Наталья Брониславовна Медведская
Второй шанс.
«Сломаны ребра и сотрясение мозга», – понял Иван. Точно так же он чувствовал себя после нападения на него два года назад банды подростков.
Иван покачнулся, и его вырвало кровью. Голова кружилась. Он огляделся вокруг. Родители спали на диване, Захара поблизости не наблюдалось. Ваня сумел добраться до квартиры деда Клима и потерял сознание. Старик вызвал «Скорую».
Очнувшись в больнице, Стасов позвонил Никите. После знакомства в парке парни подружились.
– Никита, привези футболку, брюки и полотенце.
Игнатов вернулся быстро.
– Все спали. Мне повезло, входная дверь оказалась не заперта. Тебя искала Саша. Я привёз телефон. Позвони ей.
– Позже. Не хочу, чтобы она видела меня в таком виде.
– Как знаешь. Может, расскажешь. Она поймёт.
– Нет, – сдавленно произнес Иван. Он не хотел снова увидеть презрение в её глазах.
Весь день у него ныло сердце. На душе камнем лежала тяжесть. Ваня маялся, не понимая причины своей тревоги. Он задремал после обеда, а когда открыл глаза, на пороге больничной палаты увидел Сашу.
– Не нужно было приходить.
На её лице чувство жалости, сменилось страхом. Ощущение надвигающейся катастрофы усилилось. Иван не понимал, что с ним. Они поговорили. Иван немного успокоился и смог порадоваться её присутствию. Саша отправилась домой.
На следующий день, ближе к вечеру, в больницу пришёл хмурый Никита.
– Ты зря скрывал правду о своей семье. Смог бы подготовить Сашку. Она ездила к твоим родителям.
Это являлось ему в кошмарах, этого он всегда боялся. Теперь Саша знает, кто его родители и каким он может стать, по мнению сердобольных соседей и старушек. Парень с дурными наклонностями.
– Ваня, ты слышишь меня? – забеспокоился Игнатов. – Может, зря волнуешься? Она умная девочка, знает тебя много лет. Ты – это ты. Никто не выбирает родителей.
– Спасибо, Никита. Теперь решать Саше, общаться со мной или нет.
Он отключил дешёвый телефон, принесённый ему Игнатовым.
ГЛАВА 6
Глубокой ночью Саша встала выпить воды, пересохло горло. Проходя мимо приоткрытой спальни родителей, услышала голос матери.
– Осталось полтора месяца до окончания школы. Если дочь не примет решения, ей придется пожинать плоды своего упрямства.
– Неужели ты и, правда, заставишь Александру работать и учиться? – полюбопытствовал отец. – Как далеко ты намерена зайти?
– Достаточно далеко, чтобы избавиться от этого мальчишки. Она не понимает, в какую яму может упасть. Кто, как не родители, должны остановить её.
– Оля, а не слишком ты строга к Ивану? За четыре года он доказал, что держит слово.
– Это сейчас, а когда женится и ему стукнет лет тридцать, ручаешься, что он не запьет горькую, как его папаша и мамаша? А внуки? Ты хочешь больных внуков? Склонность к пьянству передается по наследству. Где гарантия, что родители не зачали его в алкогольном угаре? Он прямо околдовал нашу девочку. Вдали от него Сашка быстрее забудет Стасова. И если ей придется для этого работать – пусть – быстрее одумается. Хорошо, что он уходит в армию осенью. Ты лично представляешь его родителей в нашем доме?
Ответ отца Саша не услышала. Мать продолжила:
– А этот брат уголовник, ты его тоже пригласишь к столу или на дачу? Представишь нашим друзьям? Неужели Александра не понимает: ей придется с ними сталкиваться, даже если они будут жить отдельно.
– И всё-таки ты сильно давишь на дочь!
– Нет. Я хочу ей счастья, нормального мужа и здоровых детей.
Саша на цыпочках прошла на кухню. Выпила воды и задумалась.
«Кем я смогу работать, учась заочно и снимая квартиру в чужом городе? Официанткой, уборщицей, секретаршей. Я же никогда в своей жизни не работала».
Стало страшно. Паника охватила её.
***
Ещё одна фотография. Римма сняла её с Иваном на свой телефон. Саша увидела это фото случайно. Она пришла в гости к Петровой, не находя себе места от беспокойства, пытаясь принять окончательное решение. Увидев её, Римма спрятала стопку фотокарточек в ящик. Один из снимков упал на пол. Александра с удивлением узнала на фото себя и Ваню. Они сидели на скамейке в школьном сквере. Это было два дня назад.
Иван вышел из больницы через три недели и появился в классе. В его глазах Саша видела вопрос или ей казалось, что видит. Поговорить они смогли только на следующий день после школы. Стасов ждал её на улице.
– Как твое здоровье? – Саша осторожно коснулась его и тут же отдернула руку.
– Нормально, – усмехнулся он.
Оба чувствовали себя неловко. Она не могла забыть, в какой жуткой обстановке он вынужден жить. Всё время думала: «Как он выдерживает это?»
Ивану казалось, что Саша стала чужой и теперь стесняется и презирает его вместе с родителями.
– Тебе починили дверь в комнату?
– Не волнуйся, всё в порядке. Новую дверь не выбьют. Замок тоже заменил.
Саша еле сдерживалась, чтобы не заплакать от жалости к нему, кусала губы, не умея объяснить своё состояние. А Стасов видел: она не желает дотрагиваться до него.
«Я стал ей противен!»
Тягостное молчание повисло между ними. Саша хотела, чтобы Иван обнял, поцеловал, и они вместе решили, что делать дальше. Зная, что он не переносит жалости, крепилась, как могла. Стасов угрюмо молчал и не сделал ни одной попытки дотронуться до неё.
«Он сердится! Я не послушалась и пошла к его родителям».
«Саша не сможет забыть! Может, дать ей время…»
Так они и расстались, не сумев понять друг друга. Каждый унёс в своём сердце невысказанные слова любви и утешения, оставляя в душе боль и непонимание. Иван первым поднялся со скамьи в школьном дворе.
– Меня ждут на работе. Я и так потерял три недели и чуть не подвёл бригаду.
И не дожидаясь её ответа, ушёл. Саша долго смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.
Вот тогда Римма и сфотографировала их. Зачем? И почему прятала фото? Это была последняя фотография в школьном альбоме. Этот снимок она забрала у Петровой. Подруга сказала:
– Можешь взять, я случайно сфоткала вас.
Только теперь спустя тринадцать лет Саша задумалась и вспомнила: у Риммы было много фотографий Ивана. На снимках, конечно, он не один, с Сашей, или с одноклассниками.
«Какая же я невнимательная, подружка-то неравнодушна к Ивану! Что ещё я не замечала?»
Саша встала с кровати, закрыла альбом. За окном тёмная безлунная ночь постепенно уступала место серым предрассветным сумеркам. Она смотрела в окно на крепко спящий город. Прошлое теснилось перед её глазами, и сейчас оно виделось ярче настоящего.
Стена непонимания ширилась между ними. Май пролетел быстро. Поговорить откровенно они так и не решились. Потом начались экзамены. Объясниться всё не находилось времени, или казалось, что не находится. Саша ловила себя на мысли: «Я не готова принять Ивана таким, какой он на самом деле». Сомнение поселилось в её душе.
На выпускном вечере они всё же были вместе. Почти не разговаривали, только держались за руки. Стасов не сводил с неё глаз. Он раньше Саши понял: она прощается с ним. Иван всегда боялся этого, но в глубине души готовился к расставанию. Он так до конца и не поверил, что его можно любить. Каждый день с этой девушкой Стасов считал подарком судьбы. Он не винил её и не злился, прощая слабость. Такие, как Саша, не выживают в его условиях, а самое главное, глубоко в душе всегда боялся разочаровать её.
«Вдруг с годами я стану, как отец, и испорчу ей жизнь. Пусть лучше мы расстанемся сейчас!»
К этим мыслям добавлялась горечь – Саша не верила в него!
После выпускного прошло три дня. Иван находился на работе. На четвёртый он получил эсэмэску:
«Прости! Я уехала поступать на отделение экономики и финансов».
Это означало – конец. Саша сдалась и уступила матери. Он думал, что готов к разрыву, оказалось, нет. Спасибо, что тем вечером остался доклеить обои в коттедже, где его бригада делала ремонт. Никто не видел слёз Стасова и его боли. Иван злился на себя за слабость, но не мог удержать противную солёную влагу, застилающую ему глаза. К утру он оклеил три комнаты, выполнив двойную норму.
Саша легко поступила на очное отделение Ростовского института экономики. Отец с матерью не разрешили ей жить в общежитии, сами нашли квартиру. Ольга Вадимовна заласкала дочь, делала подарки, говорила не умолкая. Родители светились от счастья. Саша не поехала к тётке в Волгоград, но зато порадовала их, бросив Стасова.
Вернувшись после экзаменов в Ремезов, Саша позвонила Ивану. Телефон молчал. Ей удалось поговорить с Никитой. После взаимных приветствий тот сообщил:
– Ваня уехал с бригадой на шабашку до осени и сказал, что вы расстались.
Саша, услышав эти слова, задохнулась от возмущения:
– Ах, так! Я просто уехала поступать, а он бросил меня! Подумаешь, не очень-то мне и нужен!
Теперь, спустя много лет, она трезво оценила свои поступки.
Саша обхватила себя руками. Посмотрела на часы – четыре утра. Открыла форточку. Прохладный ветерок всколыхнул лёгкие тюлевые занавеси, и они затрепетали, как крылья громадной птицы.
Тогда она попросту предала Стасова. Испугавшись трудностей, уступила матери. А Иван понял это и отпустил её. Не стал просить и настаивать – просто отошёл в сторону. Если бы она могла всё изменить! Жизнь наказала за предательство! Саша теперь жила, будто спала, рядом с ней всем становилось холодно.
Она подошла к шкафу, достала большой глянцевый фотоальбом розового цвета. Теперь на кровати рядом лежали два документальных свидетельства её жизни. В розовом альбоме на снимках этапы её нового существования без Стасова. Саша перевернула первую страницу. Она и Олег возле её института.
Саша познакомилась с ним в начале третьего курса. Октябрь радовал теплом и ярким солнцем. Подруги Римма и Элина устроили сюрприз на её день рождение. Девушки вывели Александру с закрытыми глазами на ступеньки института и вручили двадцать огромных воздушных шаров. Вся группа вывалила на крыльцо. Студенты хором читали пожелания на шарах, а она выпускала их в бледно-голубое небо. Саша пригласила друзей в кафе напротив учебного заведения отметить её праздник. А потом к ней подошел молодой мужчина и вручил букет белых роз. Так они и познакомились. Олег Андриади не произвёл на Сашу большого впечатления. А вот подругам он понравился. Обеспеченный, умный, видный, в общем, хороший кандидат в мужья. Они все уши прожужжали, расписывая, как ей повезло. Олег трогательно ухаживал за ней, трижды делал предложение. Александра закончила институт. Обе её подруги, Римма и Элина, вышли замуж, родили детей. Саша начала работать в той же компании, где работала мать. Со временем окончательно поняла: работа не нравится и вряд ли когда-нибудь понравится. Ей очень хотелось всё бросить, но она боялась разрушить мечты матери и не хотела испытать на себе последствия её гнева. Когда в очередной раз Олег предложил выйти за него замуж, Саша дала согласие.
Пальцы переворачивали страницы со снимками. Пол-альбома занимали свадебные фотографии. На всех она выглядела растерянной, с натянутой улыбкой.
«Я плыла по течению, слушала всех, кто давал советы. Хотелось спокойной, сытной, обеспеченной жизни? Получила! А что счастье к этой жизни не полагалось – тут уж извините. Сама виновата. И нечего сваливать вину на подруг, мать. Не струсила бы, дала шанс Ивану и себе… Попробовала бы жить с открытыми глазами».
Как кадры в кино, перед её мысленным взором прокручивалось прошлое.
Примеряя свадебное платье, Саша разглядывала отражение в зеркале, всё казалось ей не настоящим, придуманным, а она только играет роль в чужой пьесе. Ольга Вадимовна впервые была счастлива, будущий зять нравился ей: из хорошей семьи, образованный, умный, вежливый. Именно такого она желала дочери. Родители, подруги, знакомые в один голос твердили: идеальная пара. Саша почти поверила в это. День свадьбы запомнился суматохой и её острым желанием почувствовать: всё в серьез, не понарошку. Она ощущала себя героиней плохого спектакля и изо всех сил старалась правдоподобнее сыграть роль невесты. Правда, кроме неё, никто не замечал неправильности происходящего. Подвыпившая Римма на ухо просвещала её, как руководить Олегом. Подруга не обращала внимания на замешательство Саши, то и дело срывалась на громкий шепот, давая полезные советы новобрачной. Петрова два года назад вышла замуж за владельца мебельной фабрики и считала себя светской львицей. Её не смущало, что провинциальный Ремезов не тянул на звание большого города. Элина молча, с улыбкой смотрела на подруг и ревниво следила за своим красавцем мужем.
Поток свадебных фото наконец иссяк. Саша решительно захлопнула альбом, не стала смотреть следующие снимки. Её мутило от собственного кислого лица. Она закрыла глаза. Прошлое не торопилось покинуть её.
Через год после свадьбы Саша ушла с ненавистной работы. Ольга Вадимовна испытала шок, дочь просто убила её. Повлиять на ослушницу не получалось, та больше не зависела от неё. Единственное, что она могла сделать, прекратить общение с непокорной дочерью. Со временем Ольга Вадимовна смягчилась, но уже было поздно, дочь стала видеться с родителями только по большим праздникам и дням рождения. Со временем Саша нашла работу в антикварном магазине. От нечего делать решилась подправить дешевую, поврежденную картину местного художника, сданную на продажу. Получилось замечательно – цена полотна выросла в несколько раз. Так она снова взяла в руки кисти и краски.
Никита к тридцати годам стал узнаваемым художником. Его картины начали продаваться. У Игнатова и его друзей появилась своя небольшая студия с выставочным залом. Он, посмотрев на работы Саши, признался:
– Учитель из художественной школы не говорил твоей маме, что ты бездарна. Он объяснил ей: талант дочери нужно развивать.
– Почему же ты не сообщил мне, – возмутилась Саша.
– Сказать о том, что тебе лгала мать? Вспомни: проблемы с родителями. Ты решала, где будешь учиться. Я не мог подбросить дров в костер.
– Ты прав, тогда я меньше всего думала о рисовании.
Саша закрыла форточку. В спальне похолодало. Тряхнула головой, словно прогоняя воспоминания. Положила фотоальбомы на тумбочку. Снимок Стасова выскользнул и спланировал на пол. Она подняла его и прижала к груди.
«Что же ты наделала, Кручина? Сколько людей сделала несчастными одной своей ошибкой. Испортила жизнь Олегу и его родителям, не дождавшимся до сих пор внуков. Стасову, себе, своим родителям. Трусиха, тряпка! Вечно винила всех, но не себя!»
Саша открыла дверь в ванную комнату. На полочке в коробке лежала стопка лезвий «Жилет».
«Покончить со своей никчемной жизнью раз и навсегда».
Она открыла горячую воду. В поднимающихся клубах пара в затуманенном зеркале заметила силуэт. Вздрогнув, протерла блестящую поверхность рукой.
Бред. Там в зеркальной глубине мелькнуло лицо Ивана. Потом, как на картине он прорисовался весь. Ей показалось: Стасов парит над городом, высоко в небе. За его спиной Саша разглядела какие-то железные конструкции. Иван с мольбой и любовью смотрел на неё. Будто догадался, что она собирается сделать и безмолвно пытался остановить.
«Господи, привидится же. Бессонная ночь сказалась», – подумала Саша. В зеркале снова отражалась ванная комната.
Она спустила горячую воду. Ночная рубашка полетела на кафельный пол. Встала в ванну и открыла кран с ледяной водой. Через десять минут зубы выбивали дробь от холода. Голова просветлела. Саша закуталась в мягкий махровый халат и отправилась на кухню. Травяной чай с мятой показался необычайно вкусным. Первые лучи солнца окрасили небо в розовый цвет. Саша сонно потянулась.
В спальне, лежа в кровати, глянула на снимок Стасова, с которым не расставалась последний час.
«Даже сейчас ты спасаешь меня, – она прижала фотографию к губам. – Если бы я могла изменить прошлое. Клянусь, поступила бы по-другому!»
Чуть повернув голову, посмотрела на подарок Никиты. От холста веяло покоем. Поверхность картины пошла рябью. Саша находилась в состоянии полусна, полуяви, ей показалось, что с полотна к ней наклонился ангел, и коснулся её головы. Сквозь ресницы успела заметить: картина стала прозрачной, будто открылось окно в неведомый мир. Саша вздохнула и счастливо улыбнулась: «Какой прекрасный сон».
ГЛАВА 7
В субботу ему пришлось работать до шестнадцати часов. Хорошо, что ненужно долго добираться домой, перебрался через дорогу и уже в своей квартире. Когда десять лет назад Стасов поменял квартиру в Ремезове на похожую по площади трешку в Новочеркасске, это была окраина города. Спустя время здесь вырос новый микрорайон, но пустырь напротив дома остался. Строительная фирма, в которой Иван трудился инженером, начала на этом месте возводить девятиэтажный дом.
После работы он еле успел сбегать в магазин за шампанским и принять душ. В дверь позвонили. Марина выглядела замечательно: яркая брюнетка с хорошей фигурой и немного капризным выражением на лице. Они встречались уже два месяца и Стасов начал подумывать о расставании. Девушка потихоньку стала обживаться в его квартире: сначала в ванной появился её халатик и зубная щетка, потом любимая кружка Марины заняла местечко на кухонном столе, косметика разместилась на трюмо в спальне, розовые тапочки с помпонами поселились в прихожей. Всё происходило по уже обычному сценарию, который Иван наблюдал не раз. Для него это становилось сигналом к прекращению отношений. Какое-то время он не задумывался, почему все его связи коротки? Почему ему быстро надоедают девушки? Потом осознал: у каждой он искал хотя бы отдалённое сходство с Сашей и не находил. Иван успокаивал себя: однажды снова встретит девушку, с которой ему захочется связать свою жизнь. Понял, почему его раздражают девушки. Сам себе ответил словами другой Марины.
Как живется вам с товаром2
Рыночным? Оброк – крутой?
После мраморов Каррары
Как живется вам с трухой?
Как живется вам с стотысячной –
Вам, познавшему Лилит3!
Плохо жилось ему со стотысячными женщинами, обыкновенная плотская страсть не могла убить воспоминаний и восторга настоящей любви. Просто прикосновение к Сашиной руке по накалу эмоций было больше целой ночи, проведенной с другой девушкой. Когда Стасов разобрался в своих чувствах, перестал испытывать вину, расставаясь с женщинами. Ни одну он не хотел пускать в свою жизнь надолго.
В девять вечера после бурного объяснения Марина хлопнула дверью, обозвав Ивана сволочью. Он облегчённо выдохнул и вышел на балкон подышать свежим воздухом. Звонок телефона заставил его вздрогнуть. На дисплее высветился номер Игнатова.
– Привет, давно не виделись!
– Это точно. Лет пять, если не ошибаюсь, – уточнил Стасов.
– Хорошо, что не поменял номер. Я звоню, чтобы сообщить: ваш класс собирается у Ирины Ивановны тридцатого октября. Не хочешь повидать одноклассников? Я случайно узнал об этой встрече. Никто не знает ни твоего нового адреса, ни номера телефона.
– Я подумаю. – Голос Ивана звучал спокойно, но руки похолодели, а сердце вдруг заработало с перебоями.
Они перекинулись ничего не значащими фразами. Никита отключился.
Стасову нестерпимо захотелось курить. Он сел в кресло, стоящее на балконе.
«Ау, прошлое, ты когда оставишь меня в покое?»
Тогда после школы он еле отыскал в себе силы уехать и не умолять Сашу не бросать его. Он умирал от душевной боли, но уважал её выбор. В конце сентября Ивана забрали в Морфлот на два года. За время службы Стасов написал и сжёг девяносто шесть писем, по одному в неделю. Демобилизовался в начале октября. Его часть находилась в Североморске, когда он уезжал, город начало заносить снегом. По утрам температура опускалась до десяти градусов мороза. Ростов порадовал тёплой погодой и золотым убранством деревьев в парках и скверах. Где-то в этом городе училась Саша, он обязательно повидает её, а сейчас нужно съездить домой. Иван отслужил год, когда в часть пришло сообщение о смерти родителей. Бремя похорон и поминок легло на плечи тёти и дяди. Подлодка, на которой служил Стасов, участвовала в учениях на Северном море. Спустя месяц они вернулись на базу, Ивану вручили телеграмму. Он тупо смотрел на белый листок бумаги и ничего, кроме сожаления, не чувствовал. Родители отравились палёной водкой. Жалкая участь. А ещё через полгода тётя Катя написала о смерти Захара. Брат во время очередной отсидки, пытался совершить побег, и был застрелен тюремным охранником. Старшего брата похоронили под номером в безымянной могиле. И снова Иван испытал лишь сожаление и досаду. Так глупо оборвались жизни его родных.
«Тёте и дяде досталось, а ведь они оба инвалиды», – волновался Иван.
В Ремезов Ваня приехал к полудню. Ключ от квартиры взял у соседей. Отомкнул дверь. Из комнат пахнуло застарелым запахом грязного белья, гнили и спиртного. Он щелкнул выключателем. Тусклая лампочка осветила обшарпанные стены и закопченный потолок коридора. Иван прошёл в общую совершенно пустую комнату. Грязные обои клочьями свисали со стен, окно сиротливо отсвечивало серыми от пыли стеклами. Тётя, видимо, попросила грузчиков выбросить из квартиры всю жуткую мебель и вещи. На полу там, где раньше лежал ковер, теперь виднелся неплохой паркет. Этот чистый квадрат, окружала кайма из толстого слоя грязи. Иван заглянул в комнату родителей – та же пустота. Прошел в свою. Здесь мебель осталась. Ранее аккуратная комната выглядела замызганной: платяной шкаф в сальных пятнах, стол припален сигаретными окурками, матрасы на кроватях в многочисленных желтых кругах. На окне висела разорванная пополам пожелтевшая тюлевая занавеска. Иван открыл шкаф – на полках лежало несколько его грязных футболок и джинсы. Постояв в раздумье, принялся отворять окна настежь.
«Придется переночевать у тётки».
Запер дверь, подхватив рюкзак, отправился к родственникам.
Тётя жила в пригородном поселке в двадцати километрах от Ремезова. Старый дом, достался ей от родителей. Светлана, мать Вани, в двадцать лет вышла замуж за красивого городского парня. Она познакомилась с ним на заводе. Катя завидовала младшей сестре. Молодая семья через год получила квартиру. Света родила первенца – Захара. Светлана приезжала в гости к родителям с мужем и ребенком, веселая, нарядная. Всё у неё сложилось хорошо. Катерина же могла только мечтать о семье. Она родилась с врождённым пороком сердца и с физическим увечьем: одна нога короче другой на четыре сантиметра. Сколько Катя себя помнила – всегда ходила медленно, чтобы не задыхаться и, сильно припадая на левую ногу. Но она не могла пожаловаться на родителей, нет. Они любили дочерей почти одинаково, болезненную Катю даже чуточку сильнее. А ей так хотелось любви, счастья, детей, ночами женщина плакала от безысходности. К её беде она полюбила мужа сестры, это нечаянное чувство приходилось прятать от всех.
Ивану исполнилось три года, когда закрыли завод. Потеря работы стала крахом для прежде счастливой семьи. Света стала приезжать в поселок навеселе, детей забросила, на укоры родителей огрызалась. Илья поддерживал жену во всём, часто они напивались вместе. Их приезд погостить, превращался в затяжную пьянку. Старенькие родители, не имея сил и возможности повлиять на дочь и зятя, горстями глотали лекарство. Любовь Кати к Илье переросла в ненависть. А ещё через полгода старшие Стасовы превратились в запойных алкоголиков. Свою квартиру теперь они покидали редко.
Катерине исполнилось тридцать шесть, когда на неё обратил внимание мужчина, купивший дом у соседей. Егор стал инвалидом в первую чеченскую войну. Взрывом гранаты ему оторвало ноги до колена. Выйдя из госпиталя, бывший майор, решил поселиться в деревне, недалеко от моря. В соседнем дворе тридцатилетний парень заметил тихую, робкую, застенчивую женщину. Прыгающей, неровной походкой незнакомка сновала по участку. Она то поливала огород, то собирала овощи, то пропалывала траву. Похожая на подбитую взъерошенную птицу, женщина ухитрилась на скудной песчаной почве вырастить замечательный урожай. Они познакомились, и через полгода поженились. На их скромной свадьбе младшая сестра невесты Светлана испортила всем настроение, заявив:
– Двум инвалидам не стоило жениться. Если вы думаете, что я буду за вами присматривать в старости, то ошибаетесь. У меня на калек нет времени.
Егор заметил, что не только Светлана злоупотребляет спиртным, пил её муж и даже подросток Захар. Этот сигнал стал предвестником грядущего несчастья. Вскоре пьянки новоявленных родственников стали беспробудными. Третьего сына Ромку Светлана привезла в посёлок и оставила сестре. Родителей к тому времени уже не было в живых. Дыша перегаром, женщина сказала:
– В этом доме есть и моя доля наследства. Поэтому пусть мелкий живёт здесь. Мне некогда им заниматься.
Она положила сверток на кровать и, шатаясь, пошла к выходу.
Екатерина в ужасе побежала за ней. Сестра, не слушая возражений, с силой оттолкнула её и направилась к автобусной остановке. Потрясенная Катя вернулась в дом. Егор, развернув грязное одеяльце, рассматривал на удивление крепкого младенца. Голубые глаза трёхмесячного ребенка спокойно и серьёзно глядели на новые для него лица. Малыш не плакал.
Так Ромка остался жить у тётки. Через год Катя официально оформила опекунство на себя. Егору пришлось задействовать все связи, чтобы двум инвалидам отдали малыша. Мальчик рос тихим и спокойным ребенком, никогда не плакал. До двух лет Рома не произнёс ни слова. Они переживали, пьянство родителей могло сказаться на развитии малыша. Врачи не делали никаких прогнозов. В три года он сказал первое слово. Екатерина не отдала мальчика в детский сад: он с трудом общался с другими детьми. Доктора, наблюдавшие ребенка, в один голос твердили: Роман никогда не сможет догнать сверстников. В четыре года мальчик произносил с десяток слов, но производил впечатление смышленого ребенка. Он всё понимал и быстро выполнял просьбы родителей – это обнадеживало. Изредка проведать брата приезжал Иван, но Катерина не поощряла общение братьев. Она не любила подростка, Ваня всё больше становился похожим на ненавистного Илью. Женщина даже не догадывалась, что Рома выжил только благодаря брату – это он три месяца кормил его дешевыми смесями, воруя деньги у родителей и их собутыльников. Ромке повезло, что он родился летом в теплое время года. Ивану исполнилось одиннадцать лет, когда брат появился на свет. Подросток радовался, что Ромка находится у тётки, и старался навещать его. Если он и обижался на холодный приём родственницы, то не показывал вида. Начав работать, Ваня стал помогать деньгами.
Стасов шёл по улице поселка. Здесь ничего не изменилось: те же колдобины на дороге, серый от пыли бурьян на обочине. Дом тёти Кати отличался от соседних домов: обилием цветов на клумбах, ухоженным садом и огородом. Железный забор сверкал голубой эмалевой краской. Фронтон дома и оконные переплеты видимо тоже недавно покрасили, они радовали глаз сочетанием жёлтого и голубого цвета.
– Иван вернулся! – Тётя всплеснула руками, открывая дверь на стук.
– Я смогу у вас переночевать. В квартире не на чем спать, нет постельного белья, – поинтересовался он, обнимая женщину.
На звук его голоса из комнаты выскочил Ромка и бросился на шею брату.
– Какой ты вымахал! – обрадовался Иван.
– Ну, до тебя мне ещё расти, и расти, – чётко произнёс мальчик.
Старший брат покосился на довольное лицо тёти Кати. Только благодаря её усилиям и старанию к шести годам Рома начал хорошо говорить и в восемь лет отправился в обычную школу. Брат цеплялся за руки и заглядывал Ивану в глаза.
– Где вы там? Проходите! – раздался голос дяди Егора.
– Да, Ваня, не стой на пороге. Сейчас накрою на стол и позову всех на кухню.
Иван взъерошил волосы на голове брата.
– Как я рад тебя видеть и спасибо за письма.
Рома начал писать раньше, чем говорить и два года посылал старшему брату короткие трогательные весточки.
***
Он давно сидел в сквере напротив института, где училась Саша. Сегодня был день её рождения. Стасов встретился с Никитой и попытался расспросить его о девушке.
– Вань, я редко вижу Сашку. Она, как и я в Ремезове бывает редко. Ты не забыл, мы с ней учимся в разных городах. Вам нужно встретиться и поговорить.
Остаток денег Иван потратил на новый матрац, постельное белье и крохотный холодильник. За десять дней он успел содрать со стен старые обои, прошпаклевать потолок, стены и отциклевать паркет. Вымытые окна блестели, пахло лаком и свежей краской. Квартира приобрела нарядный вид. Прохаживаясь по гулким пустым комнатам, он испытывал двойственные чувства: горечи, досады, вкупе с удовольствием от проделанной работы и болью, что все это некому оценить.
Стасов встрепенулся: на ступеньки института вывалила толпа. Молодежь расступилась, и он увидел Сашу. Она держала в руках воздушные шарики на длинных ленточках. Смеясь от удовольствия, стала по одному отпускать шары в небо. Иван замер. Саша почти не изменилась, только её волосы, уложенные в причудливую прическу, стали длиннее. Римма и Элина стояли рядом, держа букеты цветов. Потом все стали поздравлять именинницу, она улыбалась друзьям, такой знакомой ему, необыкновенной улыбкой.
«Значит, закадычные подруги все ещё вместе», – понял Иван.
Студенты стайкой побежали через дорогу к кафе.
Стасов не сдвинулся с места. Просто не мог.
«Она весела и счастлива. Убедился! Теперь можешь навсегда исчезнуть. Не стоит отравлять ей жизнь своим появлением», – уверял он себя и продолжал сидеть.
Спустя время стеклянные двери кафе открылись. Чуть подвыпившие студенты, громко разговаривая, вышли на улицу. Стали прощаться. Саша с подругами остались втроем. К кафе подъехала черная «Ауди», из неё вышел молодой мужчина с букетом белых роз. Направился к Саше. Иван видел, как радостно вспыхнули её глаза. Незнакомец что-то сказал девушкам, они уселись в машину. «Ауди» тронулась с места.
«А вот и принц! Хорошо, что не поперся! Оказался бы третьим лишним», – разозлился Стасов и только теперь осознал, что уповал на чудо.
Иван не знал, что знакомство Олега Андриади и Саши произошло на его глазах.
Стасов не помнил, как вернулся в Ремезов, как добрался до своего двора. Очнулся, когда его окликнул мужской голос.
– Ванька! Отслужил!
Стасов обернулся. Веселая компания, сидящая под детским грибком, махала ему руками.
– Кирюха, ты! – удивился Иван, с трудом узнавая в рыхлом увальне товарища по детским играм.
– Привет, Морфлоту! Дембельнулся? Давай с нами по пять капель. – Кирилл протянул Стасову полный стакан чего-то красного. – Портвейн, – протянул парень, заметив недоумевающий взгляд Ивана. Всунув стакан ему в руку, произнёс с придыханием: – Дай Бог – не последняя! А если последняя – не дай Бог!
Стасов молча взял стакан и тремя глотками осушил его. Через полчаса настроение поднялось, тоска утихла и появилась весёлая злость.
«Думает, не проживу без неё! Проживу!»
