Ксения Винтер
Фамильная реликвия
Незваные гости и неприятные находки
Что делать, если тебя посреди ночи внезапно забросило в незнакомый мрачный лес? Правильно, паниковать. Потому что это именно та ситуация, в которой логика и здравый смысл машут тебе ручкой и отъезжают в тёплые края, оставляя тебя один на один с безумием.
Несколько минут я просто бесцельно бегала между деревьями, растерянно озираясь по сторонам в надежде, что это просто чересчур реальная галлюцинация. Однако, нет, споткнувшись о какой-то корень, я навзничь рухнула на землю, пребольно ударившись коленями и содрав кожу на обеих ладонях: боль, как ни странно, немного отрезвила меня, а заодно убедила в реальности происходящего.
Подниматься с земли я не торопилась: усевшись поудобней, я привалилась спиной к шершавому стволу ближайшей ёлки и сосредоточилась на дыхательной гимнастике. Вдох – выдох. Вдох – выдох. Вдох – выдох. Сердце, заполошно бьющееся где-то в районе горла, постепенно замедлило свой ритм. Я прислушалась: лес не был безмолвен. Со всех сторон доносились какие-то непонятные, пугающие звуки: шелест листвы, хруст веток, треск, напоминающий стрёкот сверчков, и жутковатое уханье совы где-то вдалеке.
“Нужно как-то отсюда выбираться, – мелькнула в голове здравая мысль. – Только вот как? Я понятия не имею, где оказалась. На лес возле деревни не похоже, тот преимущественно лиственный, а этот – хвойный”.
– В первую очередь нужно залезть на дерево и осмотреться, – пробормотала я себе под нос. – Возможно, где-то по близости есть какой-нибудь населённый пункт…
В детстве я часто лазила по деревьям. Было это, конечно, довольно давно, но я надеялась, что за эти годы не растеряла навык. Выбрав подходящее дерево, – высокую ель, нижние ветки которой располагались на доступном мне уровне, – я ухватилась руками за ближайшую ветку и начала “восхождение”. Не прошло и пары минут, как я забралась на достаточную высоту, чтобы лицезреть крайне неприятную для себя картину: лес простирался на много километров вокруг, и нигде не было видно ни намёка на город или деревню.
– Меня что, в самое сердце тайги забросило? – раздражённо проговорила я, оглядывая бескрайний тёмно-зелёный океан вокруг. – И что теперь делать?
Внезапно моё внимание привлёк крохотный оранжевый огонёк, видневшийся по левую руку от меня – судя по всему, это был свет от костра. Обрадованная тем, что не останусь одна-одинёшенька посреди леса, я торопливо спустилась с дерева и направилась в ту сторону, где располагался источник света.
К счастью, долго идти не пришлось. Спустя минут пять я оказалась на краю небольшой поляны, в центре которой горел солидных размеров костёр, внутри которого на длинном перепачканном кровью шесте была насажена отрезанная овечья голова. Это зрелище настолько поразило меня, что я замерла, тесно прижавшись к стволу дерева – желание познакомиться поближе с хозяином костра внезапно пропало.
Между деревьев на противоположном от меня краю поляны мелькнула светлая фигура, а затем из темноты вышла высокая женщина, облачённая в длинную белую тунику, достающую ей до щиколоток. Несмотря на свободный крой, одеяние не могло скрыть солидный живот незнакомки, чьи спутанные тёмные волосы спадали до талии, вызывая у меня ассоциацию с Самарой Морган из фильма “Звонок”.
По здравому разумению, мне необходимо было срочно уносить ноги с этой поляны, на которой, очевидно, происходила какая-то откровенная чертовщина: не то сатанинская месса, не то ведьмовской ритуал. Однако ноги буквально приросли к тому месту, на котором я стояла, и совершенно не желали мне подчиняться. Более того, глаза, по всей видимости, тоже решившие проявить своеволие, неотрывно следили за каждым действием женщины, в этот момент подошедшей к костру и медленно опустившейся перед ним на колени. Тонкие руки взметнулись вверх в молитвенном жесте, и незнакомка что-то негромко проговорила, однако я не смогла разобрать её слов. Внезапно пламя костра резко взвилось вверх, закручиваясь спиралью. Овечья голова на шесте, подхваченная горячим воздухом, слетела со своего насеста, взмыла на несколько метров вверх и начала обрастать плотью, параллельно отращивая тело, руки и ноги. Не прошло и минуты, как в воздухе, поддерживаемый какой-то неведомой силой, завис высокий, тонкокостный юноша, – на вид ему не дашь больше семнадцати лет, – с длинными, слегка вьющимися на концах светлыми волосами. Одет он был в свободную белую рубаху с широкими рукавами, облегающие кожаные штаны с зауженными брючинами, и высокие сапоги цыплячьего цвета. Я почувствовала, как моя челюсть под непреодолимой силой офигевания медленно тянется к земле: голову юноши украшали тонкие рога, флуоресцирующие в темноте.
Несколько секунд повисев в воздухе демон – а в том, что это был именно он, сомневаться не приходилось, – неторопливо опустился на землю и протянул ведьме руку, которую та с готовностью обхватила обеими ладонями и прижалась губами к бледной коже.
– Чего ты хочешь? – властно спросил юноша, с насмешкой глядя на коленопреклонённую женщину.
Её ответа я опять не разобрала, только обратила внимание на то, как она огладила одной рукой собственный живот. Демон же разразился громким, зловещим хохотом. Взмахнув рукой, он вытащил из воздуха массивный золотой перстень с огромным кроваво-красным камнем в центре. Схватив ладонь женщины, демон резким движением располосовал ей запястье, окропив кольцо её кровью – камень на мгновение вспыхнул ослепительно-белым светом, а затем погас, приобретя более насыщенный, тёмно-красный, почти бордовый, цвет. Надев кольцо ведьме на указательный палец, нечистый вдруг поднял голову и посмотрел прямо на меня. В глазах цвета гречишного мёда вспыхнули зловещие тёмные огоньки. Задохнувшись от ужаса, я попятилась… и оказалась в доме Николая, распластанная на полу.
Сердце бешено колотилось в груди – того и гляди пробьёт грудную клетку и вырвется наружу. Подняв трясущиеся как с похмелья руки, я убрала со лба лезущую в глаза прядь волос. Взгляд зацепился за мелкие ссадины на ладонях, и в очередной раз за этот вечер меня охватила паника.
– Этого не может быть, – пробормотала я, ощущая противный холодок, распространившийся по всему телу. – Это была просто галлюцинация…
Перевернувшись на живот, я сначала поднялась на колени, а затем, ухватившись за край столешницы, выпрямилась. Рядом с разделочной доской, на которой я совсем недавно резала овощи для салата, лежал ключ – тот самый, на который мне указала бывшая хозяйка этого дома. Как он оказался здесь я понятия не имела – до этого момента ключ мирно лежал в кармане моих джинс.
Происходящее находилось уже за гранью добра и зла. Я не понимала, какого дьявола ко мне прицепилась вся эта потусторонняя хрень, и чего ей, собственно, от меня надо. Паника медленно, но верно, сменилась бешенством. Наплевав на обещание, данное Николаю, я схватила со стола ключ и решительно направилась в сторону лестницы, ведущей на чердак, вознамерившись раз и навсегда покончить со всей этой чертовщиной.
Шкаф стоял в дальней части чердака, возле небольшого круглого окна. На вид он не представлял собой ничего сверхъестественного: метра полтора в высоту и около метра в ширину, двустворчатый, с изящными металлическими ручками, по стилистике напоминавшими головку ключа.
Подойдя к шкафу, я вставила ключ в замочную скважину и дважды провернула: глухо щёлкнул замок, и правая дверца распахнулась. Первое, на что упал мой взгляд – крупный желтоватый череп какого-то животного, лежавший на средней полке, рядом с ним – несколько тонких свечей, перевязанных бечёвкой. На полке ниже были аккуратно сложены какие-то тряпки: то ли постельное бельё, то ли скатерти. На плечиках висело простое ситцевое платье бледно-голубого цвета в мелкий цветочек. В общем и целом, ничего примечательного. Я сначала даже растерялась: что такого – ну, за исключением черепа, конечно, – есть в этом шкафу, что призрак так настойчиво меня к нему вела? Теряясь в догадках, я приподнялась на цыпочки и заглянула на самую верхнюю полку. Там друг на друге лежали две толстенные книги в кожаном переплёте. Заинтересовавшись, я аккуратно вытащила их, громко чихнув от попавшей мне в нос пыли.
Первой книгой оказался фотоальбом с пожелтевшими от времени страницами. На фотографиях была изображена та самая женщина, чей призрак уже дважды являлся ко мне. Правда на снимках она была значительно моложе – не старше двадцати – двадцати пяти лет. Рядом с ней то и дело попадались другие люди, скорее всего, какие-то родственники. Их лица казались мне смутно знакомыми, но я никак не могла вспомнить, где я их видела раньше. Я обратила внимание, что на всех фотографиях у женщины на руке красуется массивный перстень, очень похожий на тот, что я видела в своей недавней галлюцинации. Правда, из-за того, что все снимки были чёрно-белыми, утверждать наверняка, что это то же самое кольцо я не могла.
Пролистав альбом примерно до середины, я обомлела: на одном из снимков бывшая хозяйка дома стояла в обнимку с невысокой, крепкой девушкой с короткими пышными волосами, одетой в свадебное платье. Эту девушку я сразу же узнала – это была мать моей бабушки, её снимки, в том числе и свадебные, хранились в семейном альбоме.
“Моя прабабушка была знакома с ведьмой? – растеряно подумала я, продолжив листать альбом. – Судя по всему, они были довольно близки, возможно, даже дружили”.
Пролистав ещё страниц десять, я нашла подтверждение этому: на снимках ведьма держала на руках мою бабушку – ей там было не больше лет пяти-шести, – а та радостно улыбалась, нежно обнимая женщину за шею.
– Ничего не понимаю, – раздосадовано проговорила я, закрывая альбом и возвращая его обратно на полку. – Это поэтому вся деревня считает бабушку ведьмой? Потому что её мать и ведьма, жившая в этом доме, дружили?
Вторая книга оказалась ещё более интересной: это было что-то вроде травника, написанного от руки алыми чернилами. На каждой странице был довольно подробный рисунок какого-либо растения, далее следовало его описание, свойства и использование в медицине, а также указания, какие части растения и когда необходимо собирать.
– Вот тебе и ведьма, – покачала я головой, закрывая книгу. – Обычная знахарка, такая в любой деревне есть.
Правда, из этой теории несколько выбивался череп и тот факт, что призрак этой дамы сумел отогнать от нас с Семёном и Николаем на кладбище злобную нечисть.
– Нужно поговорить с бабушкой, – решила я, закрывая дверцы шкафа и снова запирая его на ключ. – Она точно должна знать, что за ведьма жила в этом доме, и куда она исчезла.
Внезапно крышка люка, ведущего на чердак, с грохотом захлопнулась, заставив меня вздрогнуть. Вместо того чтобы приблизиться к нему и попытаться открыть, я попятилась назад, упёршись спиной в шкаф. Сама не знаю, почему, но меня всю трясло как при лихорадке. В голове мелькнула мысль, что мне не следовало сюда тащиться одной. Никуда бы от меня этот треклятый шкаф не делся.
Крохотное окно, в которое даже моя голова не пролезет, резко распахнулось. Повернувшись, я увидела полупрозрачные руки с длинными чёрными когтями, ухватившиеся за оконную раму. Следом за руками показалось лицо: совершенно белое, с перекосившимся ртом и огромными глазами с неестественно-бледной радужкой и совсем крохотным зрачком.
Мои колени предательски подогнулись, и я плюхнулась на пол: взгляд буквально прикипел к существу, неспешно просовывающему голову с всклокоченными тёмными волосами в крохотное окно. Размер последнего тварь не волновал: на моих глазах её голова, точно пластилиновая, смялась, без труда пролезая внутрь, а затем с громким “чпок” вернула себе первоначальную форму. Та же участь постигла и плечи, просунувшиеся в узкое отверстие следом за головой.
Не в силах и дальше смотреть на приближение этого непонятного создания, я на четвереньках бросилась к люку, однако тот, ожидаемо, оказался запертым. В истерике я начала колотить руками в крышку, истошно вопя о помощи, хотя и знала, что это бессмысленно: поблизости не было ни одной живой души, чтобы прийти мне на помощь. Да даже если кто-то именно в этот момент по чистой случайности проходит мимо, заслышав крики, доносящиеся из бывшего ведьминого дома, он просто перекрестится и поспешит убраться восвояси – местные до сих пор считают это место проклятым. И, судя по всему, не беспочвенно.
Понимая, что самостоятельно с чердака мне не выбраться, я принялась озираться по сторонам в поисках хоть чего-нибудь мало-мальски подходящего для самообороны. Мой взгляд упал на покорёженный зонт-трость, стоявший в углу, прислонённый к стулу с отломанной ножкой. Пользуясь тем, что монстр – или призрак, хрен там поймёшь, что это за кракозябра, – пока не до конца пролез в окно, я метнулась к стулу и схватила зонт. Разум полностью отключился, уступив место инстинктам. А в критической ситуации у человека всегда остаётся только два варианта: бей или беги. Признаюсь, если бы была возможность, я бы остановилась на втором варианте, но он был мне, к сожалению, недоступен. Поэтому, собрав остатки мужества, я решила нанести превентивный удар и, отчаянно размахивая зонтом, точно средневековый рыцарь мечом, бросилась к окну и начала колотить призрака. Судя по тому, что зонт не проходил насквозь, явившееся ко мне нечто было более чем материально и весьма агрессивно: как только зонт с глухим “бумц” ударил существо точно по лбу, оно издало грозное рычание и, выбросив вперёд руку, попыталось выхватить у меня оружие. Я достаточно проворно увернулась от него и ударила по протянутой руке, после чего удары градом посыпались на монстра.
– Отвяжись от меня, паскуда! – закричала я, а затем, когда существо попыталось цапнуть меня за руку, разразилась потоком нецензурной брани. Великий и могучий русский матерный, как ни странно, возымел действие: чудище внезапно испарилось, словно его и не было. За моей же спиной в это же мгновение с негромким скрипом открылась крышка люка, словно подчиняясь действию какой-то неведомой силы. Я тут же бросилась к нему, не выпуская, впрочем, волшебный зонт из рук.
Чуть ли не кубарем скатившись по крутой лестнице, я, даже не думая закрывать крышку люка, дошла до комнаты и обомлела: возле дальней стены стоял тот самый светловолосый демон, которого я совсем недавно видела не то во сне, не то в галлюцинации. Он был невысокого роста, – на полголовы выше моих метра с кепкой, – субтильный, и внешне на демона, традиционно изображаемого в культуре, походил весьма плохо: длинные до плеч светлые волосы, смазливая мордашка, больше подошедшая какому-нибудь эльфу из толкиенского Средиземья, а никак не выходцу из Преисподней. Да и одет он был в обычные голубые джинсы и белую рубашку, что никак не вязалось у меня в голове с образом нечистого.
Похоже, даже для моей, как я всегда полагала, весьма крепкой психики это оказалось перебором: прижавшись спиной к дверному косяку, я медленно сползла на пол и позорно разрыдалась. На рогатого представителя потусторонних сил моя истерика, по всей видимости, не произвела ни малейшего впечатления. Во всяком случае, никаких действий с его стороны не последовало, из чего можно было сделать неутешительный вывод, что у меня всё-таки поехала крыша, и демон мне просто померещился.
– Женя! – сзади громко хлопнула входная дверь, и в сенях показался Семён. Опустившись передо мной на корточки, он с тревогой взглянул в моё зарёванное лицо. – Что случилось? Ты звонила мне, но я не успел ответить, а когда перезвонил, ты уже не брала трубку.
Подняв голову, я с опаской заглянула ему через плечо в комнату: там никого не было. От осознания этого по моему телу пробежала нервная дрожь. Будучи не в силах вымолвить ни слова, я сначала громко всхлипнула, а затем вновь разревелась, тихонько подвывая, точно раненный зверь. Сообразив, что добиться от меня в таком состоянии он ничего не сможет, Семён осторожно взял меня за локти, помог подняться на ноги и проводил до кровати, после чего подошёл к столу, налил в стакан воды из кувшина, и подал мне. Выпустив-таки из рук злополучный зонт, я трясущимися руками взяла стакан и принялась медленно пить воду небольшими глотками.
– Вот и умница, – удовлетворённо кивнул мужчина, наблюдая за тем, как я постепенно беру себя в руки и успокаиваюсь. – Полегчало?
– Вроде да, – отрывисто ответила я, возвращая ему опустевший стакан.
– Прекрасно. Надеюсь, теперь ты мне расскажешь, что у тебя тут произошло такого страшного, что ты забилась в угол, точно перепуганный зайчишка?
Прозвище, ненавистное ещё с детства, на этот раз не произвело на меня ни малейшего впечатления – я просто пропустила его мимо ушей. Сделав глубокий вдох, я подробно пересказала другу все события минувшего вечера, не пропустив ничего. Внимательно выслушав меня, Семён первым делом направился на чердак, предварительно вооружившись табельным пистолетом. Замерев каменным изваянием, я настороженно прислушивалась к его шагам над головой. Твёрдой, уверенной поступью бравый участковый прошёл до окна и, очевидно, осмотрел его, после чего неторопливо сделал круг почёта по чердаку и вернулся ко мне.
– Окно распахнуто, и на раме внизу видны чёткие следы чьих-то когтей, – мрачно сообщил он. – Так что если ты грешишь на галлюцинации, то можешь вздохнуть с облегчением: ты пока не сходишь с ума.
– В данной ситуации шизофрения была бы предпочтительней, – нервно проговорила я. – С ней, по крайней мере, ясно, что делать. А вот как себя вести в творящемся вокруг безумии, я понятия не имею.
– Тебе однозначно не стоит оставаться здесь одной, – после недолгой паузы заметил Семён. – До возвращения Николая я побуду с тобой. А там посмотрим. Может, втроём и сможем что-нибудь придумать.
Я, естественно, не стала возражать: перспектива остаться совершенно одной в пустом доме меня неимоверно пугала. Так что предложению скоротать время вдвоём я даже обрадовалась.
– Давай ты пока поставишь чайник, а я займусь твоим кладом, – предложил мужчина, после чего, не дожидаясь моего ответа, потопал в сени, где я оставила выкопанный в саду чемодан. Стоило только ему занести чемодан в комнату, как в дверях появилась бывшая хозяйка дома. Её руки были перепачканы землёй, а на светло-желтой блузке в районе сердца красовалось огромное тёмно-красное пятно.
– Сём, ты кого-нибудь ещё видишь в этой комнате? – судорожно сглотнув, спросила я, неотрывно глядя на призрак ведьмы.
Семён удивлённо посмотрел на меня, а затем огляделся по сторонам.
– Здесь никого нет, только мы с тобой, – ответил он. В его глазах вспыхнула тревога. – А ты видишь кого-то ещё?
– Да, – мне было страшно признавать это, но скрыть данный факт было бы глупостью. Если я схожу с ума и вижу то, чего нет, Семёну лучше об этом знать. – Призрак ведьмы, которая жила здесь до Николая. Она стоит в дверях.
Семён посмотрел в сторону двери, а затем вновь повернулся ко мне.
– Я никого не вижу.
Ведьма кривовато усмехнулась, после чего подошла к столу и, взяв в руку стакан, швырнула его в стену – стакан со звоном разлетелся на мелкие осколки, а Семён подпрыгнул на месте и пронзительно взвизгнул не хуже любой девушки.
– Это она только что сделала? – теперь в голосе друга слышался откровенный ужас.
– Да, – кивнула я. – Похоже, у меня чересчур агрессивные галлюцинации.
– Не то слово! – согласился тот. – Но почему её видишь только ты?
Я неопределённо пожала плечами и перевела взгляд на покойную ведьму.
– Что вам от меня нужно?
Вместо ответа та вытянула руку и указала на окно. Не вполне понимая, чего именно она хочет, я встала с кровати и подошла к ней, чтобы видеть то, что видит она. За окном не было ничего интересного, только густой мрак да тусклые огоньки соседских окон.
– В чём дело? – настороженно спросил Семён, с нескрываемой тревогой наблюдая за моими действиями.
– Понятия не имею, – пожала я плечами и повернулась к призраку. – Что вы там увидели?
– Голова, – лаконично ответила та и исчезла, ничего больше не объяснив.
– Ну? – Семён с нетерпением смотрел на меня. – Что она сказала?
– Сказала, что там голова.
– Чья?
– Понятия не имею, – раздражённо сказала я. – Если так интересно – пойди и сам посмотри.
– Пошли со мной, – после секундного колебания предложил тот. – Не хочу тебя одну оставлять в этом доме. Мало ли что призраку в голову взбредёт.
– Хорошо, – не стала я спорить. – Пошли на разведку вместе.
Прихватив с полки в сенях карманный фонарик, мы вышли во двор. Моё внимание сразу же привлёк странный предмет округлой формы, закреплённый между двумя зубцами забора. Направив на него свет фонаря, я буквально подавилась воздухом: это была отрубленная чёрная кошачья голова с вываленным из пасти посиневшим языком.
– Сюрпризы продолжаются, – мрачно резюмировал Семён. Накрыв мою руку своей ладонью, он заставил меня опустить фонарик вниз, скрывая под покровом ночи жуткое зрелище. – Пошли в дом. Я позвоню Николаю и предупрежу его о новом украшении на воротах.
Я неуверенно покачала головой.
– Её нужно снять, – дрожащим голосом проговорила я. – Не хватало ещё, чтобы кто-то из соседей увидел.
– Кто-то из соседей эту дрянь сюда и повесил! – раздражённо ответил мужчина. – Когда я пришёл, на воротах ничего не было. Сколько прошло? Минут пятнадцать, не больше. Так что этот сомнительный подарочек явно кто-то из своих подбросил.
– Но кому это могло понадобиться? – я совершенно ничего не понимала.
– Психу какому-то, – уверенно заявил Семён. – Нормальный, дружащий с головой человек такой хренью страдать точно не будет.
В этом я была с ним полностью согласна.
– Думаешь, это продолжение истории с петухом? – неуверенно спросила я, зябко ёжась от холода.
– Вполне может быть, – Семён достал из нагрудного кармана кителя сотовый телефон. – Думаю, нам стоит на всякий случай прогуляться до дома Анны Степановны. Мало ли, вдруг и ей такой подарочек оставили.
Сняв кошачью голову с забора, завернув её в мусорный пакет и положив под крыльцо, мы с Семёном направились домой к моей бабушке. На заборе возле калитки нас, ожидаемо, встретило кошачье окоченевшее тело, подвешенное за хвост, под которым кровью было выведено два слова: смерть ведьме.
– А вот это уже совсем нехорошо, – вполголоса пробурчал Семён, фотографируя надпись на свой телефон.
– Нельзя бабушку оставлять одну, – твёрдо заявила я. – Ты можешь гарантировать, что следующая голова, которую вывесят на заборе Николая, не будет принадлежать ей или мне?
– Нет, не могу, – недовольно поджав губы, ответил тот. – Но и вдвоём в доме вам тоже оставаться не стоит. Две женщины, одна из которых немощная старушка, лёгкая добыча для преступников.
– И что ты предлагаешь?
– Придётся мне злоупотребить гостеприимством Анны Степановны. Надеюсь, она не будет возражать против моей компании.
– Тогда придётся рассказать ей правду, – заметила я.
– Придётся, – согласился Семён. – Мы не вправе больше скрывать от неё действительное положение вещей. Пусть знает, что среди местных объявился ярый последователь испанской инквизиции.
