Миранда Эдвардс
Союз, заключенный в Аду
– И чем же? – шепчу я, заглянув в темный омут глаз Гидеона. Он непонимающе сводит брови. – Чем ты можешь поклясться, что мне не навредит откровенность с тобой?
Прокручиваю в голове все уроки по сдерживанию эмоций, которые давала мне мама, расправив плечи, горделиво поднимаю голову и впиваюсь взглядом в лицо Гидеона. Я слабая, даже дурак это поймет, но ему необязательно знать насколько. Сотни масок, приросшие к моему лицу, хотя бы раз в жизни должны мне помочь и заставить Гидеона ответить мне честно.
Он смотрит внимательно и, к моему удивлению, без осуждения. Долгие годы я изучала людей, и, на первый взгляд Гидеон не похож на человека, который будет применять силу за любое слово, не пришедшееся ему по вкусу. Как и Оран. Так что о моих навыках понимания людей можно сказать только одно: я так и не смогла их раскусить. Я не обладаю интуицией и не могу полагаться лишь на то, что вижу своими глазами. Первого монстра я не распознала, пока он не показал мне свое истинное лицо, отсюда вытекает вопрос: как долго будет скрываться Гидеон Кинг? Оран продержался два часа и сорок семь минут.
– Клянусь своей семьей, – кивает Гидеон. – Можешь поверить, они для меня – все.
Глубоко вздохнув, собираю все остатки храбрости или, может быть, глупости и, глядя ему в глаза, выдвигаю свои условия:
– Мне нужна свобода. После мафии, вынужденных браков и смертей мне нужна только свобода. И немного денег на обустройство где-нибудь далеко отсюда, на другом конце света. Таков мой максимально честный ответ.
Гидеон, не отводя взгляд и не думая даже и минуты, произносит:
– Идет, но я спрошу кое-что еще и попрошу еще раз быть честной, как настоящему партнеру. Мне нужен ответ для понимания, насколько ужасно твое положение.
– Хорошо.
– Ты убила своего мужа? – Гидеон произнес это слишком будничным тоном.
Признаюсь, такого вопроса я не ожидала. Мне кажется, что никто не верит, что я действительно могла бы пойти на убийство. Тихая, порядочная девочка, выросшая под строгим взглядом Братвы. Ничего опасного или кровожадного во мне нет и быть не могло, я же женщина. О нас всегда думают либо как о шлюхах, либо как о слабых дурочках. Другого не дано. Мы не можем себя защищать, стоять за свои права, потому что у нас их нет. Бесправные игрушки для битья.
Разве могла я зарезать собственного мужа да еще и застрелить заключенного, которого Оран пытал четыре дня? Разумеется, нет. Два рослых мужчины, опытные убийцы и я, никчемная девчонка, которая и одеться не может без помощницы.
– Нет, – говорю я. – Разумеется, нет. Это была не я.
Гидеон некоторое время пристально изучает меня, ища намеки на ложь. Его практически черные глаза сужаются. Гидеон точно другой: он рассматривает вариант моей если не вины, то хотя бы причастности. Возможно, есть и шанс, что его остальные слова правдивы.
– Тогда, думаю, мы договорились, – заключает Гидеон. – Я обеспечу твою безопасность и свободу в любой точке мира, и мы больше никогда не встретимся.
Гидеон поднимается со стула и протягивает мне руку. Некоторое время смотрю на его ладонь, думая, не заключаю ли я сейчас сделку с адской тварью. Опять же выбора у меня нет, и я встаю и скрепляю рукопожатие.
