Майкл Крайтон
Государство страха
– Но…
– И никаких «но», Тед. Назовите хоть одно подобное мероприятие, имевшее положительный результат.
– Ладно, назову. Запрет на использование приборов с высоким коэффициентом капиллярной фильтрации, отрицательно влияющих на озоновый слой.
– Да, и тем самым был нанесен удар по жителям стран третьего мира, пользовавшимся дешевыми охладителями. Еда стала портиться чаще, многие умирали из-за пищевого отравления.
– Но озоновый слой все равно важней…
– Для вас – возможно. А те несчастные могут с вами и не согласиться. Но мы сейчас говорим о другом. О том, можете ли вы предпринимать какое-то действие и быть уверенным в том, что оно не приведет к нежелательным последствиям.
– Ну хорошо. Солнечные батареи. Системы рециркуляции воды в жилых домах.
– И это подвигает людей строить дома в относительно диких местах, где прежде они не могли жить из-за недостатка воды и энергии. Они вторгаются в заповедные территории, подвергая тем самым опасности обитающие там виды.
– Запрет на использование ДДТ.
– Спорный вопрос. Вообще это величайшая трагедия двадцатого века. ДДТ стало самым широко используемым веществом в борьбе с москитами, и, несмотря на все голоса против, не было ничего лучше и безопаснее. А после этого запрета каждый год от малярии стало умирать свыше двух миллионов человек, по большей части дети. Если подсчитать нанесенный запретом общий урон, он выразится в астрономической цифре: свыше пятидесяти миллионов человеческих жизней. Запрет на использование ДДТ убил больше людей, чем Гитлер, Тед. А кто особенно активно проталкивал этот законопроект? Борцы за охрану окружающей среды.
– Но ДДТ признан канцерогеном.
– Никаким канцерогеном он не являлся. И ко времени запрета все это знали.[39] – Он был небезопасен.
– На самом деле настолько безопасен, что его можно было есть. В одном из экспериментов люди подмешивали его в пищу на протяжении двух лет.[40] Ну а после запрета ДДТ сменил паратиол, куда более опасное вещество. Через несколько месяцев после запрета на ДДТ сотни фермеров погибли из-за неумения обращаться с реально токсичными пестицидами.
– Лично мы с этим не согласны.
– А все потому, что не знаете фактов, не владеете информацией. Или же просто не желаете адекватно оценить последствия, к которым привели действия вашей организации. Со временем на запрет ДДТ будут смотреть как на величайшую ошибку.
– Да никогда его никто толком не запрещал.
– Вот тут вы правы. Странам просто объявили, что если они будут и дальше использовать ДДТ, то не видать им никакой иностранной помощи. – Кеннер покачал головой. – Но бесспорным остается факт, основанный на статистических данных ООН: до запрета ДДТ случаи заболевания малярией были относительно редки. От нее умирали около пятидесяти тысяч человек в год по всему миру. Несколько лет спустя болезнь снова превратилась в мировую проблему. Пятьдесят миллионов умерли после этого запрета, Тед. Так что, как видите, еще одно действие, принесшее вред.
Настала долгая пауза. Тед заерзал на сиденье, хотел было что-то сказать, потом передумал. И вот наконец решился:
– Ладно. Так и быть. – В голосе снова звучали вальяжно-ленивые президентские нотки. – Вы меня убедили. Один-ноль в вашу пользу. Дальше что?
– А дальше встает такой вопрос. Есть ли случаи, когда выгода от подобных действий защитников окружающей среды перевешивала бы вред? Получается, что нет.
– Ладно, ладно, согласен. И что?
– Вы когда-нибудь слышали в словах этих людей хотя бы намек на малейшее сомнение в своей правоте? Никогда. Они все возводят в абсолют. Забегают вперед судей, оспаривают правила и законы, не считаясь с ценой, которую придется заплатить за это. А суды, видя, что дело кончилось весьма плачевно, не всегда решаются выставить им счет. А если только попробуют, так эти пресловутые защитники природы поднимут такой визг, хоть уши затыкай. Они не хотят, чтоб люди узнали, во что обошлись обществу и миру их потуги спасти природу. Самым вопиющим примером является их попытка регулировать содержание бензола в топливе в конце 1980-х. Слишком уж дорого она обошлась обществу. Каждый дополнительный год жизни стоил примерно двадцать миллиардов долларов.[41] Вы согласны, что действия их не оправданы?
– Ну, когда вы излагаете все в таких терминах, да, конечно, согласен.
– А какие еще термины тут подходят, Тед? Ведь это правда! Двадцать миллиардов долларов, чтоб продлить жизнь на один год. Вот цена этих правил и регуляций. И вы по-прежнему будете поддерживать организации, стремящиеся навязать обществу бесплодные и дорогостоящие эксперименты?
– Нет.
– А знаете, кто был основным лоббистом в Конгрессе при принятии закона о бензоле? НФПР. Не собираетесь выйти из совета директоров этого фонда?
– Разумеется, нет.
Кеннер удрученно покачал головой:
– Ну, вот вам, пожалуйста. Приехали.
* * *
Санджонг указывал на монитор компьютера. Подошел Кеннер, опустился в кресло рядом с ним. На экране возник снимок какого-то острова в тропиках, сделанный с воздуха. Островок, густо поросший лесом, с широкой изогнутой бухтой голубой воды. Очевидно, снять его смогли из низко летящего аэроплана. У берега выстроились четыре изрядно побитые непогодой деревянные хижины.
– Самые новые снимки, – сказал Санджонг. – Появились за последние двадцать четыре часа.
– А выглядят как старые.
– Да, но на самом деле это не так. При ближайшем рассмотрении можно предположить, что хижины эти не настоящие. Вроде бы сделаны из пластика, а не из дерева. Самая большая предназначена для жилья, в остальных трех, по-видимому, хранят оборудование.
– Что за оборудование? – спросил Кеннер.
– Глядя на эти снимки, не поймешь. Очевидно, оборудование доставили ночью. Но я связался с гонконгской таможней и получил достаточно подробное описание. Оборудование состоит из трех ультразвуковых кавитационных генераторов. Крепится на специальных сборных рамах с углеродными матрицами.
– Ты что же, хочешь сказать, что подобное ультразвуковое оборудование имеется в свободной продаже?
– Факт то, что они его раздобыли. А вот каким образом, понятия не имею.
Кеннер и Санджонг сидели рядом, сблизив головы, и переговаривались почти шепотом. Подошел Эванс, наклонился к ним.
– О чем таком ультразвуковом идет речь? – тихо спросил он.
– О кавитационном генераторе, – ответил Кеннер. – Высокоемкий по части потребления энергии акустический прибор размером с небольшой грузовик, образующий радиально симметричное кавитационное поле.
Эванс не понял его, это было видно по глазам. – Кавитация, – принялся объяснять Санджонг, – это образование пузырьков в субстанции. Ну, самый простой пример, это когда кипятишь воду. В ней появляются пузырьки, слышен шум. Но в данном случае генераторы предназначены для создания кавитационных полей в твердой субстанции.
– Какой именно? – спросил Эванс.
– В земле, – ответил Кеннер.
– Что-то я не понимаю, – протянул Эванс. – Они собираются создавать пузырьки в земле, как в кипящей воде?..
– Ну, да, примерно так.
– Зачем?
Тут они умолкли – подошла Энн Гарнер.
– Здесь у вас что, мальчишник? – игриво спросила она. – Или девочке тоже можно присесть и послушать?
– Ну, разумеется, – ответил Санджонг и застучал по клавиатуре. На экране появился целый набор графиков. – Мы как раз изучаем уровни содержания двуокиси углерода во льду, эти данные получены со станции Восток и с севера Гренландии.
– Но не можете же вы все время держать меня в полном неведении, – капризно надула губки Энн. – Рано или поздно самолет приземлится. И уж тогда я точно узнаю, что это вы затеяли.
– Конечно, узнаете, – заметил Кеннер.
– Так почему бы не сказать мне прямо сейчас? В ответ Кеннер лишь покачал головой.
В салоне раздался голос пилота.
– Прошу пристегнуть ремни, – сказал он. – Мы приземляемся в Гонолулу.
– Гонолулу? – удивленно воскликнула Энн.
– А вы думали, куда мы летим?
– Я думала… – Но она тут же спохватилась и умолкла.
«Она знает, куда мы летим», – поняла Сара.
* * *
Пока в Гонолулу шла дозаправка, на борт к ним поднялся представитель паспортно-таможенного контроля и попросил предъявить документы. Он тут же узнал Теда Брэдли, заулыбался и начал называть его «мистер президент». Брэдли был польщен таким вниманием со стороны человека в униформе.
Офицер проверил паспорта у всех, а затем сказал:
– Пункт вашего назначения – остров Гареда в составе Соломоновых островов. Я просто хочу убедиться, что вашей группе знакомы правила поведения туристов в этих местах. Большинство посольств обычно предупреждает своих граждан, что там бывает небезопасно. Особенно с учетом нынешней обстановки.
– Какой еще обстановки? – спросила Энн.
– На острове активизировались повстанцы. Были совершены убийства. В прошлом году туда вошли части австралийской армии и взяли в плен главарей повстанцев, но некоторым удалось улизнуть. Только на прошлой неделе там произошло три убийства, в том числе двух иностранных граждан. Один из трупов был… э-э… обезглавлен. И голову бандиты забрали с собой.
– Что?..
– Голову унесли с собой. Потом, после смерти.
Энн обернулась к Кеннеру:
– Так мы летим именно туда? На остров Гареда?
Тот кивнул.
– Но зачем, скажите на милость, им понадобилась голова этого несчастного?
– Ну, наверное, ради черепа…
– Черепа… – повторила она. – Так, значит, речь идет об охотниках за черепами, да?
Кеннер снова кивнул.
– Я схожу с этого самолета, – заявила Энн. Взяла свою сумку и стала спускаться по трапу.
Дженифер только что проснулась.
– Что это с ней? В чем проблема? – спросила она.
– Дамочка уходит по-английски, не попрощавшись, – ответил Санджонг. Тед Брэдли задумчиво поглаживал подбородок. А потом спросил:
– Голову отрезали иностранцу?
– Вообще-то все было еще хуже, – сказал таможенник.
– Господи! Человеку отрезали голову. Куда уж хуже? – нервно рассмеялся Брэдли.
– Ситуация продолжает оставаться неспокойной, – продолжал офицер. – Поступающие оттуда известия весьма противоречивы.
Тут Брэдли перестал смеяться.
– Нет, серьезно. Я хочу знать. Что может быть хуже обезглавливания?
В салоне настала тишина.
– Они его съели, – сказал после паузы Санджонг.
– Съели? – воскликнул Брэдли. Офицер кивнул:
– Да, употребили отдельные части тела в пищу. По крайней мере, именно так сказано в полицейском отчете.
– Боже святый! – пробормотал Брэдли. – Какие именно части? Впрочем, неважно, знать не хочу. Господи Иисусе!.. Это надо же, сожрали парня, и все тут!
– Вам вовсе не обязательно лететь с нами, Тед, – сказал Кеннер. – Вы тоже можете сойти с самолета.
– Честно признаться, я уже подумываю об этом, – произнес Брэдли президентским своим голосом. – Быть съеденным, это, знаете ли, не слишком почетное завершение карьеры. Стоит только вспомнить великих людей нашего времени. Ну, представьте: Элвис – съеден, Джон Леннон – съеден. Просто я хочу сказать, как-то не хочется, чтоб тебя запомнили именно в связи с таким финалом. – Он умолк, низко опустил голову. Долго о чем-то размышлял, потом снова решительно вскинул голову. Этот жест был хорошо отрепетирован, он столько раз проделывал его в телефильмах. – Но нет! – воскликнул он. – Я принимаю этот вызов. Готов смотреть в глаза опасности. Раз вы летите, то и я с вами.
– Мы летим, – сказал Кеннер.
НА ПУТИ К ГАРЕДА
Среда, 13 октября
9.30 вечера
До аэропорта Контаг на острове Гареда было девять часов лету. Свет в салоне выключили, большинство пассажиров спали. Кеннер, как обычно, бодрствовал, сидел в задней части салона и тихо переговаривался о чем-то с Санджонгом.
Питер Эванс проснулся примерно через четыре часа. Пальцы ног все еще жгло после обморожения в Антарктиде, спина болела после того, как его швыряло и вертело потоком воды во время наводнения. Но боль в ногах напомнила о том, что надо проверять их ежедневно, как велели врачи, на предмет обнаружения инфекции. И он поднялся и направился в заднюю часть салона, к Кеннеру. Снял ботинки, стянул носки.
– Понюхай, – сказал Кеннер.
– Что?
– Понюхай ноги. Гангрену прежде всего распознают по запаху. Что, болит?
– Жжет. Почти глаз не сомкнул.
Кеннер кивнул:
– Ничего, потерпи. Все пальцы удастся сохранить, я просто уверен.
Эванс откинулся на спинку кресла, думая о том, как это все же странно, вести разговор о потере пальцев ног. Спина от этих мыслей разболелась еще больше. Он прошел в душевую в задней части самолета, открыл аптечку, пошарил на полках в поисках обезболивающего. Но здесь оказался только адвил. Он принял пару таблеток и вернулся назад.
– Ваше представление в Гонолулу было разыграно как по нотам, – сказал он Кеннеру. – Правда, на Теда не подействовало.
Кеннер удивленно смотрел на него.
– Никакие это не выдумки, – заметил Санджонг. – Вчера там действительно произошли три убийства.
– Вот как? И кого-то съели?
– Так было сказано в полицейском отчете.
– О… – растерянно протянул Эванс.
Проходя по полутемному салону, Эванс вдруг увидел, что Сара не спит. Она подняла голову и шепотом спросила:
– Не спится?
– Да. Побаливает немного. А у тебя?
– Да. Пальцы ног. Так и жжет огнем. После обморожения.
– У меня тоже.
– А хоть что-нибудь поесть на борту найдется? – спросила она.
– Думаю, да.
Сара поднялась и направилась в хвостовой отсек, к кухне. Эванс последовал за ней.
– И мочки ушей тоже побаливают, – сказала Сара.
– У меня – нет.
Она пошарила в холодильнике, нашла холодную пасту. Протянула Эвансу тарелку. Тот отрицательно помотал головой. Тогда Сара положила пасты себе. И с аппетитом принялась за еду.
– А ты давно знаешь Дженифер? – спросила она.
– Да не то чтобы знаю, – ответил Эванс. – Познакомились недавно у нее в офисе.
– Зачем она потащилась с нами?
– Ну, наверное, потому, что знакома с Кеннером.
– Знакома, – раздался голос Кеннера. Он сидел неподалеку.
– И давно ли?
– Она моя племянница.
– Правда? – удивилась Сара. – И как долго она была вашей пле… Впрочем, не важно. Извините.
– Дженифер дочь моей сестры. Родители ее погибли в авиакатастрофе, когда девочке было одиннадцать.
– О…
– Довольно долго была предоставлена самой себе.
– Ясно…
Эванс взглянул на Сару и снова подумал, что она подвержена поистине волшебным превращениям. Только что была такой сонной и вялой, а теперь снова необыкновенно хороша собой, настоящая красавица. И еще от нее пахло духами, которые просто сводили его с ума.
– Что ж, – заметила Сара, – она вроде бы славная девушка. И хороша собой.
– Ну, не знаю… – неопределенно протянул Эванс.
– Все нормально, – сказала она. – Ты вовсе не должен притворяться передо мной, Питер.
– Да ничего я не притворяюсь, – сказал он и придвинулся чуть ближе, чтоб лучше ощущать этот поистине волшебный аромат духов.
– Еще как притворяешься. – Сара отошла от него и уселась в кресло напротив Кеннера. – А что будет, когда мы доберемся до Гареды? – спросила она.
* * *
Одна из самых примечательных черт этой девушки, подумал Эванс, заключается в том, что она обладает уникальной способностью вести себя так, словно тебя не существует вовсе. Вот теперь, например, она даже и не смотрит на него, все внимание сфокусировала на Кеннере, увлеченно беседует с ним, как будто они здесь одни.
Может, это особая разновидность кокетства? Возможно, она вознамерилась завести его, как следует раздразнить? Но если так, она выбрала неверную тактику. Подобное поведение может только оттолкнуть его.
Ему захотелось грохнуть кулаком по стойке бара, устроить большой шум, скандал, выкрикнуть какую-нибудь глупость типа: «Привет! Сара, тебя вызывает Земля!» Или что-то в этом роде.
Но тут он подумал, что от этого только станет хуже. Он уже представлял раздраженный взгляд Сары. Слышал ее насмешливый голос. Да ты, оказывается, совсем еще ребенок! Ну, что-то в этом роде. Эванс почувствовал, что истосковался по простой женщине. Такой, как, к примеру, Джанис. Великолепное тело и раздражающе глупая болтовня, но всегда можно отключиться и просто не слушать. Именно такой женщины ему не хватало сейчас.
Он испустил долгий вздох.
Сара услышала. Подняла на него глаза и похлопала по сиденью рядом.
– Иди посиди с нами, Питер, – сказала она. – Послушай. – И она одарила его ослепительной улыбкой.
Эванс почувствовал, что краснеет, и смутился от этого еще больше.
* * *
– Вот здесь находится бухта Резолюшн, – сказал Санджонг и развернул к ним экран монитора. Показал бухту, затем уменьшил изображение. И они увидели карту всего острова. – Она в северо-восточной части острова. А аэропорт вот здесь, на западном побережье. Примерно в двадцати пяти милях. – Остров Гареда походил на огромный плод авокадо, погруженный в воду. Отчетливо вырисовывались неровные, словно зазубренные края бухты. – Горный хребет проходит через центр острова, – продолжал Санджонг. – Местами достигает в высоту трех тысяч футов над уровнем моря. И здесь же, в центре острова, находятся джунгли, очень густые, практически непроходимые. Заблудиться ничего не стоит, если не идти по дороге или по одной из тропинок, проложенных человеком. Но иного способа пересечь остров не существует.
– Тогда мы пойдем по дороге, – сказала Сара.
– Возможно, – кивнул Санджонг. – Но это небезопасно, потому что вот здесь нашли себе прибежище повстанцы. – И он обвел пальцем кружок в самом центре острова. – Причем держатся они не вместе, а раскололись на две, а может, и три группы. И точное их местоположение неизвестно. Они захватили вот эту маленькую деревню под названием Павуту, вот здесь, у северного побережья. Похоже, что там у них штаб-квартира. И еще они наверняка расставили по дорогам свои посты, да и тропинки в джунглях тоже патрулируют.
– Тогда как же мы попадем к бухте?
– Вертолетом, если получится, – сказал Кеннер. – Я заказал один, но уж очень ненадежная там обстановка. Если вертолета не будет, придется ехать на машине. Посмотрим, как далеко нам удастся продвинуться. Но в данный момент я просто не знаю, как все сложится. Будем действовать по обстоятельствам.
– Ну а когда доберемся до этой самой бухты? – спросил Эванс.
– Там на пляже совсем недавно появились четыре новых строения. Мы должны захватить их и разобрать или уничтожить находящееся там оборудование. Вывести его из строя. Мы также должны найти субмарину и тоже вывести ее из строя.
– Какую еще субмарину? – спросила Сара.
– Они взяли в аренду небольшую подводную лодку на двух человек. Она находится в этом районе вот уже две недели.
– И что она там делает?
– Мы только теперь узнали это. Архипелаг Соломоновы острова образован цепочкой из девятисот с лишним островов и расположен в геологически активной части земного шара. Там уже давно наблюдаются тектонические сдвиги подземных плит. Как раз в том месте, где находятся Соломоновы острова, эти тектонические плиты примыкают друг к другу. Поэтому там так много вулканов, поэтому так часто происходят землетрясения. Крайне нестабильный регион. Плиты Тихоокеанского региона сталкиваются и заползают под подземное плато под названием Олдован Ява. И в результате всех этих процессов образовалась Соломонова Траншея, огромная подводная расселина, изогнутая в виде арки и огибающая всю северную часть этой цепочки из островов. Очень глубокая, от двух до шести тысяч футов. Она тоже расположена к северу от бухты Резолюшн.
– Ну, хорошо, я все понял, – сказал Эванс. – Это геологически активный регион с глубокой траншеей. Дальше что?
– Там находится множество подводных вулканов, на их склонах полно обломков и наносных пород, а потому велика опасность оползней.
– Оползней? – удивился Эванс и устало потер глаза. Страшно хотелось спать.
– Подводных оползней, – уточнил Кеннер.
– Так они что же, хотят вызвать подводный оползень? – предположила Сара.
– Да, мы так думаем. На одном из склонов вдоль Соломоновой Траншеи. На глубине от пятисот до тысячи футов.
– Ну и что он им даст, этот подводный оползень? – спросил Эванс.
– Покажи ему большую карту, – попросил Санджонга Кеннер. Тот вывел на монитор карту всего Тихоокеанского бассейна, от Сибири до Чили и от Австралии до Аляски.
– Так, – сказал Кеннер. – А теперь попробуем провести прямую линию от бухты Резолюшн, посмотрим, куда она приведет.
– В Калифорнию!
– Правильно. Примерно через одиннадцать часов…
– Подводный оползень, – нахмурился Эванс.
– Да, он способен сместить огромные массы воды. Причем очень быстро. Обычное явление при образовании цунами. Вызванная этим сдвигом подземных пород гигантская волна способна передвигаться по океану со скоростью около пятисот миль в час.
– Господи боже! – воскликнул Эванс. – И большая она, эта волна?
– В данном случае это целая серия волн. В 1952 году подводный оползень в Аляске вызвал волну высотой в сорок семь футов. Но высоту этой невозможно предвидеть и рассчитать, поскольку высота волны зависит еще и от рельефа береговой линии. В отдельных районах у берегов Калифорнии она может достигать шестидесяти футов. Высотой с шестиэтажный дом.
– О боже, – ахнула Сара.
– И сколько у нас времени, чтобы помешать им сделать это? – спросил Эванс.
– Конференция продлится еще два дня, – ответил Кеннер. – На то, чтобы пересечь Тихий океан, волне понадобится один день. Так что…
– У нас всего один день.
– Да, и это самое большее. Один день на то, чтобы приземлиться, пробиться через джунгли к бухте и остановить их.
* * *
– Остановить кого? – сладко позевывая, спросил Тед Брэдли. Оказывается, он проснулся и подошел к ним. – Боже! Голова просто раскалывается! Как насчет того, чтоб поправить здоровье? – Тут он вдруг умолк и по очереди оглядел каждого из присутствующих. – Эй, что это тут у вас происходит? Сидите с постными рожами, прямо как на похоронах.
