полная версия

М. Картер
Последствия

– Мне интересно узнать и о вас, всё-таки вы выселили его из комнаты, и согнали на пол.

– Я сам так решил. – раньше Элиссы успел ответить Антипатрос, и девушка заметила, что тон его снова поменялся, он был не мягким и плавным, когда учитель говорил с ней, не предвзятым и возмущённым, как во время разговора с Софокльзом, а строгим и грубым.

Элисса, заговорив после учителя, рассказала Никию историю своего попадания в деревню и прочего, что с ней случилось здесь, а закончила на том, что собственный дом был ей уже выдан.

– Мы сегодня поедем в Платеи, не хотите с нами? Может быть, вы там живёте?

– Вы меня не знаете? – встретив первого человека, кто бы не знал о нём, не без удивления проговорил Никий.

– Ни с зайцами, ни с белками я не говорила, а в мой дом вести снизу никогда не приходили.

– Отец, не надо. Пусть хотя бы с одним человеком я смогу говорить, как обычный гражданин. – вперев взгляд, который и так не сводил с отца, вступил Антипатрос.

«О Никие знает каждый? Что тогда в этой глуши делает сын знаменитого отца? Антипатрос хорошо образован, смог устроить школу, имеет огромную библиотеку… А вот и тема для вечернего разговора. »– обрадовалась Элисса.

– Дак вы поедите с нами? – настаивала на ответе девушка.

– Нет. Если закончила о себе, то выйди из комнаты. – посуровев, приказал Элиссе Никий.

Антипатрос так же твёрдо посмотрел на девушку, и она перешла в школу.

– Выйди из дома. – через дверь крикнул Антипатрос.

Элисса, намеренно с грохотом захлопнув за собой дверь, вышла на улицу и, не имея идей к дальнейшему времяпрепровождению, под пристальным взором мускулистых мужчин, которых она приняла за охранников Никия, распределившихся со всех сторон дома, как девушка заметила, отойдя от здания, ушла в госпиталь. Комната была пуста, но после того, как Элисса сделала несколько шагов по скрипучему дощатому полу, из кухни вышла Василика и, увидев, кем была посетительница, возвратилась в комнату.

– А если у меня болит нога? – прокричала Элисса и последовала за девушкой.

За кухонным столом она застала Василику, перед которой лежали травы и открытая книга, и разговаривавших, но прекративших при появлении девушки, Софокльза и Мелиссу.

– У тебя болит нога? – воскликнула лекарь, оборачиваясь к двери.

– Нет, просто Василика так быстро от меня отвернулась… Я пришла вас навестить. – успокаивая женщину и подходя к столу, не придумав оправдания, прервалась Элисса.

– Я думал, тебя выгонят раньше. – обратился к девушке Софокльз.

– Меня попросили рассказать свою биографию, а потом выгнали. – усмирила завить юноши Элисса.

Расстановка стульев у стола, заняла размышления Элиссы на несколько секунд, и после того, как она выбрала между тем, потеснить ли ей Софокльза и Мелиссу, сев между ними, или подсесть с любой стороны двоих, под одним боком имея Василику, согласилась с последним и пододвинула стоявший у кровати табурет к столу со стороны Мелиссы.

– К Антипатросу приехал Никий? – спросила лекарь в середину стола, относя вопрос как к Софокльзу, так и к Элиссе.

– Он как только его увидел, сразу же попросил меня уйти. – не имея в голосе недовольства, ответил юноша.

– Я рассказывала ему о себе, но ничего о нём не знаю. Почему вокруг дома стоят мужчины? Почему для того, чтобы с ним поговорить, надо выгнать всех из дома? – возмущённо накинулась Элисса, даже привстав со стула, и добавила. – А мне он сказал, что его «все знают».

– Никий- один из умнейших людей Афин и имеет там большое влияние. Мне говорили, что он прекрасный оратор, и с большинством его предложений совет соглашается. – высказался Софокльз.

– Почему тогда Антипатрос переехал сюда?

– Всё, что ты хочешь знать об Антипатроса, спроси у него самого. – уклонилась от ответа Мелисса.

– Он нам ничего о себе не рассказывал. – обиженно ввернул Софокльз.

– Скоро должны начаться занятия. – вспомнила Василика, закрывая книгу.

– Сегодня их отменят. – остановил сестру юноша.

– Мы же хотели поехать в Платеи. – напомнила Элисса.

– Ты уверенна, что сможешь долго ходить. – встревожилась Мелисса, накрыв лежавшие на столе кисти рук девушки своими.

– Не беспокойтесь, я каждый день делаю массаж, как вы показывали, и нога не болит уже несколько недель. – выделив женщине всё своё внимание, ответила Элисса.

– Нет, ты не поедешь. – когда девушка повернула к нему голову, в ожидании ответа, сказал Софокльз.

– Почему?

– Вернутся в деревню ты одна не сможешь. Но когда Никий уедет, приедешь вместе с Антипатросом.

– Почему она должен ехать с Антипатросом?– ворвалась в разговор Василика. – Возьмите кого-нибудь другого с собой.

– Ничего, я подожду его. – с лицом бескорыстным и понимающим значительность приезда Никия, отозвалась Элисса.

– Другие заняты работой. – кратко ответил сестре Софокльз.

На несколько минут комната покрылась молчанием: Василика продолжила раскладывать травы в кучки, сверяясь с книгой; Мелисса вышла в госпиталь и вернулась с книгой, которую отдала Василике, отняла её работу себе, и попросила записывать какое количество травинок в отдельных видах она разберёт; Софокльз сначала смотрел на их работу, скучность которой ему не понравилась, и он начал читал вытащенную из сумки, лежавшей у двери, книгу; в развлечении Элиссы были только глаза, которые скакали по каждому человеку в комнате. Уже через полчаса наблюдение девушке наскучило, и она, замечая за это время глухие шорохи в гончарной мастерской, направилась к Олиссеусу, за чем проследил врачебный взгляд Мелиссы, направленный на искалеченную ногу. Отвела она его, удостоверившись в том, что о поправившейся конечности Элисса не соврала.

Олиссеус с кистью в руках сидел за столом, расписывая стоявшую на ногах вазу.

– Добрый день, – подходя к гончару, вытягивая гласные, сказала девушке.

– Я не нашёл за что его хвалить. – не останавливая руки, выводившие на глине чёрный силуэт, монотонно, в обычной степени прозаичности проговорил мужчина.

– Здравствуйте. – подыграла ему Элисса.

– Привет.

– Можно посидеть у вас несколько часов? – встав так, что от плеча Олиссеуса её живот отделяло несколько сантиметров, попросилась Элисса.

– Прогуливаешь уроки?

– К Антипатросу приехал отец, и их отменили.

Олиссеус задержал кисть над вазой, так что Элисса заметила его долесекундное размышление.

– Садись. – кратко разрешил гончар.

Ничего не ответив, девушка развернулась, чтобы принести стул от гончарного круга, но Олиссеус вскрикнул на неё, и Элисса достала табурет, спрятанный под столом, на который она положила руки, а после склонила и голову. Пролежала девушка грудью на столе больше часа, наблюдая за Олиссиусом и его работой, до того, как дверь в мастерскую открыл Софокльз.

– Олиссеус, Элисса, я поехал. – сообщил он и вернулся на кухню.

Элисса подорвалась за ним и, проскочив через жилую комнату, в которой юноши уже не оказалось, перешла в госпиталь.

– Ты не можешь уйти, не попрощавшись с Антипатросом.

– Я знаю. Ты хочешь со мной? – опередив Элиссу в её вопросе, предложил Софокльз, остановившись посередине комнаты.

– Нас пустят?

– Если струсила, то оставайся здесь. – ухмыльнувшись, поддразнил её юноша.

– Как ты обойдёшь охрану? – Элисса подошла к Софокльзу.

– Ты пойдёшь? – продолжая дразнить девушку и не отвечая ей, сохраняя твёрдость голоса во всех предложения, спросил Софокльз.

– Да. – решив играть по его правилам, сказала Элисса.

Софокльз улыбнулся и вышел на улицу, придерживая девушке дверь. По дороге Элисса спрашивала о Платеях и об учёбе юноши в школе.

«Вот здесь бы вам пришлось слушать его рассказы, а вы уже всё, и даже больше, знаете от меня.»

Школа всё ещё была окружена, и Элисса начала играть беспокойство об этом, что Софокльз старался не замечать.

– Здравствуйте, а достопочтенный Никий всё ещё находится в этом доме? – подойдя к дверям, спросил у мужчин Софокльз, сделав лицо серьёзное, и тон мягко-деловой.

– Какое у вас дело?

– Совет старейшин полиса Платеи направил меня спросить о принятом на рассмотрения в совете Афин декрете о введении торговых санкций против Мегары.

– Подождите, я о вас доложу. – поворачиваясь к двери, попросил стоявший справа от Софокльза стражник.

– Спасибо, но у меня нет времени на соблюдение расточающих его правил.

Софокльз влез перед мужчиной и открыл дверь, а Элисса следом за ним хотела войти в школу, пока её не остановил левый сторож.

– Она с вами?

– Да, впустите. – отступая несколько шагов назад, из-за того, что углубился уже к середине комнаты, скомандовал Софокльз и задержался, пока за Элиссой не закрылась дверь.

Когда юноша развернулся и продолжил подступать к следующей комнате, из неё вышел Антипатрос.

– Как вы вошли? – не скрывая удивления, прошептал он, подбегая к Софокльзу.

– Сказал им, чтобы впустили и всё. – вернув на лицо улыбку и веселость, похвалился юноша.

– Он хотел попрощаться. – поправила Элисса, подойдя к мужчинам.

– Уже уезжаешь?

– Чуть позже.

Антипатрос крепко обнял Софокльза, но после того, как убрал с него руки, тот не ушёл. И несколько секунд простояли в молчании, разнообразно переглядываясь друг с другом: глаза Антипатроса выражали волнение, Софокльза блестели, а Элисса с интересом переглядывалась с ними, сменяя своё выражение на то, которое имел тот, с кем пересекалась взглядом- пока их не прервал вышедший к ним Никий.

– Что вы хотели?

– Достопочтенный Никий, жители Платей знают о декрете о торговых санкциях против Мегары, а также о том, что Спарта, как одна из сторон, призывает вас вступить в переговоры. Платеи, как поддерживающий Афины полис хочет, чтобы диалог прошёл мирно и без экономических потерь с нашей стороны. Поэтому они направляют меня в помощь вам и для отстаивания интересов Платей.

– Антипатрос, почему ты спал с ним на одном одеяле? – выслушав речь юноши, обратился к сыну Никий.

– Он был моим учеником, и…– замялся Антипатрос, вспоминая, что Софокльз немного рассказывал о своей деятельности кроме школьной, и задаваясь вопросом, что на самом деле держим юношу в полисе.

– В дороге у нас будет больше времени, и я отвечу на все интересующие вас вопросы о моей личности, роде деятельности и прочем. – спас учителя Софокльз.

– Она в твоём сопровождении? – уделив внимание Элиссе, спросил Никий.

– Нет, я хотела забрать свои вещи. – отвечая за себя, хотя вопрос был задан Софокльзу, сказала Элисса и прошла в комнату.

Пока девушка в поиске несуществующих вещей делала вид, что она их потеряла, её уши не перестали захватывать голоса:

– Поезжай в Платеи и завтра с утра возвращайся с конём. – говорил Никий.

– Я могу взять у вас коня?

– Попроси на выходе.

– Благодарю, я доложу о вашем согласии совету.

Софокльз вышел, а Никий с Антипатросом вошли в комнату, где Элисса уже взяла в руку несколько вещей, но поиски не прекращала.

– Я переночую в том доме. – накидывая гиматий, уведомил мужчина сына.

– Не получится.

– Почему? Ты хочешь, чтобы я спал с тобой? – заботливо спросил Никий, тоном более нежным, чем он говорил после первых минут приезда, которые застала Элисса.

– Этот дом теперь принадлежит Элиссе, и тебе придётся спать здесь. – скрыв неуверенность за пересказом фактов, ответил Антипатрос.

– Это и лучше. – похлопывая сына по плечу, чтобы тот сел, улыбаясь, обрадовался Никий. – Элисса, ты нашла ещё не все вещи?

– Он был тут… нет, нашла. – девушка выпрямилась и подошла к столу, за которым сидели отец и сын. – Была рада с вами познакомиться. До свидания.

Подойдя к дверям, она развернулась и добавила:

– Пока, Антипатрос.

Это затронуло память мужчины и долго проносилась его в мыслях.

Элисса выбросила вещи Антипатроса на пол своего дома и, за неимением в нём дел ушла в гончарную мастерскую, где наблюдала за работой Олиссеуса, пока Мелисса не вошла в неё и не удивилась тому, что девушка вошла не через госпиталь, и пригласила их на обед, после которого Элисса ушла домой.

«Уезжает единственное развлечение. Ведь Никий не может потратить несколько дней в пути только для того, чтобы сказать сыну о том, что он уезжает в Спарту… В доме ничего не было, и тот мужчина мог быть и не Вячеславом Владимировичем, так что если Антипатрос и уедет с ними, а это если считать и путь обратно, то займёт их на недели две, а ещё и переговоры около недели, значит вернётся он через месяц. Тогда начнём поиски. Сначала поедем в Платеи. »– распинывая камни по ровному слою вытоптанной земли, рассуждала с собой Элисса.

«Вообще-то на хороших конях, а я не сомневаюсь, что у Никий они самые лучшие, доедут они примерно за 14 часов. И если выедут в восемь, то к концу дня будут в полисе.»

Подходя к дому, Элисса заметила горевший в его окнах свет и от испуга остановилась. Первым в мыслях она услышала предположение о том, что мог вернуться прошлый хозяин дома, но это мог быть и грабитель…

«То есть она не рассчитывает то, что дом её не самый крайний в деревне, и если бы в поселение кто-то и вошёл, то ограбил бы дом, окрестности которого не мешали бы ему скрыться незаметным; и то, что во все дома в деревне двери не запираются, хотя некоторые имеют для этого несложные железные механизмы?»

… После она решила переночевать в госпитале, но мысль, навевавшая ответственность за собственность, а более ценным, чем ноутбук, Элисса не владела, остановила её, и, решив в случае опасности кричать, направилась к дому. А после ей пришла идея, что если придётся столкнуться с преступником, то она сможет, плача, заявить о своей тревоге Антипатросу, отчего понадеялась пробудить в нём «инстинкт защитника», как формулируют это чувство журналы о психологии и управлении любовью.

Элисса, ступая осторожно и не шаркая ногами по земле, подошла к двери и прислушалась. Уловила она тихое бормотание, но без перемещения по комнате, и перебирания вещей, поэтому решив, что находившейся там человек сидит лицом или боком к двери, если она её приоткроет, то он сразу её заметит, …

«Так трудно лишний раз завернуть за угол и посмотреть в окно!»

… и такой способ подошёл бы, если бы он стоял спиной ко входу, и Элисса толкнула от себя дверь, но входить не стала. За столом, который во время ремонта она распорядилась передвинуть к окну, лицом к двери сидел Антипатрос, не замечая ничего кроме деревянной поверхности, он испуганно вскочил, от силы чего табурет упал на пол.

– Привет. – растерянно улыбнувшись, войдя в дом, сказала Элисса.

– Прости, я зашёл, когда тебя не было. – выходя из-за стола, и с возвращающейся на лицо краской, спавшей с него от неожиданности, спохватился молодой человек.

– Ты меня очень напугал…

– Прости.

Элисса обошла взглядом виноватое лицо Антипатроса, сама попыталась изобразить что-то наподобие прощения и того, что она не винит его намерения, а после, как будто забыла о захватившем её несколько минут назад страхе, улыбнулась и села на кровать, и снова уставилась ему в глаза, ожидая продолжения разговора. Но Антипатрос не начинал и остался на несколько секунд стоять, потом спохватился и, подняв табурет, сел.

– Я пришёл сказать, что уезжаю в Спарту, и хочу попросить тебя помочь Василике в школе.

– Но я сама учусь только несколько недель.

«Она не считала.»

– Пока я тебя ждал, распределил некоторые предметы, если ты, конечно, согласишься учить. – неспеша, подталкивал девушку к согласию Антипатрос.

– Я не отказываюсь и не соглашаюсь, но обещаю подумать. – решила Элисса, всё больше расслабляя спину и отклоняя её назад, в то же время Антипатрос сидел, словно позвоночник его состоял из металла.

– Василика возьмёт на себя те, в которых требуются более глубокие книжные знания: география, математика, астрономия и письмо- а ты будешь проводить уроки, в которых не надо показывать наглядных примеров и писать самой, а только говорить: история, литература, живопись и философия.

– Если так, то, возможно, что-нибудь и получится. – задумчиво посмотрев на потолок, проговорили Элисса.

– Я уезжаю завтра с утра.

– Так быстро? А как долго тебя не будет? – оборвалась девушка от задумчивости.

– Это не моё решение, но если быстро придём к согласию, то вернусь через две недели, но со спартанцами ничего нельзя решить без сор, так что конечного срока назвать не могу. Поэтому и прошу тебе помочь Василике, она сама ещё ребёнок. – сжав на столе кисть в кулак и придвинувшись телом к его краю, объяснил Антипатрос.

– Ты надеешься на меня, но я не смогу им ни о чём рассказать. – угнетающе подхватила Элисса.

– Элисса, я знаю, что у тебя получится. У тебя прекрасный ум, и если ты прочитаешь пару книг по каждой дисциплине, то сама сможешь добавить что-нибудь из своего опыта.

– Ты давал мне книги, когда я лежала в госпитале, но… прости, хотя я и говорила, что запоминала половину, но понимала только четвёртую часть. – перетягивая бывшие у учителя чувства вины к себе, жалостливо сдвинув брови, вырвала из себя Элисса.

– Ты согласишься работать в школе, если я помогу тебе с книгами? – согнув ноги, Антипатрос сел перед девушкой и невесомо дотронулся ладонями до её колен.

– Да, я попробую. Но ты же сказал, что уедешь с утра. – склоняясь к нему, поджигала и без того волновавшееся сердце Антипатроса Элисса.

– Ты сможешь уделить мне одну ночь?

В изуродованном воображении Элиссы предложение звучало двояко, но учитель говорил об одном.

– Я перескажу тебе книги и дам несколько конспектов, по которым я проводил уроки для прошлых классов. – заметив замешательство девушки, добавил Антипатрос.

Элисса согласилась, и Антипатрос убежал в школу.

«В Платеи теперь не уедем. Но если работать с Василикой графиком три через три, то, может быть, съездив несколько раз, мы сможем расспросить всех в городе.»– Элисса попыталась найти выход из нового поворота.

Через десять минут вернулся Антипатрос со стопкой глиняных табличек, верх которых удерживал подбородком, которые до рассвета он читал и пересказывал Элиссе. Предметы были скучные, но девушка пыталась выражать полную отдачу своего мышления получению новой информации и слушала, не перебивая, сама же иногда отвлекаясь на назойливые мысли, в которых вспоминала Василику и Никия. К рассвету Антипатрос отложил конспекты от книг, те же глиняные дощечки только на каждую тему в них было написано меньше.

– И как я буду учиться, когда со мной не будет человека, который даже самые сложные темы объясняет несколькими словами, если, конечно, это не философия. – воскликнула Элисса, добавив о философии затем, что большую часть монолога Антипатроса занял именно этот предмет.

– Спасибо, что согласилась помочь. – собираясь уходить, даже слегка наклонив голову, посчитав этот вопрос риторическим, поблагодарил молодой человек и, оставив книги на столе, направился к выходу, что выждала Элисса и, подбежав, обняла его со спины и проговорила.

– Я буду скучать.

Антипатрос, развернувшись, улыбнулся и ушёл. А Элисса, для того чтобы вскоре проснуться, так как выбрала самую неудобную для сна положение, легла на стол и закрыла глаза.

Без неё

Вернувшись в школу, Антипатрос разложил книги на столе, стоявшем ближе всех к шкафам, на которых учитель принялся заполнять бросавшиеся в глаза дыры между уже стоявшими экземплярами.

– Я надеюсь, что после ночных дел, о которых ты не счёл важным доложить мне, тебе не надо отсыпаться ещё сутки. – зазвенел в тишине голос Никий, вышедшего из комнаты.

– Доброе утро. – поворачиваясь к отцу с книгой в руках, сказал Антипатрос и отвернулся, протягивая её к полке. – Прости, но я тебе поправлю, я не твой подчинённый и не должен тебе докладывать, поэтому используй слово «рассказать».

– Если бы ты не сделал мне замечание, то мне бы пришлось силой заставить тебя спать. – попытался пошутить Никий, на что молодой человек ответил доброй, выдавленной для отца улыбкой, а сам же был занят размышление о том, как он переживает из-за того, что оставляет Элиссу одну, но с надеждой на то, что девушка справится с помощью Мелиссы и Василики.

– Это не замечание, а моё мнение о том, как бы это правильно звучало по отношению ко мне.

– Расскажи, где ты был, или с кем ты провёл ночь. – усаживаясь за стол учителя, попросил Никий, давно переставший обращать внимание на замечания придирчивого сына.

– Я помогал Элиссе понять темы занятий, которые она будет проводить, пока я не вернусь.

– И всё?

– Не надо вспоминать об этом. – заполняя последние промежутки, сдержанно попросил Антипатрос, что выделилась среди его громкого и торопливого голоса.

– Если бы ты не уехал, то я бы уже шесть лет назад стал бы вторым человекам в Афинах. – воскликнул Никий, и, хотя молодой человек от неожиданности захлебнулся воздухом, к отцу не повернулся.

– А теперь ты так же популярен в народе, только добился этого сам, а не через мою свадьбу.

– Прости, я снова об этом. – опрокинув локти на стол, оробел мужчина.

«На него такое часто находит.»

Антипатрос решил ничего не добавлять и, поставив на полку последнюю книгу, встал перед отцом, отпустившим свою голову и наблюдавшим за его действиями.

– Ты зол, потому что не ел. Спасибо, что подождал меня, пойдём.

Пока завтракали, вернулся Софокльз, а после, в сопровождении пятерых всадников, они выехали из деревни. Как и обещал юноша, дорогой он рассказал о своём обучении в школе и работе в Платеях.

«Я вам тоже об этом не уточнял, так как говорили мы тогда о событиях прошлых годов, но сейчас добавлю. Неделю назад, хотя клонилось к этому давно, на симпосиуме у одного из самых богатых жителей Платей, по совместительству занимавшего должность главы совета старейшин, проскочил слух о том, что Афины вводят торговые санкции против Мегары, тут же многие стали его подтверждать и волноваться о стабильности экономики полиса. Было решено вмешаться. Через несколько отвергнутых предложений, согласились с тем, что на переговоры в Спарту, это узнали во время дискуссий, надо выслать человека, который бы представлял интересы полиса. Но те, кому предлагали взять повинность, отказывались, ссылаясь на занятость или преклонный возраст. Только не от этого, а от страха за свою жизнь, которую боялись потерять в воинственной республике. Софокльз согласился сразу, и, после выражения ему благодарности, вечер закончился. На следующий день послали в Афины за тем, чтобы им выдали копию декларации, с которой всю неделю ознакамливался юноша, обсуждал её с советом и учителями, от которых получал наставления о том, на какие вопросы больше всего стоит обратить внимание. Афинский друг того вельможи, на вечере у которого Софокльз ещё раз прославил своё имя, сообщил, что в Спарту через несколько дней поедет Никий. Перед отъездом юноша решил навестить семью и для того, чтобы они не переживали за его благополучие, отказался от идеи рассказать им о поручении… А Антипатрос считает его самодовольным

самолюбом.»

Избегая опасных дорог горных цепей, изрезживающих весь полуостров, Никий решил объезжать их у подножья. После очередного поворота, когда время было около полудня, спасаясь от жары под кронами деревьев, они выехали к Мегарам.

– Объедем? – предложил Антипатрос, впервые высказавшись за время путешествие.

– Мы потеряли много времени у гор и сейчас надо его возвращать. – отказался от идеи сына Никий, и делегация направилась в полис, улицы которого преодоляли, не слезая с лошадей.

Больше половины полиса группе удалось проехать, не обратив на себе внимания мегарцев, но не все жители были столь лояльны. На одной из окраинных улиц к ним обратился мужчина:

– Вы откуда?

– Это имеет значение? – развернув к мужчине лошадь, когда спутники его проехали вперёд, спросил Софокльз.

– Да. – тем же дерзким криком отсёк способные появится при развёрнутом ответе вопросы мегарец.

– Мы из Афин. – вторя его скорости, ответил Софокльз.

– А я по форме уже догадался. Думаете, что Афины главный полис? А если так, то вы можете делать, что хотите и в других? – подбегая к Софокльзу, остервенев, закричал мужчина. – Вы видели здесь ещё кого-нибудь на лошади? Нет! Потому что все, кроме вас, уважают друг друга и не засерают улицы испражнениями животных.

Вся улица остановилась- горожане начали собираться возле мегарца, а Софокльза, который молча выслушивал обвинения, не оставили без поддержки остальные участники переговоров.

– И что ты молчишь? Тебе нечего сказать! Вы видите, афиняне не знают, что мне ответить. – засмеялся мужчина, обращаясь к собравшимся, которые подхватили его смех. – Может быть вам дать время на совещание или пригласить в наш совет для обсуждения такого трудного вопроса?

– Замолчи! – выезжая из-за сопровождающих его мужчин в военной форме, взревел Никий.

– Кто ты такой, если думаешь, что можешь беспричинно кричать на меня? – закричал мегарец и, нащупав на земле вмешанную в песок глину, поднял её и бросил в Никия.

Тут же вперёд аристократа выехала охрана и набросилась на толпу, которая под предводительством зачинщика ссоры, надвигалась на конных. Двоих скинули с лошадей и, как слышал Антипатрос по их стонам, затоптали. Толпа становилась больше и злей, народ вытекал из домов и соседних улиц.

– Отец, нас убьют, поехали. – над самым ухом Никия, коченея от испуга, но найдя в себе силы говорить, взмолил Антипатрос.

Никий взмахнул рукой в противоположную стае людей сторону, в которой также скопились мегарцы, но меньшим количеством, куда и поскакал, а следом уцелевшее его сопровождение. Софокльз пытался напрыгнуть на мегарцев, уже начал доставать кинжал, но Антипатрос усадил его в седло и ударил лошадь, перед этим поводьями развернув её к пути отступления. Они уже выехали из города, но, оглядываясь, Антипатрос видел не отстающую толпу, а между домами мелькали лошади, которых молодой человек, через несколько минут снова повернув голову, увидел в нескольких метрах за собой. Гонимых мегарцами Никий повернул к Афинам. Преследовали их до Элефсиса.

– Отец, если мы всё ещё хотим доехать до Спарты, то сможем только по морю. – равняя свою лошадь с жеребцом Никия, прибавив ходу и переместившись с конца колонны, где ехал от Мегар, в начало, утверждал Антипатрос.

– Переговоров не будет. Надо доложить об их поступке в Афины. – заключил Никий и добавил. – Спарта пожалеет, что взяла этих дикарей под своё покровительство.

Через два часа Антипатрос вошёл в дом отца, в котором отсутствовал шесть лет, и удивился тому, что с того времени мало что изменилось. Никий оставил его с Софокльзом и пошёл к Периклу, которого застал за работой, выслушавшего доклад и вместе с другом отправившегося к Апсевду. Архонт попросил Никия выступить завтра на Совете пятисот, а по его решению, о котором Апсевд не сомневался, послал уведомления о собрании Совета старейшин через день.

В то же время Антипатрос, после многочисленных и неугомонных просьб Софокльза, провёл экскурсию по дому, во время которой юноша неустанно задавался вопросом «Как ты мог уехать от такой красоты?», на которой молодой человек не отвечал, от чего посланник Платей задавал его всё больше, но в других формах, и начинал звучать он риторически. После Софокльз выпросил прогулку по Афинам, на которую Антипатрос согласился, возымев от неё выгоду в виде посещения рынка на Агоре, где мог встретить друзей или когда-то знакомых ему людей, лица которых он надеялся вспомнить. Восхищаясь Акрополем и другими постройками в центре полиса, ожидая Антипатроса, Софокльз бегал от дома к дому, рассматривая их отделку, здороваясь с людьми и всё это при излишне приподнятом настроении, что один мужчина чуть не отвёл его к врачу, подумав, что юношу хватил солнечный удар. Возвращаясь на рынок, после отбития себя от настырно пытавшегося помочь мужчины, Софокльз нашёл Антипатроса в компании нескольких молодых людей, равных ему по возрасту, одетых дороже многих посетителей Агоры, и удивился тому, что первый раз видит учителя в компании равных ему лиц, но разочаровался тому, что замечает, как неуютно тот себя чувствует, и, решив остановить мучения учителя, прорвался прямо сквозь его собеседников.

– Здравствуйте. – воскликнул Софокльз, по-детски вытянувшись струной, приклеив ладони к бёдрам и приподняв нос.

– Чего тебе? – спросил один, кого волна растерянности и разрывания образного круга не задела, и он остался стоять на месте.

– Вы же друзья Антипатроса? Он о вас мне не рассказывал, но небольшое мнение у меня уже сложилось. – начал Софокльз, но тут же был перебит ещё парой вопросов.

– Кто ты такой?

– Какое мнение?

– Харий, выведи его!

Юноша отвечать не стал и продолжил свою мысль:

– И я понял одну из причин, по которой он от вас сбежал. Но он, обладая опытом прожитого, имеет больше вас права здесь находиться, иметь одежды роскошней вашей и получить признание громче вашего, так как уже изменил жизнь ни одного человека.

Начинали слушать Софокльза молодые люди с брезгливостью и отвращением, некоторое перешёптывались, чтобы «выбить его от сюда», к концу же на лицах всех блестела улыбка, а некоторые не могли удержать смех. Краснея, за этим наблюдал Антипатрос.

– Простите, – схватив Софокльза за руку, громко высказался он, – его… наверное прислал за мной отец, так что я пойду.

Под хохот товарищей, Антипатрос и Софокльз скрылись с рынка.

– Тебе голову напекло? Тогда почему ты решил, что можешь так врываться в наш разговор? – стараясь не повышать голос до крика, накинулся на юношу учитель, идя, не сбавляя шаг, теня за собой Софокльза.

– Я сделал это ради тебя. Я видел, как ты перед ними робок и уничижаешь себя. Зачем ты говорил с ними? Ведь скажи же, что я прав- сейчас ты чувствуешь разочарование после того, что слышал от них, но от того, что сказал я, ты такого не ощущаешь. Я понял, что тебе не беспокоило их мнение о том, когда ты уезжал, но почему сейчас оно для тебе важно?

Софокльз догнал Антипатроса и впёр в него глаза, а тот только отпустил руку.

– Ты ждёшь признания! Ты хочешь, чтобы они похвалили тебя, но за что? Если ты скажешь им, что построил школу и выучил не один класс, то они посмеются над тобой, потому что посчитают глупым, что ты уехал из Афин в никому не известную деревню ради образования земледельцев. Но в начале ты не преследовал цели прославления собственного имени, не искал популярности, тебе не нравилось жить здесь. Я видел, как живут люди у подножья Афин, и если это твоя истинная причина, то я горжусь тем, что ты мой учитель. Почему ты поменял мнение? Я должен учиться не только на лучших твоих качествах, но будет лучше знать и худшие, чтобы не допустить их развития в себе. Почему?

Антипатрос шагал всё быстрее, но Софокльз, как только начинал отставать, тут же бегом догонял его, и так они ворвались в дом, чем напугали прислуживающих в нём рабов, тогда юноша понял, что ответа от учителя не дождётся, оставил его и ушёл в выделенную ему комнату.

«Я, кстати, хотел просто пересказать их неделю в Афинах, но решил, что не могу оставить вас без этого замечательного монолога.»