Максимилиан Борисович Жирнов
Приключения Кларенса Хантера, путешественника по мирам
– Дудочник?
– Да. Жаль, конечно.
– Не должен человек так умирать, – по-взрослому серьезно сказала Дана.
– Да мне ганшип жалко. Машина-то ни в чем не виновата. Как ее теперь доставать?
Шейла закашлялась и открыла глаза.
– Только не бей! – попятился Хантер. – Крайняя необходимость!
– Не буду. Лучше помоги встать, – десантница протянула руку и с трудом поднялась на ноги.
– Идти можешь?
– Ты уж меня совсем не держи за слабака!
Хантер махнул рукой и потопал на дорогу. Сзади, немного пошатываясь, брела десантница, на ее руку опиралась Дана. Пройдя несколько километров, Хантер достал коммуникатор, связался с лейтенантом Боуденом и попросил его вызвать новый челнок. Когда он закончил, Шейла схватила его за плечо:
– Хантер! Куда мы денем…
– …нашу Чикититу? Разумеется, возьмем к себе. У меня и в мыслях не было иного.
Десантница просияла:
– Значит, в тебе есть что-то человеческое.
Хантер почесал в затылке разрядником.
– Дана теперь важный свидетель. Ее показания куда более ценны, чем наши с тобой вместе взятые.
– Тьфу на тебя, Хантер! Я и не думала, что ты – такой сухарь!
– И это мне говорит человек абсолютно без чувства юмора.
– Так ты прикалываешься!
– В каждой шутке есть доля… шутки.
Над головой засвистели вихревые двигатели. Челнок неуклюже развернулся, выпустил опоры и пошел на посадку. Через час Хантер, смыв с себя средневековую грязь, заперся в первой попавшейся каюте крейсера «Бодега-бэй», прижал к груди разрядник и уснул. После утомительных и опасных приключений он наконец-то почувствовал себя в безопасности.
Спустя почти сутки Шейла, отчаянно колотя в дверь, разбудила Хантера.
– Зачем ты отключил звонок? – упрекнула она его.
– Спать хотел. И до сих пор хочу, если честно. Что надо-то?
– Мы на орбите Полигона. Челнок готов. Командир спрашивает, тебе пилота дать или сам полетишь?
– Ты не заметила на лице кэпа издевательской ухмылки?
– Нет. Он вроде серьезно.
– Взрослый же человек, не ребенок… конечно, я сам полечу! Бери Дану и чеши в шлюз.
Хантер плеснул себе в лицо холодной водой и, зевая, поплелся к челноку. Едва он сел в кресло пилота, от истомы и усталости не осталось и следа.
Спустя двадцать минут Хантер, медленно снижаясь, начал осторожный заход на посадку.
– Я тебя не узнаю, – удивилась Шейла. – Где твой скоростной спуск в ад?
– У нас ребенок на борту. Разве ты не понимаешь?
Челнок завис над серыми куполами Центра разработки вооружений. Посадочные опоры коснулись площадки. Хантер едва успел выключить двигатели, как Шейла опустила рампу, спрыгнула на бетон и помчалась в тоннель. Дана закричала из пассажирского кресла:
– Шейла! Шейла! Ты куда?
Хантер вдавил кнопки сброса ремней и крикнул:
– Сиди здесь! Не то и тебе достанется!
Он не помнил, как добежал до кабинета профессора. Рванул дверь и облегченно вздохнул.
Шейла стояла посередине кабинета, гневно сжав кулаки. Невтриносов, как обычно, сидел за столом, положив перед собой портативный компьютер. В кресле в углу раскинулся усатый толстяк в строгом костюме.
– Привет, Дасти! Здравствуйте, Трофим Федосеевич, – спокойно сказал Хантер и швырнул на стол флягу-регенератор. – Можете выкинуть свою шарманку. Абсолютно бесполезная штука.
– Почему?
– Потому что она не умеет производить воду! Вы, наверное, забыли, что среднестатистическому человеку нужно не только есть, но и пить? Я чуть не помер, хлебая воду из ручьев!
– Что бы я без тебя делал, Хантер? Разумеется, я немедленно внесу доработки в конструкцию!
– И сделайте смесь немного вкуснее и приятнее, хорошо? Думаю, некоторые умрут с голода, но не будут есть такую мерзость.
– Вы достали, что я просил? – зашевелился Дасти.
Шейла повернулась к нему.
– Отставить, сержант! – закричал Хантер, не рискнув, однако, хватать десантницу за руку. Если выйдет из себя, пусть лучше врежет уважаемому чиновнику, чем ему, скромному пилоту.
Шейла отступила на шаг.
– Я сам разберусь, – сказал Хантер и бросил толстяку накопители данных со звездолета Ирмы. Тот сунул маленькие серебристые цилиндры в карман.
– Отлично, – сказал Дасти. – На этом я не смею вас больше задерживать…
– Зато я смею. И даже вашего позволения не спрошу. Знакомьтесь: мистер и миссис Ирвинг.
Хантер достал из походной сумки фотографию в простой пластиковой рамке: седовласый старик обнимал за талию Ирму в легком свободном платье. Во взгляде молодой женщины читались печаль и сострадание, словно жить ее мужу остались считанные часы.
Шейла ахнула:
– Толерант…
– Именно. Я собираюсь обсудить эту историю на ближайшем заседании Совета развития…
– Нет, – жестко произнес Дасти. – Тема генетического отбора – строжайшее табу. Тебе хочется выставить себя на посмешище? История Ирвингов – редчайшее исключение. Отдай мне фотографию и забудь обо всем.
У Хантера заломило в затылке. Дасти прав. Никто не будет жертвовать интересами всей Галактики ради двух человек с исковерканной судьбой.
– Хорошо. Но фотографию я оставлю себе. Она будет напоминать мне о благороднейшем человеке, коммандере звездного флота Ирме Ирвинг. Она спасла планету.
– Откуда ты знаешь? – разом спросили профессор и Дасти.
Хантер закусил губу. Не стоило болтать лишнего: он узнал это, читая сохраненные в накопителях файлы. Вряд ли это понравится обоим начальникам. Но теперь надо извернуться и выйти сухим из воды. Остается надеяться, что объяснениям – логичным и обоснованным, поверят.
– Не просто так у нее в реакторах мышь повесилась. Скорее всего, Ирма сожгла энергию, когда уводила от планеты массивный астероид. Иногда они желают большой и чистой гравитационной любви. После Ирма по собственной инициативе занялась прогрессорством. Жаль, что она нам так и не открылась. Впрочем, у нее были веские причины ненавидеть меня, Шейлу и всю нашу цивилизацию вместе взятую.
Хантер открыл дверь и вдруг остановился:
– Чуть не забыл! На планете есть альтернативная жизнь. Возможно, разумная. Дудочник, Поле Истины, ледяные тролли – то, с чем нам пришлось столкнуться. Все в отчете, который я представлю… когда-нибудь.
– И какие будут рекомендации?
– Санировать, – невозмутимо ответил Хантер. – То есть, уничтожить, а освободившуюся экологическую нишу занять чем-нибудь безобидным.
Дасти подскочил в кресле:
– Ты уверен?
– Да. Оставлять все в первозданном виде слишком опасно. Ладно, всем пока.
Хантер взял Шейлу под руку и, громко стуча новыми берцами, зашагал на посадочную площадку. Наверное, Дана скучает в челноке.
– Постой! – встрепенулась десантница. – Что такое Дом Заходящего Солнца?
– Лучше не спрашивай…
Шейла прижала Хантер к стене.
– Ну-ка, быстро колись! Думаешь, я ничего не знаю про Наташу? Профессор меня вызвал специально, чтобы ты не маялся здесь один…
Она отпустила Хантера и прикрыла рот рукой:
– Ой… Прости… Ты мне нравишься… Честно… Я ради тебя отказалась от должности старшего инструктора…
– Сегодня не наш день – мы оба болтаем лишнее. Ладно, не переживай, верю всякому зверю. Но тебе, ежу, погожу.
– Ты не ответил на вопрос!
Хантер скривился: не хватало еще тащить Шейлу в то малопочтенное заведение, которое сейчас представляет собой Дом.
– Это что-то вроде реабилитационного центра для ветеранов. Острые ощущения помогают им избавиться от последствий стресса.
– Я хочу туда. Или ты считаешь, я не ветеран? Не переживай, я обещаю не убивать Наташу.
– Да оно только этого и ждет!
– Это как?
Хантер едва сдержал смех. Доплелся до челнока и заглянул внутрь. Дана спала в кресле и чему-то улыбалась.
– Ее придется отправить в интернат… – сказала Шейла. Это не было вопросом.
– Конечно. Девочке придется долго учиться и привыкать к нашим реалиям. Кстати, как ее записать? У них там, похоже, фамилий нет вообще.
– Я давно придумала. Дана Люси Гордон, как же еще?
Клетка для души
Я становлюсь Смертью, разрушительницей миров
«Бхагавад Гита», Р. Оппенгеймер.
Часть первая. Хантер
Хантер не любил сидеть без дела. Тогда он обычно слонялся по всему Центру и совал везде нос, мешая ученым решать проблемы, по их мнению, вселенского масштаба. Тогда, по просьбе профессора Невтриносова, его отлавливала Шейла и силой тащила к себе в комнату. Хантер высказывал десантнице все, что думал о новейших разработках и о самих разработчиках, и ненадолго успокаивался. А потом, после стонов и страданий, ему обязательно находилась какая-нибудь грязная работа. Так случилось и на этот раз.
Пронзительный сигнал коммуникатора разогнал послеобеденную дрему. Хантер оперся ладонью о Шейлу и приподнялся. Десантница схватила его за руку и швырнула обратно на койку:
– Полегче на поворотах, приятель! Ты меня с подушкой не попутал?
Она нашарила истошно вопящую трубку и включила громкую связь. Радостный голос Невтриносова возвестил:
– Наконец-то откликнулся! Зайди в четвертую лабораторию. Ты мне нужен. Намечаются важные испытания.
– Вряд ли вы мне позвонили для того, чтобы я поделился с вами своим мнением об экспериментальных усилителях, – ехидно сказал Хантер. – Уже бегу.
Он сунул босые ноги в десантные берцы, накинул на голое тело китель и рванул дверь.
– Да, приятель, – неодобрительно бросила Шейла. – Твое счастье, что я ниже тебя по званию. Я бы семь шкур с тебя спустила за такое отношение к военной форме.
– Слава уорент-офицерам! – заорал Хантер.
Он вышел в коридор и поплелся в лабораторию.
Невтриносов, согнувшись пополам, прикручивал кабели к разъемам главного блока медицинской станции – здоровенного шкафа высотой в полтора человеческих роста. Зачем она ему?
Хантер запнулся о провод и едва не налетел на ученого.
– Смотри, куда прешь! – пробурчал профессор. – Раздевайся! Догола!
– Э… Трофим Федосеевич… Я думал, у вас нормальная ориентация.
– Я как-то читал одно исследование. В нем доктор психологии утверждал: те, кто поднимают тему сексуальной ориентации, сами латентные геи. Их, между прочим, в любом обществе семь процентов.
Хантер обогнул медицинскую станцию и лицом к лицу столкнулся с Лилианной Андреевной – главным врачом Центра. Она зачем-то перекрасила длинные, ниже плеч волосы в огненно рыжий цвет.
– Бедняжка… – прошептал Хантер. – Доктор, зачем вы так над собой издеваетесь?
– Трофиму Федосеевичу нравится.
– Это другое дело. С начальством не спорят.
Хантер аккуратно повесил китель и брюки на вешалку. Лилианну Андреевну он не стеснялся: врач все-таки.
Ученый нажал на кнопку. Стена отошла в сторону, открывая опутанное проводами кресло. Хантер не удержался от издевки:
– Электрический стул? Я думал, смертная казнь осталась в древнейшей истории.
– Объектно-ориентированный трансмутатор, – откликнулась Лилианна Андреевна.
– Транс… чего? Мутатор? – Хантер идиотски хихикнул, явно играя на публику.
– Давай, садись в кресло, – нахмурился профессор. – Пора начинать испытания.
– Интересные вы люди, а? Думаете, я полезу в неизвестную штуковину? И ведь полезу же. Любопытно же, что вы напридумывали вдвоем.
Хантер сел в кресло. Щелкнули зажимы. Руки и ноги оказались прижаты к металлическим пластинам.
– Садо-мазо какое-то…
Лилианна Андреевна постучала по клавишам пульта управления. Ученый повернул переключатель. Чудовищная судорога скрутила Хантера. Он, хрипя и задыхаясь, выгнулся дугой от дикой боли. Что-то сверкнуло, хлопнуло, и ток выключился.
– Я же… говорил… электрический стул, – проговорил Хантер сквозь стон. – Кайф-то какой, когда все заканчивается.
– Отказ второго контура! – крикнула Лилианна Андреевна.
Она встала из-за пульта, посветила Хантеру в глаз фонариком. Её тонкие пальцы едва уловимо пробежали по телу.
– Живой вроде. Можем повторить. Только не отпускай зажимы, – добавила она, очевидно, уловив безумный взгляд подопытного.
Невтриносов повернул переключатель, мир на секунду померк. По телу разлилась невиданная ранее легкость. Разум начало захватывать липкое, холодное сознание машины. Оно полностью затопило мозг, поглотив личность, растворив человека внутри себя…
Впрочем, искусственный интеллект сопротивлялся недолго. Жалобно пискнув, он рухнул под невыносимым грузом парадоксальных теорий и предположений, за долю секунды выдвинутых изощренным человеческим разумом…
Перед глазами пробежала рябь, и Хантер, легко сорвав зажимы, встал с кресла. Теперь он смотрел на профессора сверху. Что это? Он стал выше ростом? И рука… Это не его рука! Металлическая конструкция, увенчанная серебристой пятерней, торчала из плеча.
– Что вы… со мной… сделали? – резкий, как визг циркулярной пилы, голос эхом обрушился с потолка. Почему-то речь была замедленной, с паузами. Каждое слово приходилось проталкивать сквозь глотку.
И вдруг Хантера поразило ужасное открытие: он не дышит!
– Ошибка в речевом контуре, – профессор поставил на пол портативный голографический проектор. – Ладно, и так сойдет. Вряд ли ему доведется много разговаривать. На исправление нет времени: у меня симпозиум.
Прямо посередине комнаты вспыхнул экран – трехмерная голографическая проекция старинного зеркала. Несколько секунд оно оставалось синим, потом в нем появилась картинка-отражение. Хантер увидел робота с птичьей головой на гибкой гофрированной шее, почти человеческим торсом и металлическими руками и ногами. Треугольные глаза светились зловещим красным светом. За спиной торчали два сложенных металлических крыла. Хантер с каким-то извращенным восторгом понял: это он!
Ученый встал в театральную позу:
– Дорогие коллеги! Я с гордостью представляю вам самое совершенное существо в Галактике: биомеханическую машину с внедренным ДНК! Ее возможности ограничены только рамками нашей Вселенной. А может, даже ими не ограничены. Это покажут испытания. Знакомьтесь: Зоран!
– Питич? – визгливо отозвался Хантер, вспомнив фамилию какого-то писателя с Земли.
– Что? Откуда у машины чувство юмора?
– Тета-ритм человеческий. Мы не можем его контролировать. Я же говорила, надо было использовать в качестве подопытного Шейлу. Она более конформна, – отозвалась Лилианна Андреевна из-за пульта. – Догадался же ты, Трофим, соединить машину именно с Хантером!
– Шейлу? – Хантер, он же Зоран, шагнул вперед.
Металлическая рука раскрошила кресло, разорвала мешанину проводов. Ударила по стойке, она фыркнула фиолетовыми искрами, рассыпалась осколками электронных схем. Профессор схватил Лилианну Андреевну в охапку и вылетел прочь из помещения.
Хантер поднял голову и выстрелил – из чего, он пока не знал и сам. Два красных луча ударили в потолок прямо из глаз. Полетели куски бетона, через дыру в перекрытии засверкало желтое солнце. Раскрылись крылья, пронзительно взвыли два маленьких двигателя на спине. Хантер взлетел в безоблачное небо и понесся между барханами.
Он почувствовал прилив сил. Оказывается, неплохо быть машиной. Можно творить все, что угодно. Не надо обслуживать дурацкое человеческое тело, которое постоянно что-нибудь просит. Не нужно ни есть, ни пить, ни дышать. Нет сердца, которое отзывается болью на грусть, печаль и расставание. Нет ни совести, ни сожаления о содеянном. А может, все-таки есть?
Хантер понесся на север. Далеко впереди показалась горная цепь. На заснеженных вершинах сверкал лед. Надо бы разглядеть все это поближе…
Картинка тут же придвинулась, словно кто-то нажал на рычажок зума. Искаженные маревом каменные отроги блестели под солнцем. И никаких прицельных рамок, индикаторов или цифр. Они не нужны, как не нужна визуализация человеку, хватающему со стола ложку.
Хантер влетел в ущелье и вытянул руку. Прямо из пальцев в скалу ударил сгусток разрушительной энергии. Полетели обломки. Целый горный пик раскололся надвое и рухнул, превратившись в груду камней. Хантер сровнял с землей еще несколько вершин и захохотал. Визг и скрежет разнеслись среди гор. Надо показаться Шейле, она оценит такую огневую мощь!
Хантер помчался обратно. Через несколько минут он проскочил аварийный тоннель и влетел на тренировочную площадку. Солдаты, бежавшие кросс, сгрудились в кучу и уставились на странное создание. Хантер покружил под высоким куполом, спикировал и разнес в щепки несколько мишеней для стрельбы.
– Видала? – проверещал он Шейле. – Ну и как… я… выгляжу?
– Ты кто вообще такой? Порождение больного разума профессора Невтриносова?
– Я – Зоран! Самое совершенное… оружие во… Вселенной! Я могу… разрушить… город. Или построить… Нет, построить… ничего не… могу! Только уничтожить! Иди же… ко мне!
– И чего ты до меня докопался, точно капрал до новобранца? Я вообще здесь причем?
Хантер протянул Шейле металлическую ладонь. Она отступила на шаг.
– Слава уорент-офицерам! – проскрипел он.
Шейла прижала ладонь ко рту. Ее глаза наполнились ужасом.
– Господи, Хантер… Что они с тобой сделали?
– Я – Зоран! Ты не понимаешь… как это… круто! Мои возможности… безграничны! Я могу… дать тебе… все! Нет… Дать не могу. Могу только… отобрать!
Десантница оглядела Хантера с металлических ног до птичьей головы.
– Что ты можешь мне предложить? Дружбу? Любовь? Хантер – маленький сладкий мишутка, пушистик. Ты – страшный железный чурбан! Зачем ты мне? Что я буду с тобой делать? У тебя даже нет…
– Предательница! Тварь! – заверещал Хантер и занес металлический кулак над головой Шейлы.
Она не стала защищаться – бесполезно. Так и осталась стоять неподвижно, глядя в глаза смерти. Железная рука замерла в сантиметре от её головы.
– Да и черт с… тобой!
Хантер подпрыгнул, пробил потолок и вылетел прямо сквозь силовое поле. Оно лишь немного притормозило его полет. Он больше не нужен Шейле? Да и пусть валит себе куда подальше! У него и без нее забот хватает.
Хантер подключился к межзвездной компьютерной сети, собирая с нее пакеты, впитывая, словно губка, информационные потоки. Ничего интересного. Никто не нуждается в услугах разрушителя. Может, развлечься? Хантер рванулся в небо и ушел в гиперпространство. Теперь он и сам себе звездолет.
Через полчаса Хантер мчался над океаном Питона-4 – одной из курортных планет в паре десятков тысяч световых лет от Полигона. Жаль, что нельзя перемещаться мгновенно. Нужно пообщаться с Невтриносовым на этот счет.
Лязгнув металлическими суставами, Хантер приземлился на песчаный пляж. Туристов словно сдуло ветром: увидев чудовище, они рванули наутек, теряя шлепанцы, оставив на месте матрасы и зонтики.
– Подождите! – завизжал Хантер. – Давайте… дружить!
Но люди не слушали его. Пляж опустел: не осталось ни одной человеческой души. Вот так курорт!
Стоп. А зачем он сюда прилетел? Машина не может получить маленькие человеческие радости: искупаться, поваляться на берегу, съесть мороженое, сходить на концерт модного исполнителя… Ну, то есть, искупаться-то, конечно, можно…
Хантер влетел в воду, пронесся на глубине, оставляя за собой белый кавитационный след, и выпрыгнул обратно на песок. Ничего особенного. Разве что энергии расходуется чуть больше, чем при полетах в воздухе и тем более в вакууме.
Хантер начал метаться по планетам: вся Галактика раскинулась у его ног. Да что там Галактика? Ему доступны все миры в бесчисленном множестве Вселенных! Он выше любых богов, любых сверхцивилизаций! На голову выше! Но что делать с этим сокровищем? Ведь Хантер в образе Зорана способен только убивать и разрушать! Можно, конечно, превратить все Вселенные в сгусток плазмы, и остаться одному…
Может быть, машина и не задумывалась бы над высокими материями, а беспрекословно подчинялась бы конструктору. Но во всемогущей клетке, обдирая нежные крылья, билась хрупкая бабочка человеческой души, так и не смирившейся с участью никому не нужной куклы на цепочке.
Хантер испустив вопль «неееет!» и ринулся в космос, к ближайшему астероиду. В отчаянной попытке убить себя он врезался в массивную каменную глыбу. Та разлетелась на миллионы осколков, не оставив даже царапины на непробиваемой «коже». Потерпев сокрушительное фиаско, Хантер помчался к звезде и пролетел ее насквозь…
Часть вторая. Шейла
Едва Хантер-Зоран, проломив потолок, скрылся в небе, Шейла зычно крикнула:
– Капрал Джонлан! Ввиду особых обстоятельств на сегодня занятий больше не будет. Вызовите ремонтную бригаду и отведите новобранцев в казарму. А мне надо кое с кем разобраться.
Она побежала в оружейную, но вспомнила, что код от двери есть только у дежурного офицера. Тогда Шейла заскочила к себе в комнату, схватила нож и помчалась в кабинет профессора Невтриносова. Тот, как обычно, сидел за столом, терзая клавиатуру портативного компьютера. На черном кожаном диване, положив голову на подушку, дремала Лилианна Андреевна.
– Мы ждали тебя, – сказал ученый и тяжело вздохнул. – Садись. Спрашивай.
Шейла села на стул напротив профессора.
– Какова была цель превращения Хантера в… это?
– Мы просто хотели проверить работоспособность трансмутатора и теорию доктора Симмонса.
Шейла гордо вскинула голову.
– Не надо мне врать! – с достоинством выкрикнула она. – Я знаю, вы считаете меня тупой солдафонкой…
– Что ты, дорогая… – начал было профессор.
– Молчать! – оборвала его Шейла. – Да, я солдафонка. Но не такая тупая, как вы думаете. Мне нужно знать истинную цель эксперимента.
– Да, в самом деле, Трофим, – откликнулась с дивана Лилианна Андреевна. – Почему ты игнорировал мои рекомендации по выбору подопытного?
Ученый заерзал на стуле, почесал квадратный подбородок и нехотя ответил:
– Гм… Видишь ли, Хантер слишком неуправляемый и своевольный. Он обычно ведет себя, как малолетний хулиган. Вот я и подумал: может, нам удастся хоть так сделать его более… гм… послушным и адекватным? Откуда я знал, что у него такой изощренный разум, и он настолько эффективно подавит машину?
– Я вам больше руки не подам, – спокойно сказала Шейла. – И как теперь вернуть все обратно?
– Никак. Процедура трансмутации необратима. Кроме того, поймать Хантера невозможно: он в любой момент может оказаться в любой точке неисчислимого множества Вселенных. Правда, рано или поздно он вернется сам. И что мы с ним сделаем?
– Может, убьем? – голос Шейлы дрогнул.
Профессор пощелкал клавишами портативного компьютера и сказал:
– Исключено. Хантеру… точнее, Зорану, нипочем ни черные дыры, ни нейтронные звезды. Я занимаюсь вопросом его нейтрализации с того самого момента, как он улетел.
– А почему Хантер ничего не разрушил?
– Он же не маньяк. Рационалист до мозга костей. Для чего уничтожать просто так? Но какое счастье, что он не умеет созидать. Иначе он такого бы натворил…
– Хантер никому никогда не причинил вреда, если это не диктовалось необходимостью, – отозвалась Лилианна Андреевна.
– Он же любит все взрывать, – удивилась Шейла.
– Какой ребенок не любит красивых и ярких игрушек? Но Хантер старается делать все так, чтобы никого не задеть. Как-то мы гуляли по городу после дождя… а он собирал с асфальта червяков и улиток, и швырял их в траву!
– Думайте, профессор! – горестно сказала Шейла. – Не может быть, чтобы у него не было ни одной уязвимости! Это же вы ввергли его в пучину неописуемых страданий! Эх, да что мне говорить…
Невтриносов уткнулся в компьютер. Шейла заскучала, взяла со стола лист бумаги, карандаш и быстро набросала шарж. Профессор с выпирающей вперед непропорциональной челюстью и зубами вампира поворачивал выключатель диковинной установки с надписью «Машина Судного дня».
Закончив с карикатурой, Шейла нарисовала портрет Лилианны Андреевны в образе зловещей фэнтезийной герцогини.
Наконец, тяжко вздохнув, она изобразила Хантера в полный рост. С дымящимся пулеметом наперевес, в зеркальных очках он, ехидно улыбаясь, швырял в реку осколочную гранату. В очках Шейла пририсовала его собственное уменьшенное отражение в реке, в очках того, маленького Хантера, еще одно отражение. Последняя фигурка получилась, как маленькая черточка.
– Вот это талант! – восхитилась Лилианна Андреевна. – А мы ни сном, ни духом. Для чего ты пошла в десантники? Могла бы дарить людям радость и красоту!
– Зачем мне рутина? – вздохнула Шейла. – Я выбрала романтику. Как и Хантер.
– Кто бы его спросил, – ученый бегло проглядел рисунки. – Недурно, очень недурно.
Внезапно Невтриносов подскочил на стуле. Он схватил портрет Хантера, несколько минут всматривался и прошептал:
– Рекурсия!
Ученый несколько минут мучил компьютер и, наконец, сказал:
– Мозг Зорана не имеет ограничителей. Его можно перегрузить, ударив по единственному слабому звену – стыку машины и человеческого разума. Но Хантер погибнет. У него больше нет человеческого тела.
– Это будет его выбор, – твердо сказала Шейла, вынула нож и провела лезвием по тыльной стороне ладони. На пол закапала кровь.
Лилианна Андреевна залила алеющую рану медицинским клеем.
– Обещайте, что не будете меня… демортифицировать, – тихо сказала Шейла.
– Что? – воскликнул профессор. – Ты влюбилась в Хантера, что ли?
– Нет, конечно. Он мне даже не нравится – злой, ехидный и противный. Сама не знаю, почему привязалась. Может, по приказу командующего? Но я не хочу больше смотреть на этот цирк уродов. И когда умрет Хантер, умру и я. Обещаете?
– Да, – серьезно сказала Лилианна Андреевна. – Обещаю, девочка моя. Пусть это и противоречит медицинской этике.
– Я тебе не девочка! – закричала Шейла, уткнулась носом в подушку и зарыдала, словно студентка-первокурсница.
– Ты знаешь, Трофим, – Лилианна Андреевна и села рядом с Шейлой, обняв ее за плечи. – Слезы бывают разные. От этих мне страшно.
– Мне тоже. Но нам остается только ждать, пока Хантер вернется.
– А если он не… – всхлипнула Шейла.
– Обязательно вернется. У него, кроме нас, никого нет. Во всех Вселенных.
Лилианна Андреевна села на диван и положила голову Шейлы себе на колени. Та уже взяла себя в руки. Она лежала неподвижно, уставившись в потолок
Вдруг кабинет залило голубоватым светом. Что-то вспыхнуло, грохнуло, пронеслась жаркая волна воздуха, и два стула разлетелись в щепки. У стены, печально поводя из стороны в сторону птичьей головой, стоял Хантер-Зоран.
– Я могу тебе помочь, – профессор встал и прошел к двери. – Но ты умрешь.
– Лучше смерть, чем… лялямба, – провизжал Хантер.
Шейла дотронулась до холодной металлической оболочки. Глаза ее наполнились слезами. Хантер наклонил голову, чтобы не снести притолоку, и вышел вслед за ученым. Лилианна Андреевна взяла Шейлу под руку и повела ее в лабораторию.
Профессор включил генераторы силовых полей и два параллельных друг другу абсолютных зеркала повисли над полом. Ученый заглянул в бесконечный коридор, удовлетворенно хмыкнул и произнес:
– Готово. Мы ограничены только скоростью света. Вам есть что сказать?
– Прощай, Хантер, – печально ответила Шейла. – Не буду говорить банальщину вроде «нам было хорошо вместе…»
– По-моему… ты это… уже сказала, – простонал Хантер.
Шейла не смогла сдержать улыбки.
– Узнаю тебя, мой друг. Пока. Мы еще увидимся.
Хантер встал за сверкающей неподвижной поверхностью и уставился в черный провал.
– Теперь попробуй внимательно разглядеть свои отражения во всех диапазонах, – сказал профессор.
Глаза Хантера вспыхнули кровавым огнем. Несколько секунд они ярко тлели, точно два раскаленных угля и медленно погасли. Серебристая птица покачнулась и рухнула ничком прямо сквозь силовое поле. По несокрушимой оболочке зазмеились голубоватые молнии. Шейла провела ножом по горлу и беззвучно опустилась на пол…
Бесчисленные отражения заполонили разум, перегружая все новые и новые участки электронного мозга. Одна за другой отказали системы. Вышла из строя стабилизация, и пол встал вертикально. Выключилось зрение, мир заполонила непроглядная тьма. Последними сдались энергоблоки, высвобождая накопленные тераватты и петаджоули. Импульс невообразимой мощности вырвался на свободу, сокрушая пространство и время, переводя реальность на другую ветвь…
Коммуникатор отчаянно заверещал, разгоняя сладкую утреннюю дремоту. Хантер оперся ладонью о Шейлу и приподнялся. Та схватила его за руку, швырнула обратно на койку и недовольно сказала:
– Полегче на поворотах, приятель! Ты меня с подушкой не попутал?
Она наконец нашарила трубку и включила громкую связь:
– Откликнулся, соня! – раздался из динамика недовольный голос профессора. – Зайди в шестую лабораторию. Пожалуйста. Можешь не торопиться.
Хантер поднялся, надел брюки, рубашку, китель, тщательно застегнулся и только тогда сунул ноги в берцы. Удовлетворенно оглядел себя и водрузил на голову кепку.
– Хантер, я тебя не узнаю! – изумленно воскликнула Шейла. – Ты стал такой аккуратный! Что с тобой?
– Сон плохой приснился.
– Зоран?
– Он самый. Ты мне нужна.
Шейла быстро оделась. Хантер скептически посмотрел на койку и хмыкнул:
– Интересно, как мы с тобой здесь помещаемся? На каждого приходится по сорок сантиметров.
– Теоретик. Мне бы твои проблемы. У меня через час занятия с курсантами, между прочим.
– Тогда вперед! – Хантер схватил десантницу за руку и потащил по коридору к оружейной.
На стене поблескивала цифровая панель. Хантер набрал код, дверь щелкнула и отворилась.
– Как тебе это удалось? – поразилась Шейла.
– Интересно, когда я так низко пал в твоих глазах? Если специалист по безопасности не знает сервисных кодов замков, где работает, грош ему цена!
Хантер выбрал старый, надежный пулемет, зарядил ленту и клацнул затвором. Шейла схватила из пирамиды импульсную винтовку.
– Теперь мы готовы к встрече с очередным изобретением профессора! – крикнул Хантер.
Он поманил Шейлу и решительно зашагал в шестую лабораторию.
– Ну, на раз-два-три? – спросил он у двери!
– В атаку! – выкрикнула Шейла.
Хантер ударом ноги распахнул дверь и влетел в лабораторию. Профессор сначала подпрыгнул чуть не до потолка, потом состроил издевательскую мину:
– Посмотрите, Аника-воин явился. С ним любимый пулемет и верная боевая подруга. Оружие можешь сдать обратно на склад, оно тебе не понадобится.
Ученый достал из ящика короткий и толстый металлический цилиндр.
– Бери челнок и чеши на полигон. Можешь взять свою помощницу, она за тобой приглядит. Я доложу начальству, что привлек ее для испытаний новой модификации одноразового гранатомета «Пенал». Есть даже термоядерные, вернее, аннигиляционные, гранаты.
– А как же объектно-ориентированный трансмутатор? – растерянно спросил Хантер. – Ну, для создания всемогущей и неуничтожимой машины.
– Какой еще трансмутатор? – почесал квадратный подбородок ученый. – А знаешь, это идея! Я немедленно свяжусь с инженером Вилли Патом…
– Дудки! – выкрикнул Хантер. – Я разнесу любую конструкцию, предназначенную для создания Франкенштейнов! Человек должен оставаться… он должен оставаться негодяем, даже если его хотят сделать лучше… Нет, я не то хотел сказать. В общем, я все разнесу вдребезги напополам просто потому, что мне не нравится эта затея. И никто меня не остановит! Вы мне верите?
Ученый посмотрел на Шейлу, но, не встретив поддержки, вздохнул:
– Верю. А кто такой Франкенштейн?
