Дарья Вознесенская
Коэффициент магии
Глава 12
Магия – это не что-то конкретное.
Нет никаких файерболов. Нет людей, которые управляют исключительно водой или только и умеют, что швыряться молниями.
Как любой человек состоит из бесконечных слоев, наложенных на генетические предрасположенности, особенности воспитания, последствия проживания в определенной среде, так и маги были похожи, скорее, на энергетический коктейль, в котором смешалось огромное количество ингредиентов, нежели на некий законченный список навыков и умений.
Маги, порой, даже сами до конца не знали, чем обладали и что умели. И всю жизнь изучали свои способности – если им это, конечно, было интересно.
Как показывала статистика, интересно оказывалось восьмидесяти пяти процентам. Остальные же отказывались от использования и подписывали в шестнадцать лет соответствующие ограничивающие бумаги.
И да, магию при желании можно было, фактически, «запечатать».
Сообществу по прошествии десятилетий изучения столь важного для всех предмета удалось научиться определять основные дары, особенности, количество магической энергии «в крови». Хотя черт его знает, где она там находилась – сотни, тысячи лабораторных исследований не смогли выявить хоть какие-то магические атомы или частицы, и все что мы видели было лишь её проявлением.
Мы до сих пор двигались на ощупь, в полной темноте, пытаясь вы-явить закономерности и варианты; присваивая новые названия неожиданно вылезшим возможностям; изучая собственные и чужие реакции.
И удивлялись, практически, каждый день.
Магическое сообщество даже умело определять потенциальный выброс при защите и нападении – при наличии смертельной опасности маг мог произвести что-то вроде энергетического взрыва, способного вполне реально уничтожить противника или выстроить такой щит, что не страшен был даже обрушившийся дом.
Как правило этот выброс определяли от нуля до трех, где три – высший уровень. История была знакома и с уровнем четыре, правда, это были разовые случаи…
Я скривилась и потянулась, оторвавшись от своих записей.
Не любила об этом вспоминать. Точнее, не могла спокойно.
И снова склонилась над бумагами с описанием «объекта». Хотя думать о Максиме как об объекте было немного странно. Но перечитывая отстраненно раз за разом все новые сведения, я заполняла пустующие ячейки сознания – природа моих аналитических способностей такова, что в какой-то момент, когда количество информации достигнет определенного уровня, я смогу выдать однозначный вердикт.
Потому меня и считали одним из самых сильных аналитиков.
И целенаправленно развивали мои способности с детства.
Так. Контроль сознания с его стороны я уже видела. Ко мне – и спасибо ему – применять не пытался. Вообще он не слишком часто пользовался магией, во всяком случае, такое у меня сложилось впечатление. Той магией, что была осознанной. Врожденные умения, вроде скорости реакции или улучшенного слуха, зрения маги как правило и не пытались приглушить.
А смысл?
А вот к тому, что он «чтец» оказалось сложнее подобраться. Я ни разу не видела, кроме сегодняшнего дня, что он применяет свой дар. Хорошо это или плохо?
Чтецы не видели прошлого. Они «считывали» людей и материальные предметы в их настоящей структуре. Один из таких специалистов рассказывал мне, что это похоже на цифровой компьютерный код, благодаря которому можно было весьма неплохо понять намерения человека, определить, врет тот или нет; можно было увидеть внутреннюю поломку – хоть у живого существа, хоть у механизма. С чувствами и эмоциями чтецам было сложнее, но и отголосков мыслей хватало, чтобы решить, так уж хорош тот, кто стоит перед тобой. Конечно, если маг умел расшифровывать увиденный код.
Среди чтецов было много врачей и следователей, да и тех, кто занимался допросами. И бизнесменами они становились более чем успешными, потому как осознавали подоплеку и подводные камни любой сделки.
Что касается личной жизни…
Я вздохнула.
Сегодня у меня промелькнуло ощущение, что меня попытались про-читать во время поцелуя – специально или нет, я не поняла. Вряд ли Максим сумел бы заметить что-то действительно серьезное – все-таки я умела выстраивать весьма надежные блоки – но почему у него было такое удивленное лицо?
Ну вот, вспомнила о поцелуи, и губы уже горят…
А ведь мне следовало бы думать совсем не об этом, а о той картине, что открылась в его подсознании.
По размышлении, я пришла к выводу, что женщина на костре была его женой. Но вот что всё это означало? Что её убили маги? Или что он опосредованно винит магию в её смерти?
И что означал лабиринт и его восприятие себя, как преследователя с ножом? Воспоминания или некие гипертрофированные образы, которых никогда не было в действительности? И не следовало забывать об убийстве курьера, о странных совпадениях…
Похоже, самой мне не разобраться.
Я села за компьютер и начала набирать запрос в Комитет.
Ведь несмотря на страшные картины, я не чувствовала в нем тьмы. Гнили.
И боялась, что мне просто не хотелось в это верить.
* * *
– Мы нашли её.
– Её? – я отвернулась от компьютера. В лаборатории я провела несколько часов одна – Никита так и не появился, а звонить ему я не видела смысла. Как бы это цинично ни звучало, в качестве буфера он себя не оправдал – Максиму на это оказалось плевать. Впрочем, что еще, действительно, ожидать от взрослого мужчины который знает что он хочет. Что касается мальчишки… Да, он был подросток, да его постигло что-то вроде несчастной любви, но я не чувствовала себя виноватой или обязанной как-то исправлять ситуацию. Это был не мой подросток, и я не сделала ничего, что привело бы к такому результату.
И пусть определенную жалость и симпатию я к нему испытывала – как к яркому, умному мальчику, который скоро превратится в харизматичного, умного мужчину – но работать в одиночестве меня более чем устраивало.
В относительном одиночестве, конечно.
Арсенский стремительно – каждое его движение было одновременно резким и плавным, как у хищника, и я в который раз залюбовалась – зашел в комнату, развернул стул, уселся на него верхом и с каким-то удовольствием принялся меня разглядывать.
Я подавила в себе желание поправить прическу.
– Её, – продолжил после паузы Арсенский. – Ту, что спрятала коробку с лунницами. Ну, мы предполагаем, что нашли…
– Погоди, ведь только вчера об этом говорили…
– А разве ты так и не поняла, что я умный? – глаза мужчины заискрились от сдерживаемого смеха. Я аж вздрогнула: таким простым, веселым и понятным я еще его не видела. – Об этой ниточке я подумал еще раньше, как только мы получили груз и сразу попросил расспросить местных. Нашлась женщина, которая рассказала про свою бабку «повернутую на всей этой эзотерической фигне». Попросту колдунью из деревеньки, что стоит рядом с церковью.
– Реально колдунью?
– Ну, по словам соседей, она что-то вечно бормотала, варила в котлах вонючие зелья и отгоняла всех от дома, пока не умерла – кстати, в возрасте девяносто пяти лет. После этого та женщина, внучка – у них отношения не особо сложились – вступила в наследство и нашла «вся-кий хлам», как она выразилась, который её бабка прятала.
– А при чем здесь лунницы?
– По её воспоминаниям взрослые шептались, что у бабки было нечто действительно ценное и она, желая это спрятать от немцев, однажды ночью вынесла из дома – куда и что не сказала. Тогда не до того было: война, потом попытки выжить в послевоенные годы. Отец Марины Васильевны, с которой мой сотрудники разговаривали, погиб во время войны, мама умерла позже, когда она уже уехала в город. Ну а бабка до конца жила в том доме.
– А то что она назвала хламом…
– Мы выкупили, – Максим снова улыбнулся, а я вздохнула про себя – лучше бы он это делал поменьше, – И все интересное переда-дут тебе в ближайшее время.
Кивнула и снова углубилась в изучение бумаг, стараясь не обращать внимания на сидевшего рядом мужчину.
И скорее почувствовала, чем заметила, что он переместился – настолько резко это было – и оказался прямо за мной.
– Влада, – дыхание пощекотало открытую шею, и по моему телу прошла волна дрожи. Черт. Почему не помогают таблетки? – Хочу пригласить тебя в пятницу на одно мероприятие. Ты же не откажешь?
Я сглотнула.
Мне НЕ следовало отказываться. Чем больше времени я буду проводить рядом с ним, тем быстрее выполню задание. Но каждая наша встреча настолько перетряхивала мои эмоции, что даже возможность этих волнений пугала до чертиков.
Тем не менее, я кивнула и ответила чуть дрогнувшим голосом:
– Хорошо, я… согласна.
Максим ничего не ответил, только вышел, слегка задев перед этим мою руку кончиками пальцев – и это не было случайным – а я закончила с записями и решила прогуляться по «АрсАрху» по вполне невинному поводу. Сотрудников «лабораторий», которые работали с различным антиквариатом и артефактами, я хотела расспросить о приборах и как ими пользоваться; с остальными же просто хотела познакомиться, якобы устав от одиночества в запертой комнате.
Но по сути что мне действительно интересовало, так это любые следы противоправных действий.
* * *
В пятницу звонок куратора застал меня на пороге.
Я нахмурилась – Максим уже подъехал – но не ответить не могла.
– Влада, у нас есть информация, – начал Артур Тобольский. Прослушивания мы не боялись – линии между членами комитета были защищены лучше, чем правительственные. В том числе оо магического воздействия.
– По какому именно вопросу?
Я застыла напротив зеркального шкафа в прихожей, обуреваемая дурными предчувствиями.
В зеркале отражалась высокая, стройная и по – своему очень красивая девушка в сером платье в пол. «Мероприятие» на которое меня пригласил Максим было шикарным приемом в честь европейской инвестиционной компании, пришедшей на российский рынок, и в пригласи-тельных значилось «вечерние наряды».
Сначала меня это напрягло, а потом вдруг захотелось этой сказки – роскошного платья, прически, удивления в глазах Максима. Ведь кроме того случая в баре, он видел меня лишь в свободных штанах и рубашках. И пусть с учетом обстоятельств это не было самым разумным решением, но девочки, будь они хоть сколько суровыми агентами и сильными магами, оставались девочками.
– По всем. Трех дней нам хватило – я поставил на это лучших специалистов.
– Говорите, – я вздохнула. Вряд ли мне понравится то, что я услышу.
– Во-первых, мы подняли старые дела и… жена Арсенского действительно была убита. Магами.
Сглотнула.
– Почему я видела огонь?
– Спонтанный выброс энергии. Говорят, что это была случайность и никто не планировал убийства конкретного человека – и следствие не нашло фактов подтверждающих умышленное причинения вреда. Тех магов отпустили, хотя многие не верили в их непричастность.
– Почему?
– Если помнишь, тогда еще были часты… назовем так, разборки между различными магическими группами, сторонниками разных теорий или порядка действий – сообщество окончательно оформилось не более чем семь лет назад. Так вот, Арсенский принадлежал в тот момент одной группе, а те маги были из другой. После этого случая он отказался от взаимодействия с кем-либо вообще. В сообществе, конечно, зарегистрировался, когда на это вышел соответствующий закон на общемировом уровне, но не более того.
– Черт. Тогда вообще возникает вопрос, на что рассчитывает Комитет в случае с подтверждением его положительного статуса?
– Нам сейчас не до рассуждений. Получится – и хорошо. Нет… что ж, значит нет.
– Понятно. И что было дальше? Почему то мне кажется что история не закончилась.
– Те маги… В общем, мы же не отслеживали их и только сейчас за-интересовались, но теперь, когда стали разыскивать их…
Кажется, я догадывалась что последует за этим.
– Сколько?
– Почти все. Из четырех сегодня жив только один – во всяком случае я думаю, что жив, но не факт. Сведений о том, кто он сейчас и где он, не существует. Что странно.
Я сглотнула.
– И как они… умерли? Убиты?
– По разному. Один утонул спустя несколько лет, другой попал под машину. Третий погиб в горах. Никто не видел причин даже заводить дело.
– А сейчас?
– Влада… сейчас тоже не будем. Даже если это Арсенский… мы ничего не узнаем и не докажем.
– Кроме того, что поймем – убийца он или нет. Вам кажется это не важным? – как я себя ни сдерживала, не смогла унять прорвавшееся раздражение и злость. Но на кого я злилась – большой вопрос.
– А сама как ответишь на этот вопрос? Важно ли это для нынешнего дела?
Я прислушалась к себе:
– Не важно. Для дела – не важно. Мы все убивали. Но как возмож-ность, как подсказка…
И не только как подсказка.
Я понимала, что это важно для меня. Причем я не могла ответить что именно мне было важным – то, что он с оружием в руках мстил за свое или то, что он мог годами хладнокровно кого-то преследовать?
– Подумай, Влада. И еще и над вот этим… – продолжил куратор, а я сосредоточилась на его словах. – Тимур, мертвый курьер и про-павшие приборы…
Ох. Мне совсем не понравилась эта связка.
– Патологоанатом – а нам удалось незаметно добиться того, чтобы тела попали к одному человеку с высоким коэффициентом магии – утверждает, что их убил один человек.
– Твою ж…
– Да. И этот человек мастерски владеет ножом и… был выше обоих убитых.
– Что-то еще?
– Да. Ластик…это не артефакт.
– Дар?
– Именно. В нашей базе московских магов его нет ни одного, кто уверенно владеет этой способностью. Значит, либо это скрывают, либо кто-то приехал специально ради… убийств.
– Но чем они важны?
– Мы не знаем. Зато нашли в компьютере Тимура зашифрованную запись относительно дела, которое он начал раскручивать. И…оно связано с «АрсАрхом». И грузами, которые те переправляют в Рим.
– Опять?!!!
– Да, я понимаю… Три совершенно разных дела – даже четыре, с учетом твоего задания, – плюс твоя случайная работа на Арсенского и такая мощная связь, которая не имеет ни причин, ни видимой выгоды, но однозначно не может быть просто так. Я считаю, ты должна приехать в отделение и просмотреть сама все материалы и… Влада, я пони-маю, что проверка и так идет на грани, но поторопись. Мы должны понимать, что происходит с этим Арсенским.
«Поторопись».
Я нервно усмехнулась и потерла лоб.
Было много способов – от допроса с применением магии до взлома компьютера и проникновения в сейфы, но я до сих пор надеялась, что удасться обойтись без этого.
Похоже, зря.
Прошла всего неделя с момента, как я получила задание, но мне действительно необходимо ускориться.
Вздохнула, поправила прядь – свои длинные волосы сегодня я зачесала на бок и заколола с одной стороны, оставив половину волной лежать на одном плече – и постаралась произнести как можно уверенней, выходя из квартиры:
– Завтра буду в Комитете. И остальное… я всё сделаю.
Глава 13
Максим закурил и устало прикрыл глаза.
Нервы последнее время были что высоковольтные провода – не тронь, убьет. Нет, никакой внутренний истерики; просто сильное напряжение, прорывавшееся в чуть нервозных движениях пальцев и том, как он сжимал зажигалку.
А приходилось оставаться пай-мальчиком и держать себя в узде.
Всюду он видел чужие глаза, и, не будучи параноиком, понимал – неспроста.
Что опять им нужно? Он или его компания?
И почему?
Как то внезапно сообщество проявило интерес к его деятельности – у него были свои люди в разных местах и ему быстро доложили, что оно разнюхивает про грузы в Рим. Вроде даже сам Комитет подключился.
Он терпеть не мог, когда лезли в его дела. Мужчина пользовался магией – и не собирался от нее отказываться – но он не ставил свои способности во главу угла. А значит, рассчитывал на отсутсвие пристального внимания со стороны магов. И тем более не собирался позволять кому-то, кто возомнил себя вершителями судеб, управлять своей жизнью.
Так какого хрена его снова заметили?
Тогда, когда он уже так близок к цели?
Еще и Никита со своим идиотским поведением. Много лет назад Максим пообещал себе – да и ему – что никогда не будет применять способности в отношении сына, чтобы внушить ему какие-либо мысли и действия, но черт, как же ему хотелось теперь нарушить обещание! Детская обида Никиты переросла, похоже, во что-то совершенно другое; и с этим он тоже не справлялся.
А ведь вроде бы все шло хорошо – он даже согласился на поступление парня в совершенно неподходящий университет, всегда помогал ему, выслушивал, делал все, чтобы тот не чувствовал эту свою мнимую ущербность – но появилась Влада и его выстроенный карточный домик разлетелся от одного порыва сквозняка.
Влада.
Давно он не был в таком восторге от знакомства. Его романы были физической, порой интеллектуальной необходимостью, но любовницы никогда не интересовали его настолько, чтобы заставлять встречаться с ним.
Привязывать к себе.
А с этой пришлось.
Максим улыбнулся, затушил сигарету и посмотрел на окна дома. Интересно, какие её? Старая пятиэтажка и маленький дворик, в который он едва въехал, удивительно подходили девушке. Нет не тем, что от нее веяло чуть старомодностью и покоем – Максим не обольщался ни внешним видом, ни профессией Влады. Там, под нелепыми тряпками, был стальной стержень, ум и роскошное, гибкое тело, которое он помнил более чем хорошо.
Речь о другом.
Это было место, в котором хотелось бы жить.
А Влада была женщиной, с которой хотелось бы быть.
Арсенский усмехнулся. Он сам до конца не понимал, что им движет. Похоть? Желание сломать сопротивление, которого вообще не должно было быть? Её противоречивость?
Он не знал. Зато знал, что он хочет. А он привык получать желаемое.
Хотя Влада озадачивала.
Редко, очень редко у него происходил спонтанный выброс способностей, и он считывал человека случайно. И вдруг увидел внутри нее такой клубок темной и рвущей душу боли, что даже задохнулся на мгновение, и был вынужден прервать их поцелуй.
Неужели это то, о чем она говорила? Из-за чего настолько не люби-ла магов?
Сродни тому, что испытал когда-то он?
Максим посмотрел на часы. Он ждет Владу уже больше пять минут, может стоит…
Не стоит.
Дверь подъезда открылась и мужчина почувствовал, как дыхание спирает от восхищения, а губы сами раздвигаются в хищной улыбке.
В распахнутом пальто, открытом серебристом платье и с длинными уложенными волосами Влада была похожа на серую пантеру – мягкие движения и убийственный удар. Высоченные каблуки практически сравняли их рост, а чувственные губы, подкрашенные помадой, хрипло произнесли приветствие.
Достойная спутница.
Или противница?
Максим едва удержался от того, чтобы наклониться, вобрать её запах – иногда его реакции и инстинкты действительно имели очень много схожего с животным. Сейчас эти самые инстинкты вопили, что надо завалить видение прям на капоте и сделать своей, пометить до того, как её увидят другие хищники – а в том, что такие будут на приеме, он не сомневался.
Но вместо этого он лишь поцеловал чуть дрогнувшие пальчики и усадил Владу в машину, позволив себе на мгновение задержать ладонь на талии.
Спокойно. Победа все равно будет за ним. Она достанется ему, вся – от макушки до узких, длинных ступней.
Надо только выждать.
Уж это он умел.
* * *
– Позволишь пригласить твою спутницу?
Я недоуменно посмотрела на подошедшего мужчину. Блондин, уже в возрасте, при этом в отличной форме и с молодым лицом. Красивый, улыбающийся и с просто бьющей в лоб самоуверенностью во взгляде. Глаза его и выдавали – и возраст, и характер. И мне даже не было необходимости проверять его ауру, я и так сразу поняла, что маг.
Максим напрягся, сжал пальцы на моей талии, и чуть притянул к себе, будто беспокоясь, что ни один аргумент против не удержит, и я свалюсь под ноги неожиданному поклоннику.
И этот его жест показался мне совершенно восхитительным. Потому я ответила первой, опережая Арсенского:
– Вообще-то вежливо спрашивать об этом у самих «спутниц», – я холодно посмотрела на блондина.
– А может я не хочу быть вежливым? – тот моментально среагировал.
– Тогда и вовсе не надо было подходить, – оборвал его Максим, – Что тебе нужно, Сергиев?
Я постаралась не вздрогнуть, но вынуждена была опустить взгляд, чтобы не выдать себя. Сергиев был в том списке, что мне выдали для проверки и с ним мне придется иметь дело.
Черт. Ну вот точно – большая деревня.
– Так я уже сказал. Всего один танец с самой прекрасной девушкой в зале, – прищурился мужчина и меня обдало волной чего-то удушливого и весьма противного. Похоть, соперничество, жажда сделать больно.
Я осознанно приглушила ощущения. Мне нельзя быть предвзятой – хотя бы в дальнейшем. Зато тема их противостояния вполне поможет мне в работе.
– Эта прекрасная девушка пришла со мной, а я, если помнишь, не делюсь, – насмешливо бросил ему Арсенский.
– Я помню, – неприятно усмехнулся его собеседник. – Я вообще все помню, – он отсалютовал мне бокалом и отошел.
– Конкурент? – осторожно спросила у Максима, который продолжал прижимать меня к себе, и, похоже, считал это абсолютно нормальным.
– В какой-то мере. Бывший партнер. У нас в свое время возникли разногласия, и мы разошлись. Я остался в Питере, он уехал в Москву, занялся похожим делом. Но теперь…
– Но теперь его абсолютно не устраивает твой переезд?
– Да. А меня не устраивают его методы работы и общения.
Я вздохнула и аккуратно высвободилась из объятий мужчины. Меня удивляла откровенность Максима. Сегодня это уже был не первый раз, когда он рассказывал мне о своей работе и отношениях с окружающими. С одной стороны для дела это было более чем полезно, с другой – немного напрягало.
С чего такое доверие?
Или это некая игра на опережение?
Я заметила в зале знакомое лицо и спокойно скользнула по нему взглядом, а потом отвернулась, будто заинтересовавшись столами с закусками.
Вряд ли куратор после такого подробного разговора по телефону пришел, чтобы что-то мне передать.
Он либо здесь по собственному делу, либо поддерживает репутацию бизнесмена. Насколько я знаю, у него действительно был бизнес и статус успешного середнячка. Это практиковалось среди членов Комитета, особенно в такой сложной стране, как Россия, где многим наша организация навевала крайне негативные ассоциации.
Мои мысли прервали.
– Потанцуем?
Я кивнула, и Арсенский вывел меня на середину зала.
Невольно я поймала наше отражение в одной из зеркальных колонн.
Оба высокие, худощавые, черноволосые… Мы смотрелись рядом удивительно гармонично. Более того, сексуально.
Я вздрогнула.
И от мыслей, которые пришли мне в голову, и от горячих рук, которые прижали меня чуть сильнее, чем того требовал танец. Я почувствовала, как мне в нос проникает мужской, неповторимый аромат. И вряд ли это были духи, разве что небольшая, чуть горьковатая нотка принадлежала парфюмерному дому. Остальное было его личным. Эмоции, характер.
Это был запах свободы. Порывов. Инстинктов. Запах хищника, большой черной пантеры, с которой он у меня ассоциировался.
Арсенский вел умело, не отвлекаясь на разговоры или ненужные действия. И я полностью отдалась этим ощущениям – быть ведомой. Желанной. Своей.
Шаг, легкий разворот, отчего у меня взметнулась юбка, мягкое давление руки, показывающей, что надо прогнуться, перехват.
В какой-то момент он наклонил меня, почти уткнувшись лицом в мою шею, и я вдруг поняла, что теперь он втягивает носом мой запах.
Меня тряхнуло от возбуждения и я чуть не застонала. Внутри разгорался пожар.
Ну почему не помогают успокаивающие таблетки?! Мне не приходилось раньше ими пользоваться, но другие маги говорили, что они довольно эффективны. Долгое использование противопоказано – постепенно из-за них атрофируются вообще все чувства, но в особенных случаях…
Ох. Похоже у нас был совсем особенный.
Максим развернул меня и прижал к себе спиной. Одна его рука оказалась под грудью, вторая мягко заскользила по моему запястью, локтю, ключицам. Я, не выдерживая, прогнулась в пояснице, повинуясь его движениям, откинула голову на его плечо, сделала круговое движение бедрами…
Но потом резко отпрянула, и, сделав два оборота, замерла, едва касаясь кончиками пальцев его вытянутой руки.
Он снова сделал шаг вперед, прижал меня к себе, пронзая потемневшими глазами, в которых читалось сильнейшее желание – он его и не скрывал – и повел меня дальше.
Наш танец закончился внезапным перерывом, объявлением и каким-то награждением. И я была благодарна за эту передышку.
Слишком остро, слишком сладко и ярко я ощущала его тело, его эмоции, желания. Настолько ярко, что они перебивали все цели и вопросы, с которыми я сюда пришла.
Арсенский отошел на несколько секунд и вернулся уже с бокалами с шампанским:
– За нас.
Я осторожно пригубила и посмотрела на весьма довольного мужчину.
Играет ли он со мной? Но во что?
В соблазнение? Или во что-то более тонкое и опасное?
Я вздохнула и уставилась в пол, так и не ответив на тост. В любом случае, я останусь в пролете. Если он окажется преступником, я всегда буду помнить о том, как мне хотелось соблазниться и соблазнить. Но если окажется чист…
Об этом всегда будет помнить он.
Мы провели еще немного времени на приеме и, как ни странно, я даже в какой-то момент расслабилась. И поняла, что с удовольствием смеюсь над шутками Максима – а он умел шутить, таким особенным, чуть саркастическим юмором. И с радостью общаюсь с его друзьями. Мы только не танцевали больше, по взаимному молчаливому согласию. И мне было легко поверить – пусть ненадолго – что мы обычная пара на первом свидании.
Но как это часто бывает, полночь наступила слишком быстро.
Арсенский отвез меня домой. И отправился провожать, не слушая моих возражений; он был странно напряжен, даже его движения, плавные и мягкие, вдруг сделались почти неловкими. Он подвел меня к двери квартиры, а потом просто поцеловал мою руку, попрощался и быстро ушел, оставив в недоумении . Не то чтобы мне хотелось от него порывов страсти – черт, я не уверена, что справилась бы с ними – но эта вот странная неловкость и сдержанность после всех его намеков…
Может, он что-то подозревает?
Я закусила губу и коротко рассмеялась, зайдя домой. Похоже, последнее время противоречие – мой конек. Понимать, что нам не стоит переводить наши отношения на другой уровень и в то же время обижаться, что мужчина не попытался этого сделать, было полным идиотизмом.
Посмотрела на часы.
Половина первого ночи и Арсенский точно отправился домой. А значит…
Вздохнула и пошла переодеваться.
