Ника Энкин
Записки эмигрантки 2
Все сидели в ряд – никаких перегородок. Как я уже говорила, мы с Майей плечо к плечу – как за одной партой. На расстоянии вытянутой руки от Майи находились Люба с Лилей. Обладая звонкими, хорошо поставленными голосами, они начинали выяснять отношения именно тогда, когда я звонила в страховую компанию. Услышать и понять что-либо в таком гвалте было невозможно.
• Тише, пожалуйста! – просила я. – Ничего не слышно.
В ответ – удивленно-рассерженные взгляды, в которых читалось: «Да кто ты такая, чтобы рот нам затыкать? Без году неделя.» Тут ценили человека не за его личные качества, а за продолжительность работы в этом офисе. Долго работаешь, значит тебе все позволено. Это касалось офиса доктора У. Он, по натуре очень мягкий человек, не мог осадить Любу даже тогда, когда она в открытую хамила пациентам. Его сотрудницы были с ним «на короткой ноге». Ко мне обе они относились снисходительно-поучительно.
Люба, будучи хамоватой, подходила под категорию: «за словом в карман не полезет». Для нее ничего не стоило сказать что-то оскорбительное не подумавши, обидеть человека. Она громко говорила, громко смеялась над своими же шутками и периодически ругалась с Лилей, с которой они «якобы» были подругами.
Лиля – персона очень нервная и вспыльчивая. Испытав на себе впервые ее неуравновешенный нрав я, мягко сказать, была поражена.
• Ника, не обращай внимания на Лилю. Она нервный больной человек и может вспылить на ровном месте. В принципе, она добрая и неплохая. Мы уже все привыкли к ней, но я тебя предупреждаю для твоего же блага: ее поведение иногда шокирует. Ее не каждый выдерживает, поэтому, пожалуйста, не обращай внимания! – предупредила меня Майя, предварительно отозвав в докторский кабинет.
Майя была вылеплена из другого теста. Она, приехавши когда-то из далекой Молдавии с родителями, мужем, дочерью и помыкавшись, убирая чужие дома в самом начале эмиграции, четко расставила для себя приоритеты: деньги, деньги и еще раз деньги. Она развелась с мужем и, отбив у одной из родственниц доктора Х, удачно вышла за него замуж, выучившись по-быстрому на «билинг», что ей и пригодилось в дальнейшем для работы в этом офисе. Сейчас она была королевой и ее красота оценивалась по достоинству. Шикарный огромный дом в самом престижном городе Нью Джерси, радом с Вашингтон Бридж, квартира в Майами, самые дорогие машины в гараже и бриллианты на каждый праздник от мужа. Теперь она сама отдавала указания домработнице. Все это в красках, каждая на свой лад, мне рассказывали Люба и Лиля, когда были в хорошем расположении духа.
• Ну как же, наша Майечка руки в холодную воду не опустит, – с издевкой говорила Люба, когда Майя, уходя домой, после себя не ополаскивала чашку, – дома-то у нее слуги, она считает, что и здесь все должны ее обслуживать.
Со слов Любы, которая славилась безупречной хозяйкой, Майя ничего не готовила дома. Она просто не умела. Кухню взяла на себя полностью Майина мама, проживающая отдельно, но приходящая помогать дочке. Остальное делала домработница. Поэтому Майя, привыкнув к полному комплекту обслуги, могла попросить, например, меня сделать ей кофе. Что не входило в мои обязанности. Доктор удочерил ее дочку и Майя держала это в строгом секрете. Когда я как-то проговорилась, что знаю ее «страшную» тайну, она с испугом в глазах спросила:
• А откуда ты знаешь, что она не дочь доктора?
• Майя, – нашлась я, – простая арифметика. Нетрудно подсчитать, зная сколько лет ты в Америке, что прибыла ты уже с дочкой.
• А-а, – облегченно вздохнула она, – я уже думала, что тебе кто-то здесь насплетничал.
Майя никогда не повышала голос и говорила медленно, взвешивая каждое слово. Она должна была соответствовать статусу «жена доктора».
Теперь я стала понимать Бориса, который подчеркивал важность прожитых лет в Штатах. У нас были абсолютно разные проблемы по жизни. Как говорят в народе: « у кого-то суп жидкий, а у кого-то бриллианты мелкие». Нетрудно догадаться, кто из нас относился к какой категории.
Для всех этих женщин проблемами стояли: какую машину взять следующей в lease, каким лаком покрасить ногти, где купить платье на торжество ( свадьбу, юбилей), куда поехать в отпуск.
Машины у них были одна лучше другой: БМВ, Лексус, Инфинити. И менялись каждые три года ( lease предусматривает обмен машины каждые три года на новую). Конечно, никто из них не позволил бы себе такую роскошь за ту зарплату, которую они получали.
Каждый понедельник они друг перед другом выставляли напоказ свой обновленный в пятницу маникюр и педикюр – в Америке многие женщины ходят побаловать себя к маникюрше в конце недели. Я четко знала график каждой из них: кто когда пойдет делать маникюр, педикюр или наращивать ногти.
Ну и какие женщины не любят поговорить об одежде? Все они были помешаны на брэндах:
• Симпатичные босоножки, – делала я комплимент Любе.
• Это Диор, – гордо говорила она.
Версаче, Диор, Виттон, Кавалли…
• Не знаю, что мне одеть на день рождения моей подруги, – сокрушалась Люба, – в русский ресторан идти надо.
Черт меня дернул за язык и я, добрая душа, посоветовала:
• Пойди в TJ Maxx – там можно что-то найти!
• Ника, – многозначительно сказала Люба, испепеляя меня взглядом прищуренных глаз, – я уже давно ничего не покупаю в TJ Maxx.
Они покупали вещи в очень дорогих магазинах ( о которых я даже не слышала), дожидаясь распродаж. Конечно, они тоже прошли тот же путь, что и я, пользуясь теми же магазинами и ездя на старых машинах в самом начале. Но для них это уже пройденный и хорошо забытый этап, а сейчас мы находились в «разных весовых категориях». Я думаю, они очень скоро поняли, сколько лет на самом деле я живу в Америке.
Все они имели свои дома и, соответственно, домработниц. С тем только отличием, что у Любы с Лилей женщина приходила только убирать дом, что тоже являлось насущной темой:
• А не сменить ли мне уборщицу? Стала плохо убираться, – сетовала Лиля, заказывая очередное платье on-line.
Ну и нельзя опустить такую распространенную тему как «уколы Ботокса», которыми все продлевали себе молодость раз в три-четыре месяца. Каждая периодически глядясь в зеркальце («свет мой зеркальце, скажи»), причитала:
• Опять эта морщинка появилась в уголке глаза, надо колоться!
Вот такие были «проблемы» женщин, с кем я работала, можно сказать, плечо к плечу. Это тяжело было выдержать. Я не уставала от работы, нет. Я уставала от всего бреда, который мне приходилось выслушивать в течение дня и от постоянной «рисовки» друг перед другом. Хотела я этого или нет.
Надо заметить, что все в офисе были евреями. Настоящими евреями. Со всеми вытекающими праздниками и традициями, о которых я не имела представления, живя в Советском Союзе в наполовину еврейской семье. Бармыцтво, Йом Кипур, Рошашан и другие понятия звучали для меня как японская грамота. Моя бабушка никогда не ходила в синагогу и мы никогда не отмечали еврейские праздники.
• Поэтому мы и приехали в эту страну, чтобы беспрепятственно следовать еврейским традициям и дать возможность делать то же нашим детям! – распалялась Люба. – Это страна евреев.
• Неужели ты отмечала все эти праздники у себя в Украине? – робко поинтересовалась я.
• Да, представь себе, правда не так открыто, как здесь, – гордо заявляла Люба.
Меня одолевали сомнения, но я старалась молчать.
• Я вообще не понимаю, как это возможно быть евреем и носить крестик? – спрашивала Люба у меня. Я до сих пор носила маленький крестик на шее.
• Еврей это ведь не вера, – пыталась я ей объяснить, – еврей – это кровь. А вера у меня христианская. Я ее приняла осознанно, когда уже была замужем.
• Все равно я не понимаю, как можно раздваиваться, – возмущалась она, – и подстраиваться. Или ты христианка или ты еврейка. Значит, тебе там было удобно быть христианкой, а здесь еврейкой.
И вот так она старалась засунуть свой нос в те сокровенные стороны жизни, о которых или вообще не говорят или говорят с очень близкими людьми. И унизить. Будучи по жизни неконфликтным человеком, я не собиралась выяснять отношения с людьми, работающими со мной в одном коллективе. Даже если эти люди не отличались большим тактом и умом.
Быть может, если бы я прожила те восемь лет, о которых говорил Борис, в Штатах, имея обеспеченного мужа, наверняка примирилась бы с этими «многозначительными» разговорами и поддержала беседу. Но во мне были свежи еще московские воспоминания. Пытаясь втиснуться в то маленькое окошко, когда все умолкали и рассказать что-то из той жизни, я отчетливо видела, как Лиля с Любой переглядываются, улыбаясь. Понимая, что значила эта улыбка, я перестала что-либо рассказывать вообще.
Самое смешное, и одновременно грустное, что если бы у каждой из них изъять состоятельного мужа, то никто вообще ничего бы из себя не представлял. Ни у кого не было высшего образования в бывшем Советском Союзе и особого интеллекта тоже. Впрочем, как и интересов. Исправлюсь, были: шмотки и «пари». Отчасти я их понимаю. Когда в жизни все устроено, о чем еще думать женщине?
Мои проблемы были другого рода. Своего дома в ближайшем будущем у меня не предвиделось так же, как и домработницы. Брэндовые шмотки меня не интересовали никогда так же, как и накладные ногти. Тратить по пятьсот долларов каждые три месяца, чтобы кольнуть себе Ботокс, я тоже не имела возможности. Мне бы машину сменить в первую очередь… Вот это был мой «пунктик». Каждый раз, подходя к своей «ласточке», я не испытывала никакого эстетического удовольствия. Отнюдь! Оставив за собой вторую работу и надеясь выиграть «кейс» после аварии, я четко знала, что первой моей покупкой будет хорошая новая машина. Конечно, не в ближайшие месяцы.
Трудовые будни… Продолжение
С середины мая моя жизнь пошла по строгому отведенному ей расписанию. Вскакивая с постели в семь тридцать, я, наскоро выпив кофе, в восемь тридцать выезжала с паркинга, чтобы к девяти быть на рабочем месте. Каждый раз мне не хватало каких-нибудь пяти минут, чтобы выйти пораньше, и поэтому с утра, прибыв в офис, я уже была на стрессе. В Америке очень часто на многих рабочих местах можно увидеть плакат: “Доброе утро! Позволь начаться стрессу!» В офис была только одна дорога и проходила она через улицы, сопровождающиеся светофорами и знаками ограничения скорости. При выходе на финишную прямую начиналось самое «приятное». Как я уже упоминала, городок этот состоял сплошь из медицинских офисов. Многие люди ( пациенты этих офисов) ехали медленно, пытаясь найти нужный дом, а потом также медленно въезжая на паркинг. Кто-то из потока пропускал их, те, в свою очередь, подняв руку благодарили… Все это проделывалось с церемониями, с улыбками – никто никуда не торопился и не предполагал, что на работу едет сумасшедшая Ника, которая не может и не хочет встать на десять минут раньше, дабы нервно не смотреть на часы и не ругаться:
• Ну что ты встал, козел? Давай быстрее! Да, сейчас будем всех подряд пропускать… Мог был проехать на желтый, урод!
И в таком духе. Но больше всего меня раздражали пенсионеры, которые ехали к девяти по своим делам. Им уж торопиться точно было некуда. Обгоняешь такого, его даже не видно – где-то под рулем. Сто лет в обед. И он упрямо едет в левом ряду, никого не пропуская. А в правом – старушка – пенсионерка, которая, наверное, едет к девяти сдавать анализы натощак в нашем городе, наводненном докторами… И вот так они гордо шествуют, параллельно друг другу, со скоростью десять километров в час, постоянно нажимая на педаль тормоза – не обогнать, не объехать. И весь поток машин плетется за ними. Я понимала, что им тоже надо ехать и, вообще, я с почтением отношусь к старшему поколению, но когда доктор звонит ровно в девять и проверяет, на работе ли ты, то значение имеет каждая минута.
В общем, в офис я приезжала, матерясь на чем свет стоит. Люба и Лиля не отставали от меня, хотя и жили гораздо ближе. До десяти часов я могла расслабиться и подумать о жизни – Майя раньше этого времени в офисе не появлялась. Все еще в полудреме, как зомби, я проводила последующие два часа. По-настоящему просыпалась я только в двенадцать, когда начинался ланч. Мы с Любой приносили еду из дома, Майя с Лилей обычно заказывали какой-то фаст-фуд. После второго кофе спать почему-то хотелось еще больше.
Работы в офисе было много и я честно отрабатывала свои четырнадцать долларов в час. Безумно уставая от телефонов, вечером я старалась уже ни с кем не разговаривать – ведь в офисе принимали два доктора. Соответственно, звонков в два раза больше – мы не знали, кому предназначался звонок и брали «свои» и «не свои», впоследствии переключающиеся на соседний офис. Однако, взять трубку и сказать «Докторс офис» и «Секундочку, я переключу» все равно надо было. За себя и «за того парня». Очень часто вечером, если мне кто-то звонил на мобильный, я, по инерции, отвечала: «Докторс офис». Люба, как сторожил, позволяла себе не сразу хватать трубку : она ждала, пока я послушаю, кто это. Если хотели ее, она томно переключалась. Однажды я попыталась использовать ее тактику, ожидая пока она первая возьмет трубку, но Майя остудила мой пыл многозначительным взглядом.
Хватало и идиотских звонков, учитывая, что основным контингентом доктора были бывшие советские пенсионеры. Каждому «разжуй и в рот положи». Одновременно звонила другая линия, где тоже требовали наш офис. Звонили из аптек, страховых компаний, офисов других докторов, которых ставили в «режим ожидания». Одним словом, достаточно было только работы на телефоне. Но кроме этого присутствовала и бумажная работы, а в дни приема доктора нагрузка увеличивалась втрое. Телефон, непосредственное общение с пациентами, выписка необходимых рецептов и срочные звонки в страховые компании для выяснения «бенефитов» больных. И все это одновременно – ведь не будут ждать ни телефоны, ни пациенты, ни доктор, которому срочно надо узнать, кому сколько оплачивает страховая компания. Порой было такое чувство, что они ( доктор с Майей) решили меня использовать на износ: выдержит-не выдержит. Один день в неделю, во время своего выходного, на наши телефоны переключался бруклинский офис нашего доктора. Вот тогда впору было кричать: «караул». Если бы я не знала, в офисе какого врача работаю, можно было бы подумать, что он специализируется на лечении больных с психическими отклонениями. Звонки всех пациентов из Бруклина являлись четким подтверждением этого. Я медленно сходила с ума от того, что мы, говорящие на одном языке, не понимаем друг друга. Иногда отнимала трубку от уха, считая до пяти, а затем продолжала выслушивать бред сумасшедших.
Весь день в напряжении, под постоянным пристальным вниманием Майи под боком, каждую секунду ожидая «шпилек» от Любы, которая медленно, но верно становилась моим заклятым врагом, я дожидалась пяти часов. В пять я вскакивала в машину, как в сауну, открывая все окна, чтобы проветрить за день прогревшуюся «ласточку» и с ветерком ехала домой.
В лобби нашего здания меня ждал большой пакет, присланный службой Fedex от Леонида. Дома я располагалась с этим пакетом на балконе ( насладиться свежим воздухом и все еще световым днем) и обрабатывала полученную почту: раскладывала, пришпиливала, подсчитывала полученные чеки и money orders ( система оплаты), заполняла квитанцию для того, чтобы отвезти все в банк на следующий день в обед. Садилась за компьютер и вносила в систему наиболее легкие, не проблемные анкеты, остальные оставляя на потом. Готовила ужин. Шла на пробежку. После ужина опять садилась за компьютер и «добивала» оставшийся материал, который завтра девочки должны были пустить в печать и на основании которого людям должны будут отправляться водительские удостоверения. Спать я ложилась в двенадцать-в час, в зависимости от того, как долго мне приходилось работать за компьютером. Со сном после такого дня проблем не наблюдалось. Каждый день был, как последующий. Я напоминала робот, которому задали определенную программу.
В пятницу рабочий день оканчивался на полтора часа раньше и я, прихватил отработанный за неделю материал, тащилась в пробках ( лето – в пятницу все едут на юг) по Нью джерсийскому турнпайку, чтобы отдать Лене анкеты и получить новую работу на выходные. А также мою зарплату. Жара стояла сумасшедшая и я слабо представляла, как буду ездить без кондиционера летом. Успокаивало одно: на работу мне недалеко, да и в пробках стоять не надо. А с ветерком вроде и не жарко.
В выходные я отсыпалась за неделю, занималась закупкой продуктов, стиркой, уборкой, готовкой и опять компьютерной работой. Иногда встречались с Машей и ее бойфрендом и шли куда-то ужинать, взяв с собой детей. На личную жизнь времени у меня не оставалось совсем и, честно говоря, я была этому рада. При таком напряженном режиме я вспоминала Вадима, но боль стала какой-то тупой, как после принятого успокоительного, которым явилась моя занятость и отсутствие времени на «размазывание сопель».
Продолжал делать какие-то попытки Борис, позванивая и интересуясь моими делами, приглашая на прогулки. У меня имелась хорошая отговорка: я занята. Что было правдой. Однажды он пригласил меня, Машу и Эдика, приготовив ужин. Мы замечательно провели вечер: Эдик всех смешил, а Борис томно испепелял меня взглядом. Не оставляя ему никаких шансов, я удалилась первая, сославшись на то, что у меня много работы.
Прошел первый месяц работы у доктора Х, а с ним и мой испытательный срок.
• Конечно, не все сразу, это и понятно, ты никогда не занималась такой работой. Я понимаю, что за месяц нельзя стать профессионалом. Но ты стараешься, это видно. И испытательный срок прошла, – торжественно объявил доктор. – ты нам подходишь.
Данька собирался уезжать в Москву, мой рабочий график был отточен с точностью до минуты и я решила восстановить себя на сайте знакомств. Я знала, что с отъездом сына мне будет очень грустно. Да и выходные дни надо было кем-то заполнить. Для работы на Леонида мне хватало вечеров.
Писем от приличных кандидатов не было. Возник Марио, поприветствовав меня на сайте. Те, кто писал – в основном, повторяющиеся «лузеры», присылавшие мне письма когда-то и забывшие об этом. Они, невостребованные никем, «клевали» на новую наживку, думая, что новенькая еще не знает, как долго они засиделись на этом сайте. Учитывая, что фотографию я поставила другую, запросто могла сойти за новичка.
Где-то за неделю до отъезда Даньки мне написал болгарин. Иван. Достаточно интересный, моложе меня на несколько лет. Серьезные отношения мне не нужны были – у меня в сердце прочно засел Вадим и я надеялась, что все у нас восстановится. Радовало, что это не старый зануда. И я откликнулась. Поговорив по телефону, он назначил мне свидание.
• Я хочу тебя повести в болгарский ресторан, – огласил он свое желание. – Тебе понравится.
• С удовольствием, – откликнулась я. – Люблю болгарскую кухню.
В субботу он ждал меня у подъезда на своем красном внедорожнике. Иван был под стать машине – здоровый детина, «кровь с молоком». Типичный болгарин – брюнет со жгучими карими глазами и лохматыми бровями. Его нельзя было назвать героем моего романа, но я искала приключение, чтобы отвлечь свои мозги от постоянного напряжения на работе. «Молодой и рьяный» – мне невольно вспомнились слова Караченцова из «Собаки на сене». Так можно было охарактеризовать болгарина Ивана. И, честно говоря, после мужчин, с кем я знакомилась до этого – ленивых, циничных, пессимистичных мужчин, разочаровавшихся в жизни и имевших за спиной тяжелый багаж прошлого в лице жен и детей, Иван выгодно отличался от них. Мне было приятно и забавно. Хотя физического притяжения к нему я не почувствовала. Он не блистал особым умом, но и не раздражал глупостью, был достаточно галантен, внимателен, практичен, приземлен и не витал в облаках. Он был мужиком. Наверное за ним, как за каменной стеной, думала я. И самое главное, у него не имелось в Америке родственников, которым он был что-то должен. Все свое свободное от работы время он мог проводить со мной.
«Продолжать или нет?» – думала я, когда он несся по дороге, ведущей из Квинса, где находился ресторан к Вашингтон Бридж, везя меня домой. Вел машину он очень быстро и резко, мне иногда приходилось хвататься за ручку, чтобы не упасть на него во время резкого поворота. Чувствовалось, что кровь кипит в нем, энергия бьет ключом. Адреналин зашкаливает.
• Mother fucker, – периодически ругался он, когда кто-то не уступал ему дорогу.
На его «броневике» спереди были дополнительные фары, которые светили как прожекторы и сгоняли с дороги зазевавшихся водителей. Молодость, одним словом…
• Спасибо за вечер, за болгарский ужин, – поблагодарила я, когда мы расставались возле моего подъезда.
• Тебе, правда, понравилось? – поинтересовался он.
• Конечно, я же тебе сразу сказала, что люблю болгарскую кухню.
• Ника, я бы хотел еще встретиться с тобой, – сказал Иван. – Как ты к этому относишься?
• Положительно, – сказала я, пожав плечами.
• Давай тогда сразу спланируем на следующие выходные, – предложил Иван. Из моего рассказа он знал, что я свободна только в выходные.
• Давай… – начала я, – ой, совсем забыла. В следующую субботу мой сын улетает в Москву. Я должна его проводить. Не представляю, как поеду в Аэропорт Кеннеди без кондиционера.
• Хочешь, я отвезу его, – предложил Иван. – я имею в виду, мы отвезем его, но на моей машине. А что с твоим кондиционером?
Я в двух словах высказала свои предположения.
• Думаю, его просто надо заправить, – сказал Иван. – Мы отвезем твоего сына, а после я займусь твоей машиной.
• Хорошо. Предложение принято, – согласилась я с благодарностью. – Тогда до субботы.
• До субботы, – Иван чмокнул меня в щечку.
Проявление его заботы приятно удивило меня – ведь далеко не многие кавалеры после первого свидания предлагают отремонтировать твою машину и, тем более, отвезти твоего ребенка в аэропорт.
В субботу, в назначенное время, когда мы с Данькой вышли из нашего подъезда, «броневик» Ивана уже ждал нас. Сам хозяин прохаживался возле машины и, завидя нас, подхватил большой чемодан моего сына, как пушинку, забрасывая его в багажник. Я еще раз мысленно поблагодарила его за заботу – на улице стояла неимоверная жара и я не представляла, как бы доехала до аэропорта на своей «ласточке». Не обращая внимание на его стиль езды, я переговаривалась с Данькой, отдавая последние ценные указания. Вмиг Иван доставил нас в аэропорт.
• Я пойду провожу Даника и позвоню тебе, когда буду выходить, – парковаться возле аэропорта запрещено.
• Спасибо тебе, – искренне поблагодарила я, когда мы ехали назад.
• Да не за что, – улыбнулся он. – сейчас поедем разбираться с твоей машиной.
В магазине запчастей Иван по-деловому бросал в корзинку необходимые для тестирования и заправки кондиционера баллончики. Чувствуя себя неловко от того, что он будет тратиться на ремонт моей машины, я предложила рассчитаться в кассе. Что было отвергнуто.
• Ну, тогда я тебя приглашаю пообедать, – сказала я. Мы как раз проезжали мимо китайского «буфета».
• Это с удовольствием, – улыбнулся Иван.
Протестировав мою машину, Иван пришел к выводу, что пробит радиатор и поэтому фреон не держится в кондиционере. Проще сказать, надо было менять радиатор, смена которого стоила по приблизительным прикидкам Ивана долларов четыреста-пятьсот. Нет, решила я, тратить столько на машину, с которой я скоро буду расставаться, не собираюсь. Из-за двух месяцев… Сейчас конец июня, остался июль и половина августа. С середины августа температура уже не такая высокая. Да и влажность поменьше. Ничего, поезжу с ветерком, рассуждала я. Тем более, основной мой маршрут – до офиса и назад – проходил по относительно спокойным дорогам, без пробок.
С Иваном мы встречались по выходным, но между нами ничего не было. Наверное, он чувствовал мою отчужденность. Бывает, что мужчина вроде и не противен, но оказаться в постели с ним не хочется совсем. Друг. Просто друг. Я понимала, что долго так тянуться не может – молодой мужчина не искал знакомство с женщиной для интеллектуальных разговоров. Каждый раз я находила какие-то отговорки, когда он, уже в предвкушении «этого», смотрел на меня, как кот на сметану.
Четвертого июля, в День независимости, он пригласил меня в дом к своим друзьям, болгарам – они делали барбекю. Во дворе, в импровизированной беседке, увитой виноградными лозами, был накрыт стол. Вечер прошел очень мило: звучала музыка, где-то недалеко взмывали в воздух и рассыпались разноцветные шары фейерверка. Поздно вечером он отвез меня домой.
• Я бы тебя пригласила, но уже слишком поздно, – сказала я, выходя из машины.
• Ничего не объясняй, – улыбнулся Иван, – спокойной ночи!
На следующие выходные мы поехали на океан. Найдя неплохой пляж, стали располагаться. Иван отправился к машине, за стульями и у меня была возможность рассмотреть его, когда он возвращался назад. Большой, грузный, очень волосатый, он шел по пляжу тяжелой походкой, неся сумку и стулья. Меня ждало еще одно открытие, когда он сбросил свою футболку – вся его спина была покрыта густыми черными волосами. Эстетического удовольствия это зрелище не доставляло.
По пути назад пошел сильный дождь. Иван вел машину очень агрессивно, постоянно огрызаясь на всех водителей. Не удовлетворён, гормоны бьют в голову, думала я. Третье свидание и он, по всей видимости, ожидал нашей близости сегодня. Как я уже упоминала, в Америке считается нормой и необходимостью вступать в интимные отношения после третьего свидания. Если женщина не идет на близость после третьей встречи, мужчина понимает, что не нужен ей и больше не тратит на нее свое драгоценное время. Ну что же, ему пришлось в очередной раз разочароваться. Я была более чем уверена, что он не позвонит мне больше и, честно говоря, особых страданий мне эта уверенность не доставляла. Насиловать себя я не собиралась. Каково же было мое удивление, когда я в очередной раз увидела, что его имя высветилось на табло моего телефона. Наверное, это уже чисто спортивный интерес, подумала я. Он не может смириться с мыслью: как это его не хотят? Ну-ну.
В следующий выходной Маша с Игорем пригласили нас провести время в Бруклине вместе. Иван, поначалу встретив эту идею «в штыки», потом согласился. Я чувствовала по его голосу, что ему начинают надоедать наши отношения, но он, очень упрямый по натуре, решил все-таки добиться своего. Меня.
В субботу мы отправились в Бруклин, где должны были встретиться на пляже. Мы нашли Машу с Игорем сидящими в креслах и потягивающими пиво. Иван молча улегся на полотенце.
• Сгоришь, намажься кремом, – предложила я ему.
Мы с Машей периодически ходили ополоснуться в океане, болтали, смеялись. Иван же не издал ни звука за все это время. В общем, это и понятно: он протестовал. Показывая, что приехал сюда только ради меня, а я не оцениваю по достоинству его жертв.
• Странный, – заметила Маша. – Он что, стесняется?
• Не знаю, – ответила я. – Он просто такой…
Бруклинский пляж мне напоминает одесский. Здесь тоже всегда очень много людей, везде слышится одесский акцент, многие грызут семечки. Честно говоря, у меня совсем нет ностальгии, когда я оказываюсь здесь. Напротив, хочется побыстрее бежать отсюда и больше не возвращаться.
Наконец, собрались уходить. Игорь жил рядом с пляжем и мы решили зайти переодеться к нему, чтобы потом пойти перекусить. Замечу, что Иван, кроме первого свидания в болгарском ресторане, больше никуда не приглашал меня.
• Надо решить, куда пойдем, – по-деловому стала рассуждать Маша.
Что касается покушать, она была первая. А что касается покушать не за свой счет и раскрутить мужика на ресторан – так ей равной в этом не было. Поэтому сейчас она подошла к вопросу конкретно. И назвала какой-то ресторан, о котором я никогда и не слышала. «Гамбринус». Ресторан-бар с таким названием был в Одессе, на Советской Армии.
• Ты не была еще там? – изумилась Маша. – Так мы должны обязательно сходить. Там один из лучших «сифуд» в Бруклине. Иван, ты любишь морепродукты? – сладким голосом поинтересовалась Маша.
• Я люблю мясо, – коротко заявил Иван.
• Ну так мясо там тоже есть. – откликнулась Маша. – Там такие ребрышки! Да, Игорь?
• Да, там неплохо. – согласился Игорь. – Правда, цены, на мой взгляд, немного завышенные. Маш, может пойдем в другое место? Помнишь, в последний раз нам не очень понравилось там. Порции стали маленькими.
• Нет, идем в Гамбринус, – упрямо заявила Маша.
В “Гамбринусе” мы разместились на открытой террасе. Мне очень не хотелось вводить в расход Ивана, учитывая наши не сложившиеся отношения. И я не хотела считать себя должной. Маша же, напротив, разошлась. Начала она трапезу с супа из морепродуктов. Затем, не стесняясь, заказала несколько больших блюд “сифуд”. Якобы на всех, но есть там было нечего. Иван морепродукты не ел, скромно заказав себе сосиски. Напоследок, ребята взяли еще и кофе с «тирамису». Набив пузо, Маша поинтересовалась:
• Ну что, пополам?
Естественно, никаких пополам не было, учитывая, что мы с Иваном не наели и трети того, что Маша с Игорем, но в сложившейся ситуации всегда счет делится поровну. Я краснела за Машу, которая повела себя, мягко сказать, некрасиво. Да и за Игоря тоже. Вспомнились лиса Алиса и кот Базилио из известной сказки, которые пытались раскрутить глупого Буратино на золотые: “Коль есть еще на свете дураки, обманывать нам, стало быть, с руки”.
Иван выглядел смущенным, но промолчал и кредитную карточку выложил. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Однако расплачиваться своим “комиссарским телом” за обед в ресторане тоже не собиралась. Не помню уже, чем я мотивировала отказ на сей раз.
Привет, Андрей!
Тот самый Андрей, с которым у меня были длительные отношения в Москве и из-за которого я совершила один из самых глупых поступков в своей жизни ( сошлась со вторым мужем), собирался приехать в Нью Йорк. Сейчас он работал в правительстве и вошел в состав делегации, направляемой в Америку. Мы с ним периодически переписывались и в одном из писем он оповестил меня о том, что будет в Нью Йорке в середине июля, два дня. Само собой разумеется, он хотел встретиться.
Последний раз я видела его в 2004 году, два года назад. Честно говоря, все мои чувства и эмоции по отношению к Андрею сгорели давно и дотла. Не осталось даже маленькой искры из которой, при хорошем раскладе, мог бы разгореться огонь. Я не держала зла на него – это был интервал моей жизни, предоставленный судьбой. Только так я могла расценить наши отношения. Начиная от знакомства во время ланча в ресторане, которое состоялось благодаря моей сослуживице.
