Наталья Лариони
Наказаны любовью
– Может помочь, – тихо на ухо прошептал Бруно, он неслышно подобрался к ней. – Куда это мы собрались?
Кристина вскрикнула от испуга.
– Сеньорита, верните ключ от комнаты, – Бруно уже улыбался во весь рот, он не касался ее, но как же приятен был ее запах. Он дурманил его. Сводил с ума. Но еще больше его заводило то, что она полностью находится в его власти. – Тебе от меня не скрыться.
Кристина не хотела отпускать ручку окна. Она просто не могла, до боли сжала пальцы. Вот там, за окном, за хрупким стеклом ее свобода. Но как бы не было хрупким стекло – верный пес своего хозяина сторожит ее. И Кристина поняла, что он знал, что она предпримет попытку сбежать. Что это доставляет ему удовольствие, что веселит его. Конечно же. Какая она дура. Ведь ему здесь скучно – находиться в компании двух странных женщин.
– Ты хочешь, чтобы я сам проводил тебя наверх? – Бруно положил ей руки на талию. Чуть сжал. Насколько же она хрупка, нежна, но в то же время сколько в ней силы и желания жить. – Может мне тебя отнести наверх, в твою комнату.
Кристина закрыла глаза, все ее существо кричало, душа рыдала, но она ничего не сказала. Отпустив ручку окна, она медленно расцепила его пальцы, отбросила его руки. Повернулась, прихрамывая стала подниматься по лестнице. Не доставит она ему такого удовольствия. Играть с ней в кошки мышки. Она не оставит попытки сбежать, но теперь будет умнее.
Рафаэль зашел в палату к жене. Его Луз лежала, как будто бы спала, но этот сон был обманчивым. Вокруг столько аппаратов, трубок. Он присел рядом на стул. Взял жену за руку. Целовал пальцы. Всегда такие теплые, отзывались на каждую его ласку. Сейчас же были холодны и безжизненны. Боль. Как же больно жить, дышать. Но там, внутри Луз зреет новая жизнь. Это маленькое чудо. Ради этого стоит жить. Рафаэль впервые за эти недели улыбнулся. Пусть это будет дочка. Девочка с яркими глазами. Черными волосами, волной ниспадающими на плечи. Его счастье и надежда.
Винсенте зашел в палату тихо. Рафаэль. Он видел, что горе посеребрило виски еще молодого человека. Это добавило ему уверенности, что только Луз держит его здесь. Он понимал, что, если с ней будут происходить неприятности, Рафаэль будет терять свою силу. Терять свою жизнь. И впервые за столько времени, Винсенте почувствовал уверенность.
– Держись, Рафаэль, – он тронул его за плечо.
Рафаэль вздрогнул. Он не любил, когда ему мешали быть с женой наедине. Если это можно было назвать так.
– Со мной все в порядке, – Рафаэль встал. – Ты хотел что-то сделать? Показатели вроде бы все в норме.
– Я просто зашел проведать мою пациентку. Обычный вечерний обход.
– Хорошо, – Рафаэль взглянул на жену, – тогда я не буду мешать, – поправил одеяло и вышел.
Винсенте даже не повернулся. Он слышал, как закрылась дверь.
– Ты мне поможешь. Ты сама лишишь его возможности подняться. Любовь. Зачем она? Если от нее столько проблем. Можно жить без нее. И все прекрасно получается. Нет ни клятв, ни обязательств. Всегда сам себе хозяин.
Роберто стоял у камина. В его руке был бокал с виски. Янтарная жидкость обжигала горло, согревая изнутри. Но это тепло такое обманчивое, туманившее сознание. Огонь в камине пылал, но согреться не получалось. Глоток виски, как язычок пламени скользил по горлу вниз, сердце равномерно стучало. Забьется ли оно еще раз так, как билось при Кристине? Когда его стук отдавался в каждой клеточке его тела. Ему хотелось дать себе волю, своим эмоциям, чувствам. Может быть даже позволить злости вырваться наружу. Но все это он наглухо закрыл, спрятал.
Не только Роб привыкал к самому себе. Рамона тоже пыталась приспособиться к новым условиям, где вместо ее любимого сына – чужой человек. Что с ними живет еще одна женщина. Жена его сына. Она хотела ее себе в невестки. Но почему-то все получилось не так, как она себе представляла. Палома превратилась в тень. Она и раньше-то не сильно ярко себя проявляла. Рамоне это нравилось. Она понимала, что ею будет легко управлять. Но вся соль заключалась в том, что управлять просто было некем. Палома жила тихо, незаметно. Старалась не попадаться на глаза. А во время обедов и ужинов только отвечала, не старалась поддержать беседу. Рамоне становилось страшно. Роб пропадал целыми днями, погрузившись в работу. Порой приходил за полночь, немного помятым. Пахнувший женскими духами. И все же каждую ночь он проводил с молодой женой. В этом она не могла его упрекнуть. Как он ей сказал – свои обязанности он выполняет. Она видела, как сын пьет, стоя у камина. Одинокий. Холодный. Неприступный. Раньше она могла подойти к нему. Обнять. Поговорить. Но не сейчас. Он близко не подпускает ее к себе. Может когда родиться ребенок, тогда и он изменится. Вернется ее прежний сын. Рамона стала подниматься по лестнице. Наверху она еще раз посмотрела на сына. Он там, но как же далеко были его мысли, и он сам. Все встанет на свои места. Она точно была в этом уверена.
Роберто чувствовал взгляд матери. Равнодушие. Он стал равнодушным. Допил до дна. Сознание начало притупляться. И в такой момент, он чувствовал дыхание Кристины. Он понимал, что это все действие алкоголя. Разум не получилось ни напоить, ни обмануть. Желание обнять и ненавидеть одновременно не утопить в бокале. Ему хотелось избавиться хотя бы от одного из этих чувств. Надо уехать, но пока нельзя. Еще не время.
Роберто поставил бокал на камин. Завтра его уберут. Надо лечь, выспаться. Он стал подниматься по лестнице. В свою комнату, где спит уже его жена. Он не заботился о том, что ее разбудит. Включал свет. Раздевался. Палома просыпалась, если спала. Она всегда с испугом и страхом наблюдала за ним. Роберто в душе усмехался. Она видит в нем монстра.
– Спи, я сегодня ничего не хочу, – он лег на свою сторону кровати. Благо кровать была большая. Можно спать, даже не соприкасаясь с друг с другом.
Палома все еще продолжала сидеть на кровати, прижимая одеяло к груди. Свет был выключен. Она прислушивалась к дыханию мужа. Оно стало ровным, глубоким. Он заснул. Только тогда она позволила себе лечь. Как он может так быстро засыпать. Она повернулась на бок.
– Кристина, – мягко с нежностью произнес Роб.
Палома вздрогнула. Сколько раз уже во сне он звал другую женщину. Всегда после этого она не могла уснуть. В то время как ее муж спал спокойно. Он всегда спал спокойно, когда ему снилась Кристина.
Кристина проснулась рано. Ей не спалось. Сколько раз она продумывала варианты побега. Но Бруно всяческий раз пресекал любую ее попытку. Казалось, что стоит Кристине только подумать о варианте сбежать, Бруно уже знал, как именно она думает сбежать. И начинал расставлять свои капканы. Хорошего пса выбрал Алехандро. От Августы же не было никакой помощи. Она просто находилась рядом. Кристина даже боялась ее о чем-либо попросить. Как-то вечером, Кристина стала спрашивать Августу – почему та вышла замуж за Алехандро, не любя. Августа лишь пожала плечами. Как она могла доверить своего ребенка этой женщине. Надо бежать. Бежать, но как?
Бруно зашел в комнату. В руке он, как всегда, держал газету. Он постоянно читает. Кристина не понимала. Ей казалось, что такой человек, как Бруно не должен был бы интересоваться прессой. Детектив, фантастика – что-то в этом роде. Ну не вписывалось это в образ Бруно. Он хотел казаться простым, но это далеко не так. Это просто уловка, чтобы ослабить бдительность.
– Спуститесь сами? – Бруно похлопал газетой по ноге.
Сегодня он не в духе. Кристина видела его раздражение.
– Сама, – она села на кровати.
– Без выкрутасов ладно, сеньорита. – Бруно вышел, оставив дверь открытой.
Кристина уже свободно наступала на ногу. Конечно, она еще немного испытывала дискомфорт, но главное она могла ходить. Августа уже спустилась. Она смотрела фотографию в газете.
– Все женятся, – Августа протянула газету Кристине. – А радости я тут не вижу.
Кристина взяла газету. Августа ее удивляла. Порой ей казалось, что она живет в другом мире. Она запомнила их разговор, и вот сейчас ей показывает, что мир такой же. Как и у нее. Что нет ничего странного в поступках людей. Кристина покачала головой, взяла газету. Посмотрела. Сердце, казалось, перестало биться. На нее смотрел Роб. Но другой. Холодный. Отстраненный от всего. И женатый. Если раньше ее пугало – как она ему скажет о случившемся, то сейчас все потеряло смысл. Смысл побега. Стремления все рассказать. Услышать понимание. Желание вырваться испарилось. Она стала медленно оседать на пол. Газета выпала из ее рук. Побег был единственной надеждой на жизнь. Сейчас же все разбилось вдребезги. Сколько ее не было. Всего месяц. Чуть больше. А Роб уже женился. А была ли любовь?
– Бруно, – Августа стала его звать. Она не подбежала, не помогла. Она просто стояла и смотрела.
Бруно зашел в комнату. Он мигом оценил ситуацию. Мгновение и он уже поднимал Кристину на руки. Его напугало ее бледное лицо. Быстрым шагом он поднялся по лестнице. Его ноша не была тяжела. Он понимал, что беременные могут терять сознание. Но все же позвонил доктору.
Винсенте осмотрел Кристину.
– С ней все в порядке. Надо сказать Алехандро.
– Не надо. Она просто потеряла сознание. Ребенок вне опасности. Я больше не позволю ей выходить. Либо она будет ездить на коляске. Я устраню возможность падения.
– Ей надо хорошо питаться. Она уже должна была немного набрать вес. А мне кажется, что она его потеряла.
Кристина слушала их разговор с закрытыми глазами. Сейчас ей хотелось одного – умереть. Даже осознание, что в ней растет новая жизнь, не останавливала ее. Зачем жить. Для чего? Если сейчас она выполняет роль инкубатора. Роб лишил ее возможности дышать. Она не обратила внимание на поднос, что принес Бруно.
– Тебе надо поесть, – Бруно говорил спокойно, он перешел на ты. – Ты же не хочешь, чтобы Алехандро узнал об этом инциденте. Ведь для тебя это может сказаться не лучшим образом. Поэтому выкинь все из головы и поешь. Хотя бы ради ребенка.
Кристина открыла глаза. Пустые, безжизненные.
Глаза Бруно сузились.
– Что не так? Что ты делала перед тем, как упасть в обморок?
Кристина пожала плечами.
Бруно вышел из комнаты.
– Сеньора Августа, что делала Кристина перед тем, как упала в обморок? – Бруно стоял на пороге комнаты хозяйки.
Августа расчесывала волосы. Она удивленно посмотрела на него.
– Шла есть, ты же нас позвал, – она даже пожала плечами.
Бруно задумался: что-то здесь было не так.
Кристина не могла даже плакать. Рука скользнула к животу. Там маленькая жизнь. Она зачала ее от другого мужчины. Нелюбимого. А любимый – женился на другой. Так скоро, так быстро. Может мужчины не любят? Все было просто игрой, обманом. Стоило Кристине исчезнуть, как ее тут же забыли. Заменили другой. Он хотел жениться. Ведь ему надо уезжать – у него хороший контракт. Роберто живет своей жизнью. Кристина не могла этого понять. Как понять: была любовь или ее не было. Что произошло? Если до этого ее сердце болело, душа рыдала, то сейчас все было разбито. Смысл жизни потерян. Она не знала, что теперь делать. Для чего все? Зачем она живет? Зачем ей есть? Зачем дышать?
Глава 4
Весть. Сообщение. Все это может вселить надежду, обрадовать. Или же просто выбить почву из-под ног. Двигаться дальше – немыслимо. Ведь то, что давало возможность дышать, бороться – рухнуло, разбилось в дребезги.
Алехандро смотрел на Кристину. Она ему совершенно не нравилась. Сейчас он видел лишь тень от той девушки, что сбил на дороге. Она лежала и смотрела в одну точку. Не реагировала ни на что. Он, как всегда, приехал к ней. Хотел с ней развлечься, но сегодня он ее не узнавал. Уже ложась в постель, он встретил ее взгляд: пустой, холодный, равнодушный. Даже постоянно отстраненная от реальности Августа и то так не смотрела. Кристина молчала, она не пыталась ни сопротивляться, ни противостоять ему. Ей было абсолютно безразлично, что сейчас с ней происходит…
Откатившись от девушки, Алехандро испытывал раздражение. Даже сегодняшняя разрядка не принесла ему никакого удовольствия. С холодной Августой и то было проще, чем сегодня с Кристиной. После душа он ушел, Кристина же даже не пошевелилась.
– Бруно, – Алехандро нервно закурил. – Что произошло с Кристиной?
– С ней все в порядке. Просто небольшая депрессия. У беременных это бывает. Сеньор Винсенте предупреждал об этом. Я постараюсь в эти дни постоянно находиться рядом, не беспокойтесь, сеньор. Ваш ребенок будет в полной безопасности рядом со мной.
Алехандро достал телефон. Слова Бруно его не успокоили. Ему нужны было подтверждение Винсенте. Слишком многое поставлено на карту. Он не мог допустить не единой возможности потерять ребенка.
Бруно начал беспокоиться. Он скрыл факт потери сознания Кристины. А вдруг она ударилась головой? Вдруг будут последствия для Кристины или ребенка. Он об этом не подумал. Все произошло так быстро. Только он уложил Кристину в кровать, как появился Алехандро. Нервный. Взвинченный. Зашел в комнату к Кристине и попросил его выйти. Бруно даже ничего не успел сказать.
Рамона нервничала, уже было слишком поздно. А Роберто не было до сих пор дома. Она не понимала его: зачем ему нужны были развлечения на стороне, когда дома его ждет молодая красивая жена. Вмешавшись в жизнь своего сына, она кардинально изменила его самого и его отношение к жизни. Теперь он просто стал брать, ничего не давая взамен. Конечно, со временем все придет в норму. И может быть Роб немного остепениться. Дай бог, поскорее бы забеременела Палома. Тогда у него появились бы обязательства, не сможет он тогда вот так безразлично относиться к своей семье. Ребенок все изменит. Рамона старалась в это верить.
Роберто сидел в машине. Он не хотел идти в дом. Да и не чувствовал он этот дом своим. Дом там, где тебя любят, ждут, заботятся. Где нет лжи и лицемерия. Здесь он провел детство. Много было радости, надежд, связанных с этим домом. Сейчас же царила пустота. Родная мать стало чужим человеком. Страшно взрослеть за один день. Страшно смотреть вперед – зная, что ничего хорошего уже не будет. Что нельзя мечтать. Нельзя надеяться. Не бывает сказок. Есть человеческие пороки. Просто одним удается прожить жизнь и не встретиться с ними, другие же просто не замечают этого, живут и радуются. Роберто не знал, как ему быть дальше. Вроде бы он что-то решил для себя, определился, но вот привыкнуть стать роботом ему нужно время. Зато, наверное, так удобнее будет жить. Без чувств, без эмоций. Без надрыва.
Он вышел из машины. Ветерок тронул его волосы. Когда-то он наслаждался каждым дуновением ветерка. Сейчас же даже не обратил внимание, все естественно. Ему хотелось сделать глоток виски. Пить он не любил, но вот эта маленькая потребность в обжигающем напитке – согревала его на миг. Роб не удивился темноте в холле. Его никто не ждет. А Кристина бы ждала. Мысль, как молния пронеслась, всколыхнула боль, и исчезла. Как и сама Кристина. Почему так трудно забыть человека и выбросить его из своего сознания, своего сердца. Своей души? Почему воспоминания терзают? Почему боль потери и ненависть от предательства не могут найти равновесие в его сознании. Скрывая от всех свои чувства, Роб научился за это время надевать маску. Когда же она станет его вторым я, что не придется притворяться. Он налил себе немного виски. Сделал глоток. Это единственное давало ему ощущение того, что он еще не умер, что жизнь продолжается.
–Ты так сопьешься, сын, – Рамона смотрела на него сверху.
Роберто поднял взгляд. Его мать стояла на лестнице.
– Не спится? – усмехнулся Роб.
– Не груби, – Рамона стала спускаться с лестницы.
Роберто сделал еще глоток. Ему стало абсолютно безразлично, что подумает или скажет ему сейчас мать. Сам то он знал, что до алкоголизма ему далеко. Бокал виски в день или пара, еще не делают его алкоголиком.
– У тебя молодая жена, ты каждую ночь проводишь с ней. И в то же время таскаешься по другим женщинам. Чего тебе не хватает, Роб?
Роберто резко развернулся к матери. Его взгляд пронзительный, жесткий, казалось режет ножом. Его нутро кричало – тепла, любви, ласки, нежности, но это нельзя купить. Нельзя получить то, от чего в дрожь бросает все тело. Нельзя заставить любить, нельзя заставить хотеть. Буря, бушевавшая внутри, внешне даже не проявилась.
– Мужчине всегда мало. Он любит разнообразие. И потом, пока я молод – от жизни надо брать все, что в принципе я и делаю, – Роберто долил себе виски. Он не хотел уже пить. Но сейчас делал это назло матери.
– Что ты с собой делаешь?
– А что же я плохого делаю? Я работаю, при чем зарабатываю достаточно, чтобы обеспечить не только нас, но и своего тестя. Ему кстати была нужна большая сумма денег. Он их получил. Ты же тоже этого хотела. Хотела его политической карьеры. Кстати, может он твой любовник?
Рамона открыла рот от услышанного. Вся ее сдержанность. Всего лишь маска приличия.
– Как ты смеешь, – она занесла свою руку для пощечины, но Роберто перехватил ее руку, сдавил, не причиняя сильной боли.
– Не смей поднимать на меня руку. Я уже предупреждал тебя. Я стоял перед тобой на коленях, но ты была непреклонна. Теперь ты пожинаешь плоды, что посеяла, – Роберто отпустил руку матери, сделал два больших глотка. – И потом, что я такого сказал. Это всего лишь одна из сторон жизни. Если мужчина общается с женщиной, при чем достаточно долго, то явно между ними что-то есть, было или будет. Как говорится вопрос времени.
– Что ты говоришь, – Рамона была поражена услышать такие слова от своего сына.
– Правду. Так ты спала с Армандо? Может ты изменяла отцу с ним еще в молодости. Все может быть. И сейчас твое слово против моего. И где правда? И потом какая она – правда? Всего лишь пустые слова. Оправдания. За чем? Ни к чему. Мне абсолютно безразлично, что ты можешь или хочешь мне сказать. – Он поставил пустой бокал на каминную полку. – Да, кстати, ты мне напомнила – наверху меня ждет молодая жена. Пора бы уже напомнить о себе.
Роберто прошел мимо матери, впервые она не могла подобрать слова.
– Ты знаешь, иметь несколько женщин имеет свою привилегию сравнивать и оценивать. Хотя думаю, что тебе это знакомо, мама.
– Роберто, твой цинизм не имеет границ.
– О, мама. Я еще даже не начинал.
– И так ты собираешься воспитывать своего ребенка? Какой пример ты ему будешь показывать?
На этих словах Роберто остановился.
– Воспитывать ребенка, – он сделал паузу, – я, пожалуй, доверю тебе. У тебя это хорошо получается. Смотри какой сын у тебя вырос. Пойду постараюсь, чтобы у тебя было кем заниматься. Чтобы ты наконец-то оставила меня в покое.
Роберто быстрым шагом направился к двери своей спальни. Захлопнув дверь так, что Палома подскочила на кровати.
– Что случилось? – она растеряно смотрела на своего мужа.
– Муж пришел, а жена его не встречает – вот что случилось, – Роберто раздраженно стал снимать одежду, не обращая никакого внимания на испуганную женщину. Раздевшись, пошел в душ.
Палома встала с кровати, собрала разбросанную одежду. Вся одежда была пропитана женскими духами. Ее муж встречается с другими женщинами. Паломе было больно осознавать, но ничего поделать, даже сказать ему об этом она не могла. У них договоренность, что она не имеет права вмешиваться в его жизнь. Сможет ли она вынести все это…
Алехандро засиделся на работе допоздна. Идти домой не хотелось. Ехать на ранчо, после утреннего события – не было абсолютно никакого желания снова там появляться. Хотя бы какое-то время. И все же радость переполняла его. У него будет ребенок. Это будет сын. Он знает, уверен. В его семье рождаются только мальчики. Другой мысли он даже не допускал. Алехандро стал обходить кабинеты. Его переполняло чувство обладания всем этим имуществом. Увидев свет в одном кабинете, Алехандро нахмурился. Это был офис Николаса. Все было хорошо в работе, но присутствие Николаса. Сына этой женщины. Как вечное напоминание ее незримого присутствия в его жизни. Как бы ни старался Алехандро, не замечать Николаса, он не мог. Он мог порой его подставлять. Но отец пресекал эти его попытки. Любая ошибка Николаса воспринималась, как подножка Алехандро. В конце концов Алехандро понял, что смысла в подставах просто нет. Отец всегда был на стороне своего приемного сына. Сына, с семьей которого он жил. Совершенно чужими ему люди. Он общается с сыном Николаса, называет его внуком. Скоро у него появится его родной внук. Именно это заставило его зайти к Николасу.
– Скоро закончится твое торжество, ты лишишься моего отца. Ты ему никто. Как и вся твоя семья.
Николас, молодой мужчина, с тонкими чертами лица. Он был сильно похож на свою мать. Может именно это держит отца. Его внешнее сходство с ней, женщиной, которая заняла место его матери.
– Роберто, никто не забирал твоего отца. Он сам решил жить с нами. Видимо с тобой ему неудобно.
– Неудобно? О чем ты говоришь? Как ему может быть неудобно в своем собственном доме? Там, где его семья. А его семья – это я. Я его родной сын.
– Бывает так, что родные становятся чужими. А чужие – становятся ближе и роднее.
– Мне все равно, но ты никогда не получишь наследство моего отца. Как его не получила твоя мать. Так и тебе его не видать.
– Я не стремлюсь к обладанию. У меня есть работа. У меня дом. Есть семья. Отец, который вырастил. Пусть не родил, но научил жить.
– У тебя это есть, пока отец тебе это дает.
– Отец меня поддерживает. Семью нужно создавать самому. Это кропотливая и долгая работа. Но думаю, тебе этого не понять. Мне искренне жаль тебя – ты ничего не видишь из-за своей навязчивой идеи.
– Я вижу то, что самозванец хочет обладать тем, что ему не принадлежит. Пусть отец и живет с тобой сейчас, но очень скоро все измениться. Все встанет на свои места.
– У тебя патологическая мания вернуть отца. А ты хоть раз задумывался – почему он ушел из дома.
– Из-за твоей смазливой мордашки. Она так напоминает ему его шлюшку.
Николас подошел близко к Алехандро.
– Никогда, слышишь, не называй мою мать шлюхой. Она была замужем за твоим отцом. За человеком, который принял меня. Воспитал. Считает своим сыном. Я не позволю тебе причинять ему боль.
Алехандро не стал развязывать драку. Не потому, что боялся, просто не хотел в очередной раз доставить удовольствие Николасу поплакаться отцу. Он отступил.
– Я его не трогаю. Но скоро, очень скоро все измениться.
Алехандро с такой силой захлопнул дверь, что посыпалась штукатурка. Николас устало опустился в кресло. Работать здесь ему совершенно не хотелось, но обещание, данное отцу, не позволяло ему уйти с этой работы. Он должен быть здесь. Практически правая рука Алехандро. Порой выгодные контракты очень трудно заключать, ввиду их постоянного конфликта. И слава богу Алехандро в последний момент изменяет тактику и сменяет гнев на милость – только бы получить контракт, и чтобы потом как можно меньше общаться с Николасом. Правда последнее время их стычки стали реже. Алехандро выбрал тактику игнорирования. Не раз они задерживались в офисе допоздна, оставшись одни. Но каждый раз уходили по одному, так и не встретившись. Обсуждать вопросы было сложнее, но они возникали. Порой передавали документы друг другу через секретарей. Ко всему можно приспособиться. Николас устало потер виски. Обещание и обязательство, данное отцу, крепко привязали его к этому месту…
Время не стоит на месте, движется. Один день сменяется другим. Кто-то не замечает времени. Для кого-то же оно тянется. Порой мы считаем минуты. А бывают случаи, когда всем существом стараемся остановить время. Но это не подвластно человеку. Он может лишь наблюдать за его ходом.
Прошло еще две недели.
Кристина устала села на кровати. Заставлять себя вставать каждое утро давалось с трудом. Свет померк. Не осталось того, что заставляло стремиться к побегу. Августа теперь приходила к ней каждый день. Молча сидела рядом. Как поняла Кристина, ей так было проще, когда человек молчал. И вот так вдвоем они часами могли находиться в одной комнате, не произнеся при этом ни единого слова. Раньше Кристина ее жалела, пыталась разговорить, но теперь ей не хотелось ничего. Только естественные потребности – сходить в туалет, поесть, но даже еда потеряла свой вкус. Даже Бруно перестал ее беспокоить. Алехандро после того случая больше не приезжал. Казалось, что ей жизнь дала передышку. Но она ей в этот момент была не нужна. Может если бы что-то происходило, она бы поняла, как быть. Но, как назло, ничего не происходило. И только одна мысль, что Роб, ее родной Роб женился. Создал семью. Он даже не искал ее. Она просто исчезла из его жизни. До этого события, она еще надеялась хоть как-то оправдаться перед ним, но сейчас все было потеряно. Сейчас он принадлежит другой женщине. И сейчас очень сложно понять, и принять, что она осталась совсем одна. Как тогда, в день, когда ее родители разбились. Жуткий приступ тошноты заставил ее бегом направиться в ванную. Когда рвота закончилась. Кристина опустилась рядом с унитазом на пол. Сердце колотилось в груди. Сил совсем не осталось. Слезы хлынули из ее глаз. Она оплакивала свою судьбу. Родителей, что так рано покинули этот мир. Любовь, которой так и не успела насладиться. И была ли любовь? Сейчас она в этом сильно сомневалась. Никогда она больше не станет доверять мужчинам. Никогда, даже если ей удастся выбраться из этого дома, она не увидится с Робом. С его предательством и обманом. Очередной приступ тошноты прервал рыдания. Изменения, происходившее в ее организме, дали о себе знать. У нее будет ребенок. Только ее. Не позволит она больше мужчинам управлять ее жизнью. Она будет жить для ребенка. Отдаст всю свою любовь, нежность и заботу. Она постарается огородить его от всех неприятностей. Ее ребенок не будет страдать.
Кристина вышла из ванной. В комнате находился Бруно.
– Плохо? Тошнит? Врача надо вызвать? – он внимательно смотрел на нее. После того случая он старался не выпускать ее из виду. Игры кончились. Больше он не даст ей ни малейшей возможности на побег. Иначе Алехандро просто оторвет ему голову, случись что-нибудь с ребенком.
– Обычное явление, – хрипло произнесла Кристина. – Токсикоз при беременности.
Она поправила халат.
– Пусть врач посмотрит, – Бруно настаивал.
– Он ничего нового не скажет. Только подтвердит мои слова. Я хочу что-нибудь впить. Может воды с лимоном. Она поможет.
Бруно с удивлением смотрел на Кристину. Она вернулась. Он даже улыбнулся про себя. Но все равно в ней что-то изменилось. Исчезла вся наивность. Она повзрослела. Пусть она и была еще достаточно молода, но весь ее вид говорил о другом. Она стала другой. Она плакала, когда была в туалете. Но сейчас здесь она не показывала свою боль и разочарование. Пусть по лицу и были видны ее еще недавние слезы. Сейчас же весь ее вид говорил об обратном.
– Я посмотрю до обеда, и если тошнота повторится, то я вызову врача, – Бруно вышел из комнаты. Почему сразу теряется интерес, когда человек меняет свою позицию. А Кристина изменилась. Она оставила попытки сбежать, как будто смирилась со своим положением, это было очень подозрительно.
Кристина прикоснулась к животу, как будто защищая свое нерожденное дитя.
– Я буду жить для тебя. Только ты и я. Больше нам никто не нужен. Мы обязательно убежим. Я еще не знаю как, но верь мне.
Кристина улыбнулась. Улыбнулась своему ребенку. Больше ей было некому улыбаться.
Алехандро зашел в комнату к Кристине и увидел ее улыбку. Он остановился. Еще ни разу он не видел, как она улыбалась. Все ее лицо озарилось. Глаза засияли. Стало тепло и уютно от ее улыбки. Он не смог подойти к ней. Боялся спугнуть это видение. Он шагнул назад из комнаты. Он испугался самого себя. Своей реакции на женскую улыбку. Когда-то он так радовался этому чуду. Улыбки мамы. Кристина своей непосредственностью и естественностью напомнила ему о былом. Он уехал, так и не потревожив ее. Не хотел снова вспоминать то, что утратил. То, чего лишила его эта женщина, та, что украла у него не только воспоминание о матери, но и его отца.
Роберто пытался решить вопрос, возникший при строительстве. И он никак не мог сосредоточиться. Он очень устал, мало спал. Загонял себя работой, вечера проводил в компании разных женщин. Но всегда возвращался домой. Еще немного, и он уедет. Подальше из этого города, где все напоминало о Кристине. Порой он сам удивлялся самому себе. Его предали, обманули. Как он может до сих пор еще что-то чувствовать к ней. Это неправильно. В каждой женщине он искал Кристину. И каждый раз испытывал разочарование, так и не найдя ее. Почему так странно устроен человек – почему нельзя устроить перезагрузку. Раз – и ничего не помнить, ничего не знать, начать жизнь с белого листа.
Роберто достал папку. В этой папке лежали чертежи, эскизы их дома с Кристиной. Он хотел сделать ей подарок на годовщину их свадьбы. Но теперь некому было его строить, их больше нет, нет ни Кристины, нет ни Роберто, однако стройка продолжалась. Она шла. Не мог он ее остановить. Дом Кристины сгорел. Его собственный дом превратился в ад. А то, что он строит – там уже некому будет жить. Стройка шла. И он знал, что доведет дело до конца. Но никто и никогда не будет там жить. Это будет огромным памятником их любви, пусть она его и не любила, но были мгновения, которые еще до сих пор тревожат душу. Ее предательство останется на ее совести. Он любил ее всем сердцем. Так, как никогда и никого уже не полюбит. Он отдал ей всего себя, а остался с разбитым сердцем. Роберто закрыл папку. Никто не должен знать об этом. Он отложил папку в сторону, посмотрел на часы, осталось время выпить кофе, и потом надо было ехать на работу.
За столом уже сидели Рамона и Палома. Роберто сел на свое место. Раньше он всегда целовал маму. Но вот уже больше месяца как это перестало быть традицией. Рамона и Палома старались не трогать Роберто, так как не знали, как он отреагирует. Палома зажала рот рукой и выбежала из-за стола. Рамона удивленно посмотрела ей в след. Роберто же сидел довольный.
– Палому тошнит, – Рамона посмотрела на Роберто.
– Ну думаю, что этого и следовало ожидать. В полнее нормальная реакция.
– Ты хочешь сказать, что она беременна, – Рамона была очень удивлена.
– Все возможно, но ты же любишь доказательства. Поэтому я отвезу ее сегодня к врачу, и мы будем знать точно, – Роберто встал из-за стола, – но одно могу сказать, я старался. Тебе не в чем меня упрекнуть.
Рамона не нашлась что ответить ни на новость, ни на его грубость. Однако само осознание того, что Роберто самостоятельно повезет Палому к врачу обрадовало ее. Может все еще измениться. Может быть, Роб станет таким, каким был. И Рамона улыбнулась. Мир встает на свои места. Просто нужно было подождать.
