Кае де Клиари
Бесёнок по имени Ларни
Глава 13. Вопреки благоразумию
Маранта в полном охотничьем снаряжении шла вслед за Михалом. Она знала, что это безумие, он знал, что это безумие, все знали, что это безумие. Но она шла спасать своих детей, где бы они ни были.
Дома остался только Руфус. Точнее его оставили не дома, а у священника, иначе мальчик увязался бы за ними, даже если б его заперли. Воительница, конечно, размышляла над вопросом, не взять ли сына с собой, ведь он мог указывать направление, но теперь ей казалось, что она сама хорошо чувствует дочь. И младшего решено было оставить, хоть отец и ворчал, что ему полезно было бы сходить в поход, ведь среди сверстников он слыл неуклюжим и рассеянным, то есть плохим охотником, а худшего оскорбления для парня придумать было невозможно.
Но Маранта объяснила мужу, что они идут не на охоту, а в спасательную военную экспедицию. Это значило, что опасности, с которыми они могут столкнуться, несравнимы с теми, что бывают на охоте. Михал согласился, но она видела, что муж до конца не понимает о чём идёт речь. Он не знал, а она знала, и потому у неё на боку снова красовалась скьявона.
Боже! Как давно она не чувствовала на бедре эту приятную тяжесть! Маранта поймала себя на том, что поминутно гладит рукоять меча, словно любимую кошку.
Итак, они шли уже третий день и Маранту начало беспокоить настроение Михала. Храбрый охотник не представлял, что им придётся зайти так далеко. Ему случалось проводить в лесу целые недели, но при этом он редко удалялся от дома больше чем на пару дней пути. Хоть она ему всё и объяснила, но Михал не мог представить себе подлинного расстояния, на которое удалились Ларни и Стефан.
Ему казалось, что вот сейчас они с Марой найдут какую-то дырку или нору в земле, в которой застряли старшие непоседливые дети, помогут им выбраться, а потом они вместе пойдут домой с шутками и охотничьими рассказами, без которых, как известно и охота, не охота, и еда, не еда. Но дни проходили, а никакой норы не было видно.
Маранта гнала его и себя вперёд, не позволяя мужу отвлекаться даже на ту дичь, которая сама шла в руки. Теперь он понимал, почему она взяла с собой столько еды. При этом ели они мало и ложились спать полуголодными. Зато так легче было идти и они за короткое время покрыли вдвое большее расстояние, чем он обычно проходил дней за пять.
Первого монстра заметила Маранта, а подстрелил Михал. Двуногий крокодилоид, из тех, что предпочитают сидеть в болоте или в прибрежных камышах, на сей раз, что-то забыл в ельнике, где и нашёл свою смерть.
Его шкура представляла ценнейший материал для производства сапог – она шла на подошвы, но снимать её было некогда, а тащить с собой совершенно невозможно. Поэтому Михал вздохнул и оставил добычу на съедение лесному зверью.
Охотник хмурился и ворчал до тех пор, пока сам чуть не стал добычей следующего монстра. Этот был похож на сороконожку, передвигающуюся на коротеньких мохнатых лапках, каждая из которых была снабжена одним острым отточенным когтем. Тело сороконожки покрывала переливающаяся хитиновая чешуя, сзади имелся скорпионий хвост, а вот голова почему-то напоминала птичью. Только вот глаз было намного больше чем положено птице.
Эта дрянь была размером с собаку и конечно ядовита, как тысяча гадюк! Она свалилась на Михала откуда-то сверху, когда они продирались сквозь заросли орешника. Он даже руки вскинуть не успел. Был бы охотнику неминуемый конец, если б Маранта не поймала гадину на кончик своего меча и не отбросила в сторону, а потом зарубила.
Так он отделался только мытьём головы в ближайшем ручье, где с трудом смыл липкую белую жидкость, брызнувшую из распоротого брюха чудовища. Потом Михал долго молчал во время вечернего привала.
– Ты думаешь, – сказал он, наконец, обращаясь к Маранте, – там, где сейчас ребята, тоже есть монстры?
– Я думаю, что те, с которыми мы встретились, – ответила воительница, – могут считаться милыми котятами по сравнению с чудовищами, что угрожают им.
– Но почему ты так решила?
– Я бывала в тех краях, куда они сейчас наверное попали. Поверь, там очень непросто остаться в живых.
Михал ничего на это не ответил, но по его взгляду она поняла, что сомнений и остановок в пути больше не будет. А наутро они отбивались от целой толпы монстров похожих на ящериц с булавами на хвостах. Эти были размером с овцу и одеты в такую же шерсть, но их было слишком много!
Людей спасало то, что эти ящеровцы нападали бестолково, всем скопом, больше нанося вред друг другу ударами своих хвостов, чем людям, которых они стремились убить. Справиться с ними было несложно, но это отняло много времени и сил, что было слишком большой роскошью для спасателей.
После часа избиения безмозглых тварей, оставив после себя поле боя покрытое телами поверженных врагов, усталые и злые они продолжили путь. Маранта указывала направление, а Михал, старый опытный охотник, привыкший ходить по лесу, шёл с максимально возможной скоростью, используя звериные тропы и стараясь по возможности сократить путь. И всё равно они шли медленно, а ведь надо было ещё преодолеть стену каньона, которая уже виднелась впереди, постепенно вырастая над верхушками деревьев. Как они это сделают, пока было неясно, но на всякий случай Маранта несла с собой прочную, длинную верёвку и якорь-кошку собственного изготовления.
Глава 14. Перейти поле
Тот, кто думает, что, согласно известной пословице, поле перейти легко, просто никогда не ходил по полям, особенно заброшенным, где трава растёт, как ей вздумается.
То и дело, спотыкаясь о кочки, путаясь в траве и обходя заросли чертополоха, путешественники выбились из сил уже через пару часов ходьбы. Их нынешнее ковыляние, ни в какое сравнение не шло с лёгким и свободным движением по подземному пути, откуда они так мечтали выбраться.
Одно было хорошо – в траве водилось множество разнообразной птицы, и в короткое время Стефан наловил целых две дюжины откормленных куропаток.
Были здесь и кролики, но Ларни категорически запретила ему на них охотиться. Молодой охотник только усмехнулся, но спорить с подругой не стал. Ларни внесла свою лепту в их меню, найдя несколько съедобных кореньев, видом и на вкус напоминающих капустную кочерыжку.
Наконец они решили сделать привал. Костёр из сухой травы получился слабеньким, воду приходилось экономить, и потому сварить добычу не было возможности. Куропатки вышли полусырыми, но проголодавшихся путешественников это обстоятельство совершенно не смутило.
– Как ты думаешь, мы доберёмся до города до темноты? – поинтересовалась Ларни.
–Врядли, – сказал Стефан, взглянув на солнце, подошедшее к зениту. – Мы прошли так мало, а почти не приблизились к цели. Уложиться бы в два дня.
Ларни нахмурилась. Ей вовсе не улыбалось тратить столько времени на дорогу, и потому весь остаток дня она едва ли не бежала, опережая Стефана, на пять шагов, но к вечеру буквально свалилась от усталости. Спали в обнимку, как в детстве, завернувшись, помимо одеял, в широченный плащ, найденный ещё в самом начале пути.
Ларни уснула сразу, уткнувшись лицом в широкую грудь брата, а он всё старался не дышать, чтобы ненароком не разбудить своё беспокойное сокровище.
Следующий день был легче – привыкли. Хотя Стефан не выспался. Шутка ли, продержать в объятьях юную девушку всю ночь, уговаривая себя, что это сестра и он не испытывает к ней никаких чувств, кроме братской любви. (Особенно, когда знаешь, что это не так).
Он уснул под утро и во сне, слишком сильно сжав Ларни, разбудил её. Теперь Стефан шагал и клевал носом. И чуть не прошляпил новое нападение!
Прямо перед ними из травы что-то взвилось ввысь и заржало дурным голосом! Так вздымается на дыбы перепуганная или разозлённая лошадь, и так же, как это бывает с лошадью, над головами людей нависли острые и тяжёлые, смертоносные копыта! Целых шесть…
На оставшихся четырёх "лошадь" стояла. Кроме всего прочего она была наверно втрое больше обыкновенной лошади.
Вертикально разрезанные челюсти, снабжённые хищными жвалами и четыре пары глаз, Стефан разглядел уже потом, а сейчас ему на голову опускались шесть каменных молотов, способных раздробить человека на части.
Ларни шедшая впереди, оказалась под брюхом твари и сперва растерялась, не зная, что делать, а потом бросилась назад в надежде, что сможет вытолкнуть Стефана из под убийственных ударов. Юный охотник понял, что сейчас погибнут они оба, и всё же он успел схватить Ларни в охапку и броситься вбок!
Копыта со свистом опустились на землю. Одно из них, остро заточенное по краям, прошлось по мешку с припасами, который Стефан нёс за спиной, и выпотрошило его одним взмахом, как опытный повар потрошит рыбу!
Всё нехитрое, но ценное содержимое вылетело наружу, и в следующее мгновение было растоптано в кашу! У Стефана мелькнула мысль о патронах, которыми он, как думал, ему удалось запастись надолго, и в это мгновение грянул взрыв!
Патроны, как известно, вещь особая, требующая деликатного к себе отношения. Человек опытный знает, как они опасны. Малейшая случайность, неосторожное обращение, может привести к тяжёлому увечью или гибели.
С другой стороны, отчаянные головы, всегда готовые на рискованные эксперименты, могут рассказать, как тяжело взорвать патрон, если не прибегать к помощи огня. Патрон можно ронять или кидать на каменный пол, можно расплющить его молотком, но он будет упорно отказываться взрываться и сдетонирует только тогда, когда этого от него не ждут, в полном соответствии с законом подлости.
На сей раз закон подлости сработал против монстра – большая часть патронов из свёртка, который нёс Стефан, взорвалась с оглушительным грохотом. Юноша упал, втиснув Ларни в землю так, что чуть не раздавил её, а патроны, между тем продолжали рваться!
Что-то хлестнуло, как пучком лозы по бедру Стефана, боль обожгла крапивным огнём, и нога сразу стала горячей и мокрой.
А рядом в панике метался покалеченный монстр! Пять из шести его передних ног были оторваны. Он всё старался встать на единственную уцелевшую ногу, но не мог удержать равновесие и падал обратно, продолжая биться!
Стефан понял, что если ничего не предпринять, то он их сейчас раздавит своим массивным телом и поднялся, превозмогая боль. Он взялся за ружьё, но вспомнил, что патронов у него теперь совсем немного и отложил его в сторону. Тогда он вынул из ножен катану Ларни…
Точный, быстрый удар и голова монстра покатилась в траву. Пускай Стефан был больше охотником, чем воином, уроки Маранты не прошли для него даром.
Тело монстра ещё несколько раз дёрнулось, заливая всё вокруг потоками чёрной крови, а потом затихло, слабо шевелящейся бесформенной массой. Стефан оглянулся на Ларни. Девушка сидела, вытаращив глаза, и ловила ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.
Он наклонился к ней и слегка похлопал по щекам, чтобы привести в чувство. В ответ она влепила ему увесистую затрещину.
– Ты мне чуть рёбра не сломал! – прохрипела Ларни, когда обрела дар речи.
– Но зато ты жива! – попытался оправдаться Стефан.
– Да? Не уверена. А если и так, то это случайность!
Парень понял, что спорить с ней сейчас бесполезно и пошёл выяснять, что из пожитков ещё можно спасти. Через час они уже шагали дальше. Стефан надеялся, что в городе они смогут разжиться припасами, а то все бутыли с водой, кроме той, что была у Ларни, и банки с маслом были уничтожены.
Он пошутил было, что теперь, когда не приходится тащить такой тяжёлый груз, они, наверное, пойдут быстрее, на что Ларни только фыркнула, как будто он один был во всём виноват. Сам Стефан печалился о потерянных патронах. Теперь их оставалось всего пятнадцать, на три перезарядки его пятизарядного ружья.
Но, как бы то ни было, долго горевать над потерями было глупо. Они снова выжили, и это было главное. Ларни это тоже понимала. Она ещё некоторое время дулась, но потом подошла к Стефану, увязывавшему уцелевшие пожитки в узел, и без слов чмокнула его в щёку.
Парень слегка обалдел от такого жеста с её стороны, но тут же сообразил, что это проявление благодарности и извинение одновременно. Что ж, он в своей жизни ещё слишком мало имел дело с женщинами, а его подруга была, во всех отношениях, женщиной не простой.
Глава 15. Последний привал на "Божьей ладони"
Часто бывает, когда ваша цель, какое-либо высокое строение, вроде башни, или это не строение, а гора, до которой надо дойти, кажется, что сделать это можно легко и быстро. Вот ведь она, эта гора или башня, рядом! Стоит пройти совсем немного, и окажешься на месте. Но не тут-то было!
Объект, к которому идёт ваш путь, приближается медленно, всё, вырастая в размерах, а расстояние до него, как будто не сокращается, а увеличивается. Только после продолжительного времени, страшно устав и начисто сбив ноги, вы добираетесь, наконец, до цели своего путешествия и понимаете, как иллюзорна была её близость в начале пути.
Стена каньона приближалась. А куда она денется? Но в том-то и вся загвоздка, что приближалась она медленно. Казалось, что она рядом, за ближайшими деревьями, но за этими деревьями были другие деревья, а проклятая стена, незаметно становясь выше, как будто отступала на несколько гигантских шагов назад.
Наконец деревья кончились. Быстро миновав заросли молодняка, обычные для лесной опушки, Маранта и Михал остановились, глядя на новое препятствие, поджидавшее их на пути.
Это была широкая полоса кустов, разросшихся от подножия леса, до подножия стены из земли и камня. Маранта не забыла, как много лет назад она пролетела над такой же полосой кустов верхом на обезумевшем от страха и боли жеребце. Правда было это по ту сторону леса, с другой стороны каньона, где эта полоса была уже, а стена, пожалуй, повыше, чем здесь.
Нда! Продираться через переплетение кустов куда противнее, чем ходить по девственным лесным зарослям. Михал думал, что они сей же час начнут прорубать себе дорогу, но Маранта скомандовала привал. И то дело! Перед новым испытанием не помешает набраться сил, да и вечер был уже не за горами.
Солнце нырнуло за верхушки деревьев на западе. Сразу потянуло холодом, и тень от леса стала на глазах сгущаться, готовая разлиться непроглядным ночным мраком.
Они развели костёр. Сегодняшний ужин был не такой, как в последние дни – Михал ухитрился-таки подстрелить молодого оленя, и теперь у них было вдоволь мяса, которое надо было съесть, пока оно не испортилось.
Но вот, наконец, и ужин кончился. Они расстелили спальники, набросав предварительно на землю еловых лап, и долго лежали, глядя на звёзды. Они не разговаривали сейчас – всё было сказано за ужином.
Вдруг Маранта почувствовала у себя на груди руку мужа. Ах, вот как! Значит, утомительные переходы, и битвы с монстрами не убавили мужскую силу бравого охотника?
Маранта улыбнулась. В волосах и бороде её супруга было уже немало снежных нитей, но он всё ещё оставался силён и неутомим, как тогда, когда их чувство взаимной симпатии и благодарности переросло в нечто большее.
Она накрыла его руку своей. Что ж, значит быть посему! Глупец, тот, кто думает, что ночь любви отнимает силы. Это случается только с теми, кто не умеет любить. Завтра они встанут отдохнувшими и посвежевшими, чтобы продолжить путь с новой энергией, а сегодня… Сегодня у них будет праздник!
Глава 16. Один шаг до "Мёртвого города"
Между ними был костёр. По какой-то причине Ларни села не рядом со Стефаном, а по другую сторону их маленького светоча, и теперь они оба молча, смотрели на огонь.
Но так ли это было? Стефан постоянно ощущал на себе взгляд синих глаз с рыжими искрами, пляшущими, словно маленькие бесенята. Но когда он поднимал глаза, Ларни тут же опускала голову и всматривалась в огонь так внимательно, будто ждала, что оттуда выйдет что-нибудь необычное.
Спали они тоже раздельно. Когда Стефан проснулся рано утром возле потухшего костра, он увидел по ту сторону, свернувшуюся в клубок, дрожащую во сне от холода Ларни. Он укрыл её сверху своим одеялом и поспешил заново развести костёр. Ларни вскоре проснулась и потянулась к огню, но долго ещё не могла согреться.
– Сегодня мы обязательно должны дойти! – сказала она, когда зубы перестали выбивать барабанную дробь друг о друга.
– Постараемся, – ответил Стефан. – Но это не значит, что нас там кто-нибудь встретит.
– То есть?
– Приглядись. Ты видишь хоть один дым?
Это было правдой, над крышами города не поднимались дымы из печных труб. От этого он выглядел безжизненно даже издалека. Дети леса не представляли себе жилья без печи, и хоть на сей раз, они ошибались, рассуждения насчёт того, жив этот город или нет, оказались верными.
Может быть, у Ларни и возникли какие-либо сомнения насчёт целесообразности их путешествия, но она никак не проявила их внешне. Впрочем, Стефану тоже не хотелось поворачивать, когда большая часть пути была уже пройдена. Город манил, живой он там или мёртвый.
Глава 17. Сомнения стража
Змеёж испытывал странное чувство. Оно отличалось от злобы, как человек от монстра. Это чувство заставляло сомневаться в себе и в реальности происходящего вокруг.
Если бы Змеёж интересовался частью человеческого сознания, которая отвечает за чувства, то он бы знал, что это удивление. Но до сих пор его интересовала только боевая мощь людей и их изобретательность. И о том, и о другом он был до сих пор невысокого мнения. Но теперь…
Пауконь погиб! А ведь паукони были одними из лучших бойцов, почти такими же сильными, как мантикоры. Правда, мантикоры поумнее, поэтому, наверное, паукони почти перевелись, а вот мантикоры ещё нередко встречаются.
С другой стороны Змеёж вообще остался здесь такой один, а ведь он умнее и пауконей, и мантикор.
Однако эти двое людей и впрямь какие-то особенные, не такие, как те, что были раньше. Тех давно бы уже сожрали, а эти ухитрились выжить, не слишком сильно пострадать, да ещё перебить целую кучу монстров!
Ну, ничего! Жаль, что здесь, в поле больше некого призвать. Вот доберутся они до города, там их встретит кое-кто почуднее, чем пауконь!
И всё же Змеёж сомневался. Может не стоит их убивать так сразу, может, стоит за ними понаблюдать, изучить? Но пока он не представлял, как это сделать и решил придерживаться первоначального намерения.
Глава 18. Мёртвое место
Рана на ноге Стефана, полученная от взрыва патронов была не опасной, но быстро идти она ему всё же мешала. Ларни не пришлось вынимать дробины из его тела, все они лишь глубоко оцарапали кожу, и она только остановила кровь, смазала царапины остатками мази и перевязала ногу брата полосами, на которые окончательно распустила свой сарафанчик, оставшись в одной простыне. Теперь Стефан шёл, прихрамывая, и это замедляло их продвижение. Поэтому до города они дошли лишь к вечеру.
При первом взгляде вблизи было ясно, что этот город мёртв. Улицы были пусты и завалены каким-то мусором. То тут, то там попадались железные повозки, врезавшиеся в столбы и стены домов, столкнувшиеся между собой. Кое-где они совершенно перегораживали улицы, и путешественникам приходилось перебираться через эти завалы.
Дома стояли в основном целые снаружи, но стёкол в окнах почти нигде не осталось, да и перекрытия во многих местах были обрушены. Это был уже не город, а скелет города.
И всё же Ларни и Стефан испытывали какой-то восторженный трепет при виде домов возвышающихся выше стен их родной крепости, улиц на которых могли разъехаться не две, а двадцать телег сразу, и множества разных чудес названия и назначения которых были для них загадкой.
В одном месте им попалась широченная лестница, уходящая куда-то вниз, в темноту. Приключенцы посмотрели друг на друга. Нет, под землю им больше не хотелось. По крайней мере, не сегодня.
Ходить по улицам было не просто. То тут, то там они натыкались на следы различных аварий, на упавшие столбы, на сетку проводов, некогда натянутую над головами пешеходов, а теперь болтающуюся внизу и путающуюся под ногами.
Вскоре выяснилось, что узкие улицы и переулки пострадали меньше и путешественники ушли с широких проспектов и углубились в лабиринт пешеходных проходов и второстепенных проездов. Здесь и дома были более целыми, и машины с человеческими скелетами внутри встречались реже.
– Ты заметил? – спросила Ларни, вдруг остановившись, как будто нашла, что-то необычное.
– Что заметил? – не понял Стефан.
– Тихо здесь.
И действительно, в городе стояла гробовая тишина, хотя он не был полностью необитаем – меж домов летали птицы, гнёзда которых теперь были в жилищах людей, а среди мусора бегало немало крыс. И всё же город поражал своей молчаливостью. Даже птицы здесь, как будто не имели голосов. Стефан пожал плечами. Да, это было странно, но его сейчас больше занимал вопрос о том, где найти воду и кров.
Вода нашлась на первом этаже большого и почти не пострадавшего дома, где внизу стены, выходящие на улицу, были почему-то из уцелевших огромных толстенных стёкол. Сквозь эти стёкла, он и увидел разнокалиберные бутыли с водой. Эта вода к тому же была разноцветной.
Большие, тоже стеклянные двери оказались не заперты и исследователи легко проникли внутрь.
Конечно, они не поняли куда попали – в их мире не существовало даже обменной торговли, и если кому-то чего-то недоставало, он легко мог найти это у соседей, а отказы в таком случае были редкостью. Поэтому они не знали, что такое магазин и даже о торговых лавках имели смутное представление, почерпнутое из книг и рассказов всё той же Маранты.
Но они сообразили, что на многочисленных полках, которыми изобиловало это место, когда-то хранились продукты и разные вещи. Правда, сейчас это были лишь следы от продуктов, давно съеденных крысами, а о назначении большинства вещей можно было только догадываться.
Впрочем, Ларни узнала некоторые из них, например утюг для глажки белья. Но он был какой-то странный, с торчащим из задней части шнуром, который оканчивался небольшой шишкой с двумя металлическими штырями, похожими на пальцы. В его подошве зачем-то были проделаны отверстия, а сама подошва была изготовлена из такого странного материала, который врядли выдержит, если утюг поставить на раскалённую плиту. Одному Инци ведомо, как таким чудом пользоваться!
Цветная вода оказалась несъедобной. На дне каждой из бутылок виднелся подозрительный осадок, а когда Стефан попробовал открыть одну из них, то омерзительная вонь сказала сама за себя, что продукт испорчен.
Но здесь нашлось достаточно бутылок с обычной водой, таких же, как те, что они обнаружили во время своих подземных приключений. Дальнейшее исследование этого места принесло немало радости обоим – Стефан забрёл туда, где в большом количестве лежали и висели по стенам молотки, топоры, пилы и прочие инструменты, Ларни обнаружила разнообразные иглы, ножницы, вязальные спицы и прочие ухищрения для женского рукоделия.
Их немного смущало то, что они берут эти вещи без спроса, но хозяева обнаруженных "сокровищ" не могли бы дать разрешение на их использование, равно, как и что-либо запретить – их кости лежали тут же, на тех самых местах, где их настигла смерть. Странно, но ни звери, ни птицы не тронули этих останков. Разбросанные повсюду скелеты обходили даже крысы.
Путешественники сами не заметили, как навьючили на себя такое количество "ценных вещей", что едва могли двигаться под этой тяжестью. В конце концов, когда один из карманов Стефана порвался, и оттуда с грохотом посыпались гвозди, они остановились и посмотрели друг на друга.
– Давай заберём всё это потом, – предложила Ларни, – когда будем возвращаться.
Стефан согласился и вывалил набранное барахло на ближайший столик. Но он оставил себе пару приглянувшихся топоров, так, на всякий случай. Ларни заткнула за пояс длинные узкие ножницы в бархатном чехольчике. Зачем она это сделала, она и сама не знала.
Наконец они вышли на воздух. Приближался вечер, и надо было подумать о ночлеге.
– Может, заночуем в одном из домов? – спросил Стефан.
– Не знаю, – засомневалась Ларни, – там повсюду скелеты!
Общество скелетов Стефана тоже не устраивало, но как-то чудно и жутко было разбивать лагерь прямо здесь на улице, среди домов с пустыми, незрячими окнами.
После непродолжительного блуждания по темнеющим улицам, они, наконец, выбрали небольшой дом, в котором было множество уцелевших окон.
Войдя в подъезд, Ларни и Стефан оказались в кромешной темноте и поспешили зажечь факел. Они увидели широкую каменную лестницу, уходящую вверх. Через равные промежутки эта лестница имела выходы в коридоры, имеющие по несколько дверей. Путешественники попробовали открыть эти двери, но все они были заперты.
Вдруг одна из ручек повернулась в руке Ларни и дверь распахнулась. За дверью была тёмная прихожая. Здесь факел пришлось погасить и зажечь свечку. (Ларни нашла свечи там же в магазине и прихватила целую коробку.)
Странное чувство охватило обоих приключенцев, когда они вошли в это человеческое жилище. Им всё казалось, что люди некогда здесь обитавшие, живы, и сейчас к ним вот-вот выйдет кто-нибудь и удивлённо спросит, откуда они взялись здесь в столь поздний час, а потом пригласит в дом и предложит поесть. Так, по крайней мере, поступили бы все их соседи, но если бы это произошло здесь на самом деле, незваных гостей наверно бы, как ветром сдуло!
Они миновали прихожую, потом заглянули в комнату-другую. Никого. Нет даже скелетов.
В одной из комнат стояла странная мебель и несколько загадочных приспособлений. По обилию разнообразной посуды и целой армии кастрюль, Ларни поняла, что это кухня. Другая комната была уставлена стульями и креслами, а в центре стоял маленький столик с несколькими стеклянными мисками на нём. Зачем это было нужно, осталось неясным. Зато следующая была сразу опознана, как спальня – в ней была кровать такой ширины, что на ней могли поместиться не только Ларни и Стефан, но и всё их семейство!
Вдруг случилось нечто странное – свеча в руке Ларни, как будто померкла. Девушке даже показалось, что её огонёк стал чёрным. Они стояли тогда перед дверью в последнюю комнату, и тут Ларни увидела, что сквозь щели этой двери струится яркий свет. Она толкнула дверь и оказалась на пороге залитой солнцем детской.
То, что это детская, было понятно при взгляде на её обитателей – на полу, устланном мягким ковром, сидели два карапуза-близнеца и с серьёзными лицами тянули в разные стороны плюшевого мишку. Чуть в сторонке, за приземистым столиком, девочка лет пяти кормила кашей полуторагодовалую сестру, сидящую в детском стульчике, устроенном по принципу прокрустова ложа. Старшая явно не отличалась меткостью, а потому мордашка младшей была сплошь вымазана её собственным завтраком.
Открылась боковая дверь и в комнату вошла женщина с двухмесячным ребёнком на руках. Она что-то весело спросила у старшей дочери, а та ей ответила с такой потешной важностью, что мать расхохоталась. Ларни вдруг поняла, что не слышит ни звука из их разговора, но задумываться над этим обстоятельством было некогда, потому что в это время что-то случилось, чего она опять же таки не видела и не слышала.
Но на это нечто отреагировали обитатели комнаты – женщина и девочка вдруг одновременно повернули головы к окну, и на лице матери появилось выражение тревоги, а на лице дочери удивление. Даже близнецы вдруг бросили перетягивать своего мишку и накуксились, собираясь зареветь. Только младшенькая продолжала размазывать по себе кашу, а грудничок так и не проснулся на руках у матери.
Тут вся картинка начала быстро тускнеть, терять цвета и подёргиваться, словно это было отражение в воде. Ларни вдруг показалось, что ей в глаза попало песком, она заморгала и принялась тереть их, но это ощущение вдруг прошло, так же неожиданно, как и появилось. Когда она снова обрела возможность видеть окружающие предметы, видение исчезло совсем, и она увидела пустую комнату, покрытую пылью и паутиной, темную, с чёрным провалом окна.
Ларни оглянулась на Стефана и по его лицу поняла, что он видел всё то же самое, что видела она. Тогда она переступила порог и шагнула внутрь. Так и есть, вот он тот мягкий красивый ковёр, на котором играли близнецы. Только теперь он полностью скрыт слоем пыли, в которой её ноги утопали по щиколотку.
Ларни наступила на что-то твёрдое и маленькое. Она наклонилась, вгляделась и тут же отскочила в ужасе! Две кучки крохотных детских косточек… Даже черепа не сохранили своей округлой формы, развалились на несколько частей. Две кучки… А между ними небольшой, почти полностью скрытый пылью холмик – плюшевый мишка.
Ларни огляделась по сторонам. Так и есть, вот он, тот приземистый столик, а на нём тарелка с кашей, высохшей много лет назад. Рядом со столиком два детских стульчика, один обыкновенный, а другой высокий, с предохранительной планкой, чтобы непоседливое дитя не выпало.
И на сидениях обоих стульчиков тоже кучки косточек: старшая дочка и младшенькая… А вот и скелет их матери, лежит на боку возле окна, к которому она шагнула, когда увидела или услышала, что-то такое, что было скрыто от Ларни. (Наверное, если покопаться в пыли, рядом с этим большим скелетом можно найти кучку совсем маленьких косточек.)
Вдруг Ларни взвизгнула и подпрыгнула на месте, потому что кто-то притронулся к её плечу! Но это был всего лишь Стефан, который стоял у неё за спиной и о котором она как-то странно позабыла.
– Давай уйдём отсюда! – сказал он, и Ларни вдруг увидела, что её бесстрашный брат бледен, как мел.
Ларни казалось, что она давно уже привыкла к скелетам и костям, разбросанным повсюду, но вот так увидеть тех, кому принадлежали эти несчастные остовы…
– Как ты думаешь, – спросила она Стефана, просто так, чтобы нарушить молчание, – что это было?
– Не знаю, – ответил он. – А ещё не понимаю, что их всех убило? Ясно только одно – погибли они все сразу от одного удара!
– Мама говорила, что когда-то было такое оружие, которое могло убить сразу всех.
– Да, я помню. Но как же так можно? Ведь эти люди… Они же не солдаты вражеской армии! Как можно взять и вот так всех убить?
– А как вообще один человек может убить другого?
Стефан промолчал. Он не был воином, но ему казалось, что за Ларни он мог убить кого угодно!
– Давай лучше подумаем, где ночевать будем, совсем темно уже! – сказал он и зашагал по улице с таким видом, как будто знал куда идти.
