Александр Марков
Отражение Улле
Глава 14
УЛЛИНА И ИМИР
Орми шел, то и дело поглядывая на Элгара. Что он собирается делать теперь, когда заветная цель достигнута и Зерно Имира у него в руках? Орми задал этот вопрос вслух. Элгар ответил не сразу.
Они уже поднимались по спиральной лестнице, окруженной туманом. Дуль-Куг, опустевший, покинутый и залитый кровью, остался внизу. Скоро они выйдут на поверхность. Даже Аш ждал этого с нетерпением.
– По правде, я не знаю, – сказал Элгар, задумчиво улыбаясь. Краем глаза он все время следил, чтобы кто-нибудь случайно не прикоснулся к голове Уллины. – После того как яйцо Клыкача само прыгнуло ей в рот, стало ясно, что до сих пор мы поступали правильно. Тайный механизм щелкнул. Что-то включилось, значит, мы нажимали на нужные бугорки. Я верю, что так будет и дальше. Нужно только поступать по совести и быть честными перед собой.
– И это ты называешь «нашей игрой»? – вяло произнесла Эйле.
– А ну, перестаньте! – рявкнул Кулу. – От ваших вопросов дерьмом разит. Ты вот, старый, если такой умный, скажи лучше, что теперь затевают враги? Или они уже решили сдаться? Мне в это слабо верится, и не к добру все это затишье и то, как легко нас выпустили. Я прямо-таки задом чую: лезем мы с вами в западню! – Тут уж тебе виднее, – сказал Элгар.
И вот они на поверхности. Морозный воздух обжигал лица. Стояло раннее утро, хмурое и стылое, и тьма почти как ночью, словно уже не осень, а середина зимы.
С юга приближалось огромное войско. Сотни боевых мамонтов, тысячи всадников, десятки тысяч пеших солдат. Передовые отряды были уже в миле от путников, и до самого горизонта на юге и юго-западе ледник покрывали несметные полчища.
– Ишь ты, – крякнул Хлу. – Неужто все на нас? Ну и нагнали мы на них страху, чтоб мне жить вечно!
– Так-то лучше, – проворчал Кулу, поднимая ружье. – Ненавижу затишья и засады. Ну, держитесь, ублюдки.
– Ты рехнулся, – сказал Барг. – Вон их сколько. Уходить надо, пока не заметили.
Вдруг раздался глухой удар – совсем рядом – и хруст, и Хлу со стоном упал на лед. В спине его зияла рваная рана, похожая на ухмыляющуюся пасть.
У края колодца в клубящемся тумане стояла Грага. В руках она сжимала тяжелую железку жуткого вида и странной формы, должно быть орудие пытки. С кривых лезвий, дымясь, капала кровь. Свежие красные пятна на льняной одежде Граги быстро задубели от мороза. Женщина уже занесла железку для второго удара, а Элгар, стоявший к ней спиной, не успел даже обернуться. Орми бросился к Граге, с ужасом сознавая, что опоздает….
Тонкая белая нить мелькнула в воздухе и оплела Граге шею. Аш рванул аркан, и Грага с хрипом повалилась на снег. Кулу кинулся к ней с ножом в руке, но Эйле опередила его и, склонившись над Грагой, заслонила ее своим телом. Аркан глубоко врезался в шею Граги. Лицо налилось кровью, белки глаз покраснели.
– Зачем ты это сделала? Даже марбиане не тронули нас. А ты… За что тебе нас ненавидеть?
– Грязные выродки, – прохрипела Грага, вращая жуткими выпученными глазами и судорожно вздрагивая. – У вас и так было все… вонючие счастливчики… а у нас только сила… и вера, что не бывает иначе… но вы и это отняли… дерьмо. Убью!
Грага попыталась схватить Эйле за горло, но промахнулась – руки не слушались. Кулу, зайдя сбоку, всадил-таки нож ей в сердце.
Эйле бросила на Кулу взгляд, полный гнева, и что-то крикнула, но слова ее потонули в оглушительном грохоте. Столб огня взметнулся в сотне шагов к югу, посыпались градом ледяные обломки.
– Пушки! – крикнул Аги. – Плохо дело. Надо уходить!
У них остался только один путь к отступлению – на северо-восток, к скалам. Они побежали, и облако пара над входом в Дуль-Куг ненадолго скрыло их от врагов.
Два мертвых тела остались на красном снегу у провала.
Взрывы следовали один за другим. Глыбы льда пролетали над самыми головами беглецов, но никто пока не был ранен. Они достигли первых утесов и начали подниматься на кряж, перебегая от валуна к валуну. В небольшой лощине в четверти мили над ледником остановились перевести дух. Отсюда вражеское войско было видно как на ладони. Всадники на мамонтах и мохнатых конях миновали дымящееся отверстие шахты и приближались к скалам, а один мамонт уже поднимался по ущелью. Пушки продолжали стрелять, и взрывы раздавались то слева, то справа, с каждым разом все ближе.
Мешкать было нельзя, и после краткой передышки они двинулись дальше. Вдруг сверху из-за нависшей скалы раздался рев мамонта. «Неужели окружены?»
– Эй! Сюда!
Голос Хресы. Вот это удача!
– Вижу, вы совсем не наделали шума там внизу! За вами почти никто не гонится, разрази меня Улле!
– Белолобый! Хреса! Мама!
Они обогнули утес, и мамонты посадили их себе на спины и понесли. Теперь беглецы поднимались куда быстрее, но скрываться от глаз неприятеля уже не могли. Мохнатые гиганты оказались слишком хорошей мишенью. Один из снарядов разорвался совсем близко, и обломок камня ударил Бату в грудь. Бату наклонился вперед и прижался к затылку Белолобого. Кровь была почти не видна на красноватой шерсти. «Все, конец, – подумал Орми, до боли стискивая зубы, – Пропал Бату. Дня не протянет».
Мамонты поднимались все выше, и вот уже пушечные выстрелы перестали доставать их. Грохотало теперь только позади, а потом стрельба и вовсе прекратилась. Гуганяне бросили пушки: слишком тяжело было тащить их вверх по крутому склону.
Но погоня не отставала. Внизу, на ледяной равнине, почти не осталось солдат, все они карабкались по уступам, ручьями и реками тянулись по ущельям; мамонты шли впереди всех, за ними, с небольшим отрывом, конные и пешие воины.
Гуганяне, те, что на мамонтах, держались от беглецов в полумиле, так что Белолобому и Маме приходилось бежать без остановок: стоило расстоянию немного сократиться, и в ход пошли бы ружья.
Подъем становился все круче и опаснее. Потом Предельные горы и вовсе вздыбились отвесной стеной, оставив беглецам единственный проход: глубокое узкое ущелье, только-только протиснуться мамонту. Его дно круто поднималось; там было полно снега. Белолобый следом за мамонтихой вошел в ущелье, и тогда Бату шевельнулся и сказал:
– Здесь ты меня сними, друг мамонт. Ни к чему волочь на спине мертвеца. А ты, Орми, дай мне ружье, а лучше два. И не спорь, пожалуйста, я дело говорю.
Орми, похоже, что-то попало в глаза. Он еще сильнее стиснул зубы и промолчал. Белолобый бережно опустил Бату на снег. Потом протянул хобот за ружьями.
У входа в ущелье лежал валун. Бату пополз к нему, оставляя в снегу кровавую борозду. Ружья, целых три штуки, он тащил за собой, и видно было, что ноша ему не по силам. Но он преодолел эти пять сажен и, притаившись за камнем, направил ствол на врагов. Стрелять было еще рано. Бату замер.
– Прощай, – сказал Элгар странным глухим голосом. – Имир видит тебя сквозь тучу.
Мамонты побежали вверх по дну ущелья. Эйле плакала. Хреса утерла сопли. Потом они услышали выстрел. Бешеный рев, грохот. Долгая тишина. Белолобый и Мама поднялись еще на четверть мили, прежде чем второй выстрел прокатился эхом по ущелью. И снова рев и грохот.
– Верный глаз у него, – сказал Кулу.
Беглецы поднимались до самой ночи и выстрелов больше не слышали. Погоня сильно отстала. Они решили остановиться на краткий отдых. Мороз стоял лютый; по счастью, тюки с гуганской меховой одеждой были на месте, и все смогли одеться потеплее. В трещинах скал кое-где торчали сухие деревца и чахлый обледеневший кустарник. Кулу развел огонь. Костер показался им настоящим чудом: никто не надеялся найти топливо так далеко на севере, да к тому же высоко в горах.
– Это еще ничего, – сказала Хреса, протягивая к огню побелевшие руки, – Прошлой зимой в горах Мару не такого лиха хлебнули. Это разве мороз.
Хреса не теряла времени даром, пока ее спутники были в Дуль-Куге. Ей удалось подстрелить пару снежных козлов, и теперь они болтались по бокам мамонтихи, связанные за рога прочной веревкой. Так что путникам было чем утолить голод.
– Куда мы теперь? – спросил Кулу мрачно, вороша палкой угли. – На носу зима. В горах только подохнуть. Чего молчишь, старый? Отвечай.
Элгар смотрел поверх голов в черное небо.
– Я узнал эти места, – сказал он спустя минуту, – Здесь проходит единственный путь через горы на восток. В давние времена на этих склонах шумели кедры и всегда было тепло, даже зимой. Глубинный жар Земли согревал долины и ущелья по обе стороны перевала. Потому-то и сейчас здесь нет вечных снегов, хотя внизу – ледник толщиной в полмили. А теплее всего было в долине Иггир. По склонам там били горячие ключи, и только дно оставалось прохладным.
– Иггир? – Орми нахмурился. – Не та ли это долина, куда спустился Улле с небес и которая теперь зовется Темной землей?
– Да, это она, – сказал Элгар. – И мы не минуем ее, если гуганяне будут преследовать нас и дальше.
– Куда ж они денутся, – буркнул Барг, – Такую силу пригнали – теперь не отступятся. А что, худо нам в этой Темной земле?
– Если б вернулся оттуда хоть кто-то живой, мы бы знали, худо ли там, – сказал Энки.
– Так надо ее обойти. Неужели другого пути нет?
– Есть, – сказал Элгар. – Был раньше, по крайней мере. Но кажется мне, что нам не миновать долины Иггир. Энки, шкура с письменами у тебя? Дай-ка ее мне.
Элгар какое-то время водил пальцем по знакам, беззвучно шевеля губами.
– Вот оно, смотрите: «И все же для того, кто осмелился бросить вызов Губителю, нет иного пути, нет иной цели; куда бы ни шел он, судьба приведет его в долину Иггир. Мрак, покрывающий Землю, исходит оттуда».
– Судьба, – проворчал Кулу. – Какая такая судьба? Не верю я в эти бредни. Я не боюсь ни гуганян, ни марбиан этих вонючих – никого. Но и без толку подыхать неохота. Если там, в этой поганой долине, верная смерть и ничего больше – зачем туда лезть?
– Правильно, – сказала Эйле с усмешкой. – Как ты говорил, Элгар? Мы должны поступать по совести и быть честными перед собой? Так вот: по совести люди на бессмысленную смерть не ходят. А если судьбе угодно все же загнать нас в долину Иггир, то это уже ее забота. Предоставим это ей.
– Кому? – не поняла Хреса. Эйле смерила ее взглядом.
– Судьбе, Хреса, судьбе.
И больше в тот вечер никто не сказал, ни слова.
Еще три дня они поднимались. Иногда, взобравшись на высокий уступ, видели внизу погоню. Гуганяне хоть и сильно отстали, но не собирались сдаваться.
– Ишь как уверенно ползут, – заметил Барг. – Особо и не торопятся. Как будто мы уже у них в руках.
– Наверное, тоже верят в судьбу, – сказала Эйле. – Или просто знают, что нам некуда деться.
И ее слова, судя по всему, были недалеки от истины. Спрятаться от преследователей было негде, и отряду оставалось только подниматься все выше и выше. Свернуть они тоже не могли. Путь их лежал по широкой впадине, ограниченной с обеих сторон неприступными склонами снежных пиков, вонзавшихся вершинами в небо.
Здесь, наверху, не было ни добычи, ни дров, ни корма для мамонтов. Только лед и голые скалы. Северный ветер налетал порывами, иногда переходя в снежную бурю. Силы беглецов иссякали. Они начинали замерзать, и никакие меха уже не могли им помочь. Припасы давно кончились.
А у гуганян, похоже, было в достатке и дров, и пищи. Они постепенно настигали беглецов. Расстояние между ними сократилось до трех миль, а Белолобый уже еле волочил ноги, да и Мама плелась все медленнее, то и дело задевая бивнями снег.
На четвертый день в сплошной известковой плите, стоявшей вертикально и ограничивавшей лощину с юга, открылся узкий проход.
– Здесь начинается обходной путь, – сказал Элгар. – Поедем туда. Вряд ли гуганяне успеют выйти нам наперерез.
– Голос у тебя не слишком уверенный, старина, – отозвался Кулу. – Если я верно догадался, с этим обходным путем что-то неладно.
– Не знаю, – сказал Элгар. – Поедем, может, и обойдется.
Они свернули на юг, в тесное ущелье. Отвесные стены почти смыкались над головами. Здесь было влажно и не холодно, из трещин сочилась вода. Сажен через двести ущелье чуть расширилось. Вдруг мамонты встали как вкопанные. Орми потянул носом воздух, прислушался… Сверху доносился какой-то шорох. Орми не успел поднять голову, как стены ущелья содрогнулись… Огромный кусок скалы с грохотом падал прямо на них, ударяясь то об одну стену, то о другую, в облаке каменной пыли и обломков известняка.
Мамонты опомнились быстрее, чем люди. Мама с трудом развернулась в тесном ущелье, до крови ободрав шкуру на заду и процарапав бивнями борозды в мягком камне. Белолобый застрял, Мама навалилась на него, пытаясь помочь. Хреса в ужасе заорала… В самый последний миг Белолобый освободился и, чуть не запутавшись ногами в бивнях своей подруги, бросился наутек.
Глыба обрушилась на дно ущелья в том самом месте, где мгновение назад стояла Мама. А сверху уже летели новые камни. Мамонты со всех ног помчались обратно, к широкой лощине, по которой они поднимались до того, как свернули в ущелье. Позади гремело и грохотало, земля вздрагивала под чудовищными ударами. А наверху, там, где между двумя каменными стенами виднелась узкая полоска неба, крошечными пятнышками чернели головы ликующих гуганян. Когда грохот немного поутих, Орми услышал их крики:
– Вон отсюда, паршивые выродки! Идите, куда вас гонят! Нечего сворачивать с торного пути! Мы еще посмеемся над вами, грязные твари!
– Вот оно как, – сказал Кулу, трясясь на спине мамонтихи. – Я думал, за нами гонятся. А нас, оказывается, ГОНЯТ, как пленных на съедение.
– Так и есть, – хмуро произнес Элгар. – Они предвидели, куда мы пойдем, и приняли меры, чтобы мы не смогли воспользоваться обходной дорогой.
Они вернулись в лощину и двинулись прежним путем на восток. Гуганян не было видно, но все понимали, что расстояние между ними должно было сильно сократиться после неудачной попытки уйти через боковое ущелье. Вероятно, враги теперь следовали за ними по пятам.
Вскоре начался крутой подъем, отнявший у измученных животных последние силы. И вот мамонты выбрались на заснеженное плато.
Слева и справа возвышались белые пики. А посередине был проход, равнина постепенно сужалась к востоку и в конце была перегорожена грядой невысоких скал.
Элгар взглянул на этот кряж, и черты его лица вдруг изменились: морщины разгладились, взор прояснился.
– Ну, вот и все, – сказал он, – Сомнений не осталось. Теперь мне ясно, что нам уготовано.
– Ты что-то увидел? – спросил Энки.
– Да. Я узнал место. Мы на перевале. За этой грядой начинается спуск в долину Иггир.
– В Темную землю, – вздрогнул Орми.
– В Темную землю, – как эхо, откликнулась Эйле. Ее голос звучал глухо и торжественно.
– Что же делать? – пробормотал Аги, бледнея. – Ведь туда нет хода никому живому.
– Встанем здесь и примем бой, – хрипло произнес Кулу. – Встретим смерть как подобает. Давно бы так поступить, когда сил еще было побольше. А теперь, хоть бы и не Темная земля там, за перевалом, все равно через пару дней околеем от холода.
– Нет, – покачал головой Орми. – Принять бой для нас то же, что сдаться. Ведь ясно, что нам не одолеть эту орду. А права на смерть у нас нет.
– Гуганяне думают, что это они загнали нас на перевал, – сказал Элгар. – Но они ошибаются. Не они привели нас сюда. Взгляните!
Обернувшись к своим спутникам, Элгар высоко поднял руку, чтобы все смогли увидеть голову Уллины Великой. Он держал ее за волосы лицом к ним. И Орми, затаив дыхание, глядел, как голова, движимая неведомой силой, медленно поворачивается… пока ее застывший взгляд не обратился к востоку, к низкому кряжу, за которым лежала Темная земля.
– Уллина и Имир указали нам путь, – сказал Элгар тихо. Эйле рассмеялась.
– Ну что ж, раз так, делать нечего. Да свершится воля богов. Неси нас, Белолобый, в Темную землю.
К вечеру они достигли скалистого кряжа. Мамонты с трудом взобрались почти на самый верх… и легли на камни, не дойдя ста сажен до вершины. В лицо путникам подул теплый ветер.
– Лето там, что ли, в этой гиблой земле? – сказала Хреса.
С запада приближалось гуганское войско. Два десятка боевых мамонтов уже выбрались на плато и бежали по снежной равнине – резвые, полные сил. А за ними следом лезли снизу все новые и новые, в тусклой броне, с бивнями, окованными железом.
Беглецы спешились и пошли к вершине кряжа.
– Прощай, Белолобый! – сказала Эйле. – Прощай, Мама! Рядом с вами любые слова будут ложью. Прощайте.
Мамонты лежали неподвижно, закрыв глаза. Обернувшись, Орми посмотрел на них в последний раз, и ему показалось, что оба зверя мертвы. И было бы это немудрено, потому что столько дней они бежали по горам без пищи и отдыха, не щадя сил ради спасения своих седоков. Но Орми так и не узнал, действительно ли умерли мамонты или просто заснули… хотя кто же спит в миле от надвигающегося войска.
Орми посмотрел вперед. Он понял, что через несколько шагов глазам его откроется страшная долина Иггир. Барг опередил своих спутников и первым заглянул за перевал. Остальные невольно замерли, ожидая, что будет. Барг продолжал идти, не оглядываясь. Вот он стоит на вершине кряжа… Пошел вниз…
– Эй! – услышали они его голос. – Не бойтесь! Никого тут нет! Обычная долина. Зря только перетрусили, разрази меня Улле!
Воздух впереди задрожал, как над костром. Потом все произошло мгновенно, так что Орми даже не успел сообразить, в чем дело.
Барг прыгнул на них из-за гребня. Это был невиданный прыжок: с места на десять сажен. Уже в воздухе он повернулся к ним лицом. Он летел, растопырив руки, а лицо его искажалось. У Орми не было времени разглядывать его, да и остальные потом не могли толком вспомнить подробностей преображения Барга. Орми заметил лишь, что лицо его все как-то округлилось, и глаза стали круглыми, и рот – как черная яма. Борода и усы исчезли… И он начал уменьшаться уже в полете.
Никто не знал и не понимал еще, что случилось. Но не нужно было большой мудрости, чтобы догадаться: то, что летит на них, – уже не Барг. Существо из иного мира, страшный, жестокий враг.
Кулу выстрелил первым, за ним – Аги и Орми. Пули пробили чудовище насквозь. То, что мгновение назад было Баргом, приземлилось в одном шаге от Хресы. Бросилось на нее, обхватило короткими толстыми лапами, вытянуло шею, растянуло круглую пасть и проглотило, сжевало несчастную женщину, с головы и до самых башмаков. При этом оно все уменьшалось и уменьшалось.
Эйле и Аш выстрелили в чудовище в упор. Кулу, Орми и Аги рубили его мечами. Оно было вязким, как глина, и бескровным. Чудовище попыталось броситься на Орми, но поздно: лапы его стали совсем короткими, и страшная тварь упала на снег, слабо вздрагивая под ударами… Вот она стала похожа на червяка с тяжелой головой и зачатками лап… и продолжала съеживаться… и наконец совсем исчезла, растаяла, сгинула бесследно.
Оставшиеся в живых люди застыли, потрясенные и охваченные ужасом. Но наступающие гуганяне не дали им опомниться. Пули ударились о камни у их ног. Они услышали хриплые крики врагов:
– Эй, вы! Вперед! Что встали? Шагайте, шагайте вниз, в Темную землю! Улле вас заждался!
– Пойдем, – сказал Элгар. – Не бойтесь. Барг и Хреса погибли не зря. Теперь мы знаем, что там, за перевалом, нужно держать язык за зубами и не произносить вслух имя Хозяина этой земли. Пойдем.
Они поднялись на гребень, отупевшие и подавленные, и вслед за Элгаром спустились на два десятка шагов по каменистому склону.
Глава 15
ПЕРВЫЙ ПОЯС
Гуганяне остались по ту сторону перевала. Первое, что дошло до сознания Орми: враги сюда не сунутся. Только потом он постепенно начал понимать, КУДА попали они сами.
Тепло, совсем тепло, почти как летом. На склоне ни снежинки. Камни покрыты толстыми зелеными наростами. Это что-то живое, вроде лишайника. Может, даже съедобное…
Наконец Орми решился посмотреть вниз. Пологий склон тянулся сажен на триста и упирался в невысокую, грубо сложенную, но явно рукотворную стену из неотесанных камней. Дна долины не было видно: его загораживала стена. Противоположный склон виднелся смутно, укутанный серой дымкой. Мысли, вначале медленные и сонные, вдруг побежали быстрее.
«Запахи какие-то незнакомые… Интересно, чем это пахнет? Неужели самим У…? Нет уж, даже в мыслях не буду произносить это имя. И все-таки интересно, что там внизу… Пойти и взглянуть, залезть на стену… интересно, очень интересно… интересно, отчего это я стал таким любопытным?» «Гу-ха-ур-кл-кл», – звучали в голове тихие голоса. Орми смутно чувствовал угрозу. Все кругом было каким-то странным, и мысли в голову лезли тоже странные.
– Поменьше глазейте по сторонам. – Голос Элгара вывел Орми из задумчивого оцепенения. – Нам нужно отдохнуть, а там решим, что делать дальше.
Быстро темнело. Путники легли спать прямо на теплых камнях. Засыпая, Орми подумал, что будет большой удачей, если утром дни все проснутся… проснутся теми же, кем легли.
Рассвело по-зимнему поздно, хоть в долине и было тепло. Орми с облегчением увидел своих спутников живыми и неизменившимися. Внешне, по крайней мере.
Шел мокрый снег. Тяжелые хлопья таяли, едва коснувшись земли. Орми заметил чуть ниже по склону источник и ручеек, исчезавший в россыпи мелких камешков в двух саженях от ключа. Орми спустился к ручью и напился. Вода была теплой и отдавала тухлыми яйцами.
Остальные тем временем просыпались и потягивались. Голова у Орми отяжелела, в ушах снова зазвучали приглушенные голоса, бубнившие бессвязные обрывки слов. Сначала Орми встревожился, но вскоре перестал обращать на них внимание: голоса бормотали ровно, монотонно, ну просто как звон в ушах.
– Переночевали, – сказал Кулу. – Порядок. Еще бы пожрать.
Орми озирался, чувствуя, что им вновь овладевает странное любопытство. Его так и подмывало добежать до стены, залезть на нее и посмотреть, что там внизу. Вскоре выяснилось, что не он один испытывает подобное желание.
– Как же хочется заглянуть за стену, – сказал Аги, просительно глядя на Элгара. – Я, пожалуй, схожу посмотрю, а потом расскажу вам.
Элгар покачал головой:
– Не ходи. Знаешь, как враг овладевает душами людей? Он использует их желания. Сначала только использует, а потом начинает создавать их сам. Мне кажется, все вы сейчас только об одном и думаете: как бы увидеть дно долины. Но это НЕ ВАШЕ желание.
– Почему не наше?
– Потому что… ну, хотя бы потому, что мы три дня ничего не ели, а кто из вас вспомнил о голоде, кроме Кулу? Держитесь, друзья. Ваши головы должны быть закрыты накрепко.
– Какой смысл думать о еде, если есть все равно нечего, – сказал Аги.
Назойливое любопытство постепенно отступило, и Орми действительно почувствовал голод. Но Аги был прав: никакой еды в окрестностях не наблюдалось. Разве что эти наросты на камнях. Вдруг внимание Орми привлек один из ближайших валунов. На нем рядом с зеленым наростом был еще один. Впрочем, скорее не нарост, а просто выступ. Но выступ необычный. Чем больше Орми в него вглядывался, тем сильнее он ему что-то напоминал. Или кого-то… Да, конечно. Как это он сразу не догадался! На камне было высечено рельефное изображение человека. Немного странного, длиной всего в два с половиной локтя, сплющенного, с растопыренными конечностями и плоской головой, но все же – человека.
– Элгар, Элгар, взгляни! – позвал Орми. – Здесь какой-то знак на камне. Вроде человечка, которого придавило скалой.
– Вижу, – отозвался Элгар. Он склонился над другим валуном, в нескольких шагах от Орми. Голову Уллины он оставил висеть в воздухе возле того места, где они ночевали. – Здесь то же самое.
Орми огляделся и увидел, что остальные разбрелись по склону и внимательно разглядывают землю и камни. Как будто в жизни не видели ничего более занятного. Опять это навязчивое любопытство? Или просто ищут, чего бы съесть?
– А тут – целых два, – подала голос Эйле. – А вон еще. Да они тут повсюду, на каждом валуне!
– Что это значит? Кто оставил здесь эти странные знаки?
Орми, не отрываясь, смотрел на каменного человечка. Вряд ли он был высечен. Уж больно чистая работа. Но ведь и само собой такое не возникнет. Вдруг ему показалось… Нет, не может быть.
– Шевелятся! – вскрикнула Эйле. – Они живые!
– Ш-ш-ш! Чудо! Камни оживают!
У Орми отвисла челюсть. Руки и ноги каменного человечка пришли в движение, и он пополз по валуну, скользя, как улитка, сначала медленно, потом все быстрее. Между ним и камнем не было никакого зазора. Существо двигалось к зеленому наросту. Только теперь Орми заметил, что оно вовсе не было каменным. Просто кожа его была почти неотличима от поверхности валуна: такая же серая, шероховатая, с белыми и розовыми крапинками.
Существо ползло, как и лежало, на брюхе. Если оно и имело лицо (в чем Орми отнюдь не был уверен), то это лицо было обращено вниз и скользило по камню.
Существо добралось до нароста, и тут его голова отделилась от камня. На обратной стороне оказалось подобие лица. В первое мгновение оно было совсем плоским, но почти тотчас же на нем выделились выпуклые матовые глаза без век и короткий приплюснутый нос. Существо раскрыло маленький рот и принялось поедать зеленую, приросшую к камню лепешку. Из-под сухой кожицы выглянула сочная мякоть.
Камни оживали по всему склону. Приплюснутые серые человечки перебирали растопыренными конечностями и ползли к пище. Шорох и хруст. Зеленый сок стекал по камням.
– Что это за твари, Элгар? – Голос Аги слегка дрожал, то ли от страха, то ли от любопытства. Скорее от любопытства, подумал Орми.
Элгар молчал и выглядел растерянным. Кулу первым осмелился прикоснуться к загадочному существу. Он схватил его за бока, оторвал от камня и попробовал поставить на ноги. Но человечек не стоял без поддержки. Глядя, как тот неуклюже перебирает руками и ногами и покачивает головой, Орми вспомнил болотных черепах, которых мальчишкой ловил в озере в предгорьях Мару. Человечки двигались почти так же.
– Слышь ты, увалень, – обратился Кулу к человечку. – Стоять будешь? Вот ведь дурень.
Человечек глядел мимо него бессмысленным взором и копошился, делая вид, что ползет. Он явно не понимал, что уже не лежит на камне. Кулу держал его перед собой в вытянутых руках.
– Знаю, на кого он похож, – сказал Энки. – На лосиную вошь. Есть такие, плоские, лапки враскорячку, а попробуешь раздавить – не давится.
Аш тем временем с величайшим интересом обнюхивал один из зеленых наростов, пищу этих серых уродцев. Наконец он решился и откусил кусочек.
– Ш-ш-ш, хорошо, – сказал он, громко чавкая. – Еда. Эта земля благословенна. Камни рождают пищу!
– А? Отлично. Авось не отравимся. – Кулу оставил человечка в покое, оторвал от камня тяжелую мясистую лепешку и стал жадно есть. Тут и все остальные набросились на еду. По вкусу наросты напоминали волчьи или собачьи мозги. Элгар не отставал от других, хоть и старался не показывать, как он голоден.
Наконец все насытились, сели рядышком и стали смотреть на ползающих человечков. Те, по-видимому, тоже заканчивали трапезу. Движения их постепенно становились более быстрыми и ловкими. Некоторые начинали приподниматься на растопыренных ногах, отрывая животы от земли. Пять или шесть существ, покачиваясь, поползли на четвереньках к людям. Они остановились в нескольких шагах и уставились на незнакомцев немигающими мутными глазами. Орми показалось, что их лица стали чуть более осмысленными.
– Ну, здорово, парни, – сказал Кулу. – Чего вытаращились?
– Э-э-э, – замычало одно из существ. Его голос напоминал шум ветра в горных ущельях. – Э-э-э. Ы-ы-ы.
– Ого! Мы и говорить умеем! – Кулу захохотал. Существа явно заинтересовались пришельцами. Вскоре вокруг людей собралась целая толпа этих тварей. Они не казались злыми или враждебными, и все же люди потихоньку пересаживались поближе друг к другу, а Кулу взялся за рукоять меча.
Вдруг одно из существ оторвало руки от земли и неуклюже поднялось на ноги. Его плоское тело отчаянно выгибалось, чтобы сохранить равновесие. Наконец тварь обрела устойчивость.
– Ы-ы-ы. Ыгы. А-ау. Агу. Гугу.
Существа вставали на ноги одно за другим. На их лицах стало заметно выражение любопытства. Лица оживали, в глазах появлялись проблески ума.
– Гук, гвак. Бук, бук. Двак.
Бормотание все более походило на членораздельную речь.
– Здесь камни рождают не только пищу, но и людей, – сказал Аш. – Чудесная земля. Ведь это люди, Энки, глаза не обманывают меня?
– Даже не знаю, – ответил Энки. – Очень похожи на людей, это точно.
– Двар. Двар-р. Двар-р-ги. Мы дварги, – сказал плоский карлик.
Люди застыли. Конечно, к этому шло. Можно было предвидеть, что существа заговорят. И все же, когда это случилось, они были потрясены.
– Вспомните шкуру, – сказала Эйле тихо, обернувшись к своим спутникам. – «Дварги, странные существа, полулюди-полукамни. Их родина в Темной земле; у них мутный взор и пустота в сердце… Они живы только силой Губителя… и все же в их душах нет зла». – Потом она обратилась к дваргам: – Привет вам, жители Темной земли. Мы рады встретиться с вами. Мы восхищены вашим мужеством: никто, кроме вас, не осмелился бы жить в этих краях, где Враг всех живых властвует безраздельно…
Эйле собиралась продолжать в том же духе, но дварги замахали ручонками.
– Что, что? Не по-нять. Мно-го слов. Ска-жи просто. Кто вы?
– Похоже, эти парни не из понятливых, – заметил Энки.
– А мне кажется, что мозги у них постепенно проясняются, – возразил Аги. – Вместе с небом. Утром-то они и вовсе были как улитки. А еще раньше – как камни.
– Мы – люди, – сказала Эйле. – Мы дети Имира.
– Лю-ди, – повторил один из дваргов. – Лю-ди. Они люди. Чьи вы дети?
– Что?!
Дварг задумался. Потом другой карлик произнес, запинаясь:
– Она ска-за-ла, что они дети.
– Мы дети Имира, – повторила Эйле спокойно.
– Имир? Не по-нять.
– Это кретины, – сказал Кулу. – Говорить с ними без толку.
Дварги понемногу теряли интерес к пришельцам и начинали разбредаться по склону. Наконец только трое плоских карликов остались подле людей.
– Они как я, – сказал вдруг Аш. – Я понимаю их. Только я учился видеть, а они учатся мыслить.
– Да, – кивнул расплющенной головой один из дваргов. – Он прав. Мы учимся. Скоро мы вспомним.
– Вспоминайте скорей, – сказал Аги. – А то нам уж очень не терпится расспросить вас кое о чем.
– Вам любопытно? – спросил дварг.
– Еще бы. Ведь мы ничего не знаем об этих краях. Ни один человек еще не вернулся отсюда…
– Плохо, – сказал дварг. – Не надо быть любопытными.
– Почему?
– Потому что это плохо.
– Умеешь ты убеждать, – усмехнулся Аги. – Ладно, подождем.
Пока они сидели и ждали, дварги внизу, у стены, начали какую-то бурную деятельность. Они вползали под камни – благо были плоскими и легко втискивались в такие щели, куда и мышь не пролезет, – и появлялись оттуда с различными предметами – в основном каменными орудиями, довольно искусно сделанными. Потом одни собирали камешки – какие-то особые, желтенькие, другие толкли их в базальтовых ступках, третьи замешивали порошок водой из горячего ключа. Четвертые обмазывали этой смесью стену. Кто-то тесал камни, кто-то собирал зеленые наросты и давил их ногами в широкой каменной чаше.
