Миранда Эдвардс
Союз, заключенный в Аду
Гидеон замечает, на что я так уставилась и разворачивает фотографии.
– Присаживайся, – он занимает свое кресло, а мне указывает на стул по другую сторону стола. – Я не отниму много времени, нам просто необходимо расставить все точки над «i».
Сжав кулаки на коленях, киваю, хотя и не понимаю, о чем речь. Гидеон откидывается на кресле, но его поза совсем не расслабленная. Я мало, что слышала об этом человеке, даже представить не могу, чего он может затребовать за свою помощь.
– Свадьбу сыграем через три недели, – начинает он. – Мои пиарщики пустят слушок, что мы с тобой были давно знакомы, и я поддерживал тебя после смерти твоего мужа.
Стандартная схеме. Гидеон станет героем, который помог бедной, горюющей вдове в трудный момент и подставил свое крепкое плечо. Пускай так. Гидеон делает паузу, словно ждет возражений или вопросов, я только киваю.
– Ты переедешь в этот дом, – продолжает он. – Я могу предоставить тебе одну из квартир ниже, но все же советую остаться в пентхаусе. Здесь достаточно комнат, чтобы мы не пересекались постоянно, а также лучше охрана. Мне кажется, что безопасность сейчас важнее комфорта.
Стоп, что? Могла ли я ослышаться?
– То есть вы… не собираетесь спать со мной? – слова срываются с губ раньше, чем я успеваю остановить себя.
Гидеон хмурится и подается вперед, заставляя меня вжаться в стул. Его глаза внимательно изучают мое лицо, от которого, мне кажется, отлила вся кровь. Мне стоило молчать.
– Наш договор включает в себя только свадьбу и безопасность для тебя на время, пока ирландцы не отступят, – медленно, словно ребенку, объясняет он. – Трахаться я буду с тем, с кем захочу, как и ты. Мы лишь не должны попадаться папарацци и разрушать видимость счастливого брака. Еще я бы не хотел по утрам сталкиваться с твоими любовниками, все же это мой дом.
«А если он захочет меня?» – главный вопрос крутится на языке, но спрашивать такое непозволительно, и вторая оплошность может быть чревата, поэтому я молчу.
Гидеон вновь ждет, когда я что-то спрошу или возражу. Он, наверное, привык к спорам, что ж, на этот раз ему не придется напрягаться.
– Аврора, – то, как он произносит мое имя, кажется чужеродным, странным. Понятия не имею почему. Гидеон сцепляет руки в замок и, понизив голос, говорит: – Вся суть нашего соглашения в партнерстве. Мы должны быть честными друг с другом и уважать общие интересы. Если тебя что-то не устраивает или ты хочешь выдвинуть свои условия, то я здесь, чтобы выслушать тебя.
Подобный покровительственный тон используют, когда считают тебя глупцом или хотят показать свое превосходство. Если так он хотел расположить меня к себе, то попытка провалена.
– Скажи, что происходит в твоей голове? – вновь пытается разговорить меня Гидеон. – Если ты волнуешься о… приватности, то все сказанное в этом кабинете останется между нами. Клянусь.
Едва ли сдерживаю едкий смешок. Клятвы – пустые слова, если не подкреплены чем-то существенным. Мужчины любят обещать, им нравится казаться благородными рыцарями, коими они не являются. Всем хочется быть лучше, чем они есть на самом деле, хотя бы на словах. Обещания и клятвы давно потеряли свою силу. Никто больше не присягает на верность, потому что она больше не имеет смысла. Ничто в мире не имеет смысла кроме выживания. Нет ни чести, ни любви, ни благородства. Существует только эгоизм, из-за которого мы рвем друг другу глотки.
