не погибла. Она все равно собиралась улетать.
– Так чего ты с ней не полетел?
Гагарин молчит, качает головой, а потом обреченно изрекает:
– Дурак потому что.
Дальше они идут в молчании. И в том же молчании ждут в приемной отделения.
Вскоре к ним подходит миловидная блондинка:
– Пойдемте, все готово.
Она проводит их в просторный зал с длинным рядом капсул. Четыре из них запущены: две свободны, а в двух лежат бионические тела хакеров, которые они покинули перед миссией. Кажется, что это было десять лет назад.
Оба, повинуясь командам сотрудницы, синхронно укладываются в пустые капсулы. Ловкие пальчики девушки цепляют датчики. Когда все готово, она произносит сладким голосом:
– Закройте глаза и приготовьтесь к переносу.
Лайк послушно зажмуривается и ждет, когда вновь окажется в комфортном бионическом теле.
– Остановите перенос! – звучит до боли знакомый голос.
Лайк открывает глаза и садится. Смотрит на Алису, стоящую в дверях.
– Отсоединяйте датчики, – командует она, – перенос откладывается. Вы двое, бегом за мной.
Они догоняют ее уже в коридоре.
– Что случилось? – спрашивает на ходу Гагарин, пока Алиса ведет их к ближайшему ЭР-мосту.
– Вы мне нужны. У нас хакерская атака.
18.
25 декабря 2112 года
Управление системами Я.Корпорации, Москва, Земля
4 дня после запуска Солнета
Они выходят из портала и оказываются в святая святых – Управлении системами Я.Корпорации. Лайк всегда мечтал побывать здесь, но сюда могли попасть только сотрудники корпорации с высшим уровнем допуска. И вот он стоит на пороге комнаты, которую можно целиком выставлять в музей ультрасовременного оборудования – о многих «примочках» здесь простые смертные даже не знают – и хочет быть где угодно, только не здесь.
В комнате нет окон, свет приглушен, противоположную стену полностью занимает огромное визуальное поле, на котором сейчас открыто огромное количество сводок. Лайк быстро пробегает их глазами и понимает, что это – данные систем различных отделов, поток с серверов и показатели нагрузки внутренней сети. Напротив экрана установлен десяток дайв-кресел, в них сидят погруженные сотрудники. Еще человек двадцать располагается за столами, над которыми светятся во мраке визуальные системы управления. Алиса проводит хакеров к центральному столу – пока они идут, лишь некоторые работники провожают их глазами, большинство же не поднимает голов от работы – с самой навороченной визуалкой, жестом просит садиться.
– Что у вас тут? – спрашивает Гагарин.
– Проникновение во внутренние системы отдела по работе с сознанием. Атакуют сервера.
– На которых хранятся все цифровые копии загруженных людей?
– И не только. Персональные данные, коды доступа к сознанию, подгруженные модификации, данные с датчиков тела, платежные данные…
– Можешь не продолжать, – обрывает ее Лайк, – дай доступ, будем разбираться.
Она подключает обоих к системе. Лайк перехватывает управление визуалкой и одновременно с этим натягивает на голову дайв-шлем. Говорит Гагарину:
– Я на разведку, подключись в пару. Только наблюдение
Напарник кивает и надевает шлем. Оба откидываются в креслах.
Лайк проскальзывает в дайв и чувствует, как рядом с ним ныряет Гагарин. Они связывают сознания и начинают движение по системам. Лайк ускоряется, анализирует состояние систем безопасности. Алгоритмы похожи на те, с которыми они уже сталкивались при атаке на колонии, поэтому хакеры себя чувствуют, как дома. Лайк подгружает копию системы часовой давности и начинает сравнительный анализ. Результаты ему не нравятся, но ковыряться некогда, надо продвигаться дальше.
Они переходят к поиску «вредителя». Цифровой поганец, как и говорила Алиса, вгрызается в сервера корпорации и… переписывает сохраненные данные людей. Пока не стало слишком поздно, Лайк создает виртуальный сценарий проникновения, основанный на записи данных систем. Программа обрабатывает внесение изменений в обратном порядке.
– Что ты делаешь? – спрашивает Гагарин.
– Ищу, откуда ноги растут.
Дело идет слишком медленно, поэтому ему приходится ускорить собственное сознание. Наконец, Лайку удается выхватить источник проблемы. И это уже необычно.
– Выныриваем, – говорит он Гагарину.
Снаружи прошло не больше пяти секунд. Алиса встречает их вопросом:
– Удалось что-то найти?
– Для начала скажи своим спецам, чтобы перестали тратить время на внешний периметр безопасности. Атака произошла изнутри.
По ее взгляду он видит, что Алиса хочет его расспросить, но она временит с этим – и сначала дает нужную команду сотрудникам. Один из них поднимается со своего места и отвечает:
– Алиса, при всем уважении – мы не можем остановить работу над периметром. Иначе мы окончательно потеряем контроль.
– Как его зовут? – быстро спрашивает у нее Лайк.
– Григорий.
– Григорий, – обращается хакер к выскочке, – пока вы дрочите на периметр, у вас под носом раскурочивают сервера с данным людей. Хватит стоять у забора, идите, там амбар выносят. Проникновение произошло изнутри.
На непонимающий взгляд Григория Лайк отвечает жестом – «бросает» данные со своей визуалки на главное поле.
– Смотрите, вот источник ваших проблем.
– Что это? – спрашивает Алиса.
– У тебя надо спросить, что подвешено на этот адрес.
Алиса прикрывает глаза, видно, проверяет данные.
– Ничего не понимаю, – говорит она в итоге, – Это капсула переноса.
– Проверяй, кто там был. Возможно, кто-то умудрился пронести вирус прямо в сознании.
– Это возможно?
– Технически – да. Для ваших систем сознание – не больше чем пакет данных, и при определенной выдумке в него легко подсунуть вредоносную мелочь.
Алиса опять закрывает глаза. А потом распахивает их так широко, что Лайк сразу чует недоброе.
– Ну что там? – нетерпеливо спрашивает он. «Что за женщина? У нее тут сервера потрошат, а она находит время на изумление».
– Сегодня в этой капсуле перегружали только одного человека. Тею.
Гагарин при этих словах резко вскидывает голову. Кажется, хочет что-то сказать, но нет, молчит. Говорит Лайк:
– Передай своим спецам, чтобы ее пока не запускали. А мы постараемся разобраться тут.
– Команда! – обращается к своим сотрудникам Алиса, – Меняем лидера. Теперь за главного Алексей, вот он. Исполнять все его приказания.
Григорий, который, очевидно, до этого возглавлял миссию, тут же пытается взбунтоваться и спрашивает, почему это он должен исполнять приказы постороннего.
– Потому что четыре дня назад он надрал вам всем задницы при атаке на колонии. Отставить разговоры, работаем!
Григорий прожигает Лайка ненавидящим взглядом, но ослушаться Алису не может. Удивительно, как полная комната взрослых мужиков съеживается под ее осуждением. Каждый из них выглядит сейчас, как нашкодивший ребенок. Но Лайк знает, что, стоит ей отвернуться, их с Гагариным разорвут на части – мало того, что чужаки, так еще и чужаки, по милости которых тут явно состоялась раздача тумаков в день запуска Солнета.
Лайку не привыкать быть объектом всеобщей ненависти, так что работать это ему совершенно не мешает. Он легко перехватывает руководство группой, раздает на ходу указания. Лучшие специалисты Алисы пляшут под его дудку. Даже жаль, что он слишком погружен в процесс, чтобы позлорадствовать всласть натешиться.
Но перед ним стоит задача, а это значит, что только она сейчас имеет значение. Тем более что дело идет не слишком гладко. Их проблема в том, что они никак не могут определить тип вредоносной программы. Она ведет себя, как живой организм, перестраивается на ходу, обходит свеженаписанный код и вновь вгрызается в сервера. Область повреждений, которая теперь транслируется на экран, все растет. Повреждено уже три процента данных. На звук – немного, но на самом деле это огромный объем, и вредитель обрабатывает его на огромной скорости.
– Что будет, если мы обвалим сервера? – спрашивает он Алису.
– Неоправимый ущерб. В реальном времени записываются тысячи копий сознания. Мы можем серьезно навредить или даже удалить некоторые личности.
– Понял. Твои миньоны умеют объединяться в стаю?
– Мы такие методы не используем, но ты можешь попробовать. Насколько я знаю, это не сверх-математика.
Лайк отдает команду всем присутствующим надеть шлемы или сесть в кресла. Времени на церемонии нет, поэтому он коротко гаркает:
– Запускаю объединение в стаю. Приготовиться!
Если у кого и есть возражения, Лайк их уже не слышит – он уходит в дайв, сразу передает права беты Гагарину и собирает в стаю всех, кто подключается. Куда комфортнее объединяться всем вместе уже после погружения, сбежаться вначале, но сейчас некогда. Как альфа, он чувствует изменения сознания при каждом подключении нового члена стаи, и чувство это не из приятных. Но адреналин задачи подстегивает его, охота начинается.
Он даже не успевает задуматься, что впервые очутился с другой стороны баррикад. Обычно это он прокрадывался в системы и частенько уходил от такой же погони, что устраивает сейчас сам.
Оказывается, в гонке за злоумышленником тоже есть свой азарт. Самое интересное начинается тогда, когда вся стая собирается вместе. Лайк переводит всех в активный стайный режим, и дает направление действия. Большую часть писанины и фактических движений предпринимают члены стаи, он же корректирует и иногда что-то дописывает на ходу.
В первые же минуты им удается снизить скорость продвижения вредителя. За то время, что они работают стаей, они потеряли только одну третью процента данных. Пока часть стаи выкладывается на полную ради того, чтобы затруднить продвижение вредоносной программы, другая занята тем, что меняет шифровку уцелевших файлов. Когда такие пакеты попадаются вредителю, он отбрасывает их и берется за чистые данные.
Лайк ищет возможность прижать и деактивировать лазутчика, но даже в стайном режиме ему не хватает скорости.
– Эта дрянь успевает себя переписывать на ходу. Видел когда-нибудь такое? – спрашивает он у Гагарина.
– Никогда. Нам нужно больше людей.
– Ты прав. Вынырни и попроси Алису.
Сознание Гагарина уходит с «радаров» Лайка, а через тридцать секунд появляется с подмогой. Один за другим к ним начинают подключаться новые люди. Альфа сразу берет их в оборот, подключает к стайному режиму – шок для их сознания, конечно, зато какой прирост скорости обработки данных!
Скорость повреждения файлов снижается вдвое. Еще немного – и им удастся выловить и уничтожить программу. Адреналин вскипает в крови. Близко, уже совсем близко!
А дальше происходит то, чего никто не мог ожидать. Программа начинает стремительно ускоряться, накручивает обороты. Скорость ее обработки доходит до того предела, когда даже системы корпорации едва успевают ее фиксировать.
– Ничего не понимаю, – говорит Гагарин.
– Это… – нерешительно начинает Лайк, который чувствует в поведении программы знакомую модель поведения, – Гагарин, да это же рой!
– Рой? Но откуда?
Схватившись за эту догадку, Лайк направляет стаю по алгоритму распознавания роя. Он сам не до конца верит, что может оказаться прав, но так и есть. Система действительно распознает рой. Алгоритм никогда не подводил, да и анализ шел на мощности стайного интеллекта – ошибки быть не может. Вредитель опять начинает перестраиваться, поэтому стая не спешит отступать, продолжает на ходу анализировать.
Гагарин произносит упавшим голом:
– По уровню мощности там не меньше ста личностей. Как это возможно?
Рой на их глазах все ускоряется и начинает пожирать нешифрованные данные. За три секунды он повреждает четыре процента данных. И наращивает скорость.
– Этого не может быть, – еле выговаривает Гагарин, – мой анализатор показывает уже больше пятиста личностей. Столько хакеров нет во всем мире. Что происходит?
У Лайка нет ответа. Он гонит стаю на пределе, но все их усилия тщетны. Рой продолжает расти. Тридцать секунд – и он переваливает за тысячу. Невероятно, невозможно, неправдоподобно. Но анализатор не врет. Он не знает, что возможно, а что – нет, просто показывает сухие данные.
