Дарья Вознесенская
Коэффициент магии
Глава 6
– Один из интереснейших артефактов прошлого, уникальная археологическая находка сделанная в селе Мальты, расположенном в восьмидесяти километрах от Иркутска на реке Белой – «мальтинская» пластина, – продолжала я лекцию, – Её сначала считали лишь пряжкой от ремня, и только потом поняли, насколько уникальная вещь была найдена. Древний календарь, да не просто календарь, а чрезвычайно гибкая, мастерски сконструированная, комбинаторная календарная система. Конечно, впоследствии маги не могли не обратить внимание на эту пластину и выяснили, что она использовалась не просто для наблюдений. Вибрации, заложенные в её структуру, помогали пользователю календаря как бы «чувствовать» время. Если проводить аналогию – это были «умные часы», посылающие владельцу уведомления. Умные и весьма закодированные часы.
– Почему они были закодированы? Люди боялись, что их знания станут известными кому-то плохому? – кто-то из первокурсниц, я не разобрала кто.
– Не факт. Вполне возможно, кодировка была связана просто с необходимостью разместить на малом носители большое количество информации. Микросхем и битов тогда не было, как вы понимаете. Лишь тонкие иглы и точки. Смотрите. – я вывела на экран проектора изображение пластины, – Казалось бы, набор пунктирных линий и хаотичных дырочек. Много лет прошло, прежде чем в них разобрали семь опорных, «золотых чисел», в которых предельно емко и экономно зашифровали астрономические знания, накопленные за тысячи лет наблюдений за небом.С их помощью палеолитический человек мог следить за временем не только по годам, но и по значительно большим периодам за временем.
– Палеотический человек? – сомнение в голосе Марии меня даже позабавило.
– Наши предки были не так уж глупы, – я подмигнула, – Впрочем, некоторые исследователи считают, что многие знания остались после исчезнувшей процивилизации. Их можно понять – очень сложно поверить, что люди, жившие «стоянками» на земляных полах могли разбираться в лунных циклах и отсчитывать дни солнечного года. Тем не менее, могли. С помощью таинственных предков или нет – мы пока не знаем. Вот, например. Центральная спираль вместе с малыми спиралями правой части пластины позволяет отсчитывать дни солнечного года: двести сорок три плюс шестьдесят два плюс сорок пять плюс четырнадцать – получаем триста шестьдесят четыре. Более того, в пластине зашифрована информация и о регулярных полных затмениях. Суть закономерности в том, что каждые восемнадцать лет и одиннадцать суток Солнце, Луна и узлы лунной орбиты возвращаются точно в те же положения относительно друг друга. Этот цикл называется «саросом» и считается чуть ли не важнейшим астрономическим открытием древнего мира. А теперь представьте, что если археологические данные верны, древние люди Мальты определили сарос и его продолжительность за двадцать тысяч лет до жрецов Двуречья, Нила и Хуанхэ! Кто вспомнит, когда еще мы говорили о саросе и затмениях?
– Стоунхедж, – кивнул мне Никита.
– Верно. Стоунхендж занимает исключительно удобное положение для наблюдения за небесными телами, поскольку из него видно горизонт почти на три мили во все стороны. Методы, которые там использовались, пока существуют только в теории. Столбы, ямы, расположение – все ведет нас к тому, что в древности там был довольно грубый «компьютер» позволявший предсказывать затмения, в чем, собственно, и заключалась чуть ли не основаная задача местных жрецов. И не только местных.
– Почему?
Я пожала плечами:
– Ныне можно лишь предполагать, какой ужас охватывал людей, когда случались затмения Луны и Солнца…Непонимание, страх, ощущение, что все кончено. Постоянные апокалипсисы. Конечно, человек старался сделать подвластной стихию звездного ужаса; это в нашей натуре – учиться контролировать природу ради собственной безопасности. И первый шаг на пути контроля всегда было понимание, что же именно происходит.
– А разве мы делаем открытия не ради тяги к знаниям?
– А зачем нам знания?
– Ну…Чтобы жилось легче.
– Ага. Легче, безопасней, понятней. Ощущение, насколько мы маленькие посреди огромной Вселенной, было не столько мешающим фактором, сколько огромной мотивацией. Некоторые шутят, что прогресс стал возможен потому, что человек ленив и всего боится, но это не такая уж и шутка.
* * *
– Как думаешь, откуда у Тимура взялась твоя схема машины времени?
Я аккуратно взяла первую лунницу и положила её ровно в центр круга. Потом закрыла анализатор, созданный специально по заказу Максима, и нажала комбинацию клавиш. Предстояло подождать – и довольно долго. По предположению создателей этого информатора совершенно нового типа – думаю, после доработки компания обязательно предложит их некоторым магическо – археологическим институтам – анализ займет от получаса до суток.
– В Комитете задавали такие же вопросы, – Арсенский вздохнул, чуть передвинул стул, задев меня рукой, и уселся на нем с задумчивым видом.
Это стало его постоянной игрой. Или не игрой.
Дотронуться. Провести невзначай по рукаву. Приобнять, будто придерживая, чтобы я не упала. Задержать руку дольше положенного или смахнуть с лица упавшую прядь. Каждый раз от его прикосновений или почти опасной близость у меня перехватывало дыхание, но я держалась.
Пожалуй, исключительно на новой модификации таблеток, не дающих моему внутреннему огню вырваться, и понимании, что мы уже слишком наворотили дел. Снова с порога вваливаться в «особые» отношения я не была готова. Слишком уж болезненно далась мне прошлая ситуация и слишком уж много серьезной работы нам предстояло. Стать парой, даже не надолго и снова расстаться – а повод при наших темпераментах и образе жизни найдется – я не могла себе позволить. Это означало бы прервать расследования или сделать их невероятно болезненными и неэффективными.
Потому я сдерживалась, хотя, порой, хотелось отбросить все сомнения и ограничения, которые я сама же и установила, отбросить прошлое, настоящее и будущее и погрузиться с головой в чувственность и невероятную харизму мужчины.
Хотелось до дрожи в коленях, до жарких эротических снов, до помрачения в голосе, когда я чувствовала его запах. И тут никакие таблетки не помогали – да, я сдерживала себя, но мои чувства не имели никакого отношения к магии.
Давно уже.
Я не знала, что думал Максим по этому поводу. Я запретила себе размышлять об этом, прислушиваться, считывать его эмоции, боясь то ли разочарования, то ли накала страстей, которые он вполне мог продемонстрировать. Я не знала, зачем он все время прикасался ко мне и звал на обеды, ужины; старался сесть максимально близко и не скрывал, порой, своего задумчивого, темнеющего взгляда. Это не было похоже на провокацию или соблазнение. Скорее, на его собственную неспособность удержаться от подобных действий. Или отказаться от них.
– И что ты им ответил? – спросила я, вспомнив о теме нашего разговора?
– Что единственный способ узнать про нее – это влезть в мой компьютер, голову или римское предприятие. Если Тимур не был в Риме и не отправлял туда никого, то, скорее всего, он поработал с информационными данными. Могло быть такое.
Я задумалась:
– Могло. Тимур был талантливым хакером, обладавшим магической интуицией. Только непонятно, почему он вдруг тобой заинтересовался – задания на тот момент такого не было.
– Мало ли. Заметил какие «странности» с «АрсАрхом» или отследил груз. Решил самовольно проверить, получил схему, укрепился в своих подозрениях…
– И не поделился ими?
– Как помнишь, пытался.
Я кивнула. Жаль, что это попытка закончилась настолько печально. Мой коллега не успел ничего рассказать, потому что обнаружил слежку – не за собой, а за объектом своего слежения. Пошел за Олегом, чтобы выяснить, что происходит…
Вздохнула.
Анализатор пропищал. Мы обратились к нему, но он всего лишь выставил время – двадцать часов.
– Значит, пойдем ужинать, – утвердил Максим мои планы на сегодняшний вечер.
Я позволила себе усмешку. Ну что, Влада, почему не сопротивляешься такому тону?
Не хотелось. Мне было настолько комфортно, несмотря на явное напряжение между нами; мне настолько нравилось наше общение и разговоры, что я не хотела сопротивляться этому.
Мы же коллеги. Так что нам мешает вести себя как коллегам?
И потом, меня не оставляла мысль, что если не я пойду с ним ужинать, он может пригласить кого-то другого.
Из-за позднего часа пробок уже не было, и мы довольно быстро добрались до ресторана, в котором уже бывали. Максим помог мне раздеться – руки его задержались на моих плечах – и мы уже двинулись в сторону зала, как вдруг от порога кто-то проорал:
– Владинька!
Я повернулась, недоуменно моргнула и всмотрелась в огромного, как медведь, мужчину в свитере и джинсах, который раскрыл мне свои руки.
Не может быть…
Я радостно взвизгнула и понеслась вперед, подпрыгивая, что мне, в общем-то не свойственно. На краю сознания почувствовала волну бешенства, исходящую от Арсенского, но меня тут же затопила настолько неприкрытая нежность, что я счастливо зажмурилась:
– Пе-еня-я…
Глава 7
– Малыш, что за злобный трактор у тебя за спиной? Жених?
Мне стало вдруг ужасно весело и задорно. Я сдавленно хихикнула и мотнула отрицательно головой, не отпуская шею гиганта. Только Владимир Пеньковский, который был меня старше на двадцать лет, мог назвать меня «малышом», с учетом моего роста, а великого и ужасного Арсенского – «трактором».
В этом был он весь.
Огромный, грубоватый, умный, бесконечно добрый и любимый. Умеющий вызвать мой смех даже в самые тяжелые периоды.
Друг. Наставник. Спаситель.
В какой-то мере «коуч», как было модно сейчас выражаться.
Я провела с ним детство, и именно он гораздо позже вытащил меня из глубочайшей депрессии. А потом обучил многим тонкостям профессии – археологии, если быть точной. «Пеня», как я его называла еще малышкой, конечно, знал, что я маг и даже был в курсе, что я пошла работать в Комитет – не одобрял, но не отговаривал – но его это не слишком волновало. Он искренне верил, что каждый сам определяет свою дорогу.
А его дорога была… дорОгой.
– Ты когда вернулся? – опустилась я, наконец, на пол. «Пыхтение» сзади меня усилилось, но я не торопилась разубеждать Максима в том, во что он уже успел поверить. Ему полезно помучаться.
Мы же «коллеги».
– Вчера. Собирался звонить тебе, правда, я не был в курсе, что ты тоже перебралась в Москву. Довольно неожиданно.
– «Тоже» к тебе не относится, а «неожиданно» произошло с пол года назад. Если бы ты хоть иногда выбирался из своих джунглей и пустынь, был бы в курсе.
– Э нет, в этот раз я проторчал там, где было гораздо холоднее.
– И гораздо хуже связь. Я не слышала о тебе почти год! – я, нако-нец, обернулась и как ни в чем не бывало улыбнулась Арсенскому, – Знакомьтесь. Это мой друг, Владимир. А это Максим… Тоже мой друг.
Хм, а ведь того прям дернуло. Раздражение его ощущалось без вся-кого дара, и я почти не удивилась, когда мужчина хмуро спросил у Пеньковского:
– Вы, кажется, уходили?
– Уже нет, – жизнерадостно ответил Владик и подмигнул мне, – Выпью с вами чаю, а потом отправлюсь дальше.
Он попрощался со своими спутниками, которые действительно стояли у порога, и спокойно снова прошел внутрь ресторана.
У Максима разве что пар из ушей не пошел.
Я лишь пожала плечами и прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Ревнующий Арсенский выглядел ужасно… мило. Кажется, самое время отпустить ситуацию – пусть все идет естественным путем.
Мы заказали чай – и еду нам с Максом заодно – и полностью погрузились в рассказ Владика о его последних находках, экспедициях и достижениях. Мой друг так умел: появиться из ниоткуда и перетянуть на себя все внимание, окутывая каждого, кто окажется в поле его зрения неудержимой энергией и восторгом самого существования. Вот удивительно, что в нем не было ни капли магии, и все это являлось совершенно природным человеческим обаянием.
Я невольно сравнивала двух мужчин.
Жесткого, холодного снаружи, но раздираемого чувствами и эмоциями внутри Арсенского, выступавшего в роли хищника и следившего за всеми с прищуром.
И добродушного, открытого «травоядного», с охотой делившегося своим ощущением счастья со всем миром. При этом уж я то знала, насколько несгибаемый стержень был у него внутри.
– Так вы давно с Владой работаете вместе? – прервал Максим по-ток красноречия.
– Не только работаем, – не моргнув глазом расплылся в широкой ухмылке Пеня. Я едва сдержалась, чтобы не расхохотаться, настолько перекосило моего спутника. Ну ладно, хватит, а то я точно не оберусь последствий.
– Владимир научил меня всему, что я знаю о полевой археологии, наравне с мамой. И потом он стал первым из людей, кого я допустила в круг общения после…Паликателя. Кроме родителей, конечно. Фактически, он со своим неиссякаемым оптимизмом заставил снова посмотреть на этот мир как на что-то, что стоило любить. В отличие от психологов.
Володя удивленно посмотрел на меня, но тут же кивнул своим мыс-лям.
– Да, он часто говорил мне, что я когда-нибудь смогу спокойно об этом говорить. И когда-нибудь найдутся люди, с которыми я захочу об этом говорить.
– Дурацкие психологи, – передернул плечами друг, – все пытались разобраться с тем, насколько ужасно она себя чувствует, вместо того, чтобы показать, насколько прекрасна жизнь вокруг. Когда я снова встретил, Влада была похожа на дикобраза, с иголками торчащими не только наружу, но и внутрь…
Ассоциация была так себе, и я принужденно улыбнулась, потрепала Пеню по руке и потребовала новой порции рассказов о приключениях. Более того, я потребовала, чтобы мы попробовали совместить наши графики на будущий год и на раскопки со студентами он отправился со мной.
Тот просиял.
Максима снова перекосило, но уже меньше. Он вообще сделался молчалив и задумчив и даже когда Владимир ушел, выпив чай, а мы продолжили наш ужин, не задавал мне никаких вопросов и только время от времени вставлял ничего не значащие реплики.
Его явно что-то тяготило, но я не могла понять что.
Он оплатил счет и помог мне одеться, а потом придержал дверь на улицу. Наши руки соприкоснулись, и пальцы тут же, будто жили своей жизнью, переплелись, пока мы шли к машине.
Было что-то удивительное в этой ночи, морозном воздухе, затихшем шуме большого города; в его горячей ладони и сильном пожатии. Что-то настоящее. Я погрузилась в это странное ощущение и вздрогнула, когда услышала хриплый голос:
– Как подумаю о том, что они могли бы тебя убить…
Так вот что его беспокоило. Теплая волна, не имеющая отношения ни к магии, ни к желанию, пробежалась по моему позвоночнику.
– Могли бы. Но не убили.
– И мы никогда бы не встретились, – Максим будто не слышал меня.
Я повернулась к нему:
– Вот поэтому я и делаю все, чтобы подобного не произошло снова. Да, мы часто не знаем, что есть наша судьба и сколько нам отведено, но я не хочу позволять горстке безумцев решать это за нас.
Он кивнул и притянул меня к себе, так, что я уткнулась лицом в его грудь. Его объятия стали крепче, а я почувствовала себя в полной безопасности.
В голове бродило множество мыслей, а в крови – жажда приключений. То ли на меня подействовала так встреча с Пеньковским, то ли общее возбуждение и ситуация, но несмотря на то, что была ночь, домой и спать не хотелось.
Максиму, похоже, тоже. Потому что он не торопился сесть в машину.
Я чуть отстранилась, задрала голову и лукаво улыбнулась:
– Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться по музеям?
– Сейчас? – брови Арсенского недоуменно поползли вверх.
– Конечно. Самое подходящее время.
* * *
Хихикая как два идиота, мы крались по залу археологического музея. Аварийного освещения и заглядывающей в окна луны нам было достаточно, чтобы не сшибить ничего.
– Я, между прочим, не подвязывался нарушать закон, когда соглашался работать на Комитет, – сдавленно прошептал Максим, тем не менее даже не пытаясь притвориться возмущенным, – Разве мы не могли просто подать заявку на приход сюда – да пусть даже ночью – вместо того, чтобы залазить в окна, отключив магическую и обычную сигнализацию?
– Могли. Но это не было бы так интересно.
Арсенский покачал головой, но тут же начал преувеличенно вскидывать ноги, как заправский вор из мультика и приставлять раскрытую ладонь к ушам.
Теперь уже я покачала головой.
На самом деле сама атмосфера ночи и тайного проникновения нужна была именно мне – чтобы лучше почувствовать, что же здесь искали и с каким настроением.
Наконец, мы добрались до нужного места. Простая витрина, где ровными рядами были выложены разнообразные тщательно очищенные амулеты древних славян.
– Тш-ш, – приложила я палец к губам и сосредоточилась. А потом уже аккуратно подняла стеклянную крышку и провела рукой над оставшимися украшениями.
Нахмурилась и провела еще раз.
Попросила Максима придержать для меня стекло и принялась пере-бирать и поглаживать кусочки металла.
– Что то не так? – спросил мой спутник, когда я, наконец, оторвалась от своего занятия.
Недоуменно пожала плечами:
– Сама не могу понять. Почти ничего не чувствую, только раз за разом возвращаюсь в ту ночь, когда убили нашу ведунью, на холме. У меня так никогда не было, чтобы предыдущие, пусть очень яркие видения, перебивали нужную сейчас картинку. Очень странно. Я, конечно, прониклась судьбой и значением лунниц, но чтобы настолько…
– А ты уверена, что эти события никак не связаны?
Я внимательно посмотрела на лежащие передо мной предметы:
– Но здесь нет ничего, относящегося к тому же периоду.
– Не совсем это имею в виду…
Я снова прислушалась к своим ощущениям, достала планшет и быстро начала просматривать информацию. А потом и компоновать её немного по-другому, нежели это сделали сотрудники Комитета.
– Черт! – я не могла поверить своим глазам.
– Нашла?
– Да. Неудивительно, что я никак не могла оторваться от образов, что мне давали лунницы. Ведь если бы Никита не отобрал нужную ин-формацию, мы долго провозились… Смотри. – Я вывела на поверхность трехмерную светящуюся голограмму. – Весь этот «мусор», как выразился куратор, следовало разбивать не по датам происхождения или находок, не по материалам или местам, где они были использованы, а по всем тем же семи планетам или понятиям, что мы уже просматривали сегодня. По семи металлам, дням недели и прочее, прочее, прочее. Черт, даже те артефакты, пропажа которых была обнаружена довольно давно – помнишь, мы на доску еще их заносили – теперь вполне вписываются в общую картину. И знаешь, в чем ужас?
– В чем?
– Я понимаю, что собирают это ради какого-то мощного ритуала или даже механизма, но я никак не могу представить даже близко, что именно они пытаются сделать. И аналитики будущего, между прочим, тоже. А у нас работают лучшие!
Я вздохнула. Игривое настроение пропало само собой. Да и куда ему было оставаться, если масштаб происходящих событий достиг уже угрожающих размеров?
Было чувство, что задействован весь мир.
Было чувство, что задействованы все времена.
И все маги – а вместе с ними и люди – тоже оказались вовлечены в водоворот, который запустил кто-то с гениально извращенным умом.
Или умами.
Чего же они добиваются? Ответа на этот вопрос не было, но именно он нам и нужен. Чтобы понять, куда двигаться дальше.
– Зато мы теперь можем предположить, за чем преступники могут охотиться дальше, – нарушил тяжелое молчание Максим.
– Угу. Если только они не собрали уже все, что было нужно, – ответила я сварливо. И замерла.
– Но ведь…
– Тш-ш, – прервала я негромкий голос Арсенского и быстро выключила планшет. А потом затащила недоумевающего мужчину в самый темный угол. Правда, недоумевал он всего пару секунд.
Почувствовал.
Я такие вещи воспринимала довольно остро, потому что тренировалась всю жизнь. Вот и теперь, стоило в соседнем зале появиться кому-то – кому-то опасному, и это точно был не охранник музея – как все мои чувства обострились до предела и чуть ли не начали передавать мне картинку теплового движения.
Тихо, еще тише чем мы, и быстро, будто вовсе не касаясь пола, человек перемещался в примыкающем помещении.
В нашу сторону.
Я приготовила артефакты и активировала один из них. Легкое размытие и мы совсем никому не заметны, даже сильному магу. Пусть ненадолго, но нам этого должно было хватить, чтобы оценить обстановку.
Впрочем, мои инстинкты уже оценили её. И вопили что есть мочи.
Наконец, мужчина – а это стало ясно по силуэту – зашел в наш зал, и целенаправленно двинулся в сторону большого шкафа.
Украсть что-то? Серьезно?
Не слишком ли явное совпадение, что мы оказались здесь одновременно с вором?
И не слишком ли странно возвращаться туда, где уже были изъяты нужные вещи; да еще и не заметить, что сигнализация уже снята?
Все эти события и мысли заняли у меня лишь несколько мгновений. Но и этого хватило, чтобы отвлечься.
Вылазка к шкафу была лишь предлогом. Обманным маневром, для того чтобы выпустить «эрку» – бомбу, в которую была заложена адская смесь взрывчатки и магии.
Способную уничтожить все живое – и мертвое – в радиусе десяти метров от места попадания.
Так бы и произошло с нами, если бы не два события, которые случились одновременно. Нас с Максимом накрыло защитой четвертого уровня. Когда-то даже он, якобы не существующий, не помог мне и моим близким, но сейчас был другой случай. И резерв высвободился инстинктивно, в полную силу, ради спасения наших жизней.
А со стороны Арсенского вырвалась струя чего-то мощного, раскрывающая огромную энергию и входящую в резонанс со взрывной волной «эрки», а потом и вовсе впивающуюся в нападавшего гигантскими щупальцами, как они мне привиделись.
Я успела удивиться – так вот какой ты, Потенциальный выброс при защите и нападении на высшем уровне – а потом почувствовала огромное давление, распирающее меня изнутри и одновременно давящее на меня снаружи.
Голова отозвалась сумасшедшей болью, в глазах потемнело, и я по-теряла сознание.
