Дарья Вознесенская
Коэффициент магии
Или сдохнуть прямо здесь, на последнее мгновение почувствовав тепло тела той, что стала для него вдруг важнее собственной жизни.
Он еще успел услышать, как рвано вдохнула Влада, а потом вспышка света поглотила все пространство и его сознание померкло.
Глава 15
… – Пап, а что такое магия?
– Это волшебство, которое мы творим своими же руками, чувства-ми, мыслями.
– А у нее есть цвет или форма?
– Ты сложные вопросы задаешь, малышка. Магия может обрести любой цвет и любую форму, идти вовне и внутрь, разбивать и скреп-лять все сущее, пахнуть розами и мусорным ведром. Магия очень раз-ная; мы узнали точно только одно, когда она появляется…
– Это я тоже знаю! Однажды на землю упали звездочки и те, кто сумел подобрать их осколки, стали магами.
– Не совсем так, Влада, хотя официальной версии соответствует. Но я считаю, что магия рождается вместе с человеком. Любым.
– Как это любым?
– А вот так. Ведь магия создания жизни – самая сильная во Все-ленной. Как и магия любви, которая может из нуля сотворить единицу, из немагического – магическое, а из единицы – целый объем, способ-ный заполнить энергией весь космос.
– Я не понимаю…
– Когда-нибудь, обязательно поймешь. Просто знай, что любое су-щество на Земле способно любить и отвернуться от любви, и только от этого будет зависеть, какие круги пойдут от его камня, брошенного в воду. Наш мир, люди, магия состоят из множества частей, которые имеют очень сложное взаимодействие, но если ненависти, страхи, жажда наживы однозначны, то именно любовь несет все сложности отношений и развитие. Все остальное когда-нибудь исчезнет – ложь вскроется, ил-люзия развеется, мир померкнет. Но если хоть где-то сохранится одна магическая искра любви, все может начаться с начала.
– Значит, любой может стать магом?
– В какой-то мере, да.
– И все маги несут любовь?
Нет, дорогая. Некоторые решили, что они справятся и без нее. Но поверь, только с ней можно выстоять перед лицом любых сложностей…
* * *
… – Маленькая дрянь!
Удар пришелся по голове, но я этого не заметила. Я просто не виде-ла и не чувствовала ничего, кроме моих близких, которые умирали на моих глазах.
Ну ничего, раз мы уже потеряли столько времени, прорываясь через твой щит, можем потерять еще часик и наказать тебя так, как ты этого заслуживаешь, магичка. И тогда ты поймешь, что твоя долбанная магия ничего не значит и ничего не может…
* * *
… – Влада, зачем тебе это? Зачем Комитет? Я решился на эту должность, потому что, к сожалению, иначе сообщество не выживет, но я бы никогда не пожелал подобного своему единственному оставшемуся ребенку! Здесь много боли, много страхов, и слишком много опасно-стей. И не только внешней – опасностей для твоей души, Влада. Для твоего разума и будущего…И черт возьми, пусть я не верю в Ад и Рай, не думаю, что кармический закон существует, но я не уверен, что мне не воздастся за все, что я делаю. Неужели ты настолько хочешь наказать тех, кто отвернулся от любви?
Нет пап. Я хочу защитить тех, у кого все еще есть шанс прийти к ней…
* * *
Я приходила в себя медленно.
Точнее, я даже не уверена, что в себя.
Сначала я видела туман и свет. В голове. В сознании. А если было сознание – значит, я жива? Или же это… все та же Вселенная, но я в ней уже существую по несколько иным правилам?
Это вдруг так меня напугало, что я рванулась куда-то, судорожно хватанула ртом воздух и осознала, наконец, свое тело. Которое было.
Существовало.
Новый судорожный вздох.
Шум в голове.
Живу.
Сердце колотится.
Веки вздрагивают.
Открыть невозможно – настолько они тяжелы. Но это всего лишь значит, что у меня мало сил.
Да?
Шум в голове усилился. Почему? Откуда? Потом появились отдель-ные звуки. И я постепенно осознала, что это не просто шум. Так гудят приборы. Разговаривают люди. Воет ветер и хлопают двери.
Звуки нормального, обычного мира. Не черного подвала, где я умерла.
Получается, не умерла?
Вместе с ощущением жизни вернулся страх. Почему не умерла? Не сработал детонатор? И означает ли это, что Олегу и его помощникам удалось выполнить, что они собирались?
Но кто тогда меня спас?
Я ничего не помнила. Точнее, ничего с того момента, когда, на грани потери сознания, тянулась у маленькой букве V у меня на шее. Разве потом не случился взрыв? Во всяком случае, у меня было ощущение, что меня разорвало на миллион частиц…
Зато я хорошо помнила, что случилось раньше.
Как меня натянули на крюках под каменным потолком, в виде пятиконечной звезды, пока трое мужчин в черных балахонах – понабрались же они где-то этой театральности – расставляли нужные предметы в нарисованной пентаграмме. Сомнительно, что меня надо было для ритуала держать именно в том виде, скорее, это была очередная месть и жажда выдрать из меня страх, боль, ненависть. Не дождались, обрезали веревки, так что я упала, перевернули на спину и уже потом пустили немного крови.
Как приговаривали какие-то жуткие в своей смертельном совершенстве слова и заклинания на латыни – я хоть немного её и знала, никак не могла разобрать, о чем идет речь – и расставляли свечи, заряжали магией периметр и многочисленные артефакты.
Как я почувствовала давление, идущее снаружи, будто с самого неба, и поняла, что вот, пришло то, что должно было прийти – Сатурну сейчас принесут жертву и задумка все еще неведомого кукловода все-таки исполнится.
Грандиозная, жуткая, призванная устроить Судный день для неугодных существ отдельно и для всех вместе. Невозможная власть, которая даст тому мужчине – а поскольку Соринский называл его «он», я не сомневалась, что это мужчина – возможность уничтожать и миловать. Повернуть небо вспять. Устроить ядерный взрыв.
Уничтожит, в итоге, его и человечество – я это осознала отчетливо.
Никто не может быть Богом, даже богом из машины. Глупость все, что один единственный, пусть гений, в состоянии осознать триллионы связей, что опутали нашу планету и всех на ней живущих. Но именно гений в состоянии понять, что он делает.
А это означает, что своей почти безумной целью он выбрал небытие…
Или нет?
Что я упускаю?
Я вдруг почувствовала, что кто-то тронул мою руку. Кто-то очень близкий и важный.
Максим?
Снова попыталась открыть глаза и на этот раз у меня получилось. Сначала была лишь пелена, но потом я разглядела мужчину, который сидел рядом со мной в полутемной комнате.
Пищали приборы.
Похоже, больница.
Но как?
Спросить этого я не могла. Даже сфокусировать взгляд было сложно, не то что заговорить.
Но он понял. Устало улыбнулся – судя по щетине, прошло уже много дней с тех пор, как я здесь лежу.
– Я же говорил тебе, что ты без меня не сможешь.
Когда это говорил?! Похоже, он почувствовал мое изумление и улыбнулся уже более открыто и даже несколько коварно:
– Ну хорошо. Собирался тебе сказать. И то, что я без тебя тоже не смогу. И то что ты любишь меня. И то, что я люблю тебя. И да, я знаю, что ты хочешь меня пришибить, но вряд ли сможешь сейчас – у тебя сломана рука, множество ушибов и ты так накачена лекарствами, что вряд ли пошевелишься. И вообще, с Новым годом!
Ох.
Неужели настолько много времени прошло?!
– Первое января, – Арсенский вдруг пересел ко мне на кровать и осторожно погладил по щеке. Кажется, с чувствительностью у меня была не очень. Зато с мозгами все хорошо – и я четко запоминала каждое сказанное им слово.
Вот приду в себя и выскажу все, что думаю о таком самоуправстве! Разве так признаются? Он бы еще сам себе женился и детей сделал…
Надеюсь, хоть в глазах прочитает, какая я грозная. И счастливая.
Потому что жива. И он жив. Да и вообще, этот мир существует. Да, пусть где-то в мироздании мы возрождаемся в виде частиц, когда умираем, но я предпочла бы сначала пожить в этом теле.
С этим человеком.
На этой Земле.
Я снова вопросительно глянула на Максима.
– Ты запустила детонатор, – вздохнул мужчина и в его голосе промелькнула ярость. Но не в эмоциях. Хотя… Хм, странно, а ведь я не чувствовала его эмоций. Следствие взрыва? – И твоя магия действительно взорвалась. И все и всё вокруг сгорело. Но ты… Ты нет.
Почему?!
– Потому что. Эй, не злись, достоверно мы так и не знаем. Но… Ты же помнишь, что у нас одинаковый коэффициент магии? А сама сила противоположна. Минус на плюс, вхождение в резонанс и все такое… В общем, когда я накрыл тебя своим телом, что-то там соединилось или оттолкнулось. Как нужно.
Накрыл своим телом?!
То есть он решил там сдохнуть вместе со мной?! Никто ведь не мог предположить, что это сработает и мы останемся живы.
Кажется, я приду в себя раньше, чем положено.
Чтобы убить его самой!
– А чего ты ожидала, Влада? – голос Арсенского сделался хриплым. – Я должен был там стоять и смотреть, как ты умираешь? Если я решил, что мы вместе, то и без всяких обетов это означает, что мы вместе. И в жизни… и в смерти.
Он решил.
А меня спросил кто-нибудь?!
Хотя я понимала, что спрашивать не о чем. У нас не было шанса с того мгновения, как я посмотрела в его глаза, сидя за стойкой бара.
– Поэтому запомни. Если ты и дальше намерена рисковать, то будешь рисковать только вместе со мной. В команде. Понятно?
Губы чуть дрогнули в улыбке. Конечно, понятно.
И тут же сердце пропустило удар.
Как я могла забыть? Кукловод, машина и…
– В какой-то мере все закончилось, – голос Максима звучал с сомнением, – Нет, мы не нашли того, кто стоял за этим, но ведь все детали машины – почти все – найдены и уничтожены. Её принцип работы Комитет так же понял, признал и засекретил, как понимаешь. Все, кто участвовал в операции, прошли довольно неприятную процедуру прививки неразглашения. Нам также предстоит…Ты просто еще слишком слаба, а я… Да пошли они!
Ого. Кого-то достали. Максим подтвердил мои догадки:
– Лезли все ко мне с замерами, приборами, расспросами… Когда здесь ты!
Я чуть дернула бровями. Похоже, мне вообще не нужно говорить, чтобы он меня понял.
– Ну да, по поводу этого нашего смешения, как они это называ-ют.
Смешения?!
– Влада… Ты только не нервничай…
Так, сейчас я начну нервничать.
– Никто не понимает, как это получилось…
Снова пауза.
Твою ж…
– Но наши магии и дары как бы… Смешались. Неравномерно. И пока довольно странно. Я уже прошел ряд тестов, чтобы понять, что у меня появились какие-то новые способности. Тебе еще предстоит… И, похоже, нам придется заново проходить ускоренный спецкурс на магическом факультете.
Прибейте меня.
Обмен магией?!
Но это же не возможно!
А если возможно… Если возможно передать магию другому ма-гу… Или даже человеку…
Я в полнейшем шоке уставилась на Максима и тот уверенно кивнул:
– Да, девочка моя. Кажется, у человечества есть перспектива.
Часть третья
Глава 1
– Я тебя не отпущу, – жестко проговорил Арсенский и притянул к себе, заставляя вылезти из кресла, в котором так удобно было готовиться к очередной лекции. Я встала и сердито посмотрела на мужчину, но потом рассмеялась. Он действительно выглядел забавным, с надутыми губами, и очень напоминал Никиту.
Тот надувался с поводом и без, особенно когда видел у себя дома. Хотя я бывала там довольно часто в последние полгода, практически, поселилась.
Но слава богу, его влюбленность, вроде бы, проходила. Нет, он еще, сам того не замечая, порой с тоской смотрел на наши с Максимом объятия и язвительно шутил на тему, пора ли ему называть меня «мамочкой», но вполне принял тот факт, что я с его отцом. А когда мы еще и объяснили, после всяческих исследований, что у некоторых людей без магии вполне есть шанс вырастить в себе настоящую искру, и вовсе погрузился в новую сферу, готовый отдать себя на эксперименты полностью.
Такая одержимость результатом пугала бы, если бы не была мне знакома. По собственному поведению и привычкам Максима.
– Ты никуда не поедешь, – повторил мужчина, и я наклонила голову.
– А то что? Поедешь вместе со мной? Макс, мы уже говорили об этом и неоднократно – полевая практика обязательна для студентов, и я настолько удачно организовала её в этом году, что сама жду не дождусь начала.
– Я не увижу тебя целый месяц!
– Неделю. Ты же сам сказал, что закончишь дела и присоединишься к нам. Поля, вареная картошка, комары – романтика!
– Все эти будут вокруг тебя виться.
– Всем этим не больше восемнадцати.
– Там есть еще и работники.
– Угу, друг Пеня и парочка престарелых архиваторов.
– И вот этот твой друг…
– Именно что друг.
– Влада. Я просто боюсь.
Я обняла его и уткнулась в шею, втягивая ставший родным запах.
– Я знаю. Но Комитет отправляет со мной еще и агента, а я за эти месяцы тоже многому научилась.
И не я одна.
Как только я восстановилась после того взрыва, мы с Максом засели за исследования и учебу в Москве, параллельно продолжая работать каждый на своей должности.
Мы изучали наши возможности, а маги-исследователи изучали нас.
До конца так и не было определено, почему энергия не убила нас, а смешалась. Основная причина, конечно, была в том, что наши «инстинктивные» потоки оказались противоположными, а коэффициент магии одинаковый. Но на этом понимание произошедшего заканчивалось.
Нас замеряли по всем параметрам. От ДНК до объема талии. Заставляли читать порой неимоверно глупые заклинания над артефактами – будто заклинаниями в принципе поможешь делу. Исследовали мозговые волны в процессе применения дара. Делали тесты и давали задания, над которыми мы то головы ломали, то способности.
И пока пришли к выводу, что случайным образом в ту ночь, под воздействием детонатора, наша энергия на мгновение превратилась в магволну – новое понятие, которого не существовало до того дня в сообществе.
Дело в том, что никто, несмотря на использование самых современных приборов, не смог зафиксировать магическое воздействие как нечто материальное. Было «А» и было «Б» и невидимый путь между ними. То есть был маг, был результат его воздействия на предмет или человека, но никак не сама магия. Даже световые взрывы и прочие свечения, заметные физически, были следствием магии, но не её материальным воплощением.
Но магчастицы, безусловно, искали. Логично предполагая, что в нашем, до сих пор поддающимся физическим законам мире, они должны были существовать.
Просто мы еще не придумали приборы, которые смогли бы их замерить.
Вот и искали частицы, а нашли, похоже, волну. И прыгали до потолка от этого открытия, за право назвать которое – и присвоить звание первооткрывателей – готовы были перессориться Ватикан, Комитет и пара правительств, имевших к этому отношения.
Хотя все работали в полную силу.
Конечно, никакие результаты исследований еще не были обнародованы; напротив, засекречены так, чтобы вовсе никто не мог узнать. Но все понимали, что, возможно, вскоре перед знающими станет дилемма – рассказывать или нет.
Оставить ограниченному числу возможность быть магами – или нет.
К тому же, даже если мы найдем способ передавать магию хотя бы частично, вполне возможно, что только магам. Или же единицам из людей. Что опять же, способно было вызвать расслоение общества.
Но пока до любых утверждения было далеко. И я старалась не слишком вникать развернувшиеся дискуссии – мы с Максимом, пусть и имели к этому теперь отношение, не лезли в политику. Более того, после всех произошедших приключений нас временно оставили в покое, и я теперь даже не выполняла задания в роли агента. И так много времени занимали новые исследования. Не говоря уж об учебе. Мои эмпатические способности существенно уменьшились, но я все также видела «след», да еще и могла теперь определить, кто и почему мне лжет. Весьма удобное свойство.
А еще я начала слышать музыку.
Музыку времени. Характера. Взглядов на жизнь и намерений. Уж не знаю, как должны были причудливо соединиться магические частицы, чтобы получить такой эффект, но данный дар пока никому не был знаком. Я пробиралась на ощупь в своем владении им, и даже, по совету мамы, начала брать частные уроки сольфеджо и игры на гитаре. Просто чтобы лучше разбираться в композициях и уметь самой, позже, наигрывать и расшифровывать те мелодии, которые я слышала.
Да и на раскопках по вечерам пригодится.
Максим же не только заполучил мои возможности «считывать» вещи, видеть их прошлое – правда, в малом объеме – но и чуть ли не читать мысли людей.
И научился передавать им свои эмоции. Прицельно. И даже наигранные.
Вот и сейчас он послал мне ощутимый всплеск негодования, который я сначала почувствовала на собственной шкуре, а потом еще и распознала в нем визгливые ноты фальшивой флейты.
– Запрещенный прием, дорогой, – я покачала головой, – Не понимаю, почему мы опять подняли этот вопрос? Все уже давно обсудили. И мне пойдет на пользу свежий воздух.
– Может потому, что у меня предчувствие?
– А оно есть?
– Нет, – нехотя сказал Арсенский. С такими вещами мы не шутили и не лгали. – Просто я собака на сене.
– Большая злая собака, – я почесала его за ухом и взвизгнула, когда он подхватил меня и повалил на диван, и так переживший немало наших разборок. Нет мы не жили вместе – это было бы сложно осуществить вот так, с наскоку, двум взрослым людям, привыкшим к весьма обширному личному пространству и не особо умеющим вести быт совместно – но я регулярно оставалась ночевать у него в квартире или в подмосковном доме.
И с удивлением обнаружила в себе даже некоторые навыки хозяйки.
Во всяком случае, котлетами и блинами я, порой, обоих Арсенских баловала.
Мужчина прижал меня к себе, а потом легкими поцелуями начал покрывать лицо, шею, пробираясь все ниже. Он расстегнул мне рубашку, стянул любимые джинсы и пощекотал языком пупок.
Я всхлипнула, а потом выгнулась от охватившего меня возбуждения.
Удивительно, но магическая энергия, как правило, успокаивавшаяся на месяц-два после ночи любви, в нашем случае, похоже, только росла. Нет, я не была дерганой и меня не тянуло на сумасшедшие поступки, но мое желание трогать, ласкать, прижиматься и даже владеть Арсенским росло.
Как и его.
Он прикусил тонкую кожу ниже живота и сильным, жестким движением провел ладонями по моим бедрам.
Я застонала и попыталась притянуть его к себе, показывая, насколько хочу его.
Но мужчина не поддался и продолжил дразнить меня, покусывая, поглаживая и соблазняя, окончательно раздевая, пока мы оба не задышали тяжело.
– Скажи мне это…
– Арсенский, ты гад.
– Нет, не это. Скажи мне…
– Я говорю тебе это каждый день.
– Хочу еще… Ну же, Влада!
С хриплым смешком я обхватила руками его бедра, прижалась так, будто рассчитывала раствориться в нем, и выдохнула в полураскрытые губы:
– Люблю тебя.
И на какое-то время мы замолчали.
Глава 2
– Археологи – детективы прошлого. Но мы пытаемся воссоздать не преступление – впрочем, иногда и преступление – а жизнь людей прошлых эпох. И методы используем не менее сложные, чем в ваших любимых детективных сериалах.
Студенты свисали гроздьями с плацкартных полок, я же перехватила микрофон поудобнее. Мы заняли почти весь вагон, потому несколько лекций было решено перенести именно сюда, в поезд Москва – Краснодар. Дальше пересадка и до Керчи, где нас будет ждать автобус.
– Вы уже ознакомились с законодательством Российской Федерации об охране памятников истории и культуры, системой их учета и охраны, теоретическими основами полевой археологии. Усвоили – по меньшей мере об этом говорят ваши оценки-принципы отбора вещественного материала, регистрации, организации труда и быта. Правила техники безопасности мы еще раз обязательно проговорим на месте, ну а пока я хочу вам рассказать немного о том, куда мы направляемся. На прибрежном плато располагается некрополь Кыз-Аула, с огромными каменными склепами, построенными с I века до н.э. по I век н.э. Древнее кладбище ежегодно обваливается в море под воздействием береговой абразии – есть предположения, что само городище, к которому при-надлежал некрополь, уже давно на дне. Поэтому год за годом туда едут археологические экспедиции, пытаясь найти, раскопать, изучить и систематизировать все, что можно. Южное побережье Керченского полуострова остается малоизученным археологами районом – а ведь именно там находились несколько античных городов и множество поселений. Но в последнее десятилетие интерес к полуострову стал расти…
– Почему? Снова маги?
Я посмотрела на Никиту. Его нахальные синие глаза смеялись. Еще и уселся рядом с Пеньковским и, по-моему, не просто так – чувствую, эти двое еще доведут меня своими приколами, пока Максим не приедет.
– Снова маги, – кивнула, – Возьмем хотя бы гору Опук, что находится на окраине полуострова – место древних магов, уникальных колодцев, наполняющихся до сих пор и античного города Киммерика. Именно там была обнаружена плита с руническими надписями, принадлежащая, предположительно, племени «чародеев», одним из предков германцев – герулам. Их еще называли эрулы, элуры, эрлы. Они так-же обитали на территории нашего некрополя – появились там во вре-мя или после эпохи Великого переселения народов…
– Обитали? Хотите сказать, были похоронены?
– Нет, именно жили. Отличные ведь склепы, чем не особняки? Именно поэтому мы не рассчитываем найти там захоронения, кости и различные предметы античной эпохи – все давно разграблено. Не всем же повезло как исследователям комплекса Озетт.
– А что это?
– Кто задал вопрос? Тому двойка, – я хмыкнула. Первые курсы вполне могут не знать, так что я пошутила. – В нынешнем штате Вашингтон было древнее поселение американских индейцев, погребенное впоследствии под грязевым оползнем; спустя несколько лет на этом месте было основано новое поселение, также со временем перекрытое оползнем. Такая ситуация повторялась – внимание! – девять раз, что предоставило археологам девять последовательных закрытых комплексов, в которых великолепно сохранились деревянные, кожаные и другие изделия.
– Фу, все на блюдечке, – смешно скривился один из студентов.
– Ага, покрытом километрами грязи. Зато у нас камни отлично со-хранились.
– И море!
– Море там действительно шикарное. Сможете говорить потом дру-зьям, что лето провели на побережье. Так о чем мы… Ах да, от герулов могли остаться следы – будьте внимательны – если это были именно они, конечно, уж слишком далеко от общепризнанных мест обитания. Но не зря ведь Гитлер отправлял туда экспедиции.
– Хотел доказать, что немцы даже в древности крутыми завоевателями? – Пеня подмигнул мне.
– Ага. Но надо сказать, что среди историков единогласия по поводу происхождения герулов нет. Одни считают их скифским племенем, другие – германским. Летописи и различные источники слишком запутанны; тогда ведь было все четко – Римская империя, а остальные – варвары. Потому одно племя с разных концов Европы могло иметь разные названия, а несколько племен – одно.
– Так почему их считали магами?
– Потому что согласно многим источникам именно они консолидировали и распространили по территории нынешней Европы руническую письменность, руны, которые очень долго – да и сейчас – были именно магическим средством. Более того, некоторые исследователи говорят, что и не было такого племени, а герулами называли именно знатоков рун. Так это или нет, мы не узнаем. Объект нашего исследования – сам некрополь, не важно, какого периода использования, античного или более позднего. Тем более, что мы попробуем также продвинуться дальше по побережью, находок предстоит не мало. Кто скажет, что нашли интересного в две тысячи семнадцатом?
– Мраморную плиту с упоминанием переводчика Савромата второго, царя Боспорского государства, которое контролировало Крым в третьем веке нашей эры, – подняла руку симпатичная рыжеволосая девушка.
Я заметила, что Никита закатил глаза. Он не раз называл Светлану «заучкой», но, по-моему, просто хотел «поде-гать её за косички».
– Именно. Плиту подтверждающую так много выводов по этому некрополю, не так ли. Кто назовет мне, к какой категории археологических памятников относится плита?
– Артефакты! – теперь уже говорили многие.
– А подробнее?
– Это все объекты, созданные или подвергнутые обработке людьми: орудия труда и украшения, такие, как каменные орудия, одежда из тканей, сосуды или даже отходы производства.
– Отлично. Вторая категория – археологические объекты, появившиеся из-за нарушения человеком грунтового слоя. Например яма, выкопанная для хранения продуктов; тлен от столбов, позволяющий проследить очертания деревянной постройки; фундамент. Третья категория – биологические остатки, вроде золы, пищевых отходов. И четвертая – геологические отложения, скопившиеся на площади памятника. Пробы отложений часто позволяют обнаружить мельчайшие биологические остатки и артефакты, которые очень трудно или вообще невозможно выявить в полевых условиях, поэтому их забирают в лаборатории. Собственно, все это мы и будем искать в некрополе….
* * *
– У тебя замечательные студенты.
Я глубоко вдохнула ночной воздух станции и улыбнулась Пеньковскому:
– Мы были такими же.
– Ты может и была… А я пропадал в кабаках.
– В жизни не поверю! Ты?!
– А что? Отрывался как мог, а потом спьяну тащился на пары. По-моему, я доучился только благодаря природному обаянию.
– Сомневаюсь, что оно могло помочь тебе стать довольно известным археологом.
– Ну не так уж и известным, – Володя пожал плечами, – я и за науку то её не считал, почему пошел туда – даже не знаю. Конкурс был маленький что-ли… А потом на раскопках после пятого курса встретил Катю. И понеслось. Именно она показала мне, насколько это может быть увлекательно. Благодаря ей – и ради неё – я полез в эти «детективы древностей».
– Я помню, вы были повернутыми на раскопках и магии, все время спорили и тащили в дом всякую гадость, – я улыбнулась, а мужчина застыл.
Его лицо вдруг стало беспредельно жестким, а взгляд помертвел.
Черт.
Не надо было напоминать.
– Не хватает её? – я осторожно погладила её плечо.
– Очень. – голос был хриплым, – Столько лет прошло, но время ни хрена, оказывается, не лечит. Просто вспоминаю реже.
– Прости.
– Ты ни при чем, – он снова расслабился и превратился в большого и уютного Пеню, но мне все еще было не по себе от разительного контраста.
С Катей и Володей мы были соседями в Паликателе.
И она осталась там же, где и мой брат.
Мне казалось, что Пеньковский гораздо лучше меня пережил ту трагедию, во всяком случае именно он меня вытаскивал, когда было совсем плохо – подбадривал, тормошил, увлекал наукой. Но, похоже, его боль еще глубока.
– Я рада, что ты поехал с нами, – снова погладила по плечу.
– Я тоже. Посмотрим, чему ты научилась, – он хмыкнул совсем уже добродушно.
– Может и ты покажешь новые приемы? Где ты побывал в последние годы?
– То тут, то там… – ответил мужчина уклончиво.
– Были интересные открытия? Мы совсем мало связывались с тобой, как я уехала в Россию.
– Ничего сенсационного, если ты это имеешь в виду, – Володя улыбнулся, – так что я рассчитываю на наше лето.
– Обещаю, что что бы ни нашли мои студенты, подсунуть это ночью тебе в палатку.
Мы расхохотались и двинулись к вагону.
Поезд отправлялся дальше.
