Лейла Тан
Сущность
Эпизод 36
Миша позвонил в самый разгар совещания. Ананд снял трубку.
«Мастер, вы сегодняшние новости читали? – прокричал Миша ему в ухо. – Обязательно прочтите!»
Попросив прощение у собравшихся, Главный советник вышел в приемную и наскоро пробежал глазами по заголовкам новостей, поспешно открытых для него на мониторе секретаршей. Ничего не привлекло его внимания. Что Миша имел в виду?
Непонятно… Стоп! "Беременная подружка Язычника отказывается давать показания". Что? Какая подружка? Какие показания?.. Он стукнул кулаком по столу, да так, что секретарша вскрикнула от неожиданности. Наверное, у него было сейчас очень страшное лицо, потому что находящиеся в приемной люди перестали разговаривать и испуганно отодвинулись к стенам.
Ананд пошел к дверям.
– Вы куда, господин Ананд?.
Он вышел в коридор и направился к лифту. Ему протягивали руки для приветствия, улыбались, о чем-то спрашивали. Но он сейчас не видел ничего, кроме конечной цели своего похода, которая находилась неподалеку от Башни Совета. Канцелярия. 80-й этаж… Он все расскажет Куперу и тот отпустит женщину. Ананд не сомневался, что отпустит. Он дошел до лифта, вошел внутрь и уже собирался нажать на кнопку, как вдруг отключился. Не потерял сознания, а перенесся куда-то в иное пространство, где было очень много света. Он ничего не увидел, кроме этого сияния, только услышал голос, приказавший ему остановиться.
И все исчезло. Он стоял все в той же стеклянной коробке лифта и держал палец на кнопке первого этажа. Из-за открытой дверцы заглядывали внутрь напуганные люди.
Эпизод 37
– Осталось два дня.
– Не два часа же.
– Но уже два дня! Ты только представь, док, через два дня мы снова увидим свет. Всего через каких-нибудь два дня!
– Эй, кто там говорит про свет? В этой дыре больше нет фонарей?
– А больше ничего не хочешь, храбрец?
– От тебя – ничего, щенок. Что, вообще, ты тут делаешь со взрослыми дядями? Иди к женщинам и детям и соси успокоительные конфетки, детеныш.
– Но-но, потише на поворотах, полковник! Между прочим, это из-за таких, как ты, мы сидим в этом дерьме. Надо было слушать доктора, ведь он говорил: не надо стрелять. Ведь говорил!
– Заткнитесь оба, а то не услышим, когда они подойдут.
– Можно подумать, что от этого что-то изменится. Все равно они придут и опять сделают с нами то, что им захочется. Меня уже столько раз стучали об эти стены, что от моей черной задницы ничего не осталось. На мне нет живого места! Между прочим, док, почему они с тобой более вежливы, чем со мной?
– Я им нравлюсь.
– У них плохой вкус. Я красивее тебя.
Военные заулюлюкали, кто-то ущипнул Болтуна за ягодицу.
– Привет, красотка.
– Тихо, – сказал Лин. – Слышите шелест? Опять начинается. И не надоело им?
Они замерли, прислушиваясь. Освещенный фонарями коридор был мрачен. Из темноты слышались звуки, заставляющие холодеть душу и шевелиться волосы на голове. Призраки приходили редко, за шесть дней только в четвертый раз, но после каждого раза ряды защитников колонии значительно редели. Людей подкашивали не только неравные схватки, но и бессонница, потому что сны были страшнее яви.
– Они идут! – крикнул Сафар.
Из дверей больницы, где среди запасов провизии прятались колонисты, вышли, держась за стены, несколько мужчин. Это были те, кто еще мог стоять на ногах. Люк за ними тут же захлопнулся. Они присоединились к уже находившимся на посту и приготовились принять удар на себя и отвлечь внимание противника от женщин, детей и больных. Люди выстроились поперек коридора, поддерживая друг друга и гадая, что их ждет на этот раз.
Наконец атака началась. В дальнем конце коридора заклубился черный дым и из него медленно поползло нечто. Это были гигантские жирные змеи с лоснящейся чешуей и разверстыми зубастыми пастями.
– Это что-то новенькое… – Полковник еле шевелил языком от ужаса. – Такого еще не было.
– Док, ты будешь смеяться, но я должен тебе кое-что сказать, – пролепетал дрожащий диспетчер. – Такая сцена была в сериале про космических живодеров. Они прилетали на своих кораблях и запускали вот таких змей в канализацию. А еще говорят, что в кино все неправда…
– Какое еще кино? – рявкнул Лин. – Насмотрелся ты всякой гадости. Лучше отойди отсюда, полковник прав, иди в больницу.
Но слова диспетчера насторожили. Почему он сказал "кино"? Опять кино. И в порту было то же самое. Странно. Должна быть какая-то связь. Смутная догадка мелькнула в голове доктора. Змеи были еще далеко и он мог позволить себе поразмышлять. Лин не верил в совпадения. Призраки копируют сцены из человеческих фильмов, изучают человеческий язык… Значит они подглядывают, когда люди смотрят видео, когда едят, любят и ненавидят друг друга, они изучают их и по тому, что увидели, судят о человеческой расе. Логично. Они считают, что люди боятся красный кисель и черных змей и, наводя галлюцинации, пытаются заставить их покинуть планету. Именно поэтому он ничего не почувствовал, провалившись в красную жижу. Никакой жижи на самом деле не существовало, как не существует и этих змей. Почти как Фобия, съесть не может, но может свести с ума. Из всего, что им довелось испытать, реально только невидимое упругое нечто, обладающее огромной силой, пробужденной оружием Сафара. Ведь, как рассказывал Болтун, раньше все ограничивалось кошмарами, да парочкой свихнувшихся от страха или унесенных ураганом по глупости колонистов. Но пока это только догадки.
"Надо рискнуть и проверить, – подумал Лин и сразу спохватился. – Стой на месте, или ты хочешь оставить ребенка без отца?"
Раздался громкий взрыв, затем треск, и потолок рухнул вниз, завалив проход. У кого-то из военных не выдержали нервы и он метнул в змей гранатой. Люди напряглись в слабой надежде на временное избавление. Но надежды не оправдались. Завал на их глазах стал превращаться в решето, сквозь отверстия которого протаскивали свои жирные тела черные лоснящиеся твари. Защитники колонии начали пятиться к больнице. Зрелище было так отвратительно и так реалистично, что Лин, несмотря на все свои предположения, тоже не смог заставить себя стоять на месте. Люди начали отступать к стене больницы.
Первым сорвался Болтун.
– Нам конец! Мы замурованы! А-а-а-! – завопил он и бросился к входу в больницу и забарабанил по ней кулаками.
– Заткнись! – заорал на него Сафар.
– Сам заткнись! Если хочешь оказаться у них в желудке, пожалуйста! А я собираюсь вылезать отсюда!
Едва люк отполз в сторону, диспетчер кинулся внутрь и захлопнул его за собой. Несколько человек последовали было его примеру, но дверь заело и никому не удавалось протиснуться в узкую щель, откуда тянулись руки и орущие рты. Один из ребят Сафара стал торопливо прилаживать взрывчатку, но полковник отшвырнул его от двери.
– Где твои мозги, рядовой?!
В ответ солдат набросился на командира.
Лин сам был близок к помешательству, чувствуя, что еще немного и он вместе с другими начнет биться в стены. Безумные глаза разбивающих друг другу лица людей были не менее страшны, чем наступающие чудовища. "Давай, иди туда, докажи всем и себе, что они не настоящие, – сказал он себе. – Только дурак может их бояться. Судьбу не обойдешь, все равно именно тебе придется это сделать, сам ведь знаешь, это же было ясно с самого начала».
Он сделал шаг, другой, третий, отошел как можно дальше и остановился, зажмурившись. И… ничего не случилось. Когда чудовища разом набросились на одинокого человека, закрутились вокруг кольцами, наблюдавшие это люди перестали кричать и драться и застыли. Но Лин ничего этого не видел и не чувствовал. Выждав минуту, чтобы убедиться окончательно, он заставил себя открыть глаза, повернулся и победоносно поднял руки.
Люди смотрели, ничего не понимая. Почему он все еще жив?.. Между тем чудовища потускнели, стали прозрачными и совсем исчезли.
– Значит все это… Ах ты, сумасшедший… – нарушив тишину, с грубоватой нежностью выругался полковник Сафар и расхохотался, утирая слезы.
Поняв, наконец, что произошло, колонисты бросились друг другу в объятия, обессиленно валились с ног, со смехом катались по полу. В разразившемся веселье никто не вспоминал о Болтуне, пока из открытых в конце концов дверей больницы не выскочила женщина с ребенком на руках и не закричала:
– Помогите! Он собирается открыть шлюз!
Диспетчер почти до конца облачился в защитный костюм и дрожащими руками прилаживал шлем. Процесс разгерметизации уже начался и из шахты шлюза тянуло слабым сквозняком, доносящим запахи чужого мира. Болтун втащил наверх раскладную лестницу, чтобы никто не мог помешать ему, но Лин добрался до него, цепляясь за крючья. на которых крепилась лестница. Заметив его, диспетчер обрадовался, распахнул прозрачную дверцу, за которой висел еще один костюм.
– Док, я знал, что ты умнее их всех, – сказал он, глаза лихорадочно блестели. – Одевайся. Я знаю, как нам перебраться в другой коридор под верхней обшивкой. Техники делают это, когда случается какая-нибудь авария. Костюм выдерживает минус 100 в течение восьми минут. Мы успеем!
– Что ты делаешь? – спросил доктор, и Болтун понял, что тот не собирается к нему присоединяться, а как раз наоборот, медленно придвигается к пульту управления внешними полями и, кажется, намеревается ему помешать.
Диспетчер завопил, бросился к шахте, позабыв о страховке, и проворно полез вверх по скользким скобам. Лин едва успел ухватить его за одну ногу. Сквозь отверстие, образовавшееся на верхнем конце многометровой шахты, уже виднелся кусочек серого дневного неба. Становилось все холоднее, воздух из помещения потянулся вверх. унося с собой на поверхность планеты какие-то мелкие предметы и бумаги. Лин попробовал стащить отчаянно сопротивляющегося парня вниз. Болтун отбивался со страшной силой, цепляясь за все, что попадалось под руку. В конце концов он дернул какой-то клапан, помеченный большим красным восклицательным знаком, послышался щелчок и из открывшейся трубы хлынула струя зеленоватой жидкости, распространяющей едкую вонь. Лин едва успел отклонить голову, однако зеленоватое вещество обдало кисти и всю левую руку до плеча и зацепила щеку, мгновенно разъело кожу человека и устремилось к костям.
Диспетчер попытался задвинуть клапан, но в этот момент планета сделала вдох и их всосало внутрь шахты и потащило вверх. Метра через три Лину все же удалось зацепиться ногами за скобу. Холод космического пространства хищно набросился на людей.
– Поднимайтесь и закройте шлюз! – крикнул он вниз и поднял голову. – Ты там жив, придурок! Почему не держишься?!
Ответа не последовало. Болтун, видимо, потерял сознание и его тело безвольно болталось над головой соломенным чучелом, складки защитного костюма шумно трепетали на ветру как паруса. "Плохо дело, – подумал доктор, – двоих я не удержу".
– Отпускай его к чертовой матери и держись! – послышалось снизу. – Мы уже поднимаемся! Отпускай его, он утащит тебя за собой!
Лин понимал, что полковник прав, но не мог этого сделать. Он все еще надеялся спасти парня. Невыносимая боль в обоженных руках и лице притупляла все остальные ощущения, в том числе и страх. Он слышал, как внизу гремит подъемный механизм, кричат люди, звенит стальными сцеплениями страховка. Он чувствовал как кислота растворяет его мышцы, но ничем не мог помешать ей. Надо еще потерпеть, совсем немного. Совсем… Сейчас, сейчас они придут, мало осталось… сейчас…
Их спустили вниз, с трудом оторвали друг от друга. Лин плохо соображал, что происходит вокруг. Сквозь туман боли донесся голос Сафара:
– Боже! Что это с тобой?
– Не подходи ко мне…
– Скорее, к врачу его!
– Я сам врач! Отойдите от меня… уберите руки!
Люди в ужасе расступились, пропустив его.
Завал в коридоре был частично разобран. Он перебрался через обломки и пошел, не зная куда и зачем.
Лин знал, что потерял руки. На Земле их могли бы спасти, но в условиях К-16 – нет. "Зачем я ей такой теперь нужен, зачем ей инвалид?" – думал он и эта мысль отнимала последние силы. У нее и так полно проблем из-за него, он испортил ей жизнь, а теперь еще и урод… Он представлял, как возвращается на Землю, как Тина бежит ему навстречу и как меняется ее лицо по мере приближения. Оно становится все страшнее и страшнее. Страх и разочарование, и еще жалость… жалость… жалость…
В полусознательном состоянии он ввалился в первую же открытую дверь и упал на чью-то неубранную постель. Боль нарастала и становилась все невыносимее. Он завернул руки в какую-то одежду и прижал к животу. Так он пролежал, скорчившись на чужой кровати, достаточно долго, находясь в пограничном состоянии между реальностью и забытьем. Ему казалось, что в комнату кто-то входит и выходит, кто-то смеется рядом и говорит с ним, заглядывая в глаза, громко топает и звенит посудой.
Кровать слегка качнулась – на нее осторожно присели с другого края. Он повернул голову, надеясь увидеть там свою смерть.
Это была не смерть. Перед глазами все плыло, но знакомый облик и добрый взгляд, обрамленный лучиками морщин, пробивался сквозь эту пелену. Учитель О улыбался.
– Что, мальчик Ван, опять тебе досталось?
Лин смотрел, боясь шелохнуться и вспугнуть видение. Если даже это хозяева планеты решили подшутить над ним, он простит им их чудесную шутку.
«Шифу?..»
Эпизод 38
Человек был совсем как настоящий, из плоти и крови. Лин даже ощущал исходящее от него тепло. Он разлепил спекшиеся губы и произнес жалобно:
– Учитель, это правда ты?
– Я.
– Настоящий?
– Самый настоящий.
– Учитель… – Голос его дрогнул и из глаз хлынули слезы.
– Ничего, сынок, все закончилось, – сказал Учитель О и положил теплую ладонь ему на голову. – Молодец. Я знал, что ты справишься.
– Учитель… – Лин собрался с силами и поднялся. Не хотелось казаться слабым в глазах старого Учителя. – Учитель, как хорошо, что ты пришел.
– Не буду спрашивать, как твои дела, Ученик, я и так все знаю.
– Я, как всегда, попал в историю, Учитель. Я думал… Здесь такое творится…
– А чего же ты еще хотел, мальчик Ван? Люди получили то, что заслужили. Долго так продолжаться не могло.
– Как "так"?
– Люди превратили Землю в райский сад и живут за счет ресурсов других миров. Но и на других планетах есть живые существа, пусть они не похожи на людей, но это их мир. С этим надо было считаться. Здешние жители были очень рады людям, пока те не загнали их своими разработками на уровень, ниже которого они уже не могут существовать. Им ничего не оставалось, как попытаться избавиться от колонистов. Они боятся земных кораблей, поэтому приходят только тогда, когда начинается Сезон ветров. Это очень талантливые и интересные существа, они невидимы человеку, но это не значит, что их нет. А ведь ты мог что-то сделать сразу, поговорить с ними, ты это умеешь, я ждал, что ты это сделаешь. Помнишь, что сказал твой друг? Он спросил, не пробовал ли ты с ними договориться. Помнишь? Он, конечно, говорил совсем не о том, но его слова должны были навести тебя на определенные размышления.
– Я старался ни во что вмешиваться, я думал, так будет легче, я надеялся положить конец своим приключениям. – Лин опустил глаза. – Но дело не только в этом. Я был занят своими переживаниями, Учитель, я не мог больше ни о чем думать. Я даже сейчас думаю только о ней.
– И что же, интересно, ты надумал?
– Я думаю, что таким я больше не буду ей нужен и это меня убивает. Лучше бы я погиб. Она моложе меня, она красавица. У нее и так много неприятностей из-за меня, она стольким пожертвовала. Зачем ей инвалид…
Учитель О лукаво прищурился.
– А что, разве с тобой что-нибудь приключилось, мальчик Ван?
Странно, что он не знает, подумал Лин и открыл было рот, намереваясь ответить, как вдруг понял, что больше не чувствует боли. Возможно, ее не стало с того момента, как пришел О, просто он был так потрясен явлением Учителя, что не заметил этого сразу. Он рывком сдернул обматывающее руки тряпье и поднес ладони к лицу. Розовая кожа, потрескавшаяся от сухости, но совершенно невредимая, никаких следов ожога.
– Учитель… я не знаю… я…
– Напрасно ты так плохо думаешь о ней, – сказал О. – Она приняла бы тебя, что бы с тобой не случилось. А меня благодарить не нужно. Это награда за то, что выдержал все испытания. Но больше никаких чудес не будет. Имей это ввиду. Сам, только сам, ты уже многое умеешь, а многое еще откроется в тебе. Главное – это всегда верить в лучшее, видеть Свет даже в полном мраке. Я знаю, как тебе нелегко и сколько всего свалилось тебе на голову. Но ты уже прошел точку возврата, мальчик Ван, как бы не было тебе трудно, ты не сможешь жить спокойно и ни во что не вмешиваться.
– Я все понимаю, Учитель.
– Я знаю, я верю, что ты оправдаешь доверие.
– Я должен что-то сделать?
– Мы собираем Воинов.
– Воинов?
– Да. Грядет война, большая война, последняя война… Бороться и побеждать людям придется самим, таков закон. Но ни один человек не способен нести заряд той мощности, который необходим для противостояния. Поэтому он будет распределен между избранными представителями человеческой расы. И ты – один из них.
– Это слишком большая честь для меня, я пока не сделал ничего особенного.
– Я думаю иначе, – сказал старец. – Ты прошел много испытаний и неплохо себя показал. Каждому назначено свое испытание. Кого-то испытывают счастьем, кого-то богатством, и скажу тебе, эти испытания намного сложнее. Очень мало благополучных людей сохраняют способность работать душой. Благополучие – это нелегкая ноша, которая часто мешает человеку овладеть великой мудростью, переводящей на другой берег. Тебе по крайней мере была предоставлена возможность отличить добро от зла. Ты счастливый человек, мальчик Ван. Все эти страдания, выпавшие на твою долю в такой короткий срок – просто результат ускорения событий. Еще одна реинкарнация, возможно, позволила бы отдать последние долги более безболезненно, но времени на это нет. Хотя в глубине души у тебя еще много сомнений и ты все еще боишься верить людям, в целом я доволен тобой, Ученик.
Лин почтительно склонил голову и сказал:
– Учитель, и все же я не достоин такой чести.
– Время покажет, кто чего стоит. Пока что ты должен вернуться на Землю при первой же возможности. Я знаю, что ты не хочешь этого делать, но не забывай: если ты воплощен на Земле, значит у тебя именно там есть работа. События ускоряются, нужно торопиться. Воины уже собираются для последнего сражения. Еще не все из них определены, но мы торопимся. Очень, очень сложное положение. У темных много сил, они усиливаются с каждым днем, все больше отгораживают людей от нас. А люди, к сожалению, с удовольствием идут в расставленные ими ловушки.
– Что же несколько человек смогут сделать против армии тьмы?
– Нужно правильно использовать данную вам силу.
– Я сделаю все, что от меня зависит, Учитель. Но, честно признаться, иногда мне кажется, что темные слишком сильны, что они сильнее нас. Почему-то им все очень просто удается… Я чувствую свою беспомощность перед ними.
– Это заблуждение, мальчик мой. – О покачал головой. – Ай-ай-ай. Не подобает Ученику говорить такие вещи. Так думают те. кто ничего не сделал для армии Света и занимает лишь зрительские места. Тот же, кто боролся с тьмой, знает, что, несмотря на видимую победу зла, добро все равно всегда побеждает. Те. кто ведет и охраняет вас, всегда сильнее ваших врагов. Это закон Космоса, Ученик. Люди привыкли все валить на темные силы, хотя сами готовы к сознательному злу. Темные просто пользуются вашими слабостями. Да и что такое тьма? Это всего на всего отсутствие света. Зажги свечу – и станет светло. Что есть ночь? Просто временное отсутствие Солнца и не более того. Дождись утра, и оно взойдет. Так же и зло, оно временно. Истинная природа человека изначально чиста и добра, она как зеркало, сдуй с него пыль и оно вновь начнет отражать Небо. Никогда не сомневайся в этом.
Лин опять склонил голову в знак понимания и безграничного почтения.
– Кто будут эти Воины? Я знаю кого-нибудь из них?
О сдвинул брови и погрозил пальцем:
– Ты не должен был спрашивать об этом, ты уже достаточно много знаешь, чтобы понимать, что всему свое время. Все откроется, когда придет время. Большинство Воинов пока даже не знают о своем предназначении, но судьба ведет их туда, куда нужно. Ай-ай-ай, мальчик Ван.
– Прости, Учитель, я проявил дурацкое любопытство. это было неправильно. Я иногда беру на себя слишком много. Я должен признаться, что сделал еще одну вещь – я самовольно отправил в Храм случайных людей. Я даже не посоветовался с Анандом. Мне почему-то показалось, что я имею право это сделать, но когда они ушли, я стал сомневаться.
– Почему же случайных? Твои ребята пока очень неплохо справляются. Запомни, Ученик, если бы они были недостойны такой миссии, мы бы ее не допустили. Дорога в Храм существует не только для просветленных, а для всех, кто желает стать лучше, кто тянется к Свету, пусть даже несознательно. Вот такой мой ответ тебе.
Вот это была действительно прекрасная новость. Доктор Лин просиял, позабыв обо всем на свете, и не сразу ощутил охватившую комнату дрожь. Только когда с полки над кроватью слетела и звонко разбилась у его ног фарфоровая ваза, он почувствовал, что пол характерно трясет, как это обычно бывает при спуске и подъеме колонии. Он недоуменно взглянул себе под ноги. Не может быть, еще целые сутки до подъема. Но ведь она поднимается, причем быстрее положенного… Какой идиот запустил механизм? Какой?! Да это же они!
Лин вскинул голову.
– Учитель?..
Он был в комнате один. Учитель О исчез так же неожиданно, как и появился.
