Леонид Резников
Ала ад-Дин и повелитель джиннов
– Одну вещь, – задумчиво повторил ифрит, словно смакуя слова. – Красиво сказано и, главное, честно. А что же ты желаешь для себя?
– Для себя? Я жениться хочу.
– Ха, ха-ха, – загоготал левый ифрит, запрокинув голову.
– Ничего смешного не вижу, – буркнул Ала ад-Дин.
– О, прости! – Ифрит с трудом согнал с лица улыбку. – Так необычно. Сюда за подобным товаром не ходят… Значит, ты не хочешь обладать ничем, хранящимся в пещере?
– Я даже не знаю, что в ней хранится. Как же я могу хотеть обладать тем, о чем даже не ведаю?
– О! – Глаза ифрита удивленно округлились. – А если узнаешь, тогда как?
– Я… не знаю… – окончательно растерялся Ала ад-Дин и развел руками. – Нет, я правда не знаю! Ведь как можно что-то обещать, когда ты даже не понимаешь, о чем идет речь?
– Ты честный юноша! – сказал ифрит и сдвинулся в сторону, освобождая проход. – Ты можешь войти.
– Точно? – не поверил ушам Ала ад-Дин.
– Иди!
– Спасибо, конечно, но я должен немножко подумать.
– Думай. Только побыстрее, – разрешил ифрит и, млея, почесал пузо когтистой лапой.
Ала ад-Дин принял задумчивый вид, пытаясь собраться с мыслями, но их, как назло, не было. В смысле, ни одной дельной, а вот мыслей о том, как поскорее унести отсюда ноги, имелось хоть отбавляй.
– Что же ты надумал? – Ногти ифрита опять щелкнули о камни.
– Хорошо, я иду!
– Иди, – кивнул правый ифрит, похоже, вполне довольный выбором Ала ад-Дина, хотя какой ему с того прок, юноша никак не мог взять в толк.
– Так я пошел? – еще раз уточнил Ала ад-Дин у левого ифрита.
– О смертный, долго ты еще будешь испытывать наше терпение? – откликнулся черный великан.
– Можно я еще немножко подумаю, а?
За его спиной послышался сдавленный стон и шлепок ладони – Абаназар хлопнул себя со всего размаху по лбу.
– Глупый человек, чего тут думать? Ему разрешают войти, а он стоит и мямлит, – произнес правый ифрит.
– И вовсе я не мямлю, а сомневаюсь. А думать, между прочим, надлежит всегда, – нравоучительно заметил Ала ад-Дин. – Помните пословицу?
– Смертный, мы устали от твоих сомнений. Либо ты сейчас же заходишь, либо – прости-прощай. – Правый ифрит помахал лапищей. – Нам недосуг с тобою впустую лясы точить.
– Я иду! – решился наконец Ала ад-Дин и сделал шаг в направлении входа в пещеру, внезапно осветившемуся при его приближении десятками одновременно вспыхнувших факелов, установленных вдоль обеих стен. Любопытство пересилило страх, и Ала ад-Дин вступил в тоннель, вырубленный в скале, опасливо пригибаясь и озираясь вокруг.
Но, засомневавшись, он вдруг устремился обратно, однако путь назад преградила невидимая, упругая завеса. Наскочив на нее грудью, Ала ад-Дин отлетел назад и растянулся на стылом каменном полу, вскочил вновь, подбежал к невидимой преграде и в исступлении заколотил по ней кулаками.
– Дядя, вы же не сказали, что я должен взять! – выкрикнул юноша, не особо надеясь, что его услышат снаружи. Но его услышали.
– Ха! – громоподобно усмехнулся правый из ифритов, взмахнув мечом. – Ха, ха!
– Ох, я дурак! – вскричал Абаназар, упав на колени, и принялся колотить себя кулаками по голове. – Я забыл, забыл сказать тебе самое главное. О, я старый пустой горшок.
– Выпустите меня отсюда! – продолжал голосить Ала ад-Дин. – Не хочу идти в пещеру! А-а!
Преграда не поддавалась, но Ала ад-Дин продолжал бросаться на нее, скрести ее ногтями, бить кулаками и ногами.
– Стой! – вскочил Абаназар, вытянув руку с выставленной вперед ладонью. – Тебе нельзя выходить!
– Почему? – замер Ала ад-Дин. Грудь его тяжело вздымалась.
– Если ты выйдешь, то больше уже не войдешь.
– А я не хотел входить! И не хочу! Это вы меня заставили, дядя, и даже не сказали, что вам нужно в пещере.
– Мне нужна…
– Остановись! – громыхнул левый ифрит. – Ты знаешь правила, гнусный колдун: если ты скажешь хоть слово напутствия вошедшему в пещеру, он никогда уже из нее не выйдет.
– Не-ет! – окончательно перетрусил Ала ад-Дин, вновь замолотив кулаками по прозрачной преграде. – Молчите, дядюшка, я ничего не хочу слышать!
– Но… – Абаназар в сомнении почесал за левым ухом.
– Нет, не говорите ничего. – Ала ад-Дин демонстративно заткнул пальцами уши. – Вот, видите, я ничего не слышу.
– Но как же ты тогда найдешь… именно ту вещь, которая мне нужна? – потряс руками расстроенный донельзя колдун. – Это нечестно, нечестно! – топнул он и, выдохшись, согнул спину и в бессилье повесил руки. – Все пропало, все пропало! О, я несчастный старый дурак.
Ала ад-Дин приоткрыл одно ухо и прислушался. Тихо, только потрескивают факелы, и еще снаружи доносится гулкое мерное дыхание двух гигантов и страдальческое поскуливание Абаназара.
– Эй! – позвал Ала ад-Дин.
– Ты еще здесь, смертный? – В пещеру, прогнувшись, заглянул правый ифрит. – Что тебе опять нужно?
– Откройте, пожалуйста, выход, – без особой надежды попросил Ала ад-Дин, молитвенно складывая ладони.
– Ты уверен?
– Да, да. Я хочу выйти.
– Но если ты выйдешь, то уже не сможешь войти вторично. Ты это знаешь?
– Теперь знаю.
– И все еще хочешь выйти?
– Да… Нет… Ну вот, вы меня совсем запутали, почтеннейший.
– Решай быстрее. Нам уже надоело возиться с тобой! Ходят тут, просят, думают: то впусти, то выпусти, то хочу, то не хочу – что ты за человек такой?
– Я сомневаюсь.
– Сомнения – удел слабых.
– Да? А сильные – где они теперь?
– Тоже верно. Но что же ты решил? – нетерпеливо переступил с ноги на ногу ифрит, и земля дважды вздрогнула.
– Я… я, пожалуй, осмотрю пещеру, – решился Ала ад-Дин после долгих колебаний.
– Твой выбор. Иди и возвращайся. Мы будем охранять вход.
– А…
– Ты еще здесь?!
– Да иду я, иду, – буркнул Ала ад-Дин, развернулся и зашагал прочь от входа по вырубленному в скале, хорошо освещенному тоннелю.
Глава 11. Несчастья Абаназара и новый жених Будур
– И где твоя пещера?
Максим задрал голову, озирая скалы. Вертикальные стены ущелья почти сходились на головокружительной высоте. Сквозь извилистый неширокий зазор виднелась полоска безоблачного, залитого расплавленным свинцом неба.
– Может ты чего напутал, Ахмед?
– Ничего я не напутал, – огрызнулся бывший разбойник, озираясь по сторонам и подергивая носом, словно ищейка, потерявшая след. – Пещера должна быть где-то здесь.
– Где-то здесь или где-то там. Обожаю определенность. – Максим подергал ворот рубахи. – Да тут целый лабиринт.
– Шеф, ну чего вы сразу сердитесь? – приуныл Ахмед, уловивший нотки раздражительности в голосе Максима.
– Разве я сержусь, Ахмед? – Максим выгнул дугой правую бровь. – Я просто недоволен, а сержусь я совсем по-другому. Ты сказал, что знаешь дорогу, и мы упустили сушеного динозавра.
– Кого, кого? Нет! Не рассказывайте мне ничего! – запротестовал Ахмед. – Не хочу знать, кто такой динозавр.
– Серьезно? Он вовсе не так страшен, уверяю тебя, – злорадно ухмыльнулся Максим. – Но если включить воображение на полную катушку…
– Не надо, умоляю вас, шеф! – сглотнул Ахмед, заметно спав с лица. – После бензина, и… как их… поршней и шайтан-арбы…
– Тогда сейчас же отыщи пещеру, иначе я буду рассказывать тебе про динозавров день и ночь до скончания веков, и не только про них, – прорычал Максим, нависнув над бывшим разбойником, словно ястреб над цыпленком. – Поверь, у меня для этого будет достаточно сил и времени. Особенно последнего.
– Я ее сейчас отыщу! – горячо заверил Ахмед, округляя глаза, и ткнул себя кулаком в грудь. – Я обещаю! Нет, клянусь!!!
Вдруг неподалеку раздался грохот, и Максим закрутил головой, пытаясь определить хотя бы приблизительное направление.
– Они что, своими силами пещеру в скале прорубают?
– Он может, – закивал Ахмед. – Абаназар – он такой. Чего построить – не к нему, а разрушить, снести, сровнять с землей…
– Ну, хватит разглагольствовать. Нужно искать пещеру.
– Мне кажется, – Ахмед не совсем уверенно ткнул пальцем в сторону среднего прохода, – нам туда.
– Ты уверен?
– Нет, но оттуда тянет пылью.
– Похоже, на этот раз ты прав. Молодчина! – Максим хлопнул Ахмеда по плечу, и тот повеселел, незаметно потирая зашибленную руку. – Пошли скорее, пока пыль не осела.
– Да, нужно поспешить. – Ахмед повел плечом и торопливо засеменил следом за Максимом. – Шеф, а что вы собираетесь делать, когда мы найдем пещеру и Абаназара?
– Хороший вопрос, Ахмед, – не останавливаясь, бросил через плечо Максим, – но об этом я еще не думал.
– Как? У вас нет никакого плана?
– Будем действовать по обстоятельствам.
Ахмед замолк, пытаясь сообразить, что значит, по обстоятельствам: они будут бить или их? Но, не придя ни к чему, отмахнулся от пустых размышлений. В конце концов, чему быть – того не миновать. Бывший разбойник уже давно свыкся с мыслью, что с шефом спорить бесполезно, только лишние неприятности себе на голову.
Максим тоже размышлял, спеша вперед и отплевываясь от кружащей в воздухе пыли: действительно, а что он будет делать, когда они выйдут к пещере? Даст по башке гнойному прыщу Абаназару – и конец истории? Впрочем, у Максима никогда не поднимется рука на человека, тем более на старика. А все же, как хорошо было бы решить все проблемы одним взмахом руки. Или лучше дубины. И мир вздохнул бы с глубоким облегчением.
Зайдя за очередной поворот ущелья, Максим внезапно остановился, и Ахмед налетел на него, ойкнув, но Максим никак не отреагировал. Зрелище, открывшееся его глазам, завораживало и пугало одновременно: справа – доходной старикашка Абаназар; слева – зев пещеры, по бокам которого стояли два черных, словно смоль, огромных мужика с саблями, длиною в рост человека на богатырских плечах. Мужики, выпятив нижние челюсти, недобро взирали на колдуна, тот – на мужиков, с каким-то непонятным вызовом, жгучим презрением и плохо скрываемым страхом одновременно.
– Ахмед, – Максим облизнул враз пересохшие губы и потянулся к тыкве с водой, – скажи, кто они?
– Где? – Ахмед подлез под руку Максима и повел носом из-под локтя. – Ах, это! Обычные ифриты.
– Кто?!
– Ифриты. Они охраняют пещеру. Не пойму, чего вы так испугались. Вы что, ифритов никогда не видели?
– А ты видел скульптуры Церетели?
– Н-нет, – поежился Ахмед. – И знаете, как-то не очень хочется.
– Мда… И что делать будем?
– Не знаю, шеф. Но нас они не тронут, если вы только в пещеру не надумаете лезть.
– И в мыслях не было. А ты уверен? Насчет не тронут, я имею в виду?
– Шеф, – Ахмед посмотрел на Максима, словно на идиота, но, припомнив динозавров и какую-то неведомую «церетелю», вновь принял раболепный вид, – они охраняют пещеру. На все остальное им глыбоко на… в смысле, испражняться до потери сознания.
Максим скосил глаза на Ахмеда.
– Что? – сделал тот невинное лицо.
– Да нет, ничего. – Максим прислонился к скале спиной и почесал взопревшую макушку.
– И? – Ахмед притоптывал на месте от нетерпения, будто ему не терпелось сбегать по нужде.
– Не мельтеши, я думаю.
– Да чего тут думать? – подскочил Ахмед. – Бежим, кричим, даем по кумпалу долбанному Кио и радуемся.
– Ахмед, ты давно лягушкой не был? Или курицей?
– Полагаете, он успеет? – Ахмед стянул с головы тюбетейку и нервно завертел ее в руках, потом отер ей потное лицо и водрузил на место.
– Возможно, и нет, а если да?
– Значит, не повезло, – пожал плечами Ахмед.
– Ты фаталист, Ахмед.
– Я такой! А кто это, шеф?
– Человек, которому только бы испражняться до потери сознания, что бы с ним ни случилось.
– Ага, да… Нет, почему!
– Не знаю, Ахмед, – тяжко вздохнул Максим и, подтянув штаны, вышел на открытое пространство. – Иди за мной, только как мышь.
– Понял, шеф! – обрадовался Ахмед. – Мы подкрадываемся к нему и…
– Легонько хлопаем по плечу и здороваемся, как делают воспитанные люди.
– Вы серьезно? – Лицо у Ахмеда вытянулось.
– Серьезнее не бывает. Пошли. И тихо мне! – Максим погрозил Ахмеду пальцем.
– А почему тихо?
– Хочу сделать ему сюрприз. Все, молчим!
– А, понял! Да молчу я, молчу. – Ахмед приложил палец к губам и действительно замолк под гневным взглядом своего патрона.
Если ифриты с высоты своего немалого роста и заметили двух крадущихся людей, в чем не приходилось сомневаться, то не подали виду. То ли им было банально наплевать на еще двух муравьев, копошащихся у их ног, то ли стало интересно, чем все закончится. Ведь, согласитесь, караулить колдуна – развлечение не из особо увлекательных.
Гулкое, мощное дыхание ифритов, от которого то и дело с земли поднимались облачка пыли, скрадывало шуршание щебня под ногами Максима и его друга, и те незамеченными подобрались к Абаназару со спины.
Колдун меж тем был полностью поглощен обкусыванием ногтей на пальцах обеих рук. Он подслеповато вглядывался прищуренными глазами в темноту, царившую в пещере, не появится ли Ала ад-Дин. Чего только стоило ему невыносимое ожидание! Нервы колдуна были на пределе. Изредка он зачем-то взмахивал руками, словно отгонял приставучих насекомых, или начинал подпрыгивать и раскачиваться из стороны в сторону, закатывая глаза – вероятно, грезил наяву.
– Здоров, Хоттабыч! – Максим опустил ладонь на плечо Абаназара и легонько сжал его. В душе он надеялся, что старого колдуна хватит апоплексический удар, и эпопея с освобождением джиннов закончится сама собой. Однако колдун оказался все еще силен телом.
– А-а-а! – крутнувшись, Абаназар вырвался, взмахнул руками и рванул, не разбирая дороги, прямиком к пещере.
Ифриты напряглись, но не двинулись с места.
– Чего это он? – задумчиво спросил Ахмед, заломив тюбетейку.
Максим только плечами пожал.
– А-а-а! – Абаназар меж тем на всех парах приближался к пещере.
Ифриты скинули с плеч сабли и чуть прогнули спины, приготовившись отразить неожиданную атаку. На их непроницаемых лицах отпечатался след глубокой озадаченности и полного непонимания происходящего. Ведь какой человек в здравом уме и трезвом рассудке рискнет с голыми руками бросаться на ифрита? Да с любыми руками. Тем более на двух ифритов.
Но колдун, похоже, решил рискнуть, и это настораживало неустрашимых стражей пещеры.
– Видать, неплохо его переклинило, а, шеф? – хохотнул Ахмед.
– Похоже на то.
– Сейчас эти церетели изрубят его на шашлык, и все будет на мази.
– Ты думаешь? – усомнился Максим.
– А-а-а! – Колдун уже был совсем рядом с пещерой, и левый ифрит саданул саблей прямо перед носом очумевшего колдуна.
– Стой!
– Ай! – Абаназар, едва не налетев на широкое лезвие, шарахнулся от своего искаженного отражения и заметался у самых ног ифритов.
– И-и-эх!
Сабля правого ифрита со свистом рассекла воздух и врезалась в оружие своего собрата. Во все стороны посыпались искры. Абаназар каким-то чудом увернулся и от нее, но сноп искр попал на его балахон, и по материи побежали веселые огоньки.
– Ой! Ай! Горячо! – завопил колдун пуще прежнего, наматывая круги. – Помогите! Кто-нибудь!
– Не зарубят, так изжарится, – заметил между тем Ахмед, сложив руки на груди. – А может, и то и другое разом.
– Спасать надо старого дурака, – покачал головой Максим.
– Зачем? – уставился на него Ахмед глазами, полными непонимания.
– Так ведь живой же человек!
– Кто?
– Он!
– Шеф, вы в своем уме? Это же черный колдун. Может, самый черный из всех. Посмотрите сами! – показал обеими руками Ахмед на мечущегося меж мелькающих сабель старикашку, объятого пламенем.
– А-а-а!
– Нет, я не могу стоять и ждать, когда ему сделают твой любимый «фсить»! В конце концов, он из-за нас сорвался.
– Да вы что?! – всерьез испугался Ахмед. – Вы будете помогать этому злобному плешивому верблюду? Нет, я не позволю! А вдруг вас ифриты случайно, по запарке, зарубят?
– Э, невелика потеря, – отмахнулся Максим, зачем-то закатывая рукава. Он все прикидывал, как лучше вытащить слетевшего с катушек колдуна из-под ударов сабель.
– Нет!!! Не пущу! – воскликнул Ахмед, вцепившись в рубаху Максима.
– Отстань! – дернулся тот, но Ахмед лишь упал на колени, и Максиму пришлось напрячь ноги, чтобы сдвинуться с места. – Да отпусти ты, кому говорят! Слышишь?
– Не пущу! – Волочащийся сзади Ахмед попытался обхватить Максима руками за ноги, но тот отпрыгнул и побежал к пещере. – Постойте, шеф! Куда вы? А я? Э-эх, ну что с ним поделаешь.
Ахмед саданул кулаком по земле и, вскочив, бросился вдогонку за Максимом.
– А-а-а! – Колдун между тем увернулся от очередного удара клинка, споткнулся о так неудачно подвернувшийся под ногу камень и плашмя растянулся на земле.
– Ага-а, попался! – радостно зарычал левый ифрит, вскидывая саблю.
– Остановитесь! – подбежавший в этот самый момент Максим, заслонил собой Абаназара и вскинул руку.
Сабля застыла вместе с ифритом, рука великана медленно опустилась.
– Что тебе нужно, смертный?
– Его жизнь!
Колдун в пылающей одежде, поскуливая, попытался отползти в сторону, но Максим остановил его, поставив на спину ногу.
– Зачем она тебе?
– А тебе?
– Хм, – задумался ифрит. – Ладно, забирай. Он нам без надобности.
– Благодарю тебя, о ифрит! – выкрикнул Максим, склонился над колдуном и рывком сорвал с Абаназара полыхающие балахон и жилетку. – Вот и все.
Тщедушное тельце колдуна, облаченное в чувяки и подобие матерчатого памперса, дернулось и затихло, вытянувшись на горячей земле. Колдун издал вздох облегчения.
– Издох! – обрадованно воскликнул подоспевший к самой развязке Ахмед.
– Ага, щас! Размечтался, – хмыкнул Максим. – Релаксирует он.
– Чего?
– Отходняк у него, понял?
– Так бы сразу и сказали. И где вы только заумные словечки берете? – Ахмед легонько пихнул колдуна носком чувяка в тощую ногу. – А может, он все-таки?..
– О-о-о! – застонал Абаназар.
– Нет, живой, гад! – сквозь зубы процедил Ахмед. – Шевелится, чмо базарное.
– Болотное, – машинально поправил Максим.
– Во-во! Ух, я тебя! – замахнулся на колдуна бывший разбойник.
– Ахмед, завязывал бы ты со своей кровожадностью, а? И со сленгом тоже.
– Вы просто не знаете, сколько крови этот гад из меня выпил. У-у, морда колдунская! – замахнулся Ахмед.
– Колдовская.
– Один хрен! – выпалил Ахмед и отвернулся, изображая презрительное безразличие к персоне своего бывшего хозяина.
– Не знаю я никакой тайны, – пробормотал Абаназар, тяжело приподнялся на руках и обвел мутным взглядом присутствующих. – А-а, это вы… Вы! Ты, гнусный бледный безгорбый верблюд, разрушитель домов, и ты – паршивый нерадивый шакал.
– Вот она, благодарность, видели? – Ахмед, не оборачиваясь, указал рукой на стоящего на четвереньках колдуна. – Мы его от смерти неминучей спасли, а он!
– Ах ты…
– Потише, дедуль, – криво усмехнулся Максим, засовывая руки в карманы штанов. – Мы тебя как-никак из огня вытащили и от меча спасли.
– Ты, это ты…
– Как вы точно подметили, почтеннейший.
– Это был ты – белый ангел! – Абаназар резво вскочил на ноги, придержав сползающие самодельные трусы. – А вот он – черный. Я вас по голосам узнал!
– Ну, откровенно говоря, да, – засмущался Максим. – Ну, пошутили, чего уж там?
– Я вас… я вас… – запыхтел от нахлынувшей злобы Абаназар, раздуваясь и краснея.
– Так, обойдемся без угроз. Мы с тобой культурно, а ты что, хамить? К тому же я поручился за тебя, старче, перед этими двумя, так что ты, павлин-мавлин, не больно-то хвост распушай.
– Ага, а то ифрит-мифрит «фсить» сделает, – поддакнул Ахмед, чиркнув пальцами по горлу.
– Э… – Абаназар задрал голову, перехватил недобрый взгляд ифритов и мгновенно стих. – Хорошо, – принялся он умывать руки, – не будем горячиться.
– Не будем, – согласился Максим.
– Вот и отлично, – натянуто улыбнулся Абаназар. Левая щека у него заметно подергивалась. – А теперь говорите, чего вам от меня надо?
– А правда, что нам от него надо, шеф? – Ахмед нахмурил брови, будто пытался что-то припомнить.
– Лампу! – требовательно протянул раскрытую ладонь Максим.
– Лампу? Какую еще лампу? – Абаназар состряпал удивленную, с изрядной долей наивности физиономию.
– Лампу! – призывно дернул рукой Максим, добавив металла в голос.
– Нет у меня никакой лампы! – взорвался Абаназар. – Нет и не будет!
– Врет, – скривил губы Ахмед.
– Не вру! Я забыл сказать этому… как его?
– Ала ад-Дину, – охотно подсказал Максим, догадавшись о причине заминки.
– Да-да, Ала ад-Дину, моему дорогому племяннику, – вновь оживился Абаназар, – что он должен взять в пещере именно лампу.
– И? – продолжал давить Максим.
– И ничего, – развел колдун руками. На изменчивом, подвижном лице колдуна отразились неподдельные печаль и разочарование. – Теперь одна надежда, вдруг он сам догадается, что следует брать.
– Ясно. – Максим опустил руку. – Нужно идти самим.
– Куда? Туда? – Ахмед дрожащим пальцем указал на пещеру.
– Туда, куда же еще?
– Но… – Ахмед боязливо покосился на ифритов.
– Мы, конечно, не Ала ад-Дины, но и далеко не колдуны, – заметил Максим.
– Совсем далеко, шеф. И все же…
– Эй, – крикнул Максим, обернувшись к левому ифриту. – Вы пропустите меня с другом?
– Зачем тебе это, смертный?
– Нужно.
– Всем нужно.
– А мне особенно.
– Всем особенно, – зевнул ифрит.
– Да что ты заладил: всем да всем? Миссия у меня, но о ней я могу сказать тебе только лично, на ушко.
– Любопытно, – заинтересовался ифрит и начал нагибаться, но чтобы Максим смог дотянуться до его уха, гиганту пришлось встать на корточки и пригнуть голову к самой земле. – Говори же! – рявкнул ифрит, когда огромное волосатое ухо замерло на уровне головы Максима.
– Я от Каззана, – прошептал Максим, прикрыв губы ладонями.
Абаназар выставил ухо, пытаясь расслышать произнесенное, но, судя по его кислому, крайне разочарованному виду, не услышал ни слова.
– От какого еще казана? – Лохматые смоляные брови ифрита недовольно заходили ходуном.
– Тиш-ше ты! – зашипел Максим. Из уха невыносимо несло серой и еще чем-то неприятным, но приходилось терпеть. – Да не от казана, а от Каззана, который с двумя «з».
– Ха, от бестолкового неудачника? Так бы сразу и сказал. Но извини, смертный, он мне не указ.
– Как? – Максим замер, оглушенный подобным поворотом событий.
– А вот так! – Ифрит выпрямился и опять водрузил саблю на плечо.
– И что же нам теперь делать? – как-то уж слишком наивно спросил Максим.
– Не знаю, но ты можешь пройти, и твой друг – он же твой друг, не так ли? – тоже может. Вы достойны этого.
– С чего вдруг? – Максим понял, что медленно косеет.
– Я так решил – то моя работа, решать, кто может войти в пещеру, а кто нет. А ты забавный и безобидный, хотя и странный.
– Так чего же ты мне мозги крутил, стоеросина эбонитовая? – взорвался Максим. – Зачем да почему?
– Работа такая, – повторил ифрит, усмехнувшись. – Да и скучно у нас, одни колдунишки и шастают.
– Мы те кто, шуты? Балаганные клоуны, чтоб тебя здесь развлекать? Торопунька и Штепсель? Да погоди ты! – дернул рукой Максим, зверея, и выдернул рукав, за который его настойчиво дергал Ахмед. – Да я с тобой ща такое сотворю – мама родная удивится. Да я тебя… Отстань, говорю! Не видишь, с человеком разговариваю. Я те, орел когтистый, ща такой маникюр забацаю. Каланча ходячая, бычара ты окольцованный… Ахмед, ты меня уже достал, за рукав дергать! Чего тебе надо?
– Шеф, он вообще-то ифрит, если вы не забыли, – зашептал спавший с лица Ахмед.
– Да мне пофиг, нефрит он или… упс! – опомнился Максим, чуть присев от раскатов грома средь ясного неба. Оба ифрита хохотали, держась за животы с выпуклыми пупками. Вздрагивали скалы, на головы людей то и дело сыпались мелкие камушки.
– Ох, насмешил, смертный! Ну, уморил! Ха, ха-ха.
– Ну вот, я же говорил: Торопунька и Штепсель, – пробормотал оглушенный Максим.
– Пр-роходите, пока мы животы не надорвали, – скомандовал правый ифрит, утирая навернувшиеся на глаза слезы. – Бу-га-га!
– Э-э, благодарю, – зачем-то поклонился Максим и они с Ахмедом проворно прошмыгнули меж двух гигантов.
– А я, а как же я? – Абаназар обиженно потыкал пальцами в костлявую грудь.
– А ты, колдунишка, обожди здесь. А хочешь, можешь поразвлечь нас.
– Поразвлечь? – насупился Абаназар.
– Мы тебя опять саблями погоняем.
– Да чтоб вы сквозь землю провалились, иблисовы отродья! Тьфу на вас!
Абаназар подтянул упорно сползающую набедренную повязку и с гордым видом удалился на приличное расстояние, шлепая чуть большеватыми чувяками и шепча проклятия в адрес ифритов, Ала ад-Дина и двух вертких проходимцев, раздевших его, лишивших родного прибежища и надсмеявшихся над ним – дважды. Ну, он им еще покажет, как измываться над великим колдуном! Обязательно покажет!..
– Стойте! – спохватился колдун, резко выбросив руку в сторону пещеры в просящем жесте. – Я забыл сказать, чтоб вы передали…
– Цыц, смертный! – погрозил саблей левый ифрит.
– Вот так всегда, – проворчал Абаназар и опустился на крупный валун, от безысходности повесив ручи и голову. – Не везет так не везет.
– Дочь наша, Будур! – Султан походкой рыси, готовящейся к нападению, вплыл в покои принцессы через поспешно распахнутые слугами двери. – Мы уже не сердимся на тебя.
– Зато я сержусь на вас, отец, – отозвалась принцесса, скинув с колен персидского кота.
Кот недовольно повел усами, вздыбил шерсть на загривке, вскинул хвост трубой и забрался под широкое ложе принцессы. Сердился ли он на султана, как и его хозяйка – непонятно, но что от того ждать ничего хорошего не приходилось, кот знал определенно.
– Да за что же, дочь наша? – всплеснул руками султан.
– Вы опять закрыли воду в фонтане, о мои несчастные золотые рыбки.
– Ах, это! – махнул пухлой ручкой султан и растянул рот в снисходительной улыбке. – Какие, право, пустяки. Эй, кто там? Живо пустите воду в фонтан.
Не прошло и минуты, как внутри фонтана забулькало, заклокотало, словно кто-то усиленно прочищал горло, и ввысь ударили тугие струи воды. Достигнув своей наивысшей точки, струи надломились и рассыпались тысячами хрустальных, искрящихся осколков. Рыбки весело закружили в застоялой воде, ловя ртами пузыри.
– Что-нибудь еще, дочь наша? – добродушно поинтересовался султан.
– Да, отец. Я хочу замуж.
– Достойное желание, – удовлетворенно покачал головой султан. – Так мы же для того и прибыли к тебе, и рады сообщить, что нашли тебе достойного жениха.
– Что?! – Принцесса вскочила с постели, сверкнув глазами. – Вы опять? Опять, да? Мало вам кривого-косого, так вы вновь собрались выдать меня замуж за какого-нибудь новоявленного урода?
– Ну почему же сразу урода? – примирительно начал султан. – И вовсе он не урод. И не новый, а старый.
– Как – старый? Опять? – Будур широко распахнула глаза. – Да вы что, отец!
– Нет-нет, мы хотели сказать, что он тебе хорошо знаком, к тому же молод и знатен. Его имя…
– Нет, и слышать о нем не хочу! – Будур зажала уши ладонями и зажмурилась. – Я выйду замуж только за Ала ад-Дина.
– Ох, нам дурно. – Султан покачнулся, прикрыв глаза ладонью. – Нам совсем дурно, слышишь? Ты смерти нашей хочешь, да?
– Нет! Я хочу замуж за Ала ад-Дина.
– Ага! Значит, ты все-таки слышишь, – обрадовался султан. – Так вот, ни за какого нищего оборванца ты замуж не выйдешь – это тебе говорим мы – твой отец! Ты слышишь?
– Нет.
– Что – нет?
– Не слышу. И слышать не хочу.
– Ну знаешь!.. – Султан сжал кулаки. Драгоценные камни на его перстнях сверкнули в лучах заходящего солнца кровавым отблеском. – С тобой нельзя по-хорошему, дочь наша.
– Можно. Выдайте меня за Ала ад-Дина, и всем будет хорошо.
– Ни-ког-да! – отрезал султан, случайно наотмашь заехав кулаком по дорогой китайской вазе, и та разлетелась тысячью мельчайших осколков тончайшего фарфора. – Ай-яй, – опечаленно покачал головой султан, – смотри, что ты натворила, негодная девчонка.
– Разве я ее разбила? – Принцесса уставилась на отца. – Это ведь вы, отец, кулаками машете, а не я.
– Ну, хватит. – Султан прикрыл глаза и расслабленно опустил плечи, стараясь подавить в себе все нарастающий гнев. – Ты выйдешь замуж за Нури аль Рашида, сына нашего главного визиря. Взгляни на него – горный орел, а не мужчина! – указал за спину султан.
Стоявший позади султана главный визирь смиренно, словно китайский болванчик, качал головой в знак согласия. Справа от него «орел» задумчиво ковырял в носу и вожделенно пускал слюни. Мысль о женитьбе на принцессе всецело завладела разумом Нури, но чувствительный от отца тычок локтем в бок привел молодого человека на время в чувство – палец пришлось вынуть, а слюни утереть рукавом.
– Что-о?! – задохнулась от ярости Будур. – За этого слюнявого, напыщенного осла?
– Ты, верно, хотела сказать, орла, – поправил султан.
– Осла, именно осла, отец.
– Не перечь нам! – взорвался султан, тряся пальцем.
– А вы не кричите на меня!
– Это ты кричишь! – Лицо султана начала багроветь.
– Я не кричу!
– Кричишь!
– Нет!
– Да!!!
– Ах, так? Вот вам! – Принцесса схватила подушечку и запустила ей в султана.
Султан, считавший недостойным себя увертываться от атласных подушек, пущенных рукой сварливой девчонки, стойко принял удар в лицо. Перья взвились в воздух, и султан сплошь покрылся ими, став похожим на растрепанного упитанного гуся, но величественного вида не утерял.
– Мгм? – задумчиво произнес султан, и к нему тут же сбежалась застывшая в ужасе прислуга и принялась бережно, перышко за перышком, «общипывать» султана. Ждать пришлось довольно долго, но султану торопиться было некуда; Будур – тем более. Когда наконец с монаршей особы было снято последнее перо, султан пожевал губами, грозно свел на переносицы тяжелые брови, а слуга деловито поправил чуть сбившуюся набок чалму.
– Глупо, дочь наша. Очень глупо. Но ты все равно выйдешь замуж за слюнявого ишака…
– Осла, отец, – поправила Будур. – Я сказала, осла.
– Да, конечно, – пробормотал султан рассеянно. – Постой, какого еще осла?! Зачем ты нас путаешь? Мы хотели сказать, за нашего орла Нури, а не какого-то там ишака!
– Осла, отец!
– За Нури ибн Юсуфа аль Рашида – славного сына достойнейшего человека (после нас, разумеется), – закончил султан, не слушая возражений дочери.
– Вот твоему славному и достойнейшему ослу! – И вторая подушечка впечаталась в физиономию улыбчивого и мечтательного отпрыска главного визиря.
Вновь в воздух взлетели перья, но султан, дабы исключить совершенно ненужную задержку на очередную чистку, вовремя, хотя и степенно, отступил на пару шагов в сторону, так что перья облепили исключительно визиря и его сына, однако на этот раз никто из прислуги не поспешил на помощь.
– Да восславится наша принцесса, – завопил главный визирь, не желая терять лица. Он вскинул руки, попутно отвесив сыну подзатыльник, чтобы тот не забыл поклониться, – за оказанное внимание к нашим… пф-ф, – визирь попытался сдуть досаждавшее ему перо, приставшее к кончику носу, – скромным особам, самолично отметившая нас… пф-ф, пф-ф… знаком величайшего внима-а-апчхи!.. О луноликая дочь солнцеподобного султана-апчхи!
Перья вновь взвились в воздух. Нури удивленно разинул рот и принялся ловить их пальцами, но визирь пнул сына в сапог, и Нури вновь сложил лапки на пузе, продолжая следить одними глазами за кружащимися перед его носом перьями.
