Наталья Лариони
Наказаны любовью
– Я принесу воды, пожалуйста, вы не можете, – Карлос сбежал налил воды в стакан, подал.
– Кристина, позови ее, срочно.
Карлос не помнил, как набирал номер, как кричал в трубку, чтобы она срочно ехала домой, как звал Сабрину. Как сообщил Даниэлю. В перерывах кашля, Рафаэль с трудом хватал воздух, левая рука уже не слушалась.
– Карлос, сынок, береги Кристину, ты ей очень нужен, помни об этом. Она не виновата ни в чем перед тобой. Ты слышишь? Пообещай мне, что не обидишь ее, – Рафаэль хотел коснуться его, но не смог, рука безжизненно повисла. Карлос поднял ее, слезы навернулись на его глаза.
– Не умирайте. Прошу вас. Сеньор Рафаэль. Как же так. Пожалуйста.
– Что с ним? – в комнату вбежала Кристина. – Господи, нет, – она опустилась перед ним на колени. – Рафаэль, ты не смеешь меня оставлять, не сейчас. Ты мне очень нужен. Рафаэль. Карлос, там врачи должны приехать, встреть их, проводи, иди скорее.
– Кристина, – Рафаэль тяжело дышал, – снимки, он убил мою Луз, спроси Сабрину, она скажет, но она не знает. Это твоя защита, они у Карлоса, – его сознание стало покидать его.
– Рафаэль, береги силы. Какие снимки, все потом.
– Нет, ты не понимаешь. Они защитят тебя. Я умираю.
– Нет, ты не можешь, – Кристина плакала, – не можешь меня оставить, борись, ты слышишь, борись, – она пыталась достучаться до него.
– Карлос, он, ты должна знать, он, господи да как же это, – Рафаэль закрыл глаза, ему нужны были силы, последние, она должна знать. Он открыл глаза и увидел Луз. – Луз?
Кристина обернулась, в дверях никого не было.
– Кто? Нет, уходи, не забирай его.
– Луз, – улыбка озарила его лицо, взгляд остановился. Он умер со счастливой улыбкой на глазах, так и не успев сказать самого важного.
– Нет, – прошептала Кристина, она стала трясти его, – не умирай, ты не можешь. Нет. Нет, – тело Рафаэля стало сползать на пол, Кристина держала его, трясла, умоляя бога вернуть ей мужа.
Но его глаза были пусты, улыбка застыла на лице. Женщина встала на ноги.
– Н-е-т, – закричала она, повернулась к двери, куда вбежал Карлос, за ним следовали врачи. – Нет, сынок, нет, я… – она протянула к нему руки, сделала шаг и потеряла сознание, упав в руки сына, о котором даже не знала…
Глава 15
Энрике остановил машину и вышел. Уже темнело, да и погода стала портиться, но он не мог не приехать, Роберто попросил его. Тяжело вздохнув, готовясь к очередным уточнениям, переделкам, а иначе зачем тот его сюда позвал, он подошел к двери и позвонил.
Роберто, в расстегнутой рубашке с закатанными рукавами и босой, открыл дверь, приглашая зайти его в дом. Энрике зашел и обомлел. Посреди комнаты у камина, который так тепло и ярко горел, стояли два огромных дивана, два кресла, мягкий и пушистый ковер лежал на полу, это смотрелось как бы неуместно, посреди пустой комнаты, но именно от этого места веяло уютом, в то время как по дому разносилось эхо, словно как крик дома, который требовал и жаждал своего обустройства. На столике стояла открытая бутылка виски и два бокала.
– Ты кого-то ждешь? – Энрике в нерешительности стоял у порога.
– Проходи, не пугайся, – Роберто похлопал друга по плечу. – Вот решил приобрести, а то приезжая сюда, негде даже присесть, а теперь стало тепло, до уюта правда далеко, но уже начало.
– Что ты хочешь этим сказать? – Энрике не знал – чего ожидать от него. – Что с тобой происходит? У тебя все в порядке?
– Я сам себя не узнаю, – спокойно сказал Роберто, – ты будешь? – он налил во второй бокал виски и подал Энрике. – Все меняется, – он задумчиво смотрел на огонь.
Энрике присел на диван, Роберто же опустился на пол, облокотившись на кресло, свободно, просто, беззаботно, так на него не похоже.
– Тебе здесь хорошо? – осторожно спросил Энрике. Он знал, что тот не любит говорить о себе, о своих проблемах, заботах. Они познакомились десять лет назад, их дружба складывалась из доверительных отношений, но только относительно работы. Энрике же всегда делился событиями своей жизни, Роберто же просто отмалчивался, бросая несколько фраз о дочери, но эти слова были пропитаны глубокой привязанностью, которую Роб никогда не показывал на людях, прятал от себя и от всех. О жене и их отношениях молчал. Энрике становился свидетелем череды его новых знакомств с новыми женщинами, кто-то задерживался, кто-то проходил мимо незаметно. Казалось, что Роб кого-то ищет в каждой из них, но все разговоры о любви пресекались. Хотелось ли Энрике узнать, что послужило тому причиной, да, но Роберто всегда уходил от ответа. Энрике знал, что на него можно положиться в трудную минуту. В глубине души он его жалел, что тот так и не научился веселиться. Хотелось бы, чтобы кто-нибудь вернул ему радость жизни.
Роберто, не поворачиваясь, кивнул.
– Впервые, мне захотелось согреться, – он сделал глоток, – решил, что пора закончить дом.
Энрике чуть не поперхнулся.
– Что ты сказал?
– Хочу закончить дом, я должен это сделать, – Роб был настолько спокоен, словно наконец-то пришел к внутреннему согласию с самим собой, что это даже пугало Энрике, ведь на протяжении стольких лет это связывало их. – Должен закончить и отпустить.
– Рад это слышать, – Энрике с осторожностью подбирал слова, боясь спугнуть друга, чтобы тот опять не замкнулся в себе. – А что отпустить?
– Прошлое, – Роб сделал глоток, смотря в огонь. – Его надо отпустить, перестать себя мучить.
– Что ты хочешь здесь сделать? – Энрике понимал, что его надо медленно разговорить, меняя темы разговора. – Ты будешь здесь жить?
Роберто замер от этого вопроса, а Энрике стал корить себя, что задал его.
– Хочу, чтобы здесь было уютно, тепло, – он повернулся к другу. – Хочу здесь жить. Очень хочу, ты даже не представляешь на сколько велико мое желание, – сказав, Роб отвернулся, но Энрике успел увидел в глубине его глаз огонек надежды.
– Это хорошо, – Энрике улыбнулся, сколько же у него душевных ран, впервые он так откровенен с ним, впервые говорит о будущем. – Мы все сделаем, как ты захочешь? Предназначение комнат?
Роберто задумался.
– Я могу тебя попросить об одном одолжении?
– Да конечно, что за вопрос, – Энрике снял пиджак.
– Кристина же познакомилась с Паулой.
«Паула, так вот значит для кого он строит этот дом,» – подумал Энрике.
– У нее отлично получилось с квартирой. Пусть сделает этот дом для меня, только не говори – чей дом, – Роберто повернулся к нему и улыбнулся. Его глаза заблестели. – Скажи, что этот дом, он должен стать настоящим, живым, ты меня понимаешь? Дай ей полную свободу, пусть творит, пусть сделает таким, как будто бы для себя.
– Ну не совсем, и как мне объяснить Кристине, она предпочитает общаться непосредственно с клиентом, тогда она понимает, как все должно быть устроено.
– Скажи, что человек живет заграницей. Пусть детали проект высылает на электронную почту, это ведь возможно.
– Роберто, а к чему все эти тайну? Почему нельзя сказать прямо. Тем более, что вы знакомы? Не понимаю.
– Мне так хочется, – легко сказал Роберто, как мальчишка, – почему я не могу себе этого позволить? – удивленно спросил он Энрике.
– Можешь, просто на тебя это совсем не похоже. А вдруг тебе не понравится?
Роберто взглянул на друга. Ему не могло не понравится то, что сделано руками Кристины, но этого он не мог ему сказать.
– Поверь, мне понравится, у тебя хороший специалист, и я решил, что хватит мне вмешиваться, этот дом надо закончить, а с моей помощью этого точно не произойдет, так что я отдаю тебе все бразды правления. Еще налью?
Энрике кивнул. Роберто его удивлял. Дальше их беседа потекла плавно, порой перебрасываясь шутками, они весело смеялись. Энрике не захотел уезжать, остался на ночь, да и куда ему было ехать в пустой дом, где его никто не ждал. За окном шел дождь.
– Ты же не против провести ночь по-спартански? – смеясь, спросил его Роберто.
– Ну это не совсем по-спартански, все-таки есть, где спать. Надо вот только с едой решить вопрос, и жизнь покажется совсем прекрасной, – Энрике был очень рад, что приехал сюда, ведь совсем не ожидал найти здесь такого теплого общения.
Кристина, как в тумане слушала то, что ей говорят врачи, она еще не до конца пришла в себя. Рядом сидел бледный Карлос. У нее был одна единственная мысль – Рафаэль мертв. Кто-то принес ей чай, гладил ее руки, что-то шептал, говорил. Она просто молчала. Когда вбежали дети и бросились к ней, она наконец-то смогла встать. Обнять их, Сабрина плакала, Даниэль еле сдерживал слезы. Карлос пытался утешить и Кристину и Сабрину, поддержать друга. Он уже позвонил Виктории, она тоже скоро подъедет. Кристина собралась со своими силами, она стала утешать детей, уговаривая их держаться, хотя у самой подкашивались ноги. Она просто не знала – как ей быть дальше? Как жить? Рафаэля больше нет, он уже никогда не вернется. Когда-то он оказал ей огромную услугу, приняв в свой дом, дав ей свою фамилию, защитив тем самым от поисков Алехандро. Алехандро, О Господи. Винсенте. Теперь она одна должна бороться за своих детей. Потом, она потом обо всем подумает, сейчас же от нее требовалась вся ее выдержка, чтобы организовать и устроить похороны мужа, такие, как он заслужил.
Рамона сидела в гостиной. Стемнело. Палома была наверху, теперь она никогда не останется одна. Теперь при ней постоянно будет дежурить медбрат. Именно его прислали из клиники, он будет ставить капельницы и присматривать за ней. Она излечит ее от алкоголизма. Так просто не может больше продолжаться, а Роберто никуда не денется от своей жены, так что Кристина может даже не рассчитывать на что-либо. Если надо будет – она опять что-нибудь придумает, но уничтожит ее раз и навсегда. А Даниэль? Почему ее так интересовал этот юноша? Что-то было в нем такого, что не позволяло ей причинить ему вред. Хотя самый удобный вариант – нанести удар в спину, но плести интриги против Даниэля – у нее просто не поднималась рука. Почему?
Рамона встала, поднялась по лестнице, заглянув в комнату к Палому и убедившись, что спит, не дождавшись Виктории, решила лечь спать. Сегодня был очень трудный день, столько всего произошло. Завтра наступит новый день, и с новыми силами она обязательно что-нибудь предпримет. Если надо, она увидится с Кристиной и поставит эту выскочку на место.
Винсенте хотел выйти из кабинета, но услышав в коридоре голоса, остановился, приоткрыв дверь, кто-то кому-то говорил про Сабрину.
– Сабрина. Бедная девочка, у нее сегодня умер отец.
– Какое несчастье, он сегодня был здесь. Милый человек. Такой хороший, он уже днем чувствовал себя плохо. Как же мне жаль ее. Надеюсь, что она справится с этим горем. Потеря родителей для ребенка, самое страшное, что может с ним случиться. Как и для родителей – потерять ребенка. Ты знаешь…
Дальше он слушать не стал. Рафаэль умер. Какое же счастье! Он улыбнулся. Снимки. Надо их забрать, тогда никто и никогда не докажет его причастности к этому делу. Где же они могут находиться? Куда он мог их положить?
– Винсенте, – Алехандро зашел в кабинет. – Что ты можешь мне сказать? Как дела у Августы? Что у вас тут произошло?
– Алехандро, заходите, присаживайтесь, – теперь Винсенте стал спокойнее, его уже не так беспокоил Рафаэль, только неизвестность – где могут быть снимки, и что знает его дочь? – Сегодня мы начали новое лечение, теперь нам надо подождать несколько дней. Она чуть не проговорилась Карлосу, я вовремя зашел, чтобы остановить ее. После чего ввел препарат, блокирующий сознание, если до этого мы применяли легкие лекарства, то сейчас все усложнилось.
– Я даю всего три дня, чтобы ты сделал все необходимые анализы, подготовил ее к транспортировке, дал мне человека, который постоянно будет присутствовать при ней с четкими указаниями. Кто еще слышал?
– Рафаэль.
– Кто такой Рафаэль?
– Муж Кристины.
Алехандро, зло взглянув на доктора, встал.
– Каким образом он попал в палату к моей жене? Он все понял?
– Не думаю, я вовремя вошел. И потом, вам не надо беспокоиться, он уже ничего не сможет сказать.
– О чем ты?
– Он сегодня умер.
Алехандро вскинул брови.
– Ты причастен к этому?
– Нет. Он умер от сердечного приступа скорее всего, так как днем здесь проходил обследование, ему предписали срочную госпитализацию, от которой он отказался, что соответственно привело к таким последствиям.
– Хм, – задумался Алехандро. – Ты уверен, что он не успел что-либо сказать?
– Не думаю. Но вам надо поговорить с вашим сыном. Он уехал с ним.
– Молись, Винсенте, чтобы Карлос ничего не узнал, – он хлопнул дверью так, что та чуть не слетела с петель.
Ему срочно нужно было ехать к Кристине домой.
Виктория сидела рядом с Даниэлем, обнимая его. Сабрина корила себя за то, что не настояла на госпитализации и отпустила отца. Кристина и Карлос уговаривали ее не брать на себя вину, так как Рафаэль сам принял такое решение. Даниэль подошел к матери и сестре. Она обняла сына и дочь, которых в свою очередь обнимали Виктория и Карлос. Вот так кучкой, обнявшись, они скорбели о Рафаэле. Именно в таком виде их и застал вошедший Алехандро.
– Добрый вечер, – его голос резанул возникшую тишину.
Кристина вздрогнула. Уже второй раз за день он и Бруно врываются в ее жизнь, пугая. Сабрина насторожилась. Даниэль безразлично смотрел на своего работодателя. Карлос встал, готовый дать отпор своему отцу. Лишь одна Виктория кивнула ему в знак приветствия.
– Я понимаю, что мне здесь не рады, но примите мои соболезнования, – все-таки, слово искренние он так и не смог произнести, хоть в этом был честен.
– Спасибо, – сухо сказала Кристина. – Нам сегодня не до гостей, – женщина куталась в шаль, так как ее пробивал озноб.
– Да, я вижу, – Алехандро это сказал. – Уже все организовали…
Кристина покачала головой – ей ничего от него не нужно, хотя она понимала, что это были просто слова, он и пальцем не пошевелит, чтобы помочь ей.
Алехандро подошел к Даниэлю. Пожал его плечо.
– Завтра даю тебе отгул, но всего один день, работа не стоит на месте, как и конкуренты не дремлют, ты же понимаешь. Жизнь продолжается.
– Вы правы, спасибо, что отпустили меня, – Даниэлю было неприятно его присутствие, хотелось, чтобы он ушел из их дома.
Алехандро подошел к Кристине. Смотрел прямо ей в глаза, вызывающе.
– Вы теперь остались совсем одни, тяжелые времена настают, – со стороны могло показаться, что он старается ее поддержать, но в глазах был триумф.
– Я не одна, – женщина держалась из последних сил, хотя ноги подкашивались от страха. – У меня есть дети. Они моя сила.
– Да, – он покачал головой. – Пока они дома. Но они вырастают и покидают гнездо, в котором выросли.
– Отец, о чем ты говоришь? – Карлос подошел к ним. – Хватит нападать на людей, тем более совершенно тебе не знакомых.
Алехандро взглянул на сына.
– Ты меня удивляешь, такой напор. Что же должно было произойти, чтобы ты наконец-то осознал, как необходимо поступать и действовать.
– Я такой, какой я есть. Прошу тебя, уйди.
– Только вместе с тобой, – Алехандро удостоверился, что Карлос ничего не знает, иначе вел бы себя совсем по-другому.
– Здесь мои друзья и мое место рядом с ними. Я остаюсь.
Бруно наблюдал за всеми у входа. Осматривал территорию.
– Карлос, дорогой, не противоречь отцу, – Кристина не желала становиться камнем преткновения между ними.
– Вот видишь, тебя отпустили, – он насмехался.
– В такой момент, отец, – Карлос дотронулся до его руки, – у тебя нет ничего святого. Я все равно не вернусь домой. Если надо будет уйти, если моя помощь не нужна будет, то я пойду к дедушке.
– Не забывайся, – глаза Алехандро сузились, он мог устроить здесь скандал, но это было не к чему. – Хорошо, потом поговорим, я ухожу, но напоминаю тебе, что у тебя дома больная мать, она еще жива и нуждается в твоем внимании, – Алехандро попрощавшись, пошел к выходу.
Карлос хотел остановить его словами о том, что не нужен он матери, как и ему самому, но Кристина тронула его за руку, останавливая, остужая его пыл.
– Не надо, Карлос, не ругайтесь, прошу тебя, – ее голос ослаб.
Карлос повернулся к женщине, помог ей присесть. Предложил принести чай. Кристина согласилась. Сил разговаривать больше не было.
Это была долгая ночь. За окном лил дождь. Временами молния сверкала в окне. Ветер ломал ветви деревьев. Дети отказались ложиться спать. Кристина предлагала всем прилечь, в гостевых комнатах постелила для Карлоса и Виктории, которые наотрез отказались уезжать домой, но никто не желал оставаться наедине со своими мыслями. Порой они молчали, порой вспоминали, говорили о Рафаэле и снова молчали, лишь треск дров в камине раздавался в комнате.
От удара грома Кристина вздрогнула, как тогда, 25 лет назад, она брела вдоль дороги, прижимая к груди Даниэля. Как тогда ей удалось выбраться, она и сама не понимает, столько лет прошло, а она до сих пор боится грома, который напоминает о событиях тех дней, с каждым ударом отбрасывая ее туда в прошлое, где она осталась одна на дороге с ребенком в руках, как и сейчас, она осталась одна против сильных людей мира сего. Она защитит своих детей, ценой своей жизни, или свободы, но она не допустит, чтобы Алехандро влиял на их судьбы.
Утро наступило. Впервые оно не принесло Кристине радость с наступлением нового дня, так как ничего хорошего сегодня ожидать не приходилось. Серость была на улице, сырость от ночного дождя, хмурое небо над головой, казалось мир скорбит вместе с ними по Рафаэлю. Милому и доброму человеку, который никогда никому не сделал ничего плохого.
Кристина в последний раз обернулась на его могилу. Она вся была покрыта цветами, он умел приносить радость в жизнь людей. Многим подарил надежду на жизнь в то время, как свою загубил, растрачивая всего себя.
Рамона была очень удивлена тем, что Виктория не ночевала дома. Она не появилась ни утром. До Роберто дозвониться не могла, как и до Виктории. Либо они находятся вместе. Может оно и к лучшему, хотя Виктория одна уехала из дома после звонка, ничего не сказав. Может по работе, Роберто дал ей задание. Рамона в одиночестве села пить чай, так как Палома лежала под капельницей. Рауль сказал, что ночь прошла относительно спокойно. Одно дело начинает налаживаться, и так потихоньку все встанет на свои места.
Уже ближе к обеду раздался телефонный звонок. Рамона вздрогнула, порой тишина была обманчивой, и поговорив по телефону, она поняла, что была права. Звонила Виктория и сообщила, что умер отец Даниэля, и она находится у них дома, когда вернется – не знает.
Значит и Роберто скорее всего там, от злости она начинает ходить по комнате, не находя себе места. Она не сразу обратила внимание, когда Рауль привел Палому внизу. Им тут же предложили чай. Рамона старалась успокоиться, но это удавалась с трудом. Палома безразлично смотрела в одну точку, ей просто безумно хотелось выпить, но Рауль контролировал каждый ее шаг, а как же заманчиво поблескивало вино в бутылке на барной стойке.
Паула бросила трубку. Роберто к ней не приедет, он устал, о чем он ей прямо и сказал. Она не могла до него дозвониться целые сутки, и услышав ее голос, он просто попросил ее подождать, что завтра или послезавтра он к ней обязательно приедет. Ну да – она всего лишь очередная женщина в его жизни, она знала, на что шла, когда знакомилась с ним, ее судьба – роль любовницы – быть на втором плане. Она сама ее себе выбрала, жить в тени, хотя тень была эта обманчива. Роберто выходил с ней в свет, познакомил ее с Энрике. И что-то подсказывало ей, что Роберто отдаляется от нее. А ей еще столько надо сделать, закрепиться в этом городе, возвращаться в деревню – нет – этого никогда не будет.
Рамона и Палома пили чай в гостиной. Роберто зашел в холл и устало опустился в кресло. Он сутки провел в доме, решившись наконец-то обставить его мебелью. Вместе с Энрике обошли весь дом, заглянули в каждый уголок. Обсудили все детали. Роберто понимал, что Энрике даст этот проект Кристине. Пусть. Это ему только на руку. Именно этого он и хотел. Пусть думает, что он строит этот дом для Паулы. Но именно она будет заниматься его домом, эта мысль согревала его, давала ему надежду. Надежду, он уже забыл это ощущение.
– Роберто, где ты был? – поинтересовалась Рамона. Раньше бы она не спросила, но сейчас он стал немножко мягче, разговорчивее. Роберто посмотрел на мать отрешенно. Мыслями он был в доме, где рядом с ним находилась Кристина, о что это были за сладкие минуты фантазии.
– Работал, я, как всегда, работал, – Роб устало потер висок.
Палома усмехнулась, работал ли, или опять кувыркался с какой-нибудь девицей? Она конечно же ничего не сказала вслух, разве могла она упрекнуть своего мужа.
Роберто открыл глаза, посмотрел на часы.
– А где Виктория?
– Она уехала к Даниэлю, – Рамона сделала глоток чая. – Ты действительно работал?
Роберто это не понравилось.
– Работал. Давно она уехала?
– Еще вчера.
– Что?
Роберто встал. Его дочь стала пропадать в том доме днем и ночью. Уже дошло до того, что дочь осталась там ночевать. Кристина всех пригрела под своим крылышком. Ее муж вернулся. Она теперь не одна. Раздражение волной стало захлестывать его. Он поднялся с дивана.
– Ты ничего не знаешь? – удивилась Рамона, еще не веря в то, что Роб был в неведение.
– Что именно не знаю? – Роб хотел подняться к себе. Принять ванну и уснуть, чтобы ни о чем не думать, не гадать, не представлять. Не представлять, что его Кристина в объятиях другого мужчины. Кто он? Что из себя представляет? Как сумел занять место в ее сердце?
– Отец Даниэля умер вчера, сегодня были похороны, – эти слова обрушились на Роба, как ушат холодной воды.
Роберто обернулся и посмотрел на мать. Он не верил своим ушам. Что он испытывал: радость, сожаление? Он не понимал, но уже направлялся к двери. К ней. Он ей нужен. Одна только мысль заставляло его сердце трепетать, отбрасывая все сомнения, все раздоры, споры, объяснения.
– Роберто ты куда? – Рамона поставила чашку на столик. Роберто уже закрывал входную дверь за собой.
– Он опять уехал, – сказала тихо Палома. – Ваш сын не меняется. С чего вы это только взяли? Что можно изменить жизнь, каким был, такой и остался.
Рамона задумалась, не с проста Роберто ушел сразу же, как только услышал эту новость. Что же так тянет его в тот дом, что и Викторию? Ладно, с Викторией понятно. Она увлечена Даниэлем. А Роберто? Какой у него интерес? Неужели Кристина снова увлекла его. Но также просто не бывает, он знает, что она ему изменила, как он может об этом забыть и стремиться вновь к этой женщине?
Роберто подъехал к дому Кристины. Он не был знаком с ее мужем. Теперь уже точно не познакомится. А был ли он? Вообще существовал? Хотя да. Виктория же рассказывала о нем. Даниэль тоже упоминал. Роберто вышел из машины. Он хотел знать. Хотел удостовериться, что все это правда. Но он обманывал себя, главное, ему хотелось увидеть Кристину. Узнать, как она. Если его дочь здесь. Он тоже может спокойно прийти в этот дом. Роберто остановился около двери, решаясь – позвонить или нет. И не позвонил. Он открыл и зашел, как будто как к себе домой. В доме было очень тихо. Уютно. Тепло. Свет горел в гостиной, туда он и направился. Карлос сидел рядом с Сабриной, обнимая и утешая ее. Виктория держала руку Даниэля, поглаживая, как бы успокаивая. А Кристина, она стояла спиной к нему, смотрела на фотографию мужчины. Так вот как выглядел ее муж. Он был намного взрослее ее, удивленно отметил про себя Роберто. Дети сразу увидели Роба. Виктория занервничала. Даниэль напрягся. Карлос встал. Сабрина напряженно смотрела на мужчину. Роберто всех окинул взглядом, он видел их неуверенность, но кроме Кристины, его в данный момент не интересовало ничего, устал он оглядываться, устал притворяться, и он прямиком направился к Кристине. Никто из детей не мог ему помешать, слишком смело и уверенно он себя вел. Подойдя, Роберто остановился в шаге от нее. Он уже понимал, что Кристина знает, что он тут, чувствует его. Роб взял ее за плечи. Сжал. Кристина вздохнула. Он пришел. Чего он хотел от нее? Зачем? Роб бережно развернул ее к себе, смотрел с такой нежностью, пониманием. И прошлое отступило. В данный момент перед ней был ее прежний Роб. Он пришел ее утешать? Кристина не верила. После всего, что они наговорили друг другу. Он пришел сюда, чтобы поддержать ее. Без обид, без претензий друг к другу. Робу хотелось прижать ее к себе. Но здесь на глазах у детей не мог себе этого позволить. Какая-то часть его сознания не позволяла ему действовать со всем его желанием, все-таки ему не 20 лет. Его немой вопрос: где? И Кристина поняла его без слов. Роб отпустил ее. Женщина прошла вперед, в кабинет Рафаэля. Как бы ему хотелось, чтобы она держала его за руку, ведя за собой. Роберто проследовал за ней. Виктория не знала, как ей быть. Она ничего не говорила о том случае в офисе детям, взяв с Виктории слово не рассказывать об увиденном. Все молчали.
В кабинете Кристина отошла к столу. Роберто стоял у двери. Он в ее доме. Находится в кабинете ее мужа. Это видно по обстановке. Обида захлестнула его. Как она могла променять его на другого? Кристина повернулась к нему, увидев в его глазах осуждение, заплакала. Больше она не могла сдерживаться. Она осталась одна. Совсем одна. Роберто смотрит на нее зло, с обидой. Как он может в такой момент? Она накинулась на него с кулаками, молотя его в грудь.
– За что? За что ты так меня ненавидишь? За что ты лишил меня возможности жить?
Роберто придерживал ее, понимая ее истерику. Там при детях она себя держала, но здесь дала волю своим слезам.
– Ты украл у меня стремление к побегу. Женился. Как ты мог так быстро меня забыть? – ее слова сквозь слезы. Он не понимал ее. Какой побег? От куда?
– Ты мне изменила, как ты могла так поступить со мной? – это первые его слова за этот вечер. Он встряхнул ее, прижимая к себе, лишая возможности двигаться. – Как ты могла? После всего, что у нас было?
Кристина сквозь слезы посмотрела ему в глаза. Да, она изменила, но не по своей же воли. Что она могла поделать? И вот так глаза в глаза, совсем рядом, совсем близко. Слезы перестали капать. Неровное дыхание. Ее грудь терлась о его грудь. Роберто стал наклоняться к ее губам. Осторожно, еле касаясь, он прижался к ним на миг. Кровь ударила ему в голову. Он отстранился, но всего лишь на мгновение, желая понять, кто перед ним. Не видение ли? Ведь столько раз он представлял себе этот момент, сколько лет он жаждал слиться с ней в поцелуе, понимая безумность своих желаний, и осуждая себя. Кристина, ее глаза были закрыты, губы приоткрыты, такие мягкие, податливые. И Роб не заставил себя ждать, впившись в них, со всей страстью, что так сдерживал все эти годы. Его стон, слился с ее стоном. Ее губы, он узнает их из тысячи. Роб уже не контролировал себя. Кристина не понимала, сколько рук у Роберто, он так крепко прижимал ее к себе, и в то же время, лаская все ее тело. С жадностью, с опаской, что это мгновение исчезнет, что это лишь плод воображения, Роберто боялся отпустить Кристину, с жадностью целовал губы, шею, вновь возвращался к губам, сминая их своим напором. Кристина понимала, что отпусти он ее сейчас, она бы просто рухнула к его ногам. Робу мешала одежда, каким-то образом он умудрился сбросить куртку. Мужчина был одержим своим желанием. Этой женщиной. Он подталкивал ее к столу, подсадил, Кристина уже сама обвила его ногами. На Кристине было столько одежды, а Роб не хотел ждать. Он рванул ворот ее блузы в разные стороны, пуговицы посыпались на пол. И Кристина пропала. Треск разрываемой одежды отбросил ее назад в прошлое, туда в тот страшный дом. Она раскрыла глаза, увидела перед собой Алехандро. Роберто чувствовал, что она напряглась, что превратилась в струну, что-то было не так, но он жаждал добраться до ее груди. Окутанный ее запахом, ее нежностью, ее податливостью, Роб рвал на ней блузку. Кристина пронзительно закричала. Роб зажмурился, у него зазвенело в ушах.
– Нет, пожалуйста, прошу вас, не трогайте меня, – Кристина слабо пыталась его оттолкнуть.
Роб не понимал, что с ней случилось. Осознание, как током пронзило его. Нет, не может этого быть, но Кристина рвалась из его объятий, ее глаза были затуманены призраками прошлого.
В кабинет вбежали дети. Даниэль сразу оценил ситуацию, он подскочил к Роберто и попытался его отбросить в сторону от матери, но тот стоял как скала. Виктория прижала руки к груди. Как ее отец мог опуститься до насилия, сначала там в офисе, он требовал ночи в замен на трудоустройство Даниэля, теперь же просто силой решил взять эту женщину. Карлос пытался вытащить Кристину из-под Роберто. Сабрина не могла поверить своим глазам.
– Отойдите от нее, сеньор, – Карлос одной рукой отодвигал Роба, другой тянул Кристину на себя. Кристина же отбивалась от всех, стараясь придерживать порванную блузку.
Роберто с ужасом сделал шаг назад. Все такие его подозрения оправдались. Он не мог в это поверить. И тут Даниэль его ударил. Роб, не ожидавший нападения, отлетел на диван. Карлос, пользуясь моментом, накинул на Кристину свой пиджак, которая без сил опустилась на пол, Роб ее больше не держал. Сабрина присела рядом с матерью. Виктория стояла у двери. Слезы текли из ее глаз. Ей было безумно стыдно за поведение отца. Даниэль надвигался на Роберто. Мужчина быстро пришел в себя, блокировав его второй удар. Дерзость молодого человека, не могла поспорить с мощью и злостью Роберто. Нет, яростью. Он, не причиняя ему вреда, прижал его лицом к стене, скрутив руку, и тряхнул так, что у Даниэля потемнело в глазах.
– Как ты мог позволить своему отцу насиловать мать, – Роберто практически прокричал Даниэлю эти слова в ухо, обвиняя.
Сабрина подскочила. Карлос пытался обнять Кристину, но та лишь отодвигалась. Он оставил свои попытки, огорошенный услышанным. Конечно же, она сейчас не примет ничье утешение.
Роберто ударил Даниэля о стену.
– Как ты мог позволить ему насиловать ее? Что ты за мужчина? И вы еще скорбите о нем?
Кристина медленно приходила в себя. Она куталась в пиджак Карлоса, побледнела, услышав последние слова Роба. Встала на ноги, приняв помощь Карлоса. Дети были напуганы и растеряны. Сабрина прижала руки ко рту, чтобы не закричать. Она не верила в слова, но уведенное подтверждало насилие. Может поэтому родители жили в разных комнатах. Но как осознать, что ее отец, милый добрый человек, мог совершать такое? Даниэль не пытался вырваться. Слова Роберто, как заноза засели в голове, лишая возможности двигаться.
– Как ты мог допустить такое?
Роберто защищал ее. Но что он мог сделать сейчас, после всего. Что уже произошло так давно? Что уже просто невозможно исправить? Кристина медленно подошла к Робу, одной рукой, придерживая пиджак, другой обняла мужчину, прижавшись к его спине, как раньше, черпая силу, даря нежность. Роберто замер. Кристина пыталась его успокоить.
