Дарья Вознесенская
Коэффициент магии
Глава 4
– Нет, так не пойдет!
Я раздраженно швырнула на стол целую стопку бумаг, отодвинула ни в чем не повинный ноутбук и мрачно уставилась на куратора и двоих следователей, которые точно так же, как и я, совершенно не радовались пребыванию в отделе в полночь.
В полночь надо лежать в кровати и читать любимую книгу или обнимать любимого человека, будь хоть сколько ты маг и боец невидимого фронта.
А мы пытались разгрести растущие как снежный ком дела.
– Я, конечно, стратег, аналитик и ведунья, но и в моей голове не укладывается вся эта прорва мелочей. Вот что. Будем медитировать на наглядное пособие.
– Как-кое пос-собие? – молодой парень по имени Жорик – так все его и называли, хотя по паспорту он был Георгий – чуть заикаясь уставился на меня и покраснел. Коллеги полагали, что он в меня тайно влюблен, но я никак этому не верила: несмотря на то, что мы были почти ровесниками, Жорика я, да и все наши, воспринимали как ребенка. То ли из-за заикания, то ли из-за маленького роста и совершенно детского лица в россыпи веснушек. Это при том, что он был одним из лучших следователей и обладал совершенно замечательным даром для этого – мог достоверно распознать как, с помощью чего и когда про-изошло убийство, ограбление или любое другое событие совершенное со злыми или добрыми намерениями.
– Наглядное, – рванула на склад и вытащила оттуда огромную, два на три метра пробковую доску. В отделе многие увлекались американскими сериалами, вроде «Места преступления» и жаждали перенять у них традицию составлять схемы на таких вот досках, но пока действовали все больше мысленно или перекидывая друг-другу не менее наглядные артефакты-планшеты, способные воспроизвести в воздухе трехмерное изображение – совершенно замечательная штука на стыке технологии и магии, которую разработали специально для Комитета.
Благо, в нашей всеядной кладовке нашлась дрель, и уже скоро одна стена большой комнаты, где работали – точнее, время от времени появлялись – несколько человек, во главе с нашим кураторам, превратилась в будущее пособие.
– По горизонтали будет временная шкала. По вертикали – ключевые фигуры всех этих дел. Всех, это точно. Даже те, что нам кажутся не связанными, мы сюда засунем – только за то, что они попались нам на глаза в последний год. Лучше уберем потом и приятно удивимся, чем упустим что-то.
Трое мужчин заразились моим энтузиазмом. А ведь заразить куратора было то еще дело – раньше мне казалось, что он терпеть меня не может, но потом я узнала, что он был одним из тех, кто выхаживал меня тогда, после Перу, и сам потом потребовал, чтобы я попала к нему в отдел.
– «Мистер Икс» или даже группа «Икс» – таинственное лицо или лица, из-за которых объявлена предварительная мобилизация. Наш первый ключ. Максим Григорьевич Арсенский – второй ключ. Олег Соринский, наш беглый маг, пожалуй, третий – слишком много дел с ним соприкасаются. – я прикрепляла соответствующие фотографии, – Все? Или добавим прямо сейчас кого-то еще?
– Добавим. Тебя, Влада. – от голоса Максима я подпрыгнула. Я резко обернулась и с изумлением уставилась на мужчину, который стоял с упаковкой, полной стаканчиков горячего кофе от известной сети. Повернулась к куратору и недоверчиво приподняла брови. Тот лишь пожал плечами и потянулся к самому высокому из стаканов с пометкой «тройной эспресо», отпил большой глоток и, будто не замечая моего мечущего молнии взгляда, пробормотал:
– С ванильным сиропом… Как я люблю.
Я снова повернулась к Максиму.
Понятно. Объяснять мне никто ничего не будет. Отлично, сосредоточимся на работе.
Приняла свою чашку кофе – двойной латте без добавок – и уже спокойно спросила его:
– Почему я?
– Ты фигурируешь практически в каждом деле – и далеко не всегда потому, что расследуешь его. Это надо учитывать. Непонятно, что стало точкой притяжения – твой дар, прошлое или работа, но ты сама сказала – нужно учесть все.
Я кивнула. Порылась в столе и прикрепила на нужное место свою фотографию. На ней почему то я выглядела юной и испуганной. Даже не помню, когда это меня щелкнули – в первый рабочий день, что ли?
– В прошлом у нас Паликатель, смерть жены Максима, разборки магических группировок и несколько найденных древних артефактов, – куратор быстро прикреплял в соответствующие места фотографии, стикеры, на которых быстро писал маркерами и нужные бумаги, – Стрелками мы том отметим все связи, пока давайте по верхам.
– Что за древние артефакты?
– Сегодня обнаружили – пока предположительно – связь между находками пятилетней давности и нынешними кражами. Чуть позже объясню.
Я кивнула. К доске подошел Максим:
– Четверо магов, из мести, предположительно, – на этом слове голос его дрогнул, – убивают мою жену. Троим из них я испортил жизнь; но убил их Соринский. Его мотивы до конца неизвестны – пока отслеживается только желание отомстить за то, что они «сломались». А еще отомстить мне, за то, что из-за моих действий к нему было самое пристальное внимание, и он мало того, что не сделал карьеру, но и вынужден был забыть на время о своих темных делишках. Олег сейчас в бегах; фактически, последнее, о чем мы знаем достоверно, так это о том, что он подкинул орудие убийства в мой магазин. Что касается той группировки, вряд ли они…
– Не совсем, – вздох куратора, – Поскольку Комитет взял на себя обязательства по более тщательному расследованию того дела, нам удалось кое-что обнаружить. А именно связь их группы и тех магов, что в свое время организовали уничтожения нескольких поселений в Перу.
Я изумленно охнула, а Максим застыл. Потом через силу кивнул и отошел в сторону. Мы добавили Тимура и его смерть от руки Олега; Сергиева, Ольшанскую и Ширинова – мага, которого я отвергла; убитого курьера, перевозившего приборы для «АрсАрха».
– Убийство Ольшанской под вопросом, – задумчиво протянул Жорик, – это точно не Олег и это точно наша вина.
– Чья вина? – вскинулся куратор.
– Комитета.
Я кивнула. Тоже пришла к такому выводу:
– Её убили, потому что мы заинтересовались её деятельностью после моего расследования. Значит, побоялись, что можем раскопать что-то. И предпочли убрать своего сторонника – либо она была не настолько ценной, чтобы рисковать; либо напротив, знала что-то настолько важно, что рисковать было никак нельзя.
– Значит, она связана с «Икс». И это говорит об одном – мы должны еще плотнее заняться изучением её дел. Я отправлю запрос, чтобы её полностью передали в наш отдел. Кто дальше?
– Что. Ставим сюда лунницы, – и давнюю историю с их появлением; а также кражи в музеях. Вот полный список и предварительные выводы наших магов. Деятельность «АрсАрха» сюда же; магазин в Риме; подпольная деятельность магазина; незаконные исследования и источник…
– Готов поделиться всей информацией, – даже чуть обиженно пробормотал Максим, а я хмыкнула. – Тогда прибавляем твою археологию и то, что ты скрываешь, что ты маг. А также то, что ты дочь главы Комитета.
Я чуть поморщилась, но подписала стикеры и приклеила на нужные места.
– И то, что ты выжила в Паликателе, – мягко сказал куратор и добавил еще одну бумажку.
Сзади поперхнулись. Ну да, ни Жорик, ни Степа не знали этих подробностей, но раз мы уже сформировали команду – а выглядел этот сбор, определенно, командой, – то подобного незнания быть не должно.
– Приборы, которые собирали в лабораториях «АрсАрха»; пожалуй, добавлю сюда любые упоминания магических вещей и артефактов, которые вообще скользнули, даже по краю сознания. На всякий случай. Ну и все связи – предлагаю использовать нитки разных цветов и закреплять их булавками. Красная нить – все что связано с насилием. Зеленая – все что связано с магией, исследованиями и применением различных артефактов. Желтыми обозначим личные взаимоотношения и знакомства. И черными – все остальное.
Еще с полчаса мы трудились, переплетая множественные нити, не менее причудливо, чем судьба переплела их в реальности.
Отступили и полюбовались на получившуюся пеструю картину.
Куратор вздохнул и потер устало виски:
– Это стоило сделать. А теперь по домам. Как бы вам не хотелось «помедитировать», но надо хоть иногда спать – завтра ведь нам снова «в люди», исполнять свои роли…
Четыре пары возмущенных глаз уставились на мужчину и он чуть ли не расхохотался.
Ну да, ведь это он нас всех вызвал в отдел, а теперь такая прочув-ствованная речь.
– Я подвезу тебя, – Арсенский приглашающе открыл дверь, и мы вместе спустились в холл совершенно неприметного здания в переулках центра Москвы.
Скромная табличка на двери гласила: «Магическая школа улучшенных способностей экспериментального характера при правительстве города Москвы».
Бессмысленный набор букв, который никто не дочитывал до конца.
Мы сели в машину и мужчина мягко вырулил со двора:
– Удивительно, что ты не отказалась от моего предложения.
– Не удивительно, – я пожала плечами, – Мне просто не терпится узнать наконец, что за штуковину ты собирал у себя в римских подвалах?
Мне показалось или Максим немного смутился?
– Машину времени, – наконец, признался он.
Было бы чем поперхнуться – поперхнулась бы.
– Маши… ты серьезно?
– Я похож на комика? – прозвучало раздраженно. Кажется, этот вопрос ему задавали регулярно. Если было кому задавать – вряд ли Арсенский делился подобной информацией направо и налево.
Но в Комитете, уверена, нашлось немало народу, кто оказался в курсе.
– Объяснишь? – постаралась я сказать как можно мягче.
Арсенский вздохнул и нажал на педаль газа. Ехать ко мне было недалеко, но он, почему-то, выбрал длинный путь. Даже не путь – похоже ему просто хотелось прокатиться.
Я не возражала.
– Я знаю, что попасть в прошлое нельзя, – начал, наконец, мужчина, – не дадут энергетические и физические поля. Человек ли, маг ли – мы все привязаны к здесь и сейчас, по меньшей мере своим телом. А мыслями живем черти где…Вот в этом и заключалась моя идея. Использовать мысль и магическую энергию как проводника – для проникновение в прошлое или будущее. Это напоминает…
– Мой дар?
– Да. А ты поняла, – Максим был, кажется удивлен. Интересно, мне стоит оскорбиться? – Я тебе рассказывал про спираль времени и про предметы, которые должны… назовем это «лежать» на витках спирали. Так вот, я планировал не просто рассчитать соответствия разных предметов в разное время, но использовать их для проникновения пусть хотя бы мысленным взглядом в заданные промежутки. И когда – и если – это получилось бы с прошлым, то попробовал бы и с будущим. А потом, возможно, и научились бы влиять на что-то внутри структур времени… Научились же некоторые маги двигать предметы без прикосновений – так почему не делать это в иное время? – он замолчал, будто не желая говорить дальше, пока не услышит мой вердикт.
Ну уж нет, в комнату с мягкими стенами я его не отправлю.
– По-моему, это гениально.
Даже дернулся. Похоже, ему редко об этом говорили.
– Правда?
– Да. Я хорошо понимаю твою задумку и хорошо знаю, что окружающие будут сомневаться в ней. Мой дар очень редок; когда я описываю его, многие думают, что я вижу что-то типа неких фантазийных снов, сродни интуиции. Они не понимают, что я действительно вижу прошлое – просто в слегка преобразованном виде.
– То есть, ты и есть моя машина времени?
Мне понравилось, как прозвучало слово «моя». Но я постаралась не зацикливаться на этом.
– Да. Похоже… Так на какой ты стадии исследований?
– На стадии сборки и тестирования отдельных теорий и способов.
Мы немного помолчали, но я не выдержала и задала мучающий меня вопрос:
– Скажи… Ты пытаешься действительно сделать механизм, способный менять… события в прошлом?
– Твой отец задал тот же вопрос. И с теми же эмоциями – страх и тайная надежда, даже больше мечта.
– Ты стал эмпатом?
– Я всегда был эмпатом – на не-магическом уровне. И я понимаю, о чем вы спрашиваете. Есть ли шанс вот сейчас, из будущего, изменить прошлое вашей семьи? Спасти твоего брата? Или мою жену? – голос Максима звучал все глуше, – Я много думал об этом. И знаешь, что понял? Что не стал бы ничего менять. Не потому, что не хотел бы, но потому, что я только потом узнаю, от чего на самом деле нас уберегли высшие силы. Ведь, вполне возможно, меня бы попытались тогда остановить не смертью Али, а взялись бы за Никиту. А в твоем случае…Влада, я знаю, произошло страшное, и ты, наверняка испытываешь чувство вины до сих пор – я вот его испытываю – но просто представь, не было ли произошедшее самым… оптимальным развитием событий? Не только для тебя, для всех? Вдруг бы этот мир взял в качестве платы не жизнь маленького мальчика, а твою и твоих родителей – и Комитет бы не существовал в таком виде, вы бы не боролись против беспредела и оказались уничтожены миллионы?
– Тебе, похоже, хорошо промыли мозги, – буркнула я недовольно.
– Нет, это мои собственные выводы. Согласен, я относился к сообществу довольно предвзято, но я никогда не отрицал его… скажем так, сохраняющую роль.
Я кивнула, принимая его аргументы.
Мы, наконец, свернули с кольца и поехали в сторону моего дома.
– Пообедаем завтра? – спросил он неожиданно.
– Ммм… по делу? Или это… просто так?
– А имеет значение?
– Для согласия – нет. Для понимания происходящего – имеет, – я не собиралась делать вид, что мне плевать. Но и лезть на баррикады не хотелось.
– Просто так.
– Пообедаем.
Максим вдруг улыбнулся:
– Вот странно. Мы знаем друг о друге гораздо больше, чем раньше, а ведем себя гораздо осторожнее.
– Ничего странного. Вспомни теорию «попутчиков в поезде».
– С чужим человеком чувствуешь себя проще и свободнее?
– Да. Потому что его неприятие тебя или твоих историй не сделает тебе больно.
Мужчина вздрогнул:
– Я ведь обидел тебя, Влада?
– Я тоже обидела тебя, Макс. Но теперь мир?
Он затормозил перед моим подъездом, вышел и открыл мне дверь машины:
– Мир. Но это не единственное, что я хочу.
– А что же ты хочешь еще? – я вышла и прямо посмотрела в его глаза. Но мужчина лишь отрицательно покачал головой:
– Я рад, что мы на одной стороне. А теперь иди – осталось совсем немного времени до того момента как мы снова «будем играть свои роли».
Я хмыкнула, двинулась в сторону подъезда и будто невзначай провела рукой по его ладони. Мне понравилось, как дернулась кисть:
– До завтра, Макс.
– До завтра, Влада.
Глава 5
Высокая черноволосая женщина стояла на холме. Была глубокая ночь, но не из тех, что черны, как подземелье, куда никогда не проникает свет. Эта ночь была освещена и священна: тонкий серп луны, только проявившийся на небосклоне. Несколько звезд, что первыми становятся видны. Серебряная дорожка в небольшом озере, лежавшем как раз под холмом.
Женщина была не молода и не стара, но, безусловно, красива. Бело-снежная кожа, сияющая даже в темноте; большие глаза, пухлые, непрестанно шевелившиеся губы. Её тонкие пальцы были грязны; под ногтями забилась земля. Она перетирала эту землю, раз за разом вглядываясь в комки, падавшие ей на ладони.
Потом бросала её и зачерпывала новую; всматривалась в ладонь: то хмурилась, то улыбалась, видя то, что неведомо другим.
Волосы растрепались вокруг серого капюшона, прикрывающего го-лову. Тело чуть вздрагивало в такт её действиям, а в прорези накидки то появлялись, то исчезали лунницы, висящие каждый на своем кожа-ном шнурке.
Женщина была похожа, одновременно, и на сумасшедшую и на богиню; но не являлась ни той, ни другой. Ведунья, наместница, и связующее звено с богами – её лик был так же многогранен, как и сами боги, а дела такие же разные как у них. Её любили и не любили, боялись, ненавидели, поклонялись, игнорировали – как и их.
Наконец, она удовлетворенно вздохнула, глядя на ладони с землей, отряхнула руки и принялась петь, перебирая один за одним амулет, что висели у нее на шее.
Односельчане полагали, что ей важно быть значимой, важна какая-то власть или дары, богатства, что они тащили к её дому в надежде за-молвить за себя словечко, но они ошибались.
Все, что её интересовало – возможность быть голосом богов. Их руками. Глазами и ушами.
Боги видели благодаря ей, Смотрящей со звезд.
А вот она не замечала ничего.
И на этот раз это стоило ей жизни.
Как раз в тот момент, что её песня достигла апогея, чей-то меч во-ткнулся ей в спину, практически мгновенно умерщвляя плоть. Женщина по инерции допела слово и тут же начала захлебываться кровью.
Она упала лицом вперед. И, умирая, не способная ни двигаться, ни думать – только смотреть – следила за тем, как чьи-то руки переворачивают её и срезают со шнурков амулеты.
Те прощально звякнули и мир вокруг погрузился во тьму со сверкающими полосами. Чернота все разрасталась, заполняя каждую частицу существования и…
Огонь прошелся по венам, а сладость и страсть долгого, невероятного поцелуя наполнила все мое существо…
Поцелуя?!!
Я ойкнула и окончательно пришла в себя, замерев и открыв глаза.
Прямо передо мной было лицо Арсенского.
Судорожно вздохнула. Ну конечно. Лаборатория, исследование – а меня затянуло в прошлое. На этот раз я сама решила погрузиться максимально в эту историю, и хорошо, что существовало правило на такие случай не делать этого самой.
– Прости. Другим вариантом вытащить тебя была разве что пощечина, – глаза Максима смотрели хитро, но беспокойство пополам со страстью, расходящиеся от него волнами, как круги по воде, сказали мне о многом.
Ох.
Губы горели и я подавила желание их потрогать.
– Давно я… так?
– Прилично. Я успел испугаться. Увидела что-то?
– Да, – я кивнула и отстранилась, наконец, от мужчины.
Я рассказала Арсенскому все, что увидела.
– Тебе знаком этот ритуал?
– Нет. Точнее, общение с богами в трансе присуще шаманизму, конечно, но что-то странное было в ритуале, что выделяет его. Не могу пока понять.
– А почему земля?
– Некоторые знахари и ведающие так гадали – искали знаки судьбы.
– И кому это могло помешать?
– Не понятно. Убийца не злился, не жаждал наживы – он пришел именно уничтожить её. И почему то мне кажется не ради того, чтобы взять амулеты. А лунницы почему забрал…Пока я не понимаю. Конечно, было бы здорово проследить историю этих семи, но они слишком распространены, чтобы мы могли сделать какие-то выводы. Так что придется полагаться на наши эксперименты и то, что мы раскопаем в современности. Как твой аппарат, готов?
– Почти. Обещали привезти завтра.
Дверь открылась и на пороге появился Никита. Недовольно поморщился, увидев отца – так он реагировал и два предыдущих дня, что мы встречались в лаборатории.
Мне оставалось лишь надеяться на благоразумие обоих.
– Удалось найти что-нибудь? – я посмотрела на младшего Арсен-ского.
– Да, – буркнул он и снова недовольно посмотрел на старшего, – Пап, там кажется тебя спрашивали…
– Подождут. Мне тоже интересно, что ты выяснил про богов и звезды.
– Ну хорошо, – губы Никита поджал, но, по мере рассказа расслабился, – Пришлось просмотреть немало самых разных источников по этой теме, но, поскольку ни у кого на это не нашлось времени, – лукавая усмешка ему шла, – у меня получилось совместить все символы, богов, планеты и истории про них. Итак, семь лунниц, семь видимых славянами планет с Земли: Солнце, Луна, Марс, Меркурий, Юпитер, Венера и Сатурн. Помните, мы анализировали состав каждого амулета и удивлялись, что они немного различались, при том что основной ма-териал – бронза? Теперь эти различия можно понять. Солнцу соответ-ствует золото, Луне – серебро, Марсу – железо, Меркурию – ртуть, Юпитеру – олово, Венере – медь и Сатурну – свинец.
– Но как это возможно? – Максим хмурился, – Разве тогда были подобные открытия и возможность различать и использовать металлы настолько точно?
– Официально – нет. Но сам знаешь, не официально могло быть все что угодно… Так вот, Солнце – это Даждьбог, сын Сварога или один из его ликов – Ярило. Луна – Мара, Морена. Марс – Яровит, как яростный или Сварожич, как сияющий. Меркурий – Велес, Юпи-тер – Перун. Венера – это Лада, или даже Лада и её дочь – Леля: две богини-рожаницы, соответствующие вечерней и утренней «звезде». И Сатурн – скорее всего, Чернобог – темнота, время, противопоставление Солнцу. Но и это еще не все. Здесь же мы наблюдаем движение от жизни к смерти, от Солнца к Сатурну…
– Жизнь, ум, сила, речь и рост, судьба, чувства, смерть… – мед-ленно перечислила я, вспоминая последовательность.
– Да.
– Кажется, я теперь понял обратный принцип философского камня, – улыбнулся Максим.
– Который превращал свинец в золото? – заинтересовался Никита.
– Ага. Движение от смерти к жизни, от Сатурна к Солнцу. Алхимики средневековья, похоже, знали немало.
– Люди вообще знают немало, – я тоже улыбнулась, – Другой вопрос, мы или забываем это или не хотим рассказывать.
– Ну, на первый случай у нас есть археологи, а на второй – Коми-тет, – пошутил Арсенский и я послала ему предупреждающий взгляд. Посвящать Никиту в нашу работу в Комитете я не считала правильным – не то чтобы он мог рассказать об этом, просто мне не хотелось ставить парня под удар, раз уж обстановка настолько неоднозначна.
– В общем, мы получаем довольно стройную картину. Как только выясним с помощью нового анализатора, какие вибрации скрывают – или скрывали – лунницы и поймем, обереги это были или все-таки артефакты, способные что-то изменить, будет понятнее точка приложения, – продолжил Никита, явно гордясь собой – Мне кажется, есть два варианта. Как бы воздействие на богов – просьбы о помощи, например, благодарность; или же что-то вроде охранных талисманов.
– Вот еще третий.
Я рассказала свое видение и Никита растерялся.
– Проводник наоборот, – объяснил Максим, – представь, будто боги создали эти амулеты и использовали ведунью в качестве… передатчика.
– Но разве боги могли что-то создавать? Разве они существовали?
– А что такое бог?
– Высшая сила.
– Насколько высшая? Применимая в реальной жизни? Магию ведь тоже называют высшей силой. Может и сейчас и раньше боги были сре-ди нас, растворенные во всем, что существует…
– Во всем? Даже в плохом? – голос Никиты неожиданно дрогнул. Он посмотрел на отца и тот вздохнул, подавив в себе, похоже, желание потрепать парня по вихрам – не допустил бы младший такого.
Я мягко улыбнулась:
– Древние славяне говорили: «Во всём истая Воля Родова проявле-на, всё является частью Всемирья, частью Прави…». Западная традиция предполагает, что мир живет в противопоставлении – черного и бело-го, добра и зла, Неба и Подземелья…
– Рая и Ада?
– Ага. Но язычники, славяне например, всегда видели картину мира более цельно. Для них не было плохих богов или хороших, все пользовались достаточным почтением. Во всем видели проявление божественного. В каждом деянии – человеческом ли или том, что полагали божественным – проявлением сущности Вселенной. К тому же, у каждого явления, у каждого человека предполагалась темная сторона. От которой не следует прятаться. Потому что отвергая Тьму, мы отвергаем часть себя.
