Ишида Рё
Доминирующий вид
«Отвлекать от чего?!» – с раздражением думал Никита. Через полчаса, Евгений, казалось полностью потерял интерес к экскурсии и начал то и дело поглядывать на часы.
– Ну ладно! – сказал он под конец.
– Завтра подойдёте к этому кабинету! – он указал на ничем не примечательную дверь с номером 66 – дорогу к выходу найдёте? А то мне уже пора! Ваш пропуск будет ждать Вас на охране! Рабочий день у нас с девяти. Ну, до завтра!
– До свидания! – уныло отвечал ему Никита. Опять это крепкое рукопожатие, от которого у него разболелась рука, пока он блуждал по огромной территории в поисках выхода, он твёрдо решил, что это первый и последний его день здесь. «Завтра же заберу документы!» – думал он с тоской. На утро следующего дня Никита проснулся необычайно рано. Он сам не мог объяснить это себе, но ровно в восемь пятьдесят он стоял около будки охранника, ожидая пока тот разыщет его вожделённый пропуск. За его спиной то и дело пищал турникет, пропуская новых и новых спешащих на работу сотрудников, и он вдруг почувствовал себя часть чего-то большого и важного. В девять ноль три он постучался и толкнул дверь в кабинет номер 66. За столом сидел его вчерашний провожатый Евгений.
– О, привет! Я почему-то думал, что Вы уже не появитесь! – весело заявил он.
– Может, перейдём на «ты»? – неожиданно сам для себя предложил Никита.
– Конечно, конечно! – тут же согласился толстяк, он как будто собирался добавить «молодой человек», но вовремя одёрнул себя. Этот день и следующий Никита провёл не занимаясь абсолютно ничем. Он отчаянно боролся со скукой, понуро сидя на неудобном, жёстком стуле, время от времени выходил покурить. В обед забегал Евгений, и они шли вместе в столовую, что составляло основное его развлечение за весь день. Затем Евгений извинившись, стремительно уносился куда-то, а Никита шёл досиживать свой рабочий день на проклятый стул. Наступил третий рабочий день, Никите казалось, что он работает здесь уже, по крайней мере, лет десять. В середине дня зашёл Евгений в сопровождении угрюмого сухого человека, лысая голова которого была похожа на обтянутый кожей череп. Его чёрные глаза ввалились глубоко в глазницы, сухие тонкие губы были презрительно сжаты.
– Это он? – спросил он у Евгения, даже не удосужившись поздороваться с Никитой.
– Он! – с готовность отвечал толстяк.
– Не могли бы Вы, Эраст Петрович, загрузить его какой-нибудь работой? А то мается парень, места себе не находит! – продолжал Евгений то ли участливо, то ли издеваясь.
– Вы инженер? – обратился пожилой к Никите.
– Инженер.
– Специальность?
– Программист он! И Электронщик! – влез в разговор толстяк.
– Можно определить его в сектор Б! Пусть показания снимает! – заявил Эраст Петрович, отворачиваясь от Никиты.
– Какие показания? – не понял толстяк – там же уже два года нет вообще никакой активности!
– Но кто-то же должен следить! Вдруг она проявит себя! – сухо заметил Эраст Петрович.
– Хорошо! Как прикажете! – тут же согласился толстяк – только ему нужен пропуск! Туда без пропуска…
– Завтра сделают. Проводи его пока и покажи ему всё!
– Эраст Петрович, у меня работа…
– Ты сам вылез с этим, тебе и отдуваться! Задержись, если не успеваешь! – сухо оборвал его пожилой.
– Как прикажете, – уныло согласился толстяк.
– Желаю успеха, молодой человек, – на мгновение чёрные цепкие глаза уставились на Никиту и он ощутил себя лабораторной мышью, на которую смотрит исследователь сквозь прутья клетки.
Эраст Петрович удалился, а Евгений повёл Никиту через улицу к самому удалённому зданию, стоявшему в стороне от других. Это куполообразное здание показалось Никите новоделом, он уже видел его и тогда подумал, что это должно быть бомбоубежище. На улице было тепло, светило яркое солнце, светило так сильно, что резало глаза. Евгений открыл небольшую дверь своим электронным ключом, за этой дверью оказалась ещё одна, толщиной почти в полметра и тоже на электронном замке. Никита нигде здесь ещё не видел таких дверей. Они прошли мимо угрюмого молчаливого охранника, на плече которого висел короткоствольный автомат, это явно был не обычный охранник, у тех даже пистолетов не было. Лифт со скрежетом опустил их вниз, мимо прогрохотали этажи, Никита насчитал пять или шесть. «На какой мы глубине?» – подумал он.
– Пятьдесят метров, – Евгений словно прочитал его мысли.
– Что?
– Глубина здесь пятьдесят метров.
– Для чего это нужно?
– Сейчас увидишь.
Они прошли вдоль по узкому плохо освещённому коридору, в конце которого полузадушено мигала люминесцентная лампа с громкими неприятными щелчками. Они остановились у массивной двери сверкавшей так, словно её недавно установили, по краям двери были будто кем-то вырваны куски бетона, от которых остались лишь рваные с зазубринами края. Евгений открыл дверь другой карточкой, Никита успел заметить, что она необычного красного цвета.
– Входи, не бойся!
Вслед за толстяком Никита вошёл внутрь и невольно остановился, открыв от удивления рот. Перед ним в ярком свете прожекторов висела фигура обнажённой женщины, прекрасной, как статуя. От её тела тянулись толстые кабели, переплетались разноцветные провода, выраставшие прямо из её рук и ног толстые щупальца оплетали всю комнату от пола до потолка и поддерживали тело девушки в неестественно подвешенном положении.
– Кто это? – прошептал Никита.
– Представляю, тебе вторую Королеву вампалов Мелюзину! – с необычайной торжественностью отвечал ему толстяк.
*************
Он не мог сам себе объяснить, когда это случилось, но теперь каждый рабочий день для него был наполнен неким священным смыслом. Этот красного цвета пропуск, которого больше не было почти ни у кого, придавал ему значительности, создавал чувство превосходства перед всеми остальными сотрудниками. Только он один был допущен в храм, где мог любоваться телом своей Богини. На самом деле это ощущение своей исключительности радовало его эго очень недолго. Скоро ему на смену пришло это ощущение, когда всё внутри него сжималось от предвкушения, что сегодня он увидит её. Сам себе он боялся признаться, что безнадёжно влюбился. Конечно, он знал, толстяк объяснил ему, что это только оболочка, которая прочнее стали, прочнее камня и эту оболочку не удалось пробить ни каким оружием или инструментом.
– Она закрылась, словно черепаха в своём панцире и вытащить её оттуда мы не в состоянии! Очень жаль, но скорее всего она давным-давно мертва. Уже больше двух лет её тело не подаёт никаких признаков жизни. Её мозг мёртв, а тело превратилось в камень! – объяснил он Никите в первый же день его дежурства. Никита знал это, но в глубине души не соглашался, хотя и не решался спорить с Евгением. Каждый день и даже по субботам он приходил в круглый бетонированный бункер. Вначале он сидел у экранов, подключённых к её телу компьютеров, но очень скоро ему надоедало смотреть на никогда не меняющуюся картину данных и он, открыв дверь её «темницы», заходил туда осторожно ступая точно входил в храм, садился перед ней на пол и смотрел на неё почти не отрываясь, стремясь уловить малейшее движение окаменевших век. Часто он забывал о еде, не приходил на обед, и Евгению приходилось тащить его с собой почти силой. В такие минуты он ловил на себе его взгляды полные тревоги и пугался, что толстяк доложит Эрасту Петровичу и его переведут на другое место. Никита тут же принимался болтать и шутить с деланной беззаботностью, чем, кажется, лишь усугублял своё положение. Когда он приходил на работу он боялся, что сегодня не получит вожделённый красный пропуск, и получив его становился почти счастливым. В свой единственный выходной он не знал, куда себя деть и чем заняться. Он больше не хотел ни с кем общаться, и просто лежал на кровати, глядя в потолок, и молясь о том, чтобы утро понедельника настало как можно скорее. Ему было страшно признаться себе в том, что он влюбился в эту прекрасную женщину. Никита знал, что она гораздо старше него, что у неё сын почти его ровесник. Он понимал, что она монстр, понимал, что она, скорее всего давно мертва, но ничего не мог с собой поделать. Все женщины казались ему теперь блёклыми и пресными по сравнению с его Богиней. Она снилась ему каждую ночь и её волосы были то чёрными, то рыжими, но чаще всего она была блондинкой в его снах. В эту субботу он снова пришёл на работу как обычно.
– Чем вы там заняты, что все выходные работаете! – привычно ворча, охранник выдал ему пропуск. Никита не стал вступать с ним в диалог и неловко улыбнувшись, поспешил пройти через проходную. На территории бывшего авиационного завода было тихо, почти никто не работал. Почему-то именно сегодня сердце у него тревожно и радостно сжималось, как будто должно было произойти, что-то хорошее, что-то чего он так давно ждал и надеялся. Даже не зайдя в аппаратную, он отпер бронированную дверь своим магнитным ключом, включил верхний свет и стараясь производить, как можно меньше шума, уселся на пол по-турецки скрестив ноги. Лицо Мэлюзины показалось ему сегодня особенно прекрасным. Падающий с потолка свет отбрасывал блики на её лицо, и моментами ему казалось, что её веки вздрагивают, а губы дышат, и его охватывал почти религиозный экстаз. Никита потерял счёт времени, он не мог точно сказать который сейчас час, не отрываясь, он смотрел на лицо Королевы и ему вдруг показалось, что она приподняла голову и посмотрела на него окаменевшими глазами. Сердце его учащённо забилось, он не мог понять толи от ужаса, толи от чего-то другого. Никита даже не успел сказать самому себе, что ему показалось, как послышался резкий звук трескающегося камня и лопающегося от напряжения листа металла, висящая в воздухе фигура Мелюзины покрылась мелкими трещинами и вслед за этим разлетелась на мелкие куски со звуком похожим на выстрел. У Никиты перехватило дыхание, сердце его почти остановилось, он знал, что должен бежать в аппаратную, но не мог встать на ноги. Комнату заволокло едкой бетонной пылью, глаза у него начали слезиться, он тёр их, растирая в кровь. Сквозь непрозрачную бетонную пелену проступил контур человеческой фигуры, мягкими, почти не слышными шагами, кто-то приближался к нему. Пыль осела, Никита вновь протёр слезящиеся глаза и увидел прямо перед собой прекрасную обнажённую девушку, ожившую статую, ещё недавно беспомощно висевшую в воздухе посреди этой камеры. У неё были тёмно голубые большие глаза и длинные светлые волосы, такие длинные, что почти достигали пола. Девушка молча смотрела на него сверху вниз, её довольно крупная грудь вздымалась. Во рту у Никиты пересохло, девушка протянула ему свою руку поистине королевским жестом и он неловко поднявшись, встал на колени и прижался губами к этой руке. В ту же секунду сознание его отключилось и он застыл на месте не в силах пошевелиться с глупой улыбкой на губах. Никита уже не слышал, как за его спиной открылась дверь и в помещение вошёл толстяк. Он почти сразу же упал на колени и склонив голову проговорил.
– Ваше Величество, я… – он поперхнулся и, перейдя на японский закончил – я счастлив приветствовать Вас в мире живых, снова!
Мэлюзина освободила руку, которую всё ещё прижимал Никита к своим губам.
– Можешь говорить по-русски, я понимаю, – сказала она, с трудом шевеля губами.
– Я почти разучилась говорить! – добавила она с усмешкой.
– Моя Королева!
– Кто ты? Я тебя знаю?
– Я верный слуга Вашего Величества! Мы никогда не встречались, но я сражался под командованием Вашей наследницы Королевы Саи. Долгое время. Моё имя Шварц. Вернее это кличка, но это, в общем, не важно! Простите Ваше Величество!
Мэлюзина поморщилась.
– Прекрати эти формальности! И поднимись уже с коленей! Даже когда я была за Стеной, я и то не придавала значения этой ерунде! А здесь это и тем более бессмысленно! Что с моим сыном?
– Я не знаю точно, моя Королева, – смущённо проговорил толстяк, поднимаясь – чтобы меня не раскрыли, я почти ни с кем не общался последние два года. Я знаю только, что он жив.
– Хорошо, – Мэлюзина покачнулась, едва устояв на ногах и упала бы если бы Шварц не подхватил её.
Её тело было очень лёгким и каким-то холодным.
– Простите моя Королева! – проговорил он, смущённо отводя взгляд от её груди.
– Спасибо. Помоги мне. Я очень слабая сейчас, – она покосилась на всё также с глупой улыбкой, стоявшего на коленях Никиту, глаза его были устремлены перед собой, из них текли слёзы, но он даже не моргал. Толстяк перехватил её взгляд и слегка побледнел.
– Он тебе дорог? – спросила Мэлюзина, опираясь на его руку.
– Нет, Ваше Величество! Он изначально был предназначен для Вас! – поспешно отвечал Шварц.
– Хорошо. Принеси мне одежду! Не переживай за него! Я сделаю его счастливым! – сказала она, пристально глядя на Никиту.
«Прости!» – секунду помедлив, Шварц вышел, притворив за собой дверь.
– Чёрт! Я знал же, что так будет! – пробормотал он себе под нос.
Едва толстяк скрылся за дверью, Мелюзина подошла к стоявшему всё в той же позе Никите и опустилась на колени рядом с ним, её прекрасные руки обвили его шею, губы приблизились к его губам.
– Я тебе нравлюсь? – спросила она шёпотом.
– Да, – отвечал он тоже вполголоса.
– Поцелуй меня! – Никита потянулся к ней, её губы были сладкими, её слюна потекла в его рот, и он почти сразу потерял связь со своим телом, ничего кроме этой девушки больше не существовало, не имело для него никакого значения. Мэлюзина положила его руки на свою грудь.
– Ты поможешь мне? – ласково спросила она.
– Да! – отвечал он.
– Я вижу, ты возбудился! Ну не смущайся! Просто смотри мне в глаза! Я сделаю тебя счастливым! – её рука проскользнула под ремень его брюк, начала ласкать его. Дыхание юноши стало тяжёлым и прерывистым.
– Не отводи от меня взгляд! – приказала она, и он смотрел в её большие тёмно голубые глаза доверчивым взглядом ребёнка, из которых всё также двумя дорожками текли слёзы. На мгновение Мэлюзине показалось, что он отлично понимает то, что с ним происходит, но она тут же отогнала от себя эту мысль. «Он один из тех, кто мучил меня! Один из тех, кто издевался над моим сыном!» – подумала она с ожесточением.
Шварц поднялся на лифте наверх, на душе у него было тяжело.
– Всё в порядке? – лениво спросил его автоматчик, поправляя ремень.
– Да, всё хорошо! – равнодушно отвечал ему Шварц. Ещё в лифте он достал большой охотничий нож и держал его за спиной. Сейчас одним быстрым, необычайно быстрым для его тучной комплекции движением, он рассёк шею охранника от уха до уха. Тот захрипел и фонтанируя кровью из раскрывшегося горла, плюхнулся обратно на стул с которого только что поднялся. Секунду он удивлённо смотрел в глаза Шварца, затем голова его откинулась назад, обнажая перерубленные мышцы и связки. Толстяк стоял над ним, тяжёло дыша, сжимая в руке окровавленный нож.
– Заткнись! Заткнись! – бормотал он. Его слегка потряхивало. Он давно никого не убивал. Шварц вышел на улицу к своей машине, сегодня он предусмотрительно заехал на территорию, взял из багажника сумку с одеждой. Это была одежда Химико, и он ощутил её такой родной запах, и ему стало спокойно. «Всё правильно! Я не забыл о том, что они сделали с тобой!» – подумал он. На обратном пути мёртвое тело охранника уже не вызвало в нём никаких эмоций. Он спустился вниз, перед дверью в камеру Мелюзины остановился замешкавшись на секунду. Все-таки, даже сейчас ему не очень хотелось видеть то что там произошло. Дверь немного приоткрылась и в узкую щель проскользнула Мэлюзина, она облизывала окровавленные губы, грудь её также была залита кровью. Шварц отметил. Что движения её стали гораздо увереннее и пластичнее.
– Туалет там? – спросила она.
Он кивнул.
– Следуй за мной!
В туалете она наскоро умылась и протянула ему руку в нетерпении. На секунду замешкавшись Шварц начал доставать из сумки одежду разыскивая нижнее бельё.
– Не нервничай! У нас есть немного времени! – её слова отрезвили его, заставив успокоиться. Одевшись, Мэлюзина мельком оглядела себя в зеркале. Она была похожа на школьницу, встретив её на улице, он не дал бы больше 15-16 лет. Одежда маленькой Химико была ей в пору, только немного тесновата в груди.
– Это одежда твоей девушки?
Шварц кивнул.
–Она погибла?
– Да, моя Королева.
– Прости меня!
– За что моя Королева?
– За то, что я не смогла защитить всех вас! Это было моей обязанностью!
– Вы ни в чём не виноваты! – отвечал Шварц, глядя в пол.
– Ты очень хороший! – она приблизилась к нему, приподнялась на носочки и быстро чмокнула в щёку. Он смутился.
– Пойдём! – она взяла его за руку и повела за собой. В лифте она сказала только.
– Ему не было больно.
Поднявшись наверх, они прошли мимо неестественно развалившегося на стуле охранника, сели в машину и поехали к главному выезду.
– Мне всё это знакомо! Это благодаря тебе я могла находиться в сети всё это время? – спросила она.
– Ну, да, – отвечал он, смущаясь ещё больше.
– Спасибо, – сказала она с чувством, пожимая его лежавшую на руле руку.
– Кто это с Вами? – спросил его на выезде скучающий вахтёр.
– Это наша новая сотрудница! Я проводил для неё экскурсию! – отвечал Евгений, стараясь, чтобы его голос звучал, как можно беззаботнее.
– Пропуск не забудьте оформить! – угрюмо проговорил вахтёр.
– В понедельник сделаем!
Выехав за ворота, Шварц вздохнул с облегчением.
– Не волнуйся, с нами ничего не случится! – Мэлюзина сказала это с такой уверенностью, что он невольно вздрогнул. До сих пор Шварц не задумывался, что рядом с ним теперь не просто Королева, а настоящее мифическое существо, вышедшее казалось прямо из легенд. «Возможно, она предвидит будущее!» – подумал он с почти мистическим ужасом.
– Ты плохо себя чувствуешь? – спросила его Мэлюзина.
– Да, Ваше Величество! Дело в том, что я не совсем…
– Я это сразу поняла! Я помогу тебе, как только верну свои силы! – она улыбнулась ему такой ободряющей и вместе с тем застенчивой улыбкой, что у него учащённо забилось сердце, а ладони предательски вспотели. «Это плохо! Я могу влюбиться в неё! А такому как я этого нельзя!» – подумал он. Ещё он подумал о том, что всё что говорили про неё оказалось правдой и она и, правда удивительная и необычная. Незаметно для самого себя он всё больше и больше начинал привязываться к ней, даже понимая, что, скорее всего это просто часть её способностей. Теперь Шварц подумал о том, что оказаться на месте Николая было бы не так уж плохо.
– Больше не думай о нём! – сказала Мэлюзина – глядя в окно и щурясь под лучами яркого Солнца – это только мой грех и ничей больше!
– Как прикажете, моя Королева! – с готовностью отвечал Шварц. Соглашаясь с каждым её словом, он сам понимал, что испытывает почти физическое удовольствие. «Что же она такое на самом деле!» – думал он.
*************
Миллионы экранов компьютеров и телевизоров по всему миру показывали красивую, молодую женщину, гордо стоявшую на трибуне перед микрофоном. Бегущая строка внизу постоянно показывала: «Токугава Ризе, премьер-министр Японии».
–
Мы собрались, чтобы обсудить меры противодействия жесточайшему кризису нашего времени в области здравоохранения. Мы находимся в состоянии войны с вирусом, который грозит разрушить нашу жизнь, если мы не будем ему противостоять. Мы имеем дело с глобальным кризисом, который требует глобальных ответных мер. Я призываю глав государств вести борьбу без каких-либо сомнений или оправданий, а также выражаю благодарность странам, которые уже принимают меры, и настоятельно призываю их к еще более широким действиям. Я призываю к объединению, так как очевидно, что ни одна страна не сможет справиться с кризисом в одиночку и все страны должны усилить солидарность, к которой их побудил кризис. Я призываю страны предпринять глобальные усилия для того, чтобы этот кризис никогда не повторился. Я приветствую приверженность глав государств сделать все возможное, чтобы преодолеть пандемию, защитить жизни людей и средства к существованию, восстановить доверие и обеспечить стабильность, угрозы которой проявились в сфере торговли и других секторах, а также призываю принять все необходимые меры в области здравоохранения и обеспечить надлежащее финансирование, чтобы сдержать пандемию и защитить людей, особенно наиболее уязвимые группы населения. Япония, как страна, которая одной из первых столкнулась с этой страшной угрозой, готова поделиться со всеми странами своими наработками в плане борьбы с пандемией. Я с гордостью сообщаю вам, что у нас уже готова вакцина, полностью доказавшая свою эффективность в процессе всесторонних клинических испытаний, и мы готовы предоставить её всему Миру, если на то будет воля мирового сообщества!
Не успели отгреметь аплодисменты, приветствовавшие окончание речи премьера Японии, как интернет тут же заполнился комментариями:
– Ничего себе! Когда они только успели?!
– У них уже готова вакцина! Мы спасены!
– Японцы как всегда поражают!
– Вот что значит вкладывать деньги в научные исследования!
Попадались и такие:
– Это полная чушь! Они не могли успеть создать вакцину за столь короткое время! Ведь мы ещё даже толком не знаем, что это за вирус!
– Это самая лживая речь, которую я слышал в своей жизни!
Но этих комментариев было немного и они быстро растворялись в общем восторженном хоре, а вскоре и вообще исчезли. Страх управлял людьми, и заставлял их верить безоговорочно в то во, что всем им хотелось верить. И сами они уже не осознавали, что превратились в слабых доверчивых животных, которыми так легко манипулировать.
