Ника Энкин
Записки эмигрантки 2
Он закурил – впервые я видела его курящим.
• Нет, я не курю, – заметил он мой удивленный взгляд, – просто когда мне очень плохо или очень хорошо. Здесь всегда лежит пачка сигарет на этот случай.
• Тебе сейчас как? – улыбнулась я.
• Догадайся с трех раз! У меня так давно ничего подобного не было!
Я имею в виду, чтобы меня так возбуждали. Чтобы был такой результат от ласки, – он стеснялся называть вещи своими именами. – вообще-то я не сторонник такого рода секса.
• Насколько я знакома с теорией, – улыбнулась я, – абсолютное подавляющее большинство мужчин очень неравнодушны к такому виду секса.
• Да, наверное, – затянулся сигаретой Вадим, – когда я был еще подростком, у нас во дворе в Одессе была дворничиха, она была немного ненормальная. Так вот, мужчины ее использовали только таким образом и она постоянно ходила со спермой на губах.
• Фу, как противно! – меня передернуло.– Так что, у тебя теперь постоянно эта картинка перед глазами?
• Да, представляешь?
• Но это ведь все по-другому. Когда ты с любимой женщиной. Так нельзя! Это все равно, что сравнивать свою любимую женщину с проституткой! Только потому, что занимаешься с ней тем же? Так ведь можно умом тронуться! Или возненавидеть секс навсегда.
Я поняла, что у Вадима серьезный комплекс с детства. Наверное, что-то говорилось и внушалось в семье – я знала, что мама у него была балериной и его воспитывала бабушка. А бабушки наговорят.... Но ведь в течение жизни мы пересматриваем и переоцениваем все сами, вне зависимости от того, чему нас учили школы, государство и семья. Что касается секса – в социалистическом обществе, как известно, его вообще не было. И наши бабушки это слово никогда не произносили. Да и родители старались эту тему не затрагивать, благо и не навязывали мнение, что секс – это только для зачатия детей. Но ведь Вадиму почти пятьдесят! Как же можно вспоминать картинку из детства и держать ее перед глазами в течение всей жизни, как настольный календарь. Тем самым лишая себя одной из главных сторон нашей жизни. И одного из самых главных удовольствий. Считая это грязным, позорным, порочным.
На следующее утро, проснувшись, я не увидела Вадима рядом с собой. Вскочив и накинув пеньюар, подаренный мне, я устремилась в его кабинет. Он сидел за письменным столом, спиной ко мне. Я подошла и обняла его сзади:
• Доброе утро!
• Доброе утро, Никуся, я не стал тебя будить – ты так сладко спала! Мне сейчас надо отойти ненадолго, – сказал он, вставая, – кофе ты найдешь. Я буду минут через тридцать, тогда и поедем завтракать.
После ухода Вадима, я стала осматривать квартиру при дневном свете. На комоде в «нашей» спальне стояла большая фотография дочек. Старшая – серьезная брюнетка с карими глазами, совершенно непохожая на Вадика. Пожалуй, только носом. Не повезло девочке, подумала я, одно дело мужика ничто не портит. Но такой нос может быть большой помехой в жизни любой девушки. Хотя, существуют пластические хирурги… Вторая, младшая, больше походила на Вадима. Блондинка со светлыми «шкодными» прищуренными глазами. Сразу было заметно, что она полная противоположность старшей сестре.
Зашла на кухню. После долгих поисков нашла банку растворимого кофе и, заварив чашечку, вышла на балкон. Майами жил своей утренней жизнью. С высоты восьмого этажа я обозревала корабли, медленно прокладывающие свой путь по воде. Бассейн, расположившийся неподалеку. Теннисные корты, на которых прыгали парень с девушкой, пытаясь попасть по мячу… Проезжающие машины. Я попыталась прислушаться к себе и своим чувствам. Странно, но вчерашний эпизод ничуть не омрачил моего отличного настроения и у меня не появилось разочарования по отношению к Вадиму.
Переодеваясь к приходу Вадика, я обнаружила, что пеньюар, подаренный им, от Версаче. Мне было абсолютно безразлично, от кого эта вещь, но мысль о том, кому она принадлежала раньше, совсем некстати закралась в мою голову. Неужели он мог подарить мне вещь, кому-то принадлежащую раньше. Я понюхала его – запах новой вещи. Или вещи, купленной давно, и лежащей где-то в комодике. Наверняка, он купил эту вещичку для своей бывшей жены. Не понятно, каким образом она осталась у него. Может, не успел подарить – она покинула его. Дальнейшие действия Вадика подтвердили мои догадки. В тот же день он предложил мне померять купальник.
• Помнишь, я как-то спрашивал твой размер, – сказал он мне. – Вот, померь.
Не смотря на то, что купальник оказался новым, я сразу же поняла, что Вадим покупал его для меня. Да и верх был тесен – он приобретался для женщины, не имеющей груди. Еще мне была любезно предложена кофточка от Версаче. Наверное, забытая его «бывшей». Все эти вещи, включая пеньюар, впоследствии я оставила у Вадима, аккуратно положив их в ящик комода, стоящего в «нашей» спальне. Наверное, он хотел как лучше – побаловать меня. А получилось как всегда.... Пусть у меня вещи не от Версаче, но я себя чувствую в них отлично. И, наверное, если ты хочешь сделать подарок женщине, поведи ее в магазин и она сама себе выберет то, что ей нравится, а не занимайся «сэконд хэнд».
После завтрака мы поехали оформлять его машину.
• Если хочешь, можешь пойти на пляж, а я сделаю все дела и приеду к тебе, – предложил мне Вадим. – А то, будучи в Майами, и на пляж не попадешь.
• Нет, спасибо, – ответила я. – Во-первых, я на пляж одна не пойду, а во-вторых, я ведь приехала в Майами не ради пляжа, а ради тебя. Чтобы побыть вместе.
Оформление машины заняло намного больше времени, чем ожидалось. Банки, нотариусы, опять банки, какие-то недостающие бумаги. Вадим нервничал:
• Я не знал, что все будет так проблематично, иначе, конечно, не стал бы тратить наш совместный день на оформление. Извини! Просто в выходные они закрыты, а сегодня пятница и я не работаю, вот и решил совместить приятное с полезным…
На вечер мы были приглашены в русский ресторан – на юбилей одной из его родственниц. Очень близкой родственницы, живущей напротив. В течение месяца, пока мы перезванивались, я то и дело слышала: « Зинка туда – Зинка сюда».
• Я в молодости был влюблен в нее, – рассказывал он мне, – и когда она вышла замуж, почувствовал себя преданным. Я хотел на ней жениться.
Придя домой, уставшие от бесполезно проведенного времени, стали собираться на день рождения. Я одела маленькое темно-синие вязанное платье на бретельках и красные любимые шлепки на каблуке. Хоть и не от Версаче, подумала я, но выгляжу на все сто. Больше двадцати восьми лет мне было не дать.
• Красивая, – оценил Вадим. – Мои родственники с нетерпением ждут встречи с тобой. Там же будет и мой папа со своей женой.
• Все уже в курсе наших отношений?
• Достаточно того, что в курсе оказалась Зинка, а она уже всех оповестила: «наш Вадик придет не один», – последние несколько слов он произнес с интонацией Зинки.
• Короче, это что-то вроде смотрин? – уточнила я.
• Называй это как хочешь! Но «мишпуха» будет вся.
Когда мы подъехали к ресторану, рядом с нами припарковалась еще одна машина.
• Это Зинкины дети, – сказал Вадик.
Из машины вышла девушка с двумя ребятами. Вадим представил нас. Молодыми людьми оказались сын Зинки и ее дочка с мужем. Все вместе направились в ресторан. Мы шли чуть поодаль и Вадим рассказывал мне:
• Дочка с мужем работают в фитнесс центре, они являются частными инструкторами в тренажерном зале. Ведут правильный образ жизни, высчитывают калории, – так вот почему дочка Зинки бросила многозначительный взгляд на мои длинные худые ноги.
• Зинка тоже на диете сейчас вместе со своим мужем, – продолжал Вадик, – какая-то специальная диета. Надо сказать, им удалось похудеть.
Войдя в ресторан, Вадик устремился к длинному столу. Навстречу ему встала виновница торжества Зинка. Они обнялись, поцеловались и Вадик представил меня. Она посмотрела мне в глаза очень внимательно, как будто пыталась прочесть за пару секунд то, о чем я думаю или то, что я представляю из себя. Улыбнулась, протянув руку.
• Очень приятно познакомиться, – сказала я, – с Днем Рождения!
Зинка была типичной одесситкой и, в первую очередь, телосложение выдавало ее одесскую «породу». Не знаю, какой она была до диеты… Но вот все расселись. В основном за столом были люди старшего и преклонного возраста. Молодежь составляли дети Зинки, ее зять, мы с Вадимом, Зинка с мужем и еще одна пара, по всей видимости друзья Зинки. Напротив нас сидел папа Вадима с его женой – молодящейся женщиной, явно перенесшей не одну пластическую операцию. Как я узнала в дальнейшем, мои догадки подтвердились. Ее сын, очень преуспевающий бизнесмен, всячески баловал маму не только бриллиантами и последней марки Мерседесом, управлял которым папа Вадика, но и поддерживал ее идею оставаться вечно молодой.
Вадик ухаживал за мной, подкладывал какую-то еду, что-то рассказывал, смешил, а я постоянно ловила на себе взгляды папы, его жены и Зинки. Мне было смешно наблюдать за старым поколением, сидящим рядком перед нами. Они, помнящие постоянный дефицит советских прилавков, жадно бегали глазами по столу в поисках того, что еще было не попробовано и к чему они не притронулись. Забывались болячки, шалившая печень, поджелудочная железа и наказы доктора не есть копченое, соленое, острое, жирное. Во взгляде появлялось что-то звериное – обязательно надо было доесть последний кусочек копченой семги или выложить себе на тарелку последнюю ложку икры, пока кто-то другой не успел съесть ее. Я не обвиняю этих людей – такими их сделала наша социалистическая система. Вечный голод, постоянная нехватка продуктов и словосочетание «дефицитный товар». А также любимое «выбросили на прилавок». У этих людей, вне зависимости от того, что все сейчас можно купить в магазине недорого, был инстинкт как у собаки Павлова. Они ели, как последний раз в жизни.
Русские рестораны в Штатах славятся своим хлебосольством. Здесь на стол выставляется все, что только можно пожелать: мясное-рыбное ассорти, различные виды салатов, соленья. Затем приходит очередь блинов с икрой, семгой, сметаной – на выбор. В обязательном порядке жульены из грибов. Следующим этапом следуют огромные блюда с шашлыком или мясом, соответственно с жареной картошечкой в виде гарнира, и блюдо с морепродуктами или рыбой с рисом. Ну и наслаивается на все это десерт – пирожные с кремом. Это так называемый «банкет». Когда в русский ресторан попадают американцы, они начинают медленно сходить с ума. Ошарашенно глядя на изобилие такой разной еды округлившимися глазами и не понимая, зачем столько заказывать – ведь это, наверное, очень дорого. Не проще ли заказать горячее блюдо на каждого, как это делают они, когда отмечают в ресторане какое-то торжество. Но.... Это русский ресторан и так принято.
Постоянно говорили тосты – муж, дети. У Зинки на глазах проступали слезы счастья. Вадим периодически выходил на улицу – поговорить, покурить, а также вывести под руку жену папы. Наверное, это происходит на каждом совместном торжестве, подумала я. Уж слишком театрально, как на показ. Шли медленно, она, высоко подняв голову, как королева. Наверное, она представляла, что на нее сейчас все смотрят и играла свою роль. Театр, да и только.
Но когда заиграла живая громкая музыка, тут я уже не смогла сдержать истерический смех. Часть пенсионеров бросилась на танцплощадку, тряхнув стариной и вспомнив молодость. Одна из дамочек отчаянно кокетничала со своим спутником, по всей видимости, желая вытащить его на танец. Несостоявшийся партнер ее, здоровый крупный дядька, коими здесь, безбедно живущих на американских пенсиях, являются почти все наши советские пенсионеры, от неожиданной громкости, зажал ладонями уши и зажмурил глаза.
Вадим подошел к музыкантам, что-то сказал им и они заиграли песню про Одессу.
• Девушка, можно пригласить Вас на танец? Пойдем, ты же одесситка! – настоятельно попросил он.
Под медленную мелодию мы подверглись внимательному рассмотрению всех гостей: кого там нашел наш Вадинька? После еще нескольких, уже быстрых, танцев мы стали собираться. Зинка, более приветливо чем в самом начале, прощаясь со мной, обняла, сказав:
• Ну, мы еще увидимся… Вы когда уезжаете? В воскресенье? Заходите к нам завтра вечером, пойдем куда-нибудь вместе.
• Да, спасибо, конечно, – отвечала я.
• Давай поедем на Ошеан Драйв, – предложил Вадик, когда мы вышли из ресторана, – посидим в баре, выпьем чего-нибудь. Побудем вдвоем, в конце концов.
• С удовольствием, только хочу снять это платье – уж очень на меня все смотрят, – попросила я.
• Смотрят, потому что красивая, – сказал Вадик. – но если тебе комфортнее в брюках, давай заедем, переоденешься.
На Ошеан Драйв жизнь кипела. Только узкая проезжая часть разделяла полосу пляжа и набережную, горящую огнями, на которой уютно расположились бары и рестораны. Я вспомнила это место – мы были здесь с Джозефом, как на экскурсии. Он с интересом подходил к меню в каждом ресторане и разглядывал его, внимательно изучая, а потом.... Мы пошли кушать мороженое. Но не здесь, а на соседней улице – там цены были ниже… Не смотря на неприятность воспоминаний, они нисколько не задели меня – это прошлое. А сейчас все было по-другому.
На улицы Майами вышла «ночная» тусовка. Толпа пестрела яркими одеяниями «геев» – они шли, взявшись за руки или обнявшись. Повсюду звучала зажигающая испанская музыка – многими заведениями владели кубинцы В одном из баров мы устроились за столиком на улице.
• Ты когда-нибудь пила «личи-мартини»? – спросил Вадим.
• Нет! Никогда!– призналась я.
• Я тебе искренне завидую, потому что для тебя сейчас будет первый раз! Тебе очень понравится! – сказал он и заказал два напитка.
Личи-мартини действительно оказался потрясающим. Нежный вкус плодов личи дополнял своей сладостью сухой вкус мартини.
• М-м-м! Очень приятный напиток, – сказала я.
• Да, это мой любимый, я теперь больше ничего и не заказываю, кроме него. Ну как тебе моя семья? – поинтересовался Вадим.
• Симпатичные люди! Зинка эта, по всей видимости, неплохая тетка. Папа немного суров, жена его представляет, что она неудавшаяся актриса. А так в общем, хорошая семья, – сказала я, пытаясь придать тону шуточный оттенок.
• Да, вот так мы здесь и живем, в Майами, – сказал Вадим, не понятно, имея в виду свою семью или ночное оживление на Ошеан Драйв.
• Неплохо живете, надо заметить, – сказала я.
• Ну, так у тебя есть шанс тоже так жить! – заметил Вадим, улыбаясь и хитро посматривая на меня. – Тебе главное захотеть.
• Вадик, я хочу, но ведь это не просто: прыгнула в самолет с одним чемоданом – и вперед!
• Но! Но.... – выставил Вадим указательный палец, – у меня к тебе просьба! Или даже требование. Ты перейдешь на мою фамилию.
• Зачем? – спросила я, а сама взлетела от счастья в облака от его слов. Он ведь действительно очень серьезно настроен! Да я какую угодно фамилию возьму – лишь бы быть вместе с ним!
• Я хочу, чтобы у тебя была моя фамилия, – серьезно сказал Вадим. – ведь мы поженимся!
• Хорошо, я подумаю, – сказала я серьезно, а у самой все внутри улыбалось, смеялось, да просто хохотало. От счастья.
Мы выпили еще по паре напитков, ведя беседу приблизительно на эту же тему – нашего совместного будущего, прошлись по Ошеан Драйв, посмотрели на дом Версаче и отправились домой. День удался.
А ночь состоялась по сценарию предыдущей ночи. Почти. Опять спальня встретила меня отсутствием света, когда я вышла из ванной. Был секс. Вадим старался, как мог. К сожалению, это все отдавало жалким подобием того, что я привыкла считать «занятием любовью». Но я уже поняла, что требовать большего от него не могу. И не требовала. Более того, меня это не раздражало – я была влюблена в него в такого, какой он есть. Даже за неимением того, что я так ценила в отношениях между женщиной и мужчиной. И считала это одной из самых необходимых сторон. Я закрою глаза даже на это, размышляла я. Главное вместе. Мне никто больше не нужен.
• Ты была такой активной! – услышала я на следующее утро.
В чем же проявилась моя активность? В том, что я предпочла сменить позицию и хоть как-то внести свежесть в наше «это». Получается, что все его жены и любовницы, если таковые были, молча терпели единственную правильную, с его точки зрения, позицию: он сверху. Маразм! Я промолчала.
После завтрака отправились на пляж, войти на который можно только через отель.
• Это один из лучших пляжей, – объяснил он мне, – мы постоянно сюда ходим. Если постоянным можно назвать раз в несколько месяцев.
Поставив машину на платный паркинг отеля, мы подошли к роскошному входу, у ступенек которого стояла симпатичная длинноволосая девочка. Лет пяти-шести. Испанского происхождения. Вадик, улыбаясь, заговорил с ней на португальском. Она, стесняясь, что-то ответила.
• Ты бы хотела еще одного ребенка? – спросил он меня.
• Ты знаешь, эмоционально очень, – я действительно часто задумывалась об этом.
• Давай родим ребенка! – сказал он, серьезно глядя мне в глаза.
• Вадик, я очень часто задумывалась на эту тему. И однозначно, если бы была подходящая кандидатура, я бы уже родила второго. Но кандидатуры до сих пор не было.
• Вот она, перед тобой! Я очень хочу ребенка с тобой, – сказал он мне.
• Меня знаешь, что всегда останавливает? – спросила я у него, а скорее у самой себя, – Да, мне сейчас сорок. Допустим, будет сорок один, когда родится ребенок. Пока он маленький, все хорошо. Но ему будет, скажем, десять, а мне пятьдесят один. Когда Даньке было десять, мне было тридцать четыре. Я могла гонять на велосипеде наравне с ним, играть в теннис. Я подняла его одна материально. Так, конечно, помогали бабушки посидеть, посмотреть. Но сейчас я уже не могу надеяться на свои силы, как тогда. Да и карта в те годы легла удачно – я очень неплохо зарабатывала. Поэтому и смогла дать Даньке все самое хорошее. А что я смогу дать ребенку сейчас, стареющая мамаша? В чужой стране? Без американского образования и без медицинской страховки даже?
• Бог даст, Бог прокормит, – возразил мне Вадим.
Я не стала ничего отвечать на высказывание, столь распространенное раньше среди наших бабушек. Другие времена были. А сейчас недостаточно только поставить перед ребенком тарелку супа, но необходимо дать ему достойное развитие, образование. А это как минимум двадцать лет жизни. Моей жизни.
На пляже оказалось много народу – суббота! Мы расстелили полотенце и легли. Вернее, Вадим лег.
• Пойдем, пройдемся, – предложила я через минут пять. Обожаю гулять по берегу.
• Нет, я пас, – ответил Вадим, – не умею гулять. Это не мое, Никуля. Хочешь, пройдись, я подремлю минут пять. Придешь, разбуди. И мальчикам глазки не строй!
Я пошла по берегу, вернее, по мокрой части песка, на которую периодически накатывали волны. Шла и думала о нас с Вадимом. Мне безумно хорошо с ним. Да что говорить, я по уши влюбилась в него. Он добрый, умеет ухаживать, обладает исключительным чувством юмора, что я так ценю. Имеет неплохую специальность. Секс? Ну, а что такое секс по большому счету? Ведь нам не по двадцать пять, все потихоньку будет сходить на «нет» в будущем. Главное, чтобы человек был хороший рядом. Так я думала, гуляя по берегу. Дети возились в песке, молодежь играла в волейбол и я, задумавшись, зашла достаточно далеко. Подходя назад к нашему полотенцу, я увидела Вадика, нервно озирающегося по сторонам. Завидя меня, он стал издалека нервно размахивать руками, показывая мне на часы, мол: загулялась.
• Где ты ходишь так долго? – с нотками возмущения в голосе поинтересовался он, когда я подошла. – Я пытался тебя увидеть издалека и не мог. Где ты была?
• Ты переживал за меня? – улыбнулась я, целуя его, – Надо было пойти со мной.
• Я же тебе говорил, что не люблю это дело. Но правда, где можно так долго ходить? – он говорил, как ревнивый муж, когда жена приходит позже с работы на несколько часов.– Я уже успел выспаться.
• Вадик, гуляла я. Неужели ты ревнуешь? К кому?
• Да много тут всяких, – неопределенно ответил он.
• Ты что думаешь, что я уже успела знакомство с кем-то завязать, пока ты спал? Вадик, ты что?
• Ладно, пойдем, в волейбол поиграем, – примирительно сказал он мне, доставая из сумки мяч.
Перекинувшись несколько раз мячом, мы пошли обедать. День прошел очень быстро, а вечером мы зашли к Зинке, чтобы потом вместе отправиться поужинать.
• Давай сначала заскочим к папе ненадолго, – попросил Вадим, – я обещал им.
Папа с женой и какой-то подругой сидели на балконе, любуясь подсвечивающейся огнями водой.
• Как Вам здесь нравится? – поинтересовалась жена.
• Да, очень красиво, – ответила я.
Посидев минут пять, мы отправились к Зинке, которая жила в соседнем доме. У нее тоже сидели какие-то люди. Квартирка была очень маленькая, заставленная мебелью. Мы предпочли быстро удалиться, договорившись встретиться в ресторане.
• Странно, у них такая небольшая квартира! – сказала я, когда мы вышли из здания. Я знала, что сын с дочкой не так давно съехали от них. – Как же они размещались все вместе здесь?
• Так, на большую не заработали, – сказал Вадик, – да и эту еще выплачивают.
Мы подъехали к ресторану, который находился в небольшом парке. Несколько ресторанов, бутики, мостики, переброшенные через импровизированные пруды. Все усеяно маленькими лампочками и создает празднично-романтическое настроение.
• Пойдем, пройдемся, – предложил Вадик. – Пока они приедут пройдет еще пол-часа.
• Здесь очень здорово! – заметила я, когда мы заходили в какие-то таинственные беседки и стояли на мостике, обнимаясь. – Помнишь беседку недалеко от Сабанеева моста в Одессе? Вот эта в точности мне напоминает ее.
• Да, ты права, – подтвердил Вадим мои наблюдения. – Скучаешь по Одессе?
• Не то, чтобы скучаю. Я ведь уехала, когда мне было десять, а потом только приезжала на лето. Наверное, просто детские воспоминания наиболее сильные…
• Да… – протянул Вадим, – а здесь мы очень часто любим бывать, ужинать вместе, собираться с друзьями. Вот жила бы ты здесь, мы бы часто приезжали сюда. Пойдем, займем столик, они уже должны подъехать.
Мы заказали личи-мартини и какие-то легкие салаты, оказавшиеся безумно вкусными. Между собой Вадик с Зинкой и ее мужем разговаривали на абсолютно чуждом мне языке. Нет, они говорили на русском, но о вещах и людях, о которых я не имела представления. Даже шутки у них были свои, проверенные временем. И не смешные для окружающих. Правда, ко мне периодически обращалась Зинка:
• Ну как, Ника, Вам здесь нравится? Вадик, покорми девушку, что ты ей одну траву заказал? – бросила она гневный взгляд на Вадима.
• Теперь я понимаю, почему Вы такая худенькая. – это опять ко мне. – А Вы к нам приедете еще?
Следующий день, воскресенье, был днем моего отъезда. Я улетала самым последним вечерним рейсом, но все равно с утра настроение уже было грустным.
• Я хочу сегодня показать тебе очень интересное место, – сказал Вадик. – Увидишь сама, – ответил он на мой вопросительный взгляд.
Мы ехали с севера Майами к Даун Тауну, который растянулся вдоль берега океана. Небоскребы, новостройки, много строительных площадок – таким был Даун Таун Майами. Издалека казалось, что здания построены из стекла – светлого и затемненного. И от этого создавалось впечатление легкости и воздушности.
• Вот здесь бы я жила, – сказала я Вадику, любуясь растущими повсюду пальмами и экзотическими цветами на фоне стеклянных небоскребов.
• Мне здесь тоже очень нравится! – одобрил мой вкус Вадим. – Но цены на квартиры в Даун Тауне зашкаливают. Зинкина дочка с мужем купили недавно квартиру вон в том здании, правда очень маленькую.
• Да, я однозначно хотела бы здесь жить, – еще раз повторила я. – Тут чувствуется жизнь, город. А у вас там просто курорт – все в купальниках по улицам ходят. И куча пенсионеров.
• В принципе, я мог бы продать свою квартиру и купить здесь, но это будет только маленькая с одной спальней. В Даун Тауне очень дорого – это самый перспективный район, район будущего. И здесь много офисов – то есть много работы априори. Вот в этом доме квартиру купила Курникова, – указал мне Вадик на здание, мимо которого мы проезжали.
• А что это строится такое солидное? – обратила я его внимание на строящееся подобие амфитеатра.
• А это наш будущий театр, – гордо ответил Вадик, – мэрия Майами долго отвергала предлагаемые проекты, так что это будет что-то невиданное ранее.
Проехав через порт, мы выехали из Даун Тауна и направились к югу Майами. Через некоторое время оказавшись на улице, ведущей вверх. За каменными заборами высились миллионные дома. Каждая постройка являлась этаким произведением искусства. Все по индивидуальным проектам – одинаковых здесь не было. Мы ехали очень медленно и за некоторыми воротами и калитками можно было рассмотреть дорогое убранство этих усадеб. Огромные каменные вазы с цветами, фонтаны и скульптуры – неотъемлемая часть ландшафта этих старых поместий.
• Эти дома по несколько миллионов, а то и десятков миллионов, – сказал Вадик. – Самая дорогая «эйрия» Майами. По другую сторону – океан. Видишь этот дом? Здесь снимали фильм с Аль Пачино – «Лицо со шрамом». Помнишь?
• Конечно, это мой самый любимый актер, – удивилась я.
• Вот такого плана здесь все дома. Это все “старые” деньги и никто здесь ничего не продает. Все переходит от поколения к поколению. Чужим здесь места нет.
Мимо нас прошла женщина с двумя маленькими собачками, приветственно помахав рукой. Что и говорить? Все напоминало рай. Огромные многовековые деревья, растущие вдоль улицы, дома, один взгляд на дворики которых уже радовал глаз, диковинные цветы и растения, выглядывающие из-за оград и растущие вдоль заборов и, наверное, безумно красивый вид из окон этих домов на океан. Какими же счастливыми должны быть люди, живущие здесь, подумала я. Тем временем мы подъехали к окончательной точке нашего маршрута. “ Vizcaya Museum & Gardens” прочла я вывеску при въезде.
• Будучи в Майами, невозможно обойти это место стороной, – сказал Вадик, – тебе здесь должно понравиться. По крайней мере, всех туристов стараются сюда привезти. Хоть раз здесь должен побывать каждый.
• Ты здесь, наверное, был много раз? – поинтересовалась я, улыбаясь, – учитывая количество групп туристов, привезенных тобой.
• Можешь себе представить, сколько раз я здесь был! – подтвердил мою догадку Вадим, – Но я не мог не привезти тебя сюда. Это поместье было построено в 1916 году очень богатым человеком из Чикаго. Он старался создать дух и атмосферу в лучших традициях итальянского ренессанса. И он поставил задачу перед строителями, чтобы поместье выглядело старше лет на четыреста, не меньше. Сюда свозился антиквариат со всего мира. Ему это, надо отдать должное, удалось. Ну, а сейчас здесь музей. Геи устраивают в этом месте Белый Бал каждый год в ноябре, дней на десять. Пойдем, пройдемся. Я покажу тебе шикарный сад орхидей, – предложил мне Вадим.
Место потрясало своей красотой. Даже не заходя внутрь здания, все впечатляло. Территория поместья была огромной и мы ходили по ней, запечатлевая каждый момент на пленку. Каменные арки, подобие разрушенного корабля с русалкой на носу и даже лестницы – все было сделано «под старину» – отколото, потерто. Беседки, увитые цветами, каменные скамейки, импровизированные прудики-бассейны, по обе стороны которых росли причудливые цветы, напоминали декорации к старинным фильмам. Пройдя чуть дальше, в сад, мы заметили съемочную группу, которая устроила фотосессию свадебных нарядов. Белые и черные девушки в красивых свадебных платьях позировали фотографу, чтобы потом попасть на страницы известных рекламных буклетов одежды для новобрачных. Вадим тоже сфотографировал меня на одной из «старинных» каменных скамеек, уютно утопленной в кустах роз. Кто-то, проходя мимо, предложил снять нас вместе, на что мы с благодарностью согласились. Впоследствии Вадик прислал мне эту фотографию, озаглавив ее «МЫ». Я, с обгоревшими после пляжа красными плечами в майке-топике, улыбаясь, держу за руку Вадима, обнимающего меня и уткнувшегося в мое плечо… Льняные брюки и мокасины на босую ногу…
Мне не хотелось уходить отсюда – так здесь было красиво, спокойно и умиротворенно: моя стихия. Посмотрели и сад орхидей. Удивительная коллекция, собранная в течение многих лет с такой любовью.
• Хочешь, пойди посмотри внутри, а я тебя здесь подожду, – предложил Вадим.
Не успела я обойти и половины залов, как увидела Вадима, устремленного ко мне навстречу.
• Я уже соскучился, – сказал он мне. – подумал, слишком мало времени осталось вместе, чтобы быть врозь даже пятнадцать минут.
По дороге назад Вадим показывал мне остальные достопримечательности Майами. Мне было очень грустно – еще несколько часов вместе и все. Расставаться не хотелось. Определенных планов на ближайшую встречу не было. Как-то все расплывчато и неопределенно, а с завтрашнего дня опять все войдет в свою колею. Я окажусь в Нью Джерси, а Вадик останется здесь, в Майами. Но почему-то где-то внутри во мне занозой сидела завидная уверенность в том, что мы будем вместе, что это мой человек, моя вторая половинка.
После обеда в одном из самых популярных ресторанов Майами, отправились домой. Собираться.
• Давай зайдем к папе, они хотели попрощаться с тобой, – попросил Вадим.
На сей раз папа оказался на удивление разговорчив и благосклонен ко мне. Он шутил и разговаривал со мной так, как будто я уже была женой Вадика.
• Пап, мы еще не расписаны, – смеялся Вадик.
• Приезжайте к нам еще! – улыбалась папина жена. – Вы ведь приедете?
• Да, конечно. Приятно было познакомиться, – сказала я на прощание.
• Ты папе моему понравилась, видишь, как оживился, – заметил Вадик, когда мы уже вышли на улицу. – Обычно двух слов не свяжет.
В аэропорт Вадим вел машину очень медленно, держа меня за руку и периодически грустно поглядывая на меня.
• Приезжай теперь ты! Ты ведь приедешь?! – полувопросительно-полу- утвердительно поинтересовалась я.
• Конечно приеду, милая. Мне сейчас надо уладить свои дела в Чикаго, а потом я смогу прилететь в Нью Йорк.
Я знала, что из-за неприятностей, происшедших в Чикаго, он периодически “мотается” туда на судебные слушания.
В аэропорту мы, обнявшись, сидели на скамейке – я у него на коленях. Моя завидная увереннность, что мы скоро увидимся и будем вместе опять, подавляла соленый вкус грусти от расставания.
