Майкл Бранд
Сказания Древних
* * *
У моего друга когда-то была семья – жена Фейлония и дочь Миранда. Они жили в Галерии и были счастливы вместе, пока один несчастный случай не разрушил их крепкую семью.
Фейлония была эльфийкой, и однажды представители ее народа попросили показать путь новым купцам в Маралд. Она согласилась, и, спросив разрешения у Каспара, забрала с собой дочку, чтобы немного отдохнуть вместе с ней. Однако он и не подозревал тогда, чем все может обернуться…
Где-то на середине их пути на обоз купцов было совершенно нападение. На месте никто не выжил, однако найденный список с именами всех купцов показал, что трое из этого списка смогли уйти невредимыми. И среди этих счастливцев оказалась его дочь Миранда.
Каспар был вне себя от горя, и как только он опознал Фейлонию, которая приняла яд, чтобы избежать участи страшнее смерти, решил найти и отомстить убийцам, также попросив Сарема помочь ему в поисках дочки.
Прошел месяц. Каспар отыскал тот отряд, что был виновен в смерти его жены. Прочитав ещё раз письмо Сарема о том, что Миранду до сих пор не нашли, он, едва сдерживая слезы, направился к капитану отряда.
Он думал, что не сможет убить их, и потому уже прощался с этим миром. Однако он смог – тридцать пять вооруженных до зубов и натренированных солдат королевской армии были убиты в собственном гарнизоне в Маралде. Очевидцы говорили, что наблюдали огненный дождь в течение нескольких минут, а кто-то даже видел каких-то существ, которые добивали раненых солдат.
Я был в тот день в этом городе и не решился проверять, что оказалось причиной такого массового убийства. Потом меня вызвали расследовать это дело, и увиденное меня поразило – весь гарнизон был выжжен, не осталось ни одной живой души. А тела были настолько изуродованы, что их почти невозможно было опознать. Вся земля вокруг была залита кровью, а дерево, стоящее посередине гарнизона, продолжало догорать.
Я не смог тогда выполнить это задание, потому что не знал, кто или что было способно на такое. Но мне хорошо запомнился этот случай, и я был крайне удивлен, когда в рассказе своего друга услышал описание знакомого мне гарнизона. Каспар очень точно описал все, что происходило в тот день, и я поверил ему, потому что знал, какого терять близких тебе людей. Он запомнил лицо каждого солдата, полное страха и боли, что не только успокаивало его поломанную душу, но даже приносило радость. А потом, как он закончил с отрядом, он устроил настоящий взрыв с огненным дождем и исчез. Никто из горожан не видел моего друга ни до происшествия, ни после.
Но Каспар не смирился, отомстив за Фейлонию. Теперь, все эти четыре года, он ищет свою дочку сам, и пока безуспешно. К сожалению, я не могу в этом ему помочь – поиски Миранды пройдут по всему Хальмстаду, если не по всему Мортхиру, а сделать это вдвоём, к сожалению, почти нереально.
* * *
Наёмник тяжело вздохнул, закончив этот печальный рассказ, и через мгновение услышал тихий голос Беатрис, который мгновенно вывел его из собственных мыслей:
– Вы – очень сильные мужчины, Грегор. Я с трудом пережила смерть своей матушки, хоть и не знала ее… А вы…
Она замолчала, не найдя нужных слов, и Грегор обнял ее, готовый признаться ей в том, что мучило его с самого утра.
– Беа … – ласково начал он.
Девушка удивлённо взглянула на него и остановилась.
– Да, дорогой?
– Я боюсь тебя потерять, Беа, – резко выдохнув, продолжил он, стараясь не упускать ее взволнованный взгляд, – Хочу, чтобы ты была в безопасности.
– А что-то может случиться? – настороженно спросила Беатрис.
– Пока нет. Сегодня вечером нам нужно выезжать из Галерии и ехать в логово Незримых. Там будет очень опасно, и я… – Грегор помедлил, – Хочу, чтобы ты осталась с тетей на три дня. Потом я вернусь и заберу тебя в Золден.
– В Золден? – непонимающе переспросила она, – Но ты ведь там не живешь…
Грегор осторожно достал ключ и положил его в руку девушки.
– Это ключ от моего дома. Точнее, от нашего дома…
Но он не успел закончить – Беатрис крепко обняла его с радостной улыбкой на лице и воскликнула:
– Я согласна, любимый! – она нежно поцеловала его в губы и добавила уже спокойнее, – Только на кого я тебя оставлю, м?
– Надеюсь, что Каспар согласиться поехать – вдвоем мы должны быстро управиться.
– Тогда все будет хорошо, – с улыбкой ответила Беатрис и уткнулась ему головой в грудь, – Осталось только пережить несколько дней предстоящей разлуки…
Грегор нежно поцеловал её в лоб и решительно прибавил:
– Я вернусь сразу же, как только смогу, Беа…
Она еле заметно кивнула, и, посмотрев ему в глаза, ещё раз улыбнулась. Но эта улыбка была совершенно другой – и Грегор спустя несколько мгновений понял, что её отличало – она была счастливой…
Так они медленно отправились к Гертруде, наслаждаясь теми драгоценными минутами, что оставались до отъезда наёмника и чародея из Галерии.
* * *
Вскоре Грегор и Беатрис добрались до дома её тётушки. Калитка, открывавшая проход во внутренний двор, была настежь распахнута, и потому они без труда прошли во ухоженный двор, где ровными рядами были высажены плодовые деревья, радовавшие хозяйку своим красивым внешним видом и спелыми плодами почти круглый год, а чистая и ухоженная зелёная полянка по обе стороны дороги, выложенная тёмно-коричневым кирпичом, также удивляли каждого гостя Гертруды своей простотой, ещё более подчёркивающей красоту этого двора.
Также вокруг дорожки были высажены красные и фиолетовые цветы. Грегор не смог узнать их все – его интерес распространялся лишь на те растения, из которых можно варить зелья. Но увидев, как Беатрис заинтересовалась большим цветком с фиолетовыми лепестками и жёлтой серединкой и наклонилась к нему, чтобы ощутить его аромат, он решил расспросить Гертруду о нём подробнее.
Грегор постучал в дверь и услышал неровные, шаркающие шаги, которые медленно приближались к нему. Он немного насторожился, но мелодичный голос Гертруды успокоил его:
– Кто там?
– Это я, тетушка, – громко сказала Беатрис.
– Сейчас открою! – радостно воскликнула Гертруда и отворила дверь.
Они обнялись и поцеловались, и тётя медленно оглядела свою племянницу с улыбкой.
– Я так долго тебя не видела, Беатрис! Даже той встречи было мало! Как ты похорошела – прямо вся светишься!
Беатрис неловко улыбнулась и снова, на этот раз крепко, обняла Гертруду.
– Я тоже соскучилась, тетушка, – ответила девушка, – Зато сейчас мы встретились, и я даже смогу остаться у тебя на пару дней.
– Это просто замечательно! – воскликнула Гертруда и наконец-то обратила внимание на наёмника, всё это время наблюдавшим за ней и Беатрис, – О, Грегор, и ты пришел! Отлично! Ну, не стойте, проходите в дом!
Гертруда подтолкнула вперед свою племянницу и ее возлюбленного, а потом вошла вслед за ними, прикрыв за собой дверь. Она уже хотела повернуть ключ, но Грегор вовремя вспомнил о своём друге и осторожно заметил:
– Тетя Гертруда, пока не закрывайте дверь, пожалуйста. Просто один из нашей компании задерживается…
Хозяйка дома добродушно улыбнулась и вытащила ключ, положив его на соседнюю тумбочку.
– Хорошо, Грегор… Ну что, прошу за мной!
Дом Гертруды оказался очень просторным, и внутри было чисто и крайне уютно. Грегор снял обувь и с разрешения хозяйки повесил свой меч на стойку в прихожей, и Беатрис последовала его примеру.
Гертруда отвела их на кухню, а сама, проследив, чтобы они удобно расположились за столом, побежала в кладовку за консервированными овощами и мясом, а Грегор и Беатрис тем временем с интересом осмотрели её кухню. В ней не было ничего лишнего – огромный дубовый стол, который мог вместить около десятка человек, камин и печка, отделанные белым кирпичом и глиной, и множество полочек и тумбочек, в которых Гертруда, скорее всего, прятала какие-нибудь приправы или ингредиенты.
Вскоре хозяйка дома вернулась, неся с собой две банки: одна была с помидорами, а другая со смесью лука, чеснока и больших кусочков мяса, и, попросив наёмника разжечь огонь в печке, она снова оставила Грегора и Беатрис наедине. И едва её шаги затихли в кладовке, наёмник склонился над печкой, собрал пальцы в позицию знака Лазрар и быстро поджёг угольки в печи. Характерное потрескивание подсказало ему, когда убрать огненную волну, возникшую в его руке, и, проверив печку, он сел обратно за стол, и как раз в этот момент зашла Гертруда с мешком картошки и большой головкой сыра. Пригласив свою племянницу нарезать сыр к столу, она выложила на противень три десятка картофелин и поставила его в печь на пару минут.
Грегор же предпочел не мешать – он просто наблюдал за ними, думая о том, когда придет Каспар. И вскоре послышался лёгкий стук в дверь. Гертруда удивлённо обернулась, но Грегор успокоил ее, выходя из-за стола:
– Наверно, это мой друг пришел. Я открою, не беспокойтесь.
Она кивнула, и Грегор неторопливо пошел встречать опоздавшего гостя. Открыв дверь, он увидел Каспара, держащего в руке бутылку дорогого вина. Вид у него был помятый и крайне усталый, но лёгкая улыбка на его лице и свежий хмельной запах говорили совершенно об обратном.
Радостно поприветствовав своего друга и внимательно оглядев его с головы до ног, чародей также снял свои кожаные сапоги и только после этого переступил порог дома. Гертруда и Беатрис вышли из кухни, чтобы поприветствовать его, и Каспар торжественно передал им бутылку вина со словами:
– Здравствуйте, дорогие дамы! Прекрасно выглядите! Сегодня просто чудесный день, и потому давайте выпьем за это!
Хозяйка дома со снисходительной улыбкой приняла подарок чародея и, поблагодарив его, забрала Беатрис, чтобы быстро накрыть стол. Когда они покинули прихожую, Грегор, с усмешкой наблюдавший за этой сценой, заметил:
– Ты уже выпил, Каспар?
– Да! А что так заметно? – громко воскликнул чародей.
– Очень, друг. Ты даже не представляешь как… – осторожно похлопав его по плечу, критично ответил Грегор, – Есть повод?
– Конечно! Магистрат одобрил раскопки в Затерянный город. И я буду принимать в них участие! – Каспар звонко рассмеялся, – Представляешь, Грегор!
Наёмник слегка улыбнулся и, увидев Беатрис и Гертруду, занятых приготовлениями на кухне, решительно продолжил:
– Мне нужна твоя помощь, Каспар.
Чародей внимательно взглянул на него и с несвойственной для его веселого состояния серьезностью заметил:
– Все что угодно, друг. Говори!
– Сегодня вечером я выезжаю в логово Незримых, – тихо произнёс Грегор, – Беатрис остаётся с Гертрудой. Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Поможешь?
Каспар одобрительно кивнул головой, не раздумывая ни секунды.
– О чем речь, Грегор! Поеду – раскопки все равно только через неделю начнутся…
Из кухни послышался голос Гертруды:
– Мальчики, идите за стол!
– Хорошо! – одновременно отозвались Каспар и Грегор, после чего наёмник медленно подытожил, – Спасибо, друг. Тогда сегодня, после обеда, выдвигаемся.
Они прошли на кухню и увидели, как на трети стола удобно расположился весь сегодняшний обед: у каждого в тарелке было несколько дымящихся картофелин и ломтиков сыра, также были открыты банки, принесенные Гертрудой из кладовки – аппетитный запах мяса мгновенно распространился по комнате. Тем временем Каспар откупорил бутылку и разлил всем вино в маленькие серебряные бокалы.
Вдруг Гертруда неожиданно выскочила из-за стола со словами:
– Опять забыла!
Оставив в недоумении своих гостей, она быстро вернулась, держа в руках буханку свежего хлеба. Беатрис и Грегор слегка улыбнулись, а Каспар тяжело выдохнул и наконец сел за стол
После того, как хлеб был разрезан, обед считался официально начавшимся. Самой разговорчивой, опять же, оказалась хозяйка дома, которая умудрялась и есть, и задавать различные вопросы всем своим гостям, начав расспросы со своей племянницы, по которой успела соскучиться еще с прошлой их встречи.
Беатрис рассказала Гертруде о недавних новостях, о своем отце, который бесконечно трудился без отдыха и выходных, и много ещё о чем, что случилось за те семь лет, пока Гертруда не видела свою племянницу. Каспар и Грегор в это время спокойно уплетали все, что было на столе и в их тарелках, успевая при этом слушать женские разговоры. Вскоре и еда, и вино закончились, и потому они откинулись на спинку стульев, переводя дыхание.
Потом у Гертруды появились вопросы к Грегору, и теперь все слушали его. Она расспросила наёмника о его работе, и он вкратце и с лёгкой доброжелательной улыбкой пересказал все то, что рассказывал Беатрис за все время их путешествия. Но к следующему вопросу он оказался не так готов, как ему хотелось бы:
– Грегор, – с интересом обратилась к нему хозяйка дома, – А у тебя есть семья?
Он тяжело вздохнул и впервые за разговор отвёл взгляд. Каспар и Беатрис уже хотели помочь ему, рассеяв возникшее молчание, но Грегор собрался с силами и ответил серьезным, почти металлическим голосом:
– Она у меня была. А сейчас… Сейчас моя семья – это все, кто сидит за этим столом.
Гертруда сочувственно положила ему руку на плечо и, отвлеченная горем своего гостя, не осознала смысла конца его ответа. Понимая, что сейчас расспрашивать Грегора ещё о чём-то будет совсем бестактно, она переключилась на чародея, которого знала больше, чем Грегора и даже Беатрис – они часто пересекались в библиотеке, где она любила брать различные книги для чтения перед сном, и он всегда помогал ей с выбором хорошего произведения.
Она поблагодарила Каспара за заключительную книгу, которую он ей посоветовал – это был переведенный им лично с эльфийского языка сборник любовных стихов. Чародей слегка улыбнулся, слушая ее, и кратко рассказал о том, что произошло с ним за ближайшие пару недель.
За время долгого общения с ним Гертруда поняла, что он всегда избегал лишь одной темы в их задушевных разговорах, которая непосредственно касалась его личной жизни и прошлого – Каспар не подпускал к ней никого, и даже его единственный друг Грегор никогда не мог знать о том, что творилось на его душе. И, теперь зная, что эта тема была крайне болезненна и для её нового знакомого, Гертруда умело обходила её, увлекая своих собеседников интересными рассказами – так Грегор узнал многое о цветах и уточнил название того цветка, что приглянулся Беатрис, не говоря уже о политике Магистрата и отношения хозяйки дома к магии.
И за такими спокойными и непринужденными разговорами быстро прошёл целый день, а на улице уже стало темнеть. Глядя на солнце, которое постепенно близилось к закату, Грегор тихо произнёс, обращаясь к чародею:
– Пора, друг.
Каспар кивнул, и Грегор обратился к хозяйке дома:
– Нам пора идти, тетя Гертруда.
– Как? Уже?! – почти одновременно воскликнули Гертруда и Беатрис.
– К сожалению, – осторожно произнес он и добавил с легкой улыбкой, – Спасибо вам за радушный прием.
– Вам спасибо, мальчики. Хоть день не так скучно прошёл… Погодите, а как же Беатрис? Разве она не с вами?
Девушка невольно замялась, но Грегор быстро сообразил, что нужно ответить:
– Она соскучилась по вам, тетя Гертруда. И потому останется погостить у вас чуть подольше. А мы пока с Каспаром завершим одно дело и вернёмся.
Гертруда слегка улыбнулась и уже поднялась, чтобы проводить их, но Грегор прибавил:
– Тетя Гертруда, можно вас попросить…
– Да? – удивлённо приподняв бровь, спросила она.
– Я хотел бы поговорить с Беатрис, – уверенно продолжил он.
Хозяйка дома понимающе кивнула.
– Хорошо, Грегор. А я пока провожу Каспара…
Она вышла вместе с чародеем, оставив Грегора и Беатрис наедине. И едва девушка услышала скрип закрывающейся за Гертрудой двери, отделявшей кухню и прихожую, как сразу подбежала к Грегору и крепко обняла его. Он почувствовал, как ее грудь дрожит, и, когда она ослабила свои объятия, он внимательно посмотрел на нее. Беатрис плакала: слезы катились по ее щекам, и она никак не могла этому помешать. Грегор ласково вытер ее слезы и мягко, нежно поцеловал ее в губы, запустив руку в ее пышные волосы, вновь обняв ее как можно крепче.
Они с трудом закончили этот поцелуй, не желая расставаться друг с другом. Глаза Беатрис снова стали влажными, но Грегор, не отпуская ее руки, успокаивающе произнес:
– Не плачь, дорогая. Всего несколько дней, и мы снова увидимся…
Она вытерла свежие слезы рукавом своего платья и произнесла тихим, немного надорванным голосом:
– Я буду ждать тебя, любимый…
Грегор взглянул на нее и пообещал себе, что сделает все, чтобы она была счастлива с ним, совершено забыв о том, что такое слезы. Он осторожно обнял ее и с огромным трудом прошептал:
– Мне пора идти, Беа.
Беатрис крепко прижалась к нему и, отпустив лишь через несколько секунд, переборола очередной прилив слез и заботливо произнесла:
– Будь осторожнее. И помни, что я люблю тебя.
– Как и я тебя, мой ангел.
Она удивленно подняла на него глаза, услышав это милое для нее имя, как вдруг из прихожей раздался нетерпеливый крик Каспара:
– Грегор, поторопись!
– Иду! – крикнул он в ответ и продолжил уже тише, – Пока, Беа.
Грегор улыбнулся ей, медленно развернулся к двери и вышел, чувствуя непомерную тяжесть, тисками сдавившую ему грудь. Оставшись наедине с собой, Беатрис села за стол и зарыдала, уже не в силах сдерживаться.
Сам же наёмник быстро обулся, забрал свой меч и, ещё раз поблагодарив Гертруду за гостеприимство, быстро покинул ее дом в сопровождении недовольного и ворчащего Каспара. Он слышал плач Беатрис, и на душе у него было ещё неспокойнее. Но лишь понимание того, что он увидит её после того, как разберётся с делом всей своей жизни, отрезвляло его, не давая ему вернуться в дом Гертруды за своей любимой…
А тем временем, проводив Грегора и Каспара, Гертруда вернулась на кухню и, застав свою рыдающую племянницу, попыталась успокоить ее, но безуспешно – Беатрис не могла и не хотела ничего слышать. Тогда Гертруда решила действовать по-другому: она спустилась в кладовку и достала несколько листиков лаванды и иван-чая, потом поднялась обратно на кухню и сварила Беатрис чай. Девушка с благодарностью выпила его и вскоре почувствовала, как ее тело начинает медленно расслабляться, постепенно переходя в состояние сна.
Потом Гертруда заботливо довела Беатрис до своей кровати и уложила ее спать, убрала все на кухне, проверила, закрыт ли замок, и потом легла рядом с племянницей, которая уже давно спала, не дождавшись своей тёти. Поэтому Гертруда решила отложить разговор с ней на следующий день, и, перевернувшись на другой бок, быстро уснула, уставшая после такого насыщенного для нее дня.
Глава 13
Бледный лунный свет озарил кабинет Олерона этим безветренным и крайне спокойным вечером, застав его лежащим постели и занятым чтением книги «Ночи Альзура». С интересом перелистывая страницы, он словно уходил в ее неизведанный и полный опасностей мир – мир первой Эры, когда в Хальмстаде только стали появляться маги, желавшие бороться с Древними, и когда был основан орден Незримых, который со времён своего создания всегда был на стороне тех, кто больше ему платил.
Олерон перечитывал эту книгу уже в третий раз, с надеждой полагая, что именно ее чтение поможет ему быстрее уснуть. Однако сегодня он не смог проверить свою догадку – в дверь несколько раз постучали, и Олерон, окончательно потерявший всякий настрой читать уже знакомое произведение и нетерпеливо ждать столь драгоценного для него сна, нервно отбросил книгу и недовольно крикнул:
– Открыто!
В кабинет вошёл один из посвященных – совершенно худой юнец, трясущийся от страха, словно за ним гнался оживший древний монстр.
– Вас вызывает Старейшина, – прерывистым голосом произнес он.
Олерон резко подскочил с постели, быстро накинул легкий плащ на своё сухое и неестественно бледное тело, желая прикрыть свои шрамы, служившие ему напоминанием о временах его боевой молодости, и раздраженно оттолкнул посвященного, так не вовремя вставшего в дверях.
– Ну, что встал, олух! – рявкнул он, – Дай пройти!
Через следующее мгновение он, словно выпущенная стрела, вылетел из своей комнаты и. побежал в кабинет Старейшины, но, придя на место, с досадой обнаружил отсутствие своего мастера. Оглянувшись, он вновь увидел юнца, принёсшего ему эту весть, и с прежним раздражением крикнул на него, подскочив к нему:
– Почему ты мне не сказал, что Старейшины нет в его кабинете!?
– А вы и не спрашивали, – попытался дерзнуть юнец и сразу же схлопотал за это пощечину от своего наставника.
– Где Старейшина!? – не своим голосом гаркнул на него Олерон.
Юнец осторожно поправил челюсть, и, сплюнув себе под ноги, глухо ответил, не поднимая головы:
– Он сейчас в лазарете.
На лице Олерона появилась злобная усмешка – его мечта осуществлялась сама собой, и он был особенно рад тому, что ему не пришлось марать свои без того грязные руки убийством старика. Ведь сейчас, волею непредсказуемой судьбы, единственный человек, с мнением которого он был вынужден до сих пор считаться, находился при смерти, совершенно неспособный к управлению Братством.
Однако Олерон не успел вовремя спрятать свои эмоции – посвященный мельком взглянул на него, но его наставник, ослеплённый резко нахлынувшим на него счастьем, с трудом собрал в голос всю трагичность и поспешил исправиться:
– Умеешь не вовремя подлезть под руку, – проворчал он и, неловко похлопав юнца по плечу, с искренней улыбкой прибавил, – Когда мастер выздоровеет, получишь несколько ударов плетью за свою нерасторопность и упрямство.
С этими словами Олерон резко развернулся и уверенной походкой направился в лазарет. Прежняя усмешка озаряла его некогда хмурое лицо – ведь даже сейчас он полагал, что его будущая власть, которая будет построена на устрашении, даст большие плоды, чем вся работа его мастера. Но посвящённый, оставленный им в полутьме, каждую ночь окутывавшей всё логово Незримых, думал совсем иначе, дрожа от бессильного гнева и ненависти к своему наставнику.
Спустившись по деревянной лестнице, Олерон попал в комнату травника, которая среди Незримых считалась лазаретом – вокруг были развешены различные травы и коренья, большинство из которых он видел впервые, а также стояло несколько ящиков с зельями и ядами, которые только что сделал умелец-травник. Но его привлекло совсем не это – почти все Братство стояло вокруг единственной кровати, на которой лежал Старейшина. Он был в сознании, однако слабость постепенно истощала его, и потому старец мог лишь смотреть на плачущих посвященных, искренне сочувствующих ему.
Олерон нетерпеливо растолкал всех, чтобы пройти ближе к своему мастеру, который, едва увидев своего лучшего Незримого, несколько преобразился и даже немного повеселел.
– Олерон, пришло твое время. Через несколько дней болезнь добьет меня, но я слаб уже сейчас… Теперь ты – мастер Братства Незримых, и твое слово – закон, – медленно произнес Старейшина, стараясь четко выговаривать каждое слово, – А теперь сними перстень с моей руки, и дай мне отдохнуть… Я чувствую, как силы покидают меня…
Олерон почтительно склонил голову и аккуратно снял перстень, поцеловав руку Старейшины. И, как только этот ритуал был закончен, старик устало закрыл глаза и задремал. Травник проверил его ровное и спокойное дыхание, и все тихо покинули лазарет, сохранив на лице грусть и подавленность.
Последними вышли Олерон и травник, и, решив воспользоваться случаем, новый предводитель Незримых оглянулся по сторонам и прошептал:
– Сколько ему ещё осталось?
– Если переживет эту ночь, то следующая будет его последней, – угрюмо ответил алхимик.
– Тогда… Может стоить облегчить страдание нашего мастера?
Травник остановился, почувствовав, как Олерон осторожно взял его за руку, криво усмехнулся и, разглядев холодную решительность в темных глазах своего собеседника, заинтересованно заметил:
– Ядом или кинжалом?
– На твое усмотрение. Сделаешь это – и станешь моим главным помощником… Поднимешь свой статус и расширишь свою… как ее…
– Лабораторию, – хищно улыбнулся алхимик и, на мгновение задумавшись, уверенно прибавил, – Хорошо… Завтра утром я ему дам лекарство, которое окажется… не совсем лекарством, мастер.
Олерон с довольной улыбкой похлопал его по плечу.
– Хорошо, что мы понимаем друг друга. А сейчас поговорим с нашими подчинёнными, – и, собравшись с силами, он крикнул, – Слушайте все!
Посвященные удивленно обернулись и почти одновременно посмотрели на своего нового мастера. Олерон невольно усмехнулся – долгожданная власть уже опьянила его, а ведь он только ощутил ее сладкий и манящий вкус.
– Мой первый приказ, – продолжил он, – Всем завтра быть наготове – с этого дня мы начнём свою полноценную работу! По моим расчетам, завтра должен приехать гонец с заказами из всех городов Хальмстада!
Толпа радостно загудела, и Олерон закончил свою речь властным тоном под одобрительные возгласы юных Незримых:
– А теперь всем спать! Нас будет ждать тяжелый, но крайне успешный день для нашего Братства!
Услышав слова нового главы Братства, толпа поспешила разойтись по своим казармам, а он отправился в свой кабинет и лег в постель, но, охваченный ликованием от такого щедрого подарка судьбы, долго не мог заснуть – ведь теперь он мог навсегда позабыть о своих коварных планах и сразу перейти к управлению орденом, упиваясь данной ему властью, которой ему никогда не хватало…
Но вскоре лёгкая усталость наконец взяла над ним верх, и Олерон невольно поддался соблазнительной слабости объятий сна, отложив все свои планы на завтрашний, крайне переломный для его судьбы день.
