Лин Петрова
На перекрёстке трёх миров. Книга 2. Пока Боги воюют.
На бумаге написал послание:
– Ритка, я жив- здоров и со мной все хорошо. Не волнуйся, мы обязательно встретимся. Обнимаю и целую. Рома.
Немного подумал и дописал.
– Я люблю тебя, сестрёнка.
Аналогичную записку я оставил в пустой квартире Алины и пошел к себе домой.
Может еще к маме Еве сгонять? И к Семенычу не мешало бы, вот только поговорить с ним не удастся. В таком случае, есть ли смысл мотаться по городу? Да и не знаю много ли у меня времени, поэтому не буду рисковать.
И только сейчас я понял, что на дворе стоит осень. Сразу я не сообразил, ведь не могу различать краски. А сейчас обратил внимание на ворох осыпавшихся листьев с деревьев и запах, чуть прелой травы и сырой и влажной земли. Значит меня не было, примерно два с половиной- три месяца, что совпадает с моими ощущениями. Я попал туда зимой, которая там, в Ажарии еще не закончилась. Если честно, то у меня возникло стойкое чувство нереальности.
А может и не было никакой Ажарии? Может мне все это приснилось? Ведь бывает настолько реальный сон, что переживаешь его, будто наяву.. Но мои чувства по отношению к тем, кто остался там, были реальными. Дора, Варя с Всеволодом, Сафрон, Мила… Мила. Я только сейчас осознал, что неосознанно думаю о ней, чем бы я здесь не занимался- мысли крутились, пытаясь найти ответ об услышанном. Вспоминал ее лицо и робкую улыбку, запах волос …
А ведь, если бы я был видим, у меня была бы возможность встретиться с кем-нибудь из моих бывших женщин и хорошо провести время, Мила ни о чем бы не узнала. Но…мне даже думать о другой не хочется, что смогу дотронуться до другой женщины, вдохнуть чужой запах. Запах- я усмехнулся, здесь женщины пахнут одинаково- дезодорантами, духами, пудрами, кремами. Мила пахнет для меня по особенному, без этой косметики, но ее запах сводит меня с ума. Даже сейчас, стоило мне вспомнить ее, у меня в душе стало тепло и светло.
Раньше со мной такого не было! Получается, что это действительно любовь? Ни смотря ни на что? А вот интересно, что такое любовь? Вот стол, вот кровать, а как увидеть любовь? И понять, что это действительно она?
И даже не смотря на мою обиду за услышанное, мне хочется прижать ее к себе, что же я не мужик что-ли? Не разберусь с какой-то там клятвой?
Значит, все что было со мной- это реальность. Какая-то другая, но реальность, в которую мне хочется вернуться.
Я включил телевизор и поморщился- новости, не вселяющие оптимизма, коррупция, многосерийные сериалы. Отвык я уже от всего этого. Убавил звук, взял с комода фотографию и лег на кровать.
Такие фотографии есть у нас троих- меня, Риты и Алины. Наши лица, запечатленные несколько лет назад, смеялись, излучая радость. Я посередине, с мечом в руках. Что-то кольнуло меня в сознании, и я усмехнулся. Как будто маленькая подсказка, что мне когда-нибудь придется бороться за выживание мечом. Я долго смотрел на фотографию, всматриваясь в родные мне черты лиц, пока мои веки не закрылись и я не погрузился в сон.
Проснулся глубокой ночью, словно от внутреннего толчка. И почувствовал, что мне было плохо. Сильно тошнило, я встал, чтобы сходить в туалет и едва не свалился на пол от слабости. В чем дело? Отравился? Но почему в глазах двоится и все перед глазами плыло, словно в тумане? Я, практически на ощупь добрался до ванны и умылся холодной водой, но облегчения мне это не дало.
А когда брел обратно до кровати, меня словно молнией ударило. Камень, где камень, который дал Глава? Я начал лихорадочно ощупывать кровать, а когда нашел и взял в руки, едва не выронил. Он был горячим.
Дурак! Ведь говорили мне держать его рядом, а я..
Вот я идиот! Вещи же нужно взять и это.. продукты, а где ночью продукты взять? Стоп, есть же круглосуточный гипермаркет. Я достал свою заначку денег и сунул в карман. Нашел свой старый походный рюкзак и напихал в него как можно больше своих вещей. В голове и глазах понемногу прояснялось, поэтому я немного воодушевился, а то буду по полкам магазина слепой лазить.
На прощание окинул свою квартиру прощальным взглядом, в душе защемило от хороших воспоминаний. Но знаю, что теперь это место не больше чем воспоминание. Возможно, я вернусь сюда, но не сейчас. Фотографию, где были мы втроем с девочками, схватил в последний момент, сунул за пазуху и вышел.
В супермаркете прошел мимо дремлющей кассирши, взял большую тележку и начал наполнять ее продуктами- крупы, макароны, мука, кофе, чай, всевозможные овощи и фрукты, которые только увидел.
Ой, печенье, мёд и конфеты- это я люблю, поэтому пачки и упаковки полетели в тележку. Вспомнил, как там, в Ажарии мечтал съесть селедочки и повернул к рыбному отделу. Так, что еще? Черный хлеб- в тележку. Соки еще возьму детям. Детям… развернулся и развернулся в соседний отдел, а уже там набросал альбомов для рисования, фломастеров, цветных карандашей и красок. На выходе из отдела увидел кукол и улыбнулся, представив, как Кора будет радоваться подарку. Блин, жалко, что здесь очки не продаются, я бы парочку для Севы взял. Совсем забыл- зубную пасту и щетки полетели в тележку. Что еще? Мои мысли метались, стараясь не упустить ни одной детали. Туалетная бумага! И упаковки переместились к остальным покупкам. И кофе, и соль, и сахар, и.. я судорожно смотрел на полки, чего бы еще взять?
Камень, через ткань штанов начал обжигать кожу, словно торопя.
Ну, что еще взять? Так хотелось что-нибудь вкусное, и взгляд упал на арбузы, которые лежали в углу, сваленные большой кучей в отгороженном пространстве. Я сходил за второй тележкой и наполнил ее арбузами, ведь сейчас самый сезон для этого лакомства.
Интересно, а как я все это через проход протащу, а? Ничего не знаю! Без этого добра не уйду обратно.
– Черт- поморщился, почувствовав ощутимый ожог, будто раскаленным железом.
– Все, иду уж- прошипел я и пошел к кассам.
Выставлять все это на ленту все это добро не было смысла, раз кассир не увидит покупателя. Поэтому я решил просто оставить деньги, благо их у меня было гораздо больше, чем нужно для оплаты покупки. Я тянул все это к выходу, когда сонная кассирша открыла свои глаза, обвела пространство сонным взглядом, а потом увидела самостоятельно двигающиеся тележки, набитые товаром.
Ее рот медленно открылся и закрылся, словно она еще не решила, орать ей или подождать немного. Указательный палец руки ткнул в мою сторону и замер на месте. Я кинул ей пачку денег и пошел дальше. Она взглядом оценила приблизительную ценность лежащих перед ней денег, глянула на тележки, просканировав их стоимость, пожала плечами, развела руками, а потом махнула рукой.
Ну и правильно. Толку то орать как оглашенная. Покупка оплачена, спи спокойно дорогой товарищ.
Слабость волной накатила, да так, что я согнулся, держась за тележки, чтобы не упасть. Держаться! Отдышался и потихоньку двинулся на место отправки. Мой путь проходил мимо круглосуточного ларька с цветами и в моей голове возник образ Милы. А то дарил ей всякую… полезную ерунду и я, оставив тележки с покупками возле самого входа, вошел в павильон. Продавщица, насторожилась, увидев открывающуюся дверь, пытаясь увидеть ночного покупателя. Ну-ну, главное чтобы не разоралась, когда я выберу букет.
Мои глаза разбежались от обилия черно-белых цветов, но я определенно хочу только розы. И вот тут я растерялся- подозреваю, что в ассортименте розы разных цветов, а мне нужны именно красные, на длинной ножке. Что делать? Выберу тогда самые на мой взгляд, красивые. Я подошел к большому холодильнику, в которых стояли большие вазы с цветами. Моё внимание привлекли розы с крепкими крупными бутонами и капельками воды, словно маленькие бриллианты, на лепестках. Я открыл дверцу холодильника, зашел туда и достал семь роз. Услышал тоненький визг за спиной и вздохнул. Ну вот, сейчас начнет верещать, а мне сейчас громкие звуки ой как не хочется слышать. Я достал деньги и положил на прилавок и пока продавец была в глубоком шоке, хлопая глазами, я отрезал ближайшую ленточку и перевязал свой букет. Не люблю я эти полиэтиленовые обертки, хоть убей меня. Спокойно, пользуясь шоком все еще не пришедшей в себя продавщицы, вышел из павильона и пошел к месту переправки.
Осенняя ночь провожала меня шелестом опадающих листьев, запахов влажной земли и мокрого асфальта, а звезды мигали, словно прощались со мной. Жаль, что не увидел во всей красе краски золотой осени. Но кое-что я все таки сделаю. Я хотел наклониться, но в глазах потемнело. До боли сжал руки, пытаясь удержать сознание, и все-таки схватил охапку крупных листьев, лежащих под ногами, бросил их в тележку, и пошел дальше, не разбирая дороги, чтобы успеть дойти до места. На боль в бедре я уже не реагировал, там уже горело так, будто меня прижгли раскаленным железом, и эта боль тоже помогала удержать сознание на плаву.
Доковылял на место предполагаемой отправки, остановился и осмотрелся. Ничего не видно. А если проход не откроется? Мне почему-то стало страшно. Потому, что если я останусь здесь, то я буду невидим, как привидение. Не хочу быть привидением. Хорошего мало. Ни там, ни здесь. Внезапно воздух завибрировал, покрылся легкой дымкой, изображение исказилось, словно тронули водную гладь, и передо мной открылась воздушная воронка, затягивающая в себя ночной воздух и сухие листья. Я облегченно выдохнул.
Вперед! Только бы тележки прошли. Толкнул одну в воздушную рябь, за вторую ухватился двумя руками и закрыл глаза. Быстрее бы, потому, что почувствовал, как теряю сознание и шагнул.
* * *
Очнулся от осторожных прикосновений к рукам. Открыл глаза и облегченно выдохнул- получилось. А самое приятное, что нахожусь дома и снова вижу цвет. Возле меня сидел Глава и пристально смотрел. На его губах мелькнула улыбка, а возле глаз собрались морщинки.
– Живой?
– Да- я повернул к нему голову.
– Покажи руки.
Я молча протянул их. Глава глянул на запястье, нахмурился и отвел голову в сторону, задумавшись.
А что он там хотел увидеть? Я поднес руку к лицу, но увидел там ничего интересного. Странно.
– Один вопрос, Глава. Почему мне так хреново, и почему меня там никто не видел?
– Поподробнее- заинтересовался он.
Мне пришлось рассказать о своем путешествие домой.
Он побарабанил пальцами по колену.
– Думаю, Рома, потому, что тот мир не твой.
Мои глаза открылись от удивления.
– Что ты хочешь этим сказать? Что значит не мой мир?? Очень даже мой! Я там вырос, там прошло моё детство, юность и я намеревался там же постареть. Чёрти что!
– Я понимаю твое негодование- кивнул глава.
– Но послушай, что я тебе скажу. Как ты знаешь, все в мирах не делается просто так, думаю, что и наша война дана нам для чего- то. Но я не об этом. На досках, как ты их называешь, накануне ночью, проявился текст, который указывал мне отправить тебя в свой мир, а затем вернуть назад.
– Именно меня?
– Было написано- того, кто пришел в храм с животными. Ну, я с Сафроном посоветовался, кроме тебя под описание никто не подходит.
Глава сел поудобнее, поморщившись.
– А на счет того, что там не твой мир, то это мое предположение, основанное на событиях, произошедших много лет назад.
Мой сын, когда был еще совсем несмышлёным пацаном, но чувствовал в себе геройские порывы, решил самостоятельно сходить в один из миров.
Его взгляд смягчился от воспоминаний о сыне.
– Сын хотел доказать, что уже достаточно взрослый для путешествий, хотя Сила еще не перешла к нему окончательно.
В один из вечеров, я нашел его обессиленным, лежащим на полу. Он рассказал примерно то же, что и ты сейчас. Всыпал ему конечно и запретил пока что думать о переходах в иные миры, пока Сила не перейдет к нему окончательно, чтобы можно было контролировать переходы. Не все миры принимают к себе гостей.
– Ага. Что же вы такие гостеприимные?
Он усмехнулся и кивнул, словно соглашаясь с моими словами.
Он грустно улыбнулся.
– Ты же сам почувствовал, что чужой там, правда? Думаю, что тот мир, сделал для тебя все, что можно, принял, когда тебе было необходимо, а теперь ты должен вернуться к себе. А слабость? Тот мир таким образом дал понять, что заберет у тебя ту энергию, которую давал тебе все это время. Вот так вот, Рома. Только вот где твой мир, я не знаю.
Мне стало по настоящему жутко. Я молча смотрел на Главу, пытаясь осознать услышанное. Мой мир- не мой вовсе? Бред! Да с чего он взял, что Земля не мой мир? Да у него просто не хватило сил, чтобы нормально меня перенести, вот и все! Должно же быть какое-то логическое объяснение, черт меня подери!
Но, где там внутри меня, охватывало чувство осознания в правдивости его слов. Ведь ощущения, когда меня не видят и не слышат, были явными. Это что же получается? Меня стерли с лица Земли, будто ластиком с белого листка? За что? Горечь собралась во рту, и я сглотнул горькую слюну.
– Не волнуйся, Рома. Я помогу тебе, как только обрету силу. Возможно там, в твоем мире, тебя ждут твои родители. Ведь сам рассказывал, что не помнишь своих родителей и не помнишь себя до определенного времени.
Он горько усмехнулся:
– Если честно, то я надеялся..
Он замолчал, глубоко вздохнул, закрыл глаза и поднял голову к небу.
– Ну, ладно, не будем об этом. Ты давай отдыхай, тебе чтобы набраться сил нужно время. А я пожалуй пойду еще вашей еды отведаю, если еще что-нибудь осталось- он улыбнулся.
– Уж больно мне это.. понравилось- он руками изобразил круг.
Я улыбнулся
– Арбуз. И мне кусочек оставьте.
Закрыл глаза и погрузился в полудрему. Я чувствовал, как приходила Мила, чувствовал ее руки на своем лбу. Мне хотелось взять ее ладони и прижать к своей щеке, но сил не было совершенно, даже на то, чтобы открыть глаза. Следом забежала Кора, радостно щебеча, но замолчала, увидев, что я дремлю.
– Спишь да? Жалко.
Она села возле меня и я улыбнулся, собрав остатки сил. От нее пахло шоколадом и арбузом.
Девочка, увидев мою улыбку, положила свою ладошку мне на щёку.
– Спасибо. Они такие красивые. Остальные куклы куда девать? Мне одной много столько..
– Раздай детям- прошептал я.
– Ой хорошо, а то не красиво- у меня есть, а у других нет. Я побежала тогда? Я еще приду. И это….
Кора крепко обняла меня за шею, а потом убежала.
Моя душа улыбалась, внутри стало светло и приятно, что ей понравились мои подарки.
Дора пришла незамеченной, легла рядом, лизнула меня в нос. Я, не открывая глаз, заграбастал ее и крепко прижал к себе. Дора даже не сопротивлялась, а довольно заурчала. Как я жил без неё? И как буду без нее жить? А чего это без неё-то? Мой мир меня не принимает, значит обратной мне дороги пока что нет. Вот и хорошо, значит, здесь пока остаюсь.
Я провалялся два дня и чувствовал, как сила возвращается ко мне.
Через день ко мне снова пришел Глава. И что меня поразило, это то, что он улыбался. Глаза сияли, разгладились морщины на лбу, а тоненькие паутинки разбегались от глаз. Глядя на него, мне и самому захотелось улыбаться, что я и сделал.
– Ты уже пришел в себя. Молодец. Я чего пришел – у нас сегодня праздник.
– Ничего себе- удивился я.
– Сегодня я соединю три пары, для меня еще один добрый знак, что мой мир будет жить. Ах, как давно я так не радовался- он широко улыбнулся.
– Так и ты должен быть там и это не обсуждается- добавил он.
– Именно ты помог ажарийцам понять, что еще не все потеряно. Что можно и нужно бороться. И я тебе премного благодарен, Рома. Вот честное слово, а мое слово твердо, словно этот камень.
– Конечно буду. Но только если вы кое-что объясните мне.
Глава поднял брови. Я рассказал ему, что услышал разговор между братом и сестрой.
– Что это за клятва такая, Глава? Покоя она мне не даёт, зараза такая.
Он кивнул.
– Где узнал о ней?
Я рассказал, что мне удалось услышать в ту ночь.
– Это такая штука, которую не обойти не объехать. Если честно, сынок, боюсь я этой клятвы. Но давай поподробнее- ее обязан принести тот, которого спасли. Если этого не сделать, то наказание божье настигнет рано или поздно. И принесший клятву должен как бы «отработать», то есть он, по сути, становится не свободным человеком, понимаешь? Когда тебя ребята спасли, то ты должен был принести им клятву, но так как только прибыл сюда и не знал о ней, то уже тебя судьба поставили в такую ситуацию, когда уже ты спас их. Вот только счет у вас неравный вышел, Рома. Судя по тому, что мне рассказали, должников у тебя набралось столько, что и у меня столько не было.
– Подождите, Глава. Мне никто клятв не давал, я не совсем понимаю, о чем вы говорите-искренне недоумевал я.
– Поклон, Рома. Должник склоняет голову перед своим спасителем, тем самым обрекая себя на отработку долг, и не важно каким образом. Были случаи, когда отработка длилась десятилетиями.
– Вспоминай, сынок, кто и когда склонял перед тобой голову, принося клятву. И еще- за детей отрабатывает мать, за старых и немощных родителей- дети.
Я был потрясен. В голове всплыла картинка, как Сафрон поклонился, затем Дора, едва встав на ноги. Дора?
– Закон един, как для ажарийцев, так и для животных- продолжал говорить Глава, пока я погрузился в воспоминания.
Мила поклонилась после спасения Коры. Т-а-а-аак.
– А если мне не нужна эта клятва? Как ее убрать?
Глава внимательно смотрел на меня, а потом пожал плечами.
– Очень просто. Ты говоришь, что освобождаешь давшего клятву.
– И все?
– Ну да.
– А сколько разговоров то. Могли бы просто рассказать, что да как и всех делов.
Глава улыбнулся, хотя глаза оставались серьезными.
– Запрет напоминать о клятве. И просить освободить от нее тоже запрет.
Вот в чем дело. На меня разом навалились мысли. Неужели Дора все это время была со мной только из-за этой долбанной клятвы? Я то люблю ее искренне и.. а если бы клятвы не было, была бы она рядом со мной, помогала бы в трудную минуту. Стоп. Мила… она была со мной в ту ночь из-за клятвы или???
– Как эту клятву отрабатывают, расскажи поподробнее- сдавленным голосом спросил я.
– По разному можно. Не обязательно в ответ спасать жизнь, да и не каждому это дано. Плохо если ажарийка попадет под клятву ажарийцу, он может воспользоваться этим, ну и сам понимаешь.. Я начал опасаться клятвы после того, как мир захватил Тевар, ведь этот подлец успел узнать о нас очень многое и мог потребовать от меня того, чего я не могу ему дать- например свободный проход в другие миры. Это сейчас я немощный старик, а тогда еще сила была. И я решил для себя, что просто никому не позволю спасать мою жизнь, лучше смерть, чем видеть, как мой мир погибает из-за меня. Вот так, сынок.
– Подождите. Я не совсем понимаю в чем проблема. Вот допустим, дал я вам клятву, а потом что-то пошло не так, ну всякое в жизни ведь бывает, вот возьму я и не подчинюсь вам, пошлю куда подальше и уйду. И что? Что может пострадать кроме совести, да и то, у некоторых ее сроду не было. Ведь есть некоторые моменты, которые даже не правильно было бы исполнять. А если клятва дана один на один, так попробуй доказать, что я ее вообще давал.
Я искренне недоумевал. Придумали себе ерунду какую-то. В жизни и так забот хватает, а тут…
Глава грустно улыбался.
– Этот закон пришел к нам именно тогда, когда нам явился Даал.
Явился он! Да просто случайно свалился с неба, а тут ребятня.. постойте-ка….
– Подождите. Вы хотите сказать, что он таким образом откупился от клятвы???? Ведь по сути дела дети его спасли, так? И он, чтобы не давать эту клятву, одарил детей способностями. Правильно? Но ведь раньше, до него, никто из ажарийцев и знать не знал об этой клятве. Получается, что лоханулся ваш бог- то. Можно было сказать спасибо, сунуть каждому по конфетке и свалить по-тихому. Во дела-а-а-а.
Глава нахмурился, напрягся, долго сидел молча, пока не поднял на меня голову. Медленно встал и пошел к выходу и обронил, не оглядываясь:
– И не делай поспешных выводов, Рома.
Я кивнул головой, а мои мысли уже отключили меня от внешнего мира.
Мои мысли заняла только Мила. Неужели она приняла мои ласки только из-за клятвы. А ведь она согласилась стать моей женой, или как у них это называется? Парой? Я горько усмехнулся, внутри меня стало пусто, словно из меня разом вытряхнули все эмоции. Так, спокойно, разберусь. Если все, так как я думаю, то жизнь на этом не закончится. Главное- что все живы и здоровы, но почему так защемило в районе сердца?
– Можно?
Зашла улыбающаяся Варвара, на голове которой красовался венок из осенних листьев.
Ну хоть в ее искренних эмоциях сомневаться не приходится, она, слава не известно какому богу, клятв не давала.
– Варь, дай венок посмотрю поближе, так мне хотелось напоследок осень золотую увидеть, вот и схватил.
Вскоре к нам присоединился Всеволод, а чуть позже и улыбающийся Толик.
– А чего это вы такие довольные?
Толик засмеялся и погладил себя по животу.
– Так наелись еды нашенской. От души спасибо, Рома. Так скучал оказывается по еде русской и земной.
– Обжоры. Мне оставили? – теперь уже и я улыбался.
– О то! – кивнул Всеволод.
– Варя уж позаботилась, не беспокойся. Сегодня борща сварганила целый котел.
– Бо-о-орщ- простонал я.
В животе громко заурчало, словно живот внезапно вспомнил, что давно не ел, а теперь требовал обещанную еду.
– Полцарства за тарелку борща.
Все засмеялись.
– Пошли уже, налью тебе, добытчику.
Возле костра сидели «наши» ажарийцы. Сафрон и Кир радостно приветствовали меня, Мила робко улыбнулась и кивнула, держа в руках букет с розами. Понравились цветы, стало быть. Я улыбнулся ей в ответ.
Едва донес до рта первую ложку, закрыл глаза.
– Ешь, ешь. Завтра картошки наварю, да с селедочкой, да с хлебушком черным. Только тебя и ждали, пока в себя придешь- Варя добродушно улыбалась.
Я застонал, а окружающие засмеялись.
– Этими цветами что лечить можно? – тихо спросила Мила.
– Ни-че-го. На них смотрят, наслаждаются запахом и вниманием мужчины, подарившего его.
– Это точно. Бывало выйду в поле, нарву Вареньке большущий букет ромашек, и бегу скорей, чтобы подарить- Всеволод улыбался, прикрыв глаза.
Варвара смотрела на мужа и тоже улыбалась.
– Для ромашек не сезон, братцы. Осень у нас золотая.. наверно- кивнул головой на венок из листьев
– Почему наверно? – спросил Толик.
Я поставил тарелку и ввел их в курс дела.
– Да как же это- изменился в лице Толик.
– А если и я буду невидим? Как быть? Мне нельзя невидимым, мне только видимым, желательно. И слышимым тоже- он растерянно переводил взгляд.
– Нормально у тебя все будет. Это у меня сбой произошел, наверно во мне причина.
О самой причине мне совершенно не хотелось распространяться.
Ко мне подлетела чумазая Кора.
– Рома- радостно вскрикивала она
– У нас эти штучки заканчиваются, рисовать которыми. Ой, такая красотища-а-а- она мечтательно закатила глаза.
Мы все громко засмеялись, смотря на довольное личико.
– А ты нам еще таких штучек принесешь?
– Теперь Толю попросим, мне пока нельзя туда- я потрепал ее за щеки и отправил умываться.
– Эй, как это Толю попросим?! – Толик искренне изумился.
– Да просто. Дядечка Толечка, ну принеси детушкам пожалуйста карандашиков разненьких, а? А мы уже с Главой договоримся, чтобы тебя сразу обратно. Будешь Толиком-поставщиком. И арбузиков нам, вагончика два, говорят местным больно понравилось вкусняшку нашу земную кушать- я сложил ладони в молитвенном жесте и жалобно хлопал глазами.
Варя уже громко смеялась, смотря на мои кривляния.
– Арбузы и сами теперь вырастим, что-нибудь другое закажем. Коровку бы… чтоб молочка давала- мечтательно сказала Варя, улыбаясь.
– Чтооооо? – Толик даже отшатнулся и чуть не свалился на пол.
– И лошадку- добавил Всеволод.
Мы втроем громко засмеялись, глядя на ошалевшего Толика.
Ко мне подошли мои животные и расположились рядом.
Кир все время молчал почему-то и наблюдал за нами, мне показалось, что он как-то напряжен, так что его я трогать пока не стал.
– Как там дома, Ром- спросил Всеволод, когда мы успокоились от смеха.
Сева все еще скучал по широким и бескрайним родным просторам.
– Да как обычно. Будто и не исчезал вовсе. Машины, грохот кругом, телевизор ерунду болтает. Осталось непонятное ощущение от посещения дома- я немного помолчал.
– Разочарования, что ли? Не пойму. Может из-за того, что сестренок так и не повидал. Только толку- они бы меня все равно не увидели. Скучаешь, Сев?
– Дык не больно-то вроде и скучаю. Я уже здесь привык, ну и если говорить честно, ну кому я там нужен был, никому не нужный неизвестный музыкант. А здесь мои мечты исполнились, Ром.
– Ну если только Варвара обратно запросится… – он посмотрел на супругу.
Та пожала плечами.
– Мне главное, чтобы ты был рядом. А здесь или там…
– А дочь? – спросил я
Она усмехнулась и покачала головой, а между бровей пролегла тонкая складочка.
– Может, когда-нибудь решусь повидать ее, но не сейчас.
Наступила тишина, каждый думал о чем-то своем.
– Всеволод, марш Мендельсона репетировал? Сегодня торжественный день, думаю, было бы не плохо нашу традицию показать ажарийцам.
– Да? Хорошая мыслишка. Пойду я порепетирую немного- Всеволод засуетился
– А как это все происходить будет? А то начну играть в ненужный момент. Речь торжественная будет?
– Какие речи? Пара перед алтарем соединят свои руки, произнесут друг другу клятву верности.
Опять клятва- поморщился я и на меня нахлынули неприятные эмоции. А может и тянуть не нужно?
– Ну коли так, тогда мне нужно сказать вам кое-что- я встал и кашлянул, готовясь к речи.
– Я, Роман Александрович Иванов, всех, кто принес мне клятву верности, в обмен на спасение, освобождаю от долга. Никто ничем мне не обязан, и не нужно мне отрабатывать эту долбанный долг.
Мне показалось, что во всем большом зале повисла гробовая тишина. Я только слышал стук своего сердца.
– Спасая чью-то жизнь, я делал это совершенно бескорыстно, по велению своего сердца и ничего не ждал взамен.
Я вдохнул полной грудью и продолжил:
– Мы не знаем ваших традиций, не знаем всех нюансов и вполне возможно, можем попасть из-за них впросак. Мы же, земляне, часто действуем по велению души и совершенно бескорыстно.
Толик молча подошел ко мне и встал плечом к плечу.
– Мне бы не хотелось терять вас, мои друзья, из-за какой-то долбанной клятвы.
К нам молча присоединились Всеволод и Варвара.
– И я сейчас обращаюсь к вам, ко всем от своего имени и имени своего русского народа- мой голос звучал твердо и громко, и каждый ажариец имел возможность услышать мою речь.
– Я буду продолжать и дальше делать все возможное для освобождения вашего мира и буду делать это бескорыстно, без всякого злого умысла, но прошу от вас только взаимности. Если клятва освободила кого-то от возможности прекратить общение со мной- я пойму, мне будет больно потерять кого-то из вас, но со временем боль утихнет и я пойму и .. – горло сковало спазмом от невысказанных слов и чувств.
Я почувствовал руку Толика на левом плече, а на правом -руку Всеволода. Посмотрел на Севу и едва сдержался, чтобы не засмеяться. Его лицо было серьезное от торжественного момента, но сползающие очки и растрепанные волосы, портили его образ сурового русского мужика. Я посмотрел вниз и чуть не заржал… Чтобы дотянуться до моего плеча, он встал на цыпочки, как балерун, и сейчас едва держался, чтобы не рухнуть на пол.
Ко мне, пристально смотря в глаза, плавной походкой подошла Дора.
– Что скажешь, Дорогая моя? – тихо спросил я.
Мы смотрели друг другу в глаза, мое сердце замерло от ожидания. Неужели…
Одним быстрым движением она положила свои лапы на мои плечи, лизнула в щеку, шумно выдохнула и положила голову на плечо. Сева все-таки свалился на пол.
А я, счастливый, прижался к Доре и крепко обнял двумя руками, запуская пальцы в черную густую шерсть. Теперь я точно знаю, как любят животных, а я еще над Риткой смеялся. Да я ради нее не раздумывая брошусь в самое пекло…
Сафрон кашлянул.
– Удивил так удивил- он подошел ко мне и протянул руку для пожатия, что я от души и сделал.
– Да-а-а-а, вот это поворот событий- протянул Кир, подошел и крепко обнял до хруста костей.
– Спасибо- сказал он и удивленно покачал головой.
Мила тихо подошла и, опустив глаза в пол, протянула свою маленькую ладошку.
– Мелитина- я тихо позвал ее.
Она потрясла головой и зажмурилась, а по щекам потекли слезы.
– Ну ты чего? Тихо- я обнял ее двумя руками, закрывая от всего мира, а она еще пуще разрыдалась. Я вдыхал запах ее волос и кожи, и держал до тех пор, пока она не успокоилась.
А когда поднял голову, поразился, что возле нас стояла толпа ажарийцев.
– Теперь я понимаю, почему она выбрала тебя- тихо сказал бывший Милин поклонник, и, развернувшись, скрылся в толпе.
А разве выбрала? Вроде это я ее выбрал.
– Хватит слезы лить- вскрикнул Сафрон.
– Всем готовиться к вечернему событию, Глава уж очень воодушевлён, а я пока писания гляну. Может, что новое появилось? – он шустро засеменил прочь.
– И этому старику примерно восемьсот лет- сказала Варвара, смотря ему в след.
– Чтоб я так бегал- добавил её супруг.
– Всеволод я иду с тобой. Я гитарку уже в порядок привел, хочу сегодня себе кусочек славы напоследок урвать- улыбнулся Толик.
Ничего себе, сегодня будет нечто интересное.
– Тогда я готовить пойду. Не гоже на празднике повседневную еду есть- Варя поспешила уйти, в голове уже прикидывая чтобы такое вкусное приготовить.
Мелитину и Кириака увела радостная Кора, показывать детские художества.
– Прогуляемся, Дора?
Едва переступил порог я встал как вкопанный. На улице бушевало лето. Лето, блин!! Как??? То-то я думаю, что- то жарко сегодня, а тут такое.
Зеленая трава манила к себе сочным цветом, разноцветные бутончики цветов, выглядывали сквозь траву, словно играли в прятки. На деревьях листва стала гуще, некоторые деревья зацвели разноцветным цветом. И что еще привлекло мое внимание, так это гомон птиц! А ведь раньше они не летали, интересно они все на спячку уходят?
Я смотрел на них, буквально открыв рот. Они такие разные и красивые- гладкие и мохнатые, белые, черные, разноцветные, полосатые, в крапинку, маленькие и большие. Они наслаждались солнечными лучами и совершенно не обращали на меня внимание, у кого-то в клювах были веточки, у кого-то сорванный бутоны цветов. Их пение перекликалось друг с другом, образовывая неповторимую песню природы, ликовавшей после зимы, лютня по-ихнему.
На душе стало тепло, я закрыл глаза и наслаждался долгожданным теплом.
– Красота.
Солнышко ласково прикасалось к коже, не обжигая ее. И ветер, несущий запах трав, ласково обдувал мое лицо.
– Давай Дора, пройдемся до той горы. Вроде все спокойно вокруг, а мне нужно взять тайм-аут, отдых то есть.
Мы, молчаливо добрались до подножия горы, на которой виделась снежная шапка. По заросшей тропе поднялись на самый верх, перед глазами открылся зеленый и красивый мир Ажария. Такой контраст-буйство растений и искрящаяся под лучами солнца белая шапка снега. Если бы не эта проклятая война…
