Искандер Лин
Проект «Цербер»: Выводок
«Хщрюююх»! – донеслось со стороны выбитой двери, и в коридор с улицы запрыгнул ещё один летучий мутант. Чудовище побежало в сторону спецназовца. Булат выстрелил в мутанта. Тварь замедлилась, истекая кровью, но продолжила «ковылять», закрыв собой Арсения, как и первый монстр. По звуку разбитого стекла в соседних помещениях, рычанию и громкому топоту Булат понял: твари пытаются его окружить, зайти с нескольких сторон. «Мляха! Сейчас зажмут!» – пронеслось у него в голове. Офицер ещё раз пальнул в крылатое отродье и побежал как только мог к ближайшей лестничной клетке. На бегу он швырнул в коридор гранату и выскочил на верхнюю площадку лестницы, скрывшись от осколков. Раздался взрыв, стенания каких-то существ, но топот погони не исчез. Булат никогда в жизни ещё так быстро не спускался по ступеням. Он сам не понимал, как у него получалось не упасть и не переломать себе ноги. Преодолев первый марш, он зажал кнопку вызова и крикнул в рацию: «На крышу перехода, живо!»
Не снижая скорости, Игорь вышиб плечом оконное стекло и рухнул на кровлю галереи, ведущей в отдельный корпус госпиталя. Следом за ним в дыру выпрыгнул Боёк и упал рядом. Сухарь кинул в толпу монстров пару гранат и тоже прыгнул с третьего этажа на крышу перехода. Два взрыва затерялись на фоне криков перепуганных медиков. Бойцы что есть мочи бежали по плоской крыше к двухэтажному корпусу. Они даже не стреляли по летающим над ними мутантам: страх гнал вперёд, к укрытию. А ещё спецназовцы видели, как твари пикировали в окна основного корпуса. Три бегущих человека почему-то не интересовали агрессивных хищников. Добравшись до конца перехода, бойцы попрыгали с крыши на балкон, тянувшийся вдоль фасада. Выбив ближайшую дверь, вояки оказались в боксе инфекционного отделения. В палате не было никого, кровать стояла аккуратно заправленной. Разрушая выстрелами закрытые двери, троица быстро выбралась в коридор, оттуда на лестницу, спустилась в подвал. В коридоре на первом этаже Сухарь услышал чей-то шорох, но бойцы спешили, им было не до зачистки здания или поиска выживших. Булат искал лифт. Когда спецназовцы обнаружили узнаваемые створки, на которых красовалась эмблема трёхголового пса, они остановились, Боёк нажал на кнопку вызова. Мучительный забег закончился, можно было перевести дыхание. Через минуту кабина приехала и все трое вошли внутрь. Булат выбрал нижнюю остановку: «Патологоанатомическое отделение», пропустив: «Технический этаж». Если не считать тяжёлых вдохов и выдохов после стремительной беготни, в кабине наступила тишина. Никто не хотел говорить о том, что произошло. И у Булата, и у Бойка, и даже у обыкновенно скупого на эмоции Сухаря на душе было гадко: они удрали, бросив беззащитных людей на растерзание монстрам. Да, перепугавшись за свою шкуру, да, испытывая сильнейший в жизни страх. Но в ушах ещё стояли крики отчаявшихся женщин, увидевших ужасные порождения из лабораторий, которые наводняли здание госпиталя. Беззащитные люди остались на растерзание безжалостным тварям. А они – трое боевитых детин – просто сбежали. И ведь плохо получалось объяснить это самим себе невозможностью вывести или защитить медперсонал госпиталя: звучит разумно, а чувствуется шатко. Теперь с этим оставалось лишь жить, если получится уцелеть самим.
Молчание нарушил отдышавшийся Боёк:
– Что с Шершнем?
– Он заодно с ними, – ответил Булат и сплюнул на пол кабины.
– Это как? – не понял Боёк. Сухарь тоже вопросительно посмотрел на товарища.
– Не знаю как и почему, но он уже и сам мутант, вроде тех. Глаза у него не понятно чьи, потому очки и носил последние недели. Он при мне доктора застрелил, а потом на меня напал. Рядом монстр оказался, но к Шершню не прикоснулся даже. Наоборот, тварь его как бы защищать стала.
– Ни хера себе! – воскликнул Виктор. – И чё мы теперь делать будем? Куда дальше?
– Я, мужики, так думаю: это проклятое место надо снести к херам со всей чертовщиной, что оно наплодило. Такого в мире быть не должно! И пошли в жопу и ФББ, и генштаб, и хрен знает кто ещё с ней связанный! Я сожгу эту грёбаную лабораторию!
Сухарь одобрительно кивнул.
Глава 17. Катастрофа
III
Офицеры штаба во главе с Демченко прибыли к одному из входов на нижний уровень – большому транспортному лифту-платформе, способному доставлять в подземный комплекс грузы, обеспечивая персонал всем необходимым для работы. Замаскирован вход был под небольшой ангар, крышу которого укрывал слой дёрна. Задняя стена не имела видимого торца: его укрывал небольшой искусственный холм. Одновременно лифт выдерживал до тридцати человек в полном обмундировании. Эту точку входа в подземелье научно-исследовательского комплекса взяла под контроль рота 1-го охранного полка. Подразделение сразу перешло в распоряжение офицерской команды, прибывшей на бронетранспортёрах. Едва выбравшись из машины, Демченко приказал всему личному составу немедленно спускаться под землю, забрав с собой всю амуницию и бросив технику на поверхности. К генералу подошёл капитан, командовавший обороной пункта.
– Разрешите обратиться.
– Да, – на ходу ответил Демченко.
– Я останусь с бойцами на поверхности.
– Что? Зачем? – Николай искренне удивился.
– Товарищ генерал, быстро все туда не спустятся: нужно несколько ходок. А я со взводом добровольцев и техникой буду дозором для вас. Пушка и пулемёт на «бэтэре» же лучше, чем огрызаться по тварям из наших «автоматиков»! – и чуть тише добавил. – Да и бойцы у меня некоторые боятся этих подземелий: оттуда же эти черти и лезут! Мы даже заминировали шахту так, чтоб при первых завываниях снизу подорвать и замуровать этот выход…
– Капитан… – начал было Демченко, но затем осёкся. – «Вот выдрать бы сейчас калёным прутом этого хера с его опасениями, но ведь не врёт».
Демченко видел растерянность и страх на лицах солдат, неохотно приближавшихся к подъёмнику. И вместо взбучки за разглагольствования, Николай сдержанно пояснил:
– А теперь сам подумай: там тебе на голову никакая тварь с неба не свалится. Капитан, ты уверен, что хочешь остаться дозорным?
– Так точно.
– Ну, не более двух отделений набери себе, но только из добровольцев! И держи связь, понял меня?! Твой позывной – Фонарь.
– Есть! – ответил приободрённый офицер.
Внизу была вместительная складская камера-депо с перроном для погрузки-разгрузки вагонов электропоезда, связывавшего этот элеваторный пункт с подземным комплексом. Когда Демченко спустился на нижний уровень и распоряжался личным составом, формируя команды и ставя им задачи по штурму комплекса, капитан вышел на связь:
– Ноль-первый, это Фонарь, ведём бой!
– Фонарь, доложи, сколько особей вас атакуют?
– Да дохера тут… мляха… Обложили!
– Фонарь, не дури, спускайтесь вниз, я сейчас пришлю за вами лифт и подмогу!
– Не… не надо! Тут до жопы их! – на заднем плане слышались выстрелы из пулемёта и душераздирающие крики раненых. – Я закрываю выход!
– Фон…
Демченко даже не успел произнести позывной отчаянного капитана, как где-то наверху прогремел взрыв и спустя несколько секунд из шахты подъёмника донесся грохот обрушившихся механизмов, железобетонных глыб и грунта. На площадке у лифта поднялось облако пыли, вперёд вылетела часть каменных осколков и земли, похоронив под собой платформу.
Демченко ещё раз попытался выйти на связь с капитаном, но сигнал больше не добивал до поверхности. Рация замолчала.
***
Быстролетящий дрон уже был где-то недалеко от складов: доносился шум лопастей, работающих в усиленном режиме. Внезапно откуда-то с земли в небо взмыла ракета. Белая вспышка, затем хлопок. Дракон видел, как их летательный аппарат рухнул куда-то рядом со складом. Теперь он и его люди остались одни, без какой-либо поддержки и возможности быстро покинуть зону бедствия. Перед диверсионной операцией Чжану сообщили весьма общие сведения о базе: несколько точек на карте, снимки со спутника, пространные формулировки об опасных ядовитых животных, которых зачем-то разводят в каком-то подземном комплексе. Ничего конкретного, но и ничего обнадёживающего. На передачу образца из лабораторий ни Чжан, ни его начальство не надеялось, так что попытка взлома информационной сети базы была приоритетной задачей группы. Тихо зайти и тихо выйти. Но всё пошло не так. Сирены ревели в разных концах этой огромной базы: на складах, где-то за лесом справа, слева, спереди. Объекты были удалены друг от друга, но они располагались со всех сторон, это стало понятно, как только начал выть тревожный сигнал. В здании склада, из которого диверсанты ушли несколько минут назад, послышалась перестрелка и звуки, которые было неспособно издать ни одно известное Чжану животное, а тем более человек. Стрельба, взрывы, трескающиеся стёкла окон и резкое окончание боя означало для Чжана две вещи: либо непонятно кого победила охрана, либо там не осталось живых людей и в лаборатории разводили совершенно не то, что выдумало себе Управление Внешней Разведки, когда отправляло группу разведчиков сюда.
«Командир!» – крикнул Француз, – «Движение, на 6 часов!» Дракон посмотрел вглубь леса. Никаких силуэтов между деревьями не было видно, но приближающийся шелест слышали теперь все.
– Что заметил? – обеспокоенно спросил Чжан.
– Что-то низкое, совсем у земли!
Приборы ночного видения, которые активировали бойцы, позволяли хорошенько рассмотреть деревья и кустарники впереди, но ничего похожего на зверей или человека в лесу не было. И тут Дракон увидел, как лесной «ковёр» поднимается и опускается по направлению к ним, будто какая-то волна. Под слоем почвы что-то быстро передвигалось, копая землю с удивительной скоростью.
«Ещё двое правее», – испуганно протараторил в рацию Вьюга. Действительно, чуть в стороне ещё два «двигающихся холмика» приближались к людям.
«Огонь!» – скомандовал Чжан. На маскировку теперь стало всё равно: опасность представляли даже не люди, а что-то похуже! Дракон это быстро понял. Короткие автоматные очереди прошили слой вздыбленной земли. «Холмики» исчезли на несколько мгновений, но потом вновь возникли на некотором расстоянии позади от обстрелянной позиции. Неизвестные объекты были всё ближе. «Мы не сможем убежать!» – пронеслось в голове командира группы, но задавив панику в зародыше, он скомандовал: «На деревья! Живо!»
Когда спецназовцы вскарабкались на ближайшие стволы на тройку метров вверх, «землеройки» добрались до места, откуда бойцы стреляли. Переворошив там почву, существа затихли – дёрн перестал вздыбливаться. «Фух! Потеряли…» – успел подумать Коготь, как в тот же момент из земли выполз мутант. Прибор ночного видения позволил разглядеть отродье: жёсткая, словно мельчайшие иглы, короткая шерсть покрывала продолговатое тело на коротких широких лапах, оснащённых крепкими когтями, способными процарапать даже скальную породу. Голова существа, походившая на птичью, но не имевшая перьев, заканчивалась конусообразным носом, защищённым ороговевшими наростами. В этом месте плоть твари выглядела, как твёрдые складки, внахлёст укрывающие уязвимую часть морды, словно чешуя. Безглазый монстр шумно выдохнул двумя парами отверстий, расположенных по разные стороны над узкой пастью, освободив расширившиеся ноздри от мелких комков земли, а затем принялся водить носом из стороны в сторону. Почти сразу он что-то унюхал и вполне намеренно повернулся к дереву, на ветвях которого, замерев, сидели Француз и Вьюга. Сразу несколько бугорков вздёрнулись вверх, и остромордый уродец приоткрыл пасть, обнажив два ряда острых, как лезвия, зубов.
«Чик-чёк, чик-чёк!» – мутант два раза издал щёлкающий звук. «Чик-чёк,» – существо наклонило голову на правую сторону. «Чик-чёк», – последовал наклон на левую. Чжан с ужасом наблюдал, как оживлённо задёргалась шкура на морде «землеройки». «Чик-чёк! Чик-чёк! Чик-чёк!» – с каким-то остервенением защёлкал уродец, задирая голову всё выше, а когда направил её на затаившихся в кроне людей, издал громкий писк: «Ррииииииии!» Брюхо отродья ощетинилось множеством пар небольших загнутых когтей на кривых фалангах, что покоились всё это время в складках шерсти. Мутант умолк и энергично, извиваясь наподобие змеи, пополз к дереву. Затрещали выстрелы. Все четверо спецназовцев палили по необычайно гибкому существу, пытающемуся прятаться от огня за ствол дерева и одновременно взбираться по нему наверх. «Сдохни, сдохни!» – рычал Француз. «Ааааааа!» – от страха верещал не своим голосом Вьюга. Несколько пуль всё-таки настигли монстра, и существо рухнуло на землю, тут же скрылось в темноте. Оно юркнуло под землю, в только что проделанный ход. Внезапно между деревьями вновь возникли небольшие «холмики» дёрна и стали быстро приближаться к бойцам. Их было не менее десятка и выстрелы из автоматов не остановили их. Ствол, покрытый крупной розоватой корой, зашатался: землю вокруг дерева с Французом и Вьюгой подземные твари начали активно «перепахивать», перегрызая корни. «Прыгайте на соседние! Сейчас же!» – крикнул Дракон, поняв, чего добиваются монстры. Ни Вьюга, ни Француз не произнесли ни слова, выполняя приказ. Балансируя на ветвях, оба бойца смогли допрыгнуть до ближайших крон, лишь чудом не упав вниз. После этого, через несколько секунд, сосна, с которой только что эвакуировались спецназовцы, завалилась на землю, обнажая крупный кусок почвы, налипшей на обломанную корневую систему. Почти сразу по разные стороны от сваленного дерева возникли «движущиеся холмики». Мутанты искали упавшую добычу, но безуспешно. Крона сосны тряслась: «землеройки» кропотливо изучали её, выбравшись наружу, надеясь набрести своими короткими лапами на тёплую человеческую тушку, уткнуться пыльной мордой в кровоточащую рану и присосаться к ней. Дракон заметил, как пасти некоторых монстров повернулись к деревьям вокруг: «Гады! Сейчас опять начнут искать нас!» Немедля ни мгновения, Дракон достал светошумовую гранату и, оторвав чеку, швырнул её в копошащихся тварей. Грохот породил в ушах неприятный писк от взрыва. Но на земле после этого никого не было видно. «Они явно затаились!» – подумал Дракон. Теперь выход с территории этой базы стал для него титанически сложной задачей. Он не мог предаться отчаянию, он должен был вывести группу. Хотя в данный момент Чжан очень смутно понимал, как ему это может удастся. «Оставаться на месте, следить за периметром», – приказал он своим людям.
***
Ни Булат, ни Сухарь, ни Боёк не представляли, куда доставит их лифт. За дверью лифтового узла оказалось просторное помещение для вскрытия трупов. Белые стены и пол, отделанные плиткой, выглядели мертвецки стерильными. Мрачные чёрные решётки трапов в центре комнаты зияли пустотой под модульными столами, собирающимися из прочных металлических блоков на передвижном основании. Со всех сторон к людям были обращены плакаты с инструкциями для лаборантов, на столах в свете ламп блестело множество стальных, острых, кривых инструментов. Зал для процедур выглядел как рационально выверенное, чистое, минималистичное святилище смерти. Некоторые из плакатов содержали продольные и поперечные изображения черепов в разрезе, принадлежащих существам, о которых ни один из бойцов никогда не слышал. Преодолев мраморно-белую комнату морфологического отделения, спецназовцы попали в коридор. По обе его стороны располагались различные бытовые помещения. Заканчивался коридор лестницей, ведущей наверх, а перед ней на стене находился широкий лист стали от потолка до пола: блокирующая пуленепробиваемая штора перекрыла проход. Рядом мигал красным экраном небольшой вмонтированный в бетон терминал. На нажатие кнопок устройство не отвечало и ни одну из трёх карт-пропусков не воспринимало: у спецназовцев не было права доступа в эту зону лабораторий. Бойцам ничего не оставалось, как подняться по лестнице наверх в надежде найти какую-то схему этой части подземного комплекса, в которой они ранее не бывали и не знали о её существовании.
Ступени лестницы вели в помещение с огромными настенными мониторами и терминалом в центре. Терминал состоял из маленьких экранов, панели кнопок с непонятными сокращениями на них, ряда тумблеров и обычной компьютерной клавиатуры. «Едрить-лепить!» – присвистнул Булат, взглянув на вертикальные мониторы. На них транслировались изображения с нескольких камер: двое «веррисов» грызут труп человека в чёрной форме; у двери в какой-то огромный зал лежит кисть, оканчивающаяся куском белой кости предплечья; проход из зала к подземной транспортной линии; камера с огромным ящером, прыгающим на решётку, отделяющую его от какого-то прохода; ещё один ящер пьёт воду из большой металлической ванны; крупный мутант, напоминающий дикобраза, с иглами и какими-то трубками на спине, возится с оторванной человеческой головой, пытаясь добраться извилистым шипастым языком до мозга. Качество изображения позволило рассмотреть, как из пасти этого монстра выпал кусочек глазного яблока, которым он полакомился, пытаясь достать содержимое черепной коробки мертвеца.
«Вот же срань!» – выругался Боёк и отвёл взгляд от экрана, задавив в себе рвотный позыв.
«Только бы этот путь не был единственной дорогой отсюда», – Булат отогнал угрюмую мысль и, приблизившись к терминалу, произнёс: «Есть у кого идеи, как найти здесь карту или что-то типа неё?» Экраны на приборной панели отображали цикличную заставку для режима ожидания – вращающийся символ проекта «Цербер». Нажатие кнопок на клавиатуре этого не изменило.
– Так, ищем какой-нибудь тумблер для перезагрузки этой херни, – мрачно произнёс Игорь.
– Не боишься сломать? – осторожно поинтересовался Сухарь.
– Да, мля… тут хуже не будет. Ну, ты глянь!
Булат указал на экраны, что показывали монстров, раздирающих трупы. Затем он поочерёдно прощёлкал все тумблеры рядом с собой и пошёл давить на отдельно вынесенные кнопки. После нажатия на третью, из динамиков, встроенных в потолок, донеслась сирена. На фоне неё женский голос громко произнёс: «Шлюзы и камеры открыты! Всему персоналу, объекты покидают виварий, пройдите в помещения зелёной зоны!» Это сообщение стало повторяться через каждые пятнадцать секунд. Настенные мониторы отображали, как огромные ящерицы уставились на решётки, медленно поднимающиеся вверх, открывающие им проход в помещения за камерами. Веррисы всполошились от завывания сирены и начали бестолково метаться по огромному залу. На некоторых экранах было видно, что где-то разблокировались двери, из-за которых стали выходить мутанты. Казалось, что большая часть тварей куда-то осознанно направляется, повинуясь чьим-то незримым подсказкам. Монстров было немного, не более двух десятков особей, но все они выглядели уникальными. Не вступая в грызню друг с другом, эта пёстрая стая проследовала куда-то по нескольким коридорам и исчезла из поля зрения камер. Веррисов в зале видно не было, существо, похожее на дикобраза тоже куда-то пропало.
«Опаааа! Открылась», – Боёк указал на монитор, который отображал ранее закрытую стальной шторой дверь у лестницы внизу.
«Путь свободен», – с облегчением выдохнул Булат.
***
Максим затаился под столом в кабинете. Обхватив ноги руками, он сидел на полу, прислонившись спиной к тумбочке, почти упираясь макушкой в столешницу. Ещё никогда ему не было так страшно.
Совершив задуманное – уничтожив локальный центр управления – Максим поначалу испытал эйфорию: «Свершилось! Так вам, гады!» Сирены, паника, мысли о том, как эта проклятая лаборатория сгинет с минуты на минуту казались самым лучшим моментом жизни. Он понял, что теперь-то все эти отвратительные личности, что стоят за решениями кормить мутантов людьми в рамках экспериментов и избавляться от неугодных, прикрываясь исследованиями, получат по заслугам! Он в это искренне верил. Но с каждой минутой возвышенность триумфа угасала, а беспокойство росло, и сигнал тревоги этому способствовал. И когда мозг Максима окончательно выполоскался в волнах дофамина, Миронов впервые задумался о том, что же ему делать дальше. Макс в общем-то не верил, что у него получится то, что он сделал. Считал, что в лучшем случае его убьют сразу после нанесения серьёзного ущерба устройствам контроля, в худшем – «барабашки» схватили бы горе-диверсанта на подходе к комнате управления. Но у него получилось, и он остался жив. И каков дальнейший план действий теперь он не знал. С каждой минутой, после того как управление в лабораторном корпусе уничтожено, эта часть базы будет всё больше превращаться в ад. Твари выберутся из своих клеток и сожрут любого, кто встретится им на пути. А к смерти от свежевания Макс был морально не готов. Защитник справедливости, мститель, борец со злодеями, что отобрали у него любимую, пусть и бывшую девушку, впал в ступор, испытывал отчаяние. «По дороге к светлой цели», «в борьбе с убийцами невинной» – всё это было так далеко от «истёкший кровью четвертованный кусок мяса».
Из коридора послышался шорох, будто кто-то медленно волочит по полу ноги, а может даже и лапы, если не щупальца. У Максима ёкнуло в сердце: «Это же буквально за стеной! Оно приближается сюда!» Сказать, что он испугался – ничего не сказать. Кто, если не Миронов, понимал, что встречу с любым из существ, созданных в этих лабораториях, безоружному человеку точно не пережить. А нечто тем временем медленно приближалось к двери. Макс похолодел: «Это последние мгновения моей жизни?! Вот так, молодым, под землей, посреди кошмара? Как рано! Я же не успел ничего!» – мурашки забегали по его телу в такт накатившей тревоге. Всё, что он сейчас мог сделать – это затаиться. Шорох был всё ближе, почти уже у входа. Миронов внезапно ощутил себя колосом в поле во время жатвы. Их, безвольных, собирают, перерезая стебель, чтоб потом в итоге перетереть в пыль и съесть. И он сейчас также ничего не сможет сделать, чтобы продлить свою жизнь, если мутант решит пройтись по помещению. А потом эта тварь накинется на него, раздирая на кусочки. Будет очень больно, но всё закончится быстро: любой человек не выдержит и умрёт от обильной кровопотери или шока.
«Меня раздерут прямо под этим столом на маленькие кусочки, только брызги лететь будут. И съедят».
Вот уже существо переступило порог. Максим не сводил глаз, смотря сквозь тьму кабинета: «Почему такие конечности? Так странно… Белая… Ёптить, да это же вовсе не монстр! Это же она!» – страх моментально исчез. – «Лидия Ивановна?» – тихо произнёс Макс из-под стола.
Маленькая щуплая женщина в белом халате сотрудницы лабораторного комплекса щурилась что было сил, пытаясь что-либо разглядеть в темноте. Она замерла на месте, повернув голову в сторону источника звука. Её от рождения кудрявая шевелюра была заметна даже сейчас. Максим не видел, но отлично представлял, как лицо Лидии, не избежавшее в 71 год россыпи морщин на высоком лбу, впалых щеках и тонком аристократичном носу, выражает недоумение.
– Максим, это вы? – произнесла в ответ женщина своим певучим голосом.
– Да, я тут! – Миронов произнёс эту фразу, выбираясь из-под стола.
– Наконец-то хоть одна живая душа мне встретилась! Представляете, я потеряла свои очки, когда объявили тревогу. Я помню, что сняла их, положила рядом, чтоб глаза немного отдохнули. А потом всё так быстро произошло! И я бежала, ища, где спрятаться и упала! Сломала каблук и ногу ушибла, вот, – Лидия указала на свою правую голень. – Я, когда побежала, даже не подумала в тот момент про очки, а сейчас даже не могу вспомнить, где я была перед этим, представляете?!
– А вы где укрылись?
– Знаете, я просто заперлась в туалете. Я понимала, что не успею до безопасной зоны и ничего лучше не придумала в тот момент. Ой, а как страшно было! Я же слышала, как кто-то рядом за стенкой кого-то грызёт! Как я перепугалась! Но потом всё закончилось: особь, видимо ушла куда-то. Я вышла из уборной и просто начала искать кабинеты, в которых могла быть перед тем, как сирена заревела. Я же почти ничего не вижу: минус десять на обоих глазах у меня. Куда я смогу добраться без очков?
Затем женщина смущённо опустила голову и произнесла: «Знаете, Максим, я никогда не думала, что способна снять обувь с мёртвого человека, но туфли стали непригодны, а пол такой холодный, и мне пришлось…» Макс услышал тихие всхлипывания.
Он подошёл к женщине и, взяв её за плечи, начал успокаивать:
– Вы не сделали ничего плохого. Вы были вынуждены. Вас никто не винит, Лидия Ивановна.
– Знаю, – произнесла она сквозь слёзы. – Но ничего не могу с собой поделать: страшно, мерзко… Как же это стало возможным? Невероятно! Этого не должно было произойти!
Лидия рукавом халата вытерла с лица слёзы:
– Максим, вы не поможете мне найти очки? Я их оставила или здесь, или в 302-ом.
– Конечно помогу, – Макс понятия не имел, где теперь было безопаснее, куда ему нужно идти, чтобы пережить эту катастрофу, но был уверен, что продолжать дальше прятаться под столом будет самым бессмысленным действием из возможных.
В этом кабинете очков не оказалось – осмотрели всё, не побоявшись даже включить свет, закрыв перед этим дверь. Оставался только кабинет № 302 дальше по коридору. Максим помогал идти хромающей Лидии. За несколько метров до нужной двери оба услышали резкий громкий звук. Остановились, замерли.
– Это ведь не рык был? – шёпотом, сиплым от волнения голосом спросил Миронов.
– Мне вообще показалось, что там что-то упало. Вы слышали шаги? – шёпотом забормотала Лидия Ивановна.
– Нет, а что, были?
– Нет, не были.
Простояв на месте ещё с минуту, они, не договариваясь, двинули дальше. Добравшись до кабинета, учёные ужаснулись: пол, столы и стены были забрызганы красными каплями, а посреди кабинета лежал мертвец. Лампы освещения никто не выключал, так что тьма не скрыла от людских глаз жуткую картину. На буром от крови обрывке лабораторного халата стыла не до конца объеденная верхняя часть туловища, а разодранные ноги валялись по разным концам помещения. Там, где лежащее на спине тело обрывалось, были видны части пищевода, куски погрызенных лёгких, обрубки белых рёбер. Лидия прослезилась:
– Тут кто-то лежит в крови, да? Тут кровь везде?
– Да, – ответил Макс. Не по выеденному до кости лицу, а по форме головы и узнаваемой лысине Миронов узнал в усопшем своего начальника, Савелия Сенкова, но решил не сообщать это Лидии: «Так будет лучше, ей и без этого тяжело. Пусть останется неизвестным». Затем Макс окинул взглядом столы и заметил очки. Как только Лидия их надела, она невольно повернулась к мертвому телу и охнула, прикрыв рот рукой. В этот момент за стенкой что-то грохнулось. Макс и Лида переглянулись.
– Лидия, нужно уходить, вы сможете забраться мне на спину, я вас понесу!
– Подождите, подождите… Это явно не мутанты! Это может быть кто-то из наших! А что, если он ранен и забился куда-то в угол? А если ему нужна помощь? Это ведь прямо за стеной, да?
– Думаю, что это в каморке с инструментами уборщиков. Но нам лучше…
Лидия, не слушая его, уже направилась в коридор. «Вот же баб… Ох, ну не бросать же её! Вдруг там действительно кто-то из наших!» – поворчал про себя Максим, последовав за женщиной. Обогнав хромающую Лидию, Макс сам взялся за ручку каморки и дёрнул дверь на себя. В глубине крошечного помещения, походящего скорее на углубленную нишу, среди уборочного инвентаря на полу сидел Кляндин, вцепившийся своими тонкими длинными пальцами в швабру, как в спасательный круг.
– Борис, это мы, выбирайтесь оттуда, – Максим протянул руку, чтобы помочь выбраться коллеге из его «укрытия».
– За…зачем? – угрюмо ответил Кляндин. Он не выпускал швабру из рук, но заёрзал, неуверенно выползая из глубины каморки.
– Боря, пойдёмте с нами, что же вам тут сидеть-то? – обратилась к мужчине Лидия Ивановна.
Борис Сергеевич грустно улыбнулся, а потом резко сморщился, как от кислого лимона:
– И ку…к…куда вы п…предлагаете? Т…тут везде о…они бр…бродят: нас в…везде до…достанут, – Кляндин никогда раньше не страдал заиканием, но сейчас будто вовсе не замечал своей новой особенности речи.
– А вот знаете, есть у меня одна идея, – загадочно произнесла Лидия.
***
Шершенёв лежал на полу госпиталя и не мог понять, где он находится и кем является. Широкий спектр ощущений забросил его разум в сильнейшую дереализацию. Он чувствовал не только твёрдый пол под спиной, но и потоки воздуха под крыльями, ночную прохладу, охлаждавшую чешую, чувствовал землю, траву, асфальт и бетон под лапами, а где-то на задворках этого спектра была даже боль от обожжённой шкуры. Фантомный привкус чужой крови во рту дополнял ощущение власти над добычей, радость животного пира. Арсений не мог сказать, что ему было противно, больно или приятно, он не мог это сейчас понять. Он не понимал границы себя, он растворился в чём-то. «Множество», – вот как он в эти минуты мог бы самоидентифицироваться. Несколько раз Шершень приходил в сознание, полностью потеряв чувство времени. Каждый раз он очухивался в разных местах, на пути к выходу, ощутив чью-то смерть от пуль и взрывов. И с каждым разом он всё быстрее приходил в себя после отключки. Арсений шёл под ночным небом куда-то, куда ему было нужно ещё совсем недавно. Направление он не мог чётко выразить, но ощущал, что двигаться стоило в определённую сторону. Теперь он неплохо видел в темноте. А ещё откуда-то знал, что находится за пределами видимого, из ниоткуда получая образы каких-то мест, расположенных в окрестностях базы. Рядом с Арсением, мягко ступая на лапы, шёл небольшой зверь с мордой, перепачканной запёкшейся человеческой кровью. Существо не охотилось на человека, оно сопровождало Шершня, и Арсений прекрасно это знал: чувствовал без слов, понимание само собой пришло в голову извне. Вдвоём они углублялись во тьму лесной чащи.
***
Глеб ходил по своей одиночной камере взад-вперёд. После эксперимента, в котором ему повезло выжить, его не вернули наверх, а заперли в тюремном блоке подземного комплекса. Условия здесь были хуже: жёсткая койка и сортир в углу, с небольшим умывальником рядом. Всё это убранство впихнули в комнатку менее десяти квадратных метров с голыми стенами из шлифованного бетона. К счастью, в камере было сухо и тепло. Здесь – в этом блоке – размещали всех переживших эксперименты – всего несколько счастливчиков. Судя по отдельным коротким выкрикам, которые слышал Глеб при входе в тюремный блок, из них всех сформируют новую группу и используют в очередном испытании. Общаться с соседними камерами было запрещено, поэтому даже точного количества зеков Глеб не знал. В коридоре между камерами периодически прогуливался сотрудник ФББ: именно он конвоировал Глеба сюда из сектора с помещениями-полигонами для исследований. Вятенко понятия не имел, сколько времени провёл в этой камере. «Продольный» – находившийся в коридоре «эфбэбэшник» – приносил еду раз пять за всё время. Обеды ли это или завтраки Глеб не знал: однообразное жидкое варево и куски хлеба утоляли голод, а другого «лабораторным мышам» не полагалось. Если в первые сутки Глеба сморил сон из-за пережитого ужаса, то потом уже спать не получалось: мысль о неминуемой скорой смерти породила непрекращающуюся тревогу. Тишина, нарушаемая только звуками шагов «эфбэбэшника» и его дурацкими насвистываниями, ещё больше угнетала. Строгий запрет на разговоры с другими людьми не позволял почувствовать общность с остальными обречёнными. Вятенко испытывал волнение и переживал полную изолированность. Чтобы хоть как-то унять тревожность, Глеб ходил по камере – три шага туда, три обратно. Теперь его недолгое пребывание наверху, на поверхности, вспоминалось как кратковременный отдых в санатории: прогулки, общение, зарядка. «Сейчас бы те страхи о возможном избиении дубинкой…» – с горечью думал Глеб, но понимал, что впереди его ждёт незавидная доля стать фаршем.
