Ника Энкин
Записки эмигрантки 2
• Присаживайтесь, – любезно предложил он мне кресло для посетителей.
Борис не ошибся. Они задавали вопросы строго по схеме, нарисованной им: сколько лет в Америке, чем занималась ранее.
• Работа здесь не трудная, – сказал доктор, – но нужно внимание. Даже при раскладке анализов, например, если перепутать и положить их в чарт к другому пациенту, может быть большая неприятность. Я не смотрю на фамилии, кому принадлежит тот или иной результат, я смотрю в чарт, в который анализы уже вложены и обзваниваю пациентов. Одним словом, надо быть предельно внимательным. Ну и другие маленькие нюансы есть, конечно. Вы с ними столкнетесь, так как никогда не работали раньше в медицинском офисе. Но Майя здесь постоянно и она Вас научит. Как у Вас с английским?
• Нормально, – ответила я.
• У нас в основном русскоязычные пациенты, процентов десять, может быть, американцы. Вам придется много разговаривать со страховыми компаниями, делать preauthorization. Для этого нужно знать множество терминов, с которыми придется ознакомиться. Сказать честно, – добавил он, – у нас было много претендентов на это место. Даже с опытом работы. Но со стороны мы брать не хотим. Для нас очень важна рекомендация. Как я понял, Вы хорошая знакомая Бориса? Он Вас рекомендовал.
• Можно сказать так, – скромно ответила я. Не буду же разочаровывать доктора и объяснять, что общалась с ним впервые.
• У нас здесь очень много конфиденциальной информации, которая не должна выходить за стены этого офиса. Я даю на старт четырнадцать долларов в час, – торжественно произнес доктор, – Вы, наверное, получали на том месте столько же?
• Я получала пятнадцать, – соврала я. Борис научил!
• Ну, пятнадцать я дать пока не могу, но в дальнейшем есть перспектива повышения зарплаты, – обнадежил доктор Х. – Да, и у нас еще испытательный срок – один месяц. Плохо, конечно, что опыта работы у Вас нет совсем…
• Знаете, доктор, – многозначительно сказала я, – я очень быстро обучаюсь. И уверяю Вас, что Вы не пожалеете о своем решении никогда, если примете меня.
• Это обнадеживает, – улыбнулся доктор в свои тонкие усики, – тогда договоритесь с Майей, когда сможете подойти к нам и поработать несколько часов – Вы присмотритесь, запишите основные моменты, мы послушаем, как Вы разговариваете по телефону на английском. И после этого примем решение.
• Хорошо, – согласилась я.
По дороге домой я не знала радоваться мне или огорчаться. Положительной стороной всей этой аферы было то, что мне светило работать в медицинском офисе. Не очень далеко от дома, неплохая зарплата и должность, на которой я в идеале видела себя. Негативом было то, что рядом постоянно будет находиться жена доктора ( постоянный контроль) и темный серый офис без окон (опять без окон!). Может, кто-то будет смеяться, но для меня всегда «пунктиком» в выборе помещения являлось и является наличие большого количества света. Нет, не от электрической лампочки. Дневного света, проникающего через большое количество окон. И солнца! По этому принципу я всегда старалась выбирать жилье и офисы, которые снимала для своей фирмы. Но сейчас не приходится выбирать. В хваленой Америке русские офисы, как я поняла, не отличаются комфортабельностью. Хозяева, конечно же, старались сэкономить на арендной плате. Такой высокой здесь, в Нью Джерси. Вот и здесь два врача делили арендную плату офиса, а помещение было в таком состоянии, как будто последний раз его отремонтировали лет сорок назад. Еще одним отрицательным моментом для меня был тот факт, что я не имела представления, как буду общаться со страховыми компаниями. Конечно, я могу разговаривать по телефону, что гораздо трудней, чем личное общение. Но я знала, что в страховых компаниях очень много черных сотрудников, индусов, пакистанцев и эмигрантов других национальностей с разными «тяжелыми акцентами», к которым мое ухо еще не успело привыкнуть за два года пребывания в Америке. Никто не будет подстраиваться под меня и говорить медленно, повторяя каждое слово по нескольку раз. Прибавить массу неизвестных мне медицинских терминов и – вуоля! Я ничего не пойму! А ждать, пока я привыкну и изучу никто не будет – люди платят деньги. Мне стало немного нехорошо, но отказываться от такой перспективы не хотелось – уж я-то знала, с каким трудом можно найти хорошую работу. Просто здесь повезло, что меня порекомендовали, уж не знаю, что им сказал Борис про меня. Зато имея опыт работы в медицинском офисе, меня потом без особых проблем примут в любой другой офис, размышляла я. Ну ничего, что жена рядом – заодно обучит всему. И я решила бороться и не сдаваться. Что я теряю?
Вечером я позвонила Борису:
• Привет! Можно я зайду? У меня несколько вопросов.
• Конечно, – радушно пригласил он.
• Открыто, – прокричал он, когда я позвонила в дверь.
Я вошла. Борис в этот момент выходил из кухни. На нем были светлые шорты, открывающие напоказ его незагорелые и какие-то по-женски мягкие ноги, и светлая же рубашка с коротким рукавом, расстёгнутая на несколько пуговиц больше положенного и оголяющая его белесую безволосую грудь. Надо сказать, конец апреля в этом году выдался на удивление жарким и Борис находился у себя дома, но это не повод встречать женщину практически с голой грудью, рассекаемой посредине швом, оставшимся после операции на сердце. Может быть он полагал, что очень сексуально выглядит сейчас? Не знаю! В руке он держал бокал с чем-то.
• Привет, Ника, проходи, располагайся! – улыбаясь предложил Борис. – Выпьешь чего-нибудь?
• Нет, спасибо, – поблагодарила я.
• Ну, рассказывай, – он удобно расположился на кожаном диване напротив меня, явно готовясь к длинному разговору.
Я рассказала ему о своем сегодняшнем визите в медицинский офис и поделилась опасениями на счет языкового барьера.
• Они возьмут тебя, – уверенно сказал Борис, – вот увидишь. У них нет выбора. И будут обучать тебя всему. Так что не переживай на счет того, что не сможешь говорить по телефону. Ты предупредила, что опыта работы у тебя нет? Так ведь? Конечно, ты не сможешь говорить, как человек, проработавший в офисе даже год. Просто по определению – ты не знаешь терминов. А по телефону ты общаешься отлично, ведь так?
• Ну вроде того, – согласилась я.
• Надо было пятнадцать все-таки попросить в час, – с сожалением в голосе сказал Борис.
• Я так не могу.
• Но уже и поздно! Давай, я тебе расскажу немного о страховых компаниях и обо всем, что с ними связано, – предложил Борис.
• Ну давай!– согласилась я.
И он мне стал рассказывать про deductible, co-insurance, in network, out of network и других нюансах, которые являются неотъемлемой частью любой медицинской страховки и о которых должен знать каждый американец, имеющий эту страховку, а не только работающий в медицинском офисе на должности receptionist. Но для меня все это было как темный лес – я не владела медицинской страховкой и никогда не сталкивалась с этими понятиями. Борис говорил много и долго и я, понимая, что человек мне искренне хочет помочь, все равно не могла избавиться от желания побыстрее улизнуть. Меня утомлял взгляд, которым он смотрел на меня. Какой-то хозяйско-похотливый, но вместе с тем интеллигентно-доброжелательный. Я устала улыбаться ему и кивать головой, слушая его бесконечные речи. Борис полуразлегся на диване и мой взгляд волей-неволей падал на полуоголенную грудь со шрамом.
• Знаешь, я, наверное, подчитаю еще что-то по Интернету, – попыталась я подняться с кресла, в котором сидела.
Он опять находил какие-то зацепки, чтобы только не отпустить меня, а мне неудобно было резко встать и уйти – ведь человек заботится обо мне, тратит свое личное время. Но он был так занудлив и говорил одно и то же по нескольку раз, что мне стало жалко тратить свое время – я ведь понимала истинную причину этого нежелания отпустить меня.
• Когда тебе сказали прийти в следующий раз? – спросил Борис, когда, вдоволь наговорившись, он все-таки дал мне шанс подняться из кресла.
• Я в понедельник поеду в офис, к десяти.
• Ну, желаю удачи, – сказал он мне, – и держи меня в курсе.
• Обязательно, – пообещала я.
В понедельник, к назначенному времени, я была в офисе. Майя выделила мне толстую тетрадь для записей, посадила рядом с собой и стала преподавать «азы». Честно сказать, меня не впечатляло мое рабочее место абсолютно. Все это напоминало мне школу. Парта, рядом соседка-ученица. Только перед нами не учитель с указкой, а посетители, которые рассматривали тебя от нечего делать в ожидании вызова к врачу. Жизнь за стеклом. Как в аквариуме. Но тогда мне было не до этого. Надо было научиться переключать телефоны ( ведь в офисе принимал еще один врач и звонки предназначались ему тоже) – на ночной режим, звонки в лабораторию. Конечно, до медицинских терминов сегодня не дошло:
• Это все в процессе работы. – сказала Майя. – Ничего, все у тебя получится «Не боги горшки обжигали».
Майя была очень красивая, просто совершенство. Обладая типом итальянско-испанской актрисы, она могла бы запросто сниматься в кино. Очень яркая: большие карие глаза красивой формы, точеный маленький носик, мечта любой женщины, и красивый пышный рот. Смуглая гладкая кожа и копна каштановых волос, которые сегодня были распущены по плечам, дополняли картину совершенства. Она была невысокого роста, но вся такая складненькая. Всего хватало везде: аппетитный зад обтянут джинсами на бедрах, тоненькая маечка подчеркивала пышную грудь. Определить сколько ей лет было невозможно. Энергия так и била из нее через край. Да, доктор не дурак, подумала я. Или она не дура – совершила хорошую сделку. Красота на толстый кошелек. Ведь известно, что доктора и адвокаты – две самые высокооплачиваемые профессии в Америке.
Справа от моего «рабочего места» висели несколько фотографий девушки, очень похожей на Майю. Снимки были черно-белые, выполненные профессиональным фотографом. Девушка позировала, как модель. Я долго всматривалась в изображение, оказавшееся прямо перед моим носом, пытаясь понять, кто это. Майя? Практически ее копия. Но что-то подсказывало мне, что это не она, а спросить было как-то неудобно. Вскоре пришел доктор.
• Ну как дела? – поинтересовался он у меня.
• Все нормально, – ответила я. – учимся.
После приема какого-то пациента надо было позвонить в страховую компанию и узнать его «бенефиты»:
• Be my guest, – сказала Майя, протягивая мне трубку. Дословно: «будь моим гостем».
• Ты мне скажи на русском, что я должна спросить, – предложила я, – я ведь не знаю о чем спрашивать.
• Я тебе подскажу, – дружелюбно сказала Майя, улыбаясь.
Дозвонившись в страховую компанию, я спросила необходимое. С пониманием было сложнее. Как всегда, когда разговариваешь с подобными структурами: они пытаются сказать так, чтобы ничего было не понятно.
• Slow down, please, -просила я. Помедленнее!
• Hold down, please, – следующая фраза, наиболее часто употребляемая в моих переговорах. Подождите, побудьте на телефоне, пожалуйста!
В конечном итоге, я устроила чуть ли не conference call, спрашивая что-то у Майи, отвечая служащему страховой компании и наоборот. Запутавшись окончательно в терминах, которых не знала, я в конце передала трубку Майе. Она быстро получила нужную ей информацию. Переводить-то я переводила, но как можно беседовать о вещах, не имея представления о чем говоришь. Это как у Райкина: «Вы выслали колеса?» А в ответ: «Куры сдохли…» Какие куры, какие колеса? Так и здесь.
• Ничего, научишься постепенно. «Не боги горшки обжигали», – сказала Майя, убедившись, что я могу общаться на английском. Как выяснилось позже, это была одна из ее любимых «крылатых фраз», которыми совсем не пестрел ее лексикон.
Посидев еще несколько часов до обеденного перерыва, я стала собираться.
• Мне еще надо на работу успеть, – соврала я, решив, что четырех часов ей более чем достаточно, чтобы убедиться подойду ли я им. Четырех часов бесплатной работы!
• Спасибо, – поблагодарила Майя, – я тебе позвоню. Предполагаю, что доктор согласится тебя взять ( какой доктор, подумала я, ты ведь все решаешь!). Ты сможешь сразу выйти?
О, на этот вопрос я заранее заготовила ответ. Как же, сразу! Разбежались! У меня не было дефицита в деньгах и я не собиралась моментально навешивать на себя это ярмо. Ведь сколько известных пословиц на счет «полезности» работы: «Работа дураков любит», «От работы кони дохнут», «Была бы шея, хомут найдется», «Работа не волк, в лес не убежит». Желая получить эту должность, я прекрасно знала, что ближайший отпуск мне полагается через одиннадцать месяцев ( об этом меня уже известил доктор). Так почему я должна себя лишать возможности отдохнуть недельки две? Зная, что работа подождет.
• Нет, конечно, я ведь еще работаю и обязана предупредить руководство о моем уходе за две недели. – я видела, что подошла ей.
Майя задумалась. Я знала, что никуда она не денется. Вместе со своим доктором.
• А нельзя никак без отработки?– поинтересовалась она.
• Конечно, нет. Заранее предупредить я не могу. Я должна быть уверена, что меня примут здесь. У вас ведь тоже заранее надо предупреждать об уходе?
• Хорошо, – сказала Майя, игнорируя мой вопрос, – я завтра тебе позвоню с ответом. Спасибо, что пришла.
• До свидания, – попрощалась я.
Конечно же, на следующий день она позвонила и сообщила, что я им подошла и они берут меня на работу.
• Когда ты сможешь выйти? – поинтересовалась Майя.
• Сегодня первое? – задала с вопрос скорее самой себе, – значит пятнадцатого. Да, пятнадцатого мая я готова выйти.
• Хорошо, – многозначительно сказала Майя таким голосом, как будто решался вопрос жизни и смерти, – я подержу это место для тебя. Не знаю, стала бы идти на такие уступки для кого-то другого. Но ты нам действительно понравилась. Хорошо, пятнадцатого числа я жду тебя к девяти утра.
Можно подумать, что она не работала последние несколько месяцев одна из-за невозможности никого найти на это место ( об этом успел оповестить меня Борис). Она сказала это так, как будто очередь выстроилась на это место, а она, Майя, будет держать его именно для меня. К чему этот апломб?
В тот же вечер позвонил Борис:
• Ну что, Ника? Тебя можно поздравить? – веселым голосом спросил он.
• Да, спасибо, Борис. Меня приняли.
• Ну, я тебе говорил, что так и будет? Ну и ты, молодец, произвела хорошее впечатление на них. Что, в общем-то, непросто. Они оба такие мнительные. Доктор звонил мне, интересовался как долго и хорошо я тебя знаю, – засмеялся Борис. Странное дело, разговаривать с ним по телефону было гораздо приятнее, чем тет-а-тет. Наверное, из-за молодого веселого голоса, абсолютно не соответствовавшего его внешности. – Ника, это дело надо отметить! Ты занята сегодня вечером?
• Вроде нет, – немного ошарашенная предложением, я не успела придумать причину отказа.
• Тогда я тебя приглашаю. Знаю неплохое местечко на берегу Гудзона. Позвоню, сделаю reservation. На семь нормально?
• Да, хорошо, – ответила я.
Ничего страшного, говорила я сама себе. Ему приятно ведь выйти в свет с красивой молодой женщиной, а от меня не убудет. Деловой ужин, что здесь такого? Он мне здорово помог, надо признать. Он, конечно, будет продолжать добиваться моего расположения, но шаг за шагом я сведу наши отношения «на нет». Не могу ведь я ему сказать сейчас:
• Спасибо за помощь, но не звони, не приглашай. И будь здоров!
Борис ждал меня на паркинге в назначенное время в роскошной «Инфинити», за рулем которой он смотрелся очень презентабельно. Интересно, почему стоимость машины так влияет на презентабельность водителя и даже самый невзрачный мужичок превращается в солидного «мэна». Даже если машина вовсе не его, а он является водителем? Все равно презентабельность увеличивается сразу в геометрической прогрессии. И наоборот, посади интересного мужика за руль какого-то жалкого «Жигуля» или «Москвича» и он просто потеряется! Ведь это всего лишь машина, кусок металла…
По дороге Борис решил перейти на более личные темы. Он рассказал, что сейчас один, разошелся со своей герлфренд. Кто бы сомневался, подумала я. Поинтересовался, есть ли у меня кто-то. Я сказала, что да, есть, в Майами. Иначе не отвяжешься!
Ресторан, построенный на дамбе, уходящей в воды Гудзона, поражал воображение. Сидя за столиком возле окна, создавалось ощущение, что ты плывешь на корабле. Не успели мы сделать заказ, как Борис, взял с тарелки матерчатую салфетку, свернутую конусом и предназначенную для того, чтобы положить на колени, развернул ее и подоткнул под воротник своей рубашки. Это выглядело так нелепо, что мне стоило больших усилий подавить смех. Такого я еще не видела! Он еще не так стар, чтобы вот так, по-пенсионерски, одевать салфетку вместо слюнявчика. Честно говоря, мне было за него как-то неловко. Рядом сидели большие компании молодежи, шутили, смеялись и мне хотелось побыстрее поужинать и уйти отсюда.
А Борис что-то рассказывал и все чаще и чаще я слышала проскальзывающие «мы».
• Ты была в таком-то месте ( ресторане)? – интересовался он, – Там очень здорово. Мы могли бы туда пойти, если хочешь!
Я не хотела ничего. Только чтобы все закончилось. Он был жутко занудлив, щепетилен и я от него очень быстро уставала. Даже если бы он обладал отличным характером и я была бы всю свою жизнь одна, никогда бы не клюнула на такого, как Борис.
Трудовые будни.... не праздники для нас
Сегодня девятое мая – два года, как мы приехали в эту страну. Уже два года и еще только два года. Два года это всего лишь семьсот тридцать дней… Для кого-то они пролетают очень быстро. Но у меня за эти семьсот тридцать дней столько произошло событий, знакомств, происшествий! Столько пересмотров своего внутреннего мира, корректировки эмоций и страстей, переделывания себя и приспосабливания к новой стране…
Я находилась в заслуженном отпуске и ожидании новой работы. Вернее, я ее не ждала. И не пошла бы вовсе в этот, изначально не произведший на меня впечатления, офис. Если бы… Если бы кто-то регулярно подсовывал мне под дверь небольшой конвертик с зеленого цвета бумажками. Но увы… В ближайшем обозримом будущем об этом можно было только мечтать. Поэтому я пока наслаждалась моментом такого внезапного и приятного двухнедельного отдыха, продолжая работать дома на компьютере, но занимаясь этим тогда, когда было желание. Работа в удовольствие – не надо нестись в офис по утрам, опаздывая, и каждые несколько минут глядя на часы, нервно нажимать на педаль газа. Заезжая к Леониду лишь иногда, я предупредила его, что скоро буду работать полную рабочую неделю и мы договорились встречаться по пятницам – этот день в медицинском офисе укороченный.
Мое «лечение» после аварии завершилось. После трехмесячного курса я прошла комиссию, где опытный независимый врач, лет восьмидесяти, посмотрел, простучал, спросил где болит и как болит и решил, что с лечением покончено. Я соблюдала строгую инструкцию моего лечащего врача, по которой на комиссии «не могла» поднять руку самостоятельно, охала и ахала при прикосновении к определенным точкам. Так надо было для дела.
В один из этих же дней, открыв почтовый ящик я, неожиданно для самой себя, получила бесплатную медицинскую страховку – предмет вожделения любого эмигранта. У Даньки страховка была – я ее оформила еще тогда, когда работала в ресторане (мы являлись малоимущими). Во времена моего «ничегонеделанья» на пособии по безработице, мне позвонила Лена и сообщила, что в Медикейд появилась возможность подать документы на страховку для взрослых, что я и сделала. Тогда мы попадали в категорию «ниже уровня бедности» – ведь наш доход на двоих равнялся ста пятидесяти долларам в неделю! Правда, Медикейд обычно берет измором. Кто кого? Сначала они долго допытывались, нет ли у меня побочного дохода ( отвечать надо честно !) Затем они стали присылать письма, что не достает какого-то документа. Присылаешь им этот документ сразу же. Через несколько дней еще одно письмо-предупреждение: если этот же (!) документ не придет в течение нескольких дней, «кейс» аннулируется. Здесь нужно терпение. Этого качества у меня было в избытке и последние письма я просто стала отправлять с подтверждением получения. У меня имелся богатый опыт – на переписку по поводу страховки Даньки ушло более полугода. Иногда приходилось звонить и разговаривать, добиваясь результата. Медикейд, наверное, надеялся таким образом отсечь в первую очередь самых ленивых клиентов, затем потенциальных пациентов, у которых со временем и с нервами напряженка, ну и таких, кто не умеет ни писать, ни говорить по-английски и испански. Остаются самые выносливые и терпеливые, в разряд которых я и попала. Таким образом, я, имея уже две работы, получила страховку для малоимущих – Медикейд. Да, ее принимали далеко не все врачи. Вернее, было тяжело найти того, кто ее принимал – Медикейд практически не платил врачам и никто не хотел связываться с ним. К полученной карточке прилагался каталог, по которому я могла найти доктора в ближайшем расположенном городе.
Я решила, не откладывая в дальний ящик, пока есть свободное время, посетить гинеколога – такого необходимого спутника всех женщин. Открыла «Талмуд» и принялась вызванивать врачей, указанных здесь. Из десяти, рекомендованных книгой, только два по-прежнему принимали данную страховку. Многие отказались от нее вовсе, а некоторые сослались на то, что принимают ее, но новых пациентов не берут. В конечном итоге мой труд был вознагражден по заслугам – какой-то корейский врач принимал Медикейд. И я записалась к нему. А что? Даже интересно! У мужчины-гинеколога я была на приеме как-то в Москве ( кстати, считается, что мужчины-гинекологи гораздо лучше и внимательней врачей-женщин), но у корейского мужчины-гинеколога....впервые.
Я не стала бы упоминать про визит вовсе, если бы не щекотливая ситуация, поразившая меня во время этого приема. Я бы, наверное, тоже не стала ничего описывать, приехав в Штаты из какого-то забытого богом Усть-Пердюйска. Живя в Москве много лет, в последние годы я посещала платные клиники, которые стали появляться в столице, оказывая «элитный сервис» за не менее «элитные» суммы денег. Поэтому не будем вспоминать «совковые времена», когда у каждой женщины была возможность посетить только врача районной поликлиники. Бесплатно. На дверях, за которыми обычно сидели грозные тетки-врачи, было приколото объявление: « Женщины должны иметь при себе простынку и носки».
• Низ снять, верх оставить, – говорили они входящей пациентке. И ты сидишь перед ней ( ним), раскинув ноги и бесстыдно выставляя на обозрение все самое сокровенное.
Последний раз я посетила врача частной платной клиники в Москве буквально перед моим отъездом в Штаты, заплатив немалые деньги. Мне любезно выделили одноразовую простынку, которую я и постелила под себя.
Побеседовав со мной в своем кабинете, средних лет врач-кореец предложил мне пройти в смотровую, чтобы обследовать и сделать ультразвук. Вот здесь меня и ждал сюрприз. На гинекологическом кресле лежал целый набор простыней-халатов, которыми мне предстояло воспользоваться. Медсестра-кореянка быстро объяснила мне, во что надо укутаться и чем укрыться, не предполагая, наверное, что я прибыла из «каменного века». Не совсем поняв ее, учитывая корейский акцент, переспросить я не догадалась, понадеявшись на свою смекалку. Но смекалка дала сбой. Или сказалось нервное состояние, являющееся частым спутником визитов к гинекологу.
Можете представить себе, как смеялась медсестра-кореянка, вошедшая проверить, готова ли я к осмотру. Она нашла меня сидящей в кресле в халате застежкой сзади и бумажной простынкой подо мной.
• Нет, – объяснила она, – халат застежкой спереди и простынка сверху.
Одноразовый халатик дается посетительнице, чтобы она могла раздеться полностью и врач имел бы возможность проверить молочные железы ( для этого халат распахивается спереди), а простынка сверху дается для того, чтобы посетительница не выставляла все свои прелести на обозрение. Врач все делает на ощупь и не смущает посетительницу рассматриванием интимных мест. На кресле же имеется бумажное покрытие, которое меняется после каждого пациента.
Мне было безумно стыдно за себя и за свою Родину, где даже за деньги продолжают считать людей, в частности женщин, за скот.
Дни в моем отпуске сокращались с катастрофической скоростью и я знала, что еще чуть-чуть и мне придется впрячься в полную силу. Восьмичасовой рабочий день в офисе, где все мне ново и все придется начинать с нуля, ежедневная работа на Леонида и никем не отменяемая работа по дому. Когда я все буду успевать? Не слишком ли много я взваливаю на себя? Ведь запросто могла оставить только прилично оплачиваемую работу в медицинском офисе, отказавшись от работы на компьютере дома.
А сейчас я старалась чем больше времени проводить на воздухе – май месяц на дворе! Время любви, перемен, надежд. А у меня все наоборот: потеря любви, перемен и отсутствие надежд. Хотя, нет. Надежда все-таки жила во мне. Надежда, что объявится Вадим, извинится, что так глупо все произошло: с кем не бывает? Каждый день я открывала утром электронную почту с надеждой увидеть в присланных сообщениях такой знакомый и желанный адрес его почты. Каждый раз, когда у меня звонил мой мобильный, я с надеждой бросала взгляд на него: может, Вадим? Я думала о нем постоянно и во мне сидела завидная уверенность, что все равно мы должны быть вместе, что это мой человек, моя половинка, которую я искала так долго. Просто временное ожидание. Но я умею ждать!
Мне везде, наверное, как и каждой влюбленной, слышался его голос с такой знакомой, до боли родной интонацией. Я страдала. И открытые раны, которые были внутри меня, не собирались затягиваться корочкой, а потом заживать, превращаясь постепенно в синяки, а затем и вовсе исчезая. Нет, они саднили, ныли, болели, тем самым постоянно напоминая о себе. Я знала, что «клин клином вышибают». И это средство мне помогало не раз в жизни. Но где найти такой клин? Я даже не могла представить, что сейчас, после Вадима, опять выйду на сайт и буду с кем-то знакомиться, разговаривать по телефону и (!) встречаться. Нет, я не смогу! По крайней мере, не сейчас. Наваждение под именем «Вадик» продолжалось.
Это же надо так влюбить в себя! Ведь в нем не было ничего экстраординарного! Чтобы немного успокоиться и привести свои мысли в порядок я взяла чистый лист бумаги, расчертила его на две половины и стала записывать в левый столбик положительные черты его характера, а в правый отрицательные ( мне всегда это помогало раньше). Надо ли говорить, что правый столбик оказался намного солиднее, а в левом скромно значились только доброта и чувство юмора. Я заставляла замолчать свой внутренний голос, который мне постоянно талдычил о том, что все равно ничего бы не получилось из-за несоответствия наших темпераментов и отсутствия сексуальной жизни как таковой. Отвечая ему, что мне ничего не нужно – только быть вместе. Хотя умом понимала, что рано или поздно это однозначно сказалось бы на наших отношениях. Сама себе я признавалась, что основным ударом для меня было то, что точку в наших отношениях поставила не я. «Ничего, сейчас все равно пока стоит запятая, – уговаривала я себя, – он поставил запятую, а точку я поставлю позже.»
В середине мая я вышла на работу в медицинский офис. Легко не было. Отнюдь. Я и не ждала, что будет, но кроме новых терминов и абсолютно незнакомой для меня работы в офисе была еще и очень тяжелая моральная обстановка.
Я никогда не любила работать вместе с женщинами. Женщины – это зависть, сплетни, интриги, лицемерие и козни. Это не касается стопроцентной аудитории, но в большинстве своем это так. А три женщины ( не считая меня), сидящие бок о бок восемь часов в сутки пять дней в неделю… Три женщины, которые работают так уже очень много лет и знают друг о друге все. Или практически все. Обливающие друг друга грязью за спиной, но льстя и мило улыбаясь в глаза. Три женщины, приблизительно одного со мной возраста, приехавшие в Америку много лет назад из разных республик бывшего Советского Союза, имеющие обеспеченных мужей и полный комплект, связанный с этой обеспеченностью. Но завидующие каждой обновке друг друга и постоянно старающейся переплюнуть друг друга. Каждая со своим характером, гонором и завышенным неоправданным самомнением.
Это невозможно было выдержать. Особенно мне, не имеющей мужа и комфортной жизни здесь, не рассчитывающей ни на кого, кроме себя, и пытающейся работать на двух работах, чтобы поднять одной сына и дать ему достойное образование. Мне, прямой и открытой, не умеющей заискивать и лицемерить. Это был явно не мой коллектив и каждый день я уходила с работы как выжатый лимон. Напряжение не отпускало меня в течение всех восьми часов рабочего дня. Всю дорогу домой я продолжала ощущать на себе это давление и только придя домой немного успокаивалась. И так каждый день.
Прибавить ко всему Майю, которая сидела рядом, уткнувшись в компьютер, но постоянно следя за тем, что я делаю. Она не давала мне расслабиться ни на минуту: сделала это – займись этим, а это уже сделала, ну, вот я для тебя приготовила еще кое-что. И в таком духе. Покой мне только снился. Конечно, они же платят деньги со своего кармана – надо использовать по полной программе!
В соседнем офисе Люба, работающая «ресепшионистом» второго доктора (назовем его У) читала книжку, сделав все дела. Рядом с ней за компьютером соседствовала Лиля, медсестра доктора У, которая делала кардиограммы, меряла давление и вела учет сданной крови, прежде чем отправить ее в лабораторию. Это тоже не занимало много времени и она постоянно «гуляла» в интернете, покупая себе обновки on-line. В Любины функции входила работа на телефоне с пациентами, аптеками и, очень редко, страховыми компаниями. Второй доктор «баловал» их своим вниманием нечасто – он был постоянно занят с больными.
К нашему доктору медсестра приходила на работу только раз в неделю – в наиболее занятый день, в остальные приемные дни кардиограммы делала Майя, а учет крови должна была вести я. Впрочем, как и постоянные звонки в страховые компании ( что я со временем научилась делать), и выписку рецептов не особой важности для больных – доктор только подписывал эти рецепты. Если все-таки удавалось все разбросать и открыть журнал или книгу в дни, когда доктор не принимал и было относительно спокойно, Майя, чтобы жизнь медом не казалась, находила мне применение. «Глаза не видят, сердце не болит» – правильно говорят в народе. А поскольку я была постоянно на глазах у Майи у нее болело сердце от того, что они платят мне четырнадцать долларов в час, а я читаю журнал в отсутствие работы. Непорядок! За такие (!) деньги, – наверное так она думала, – человек должен быть занят каждую минуту из этого часа.
