Лин Петрова
На перекрёстке трёх миров. Книга 2. Пока Боги воюют.
– Кир, беру Гариба на себя, остальных валите вы.
– Будь осторожен- крикнул Кир, заваливая одного из прислужников новой, но пошатнувшейся власти.
– Толик, у меня просьба. Если я сегодня останусь здесь, помолись за меня.
Когда- то очень давно я услышал одну фразу:
– Самое страшное, когда за тебя некому молиться.
Я подумал, какая глупость! Я начал предполагать всякие другие страшности, например, когда родные болеют, когда умирает близкий человек и так далее.
И только сейчас я понял, что означает эта фраза. Только сейчас.
Внутри, от предчувствий, стало пусто.
Я метнулся к Гарибу, закрывая ребят своей спиной.
Тот усмехнулся одной стороной губ и взмахнул своим мечом.
Ох и тяжко мне пришлось, я больше увертывался, чем нападал. Признаюсь, что моих навыков не хватает, чтобы уничтожить такого опытного бойца. Хотя Псы были практически разгромлены, не смотря на то, что каруны серьезно нам мешали и противостояли.
Я буквально на секунду отвел глаза, чтобы посмотреть на ребят и моя голова взорвалась сотнями огней, и я провалился в темноту.
Сознание возвращалось медленно и мучительно. Голова от боли буквально раскалывалась так, что любое малейшее движение приносило невыносимую боль. Такое ощущение, что голова расколота навдое. И нахожусь я не на улице, а где-то в помещении. Плохо, значит я в плену. Руки, привязанные над головой, затекли и теперь отзывались на малейшее движение сотнями мелких иголок. Хоть ноги и не были привязаны, но правая нога пульсировала и ныла от боли. Я попытался распутать руки, но наверно сильно дернулся и в голове словно взорвалась боль, погружая меня в бессознательное состояние.
Пришел в себя резко, от потока ледяной воды. Отдышался, успокаивая бешеный стук сердца, проморгался и…
Гариб, будь он проклят. От его усмешки по спине поползли холодные мурашки, но я посмотрел на него, не отводя взгляда. Уж в гляделки я играть умею. Факел, обмотанный тряпками, слабо горел, освещая небольшое помещение из камня.
– Ты откуда взялся, герой, твою мать- как то лениво спросил он.
– Так ты не грамотный- просипел я.
– Не знаешь откуда дети берутся? Рассказать могу, конечно.
– Геройствуешь- зло прошипел он, прищурив свои бесцветные глаза.
– Ну, ну, недолго тебе осталось.
– Так нам всем недолго отмеряно. Можно подумать ты бессмертный.
Его злобная улыбка стала чуть шире.
А у меня внутри похолодело. Так вот вы чего добиваетесь- бессмертия. А разве это возможно? Да не дай бог, чтобы такая мразь по земле ходила, да пакости творила.
Гариб лениво покрутил шеей и раздалось легкое похрустывание позвонков. А я наблюдал за ним, почему то мне показалось, будто это тело было тесным ему, как- будто не удобным, да и глаза, нереальные, словно смотрящие из преисподней.
– На Проклятой горе твои проделки? – он внимательно смотрел на меня.
– Ты о чем?
Я пытался удержать сознание и не провалиться в темноту.
– Я тебя помню, тебе удалось сбежать от наших собак. Память у меня великолепная, так что ошибиться я не мог. Но вопрос как тебе удалось там выжить?
Он резко схватил меня на лицо и пристально посмотрел.
– Получается, это ты уничтожил наши отряды- процедил он, сквозь зубы.
Он отошел подальше и присел на камень.
– У меня к тебе предложение, выслушай его, все равно отсюда у тебя два пути. Первый- перейти на нашу сторону и помочь мне завоевать этот мир, а потом и остальные миры.
– Мне? Ты сказал- помочь мне завоевать мир.
– Ты не ослышался. Мне. Тевара я уберу при первой же возможности, он только мешает. Мужик, что гоняется за бабой, не может быть властелином мира. А бабу – его тонкие губы растянулись в зловещей улыбке.
– Бабу отдам бойцам и буду слушать её вопли, когда сотня мужиков будут драть еще не остывшее тело. А их выродка? И её бойцам отдам, они же хотели быть вместе. Вот пусть вместе и уйдут на тот свет- его улыбка была похожа на оскал, глаза мечтательно закатились, словно он наслаждался нарисованной в голове картиной.
– Ублюдок! – прошипел я.
Раздался тихий смех.
– Да, планы у меня большие. Так что ответишь на мое предложение? Назначу моей правой рукой и оружие дам нормальное, а то позоришься со старьем- и только теперь я увидел, что мой меч валялся в углу.
Эх, мне бы только добраться до него.
– Да пошел ты! – я харкнул ему под ноги кровавой слюной.
Он вздохнул.
– Тогда ты умрешь сегодня-он развернулся, собираясь выйти.
– Послушай, как будет умирать твой дружок, может, передумаешь. Если нет, то и тебе не долго останется.
Эй, какой дружок?! Кого-то еще взяли? Но кого? Неужели Кира? Я сжал зубы и рванул руками, пытаясь освободиться. Боль пульсировала во всем теле, но я старался не замечать ее, только одна мысль о Кире не давала мне покоя.
Раздался душераздирающий крик и я похолодел. Толик. Как же так?! Почему ты попался? Тебе нельзя умирать! Ты же пацан совсем, тебе жить и жить.
В груди стало так больно и горько, словно там разожгли костер, который разгорался от горечи моих мыслей. Я почувствовал, как по лицу потекли слезы.
Теперь за нас некому будет помолиться перед Богом, разве что Варя додумается? А может…не нужно ждать смерти и прямо сейчас молиться. Не о себе, о Толике.
Шрам на правой ладони запульсировал от боли, словно в нее воткнули нож и провернули несколько раз. Я застонал, прикусывая губу.
– Господи, или все кто меня сейчас слышит. Я не умею молиться и говорить правильных слов и буду просить не за себя. Помогите Толику, спасите его.
Теперь уже вся рука буквально горела, словно её облили кипящим маслом. Пальцы от боли скрючивало так, словно мне раздробили все косточки. Боль горящей лавой потекла по руке, добралась до плеча и соединилась с болью от раны в голове.
Я сглотнул густой кислой от крови, слюны.
– Он и так натерпелся в своей жизни, неужели вы не проявите свою божью милость? Сохраните ему жизнь. Господи, услышь меня- мысли в голове путались, перед глазами побежали разноцветные картинки, словно в калейдоскопе.
Крики, доносившиеся откуда то рядом, не давали мне покоя и рвали сердце на части. Лучше бы меня первого прикончили.
– Боже-е-е-е- простонал я и …рухнул на землю.
Что такое? Веревки на запястьях были обуглены, словно они сгорели в огне. Потом, всё потом! Я дополз до меча, освободил ноги, встал, приходя в себя. Потрогал голову- волосы начали слипаться от крови, покрывая голову коркой. Я, держась одной рукой за стену, медленно наклонился, взял свой меч, и так же по стеночке поплелся выручать Толика.
То, что я увидел, всколыхнуло во мне всю ненависть. Посередине горел небольшой костер, освещая маленькое помещение тусклым светом. К стене руками вверх, как я когда- то, буквально висел окровавленный Толик.
А эта сволочь, коротким изогнутым ножом срезал кожу с еще живого пацана. Две полоски кожи уже свисали на груди, по которым лилась кровь прямо на каменный пол. Гариб, так увлекся своим мерзким делом, что не заметил, как я припрыгал.
Внутри меня словно нарастал ураган, созданный из моей ненависти. Я чувствовал, что кипящий и тугой комок сжимал мои ребра и мешал мне вдохнуть. Убить, уничтожить мразь, чтоб даже мокрого места не осталось.
Я рванул к нему и заорал, выплескивая на него всю свою ненависть, замахнулся мечом, намереваясь одним ударом убить его.
Короткая яркая вспышка на секунду осветила помещение, ослепив меня, и я на время потерял ориентацию. Когда проморгался, приходя в себя, не понял вообще что произошло. На том месте, где еще минуту стоял Гариб, лежала кучка пепла, а сверху шмат куска подгоревшей кожи. Эттто как? Это все, что от него осталось?! Я сразу подумал, что моя корявая, но душевная молитва, все-таки дошла до Бога, вот он и свершил правосудие. Я поднял голову вверх.
– Спасибо- прошептал я.
А теперь нужно уносить отсюда ноги, так как слышал голоса бойцов, оставшихся на улице. Я аккуратно снял бесчувственного Толика, и, сжав зубы, подтащил его к стенке. Мечом, вырубил проем, вытащил парнишу на улицу и стал оттаскивать его как можно дальше от места нашего плена. Сдается мне, что далеко нам в таком виде не уйти. Если на мне была рубаха, то на Толике только штаны, а рана на груди продолжала кровоточить. Я снял свою рубаху и одел на Толика, аккуратно прикладывая отрезанную кожу на место. И в какую сторону идти? Я судорожно оглядывался, пытаясь определить направление.
Боль в голове возобновила свои барабанные постукивания, но я старался не обращать на неё внимания. Ведь скоро и без башки и без жизни можно остаться, а пока мы живы- я буду идти. Мною двигало желание спасти парня, о себе я почему-то не думал. Мысли начали путаться, а в глазах двоиться, к горлу подступила тошнота, и меня вырвало на белый снег кровью. Плохо, очень плохо. Не думать об этом! Вперед!
Я тащил Толика до изнеможения, пока моя раненая нога не сложилась под моим весом, словно сломанная ветка. А вот теперь нам точно конец.
Я лежал на спине, смотря на две луны. Неужели это последнее, что я увижу в последние минуты своей жизни. Говорят, что перед смертью должны быть какие-то кадры твоей жизни, и я приготовился смотреть, закрывая глаза. Я буду смотреть без грусти и сожалений, хочу посмотреть на лица дорогих мне людей и напоследок улыбнуться и молча сказать им, что я их люблю. И успеть прошептать, что всегда буду рядом, даже после смерти, и буду оберегать их. Но время шло, но ничего, кроме летающих мушек не было. Жалко, не хочу умирать в полной темноте.
Рука дернулась, отозвавшись на боль в ладони. Я потрогал шрам, который пульсировал и был на ощупь горячим. Значит, выход все- таки есть. Но какой? Думай, Рома, думай. В голове всплыла картинка красивых Дориных глаз, смотрящих на меня немигающим взглядом.
Хватит ли у меня сил позвать её? Я глубоко вдохнул и завыл. Наверно больше от безысходности, нежели надеясь на помощь. Мой вой поднялся куда-то вверх и растворился в морозном воздухе. И тишина.
Надежда постепенно таяла и я решил снова ползти. Тянул Толика до тех пор, пока в голове что-то не вспыхнуло, я застонал и обессиленный рухнул в снег. Вот теперь точно всё.
Я даже смирился с неизбежным, мне казалось, что мои эмоции замерзли вместе с телом.
Прости Кора, я не смог выполнить своего обещания. Вспомнил Милу и ее губы, и ее беззвучное- «Я буду ждать»
Прости, девочка, но мы больше не увидимся, я не прижму тебя и не вдохну запах твоих волос. Ты главное будь счастлива, ведь заслужила быть счастливой.
Теперь вокруг тебя будут виться женихи, добиваясь твоего внимания. Сможешь ли ты полюбить кого-нибудь? И сможет ли твой избранный любить тебя? Не из-за твоего положения, а просто так от всего сердца, так как я люблю тебя.
Я тихо засмеялся. Ну слава тебе господи, собрался умирать и только сейчас смог самому себе признаться, что люблю. Почему раньше я не мог это сделать? Да потому что дурак, боялся что откажут, боялся ответственности, размышлял что дальше с нами будет. А может, не нужно было думать? В охапку и держать в объятиях, пока не привыкнет. Ну послали бы, подумаешь какой нежный. Ой, да что тут говорить. Идиот и есть!
Застонал Толик, пытаясь открыть глаза.
– Лежи, братишка.
– Где я? Все болит- простонал он.
– Мы на воле- выдохнул я морозного воздуха.
– И умрем вольными птицами- тихо добавил я.
– Ром, это ты?
– Я.
Наступила полная тишина.
– Обещай мне кое- что- разлепил Толик кровавые губы.
– Запомни адрес. Поселок Рабочий Старосельского района, улица Лесная 5 квартира 7. Если выживешь и попадешь домой, передай Нюре, что любил её больше жизни. Жаль, что ребенка не увижу. Расскажи ей, что умер как герой, а не в подворотне в драке с отморозками- слова давались ему с трудом.
– И пусть помолится за меня. Ну или сам за меня помолись, если выживешь. Я наверно уже не выкарабкаюсь. Ты только меня одного не оставляй, пока я не…. Страшно одному.
В душе стало горько от услышанного.
Господи, помоги еще разок, пожалуйста. Дальше мы сами выкарабкаемся, нам бы только маленького чуда, самого малюсенького.
Я, собрав остатки сил, привстал и завыл, отчаянно, будто посылал в небо свой прощальный привет и, рухнул, потеряв сознание.
* * *
Что же так хреново? Вроде когда помрешь, покой и блаженство должен быть. Врут всё. Голова кружилась, мысли путались, а еще этот звук, от которого боль пульсировала во всем теле. Я с трудом открыл глаза. Лун было уже четыре штуки. О, и Доры две.
Животное увидев, что я открыл глаза, начала скулить и лизать моё лицо.
– Ты услышала- прошептал я.
– Толик, мы спасены – шептал я, не глядя, тормошил его рукой.
Тихий стон был знаком, что он еще жив.
Дора пришла с малышней, которая смотрела на меня, широко открыв глаза.
– Прорвемся- усмехнулся я.
Я сказал Доре лечь на землю, затащил на неё Толика, сам залез на малышку и едва мы поехали, снова отключился.
Пришел в себя, когда животные сделали привал. Дора тяжело дышала и лизала снег. Я сполз на землю и раскинул руки.
Нам бы ночь продержаться, да ночь простоять, и утерся снегом. Кожа не ощущала холода, а вот боль в голове еще пульсировала.
Болит- значит еще живой, это у мертвых ничего не болит. Я повернул голову и увидел, что из под снега пробивается зеленая трава с цветочками. Я сгреб одной рукой травы и цветов, и мы тронулись в путь.
Говорят меня так и привезли- в одной руке старый меч, а в другой цветы, зажатые в кулак, который еле разжали.
В следующий раз я пришел в себя в своей комнате. Обвел глазами раковину, палас на полу и блаженно закрыл глаза. Я выжил и я дома, класс.
Немного спустя, осторожно зашел Сафрон и кинулся ко мне, увидев, что я пришел в себя. Он бухнулся рядом на колени и смотрел на меня, а на глазах наворачивались слезы.
– Я же думал, что не увижу тебя больше. Кириак сказал, что тебя Гариб утащил, так и .. – он смахнул скупую мужскую слезу.
– Нет, мне нельзя помирать, я ведь так и не узнал почему ты дурак-я улыбнулся и прикрыл глаза, пережидая волну боли в голове
– Дурак- судорожно вздохнул старик.
– И я и ты.
– Толик жив?
– Да, но плох очень.
– Слышишь- зашептал он и наклонился ко мне поближе
– Мелитина то, что учудила- но не успел закончить.
Быстро вошла Мила и застыла на месте, увидев, что я пришел в себя. Ну вот и свиделись. Я смотрел на ту, о которой думал, о которой мечтал, собираясь умереть. И я не я буду, если не осуществлю свои мечты.
Она долго смотрела на меня, а потом облегченно облокотилась на стену и закрыла глаза.
– Иди Сафрон, потом поговорим- не отводя взгляда от девушки, сказал я.
– Ага, понял- и быстро вышел Сафрон.
– Мила, иди сюда- тихо позвал я её.
Она медленно приблизилась и присела рядом. Я видел, как она волновалась, как загорелись ее глаза, как она глубоко задышала.
Ведь не просто так, потому что она волнуется обо мне как о раненом?
Не-е-ет. Значит…
Я хотел привстать, но со стоном откинулся обратно. Мила с волнением протянула ко мне руки, а я осторожно взял её за эти руки и потянул на себя, так, что ей пришлось прилечь рядом. Я не удержался, обнял ее и притянул к себе и с наслаждением вдохнул запах ее волос. Мила замерла в моих объятиях.
– Я думал о тебе. Я мечтал еще хоть раз прикоснуться к тебе. И именно тогда я кое-что понял- шептал я, не разжимая объятий.
– Я понял что люблю тебя, что хочу быть рядом с тобой. Выходи за меня замуж?
Мила дернулась, но я держал ее крепко, не давая ей вырваться.
– Я не дотронусь до тебя и пальцем, пока ты сама этого не захочешь. Я буду ждать сколько нужно- один лютень, два. Слышишь, Мила?
И погладил ее по голове. И почувствовал, что она трясется от плача.
Внутри меня разливалась горечь разочарования. Вот и сбывается мой страх быть отвергнутым. Мои мысли о счастье разбились, не успев разгореться радостным лучиком надежды. Удар по моему мужскому самолюбию, но виду не подам, а доведу разговор до логического конца, хотя бы буду знать, как она ко мне относится. Ведь не ненавидит? Вроде не за что.
Мила уже судорожно всхлипывала и все не могла успокоиться.
Ну и ладно, главное, что мы живы, а там жизнь покажет. Я буду рядом с ней, пока ты не привыкнет к моему присутствию. Буду отгонять ухажеров, разгоню всех к чертовой матери, а сам буду рядом.
– Я же грязная- наконец простонала она.
– Мне и самой противно даже думать. А ты… – снова заревела она.
Я удивился, о чем она сейчас говорит?
– Грязная? Отмоем не беда- ляпнул я, не подумав.
– Дурак- стукнула меня по плечу.
– Я же с.. После него.. – тихо завыла она..
Я догадался, о чем она говорит- о Теваре. Я прижал ее покрепче.
– Нашла о чем вспоминать. Это было далеко в прошлом, что же теперь и не жить что ли? Тшшшшш- я баюкал ее в объятиях.
Потихоньку она успокоилась и спросила, утерев слезы.
– Мне самой противно до себя дотрагиваться. Как вспомню… – она передернула плечами.
– Послушай- я немного отодвинулся и посмотрел ей в глаза.
– Я полюбил тебя за то, что ты настоящая, понимаешь, такую какая ты есть. Да за все полюбил. Вот только понял это недавно. У нас за плечами прошлое, которое уже не изменить. Но мы можем изменить будущее.
Я снова прижал ее к себе.
– А как же.. твой мир- осторожно спросила она.
– Не знаю! Правда, не знаю! Как будет, так и будет.
Она удивленно посмотрела на меня.
– Слушай, я недавно умирал, так какая разница, что будет через год, ну или там лютень, не знаю, как у вас называется. Я хочу сейчас жить, понимаешь. Сейчас быть с тобой, а не откладывать на неопределенное время.
Может у нас и вовсе нет этого времени. Мой мир, с каждым днем здесь все отдалялся в моей памяти, потихоньку стирался из воспоминаний. Теперь в моих воспоминаниях жили только близкие мне люди, и они останутся там, пока не перестанет биться моё сердце.
– Подожди. Так ты из-за этого плакала? Я- то подумал, что ты против моих чувств, расстроился, понимаешь. Ну все, думаю. Жизнь закончена, придется Варю у Всеволода отбить и тебе назло любить.
Она улыбнулась и покачала головой.
– Дурак.
– Эттт точно.
Фу-у-у – я облегченно выдохнул. Радость снова заполнила мое сердце. Не оттолкнула.
– Так согласна? Или…
– Да- прошептала она.
И моя душа возликовала. Мила снова на миг замерла в моих руках. Я понял почему, и улыбнулся.
– А теперь давай спать. Только дай мне что-нибудь от головы, раскалывается, просто сил нет терпеть
Она с некоторым облегчением выдохнула, встала и вышла.
После отвара травы, почувствовал, как боль отступает и провалился в сон.
Проснулся от тихого поскуливания. Открыл глаза и увидел, что Дора сидела рядом и горевала. Как только я открыл глаза, она легла и принялась лизать моё лицо.
– Ну чего ты. Все же обошлось. Иди я тебя обниму, моя спасительница- я обнял ее за шею.
– Спасибо что отозвалась на зов.
Дора закрыла лапой глаза.
– Что это она- спросила проснувшаяся Мила.
– Совестью мается, что ушла надолго, что могла не услышать мой зов и мы могли умереть.
– Ну все, все. Обошлось..
– Проснулся? – появился в дверном проеме Всеволод, а за его спиной возвышалась улыбающаяся Варвара.
Следом Сафрон зарулил в гости, а последним хромающий Кир.
Я смотрел на всех и улыбался, радуясь их родным лицам.
– Меня тоже зацепило. Вы как выбрались? – Кир сел, сжимая губы, преодолевая боль.
Я вкратце выложил что с нами приключилось.
– Не знаю выкарабкается ли Толик. Большая потеря крови, присоединилась то ли инфекция, то ли обморожение, но кожа не приживается. Рана начала чернеть. Он так и не приходил в себя.
Ну как же так? Мы прошли такой путь чтобы выжить и теперь..
– Нужна особая мазь, а без нее ничего не получится. Та самая, которую тебе оставляли возле Проклятой горы- Мила села и обхватила колени руками.
Я кивнул головой.
– А где ее взять?
– Только в Долине Забвения. Одна я не решусь пойти, а вы ранены.
– А без травы у Толика есть шанс выжить?
Девушка отрицательно покачала головой.
– Постой- ка- Сафрон привлек мое внимание.
– Что, ты сказал с Гарибом случилось?
– Сдох Гариб. Сдох и точка! Тевар один остался, без своего верного помощника. Да и не таким уж он верным и остался, рассказал он мне, что планирует убить Тевара и править единолично.
Всеволод присвистнул.
– Повтори как умер?
– Вспышка и от него остался лишь пепел. Своими глазами видел.
– А почему? – Сафрон пытал меня.
– Не знаю. Он меня напоследок оставил, вишу я, значит, и решил помолиться, чтобы он- я показал глазами вверх..
– ..Толику помог. Освободился, и пошел земляка выручать, а там, как увидел, что эта мразь вытворяет… по живому резал, мразь. Потом вспышка и пепел. Я думаю, что Бог нам помог.
– Вон ка-а-а-к- старик задумчиво почесал голову.
– Ты спрашивал, почему это я дурак. Так вот, я как обычно пытался прочитать древние записи. Так вот, неожиданно выплыла фраза- дурак. Ну я обалдел, если честно. Не каждый день на святых досках такое увидишь. А следом другая надпись- спаситель по земле ажарийской ходит.
Кир с Милой переглянулись.
– А сейчас ты говоришь, что о Толике горячо молился и ему помогли, может это он? Или ты? Но почему раньше этой записи не было, спрашивается, а только сейчас, когда он к нам присоединился? – осторожно спросил Сафрон и пристально посмотрел на меня.
– Так и есть. Сказал, помоги Толику, спаси его. А на меня даже не смотри. Помочь там еще, это пожалуйста, а на счет всего остального даже не надейтесь. Я может только счастливым стал- я посмотрел на Милу и она улыбнулась.
– Мила вон согласилась за меня замуж выйти.
Что тут началось. Все нас поздравляли и только Кир, не шевелясь, смотрел на нас. Блин, сердце ухнуло куда-то вниз.
Он долго молчал, переводя взгляд с меня на сестру и обратно. Наступила полная тишина.
Кир вздохнул.
– Лучшего для сестры и желать не мог. Вот только дальше как?
– Жизнь покажет, а Бог подскажет. А если не будет этого дальше, Кир? Ты же понимаешь, что всякое сейчас может случиться, правда? Жизнь продолжается- и это главное. Конечно мне сейчас нечего предложить твоей сестре, сам знаешь что с голой жопой сюда попал, но я сделаю все возможное, чтобы она была счастлива.
Кир улыбнулся
– Если сестра дала согласие, то кто я такой чтобы вам мешать. Ну, тогда давай обнимемся, новый родственник.
– Так! Соединю вас сегодня же- радостно потер руки Сафрон.
– Нет. Когда Мила будет готова, тогда и соединишь. А пока что я полежу, голова раскалывается.
Все вышли, но остался Кир.
– Я знаю что ты хочешь мне сказать. Не обижу и буду любить. А если что, ты мне морду набьешь, да?
Кир улыбнулся.
– Тебе набьешь, пожалуй. Ты знаешь, а ведь я действительно рад, что это будешь именно ты. Много лет волнений за сестру и все, что мы пережили…
Он вздохнул.
– Я не об этом хотел. Сегодня мы уйдем за Главой. Ты здесь и присмотришь за сестрой, а тянуть времени нет. Думаю, что ждет нас большая бойня, поговаривают, что Тевар зверствует и не упустит возможности нас в одном месте прикончить. Нам нужно чтобы сила как можно скорее вернулась. И так три солнца прошло, медлить уже нельзя.
– Как три солнца? Ты хочешь сказать, что прошло три дня? Вроде один день всего прошел?
– Три.
Ничего себе, это я больше суток в себя не приходил? Внезапно накатила тошнота и я со стоном откинулся на спину.
– Я распоряжусь, чтобы принесли еду, а потом отдыхай, зятек- он тихо засмеялся и вышел.
Меня тихонько окликнули.
– Рома, не спишь?
На меня смотрела хитрое личико Коры.
Я улыбнулся и покачал головой.
– Иди сюда.
Она юркнула ко мне и села рядышком.
– А правду Всеволод сказал, что… Ну что ты теперь моим папкой будешь или как…
– Если ты не против, то я был бы рад быть твоим папой.
И не успел я договорить, как Кора кинулась мне на шею.
– Здорово! Ты теперь свои сказки только мне рассказывать будешь? И играть, да? – она радостно смотрела на меня, улыбаясь во весь рот.
– А может, ты лучше читать научишься? И ты сама прочитаешь множества сказок. Как только сила вернётся, я тебе из своего мира притащу кучу книг. Ты их потом своим детям и внукам читать будешь- я смотрел на девочку и на ее восторженное лицо.
А сам вспоминал, как она обнимала меня ладошками и говорила- я тебя жду.
Я только сейчас понял, что у меня дочь будет. Дочь! Восторг щенячий наполнил моё нутро, я улыбался от этой мысли, как полоумный. Эх, жалко, что мы не дома. Куклу бы ей подарил большую, говорящую и платье красивое. Да много чего подарил бы, чтобы видеть эту детскую улыбку.
– Я тогда побегу к детям. Мне похвастаться нужно- она убежала, а я остался со своими мыслям
Я с помощью Милы, пошел проведать Толика.
Парнишка, лежал без сознания, но хуже всего было с ранами. Сама рана покрылась темными корками свернувшейся крови, а полоски кожи, почерневшие по краям, слегка свернулись и начинали вонять. Я сел рядом с ним и посмотрел на Мил
– Общее переохлаждение и болевой шок, и инфекция присоединилась.
– Я могу распознать и вылечить практически любую болезнь, даже ранее не знакомую, моё подсознание выдает мне нужную информацию, состав растений, их количество и состав мази и даже найти растение практически по нюху. Могу заменить одну траву другой, в общем безвыходных ситуаций нет. Но не в данном случае. Здесь только одно растение поможет. Я пыталась имеющимися у меня травами, но становится только хуже. Боюсь, что…
Мила вздохнула и замолчала.
– Значит, идем в Долину Забвения.
Мила внимательно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Толика, горестно вздохнула и кивнула головой.
Вечером Сафрон и Кир ушли, прихватив мой меч.
А на следующее утро я с Милой и Дорой, которая грозно рычала и не отпускала меня одного, вышли в дорогу.
– Идти по прямой дороге от Храма.
Спустя некоторое время мы остановились перед обыкновенной поляной, покрытой ровным чистым снегом, окружённой плотными рядами деревьев.
– Эта?
Мила кивнула.
– Там энергия, похожая на Проклятую гору, только вызывает совсем другие эмоции. То, что заставляет забыть о горе, страданиях, боли. То, от чего живые существа теряют своё «я» и погибают- она обвязала себя за пояс длинной веревкой, взяла в руку нож и сжала его.
Я забеспокоился.
– Стой! Что значит погибают? Тебе удастся выйти оттуда?
Она побледнела и закрыла глаза, словно собиралась прыгнуть в бездну.
– Я бывала там и раньше, меня Кириак вытаскивал.
– Нет, так дело не пойдет. Иду я и точка.
Мила немного растеряно смотрела на меня.
– Во первых я мужчина и должен идти именно я, во вторых- Проклятую гору я выдержал и выжил, в третьих- это моя идея Толика спасти и я чувствую ответственность за свое решение.
Я быстренько отвязал вокруг пояса веревку и забрал у нее нож.
– Нож для чего?
– Воткнешь в бедро, чтобы немного привести себя в чувство. Растение увидишь сразу, его не возможно ни с чем перепутать. Бери только верхушки- в нижних яд накапливается от… в общем верхушки.
Я посмотрел на поляну, засыпанную снегом. Она сейчас шутит, я не понял? Какой цвет? Мне снег придется грести.
Дора будто внимательно нас слушала, а потом села рядом со мной. Я погладил ее по голове, набрал воздуха и шагнул.
И словно я пересёк невидимую границу, чуть не задохнулся от восторга. Здесь было лето. Стояла сочная зелень, радуя глаз после белой холодной зимы. Ветерок колыхал траву, донося до меня сотни запахов цветущих цветов.
Я не успех ахнуть, как меня охватила дикая радость, я раскинул руки и громко засмеялся, наслаждаясь ощущениями, прошел чуть дальше и лег на поляну. Все мои тревоги и волнения растворились среди сотни одурманивающее пахнущих растений, я был счастлив как никогда в своей жизни. Ничего не хочу, мне так хорошо. Я блаженно застонал. Эйфория, полная эйфория.
Где- то в голове свербела какая-то мысль, которая не давала мне покоя, я попытался напрячь память. О чем говорила Мила? Мила. А кто это? В голове постепенно стиралась имена и образы, я пытался вспомнить имена каких- то девушек, но я не мог их вспомнить, да и не хотел, если честно. Мне хотелось только насладиться этим ощущением, купаться в нем. Стиралась грань между прошлым и настоящим, есть только здесь и сейчас.
Я свернулся калачиком, а мои глаза закрылись. Я наслаждался.
Почувствовал рывок на поясе, но не отреагировал. А чтобы мне никто не мешал- я потянулся отвязать веревку. Я уже решил, что останусь здесь навсегда.
Откуда в моей руке нож? Мне что-то нужно было сделать, но что? А, вроде бы в ногу воткнуть. Ну ладно, нужно так нужно. И я не глядя воткнул его в бедро. Резкая боль привела меня в чувство, я заморгал и оглянулся, пытаясь понять, что происходит.
Черт! Трава! Закусил губу до крови, пытаясь снова не погрузиться в эйфорию, и пополз в середину поляны.
Действительно, растение не возможно не заметить. Невысокое растение с тонким черным стеблем и широкими длинными светло коричневыми листьями, а наверху небольшой бутон, словно корона, венчала растение. Прозрачный бутон, словно из хрусталя, действительно был в форме короны, и искрился разноцветными огоньками, будто заигрывал со мной, но стоило мне протянуть руку, бутон закрывался, образовывая прозрачный искрящийся купол. Я любовался цветком, пока мой разум снова не затмился всепоглощающей радостью.
Рука поднялась, и нож снова погрузился в бедро. Боль немного привела меня в чувство, и я начал отрывать бутончики, сначала старательно, а потом просто сгребал, пока мной снова не завладела эйфория. На месте среза проступала прозрачная влага и текла, словно слезы, по черному стволу крупными каплями.
Я продолжал сбор, стараясь не обращать на это внимания, пока боль в ноге не отступила…
Я никуда не хочу уходить отсюда, мне казалось, что я часть этого маленького, но такого прекрасного мира. Восторг, который постепенно наполнял меня всего, начал отгонять мои мысли. Это оргазм моего разума, которым я хотел наслаждаться и наслаждаться.
Послышался вой. Я медленно повернул голову. Мне стало жалко того, кто с такой болью в душе плачет.
– Иди сюда, здесь хорошо- шептал и махал я кому-то неизвестному, тому, кто сейчас плачет неподалеку.
Веревка на поясе натянулась, но я не реагировал, мне было хорошо.
Внезапно шрам на руке вспыхнул словно огнем, выдергивая моё сознание из небытия.
– Да, да. Я помню- трава- я уже не глядя драл это растение и запихивал в мешок.
Сквозь неземное блаженство, в голове появилась мысль, которая стучалась до моего сознания.
– Иди! Иди!
Зачем? Вы идите все, а я остаюсь.
Натянутая веревка впилась в тело, и меня буквально потянули по сочной траве. Нет, нет. Уйдите, не трогайте меня!
А в голове стучало.
– Иди! Иди!
Да, да, мне нужно идти, я только чуточку полежу, отдохну, запомню это неземное ощущение.
Во мне будто что-то начало бороться. Одна моя часть желала остаться здесь, где я чувствовал себя целой вселенной и наслаждаться, наслаждаться. Другая моя часть требовала немедленно уйти отсюда.
Я повернулся голову набок и увидел что –то белое, медленно протянул руку и взял эту штуку в руку.
– Кость. Человеческая- улыбнулся я, не смутившись данным фактом.
