Маргарита Дюжева
Жаркий Август. Книга Первая
Лазарев так и не дал ей уйти, заставив сидеть с ними у телевизора, однако около девяти вечера она все-таки отправилась к себе, сославшись на то, что нет сил, и глаза слипаются.
Никита вышел из комнаты минут через десять и прошел на кухню. Недолго думая, Тимур отправился следом, и обнаружил Лазарева, усердно обшаривающего кухонные шкафы.
– Если ищешь что-то крепкое, то левый нижний шкаф у окна.
– Спасибо, – рывком распахнул ящик и достал бутылку с янтарной жидкостью. Залпом выпил стопку, даже не поморщившись, и тут же налил следующую, – будешь?
– Давай, – пожал плечами Тим.
Лазарев достал второй стакан, щедро плеснул чуть ли не до краев и передал стакан Тимуру. После чего подхватил бутылку и отправился в гостиную.
Опустился в кресло, и откинулся на спинку, прикрыв глаза, устало потирая переносицу.
– Она заснула?
– Да, – тихий ответ, – отрубилась, едва только голова коснулась подушки.
Повисла тишина.
Никита, так и сидел с закрытыми глазами. Казалось, спокойный как сытый удав, но желваки на скулах выдавали состояние. Тимур, расположившись на диване, задумчиво крутил в руках стакан с коньяком. Спустя некоторое время озвучил вслух свои подозрения:
– Ты знал, что сегодня корсет не снимут?
Никита кивнул:
– Знал. Ее врач изначально рассказывал, из каких этапов состоит лечение. Васька как-то мимо ушей все пропустила, да и не до того ей было. Я вчера все хотел сказать, напомнить об этом, и не смог, жалко было настроение ей портить. Она же была уверена, что отходит три с половиной месяца в корсете, а потом его в одночасье снимут, и к вечеру будет скакать, как козочка. А видишь, как оно все на самом деле непросто.
– Я смотрю, ты за нее прямо переживаешь.
– А ты нет? – прямой, проницательный взгляд.
– Переживаю, как ни странно.
– Почему странно?
Тим лишь пожал плечами.
– Из-за того, что она твоя хозяйка?
Недовольно поморщился, но кивнул.
Никита с минуту смотрел на него странным, задумчивым взглядом, словно хотел что-то сказать, но в результате смолчал, махнув рукой.
– Какая разница, хозяйка или нет? Это же Васька, – произнес убежденно, будто это все объясняло.
– Вы действительно встречались? – Тимуру почему-то захотелось прояснить вопрос, который не давал ему покоя с того самого момента, как увидел Лазарева.
– Да, – Ник бросил на него косой взгляд, – пару месяцев были вместе, а потом разошлись.
– Почему?
– Знаешь, не очень удобно, когда твой напарник одновременно является твоей девушкой. Лишний раз отвлекаешься, переживаешь, сложно разделить работу и личную жизнь. Пламенной, всепоглощающей любви между нами так и не возникло, поэтому с обоюдного согласия расстались. Перевели наши отношения в статус дружеских, успев это сделать до того, как кто-нибудь из нас накосячит.
– Кто-нибудь? – хмыкнул Тим.
– Ну да, что уж отрицать, под кем-нибудь я подразумеваю себя, – Никита улыбнулся, – я бы точно что-нибудь выкинул, рано или поздно за какой-нибудь юбкой рванул. Васька бы не простила, и разошлись бы врагами, в результате работать в команде тоже не смогли бы. А так, и волки сыты, и овцы целы. Друзья из нас получились лучше, чем влюбленные. Она глумиться над моими похождениями, время от времени вправляя мозги на место, а я как старший брат слежу, чтоб никто ее не обидел. Вот так и живем. У каждого своя личная жизнь. Один раз во мне только ревность сыграла, когда Чу с другом моим встречаться начала. Мне тогда, помню, неприятно как-то стало из-за того, что бывшая девушка, с моим лучшим другом у меня за спиной шашни крутит. Правда, Майлз мне быстро мозги вправил, – усмехнулся Лазарев, – пожениться они должны были… Но не успели.
– Из-за чего она в корсете? – поинтересовался Тимур. С Василисой эту тему он всегда обходил стороной, чтобы не расстраивать ее лишний раз. Да и неудобно было интересоваться подробностями.
– Неужели не рассказывала? – удивился Никита.
– Я не спрашивал, – чуть отпил из стакана. Крепкий напиток обжег небо, прошел по пищеводу и теплым комом улегся в желудке. Отвык он за три года от спиртного, совсем отвык.
– Про работу рассказывала?
– Так, только вскользь упоминала, что в Управлении работает.
– Да. Мы с ней в юридическом отделе работаем. Как уже понял – напарники, – Никита, осушив стакан, снова налил коньяка, – дело нам дали серьезное. Оружие там было нелегальное замешано, торговля запрещенными препаратами. Надо было канал прощупать от начала и до конца и перекрыть его к чертовой матери. Мы этим и занимались. У Васьки голова светлая, ум аналитический, она детали мелкие подмечает, первопричину многих действий на подсознательном уровне улавливает. В общем сложное было дело, изматывающее. Несколько месяцев над ним бились, в результате смогли распутать. Банду повязали, канал перекрыли, нам внеплановый отпуск и премия. Аплодисменты, мы довольны, горды собой.
Никита невесело усмехнулся, посматривая на свет сквозь стакан.
– И что дальше?
– Дальше, как в банальном фильме. В Управление, минуя все мыслимые и немыслимые меры защиты, приходит курьер с серой невзрачной папочкой, которую почему-то никто не додумался проверить.
Тимур почувствовал, как внутри неприятный холодок пробежал. Знал он такие папочки. Тоненькая, на вид ничего угрожающего, опасного, а откроешь и … И все.
– В общем, вручил он эту папочку Ваське, а дальше можешь догадаться сам. Я в соседнем помещении был, когда рвануло. Почти все окна на этаже вышибло. Помню, тогда сердце, словно в пропасть ухнуло, еще не видел, но уже чувствовал, кто оказался в эпицентре событий. Не помню как очутился в развороченном кабинете, и когда Чу увидел, подумал… все… конец. А она, видишь, какая живучая оказалась! В медибар ее поместили, а он результаты выдал, что спина восстановлению не подлежит. В результате я с ней сюда поехал, устроил в центр Августовского, первую неделю был рядом постоянно. Потом ее отпустили домой, то есть сюда, а мне пришлось возвращаться обратно.
– Мне кажется, или ты винишь себя в произошедшем? – спросил Тимур, рассматривая сидящего напротив человека.
Никита ответил не сразу. Устало, даже измученно потер виски, словно у него раскалывалась голова, а потом тихо, нехотя произнес:
– Когда Василису выгребали из-под завалов, нашли остатки папки. На ней два адресата было указано. Я и она. Причем мое имя шло первым, и было подчеркнуто. Не знаю, чья рука в нужный момент меня подхватила за шкирку и вытолкала из кабинета. Но получилось так, что первым курьер добрался до Чу, а не до меня. Так что это я вместо нее тут должен был ходить в железных доспехах, а может и не должен, может быть, размазало бы без шансов на восстановление. Так что я ей по гроб обязан, – он замолчал на несколько секунд, а потом севшим голосом продолжил, – Как это не глупо звучит, но Васька везучая до невозможности. Не знаю, каким местом она эту проклятую папку открывала. То ли боком стояла, то ли кто позвал, и она отвернулась, даже гадать не буду. Но факт остается фактом. Ее отшвырнуло к стене, завалило обломками, но она выжила, хотя, по мнению экспертов там было столько взрывчатки, что шансов уцелеть, просто не существовало. А она смогла, выкарабкалась… Правда, от привычки, что попало в руки хватать, так и не избавилась, – ухмыльнулся он, и, перехватив вопросительный взгляд Тимура, пояснил, – рассказала она мне, как Марика ей тебя всучила.
Тим сдержано улыбнулся, вспомнив, как тогда еще только потенциальная хозяйка повелась на фразу "закрой глаза, это сюрприз" и активировала чип. Думал ли он, что все так повернется?
Что вместо очередного ада, он получит шанс на нормальную жизнь. Что вместо злобной озабоченной мегеры-хозяйки получит Чу, пробудившую в нем уже давно забытое желание улыбаться, что вместо нескончаемой каторги, он получит возможность радоваться жизни. И испытывать он к ней будет не ненависть и презрение, как к предыдущим хозяевам, а что-то другое, теплое, непонятное.
Они просидели еще не меньше часа, оставив в покое Василису и беседуя на отстраненные темы. Когда Никита перестал демонстрировать клыки и задевать по поводу и без повода, стало понятно, что он действительно нормальный парень, и возможность поладить с ним уже не казалась такой призрачной, как вначале.
Потом отправились спать. Тимур в свою комнату, а Никита к Ваське, боясь оставлять ее на ночь одну.
Следующие дни превратились в настоящее испытание для всех.
Утром Василиса вышла из своей комнаты еще бледнее и осунувшейся чем обычно. Под потухшими глазами залегли густые тени, голос тихий, печальный. Тимур искоса наблюдал за тем, как она грустно ковыряясь в тарелке, морщиться и закусывает губу, пытаясь не показать, что ей больно. Никита делал вид, что все в порядке, пытался ее развеселить, растормошить и ему это отчасти удавалось. Чу время от времени забывалась, переключалась и не в силах сдержаться смеялась, уткнувшись носов в ладони.
Он бесцеремонно вытаскивал ее на улицу, заставляя сидеть на свежем воздухе, не давая снова улечься на диван. Тим краем уха слушал их разговоры, все больше убеждаясь в том, что эти двое очень близки, что их связывает много прочных нитей. Они бывшая пара, преданные друзья, верные напарники. Знают друг о друге практически все и бесконечно доверяют… А он сидит и бесится, по непонятным для него причинам.
Хотя почему непонятным? Очень даже понятным.
За время пребывания в этом доме Тимур привык, что все ее внимание достается ему. И если вначале это тяготило, то последнее время их общение доставляло удовольствие. Они гуляли, разговаривали, проводили вместе почти весь день. Даже когда он работал, Василиса периодически была рядом. Иногда просто молча сидела, наблюдая за его работой, но все равно рядом. И как ни глупо было в этом признаваться самому себе, он к этому привык, и ему этого не хватало.
Приехавший Никита оттянул на себя львиную долю ее внимания. Они были просто не разлей вода. Всегда вдвоем, всегда вместе. И от этого внутри кольцами свивалось что-то темное, нехорошее.
Тимуру потребовалось пару дней, чтобы понять, что его терзает.
Ревность. Обыкновенная, банальная ревность.
Привык быть единоличным хозяином ее внимания. Привык к тому, что она с ним, а теперь ощущал себя словно за бортом. Понимал, что глупо, но ничего не мог с этим сделать, и от этого еще больше бесился.
Впрочем, Васька от него и не отворачивалась, для нее совершенно ничего не поменялось. Всегда звала его присоединиться к их компании. Завтракали, обедали, ужинали вместе, вечера проводили тоже все вместе, удобно расположившись в гостиной. Все отлично, но все равно не покидало ощущение того, что он – третий лишний.
Чу и Лазарев понимали друг друга с одного жеста, с полуслова, с полу-взгляда. И это бесило.
А еще бесило, что с Никитой она вела себя совсем по-другому. Улыбалась, смеялась, шутила, расслабленная была, открытая, и явно каждую минуту не ждала, что ей устроят какую-нибудь пакость. Никита прикалывался над ней, а она пищала в ответ, огрызалась, но все это по-доброму, беззлобно.
С ним же все было по-другому. С ним она всегда начеку, всегда ушки на макушке, в глазах тщательно скрываемая подозрительность.
Было неприятно, а самое главное непонятно. Вроде плевать на все. Надо радоваться, что хозяйка уделяет больше времени кому-то другому, не дергает, не вмешивается в его работу, а вместо этого коробит от всего происходящего.
В общем, хр*нь какая-то.
На третий день отмены лекарств Василиса совсем погрустнела, побледнела и осунулась.
После ужина, когда Тимур все убрал на кухне и прошел в гостиную, он обнаружил Ваську клубочком свернувшуюся на диване. Голова лежала на коленях у мрачного Никиты, а худое тело накрыто одеялом. При этом даже невооруженным взглядом было видно, как ее трясет.
Внутри шевельнулась тревога, смешанная с жалостью. Против воли переживал за нее, за ее состояние. Сел напротив и вопросительно посмотрел на Ника.
Тот лишь с досадой покачал головой, подтверждая подозрения, что все идет не очень хорошо:
– Мерзнет. Температура тридцать пять.
– Это нормально на данном этапе?
– Понятия не имею.
– Так узнай, позвони врачу, – Тимур развел руками, посмотрел на Ваську. Она лежала, грустно наблюдая за ним. Перехватив его взгляд, легонько улыбнулась, просто чуть подняв уголки губ, но от этого стало теплее.
Никита на миг задумался, а потом потянулся за телефоном:
– Ты прав. Я что-то стормозил, надо было сразу звонить.
Набрал номер телефона и стал ждать ответа.
– Сергей Геннадьевич, добрый вечер. Это Никита Лазарев. Извините, что поздно, но у нас вопрос неотложный возник. …Василиса замерзать начала… Мерили. Тридцать пять ровно… Нормально?! … Я думал 36 и 6 это нормально… Ладно, понял… Сейчас съезжу, куплю… Хорошо, спасибо.
Отключив, бросил телефон на сиденье рядом с собой:
– Сказал, что так и должно быть, но день на пятый, а у тебя, Вась, слишком быстро процесс идет. Велел тебя греть любыми способами. Так что сейчас Тимур будет отпаивать горячим чаем, а я до города доеду, препарат нужный куплю. Сделаем укол, и согреешься немного.
Она кивнула головой и с трудом, поморщившись, приняла вертикальное положение. Поджала под себя ноги, обмоталась с головой в одеяло, так что наружи только нос остался.
Никита поднялся на ноги и быстрым шагом направился в задней двери:
– Машину возьму, чтобы время на ожидание такси не тратить! – с этими словами стремительно ушел, оставив их наедине.
Тимур принес с кухни кружку дымящегося чая и осторожно передал Василисе. Она обхватила ее обеими подрагивающими руками и сделала первый глоточек, поморщившись:
– Блин, горячо как!
– Ничего, терпи, – сел рядом, не зная, что говорить. Жалеть нельзя, еще больше расстроиться, но и спокойно смотреть не удавалось. На сердце тяжело от ее несчастного вида.
Грустно вздохнула и отпила еще чуть-чуть:
– Как вы с Никитой общаетесь?
Тим пожал плечами:
– С переменным успехом. Иногда вроде ничего, а иногда кажется, что еще миг и не сдержусь, вмажу.
Васька хихикнула:
– Боюсь, он в ответ сделает то же самое. Предупреждаю сразу, разнимать вас даже не подумаю, хоть поубивайте друг друга. Вы два взрослых человека, так что справляйтесь сами, без моего участия.
Тимур кивнул. Как у нее все просто. Сцепитесь – разбирайтесь сами. Как будто говорит о двух свободных людях. Да, любой другой хозяин наказал бы за такие слова, высек, на голодный паек посадил. А Васька нет, она другая.
Давно уж понял, что другая, но все равно каждый раз удивлялся.
Дальше сидели молча. Он, уперевшись локтями в колени и рассматривая свои ладони, а она меланхолично, маленькими глоточками потягивая горячий чай.
Теплее, по-видимому, не становилось, потому что даже на расстоянии чувствовалось, как она вибрирует, дрожит, хоть и закутана по самые уши.
– Холодно? – зачем-то спросил, развернувшись в ее сторону.
Девушка только кивнула, продолжая дрожащими руками сжимать почти пустую кружку.
– Сейчас еще принесу.
– Я больше не хочу.
– Надо!
– Я больше не могу, – протянула, жалобно глядя на него.
– Вась, давай, не капризничай. Надо согреться, хоть немного.
– Чуть попозже, ладно? В меня две кружки подряд точно не влезут.
– Хорошо, – забрал у нее кружку и отнес на кухню, – через пятнадцать минут.
– До чего ж ты упертый! – проворчала она, плотнее укутываясь.
– Неужели удивлена?
– Отнюдь. Просто констатация факта.
Через пятнадцать минут, Тим, как и обещал, принес еще горячего чаю и проследил, чтобы она выпила все, полностью.
Василиска сидела, обхватив себя руками и пытаясь согреться. Похоже, у нее ничего не выходило. Все так же дрожала, несмотря на то, что дома было жарко.
Чуть развернувшись, посмотрела на него, словно что-то хотела сказать, потом отвернулась. Пару минут задумчиво смотрела перед собой, словно ведя какой-то внутренний диалог, потом снова бросила на него быстрый непонятный взгляд.
– Вась, ты чего? – спросил напрямую, полагая, что так и будет метаться, опасаясь озвучить терзающие мысли.
Она как-то сконфуженно взглянула на него, поджав губы, открыла рот, закрыла. Обреченно вздохнула. Тимур сидел, привалившись к спинке дивана, и чуть выгнув бровь, наблюдал за ее метаниями. Что там у нее опять?
Наконец она собралась с силами и смущенно произнесла:
– Тимур, ты только не подумай ничего плохого…
Ого, уже интересно.
– Я это… Мне действительно холодно…
И-и-и?
– Можешь меня обнять? – и торопливо, словно боясь, что он сейчас начнет сердиться начала тараторить, – ты просто большой, теплый. Чай, конечно, это хорошо, но не особо помогает. А так…
Молча сел ближе, подтянул к себе, прижимая спиной к груди, обхватил руками за плечи. Металлический корсет неприятно упирался в бок, но он не обращал на это внимания.
– Ну что, лучше? – поинтересовался у дрожащей как мышь Василисы.
– Пока еще так же, – сдавленно ответила она, – ты только не подумай ничего такого…
– Например?
– Вдруг решишь, что я сдалась, собралась того, – она демонстративно посмотрела наверх, – а напоследок решила до тебя подомогаться.
– Ну-ну, удачи, домогательница.
Дальше сидели, о чем-то переговариваясь вполголоса. Васька постепенно перестала трястись, а в один прекрасный момент он почувствовал, как она расслабилась, обмякла.
Чуть склонив голову в бок, посмотрел на ее лицо. Заснула.
Беспокоить ее не хотелось, поэтому устроился поудобнее, по-прежнему не выпуская из рук, тихо включил телевизор и уставился в голубой экран.
Проснулся оттого, что кто-то тряхнул за плечо, подобравшись, резко открыл глаза, по привычке ожидая чего-то плохого, но это был всего лишь Лазарев:
– Давно спит? – шепотом поинтересовался Никита, кивнув на Василису.
Тимур крепко зажмурился, прогоняя остатки сна, и посмотрел на электронные часы:
– Минут сорок.
– Неси ее в комнату.
Поднявшись, легко, стараясь не разбудить, поднял ее на руки и пошел следом за Ником в ее комнату.
Пока он ее укладывал, Лазарев загрузил в электронного доктора ампулу с новым лекарством, запрограммировав его на укол.
Машина, тихо жужжа шестеренками, подкатила к кровати, из боковой панели выехал электронный шприц и сделал инъекцию девушке в руку. Она лишь поморщилась во сне, но глаза не открыла.
– Я тоже спать, – Никита, недолго думая, тоже забрался в кровать, притянув Ваську себе под бок.
Тимур кивнул и отправился к себе, спокойный оттого, что хозяйка под присмотром.
Следующий день ничем не отличался от предыдущего.
Никита ни на минуту не отходил от Василисы, а Тимур пытался заняться своими делами.
Правда работа не клеилась. Мысли постоянно возвращались к хозяйке, которая с грустной улыбкой переносила все мучения, лишь изредка позволяя себе морщиться от боли, закусывая кубу и прикрывая глаза, чтоб окружающие не заметили слез.
Но он-то видел. Жалко ее было до невозможности. Она хорошая, добрая, не такая как все, и такое испытание на ее долю выпало. Тут не каждый мужик выдержит, а она крепится, держится, даже пытается делать вид, что все хорошо.
Невольно даже зауважал ее еще больше. Молодец она, умница.
Немного уже осталось, и освободиться от этого орудия пыток, а сейчас оставалось только быть рядом и поддерживать ее.
Вечер опять проводили втроем в гостиной. Никита рассказывал, что творилось на работе, а Василиса внимательно слушала. Потом он начал травить веселые истории, чтобы поднять ей настроение. Чу развеселилась, ожила, правда около девяти часов извинилась, сказала что ей нехорошо, что безумно хочет спать, и с трудом поднявшись на ноги, побрела к себе.
– Вась, погоди! – Тимур рывком поднялся на ноги и в два шага настиг ее.
– Чего? – удивленно поинтересовалась она, глядя на мрачного парня.
Вместо ответа, он развернул ее к себе спиной и прижал ладонь к позвоночнику, между лопатками.
– Тимур, ты чего? – удивленно спросила она, пытаясь развернуться, но он не дал, удерживая одной рукой, показал вторую ладонь Лазареву.
Вся в крови.
Никита несколько секунд не отрываясь, смотрел на багровые разводы, потом с шумом втянул воздух в легкие и вскочил на ноги.
Васька все-таки вырвалась из рук Тимура и в недоумении обернулась к ним лицом:
– Вы чего… – голос задрожал и оборвался, когда увидела руку Тимура. Вскинула на него испуганный взгляд, отчаянно ищущий поддержки, а он лишь смог выдавить из себя хриплое:
– Вась, ты только не волнуйся. Хорошо все будет.
Никита молча подхватил ее на руки и быстрым шагом понес в комнату:
– Пойдем, посмотрим, что у тебя там.
Тимур остался в гостиной, не зная чем себя занять. Взгляд наткнулся на диван, на то место где она сидела, прижимаясь спиной к обивке. Там тоже было красное пятно.
– Надо убрать, – рассеяно подумал он и отправился за тряпками в кладовку, хотя мыслями был совсем в другом месте.
Сколько не прислушивался, не мог уловить ни звука из Васькиной комнаты. Утешала только одна мысль, что если бы что-то пошло совсем не так, Лазарев дал бы знать. А так, если тишина, значит, пока все в норме.
Как зомби сидел перед телевизором, пытаясь понять, что там показывают, но бесполезно. Пестрое пятно и какие-то непонятные звуки, не доходящие до мозга. Просто сторонний шум, непонятный фон. Прошло уже полтора часа с того момента, как Никита унес Ваську в комнату, когда внезапно раздался громкий окрик:
– Тимур, сюда иди, живо! – интонация заставила сердце сделать стремительный кульбит в груди и сжаться от нехороших предчувствий, которые все это время удавалось держать в узде.
За долю секунды оказался у ее двери, распахнул, и замер не в силах пошевелиться, от раскинувшейся перед ним картины.
Василиса лежала на кровати лицом вниз. Не добровольно. В таком положении ее удерживал Никита, сердито приговаривая:
– Чу, уймись!
Спина в крови, белая майка Никиты тоже вся в крови.
– Что замер?! – рявкнул на него Лазарев, – иди, держи. У нее жар, в бреду мечется!
– Как держать?
– Да как хочешь! Здоровенный, справишься. Не давай ей дергаться, ребра эти, будь они неладны, ходуном ходят, почти не держаться! Живей давай! Не тупи!
Тимур перехватил Васькины руки и, недолго думая, придавил своей массой ее ноги, на давая сдвинуться ни на сантиметр.
Лазарев торопливо вытер руки полотенцем и схватился за телефон:
– Сергей Геннадьевич! У нас тут какой-то пи**ец твориться! Корсет почти не держится, кровищи немерено! У нее жар, в полубессознательном состоянии мечется. Я не знаю, что делать! – сбивчиво прокричал Ник в трубку, – да спокоен я, бл*, как седой старец! Мы ее тут держим, чтобы в бреду не свернула себе все ребра! Хорошо, ждем!
Раздраженно швырнул телефон на стол:
– Бригада выезжает, скоро будут, – отрешенно сообщил он, – посиди с ней, мне надо срочно покурить, а то самого уже трясет.
Тимур кивнул, после чего Никита отрывистым шагом вылетел из комнаты.
Против воли глаза опускались на ее спину. Лазарев стянул с нее балахон, и теперь взору открывалась ужасная картина. Бледная, худая до невозможности спина, окольцованная металлическими равнодушно поблескивающими ребрами. В местах, где они наживую крепились к телу – глубокие, кровоточащие раны.
С таким вообще выживают? На вид настолько ужасно, что поневоле задумываешься о самом страшном. А что, если не выкарабкается, что если что-то пошло не так? Внутри тугими кольцами сжимался неконтролируемый страх.
Бригада медиков во главе с Сергеем Геннадьевичем появилась через пятнадцать минут.
Лечащий врач подошел к Василисе, которую по-прежнему удерживал Тимур, склонился над истерзанной спиной и покачал головой.
– Плохо, – одно слово, и в комнате повисла гнетущая тишина, – вот и аукнулась ее малая подвижность. Лекарства отменили и организм, не в силах справиться с нагрузкой, начал отторгать чужеродный предмет.
Медики внесли носилки на воздушной подушке, осторожно переложили Василису и повезли к выходу.
– И что теперь? – охрипшим от волнения голосом спросил Никита.
– Ничего. Снимаем корсет сегодня, больше вариантов нет. Срок она отходила весь, спина здорова, не должно быть лишних последствий.
– Я с ними, ты тут за главного остаешься, – уже направляясь к выходу, бросил через плечо Ник, – как появятся новости – позвоню.
Несколько минут, и он остался один в пустынном, холодном доме, в нерешительности замерев посредине коридора, прислушиваясь к самому себе и к окутывающей, удушающей тишине.
Странное ощущение, когда остаешься один и не знаешь, что будет дальше. Когда переживаешь за человека, которого в принципе должен ненавидеть. Когда понимаешь, что кто-то стал дорог вопреки всем законам логики и здравого смысла.
Тимур вернулся в ее комнату, больше походившую на место боевых действий и, чтобы хоть чем-то себя занять начал наводить порядок, стараясь убрать все напоминания о том, что здесь происходило. Перепачканное белье, пропитанные кровью полотенца, все, что воскрешало в памяти образ худой, изнеможденной Чу.
Убрался, когда время на часах давно перевалило за полночь. Никита так и не позвонил, да он особо и не ждал звонка так быстро. Это ведь не зуб выдрать, или швы наложить, там все серьезно.
Сидеть и ждать, преданно глядя на телефон, не имело смысла, поэтому отправился спать, чувствуя себя выжатым, словно лимон.
Не раздеваясь, повалился на кровать и устало прикрыл глаза, тотчас поморщившись от картины, которая упрямо появлялась в воображений. В груди опять все сжалось так, что воздуха перестало хватать, и только одна мысль раз за разом прокручивалась в мозгу "Держись, Чу".
Утро началось для него рано. В шесть уже вскочил, словно ужаленный, чувствуя, что немного потряхивает. То ли из-за тяжелой ночи, когда раз за разом срывался в одно и то же страшное сновидение, заполненное живыми багровыми реками, то ли из-за того, что не мог справиться с собственными нервами.
Сам не помня как, очутился на кухне. Есть совершенно не хотелось, поэтому просто сварил себе безумно крепкого кофе и устроился за столом, не отрывая мрачного задумчивого взгляда от темной дымящейся жидкости.
Сделал глоток и поморщился: горячо и отвратительно горько. То, что надо.
Раздался осторожный стук в дверь. Подобравшись, прислушался, пытаясь угадать, кого это нелегкая принесла. То, что это не Лазарев – однозначно. Во-первых, у него ключи, а во-вторых, стучит он совсем не так: требовательно, резко.
А здесь, как будто стесняясь, или опасаясь, что не пустят.
Поставив кружку с дымящимся кофе на стол, отправился открывать, гадая, кто бы это мог быть.
Распахнув дверь, обнаружил на пороге темноволосую подругу хозяйки – Таисию.
Она в нерешительности переминалась с ноги на ногу, теребя непослушными пальцами ручки у сумочки.
– Здравствуй, Тимур, – чуть смущенно произнесла она.
– Здравствуй, – он подозрительно смотрел на нее, не сдвигаясь с места.
Девушка подняла на него несчастный взгляд:
– Никита пришел? Он сегодня скинул ночью сообщение, что у Чу проблемы и ее забрали в Центр. Я потом звонила, но он не отвечает.
– Еще нет его, – сдержано ответил Тим.
– Звонил?
– Тоже нет.
– Блин, – расстроено прошептала она, запустив одну руку в волосы, – В Центр меня не пустили, там все по пропускам. Думала, хоть у тебя новости есть.
Тимур искоса наблюдал, как она непроизвольно начала метаться по крыльцу, расхаживать из стороны в сторону, и неожиданно для самого себя произнес:
– Может кофе?
Она на мгновение замерла, в нерешительности глядя на него, а потом кивнула:
– Было бы неплохо.
Распахнув дверь шире, пропустил ее внутрь, а сам направился на кухню.
Фролова шла за ним, рассеяно глядя по сторонам, и обнимая себя за плечи.
Налил еще одну кружку кофе и протянул ей:
– Спасибо, – рассеянно ответила она.
– Очень крепкий, себе варил, – посчитал своим долгом предупредить ее.
– Ничего, – отпила глоточек и поморщилась, – сойдет.
На кухне повисла странная тишина. Таисия сидела за столом, задумчиво разглядывая содержимое кружки, а он стоял у окна, глядя на сад. Говорить было не о чем, да и не хотелось. Тайка только один вопрос задала, как тут Василиса в последнее время себя чувствовала, на что Тим в трех предложениях коротко описал ситуацию.
Тишину нарушил звук входящего сообщения. Таисия торопливо извлекла из сумочки телефон и посмотрела на экран:
– Это Никита. Пишет, что едет домой и перезвонит позже, – показалось, или в ее голосе проскочило облегчение.
– Дождешься? – спокойно, монотонно поинтересовался Тимур, рассматривая утреннюю гостью.
– Если ты не против…
Он лишь пожал плечами. Против, не против. Какая разница? Чудные все-таки у Василисы друзья. Что Никита, что Таисия. Относятся к нему так, будто нет никакой татуировки на руке, будто не знают, кто он на самом деле. Странно, непонятно, ощущение неправильности происходящего не покидает. Ну ладно Васька так себя ведет, это ее отличительная черта, а остальные-то чего?
Когда послышался звук открываемой двери, они по-прежнему сидели на кухне и молчали. Тимур, встрепенувшись, прислушался, а Тайка, погруженная в свои мысли, ничего вокруг не замечала.
В дверях кухни появился Лазарев. Сначала заметил Тимура и приветственно ему кивнул, после чего взгляд наткнулся на сидящую к нему спиной девушку. Подозрительно изогнув бровь, взглянул на Тима, как бы спрашивая, что здесь творится. В ответ лишь невозмутимое пожатие плечами.
Никита сделал несколько шагов и, остановившись за ее спиной, прохладно поинтересовался:
– О чем мечтаем?
Фролова вздрогнула, чуть не опрокинув кружку, и резко обернулась:
– Никит! Я заикой так стану! – недовольно проворчала, наблюдая, как он наливает себе кофе и садиться напротив.
Тимур разглядывал Лазарева, пытаясь понять какие новости их ждут. Помятый, осунувшийся, усталый, но вроде спокойный.
– Ну что, как она там? – дрожащим голосом спросила Таисия, не отрывая от него тревожного взгляда.
Никита чуть улыбнулся, одними уголками губ:
– Расслабьтесь, все хорошо. Корсет сняли, спина полностью восстановлена. Ее сейчас усыпили и поместили в медибар для полного восстановления после лечения. Состояние у нее конечно плачевное, поэтому продержат в капсуле неделю, после чего отпустят домой.
Тайка радостно хлопнула в ладоши, а Тимур, отвернувшись к плите, облегченно выдохнул, чувствуя, как изнутри разжимается капкан, державший в напряжении все это время.
Занялся своими делами, вполуха слушая, о чем переговариваются Никита и Таисия.
Судя по всему, они тоже давние знакомые, потому как обсуждали дальнейшие планы после того, как все устаканиться.
– Когда Ваську выпишут, устроим ей праздничную встречу! – мечтательно произнесла девушка.
– На хр*на? – флегматично поинтересовался Ник, – думаю, у нее будет только одно желание, свалить из больницы и поскорее попасть домой.
– Не-не, ты что! Однозначно праздничная встреча!
– И что ты предлагаешь? Возьмем хлопушки, наденем праздничные колпачки и будем встречать ее дружным воплем "Сюрприз"???
