Лин Петрова
На перекрёстке трёх миров. Книга 2. Пока Боги воюют.
В голове начала метаться мысль об опасности. Со мной творилось что-то непонятное, и я начал трясти головой, пытаясь прогнать назойливые мысли.
И буквально не соображая, что делаю, резким движением руки вспорол ножом ладонь. Боль отрезвила меня, и я медленно начал ползти, ориентируясь на веревку. И только сейчас начал замечать, что в густой сочной траве лежат останки людей и животных. Трава закрывала их от взгляда, таких как я, новых гостей.
Отрезвление приходило постепенно, по мере моего передвижения по траве, а я полз, уже не останавливаясь, сжав зубы. Меня буквально покидали силы, мечтать о том, чтобы убежать отсюда, и разговора не было. Я упорно полз, пока силы окончательно не покинули меня. Думать о том, почему это произошло, времени не было, все мысли только о том, чтобы убраться отсюда поскорее. Я решил полежать немного и отдохнуть минуточку, чтобы в последнем рывке убраться отсюда.
Сквозь гамму запахов сочных трав и цветов, в нос шибанул тошнотворный запах разлагающейся плоти. Тошнота подкатила к горлу и меня вырвало.
Громкий рык привел меня в чувство. Я поднял голову, увидел Дору и обрадовался, увидев родную морду. Она схватила меня за руку и осторожно потянула, но внезапно я увидел, как её глаза широко открылись. Она смотрела на поляну восторженным взглядом, её ноздри раздулись, вдыхая запахи, она застыла на месте с открытой пастью.
Я, собрав все силы в кулак, размахнулся и двинул ей по морде, пытаясь привести в чувство.
– Опасно, Дора. Бегом отсюда. Быстро, быстро! – уже кричал я.
Она моргнула пару раз, перевела на меня взгляд, тряхнула головой.
Я повязал веревку ей на шею, сам взгромоздился на ее спину и со всей дури дернул веревку.
Мы буквально вывалились на снег, приходя в себя.
– Живые? – тревожилась Мила.
– Офигеть- выдохнул я и протянул ей мешок.
– Нужно убираться отсюда, Рома. На кровь звери набегут.
– Идти быстро не смогу, поеду на Доре.
Дома я мешком свалился на кровать, а рядом Дора и мы уснули без задних ног в обнимку. Я сквозь сон чувствовал, как Мила перевязывала раны, но открыть глаза не смог.
Слышал шепот Всеволода, копошение Коры под боком. А когда проснулся, увидел, что рядом спала только Мила. Я смотрел на её уставшее лицо, темные круги под глазами от усталости. Устала, а виду не показывает, все носится и лечит, лечит и носится. Я тихонько провел рукой по ее лицу. Она открыла глаза.
– Проснулся? – шепотом спросила она.
– Я что-то уснула, хотела немного отдохнуть и не заметила, как задремала.
– Спи.
Я прижал ее к себе и поцеловал в щеку, но не остановился, а губами исследовал ее шелковистую кожу, и вдыхал ее запах. Через секунду она чуть повернула голову, и наши губы встретились. Я замер, чувствуя, как кровь забурлила по моим венам. Губы Милы чуть приоткрылись.
– Мила-прошептал я.
– Ты уверена? Я не смогу остановиться.
Она коснулась моих губ и прошептала:
– Да- и чуть кивнула головой.
Мое сердце застучало словно бешеное. Кровь рванула вниз, сосредотачиваясь в паху, дыхание сбилось.
Я прильнул к ее губам и она ответила. Я мысленно простонал, пытаясь сдерживать себя, иначе все закончится, так и не начавшись. Блин, у меня женщины не было долгое время, нужно взять себя в руки.
Хочу, чтобы наш первый раз она запомнила как наслаждение, а не как мой позор.
Я целовал шею, плечи и опустился ниже. Тело Милы выгнулось мне навстречу, и она тихо простонала.
Я снимал с нее одежду, сдерживая себя, чтобы не наброситься и не растерзать, боялся причинить ей боль, ведь она такая маленькая.
Я целовал и покусывал ее кожу.
– Сладкая моя- шептал я.
И шептал и целовал, целовал и шептал, пока Мила не начала стонать. Я не выдержал и подмял ее под себя. Меня уже трясло от возбуждения
– Посмотри на меня- уже хрипел я, еле сдерживаясь.
Она медленно открыла глаза- зрачки чуть расширены, влажный рот приоткрыт и я не выдержал, медленно вошел в нее и остановился.
Мы одновременно застонали.
– Не отводи глаза, смотри на меня.
Сердце бешено стучало, будто перекачивая литры огненной лавы.
Мышцы внизу сладко сжимались, ловя мои движения.
Я вошел до конца и глаза Милы широко открылись, она громко застонала и схватилась за мои руки.
Все. Погнали! Я погрузился в пучину удовольствия, увлекая в неё Милу, которая уже громко вскрикивала. Я ловил ее крики и стоны поцелуем, выпивая ее наслаждение до последней капельки.
Мила глубоко задышала, она удерживала взгляд и будто молила
о чем- то.
– Рома-а-а-а. Я-я-я-я не-мо-гу- прошептала она, и я понял, что скоро.
Я стиснул зубы, чтобы не выплеснуться раньше времени, и зашипел сквозь зубы. Нужно поторопить ее, иначе…
Господи, как хорошо. Оказывается, я уже тоже стонал, не сдерживаясь.
Одной рукой подхватил её за талию и рывком перевернулся на спину. Милы ахнула, а я взял ее бедра, придерживая и рванул глубоко в нее. Входил до тех пор, пока ее глаза не закрылись, и не послышался протяжный стон. А теперь.. мои руки добрались до груди и чуть сжали соски.
Господи, этот крик слаще всего на свете. Мила вытянулась, откинулась на мои колени, и ее тело забилась в сладких судорогах.
Всё, можно. Я отпустил свой контроль, входя во влажное тело и на несколько секунд отключился, ловя наслаждение.
Блин, ушел в себя- буду не скоро.
Мы тяжело дышали, приходя в себя. Мила молча лежала на мне, а потом .. тихонько заплакала.
Я растерялся, неужели ей было больно? Я ее обидел? Мысли метались в моей голове, тут уже не до наслаждений.
– Мила, я тебя обидел? Скажи? Больно да? Извини меня, я наверно не сдержался. Мил- я легонько тряс ее за плечо, а она трясла головой и уткнулась мне в шею.
Я расстроился, честно говоря, обещал же не обижать и подождать, а теперь мне было горько слушать ее судорожные всхлипывания.
– Я..не знала…что так …бывает…я никогда… – она всхлипнула.
Напряжение в моей груди начало отступать, я, наконец начал понимать, о чем она говорит.
Мои губы расползлись в широкой улыбке. Приятно, черт меня подери.
В общем, у меня был повод еще раз гордиться собой, а уже после мы уснули.
* * *
– Ну, привет, герой- качающийся Толик медленно входил в мою комнату. Я оглянулся и облегченно выдохнул, Мила уже ушла.
– Толик. Живой- я улыбнулся и от души обнял его.
– Живой. Благодаря тебе- он помолчал, а потом добавил.
– Спасибо, земляк. Я ведь уже со всеми попрощался. Вот гад, а -он покачал головой.
– Прорвемся, братишка- я был очень рад, что мои усилия не пропали даром.
– Если бы не ты тогда и вчера. Меня уже просветили.
Удивительно, что он так быстро встал на ноги.
– Подожди- ка- прервал я его, размотал тряпку с бедра и присвистнул.
От раны остались тонкие шрамы.
– Вот это цветочки! Но ради такого стоило туда идти!
– Да, Мила так и сказала, что ты в Долину забвения ходил. И кстати.. – он немного замялся, прежде чем спросить.
– Я помню кое-что, ну тогда, когда меня резали. Что тогда произошло? Ты орешь, замахиваешься и яркий синий свет. Потом я уже вроде отключился, не помню дальше что было.
Я пожал плечами.
– Толком не понял. А нужно ли понимать, Толь? Спаслись и это главное. Мы бы оттуда живыми не выбрались, это как пить дать. Этот маньяк предупредил меня, что я следующий. Давай думать, что помощь пришла сверху, ведь я молился о помощи. Так зачем рассуждать о том, чего не знаем.
– Ты прав- кивнул Толик.
Мы вышли в общий зал. Нас радостно приветствовали. Всеволод улыбался и сотрясал воздух кулаками, знай, мол, наших. Варя многозначительно кивала, словно соглашалась со словами своего супруга.
– Варя- даже изумился я.
– Что с тобой случилось? Ты похудела?
Её вещи действительно болтались, на её, некогда круглых формах.
Она тихо засмеялась и кивнула.
– Представляете какое безобразие- возмутился её муж.
– Тает Варюша на глазах, якобы у неё сбой был какой-то внутренний, а теперь- вот пожалуйста- он демонстративно поводил руками.
– Да чтоб этот айсберг растаял, не один месяц, блин, понадобиться- пробормотал Толик.
Мимо нас проходил поклонник Милы и как- то отворачивал голову в сторону, будто рассматривает что-то интересное, чтобы его не увидели.
– Чего это с ним- кивнул я на него.
Всеволод поправил очки.
– Так сам напросился. Тебя с Толиком второй день нет, что с вами, живы ли не знаем, все на нервах, а этот, пользуясь случаем, решил возобновить ухаживания. Ну Мила сначала, корректно так, отстань мол, не до тебя, ребята пропали, раненые есть. А этот никак не понимает, ну и сорвалась девка- засмеялся Всеволод.
– Сначала врезала хорошенько, ну как ты учил, а потом как начала орать- иди, говорит, работай, и еще чего-то заковыристое завернула, только это не прилично озвучивать- ржал Всеволод.
* * *
Через сутки забежала Кора и сообщила, что вернулись Кир с Сафроном. Я быстро вышел им навстречу, а мой взгляд был прикован к третьему спутнику.
Высокий, статный, седовласый старик медленно шел, опираясь на посох, с интересом осматривая стены храма. На нем был довольно потрепанная шкура, но это не мешало ему держать спину прямо. Он остановился посередине залы и посмотрел на каменный алтарь. К нему подходили ажарийцы, радостно приветствуя Главу, а тот улыбался одними губами, кивал головой, принимая приветствия. А сам смотрел, смотрел, а потом закрыл глаза и глубоко задышал. Затем опустил голову, словно задумавшись, и отошел подальше от алтаря.
– Как все прошло? – спросил я у Сафрона.
– Даже лучше, чем мы предполагали. Ночью пробрались, показали печати. Глава обрадовался конечно и тут же согласился отправиться в путь. А уже по дороге мы его просветили, что творится в Ажарии- улыбался тот.
– Не похож на Главу великого рода?! – он кивнул на гостя.
– Потрепала жизнь. Но ничего, Рома, прорвемся.
Главу поселили на противоположной стороне залы, куда он не преминул отправиться для отдыха.
А ко мне подошел Всеволод.
– Позвольте пригласить вас этим вечером на концерт, так сказать- смущенно сказал Сева, поправляя свои очки.
Я удивленно посмотрел на него.
– Я тут пианино подправил, вот и хотим с Варей немного культурной программы для всех провести. Уж не знаю как получится- сам волнуюсь безмерно. Ведь не играл давно, да и руки уже не прежние, то обмораживал, то калечил, но стремление к прекрасному, так сказать пересилило все препятствия.
Вечером, едва село солнце, в общей зале народу набилось, что селедок в банку. Черт, как селедки хочется. Глава сел впереди, на почетных рядах.
Варя, пригладила волосы, распрямила плечи, и вышла к инструменту.
Я сел с Милой и Корой, а рядом примостился Толик. Я наклонился к нему и прошептал:
– Толик, что-то волнуюсь я. У меня такое ощущение, что сейчас Фрося Бурлакова петь будет.
Всеволод заметно волновался и потирал руки, а затем снял очки, положил их на пианино, закрыл глаза и положил руки на клавиши.
Господи, я никогда не забуду этого момента. Его руки начали буквально порхать, и полилась музыка, сначала тихая, а потом она набрала обороты.
В большом каменном помещении звук взвивался вверх и возвращался многократным эхом, усиливая эффект. Я не знаю ни самих произведений, ни их авторов, так как никогда не интересовался классической музыкой. Но даже меня пробрало- казалось, что все волосы на моем теле встали дыбом от этой божественной музыки.
Ажарийцы застыли на месте и сидели, не шелохнувшись, не отрывая взгляда от мастера, так виртуозно владеющими нотами и инструментом.
– Офигеть – выдохнул Толик.
Музыка сменилась и теперь она плакала, проникая в наши сердца. Эта музыка лила слезы вместе с истерзанными войной, душами. Мила схватилась за мою руку и слезы полились из ее глаз.
– Офигеть- Толик застыл с широко открытыми глазами и твердил одно и тоже.
Музыка менялась несколько раз, каждый раз навевая разные эмоции – от восторга до душераздирающей скорби.
Всеволод и Варвара переглянулись. На секунду настала тишина, привлекая наше внимание и…
– Аа-а-аве-е-е Мари-и-и-ия.
Мой рот открылся от искреннего изумления. Голос Вари был звонким и каким-то хрупким, но вместе с тем, мощным и звенящим. Голос взмывал вверх и бился под потолком раненой птицей, затем кидался вниз и проникал в наши души и сердца. Лицо Вари стало каким-то необыкновенным, оно словно светилось изнутри, и мне даже показалось, что это не Варя сейчас на импровизированной сцене, а другая женщина, спустившая к нам с небес.
Из моих глаз потекли слезы. Я не прятал их, и мне не было за них стыдно, ведь мужчины тоже плачут.
У Милы началась истерика, она судорожно всхлипывала, закрыв лицо руками. Я, не открывая глаз, обнял её за плечи и крепко прижал к себе.
Плачь, дорогая, плачь. А голос Вари продолжал терзать наши души, пока под небосводом не растаял последний аккорд, и не наступила гнетущая тишина.
Я выдохнул и открыл глаза и осмотрелся. Плакали абсолютно все и лишь несколько ажарийцев мужественно хмурились, сдерживая эмоции. Глава сидел, опустив голову и закрыв одной рукой лицо, а вторая рука до хруста в суставах сжимала посох.
Но вот, что привлекло мое внимание- каменный алтарь засветился каким-то внутренним светом. Он будто питался нашими эмоциями, а внутреннее свечение разгоралось мягким светом. Глава, словно почувствовал это, резко вскинул голову, посмотрел на алтарь и посмотрел на свое запястье. Затем поднял голову вверх, замер на некоторое время, и обернулся. На его губах играла еле заметная улыбка. Он окинул всех взглядом, а потом неожиданно открыто улыбнулся. Его лицо преобразилось, словно помолодело что ли, не смотря на многочисленные морщинки, собравшиеся вокруг глаз.
Всеволод медленно встал, одел очки, подошел к Варе и взволнованно посмотрел на аудиторию, на нас то есть. Он переводил взгляд с одного лица на другое, его взволнованность сменилась разочарованием, плечи медленно опускались, словно под тяжелой каменной плитой. Варя растеряно смотрела на ажарийцев, не понимая, что происходит.
Я медленно встал и начал хлопать в ладоши.
– Браво- почему- то хриплым голосом, в полной тишине, крикнул я.
Глаза Всеволода вспыхнули благодарным огоньком.
Я незаметно пнул Толика ногой.
– Офигеть- снова выдохнул он, потряс головой, прогоняя наваждение, быстрым движением руки вытер слезы, и встал.
– Браво- и громко захлопал в ладоши.
К нам присоединилась Мила. Слезы все еще текли по лицу, она всхлипывала.
– Бр-р-р-всхлип-а-а-ав- всхлип -во-о-о.
По одному вставали ажарийцы, более или менее пришедшие в себя, и хлопали. Через некоторое время сидящих не было, и я буквально, оглох от оваций и выкриков.
Всеволод и Варя, не ожидавшие такого теплого приема, кланялись, прижимая руки к сердцу. По лицу Всеволода текли слезы радости, Варя украдкой смахивала свои непрошенные слезы. Но вот что интересно, она на пару шагов отступила назад, давая мужу насладиться долгожданным триумфом. Я покачал головой, в очередной раз поражаясь ее мудрости.
Несколько ажариек, еще не отошедших от эмоций, бросились к Всеволоду и Варе, выразить своё восхищение.
Толик шумно выдохнул и сказал
– Офигеть, Рома. Что это было?
– Искусство, Толик.
– Не-е-е, это волшебство. Дома обязательно схожу в.. куда-нибудь схожу, короче говоря.
Я посмотрел на Милу.
– Пришла в себя?
Она качала головой.
– Ваш мир прекрасен.
Глава широким шагом подошел к Всеволоду и одним движением крепко обнял его. Казалось, что бедолага потерялся в объятиях высокого старика.
Еще два шага и глава обнял Варвару.
– Благодарю- сказал он и также широким, но бодрым шагом ушел за пределы толпы.
* * *
Народ долго не мог успокоиться, многие подходили с супружеской паре и выражали свои искренние чувства.
Мы уже сидели возле костра, а Всеволод все еще никак не мог присоединиться к нам, пока его не увела Варя и буквально за руку не оттащила в нашу компанию.
– Варя-я-я, я восхищен твоим голосом. Буду откровенен- не ожидал.
Варя усмехнулась:
– Я же не всегда такая была- она в воздухе провела рукой по телу.
– Когда-то у меня были и мечты, и планы. Не смотрите, что я деревенская- и пением занималась, и в клубе пела, да и видом парней привлекала. Уже и дочка родилась, а все не оставляла свою мечту на сцене выступать. Да только все закончилось, так и не начавшись, одним темным вечером- она замолчала.
Всеволод взял ее руку и крепко сжал.
– Трое их было, да куда мне с ними справиться. Домой еле приползла, чуть живая. Они же мне душу тогда растоптали. Муж под шумок слинял, зачем мне пользованная, говорит. Значит, мол, хвостом крутила, или сама даю всем подряд. Пользованная-она горько усмехнулась.
– Я мужиков всех ненавидеть стала. И жрать стала. Жрала и толстела, толстела и жрала. Как вспомню- внутри ныть начинает и рука к еде тянется. Наверно хотела спрятаться от взглядов, чтобы даже мысли не возникало подходить ко мне. У меня получилось- усмехнулась она.
– Дочь выросла и осталась я одна. Я ведь еще тогда поняла, что не нужно мне такое будущее, где все на меня глазеют. Петь бросила и о муже уже не думала. И Всеволода поначалу турнула, да видно удалось ему увидеть во мне нечто большее.
– Оттаяла потихоньку. Пела только с ним и только дома, чтоб никто не слышал. А потом сюда попали, охрипла-она чуть улыбнулась.
– Всеволод уговорил меня спеть сегодня, боялась, жуть прямо.
Она посмотрела на супруга.
– Спасибо. Я сегодня родилась заново. И… – на глазах начали наворачиваться слезы.
– Ну что ты, голуба моя- Всеволод вскочил, обнял ее голову и прижал к себе, вернее сам прижался где- то в районе живота супруги.
– Офигеть- прошептал Толик.
– Хотя… – его глаза чуть прикрылись.
Ага, а то офигеть, да офигеть. Сам только о жене и говоришь. А любовь она ведь разная.
Ажарийцы продолжали подходить к Всеволоду и Варе, высказать свое восхищение. Народ еще долго бродил, не в силах успокоиться, шумно обсуждал увиденное сегодня. А меня почему-то клонило в сон.
– Ребята, я спать. Что-то прямо с ног падаю..
– Наверно еще не отошел от Долины забвения, да и после ран тебе бы полежать. Иди, Ром- Мила посмотрела на меня и кивнула.
Значит, придет сегодня и я успокоился.
* * *
Ночью проснулся внезапно, будто от толчка. Не понял юмора, а где Мила? Я огорчился, но ведь она не сказала прямо, что придет? Нет. А то размечтался, понимаешь.
Я вышел из комнаты, чтобы сходить по нужде. Народ уже угомонился, а костер догорал, а возле него сидели Мила и Кир и разговаривали.
Почему- то я сделал шаг назад, чтобы не быть замеченным и прислушался. Не потому, что я любопытный. Просто мне показалось, что прозвучало мое имя.
– Мелитина, ну ведь ты понимаешь, что обязана исполнить клятву? С нами уже рассчитались, да так, что теперь мы должны. За детей долги отдают их родители, поэтому…
Мила кивнула.
– Я же вижу, что он тебе нравится, но этот вопрос нужно решить как можно раньше. Ведь он предложил тебе стать его женой, так что хочешь ты, или не хочешь, но тебе придется согласится. А мне бы все же хотелось, чтобы желание стать чье-то женой было твоим собственным, а не продиктовано клятвой.
Вот это новость! Мой сон словно рукой сняло. О чем это он говорит, черт меня побери? Какой долг? Какая клятва??
– Может вам поговорить на эту тему? Хотя о чем это я. Да-а-а, ситуация.
Он глубоко вздохнул.
– Иди спать, сестра. Я к Главе, нам нужно многое обсудить.
Я нырнул обратно на кровать и притворился спящим. Но она не пришла. Если честно- хорошо, что не пришла. Во-первых, мне нужно обдумать только что услышанное, вернее подслушанное, а во-вторых элементарно сходить в туалет.
Ночью пришла Дора с малышней. Я обнял ее и сквозь сон пробормотал:
– Одна ты у меня верный товарищ и друг. А то долг какой-то.
Крепко обнял всех, до кого достал, но руками почувствовал, как Дорка немного напряглась. Но не обратил на это внимание, а снова погрузился в тревожный сон, где я снова падал и умирал.
– Спишь? – к раковине пробирался Всеволод.
– Тут понимаешь, предложение от местных поступило и отказаться от него я никак не могу- он фыркал и брызгался водой.
– А зачем ты мне говоришь, если я сплю.
Но Всеволод продолжал:
– В общем, я детей музыке обучать буду, представляешь? Уже две группы набралось- он развел руками.
Я не смог порадоваться за него, ведь моя голова была занята ночным разговором. А чтобы хоть как-то отвлечься, рьяно взялся за работу. Не пошел на обед, хотя меня настойчиво звали, но я упорно отказывался. Да потому что кушать не хотел и не знал, как я посмотрю на Милу. Я просто не знаю, как мне себя вести с ней и Киром. Хотя я во время работы несколько раз прокручивал нашу совместную дорогу с ребятами, наш путь сюда, наши приключения и… не понимаю!!! Я не понимаю как себя вести.
Я работал как проклятый до вечера, останавливаясь только, чтобы попить воды, работал до изнеможения, чтобы физическая усталость вытеснила посторонние мысли. Чтобы не нужно было вести разговоры по душам, когда у некоторых за этой самой душой имелся камешек.
Когда все работники разошлись, и я остался один, мне пришлось присоединиться к своей группе.
Ко мне обратился Глава:
– Выражаю тебе свою признательность. Мы сегодня ночью с представителями Родов долго сидели, рассуждали, разговаривали. Надеемся, что есть шанс вернуть нашему миру спокойствие и избавиться от захватчиков. Что думаешь? – обратился он ко мне.
Я кивнул.
– Конечно есть. Главное верить.
Я с интересом смотрел на него и почему-то не мог отвести взгляда. Вроде ничего необычного, но эти глаза, окруженные сеточкой глубоких морщин- были грустными и какими-то отрешенными. От его фигуры чувствовалась какая- то мощь и показное спокойствие, но там внутри, бушевали чувства, что выдавала неестественно прямая спина и чуть сжатые губы.
И я обратил внимание, что он внимательно рассматривает моё лицо, иногда закрывая глаза и прислушиваясь к свои ощущениям. Не мудрено, после всего что с ними произошло, хочешь не хочешь, научишься доверять своему чутью. Вот и меня «проверяет».
– Я смогу один раз открыть проход, не дожидаясь принятой даты- он посмотрел на нас.
Толик встрепенулся и с надеждой посмотрел на меня.
– Мы не торопимся- сказал Всеволод и Варя кивнула, подтверждая свое решение.
– Уступаю Толику. Я обещал, да и нужнее ему- мотнул я головой на парнишку.
Глава внимательно смотрел на меня, перевел взгляд на Всеволода с Варей, после на Толика, затем снова на меня..
– Нет. Ты пойдешь первым.
Я даже растерялся и удивился. Я-я-я? Прямо сейчас??? Я не готов, я не хочу… и замер от своей паники. А ведь я действительно не хочу сейчас возвращаться. Мельком глянул на Милу и перехватил ее ошеломленный взгляд. Она паниковала, переводя широко открытые глаза на всех нас.
Значит, я ей действительно дорог, но клятва, будь она неладна. Да и не могу я оставить Дору.
Толик сидел, закрыв лицо руками.
– Ты вернешься- спокойно сказал глава.
Все посмотрели на Главу.
– Мне ночью был знак, что ты должен уйти и сразу вернуться. Моих сил хватить, не волнуйся.
А вот это ужу другой разговор, это мне нравится больше. Мое сердце застучало быстрее, от мысли, что скоро увижу девчонок.
– Когда? – спросил я.
– Завтра перед рассветом- ответил Глава, встал и медленно ушел.
Мы все сидели молча. Мила сдержанно поблагодарила за ужин и ушла. За ней ушел, едва не плачущий, Толик.
– Да-а-а- вздохнул Всеволод
– Неожиданно- пробормотала Варя.
– Я вернусь, ребята. Своим сообщу, что жив-здоров и вернусь.
Вечер закончился скомкано. Я вышел на улицу и завыл, призывая Дору. Мне нужно с ней попрощаться. На всякий случай. Я решил, что обязательно вернусь, я еще не готов распрощаться с этим миром, у меня еще здесь дела и… Дела в общем.
Дору и малышню крепко обнимал и целовал, будто действительно прощался. И говорил, что мы обязательно встретимся. Малышня лизала мне лицо и руки, а Дора сидела, опустив голову.
– Ну чего ты, глупенькая. Расстроилась? Я ведь тоже расстроился.
– Ну давай я тебя на спине покатаю, как тогда, а? – я заглянул в ее глаза, а у самого сердце сжалось от предстоящей разлуки.
Я встал и похлопал по плечам. Она медленно подошла сзади и закинула на меня лапы, затем шумно выдохнула и положила морду на плечо. Я одной рукой гладил ее по голове, а потом выпалил.
– Я люблю тебя, дорогая моя, Дора. Что бы не случилось- помни об этом. И если нужно будет, я снова приду на помощь.
Чуть повернул голову и поцеловал в ее морду. Она скосила на меня свои красивые глаза и .. по ее морде скатилась одинокая слеза.
Вот уж не думал, что буду признаваться в любви животному, но мои признания были искренними и не важно кому они были произнесены.
Мы так и заснули, свернувшись в один большой меховой клубок.
Ночью к нам присоединилась Кора. Немного погодя я очнулся от взгляда. Мила стояла в темноте и смотрела на меня. Я притворился спящим.
Мила, немного постояв, аккуратно легла рядом, стараясь не задеть.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спустя некоторое время, спросил я.
Я ждал, и где-то в глубине души очень надеялся, что она объяснит, что это за клятва такая долбанная.
Мне хотелось обнять ее, уткнуться в волосы и вдохнуть ее запах. Но я ждал.
– Нет- прошептала она.
И в моей душе настала оглушающая пустота. Закрыл глаза, глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок. Хотелось скрыться от всего мира, и остаться там в полном одиночестве. А потом мысленно усмехнулся- наверно я когда-то уже желал этого и именно это и получил, попав сюда. Ладно, утро вечера мудренее, а то надумаю сейчас себе еще проблем, блин. Ничего страшного ведь не случилось, просто мои надежды не оправдались, впрочем, как и всегда.
* * *
Еще не рассвело, а я уже проснулся. Милы и Коры не было рядом, а я даже не почувствовал как они ушли.
Как оказалось, не только я встал в такую рань.. Мои друзья уже ждали меня в большой зале. Глава шагал к нам большими шагами.
– Запомни, ты должен оказаться в том же месте, куда прибудешь. Поэтому запомни это место, понял? – он волновался не меньше меня.
Странно, можно подумать ему впервой отправлять народ.
Глава вложил в мою руку небольшой прозрачный камень.
– Как только почувствуешь, что он начал нагреваться, значит, время пришло.
– А сколько у меня этого времени?
Глава покачал головой.
– У нас время течёт по-разному, поэтому ориентируйся на камень.
Я очень волновался и смог только кивнуть.
– Готов?
Глава закрыл глаза и вытянул руку.
Эй, подождите, я совершенно не готов. Посмотрел на Варвару с Всеволодом, Толика и Кира. Мой взгляд задержался на Доре, а потом на малышне. Внутри меня образовался комок в горле от предстоящей разлуки. А Мила так и не пришла.
– Представь место, куда бы ты хотел попасть- глухо сказал Глава.
Мои мысли заметались. Так куда лучше? Домой? Если домой, то к себе, Рите или Альке? Или…..
Голова резко закружилась, как будто на карусели и я стал проваливаться. Последним, что я увидел, это бегущую к нам Милу. Её громкий крик отчаяния, и я отключился от этой реальности.
Блин, что же так тошнит? До моего сознания доносился характерный звук находившейся неподалеку трассы- сигналы машин, характерный рык выхлопных труб и шелест шин об асфальт. Где-то лаяли собаки, слышался смех людей. Все это ворвалось в мое сознание, и я понял, что я – Дома.
Открыл глаза, пытаясь сориентироваться. Картинка перед глазами была размытая и черно-белая, как на старых фотокарточках. Потряс головой, пытаясь прийти в себя. Картинка приобрела резкость, но краски не вернулись. Наверно это из-за перехода, думаю, чуть позже цвет восстановится.
Я медленно встал, пошатываясь от слабости, сжал камень в руке, убедился, что не потерял его при переходе, и положил в карман. Мне бы не хотелось потерять эту маленькую нить с тем миром, в котором остались…
Так, спокойно! Где я? Место мне знакомо, нужно пройти один двор и я окажусь дома. Но я решил сначала сбегать к девочкам, а так как Алькина квартира было ближе, то я, борясь со слабостью, пошел по улице, слегка покачиваясь.
Я звонил и стучал в дверь, но мне никто не открыл. Тогда я пошел к Ритке. Та же история и я вспомнил, что у меня лежат запасные ключи от их дверей, вот только как попасть в свою квартиру? Мои ключи остались где-то в горах, а запасные всегда лежали у соседки, ведь меня частенько не было дома. Вот только дома ли моя соседка? Она иногда сидела с внуками, или могла уйти по делам, в конце концов. Интересно, сколько сейчас время?
– Не подскажите, который час? – обратился я к проходящей мимо пожилой супружеской паре.
Но они прошли мимо, словно они меня не услышали. Я недоуменно посмотрел им в след и вновь обратился, но теперь к одиноко идущей девушке. Та же реакция. Не понял юмора! Меня…не видят? Я начал обращаться ко всем подряд, но ни один прохожий не отреагировал на мои просьбы. Мне становилось страшно. Может при переходе из одного мира в другой, что-то пошло не так? Может силы у Главы не хватило? А на обратный путь у него силы хватит? Меня начала захлестывать паника и я побежал. Нечаянно задел мужика, да так, что он упал, раскинув в стороны руки.
– Извините- чисто автоматически сказал я.
Мужик растеряно оглянулся.
– Чертовщина.
Потер плечо и медленно встал, все еще оглядываясь.
– Эй, вообще-то это я тебя задел. Ау- я повысил голос, словно надеясь, что меня услышат.
Но меня не видели и не слышали, словно я был пустое место.
Я добрел до своей квартиры и позвонил в соседскую дверь. Спустя несколько секунд замок щелкнул и показалась Зинаида Степановна. Она куталась в свой цветастый платок с кисточками, который не скидывала с плеч ни зимой, ни летом.
– Здравствуйте, Зинаида Степановна. Мне бы ключи забрать.
Степановна нахмурилась, вышла в коридор и недоуменно огляделась.
Я чертыхнулся, ведь она, так же как и остальные люди, меня не видит и не слышит. Поэтому я, пока она была в коридоре, просто вошел в ее квартиру, взял ключи, висевшие за дверью на гвоздике, и вышел.
Степановна сдавленно охнула и закрыла рот рукой, а потом перекрестилась второй рукой, и, не отводя взгляда от висевших в воздухе ключей, пятясь вошла в свою квартиру и быстренько захлопнула дверь.
Я, как можно спокойнее открыл дверь своей квартиры, вошел в свою холостяцкую берлогу и буквально рухнул в кресло, приходя в себя.
Включил электрический чайник, а пока он закипал, сходил в душ. Господи, какое блаженство! Вышел из ванной комнаты, обмотанный мягким пушистым полотенцем, налил себе большую кружку кофе и застыл возле окна, смотря на черно-белую природу и людей. И так, что я имею? Ничего хорошего- меня не видят и не слышат. Но почему и как такое возможно? Ведь когда я попал туда, я различал цвета. Я медленно отхлебывал обжигающий горький кофе, наслаждаясь его вкусом и запахом.
Хоть нюх не потерял, и то хорошо- усмехнулся я.
Достал из шкафа чистые вещи и оделся. Сгоняю к девочкам, может быть удастся хоть кого дома застать. А там, уже на месте разберусь, что делать.
Открыв Ритину квартиру, я почувствовал запах давно непроветриваемого помещения. Неужели она еще не нашлась??? Интересно, сколько времени прошло с моего исчезновения? Я побродил по пустой квартире, прикасаясь к знакомым мне вещам, но сидеть здесь и ждать было бессмысленно, а вот оставить записку было бы не плохо. Она вернется и узнает, что я жив.
