Леонид Резников
Ала ад-Дин и повелитель джиннов
– Да, – поставил жирную точку султан.
– Нет! – топнула ножкой Будур.
– Пустой разговор, дочь наша. Готовься к свадьбе.
Султан развернулся и чинно направился к распахнувшимся при его приближении дверям. Главный визирь с сыном, непрестанно кланяясь и чихая, засеменили за султаном.
– У-у, проклятый ишак… – потрясла руками Будур, и по комнате разлился перезвон серебряных и золотых наручных браслетов. – Или осел? Ну вот, совсем меня отец запутал. Ненавижу, тьфу! Как же сказал тот незнакомец?.. Вспомнила! Чувырла ископаемая, вот! – Принцесса показала закрывшимся дверям язык, упала на постель и залилась горючими слезами.
Глава 12. На все воля Аллаха!
Ала ад-Дин порядком умаялся и давно потерял счет времени, без толку бродя по бесконечным хитросплетениям коридоров. То ли он где-то не там свернул, то ли не заметил указателя, хотя ни одного из них, пусть даже самой примитивной метки на стене Ала ад-Дин за время своих скитаний не видел.
– Все, пропал я, – уныло всплеснул руками Ала ад-Дин. – Заблудился. И чего меня только понесло в эту проклятую пещеру! А все «дядя», чтоб его шайтан пожрал вместе с потрохами!
Юноша огляделся по сторонам: стены, стены, ничего, кроме стен – аккуратно выдолбленные, отшлифованные до матового блеска – ни единого бугорка, ни выбоинки. И еще бесконечные коридоры.
– Эгей! – позвал Ала ад-Дин, сложив ладони рупором. – Кто-нибудь?
Прислушался.
Где-то тихонько капала вода, тянуло сыростью и затхлостью. В одном из проходов что-то пугающе шуршало – туда идти совсем не хотелось. Честно говоря, уже вообще не было желания куда-либо идти, только бы выбраться отсюда поскорее.
– Эге-гей!
Эхо забилось, заскакало по тесному коридору.
– И совсем незачем так кричать, – неожиданно раздалось за спиной юноши.
Ала ад-Дин подпрыгнул от неожиданности и поспешно обернулся.
– Ох, это вы! – обрадовался он. – Как хорошо! Вы, кажется, торговец лампами, а вы… нет, молчите, я сейчас вспомню, – Ала ад-Дин в задумчивости пощелкал пальцами, уставившись в потолок. – У вас такое странное имя было… Беф, Меф… Шеф! Ну конечно же, Шеф!
– Это не имя, а должность, вроде визиря, – поправил Максим.
– Визи-ирь, – недоверчиво протянул Ала ад-Дин. – А не врете?
– Шоб мне сдохнуть, – ответил за Максима Ахмед. – Век воли не видать. Круто, да?
– Ага, – на всякий случай согласился Ала ад-Дин, хотя не совсем понял сказанного Ахмедом. – А вы здесь откуда?
– Да вот, гуляем, осматриваем достопримечательности. Типа, экскурсия.
– Экс… что?
– Познавательная прогулка. А ты чего тут кричишь?
– Я заблудился, – Ала ад-Дин повесил нос.
– Вот балда! – хмыкнул Максим. – Карту читать надо.
– Какую еще карту?
– Обычную, к стене у входа приколочена.
– Я ее не заметил.
– Не заметил, – передразнил Ахмед. – Лопух ты молодой, неотесанный.
– Лопух, – без особой охоты согласился Ала ад-Дин. – Значит, пойдем назад?
– Зачем? – удивился Максим.
– Ну как же! Вы ведь сами сказали, что там карта висит.
– Уже не висит, – усмехнулся Максим и достал из заднего кармана брюк объемистый кожаный сверток.
– Вы что, украли ее? – ужаснулся Ала ад-Дин.
– Да ты что?! Ты за кого нас принимаешь? – выпучил глаза Ахмед и рванулся было к юноше, но Максим придержал друга за плечо.
– Погоди, Ахмед. Никто ничего не крал, понятно? Мы взяли ее во временное пользование.
– Как-как?
– Очень просто, – терпеливо продолжал объяснения Максим, – попользуемся и вернем на место. Или ты предлагаешь бегать каждый раз назад, когда нам понадобится узнать, где мы находимся или куда следует идти?
– Не предлагаю, но чужое брать нехорошо.
– Эх ты, лапоть зеленый, – усмехнулся Ахмед, – а для чего ее там повесили? Для красоты, да?
– Ну-у. – Ала ад-Дин сдвинул тюбетейку на лоб и почесал затылок.
– Вот тебе и «ну».
– Все, пошли, – прервал пустые разговоры Максим.
– На выход? – с надеждой спросил Ала ад-Дин.
– Разве ты все уже здесь видел?
– Я видел вполне достаточно, – буркнул юноша.
– А мы вот только пришли. Но ты, если хочешь, можешь, конечно, идти на выход. Значит, запоминай. – Максим повертел карту так и сяк, пытаясь сориентироваться, потом повел по ней пальцем, комментируя: – Пойдешь прямо, затем направо, на развилке свернешь влево… нет, лучше прямо, иначе приличный крюк придется давать. Потом налево, направо, опять налево, во второй проход, а там уж – как бог пошлет. Все запомнил?
– Э-э… – неуверенно похлопал глазами Ала ад-Дин. – Знаете, уважаемые, я лучше с вами пройдусь. Тем более я еще вещь не взял для дяди.
– Какую такую вещь? – заинтересовался Ахмед.
– Ну такую… Не знаю какую. Он мне не сказал – опять забыл, наверное.
– Во, точно лопух, – хлопнул по ляжкам Ахмед. – Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что.
Ала ад-Дин надулся и обиженно засопел.
– Ахмед, завязывай уже с приколами. Он-то здесь при чем? – Максим дружески приобнял Ала ад-Дина за плечи и повел вперед. – Не обращай на Ахмеда внимания, он сегодня просто не в духе. Значит, говоришь, дядя просил взять вещь, а какую – не сказал?
– Все именно так и было, – нехотя отозвался юноша, шумно шаркая чувяками по гранитному полу.
– А зачем «дяде» понадобилась вещь?
– Этого он мне тоже не сказал. Только обещал, что поможет жениться на принцессе Будур.
– Ха, валенок хохломской! – донеслось сзади.
Ала ад-Дин поджал губы и ничего не ответил.
– Знаешь, вот сейчас Ахмед в чем-то прав. Хороший ты парень, но слишком уж доверчивый.
– Почему? – набычился Ала ад-Дин, сбросив руку Максима с плеча и чуть отстранившись.
– Врет он, твой дядя, – вздохнул Максим.
– Но он поручился своей бородой! – воскликнул Ала ад-Дин.
– Ты, главное, не нервничай, но борода старого пройдохи не стоит и ломаного гроша.
– Однако когда я ее выдеру!.. – начал было Ала ад-Дин, яростно сжав кулаки.
– Если успеешь, – хихикнул Ахмед.
– Что ты хочешь сказать? – быстро обернулся Ала ад-Дин, окатив Ахмеда ледяным взглядом.
– Не кипятись. Он хочет сказать, что раньше колдун тебя в какую-нибудь противную бяку обратит, и будешь ты у нас «не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка», – охотно пояснил Максим и кивнул в сторону друга, – Вон, у Ахмеда спроси. Он у Абаназара слугой был, таких ужасов насмотрелся.
– О-о-о! – застонал Ахмед, закатывая глаза и кривя нижнюю челюсть.
– Видишь, это у него после пережитого. Насилу ноги унес, до сих пор никак отойти не может.
Ала ад-Дина передернуло. Он опустил руки и разжал кулаки.
– Вы правду говорите?
– А зачем нам врать? Но ты, главное, не дрейф – все обойдется. – Максим ободряюще хлопнул Ала ад-Дина ладонью по спине.
– Да, но что я ему скажу, когда мы вернемся?
– За это не переживай. Найдем мы твою вещь.
– Знать бы еще, какую, – повесил голову Ала ад-Дин.
– Разберемся! – заверил Максим. – Пошли, нечего впустую здесь торчать. «Вставайте, граф. Вас ждут великие дела!»
– Граф? Кто такой «граф»?
– Разве так важно? Главное, они вас ждут.
– Да, да, – согласился юноша и тяжко вздохнул. – Если на то будет воля всевышнего!
На горы опускался вечер. Солнце устало скатывалось с небосвода, уже лишь самый краешек скалы был окрашен в предзакатные цвета, но звезд пока не было видно. Становилось прохладно, хотя от разогретых за день скал еще и веяло теплом.
Полная любопытная луна заглядывала в ущелье лишь одним глазком – весь ее лик не помещался в узкий зигзагообразный зазор скального разлома. Абаназар, то и дело вздрагивая от порывов прохладного ветерка, гуляющего по ущелью, презрительно и даже зло косился на луну, но взгляды колдуна ее нисколько не смущали – ей-то уж точно бояться Абаназара не стоило.
Но за Абаназаром наблюдала не только она.
Два огромных ифрита, не ведая усталости, стояли на своем боевом посту и поедали глазами несчастного обездоленного колдуна. Время для них не имело значения, чего нельзя было сказать о Абаназаре.
Колдуну было неудобно сидеть на жестком камне. Тело давно затекло, а надвигающийся холод пробирал щуплого старика до самых костей, к тому же ужасно хотелось есть и пить. Пить хотелось больше, но воды, колдун знал точно, нигде поблизости не было.
И тут, как назло, правый из ифритов вынул из-за спины огромную лепешку, политую медом. Аромат еды волнами поплыл вокруг, стелясь по самой земле, и быстро достиг ноздрей Абаназара. Колдун дернул носом, втянул воздух, и от непередаваемо-пленительно аромата свежеиспеченного хлеба у Абаназара закружилась голова, свело челюсти, а в животе гулко заурчало. Между тем ифрит неторопливо, словно издеваясь над голодным колдуном, разломил лепешку надвое и передал одну из половинок товарищу. Тот молча принял ее, и оба взялись кусать и жевать. Жевали они механически, без видимого аппетита, будто нехотя и из одной лишь необходимости.
– Эй вы! Дайте и мне кусочек, а? Ма-аленький, вот такой. – крикнул Абаназар и показал крошечный зазор меж двух пальцев.
– Нет! – лаконично отозвался левый ифрит и откусил сразу пятую часть лепешки, роняя липкие крошки на огромный живот.
– – Совсем крохотный кусочек. Жалко вам, что ли? – продолжал просяще гнусавить Абаназар.
– Нет! – ответил правый ифрит и откусил сразу половину от оставшегося в его руке куска.
– Я есть хочу, чтоб вас… – ударил кулаком по коленке Абаназар. – Ну, крошку, всего одну крошечку!
– Не положено. – Левый откусил больше половины и принялся смачно чавкать.
– Вот помру я здесь – будете знать! – пригрозил колдун.
– На все воля Аллаха! – последовал ответ правого ифрита и остатки лепешки исчезли в его огромном губастом рте. Ифрит неторопливо, с гулкими «чпок» облизал пальцы один за другим, утер тыльной стороной ладони губы и довольно погладил пузо.
– Ы-ы-ы! – вскочил Абаназар и потряс над головой кулаками.
Левый ифрит на всякий случай побыстрее запихал в рот остатки сухпайка, и оба приготовились отразить возможное нападение озверевшего от голода колдуна. Но тот вдруг обмяк и опустился обратно на камень – в его памяти еще не стерся недавний кошмар, когда он едва не лишился жизни от острых сабель двух гигантов.
Ифриты расслабились. Правый прислонил оружие к стене, поднял невесть откуда появившийся в его руках невероятных размеров удлиненный кувшин и припал к нему губами. По щекам ифрита потекли бордовые струйки. У Абаназара еще больше закружилась голова, и он, стиснув зубы, отвернулся.
– Ух, хорошо! – сказал ифрит, вдоволь напившись, громоподобно рыгнул и передал кувшин своему товарищу.
И вся история повторилась точь-в-точь сызнова.
– Вы что, специально издеваетесь надо мной, гнусные иблисовы отродья? – не вытерпел Абаназар, вновь вскакивая с камня.
Второй ифрит вопросительно ткнул себя пальцем в грудь, потом указал на собрата и вновь на себя.
– Вы, оба! – выкрикнул Абаназар, сжимая и разжимая кулаки.
– Чего это он? – спросил левый ифрит у правого.
– Не знаю, брат, – ответил правый, пожав могучими плечами, и подхватил саблю. – Ты того, не очень, понял?
– Ах вы!..
– Но-но, – погрозил пальцем левый ифрит и кувшин с хлопком исчез из его рук, что для Абаназара оказалось последней каплей.
– А-а-а! – колдун бросился к ифриту. – Убью, разорву, разметаю! Гады, сволочи, живодеры!
Ни один из ифритов не успел толком ничего сообразить, как колдун в три прыжка оказался на ноге левого и впился в нее зубами.
– Ой-ей-ей! – взвыл ифрит, запрыгав на другой ноге и пытаясь стряхнуть прилипчивого колдуна. Правый продолжал стоять столбом, не зная, что здесь можно предпринять: мечом колдуна не сшибешь – еще ногу брату оттяпаешь, руками не сграбастаешь – слишком уж верток колдун, а заклинанием, так и вовсе брата к шайтану отправить можно. Да и возможно ли вообще сосредоточишься в такой суматохе.
Между тем левый ифрит, вертясь волчком, пытался прихлопнуть колдуна ладонью, но тот скакал по ноге гиганта, будто блоха по шкуре собаки, и то и дело вгрызался остатками зубов в ее плоть.
– Воды, дай мне воды! – вопил Абаназар, отплевываясь от жестких волос и грязи, которой ифрит зарос по самые уши. – Жрать хочу, а-а! Воды! Жрать!
– Да на, на, подавись! – пришел наконец в себя правый ифрит и поспешно отбросил подальше от себя наспех сотворенные им небольшую лепешку и медный кувшин. – Только оставь нас в покое, о проклятый изверг, пожиратель джиннов.
– Еда! – Абаназар соскочил с ноги ифрита и на четвереньках бросился к лепешке.
– Уф-ф. – Левый ифрит без сил прислонился к скале и придирчиво оглядел искусанную и исцарапанную, местами даже кровоточащую ногу. – Совсем озверел, шакал паршивый! Чуть ногу не отгрыз.
– И не говори, брат. Дикий он какой-то, – сказал второй ифрит.
– Да, мы недооценили его.
Как вы понимаете, подобные раны для ифритов – не ахти какое увечье, но то был колдун, и неизвестно еще, что он мог сотворить в приступе неконтролируемой ярости, добравшись до плоти ифрита, а потому необходимо было утроить бдительность.
– Ы-р-р, чавк, чавк, мням!
Колдун отрывал большие куски лепешки, запихивал их в рот и, почти не жуя (жевать-то все равно было особо нечем), заглатывал их и запивал кисловатым вином.
Два ифрита с благоговейным страхом поглядывали на Абаназара, сжимая обеими руками сабли и вздрагивая от каждого нового «чавк» и «ыр-р», издаваемых колдуном. А ну как не насытится?
Но все когда-нибудь заканчивается, закончилась и лепешка. Абаназар запихнул в рот последний кусок, покатал его в беззубом рте, насилу проглотил и уже основательно припал к кувшину. Затем икнул, уронил пустой сосуд на землю и, привалившись спиной к камню, закрыл глаза. На его лице застыла блаженная сытая улыбка.
Оба ифрита едва слышно выдохнули. Гроза миновала, и теперь можно было немного расслабиться. Нет, такого напряженного дня у них еще ни разу не случалось за все время службы, да и вряд ли еще случится, хотя, разумеется, как знать.
– Нет, брат, ты как хочешь, – задумчиво произнес правый ифрит, вглядываясь в надвигающиеся сумерки, не шевельнется ли колдун, – а я пойду в ламповые джинны. И работа поспокойнее, и содержание получше.
– Ты прав, брат. Но день еще не закончился.
– Мне кажется, он вообще никогда не закончится.
– Хр-р-р! – донеслось из сгущающейся темноты.
Оба ифрита вздрогнули, переглянулись и, не сговариваясь, замолкли, сжав покрепче рукояти сабель и стараясь дышать как можно тише – а вдруг проснется, ведь пьяный колдун – это будет почище, чем голодный, и кому, как не ифритам было о том знать.
Ну и, разумеется, Аллаху, всемилостивейшему и милосердному. Но сегодня он к несчастным ифритам был почему-то особенно немилостив и немилосерден.
– Отец, вот вы где! – Принцесса Будур впорхнула в обеденную залу, где на подушках, в окружении множества вкуснейших яств, предаваясь трапезе, развалился султан.
– Дочь наша? Что случилось?
Султан застыл с поднятой рукой, не донеся до рта ножку индюшки, которую держал, как и полагается особам его положения, несколько брезгливо, двумя пальчиками.
Будур, пробежав через комнату, повисла на шее отца.
– О отец! Прошу вас, повремените со свадьбой.
– Что еще ты выдумала?
– Ничего, но я не совсем готова.
– Как так – не готова? – подивился султан, хотя после стольких лет общения с дочерью его сложно было чем-либо удивить, так разнообразна бывала принцесса.
– Очень просто, отец. – Будур опустилась у ног султана, поджала под себя ноги и начала загибать пальчики. – Во-первых, мне нужны новые наряды.
– Это совсем не проблема. – Султан махнул лапкой с румяной корочкой, примериваясь, где бы от нее лучше откусить.
– Во-вторых, где мы будем жить?
– Разумеется, во дворце! Где же еще? – Султан начинал заметно нервничать, и ножка теперь казалась ему не такой аппетитной, как раньше.
– Да, но где конкретно?
– Э-э, дочь наша, – поморщился султан и бросил ножку обратно на блюдо. Есть расхотелось. – Зачем задавать нам такие каверзные вопросы, тем более когда мы изволим кушать? Мы не можем сосредоточиться на еде.
– Да, но вопрос очень важный, согласитесь?
– Важный – неважный, – проворчал султан, повозившись на подушках. – Мы что-нибудь обязательно придумаем! У тебя все?
– Еще нет, отец. В-третьих, нужно заказать побольше слюнявчиков, платочков и… – продолжала загибать пальчики Будур.
– Дочь наша, мне кажется, ты несколько торопишься – когда еще появится наследник.
– Но это не для ребеночка, отец, а для моего будущего супруга! Вы видели, как у вашего орла слюни из клюва текут? А чем он пальцы будет вытирать, когда в носу поковыряет?
– Ты опять, да? Опять взялась нас изводить? – Султан в сердцах грохнул по серебряному блюду с лапками индюшек, и те весело заскакали по трапезной, радостно плещась в пролившемся из опрокинувшегося кувшина вине. – Смотри, что ты натворила, негодная! – досадливо вздохнул султан, указав на творящийся разгром. – О, мы несчастный отец.
– Но и это еще не все!
– Как?! – вскричал султан. – Тебе еще мало? Ты нашей смерти хочешь, да?
– Вовсе нет, отец. Я всего лишь хочу сходить перед свадьбой в баню.
– Э-э, неужели из-за такого пустяка нужно отвлекать своего больного, голодного отца в столь важный момент? Скажи евнуху, и он все подготовит. Как всегда. К тому же не ты ли каждый раз, когда мы тебя посылаем в баню, закатываешь нам очередную истерику? Не-ет, ты определенно что-то затеваешь, дочь наша. – Султан погрозил дочери жирным пальцем, прищурив левый глаз. – Определенно.
– Да как только вы могли обо мне такое подумать, отец! – вспыхнула Будур. – Может, я изменилась?
– Маловероятно. – Султан подозрительно вгляделся в честные глаза дочери, но не нашел в них ничего, кроме преданности и обожания. Ну, хотя бы каплю лукавства или искорку лжи. – Хорошо, мы дозволяем тебе сходить в баню! Иди, дочь наша, – слабо махнул рукой султан, указывая на окончание аудиенции.
– О, спасибо, отец! – Будур вновь бросилась на шею отцу. – Я сейчас же прикажу евнуху, чтобы приготовили баню в городе.
– Да-да, конечно. – Султан отломил кусок лепешки и потянулся к миске с кабобом, но рука повелителя правоверных вновь застыла на полпути. – Постой, что ты сказала? В каком еще городе?
– Разумеется, в вашем, отец. Я хочу помыться в городской бане.
– Ты с ума сошла! – схватился за голову султан. – Там же моются только грязные, вонючие простолюдины.
– Ну, положим, они не столь грязны и вонючи, как ваш орел.
– Какой еще орел? – возмущенно дернул ногой султан, и миска с нежнейшим кабобом отлетела к собакам, сидевшим в углу. Собаки, преисполненные неизгладимой благодарности, радостно накинулись на мясо. У султана задергалась щека. – При чем здесь какой-то орел?
– Не какой-то, а горный! Вы же сами говорили. – Будур широко развела в стороны руки и плавно повела ими.
– Ничего не понимаем!
– Ну, осел!
– Ах, ты про Нури! – наконец догадался султан. В голове его давно все перепуталась, и он уже плохо соображал, о чем вообще идет речь. – Ну да, от него немного пахнет. Но не сильно, может, совсем капельку.
– От него воняет, отец! Воняет, как от горного козла.
– Ты же говорила, орла? – уточнил султан.
– Нет! – Будур топнула ножкой, обутой в изящную туфельку. – Теперь именно козла!
– Ох, как мы от тебя устали, – покачал головой султан. – Так что же ты от нас хочешь? Чтобы я отправил в баню и его?
– Чтобы вы разрешили отправиться в баню мне, в городскую.
– Э, что за глупая блажь втемяшилась в твою прелестную головку, дочь наша? Зачем тебе сдалась какая-то дрянная баня в городе, когда у нас во дворце есть своя, хорошая, чистая, светлая?
– Не хочу чистую и светлую – хочу в городе! Иначе, я вам обещаю, отец, никакой свадьбы не будет. – Будур сложила руки на груди и вздернула подбородок.
– Эй, кто там? – раздраженно гаркнул султан. Сил спорить с дочерью у него и вовсе не осталось.
– Да, мой повелитель, – возник на пороге трапезной евнух и застыл в низком поклоне.
– Вели подготовить городскую баню и разогнать там весь сброд. И чтобы ни одной рожи не было на улице, когда принцесса покинет пределы дворца!
– Будет исполнено, мой повелитель, – еще ниже склонился евнух и исчез, словно унесенный ветром.
– Теперь ты довольна? – Султан хмуро взглянул на дочь, перебирая пальцами край халата.
– О отец, благодарю! – Будур заскакала на месте, хлопая в ладоши.
– А теперь уйди, дочь наша, – застонал султан, пряча лицо в ладонях. – Дай нам спокойно насладиться послеобеденным отдыхом.
Счастливая Будур ускакала вприпрыжку прочь, а султан, глядя сквозь пальцы ей вслед, подумал вслух:
– Хотя какой к иблису отдых, если мы так и не поели? О Аллах, что мы тебе такого сделали, что ты покарал нас такой дочерью, скажи!
Но небеса, как водится, молчали.
Тишину в трапезной нарушало лишь чавканье и хрумканье собак, доедавших остатки прекрасного обеда, которого султану в тот день не суждено было вкусить. Но, видно, такова была воля Аллаха.
