Иман Кальби
Она моя…
Глава 24
Они провели очередную сумасшедшую ночь вместе, заснули только на рассвете…Вымотанные, удовлетворенные, покрытые испариной и пропитанные запахом друг друга.
Утро выдалось свежим, но солнечным. Влада встала полной сил и энтузиазма написать хороший материал на основании всей той информации, что увидела и услышала вчера. Им даже удалось проговорить и согласовать с Васелем концепцию, чтоб не «светить» его работу и не подставлять лишний раз под критику. Девушка наспех приготовила что – то к завтраку. Они смеялись, говорили обо всем на свете, и в то же время было совершено все равно на то, что творилось там, за пределами их микромира, словно они застряли в каком – то краеведческом музее…
Не спеша попивали кофе, как вдруг он выдал:
– Я лечу сегодня вечером в Москву, хабибти, – перехватил Владину руку и приложил ее к губам.
– В Москву? – почему – то по спине пробежал какой – то неприятный озноб. Она совсем забыла про Москву. Москва казалась ей теперь какой – то далекой планетой, живущей в совершенно другом ритме, отличном от биения ее сердца рядом с этим мужчиной.
– Есть важное дело, – ответил он, и лицо его стало мрачным, – нужно разорвать договор, условия которого меня больше не устраивают.
– Почему не отправить кого – нибудь из доверенных лиц? Адвоката? Это ведь безопаснее. Тебе не следует сейчас покидать регион, мало ли что. Иностранные агенты…
Он улыбнулся и приложил свой палец к ее губам. Нежно, но в то же время повелительно.
– Хабибти, это важный договор для меня, я должен разобраться с этим сам. Пару дней. Максимум – неделя. И я снова буду рядом. Теперь я буду рядом с тобой постоянно. Нам вообще нужно будет обсудить этот вопрос…
Сердце Влады словно завернули в нежный бархат. Он стал ближе. Гораздо ближе…
– Я бы хотела поехать с тобой, но не смогу, начальник ни за что не отпустит.
– Нет смысла, – он помахал головой, – это не турпоездка. Это серьезное дело.
Влада задумалась. Он допил свой кофе, полулег на диван и жестом пригласил ее к себе. Девушка пристроилась рядом в том же полусидячем положении. Васель погладил ее по волосам и поцеловал.
– Ты не будешь искать встреч с белокурыми красавицами? – с плохо скрываемым беспокойством, запрятанным за шутку, спросила она.
Он лишь прыснул в ответ, крепче прижав её к себе.
– Я уже нашёл себе одну…Рыжекурую…
– Я не рыжая, – притворяясь обиженной, возразила она.
– Знаю, детка. Ты асли (араб. – мой мёд), – ласково накрутил на палец ее локон, – Влада, я прошу тебя никуда не ездить по пустякам в мое отсутствие. – Минутная нежность отступила, он снова стал напряженно – серьезным и властным.
– Как это понимать, прости? А работа?
– Я не о работе. Если что – то нужно будет по работе, тебя будет возить один из моих охранников. Наверное, Махмуд, вы уже знаете друг друга. Ему я доверяю больше всего, не считая Аймана. Если тебе куда – то понадобится, то он тебя доставит в любое место. Просто это все равно небезопасно… Я уже отдал распоряжение накупить тебе кучу еды. Все, что нужно. Если есть какие – то особые пожелания, давай, мы все организуем. Работай из дома. Если нужны какие – то материалы, статистика, я организую. Вопросов нет. Нужно пообщаться с подругами – зови их к себе. У дома все время будет дежурить охранник.
Влада настороженно отстранилась от него.
– Зачем все это, Васель? Как я смогу сидеть дома целую неделю? Ты лишаешь меня маленьких глотков свободы, сам уезжая за тридевять земель…
Он недовольно сжал губы.
– Мы уже говорили об этом, Влада. И ты мне обещала. – вмиг стал жёстким. – Ты обещала мне, что будешь жить по моим правилам. Уже слишком поздно возражать. Ты дала свое «да».
Она встала с дивана. Его тон пугал и немного обескураживал.
– Да, но я думала…
– Ты думала, мои правила – говорить тебе возбуждающие вещи во время секса о том, что ты моя? Нет, милая, ты моя, и не только тогда, когда мой член в тебе. И это означает не только то, что я буду трахать тебя тогда, когда захочу, потому что и тебе, и мне это нравится… Это намного сложнее и тяжелее… Ты знала, что связываешься с человеком, живущим жизнью, полной говна и опасности. Я тебя предупреждал…
Теперь он смотрел на нее угрожающим взглядом. Он был прав, не поспоришь. И они действительно все это тысячу раз проговаривали в той или иной форме, но вот так, реально, взять и оказаться привязанной к охраннику, который будет денно и нощно дежурить у ее дома – слишком сложный шаг для личностной свободы даже самой покорной, мягкой девушки… Она же не была к этому готова…
Подошла к окну. Больше не оборачивалась на него, но все же чувствовала третьим глазом, как он напряжен, лежа там, на диване. Ей было тяжело. Он лишал её контроля над самой собой, посылая в бездну всю ее жизнь, вернее ее первые наметки в качестве самостоятельного, независимого человека, а не воспитанницы интерната или питомицы нелюбимой тетки…
– Авокадо, – ответила она тихо, нарушив, наконец, напряженное молчание.
– Что? – переспросил он, не понимая.
– Пусть купят побольше спелого авокадо. Я люблю авокадо на завтрак.
Он ничего не ответил. Позади себя Влада услышала легкий скрип дивана. Уже через долю секунды девушка почувствовала, как его мускулистое тело прижимается к ней, оплетая цепкими руками. Он поднял ее, словно пушинку, перенес в спальню, положил на кровать. Опустился перед ней на колени, развязал халат и стал покрывать поцелуями бедра, двигаясь все ближе и ближе к плоти.
– А татуировка почти зажила… Даже не представляешь, как ты сейчас мною желанна…
Когда его поцелуи накрыли лоно девушки, она непроизвольно выгнулась. Трехдневная щетина царапала кожу, это было даже немного больно, особенно в месте, где красовалась первая буква его имени, но она старалась каждой фиброй своего тела уловить и запомнить это сладкое трение, движение его бархатного языка и теплое дыхание. Это было многозначительнее слов, всех гребанных слов мира.
***
Он вновь не оставил ей своего номера телефона, зато оставил сам телефон, каким – то чудным способом настроенный так, что писать и звонить она могла только Васелю. Это был спутниковый телефон, который было невозможно отследить или взломать. Девушка знала, что общение по нему стоит огромных денег – такие использовались в крайних случаях военными корреспондентами и оппозиционерами, чтоб иметь возможность выйти на связь при любых обстоятельствах, но ее это совершенно не смущало. Человек становится эгоистичен в любви. Сотни тысяч на разговоры – пускай. Зато нпело душу, что все эти траты – ради нее… Вот такой легкомысленной она с ним стала…
За время его отсутствия в городе они разговаривали раз пятьсот. Он звонил, как только выкрадывалась возможность. Она, словно дорвавшись, забрасывала его смсками, как маленькая девчонка. Больше всего они любили говорить перед сном. Так она была уверена, что он в номере, мыслями с ней, а не с какой – нибудь Наташей. Он тоже, как казалось, заметно расслаблялся, разговаривая с Владой часами. На расстоянии тысяч километров они чувствовали себя магнетизированными друг к другу так, словно лежали в одной кровати. Он в шутку злился от того, что при одном её "алло" его член «выбивался из – под контроля», как он ей говорил. А ей достаточно было лишь подумать о нем, чтобы все тело обдавала сладкая дрожь, а между ног становилось мокро… Он хотел знать, в чем она спит, что читает, какой фильм смотрит, о чем думает…С последним было легче всего – она думала только о нем… Васель не давал ей расслабиться. Он знал, за какие ниточки нужно дергать, как заставить ее извиваться в истоме в своей большой кровати в ожидании его возвращения. Её тело жгло изнутри, хотя прохладные простыни ласкали кожу снаружи. Своим тягучим искушающим голосом он мог сказать ей какую – нибудь несусветную пошлость, от которой все тело сводило в предвкушении. Эта пленительная пытка была невыносимой и притягательной одновременно.
Удивительно, но ей совсем не хотелось выходить в город и заниматься привычной ерундой – покупками, сплетнями, праздным сидением в кафешках… Она таки сдала серию статей, несколько угомонив редактора, но было очевидно, что они ждут от сотрудницы большего, что планка с громким интервью была слишком высока, чтобы теперь выдавать просто «хороший материал»… Да и в его «хорошести» у редакции были немалые сомнения…
– Ты себя читала, Влада? Мы это опубликуем только потому, что надо что – то систематически давать по Сирии. Но ты же понимаешь, что это просто какая – то пропаганда режима в самом жутком ее проявлении? Где привычная твоя объективность? Ты на кого там начала работать? Плохо, что ты в итоге так и не попала в Хомр. Не знаю, нужно что – то приличное и по оппозиции, мы денег от сирийского правительства за рекламу и пиар не получаем. Не знаю, правда, как ты, может и получаешь, разные слухи ходят…
Она действительно не понимала, почему он говорит так. Ей казалось, что материал хороший, объективный и взвешенный. На худой конец, она писала только о том, что видела сама, вернее, что Он давал ей видеть. В этом, наверное, был главный корень проблемы… А может, это чувства к Васелю делали ее такой…Такой черствой, слепо оправдывающей лишь одну сторону конфликта… Она ненавидела войну, но в то же время, вопреки своей привычной риторики, все больше начинала слепо верить только одной стороне конфликта. До знакомства с Ним она осуждала всех, кто в любой форме участвовал в насилии. Осуждала просто за то, что женщины теряют мужей, что дети проливают слезы, что мужчины оказываются покалеченными физически и психологически, или вообще – на том свете. Она корила за это войну, отсутствие мудрости, жестокость, злой рок, а еще глубже в душе – беспощадные имперские интересы великих держав и не очень великих, но претендующих на такую роль…Она знала, что в этом конфликте, как и в любом другом, нет однозначной правды. Ошибаются все, ибо человеку свойственно заблуждаться…Но встретив его, проникшись им, полюбив его, она закрыла один глаз… Она стала воспринимать все именно так, как это преподносил Он… Свято верить лишь Ему… И это было связано не с тем, что он приводил весомые доводы…Это было вызвано ее слепой тягой к этому мужчине, восхищением и страстью…
***
– Что тебе привести?
– Себя… – заигрывающе произносила она.
Он начинал глубоко дышать… – Четыре дня… – шептал он своим глубоким бархатным голосом.
Три дня, два дня, день…
Он сидел в вип – зоне аэропорта перед вылетом. Они говорили уже час…
– Когда ты будешь здесь? – нетерпеливо спросила Влада. Он летел в Бейрут. Дорога на дамасский аэропорт день ото дня становилась все более небезопасной, большинство людей выбирало маршрут через соседний и близкий Ливан.
– Завтра с раннего утра выеду в Шам (араб. – Сирия) на машине. Хабибти, встану так рано, как смогу.
Рейс был поздний, и она молча с благодарностью оценила его планы, хотя и понимала, что они могут так и не реализоваться – после того, как в три ночи самолет только приземлится, трудно ожидать, что у человека найдутся силы встать ни свет, ни заря…
– А я завтра кровь из носа должна сдать статью до двух часов дня.
– Постарайся освободиться раньше. Если что, я сразу тебя подберу у дома… – Блин, – с досадой послышалось на другом конце, – только что объявили, что рейс задерживают на час из – за нелетной погоды. Тут такой гребанный ливень с первым снегом.
– Это к лучшему. Не надо испытывать судьбу. Считаю, что в таких вопросах нужно всегда перестраховываться… Это твоя безопасность…
– Я так хочу быстрее обнять тебя, милая, – нежно произнес он, слегка понизив тон, чтобы его никто не услышал, – просто сгораю от желания войти… У тебя ведь там мокро для меня?
– Постоянно, Васель, – прошептала она как можно чувственнее. Судя по тому, что девушка даже по телефону услышала его учащенное дыхание, её маневр имел успех…
– Ты точно не обманывала меня? Не выходила никуда без дела?
– Ну, разве что съездила в Хомр, посмотрела на мускулистые тела воюющих, кого там ты записал мне в возможные любовники, Карима Диба, точно....
– Ускути, – резко перебил он ее. Настолько резко, что её это даже удивило. Его и так легко можно было вывести из себя, но вот эта маниакальная ревность к эфемерным мужчинам Владу то забавляла, то будоражила, но ни на шутку пугала…
– Я шучу, – стала зачем – то оправдываться.
– Никогда не шути на такие темы! Мне пора.
Он повесил трубку, не прощаясь. Просто взял и повесил. Да у него целый час до вылета… Она дура, полная дура – ее первая мысль… Кто ее тянул за язык…Васель слишком ревнив и требователен. С ним такие тупые шуточки не пройдут… И теперь он сидит в випе и, скорее всего, заигрывает с какой – нибудь расфуфыренной кралей, тоже пережидающей дождь…
Немного подумав, она все же не стала перезванивать, но написала ему односложно – «Я считаю минуты»… Хотя ей так хотелось написать большее.
***
Влада проснулась утром в самом лучшем настроении на свете, хотя и не спала полночи. Он все – таки ответил. Уже по прилету. Написал, что приземлился и едет в гостиницу. Пожелал спокойной ночи, так как «завтра она уже таковой не будет». Сердце ликовало. Четверг. Впереди два выходных. Выходных целиком и полностью с ним… Она надела ярко красное платье – клеш и такого же цвета белье под него, немного подкрутила волосы, оставив их распущенными, нанесла помаду в тон. Очень смело. Он будет без ума… В тот день она не могла работать, лишь ерзала на стуле, стараясь не помять наряд и делала вид для себя, что увлечена чтением какого – то скучного статистического отчета про контрабанду сирийских древностей в Ливан за время кризиса. Страшно представить, как эгоистичен человек. Еще месяц назад это разграбление сирийского культурного наследия казалось ей вопиющей проблемой человечества. Она сама вызвалась написать про это большую статью. А теперь личное заполонило все ее мысли – и пошли они, статуэтки и масленицы времен римской империи… Даже самой сейчас было так стыдно за это....
Он приехал к часу дня, как обещал. Ну, почти… Влада решила потомить его, помучать. И хотя статья была уже готова и отправлена, расстроенным голосом сказала, что еще есть работа и нужно подождать. Вышла на улицу уже ближе к двум. Зачем она это сделала? Может, чтобы напомнить ему, что у нее тоже есть дела и она не может срываться с места по его прихоти… Хотя сама прекрасно понимала, что все ее мысли и чувства – ниже и выше пояса – были сосредоточены целиком и полностью на Нем.
И она была права, он был в ярости. Почтенно вышел из машины, помог занять место на переднем пассажирском сидении, сел сам и только после того, как закрыл дверь, обрушил на нее весь свой гнев – голод.
– Ты специально испытываешь мое терпение?! – говорил он недовольным повышенным тоном, сам при этом пожирая ее глазами.
– Да, – нагло улыбаясь и смотря на него ответила Влада, даже не моргнув. За эту неделю вдали от него она стала смелее, обольстительнее, познала свою ценность как женщина, его женщина –хочу, чтобы ты меня наказал…
Он глубоко вздохнул, схватил ее за затылок, вытер своим большим пальцем ее красные губы от помады и с жадностью припал к ним.
– Я сейчас изнасилую тебя прямо здесь, – шептал он, не разрывая поцелуя. И хоть Васель и стер яркий цвет помады, он все равно оставил на его губах порочную припухлость. Ее пьянил его вид, такой возбуждающий и такой…её.
– Я соскучилась…
Нос девушки потерся о его слегка шершавое лицо и вдохнул аромат мужественности Васеля… Духи, собственный запах.
– Поехали быстрее, не хочу больше терпеть, – резко завел он машину, шумно стартуя с места., – иначе трахну здесь, и Махмуд это увидит…
– Куда?
– Таввиль балик швей, хабибти (араб – потерпи немного, любимая)…
Глава 25
Они стояли у входа в красивый старинный дом немного поодаль от Прямой улицы в олд – тауне Дамаска. Что это? Гостиница? Ресторан? Сирийцы любят делать из старинных домов бутиковые отели, вернее, любили… до того, как война вытеснила все в их жизни… Васель отворил большую резную дверь – и они оказались в сказке… Потрясающей красоты арабский внутренний дворик – традиционная неотъемлемая часть всех домов старого Дамаска, за непрезентабельными серыми стенами скрывающих внутри райские уголки.
Она сразу восхитилась роскошным патио с выложенными из узорчатого мрамора полами. Терракотовые стены с огромными арочными окнами в два этажа формировали прямоугольник, создавая потрясающей красоты пространство. По его центру – огромный бассейн, подсвечиваемый зеленым мягким свечением с выложенным посередине символом в виде кисти руки, значение которого Влада не помнила. Она знала, что это некий исламский амулет, называемый «хамса», то есть пять (пять пальцев). На противоположной стороне стены – ниша, под своим сводом приютившая резной стол и окружающие его мягкие кресла, выполненные в традиционном сирийском стиле.
Аромат жасмина, лимонных деревьев и апельсинов, так искусно высаженных в специально предусмотренных для этого клумбах, сразу вскружил ей голову.
– Я просто в раю…. – восхищенно озираясь, прошептала она.
Васель лишь улыбнулся.
– Что это? Музей? Отель? – она не могла поверить, что за очаровательными, но в то же время неказистыми стенами старого города, поражающими своей древностью, но отнюдь не лоском, скрывается такое богатство. Нет – нет. Это место не являлось средоточием роскоши, как это бывает в Дубае. Тут от всего веяло стариной, но так, словно эта старина на твоих глазах ожила…Словно она попала на триста лет назад в дом к какому – нибудь сирийскому аристократу….
– Это мой дом, Влада. Мой самый любимый и самый секретный дом. Ты первая, кому я его показываю. Работы только завершились. Я торопил строителей, чтобы быстрее насладиться всем этим. Слишком долго я вынашивал идею ренновации этого пространства. Символично, что в моей жизни появилась ты именно тогда, когда здесь почти все было уже доделано.
Девушка в восторге покачала головой.
– Этому дому 300 лет. Мы в еврейском квартале. Сейчас, правда, тут почти не осталось евреев… Я говорю почти, потому что многие ассимилировались…Знаешь, Влада, у сирийцев ведь некогда не было чувства ненависти к евреям из – за их происхождения. Мы двоюродные братья. Семиты. Все дело в политике. И истории. Она разделила нас так сильно….Разве это не та же гражданская братоубийственная война?
– С ума сойти…. Конечно, как арабист она знала все это, но не задумывалась так глубоко.
Влада обратила внимание, что вдоль всего периметра дома в нескольких местах были двери – здание сообщалось с патио не через один выход, а через три – четыре.
Васель обратил внимание на то, что привлекло ее.
– Поскольку дом старинный, я решил сохранить все в нем в максимально аутентичном виде. Тут из нового только система водопроводов, электричество, спрятанные в стенах плазмы и прочая нужная для комфортной жизни техника. Интерьер и организация особняка сохранены в первозданном виде. Знаешь, зачем тут столько дверей? Это разные половины дома – харамлик, то есть женская его часть. Вот та – мужская. Та –для гостей. Он показывал ей дом, словно свое дитя. С такой страстью и удовольствием. Он был созидателем. Это война заставила его иметь дело со смертью, пускай и косвенно. Он был рожден создавать, а не разрушать. Тогда она смогла это, наконец, разглядеть.
– Посмотри на это, – Васель указал девушке на выложенную мозайку в форме руки в центре бассейна.
– Это хамса, Я знаю, но совершенно не помню ее значения…
– Хамса как символ появилась еще до возникновения ислама и иудаизма. Она связывается с лунной богиней финикийцев Танит. Ее до сих пор почитают как символ защиты и мусульмане, и иудеи. Кстати, когда я выкупил этот дом в обломках, обнаружил, что это изображение встречается очень часто в интерьере комнат. А ведь здесь жили иудеи. Мусульмане называют хамсу «Рукой Фатимы», единственной дочери Пророка. Согласно легенде, она однажды помешивала еду на огне, а в этот момент ее муж Али привел в дом девушку, на которой только что женился. От боли в сердце Фатима уронила ложку и стала помешивать еду рукой, не обращая внимание на боль. С тех пор хамса стала символом терпения за веру. Это символ пяти столпов ислама. К тому же многие сельские жители верят, что она приносит дождь. Ты, наверное, знаешь, что дождь до сих пор даже в арабских городах, в том числе и в Дамаске, считается благословением Бога. В мечетях совершают специальные молитвы с призывом о дожде. Когда на улице дождливая погода, друзья звонят друг другу и поздравляют «с дождем»…
– Символом терпения за веру? Эта легенда скорее говорит мне, что хамса – символ боли женщины, которой приходится делить с кем – то любимого… – вымолвила она.
Васель терпеливо вздохнул, внимательно посмотрел в ее глаза.
– Поверь мне, наши женщины не относятся к этому так, как ты думаешь. Это сложно… Но ты поймешь со временем…
Зачем он это ей сейчас говорил? Как еще можно к этому относиться… Ее сердце непроизвольно сжалось в болевые тиски, но она решила отодвинуть мысли об этом прочь. Здесь и сейчас они были бесконечно далеки от древних легенд и обсуждения сущности идеи многоженства…
– Пойдем дальше, – он взял ее за руку, не зацикливаясь на этой теме, и повел в направлении самого дома. – Покажу тебе еще кое – что.
– Что? – почти не поспевая за ним, то и дело переходя на полубег воскликнула Влада.
Он на ходу вдруг резко остановился и сильно прижал ее к себе.
– Женскую половину дома…
***
Они лежали в огромной ванной из темно – зеленого малахита в волшебном окружении зажженных свечей и источающих жасминовый аромат палочек, предусмотрительно зажженных вездесущей Умм Хсейн. Эта тучная женщина была хранительницей этого дома. Васель не держал тут большого штата прислуги, потому что приезжал нечасто. Зато Умм Хсейн, сын которой воевал в рядах подконтрольной Васелю группы постоянно находилась тут и следила за поддержанием дома в хорошем состоянии. Она встретила их в холле дома с добродушной улыбкой, предложив попить зхурата.
А потом они оказались тут… Это была даже не ванная, а какая – то сакральная пещера под сводами выложенного из цветного стекла купола. Васель сказал, что в этой части дома была хаммам, но он немного все переделал, сохранив ключевые элементы – парную, зону отдыха и огромный резервуар для воды – джакузи, выполненную из зеленого малахита. Эта часть интерьера была современной. Васель заказал ее из Ирана по индивидуальному заказу. С ума сойти, как красиво…
Он обвил девушку своими крепкими длинными ногами, и она растворялась в его объятиях, вглядываясь в сказочные очертания на потолке от разноцветных восточных ламп. Играла спокойная расслабляющая музыка с мягкими, но будоражащими восточными напевами.
Танцующие от плавных движений их тел в ванной водяные свечи так романтично и загадочно подсвечивали то, как вода источает бледные, но обильные струи пара. Теплота его тела… Нежность прикосновений… Все это уносило Владу в какую – то параллельную реальность, реальность, где есть только он и она…
Они блаженствовали, полчаса назад выпустив накопленное в них напряжение, сцепившись в удушающие объятия, как только оказались один на один с ближайшей в доме кроватью. Девушка даже не помнила, как он сорвал с нее платье. Просто хотелось поскорее прижаться к его обнаженному телу. Все было яростно и быстро. Они оба понимали, что еще успеют насладиться близостью друг друга. А сейчас нужно было лишь утолить голод, жажду… Теперь же настал тот долгожданный момент, когда она смогла почувствовать его обволакивающее мужское присутствие возле себя. Оба были расслаблены, хотя искры пламени между ними не потухали. Они мягко тлели внутри них, ожидая малейшего дуновения воздуха, чтобы разгореться с новой всепоглощающей силой.
– Знаешь, мне кажется, что я попала в сказку, прекрасную восточную сказку, – тихо и восторженно прошептала Влада, прижимаясь своей спиной к его крепкому мускулистому торсу.
– И в какую именно? Надеюсь, ты не представляешь себя Шахерезадой, вынужденной болтать без умолку, чтобы спасти себе жизнь от злого и кровожадного Шахрияра? – с усмешкой, таким же, как у нее, расслабленным голосом с нотками истомы, ответил Васель.
– Я много говорю? – тут же с беспокойством переспросила она.
– Нет, дорогая, – он сразу поспешил ее успокоить, повернув руками ее лицо к себе и нежно поцеловав в губы, – мне очень нравится твой голос. – Думаю, ты это должна была уже понять после нашего недельного секс – марафона по телефону…
Довольно хмыкнула в ответ. Несколько минут они блаженно молчали, запоминая этот момент. Запоминая руки, прикосновения, дыхание друг друга, танец пара над водой. Интересно устроен мир. Влада тысячи раз лежала в ванной, но никогда не думала, что при свечах можно рассмотреть, как испарения от горячей воды грациозно поднимаются в воздух. Все – таки самое красивое на этой земле создано природой… И Он тоже.
– Не знаю, в какой сказке…Знаешь, я всю жизнь грезила о Востоке… Это смешно, но какая – то невидимая сила меня тянула сюда еще тогда, когда я толком даже не понимала, чем отличается, скажем, Каир от Дамаска, а саудит от ливанца… Уд, барабаны, дабке, звон подвесок на набедренных повязках танцовщиц… Словно в прошлой жизни я росла где – то в этих краях… Не знаю, только тут я чувствую себя по настоящему счастливой и умиротворенной, несмотря на все то, что происходит вокруг, даже сейчас…Просто отдыхаю душой, дышу и чувствую каждый свой вздох…
– Ты не скучаешь по родным? – спросил он. Этот вопрос рано или поздно должен был сорваться с его губ. Вот и настал этот момент… Влада точно не знала, было ли в собранном на нее для него досье написано, что она сирота… Он никогда не заводил этот разговор, да и не было возможности… Они либо ссорились, либо что – то доказывали друг другу, либо остервенело друг друга любили…
Девушка тихо вздохнула.
– Я потеряла родителей еще тогда, когда была совсем маленькой… Ничего не помню. Не помню их… Меня воспитывала тетка, если это можно назвать воспитанием. Элитные интернаты, престижный университет и красивая маленькая, но зато в центре города съёмная квартира. Меня даже не привлекли к ее выбору. Просто поставили перед фактом… Меня всегда ставили перед фактом. Даже сюда я попала потому, что так решила тетка.
– Ты не любишь ее?
Влада задумалась…
– Трудно сказать… Наверное, скорее она не дала мне себя любить. Я не раз не была у нее дома, но она зорко следила за моим обучением и воспитанием. Я каждый год ездила в студенческих группах за границу – в лагеря или спецшколы. Посмотреть мир, изучать языки…
– А почему ты стала учить арабский?
– Тетка сказала, что нужно выбирать редкий восточный язык. Только с английским и французским я никому нужна не буду…
Он больше не задавал вопросов на эту тему. Лишь еще сильнее сжал ее в своих объятиях, нежно провел по шее и заключил одну из грудей в своей ладони. Его дыхание стало учащенным и словно намного более горячим…
– Ты просто идеальна, Влада, – возбужденным голосом прошептал он на ухо, – твоя грудь сводит меня с ума, такая упругая, такая миниатюрная, прекрасная, как ты сама, идеальная для моей руки.
Она растекалась в неге от его слов, но в то же время с каким – то внутренним чувством зависти подумала о том, что у его арабских подруг, должно быть, груди были побольше, к тому же, намного… У них всегда огромные груди… Хотя они выглядят намного старше наших женщин, да и стареют быстрее.
Его дальнейшие слова заставили девушку забыть о том, что для него на свете есть кто – то, кроме нее…
– Я опять так сильно хочу тебя, Влада… Еле сдерживаюсь, хотя решил, что проведу с тобой в этой ванном раю не один час, но ты всем своим видом сводишь меня с ума…
Она как сейчас помнила, как его слова нежным шелком ласкали его уши, затекали в них и рассыпались тысячами красных искорок по закоулкам ее души, устремляясь прямо в сердце с артериальной кровью…Как кислород на эритроцитах…Все в ней трепетало на грани экстаза, хотя они просто лежали рядом…
– Дай мне стакан холодной воды с того края, детка, хочу пить.
Она покорно выплыла из его объятий, встала из воды и прошлась до ее противоположного края, соединенного со стеной мраморной платформой, служащей одновременно и столиком для фруктов и напитков, и средоточием ароматических свечек. Совершенно не обращая внимания на свою наготу, нагнулась за кувшином с холодной водой, не спеша взяла стакан и налила в него воду.
Влада бесстыже осознавала, что ее тело, сверкающее от тонкой пленки капель воды, усыпающих мелким бисером ее кожу, представляет крайне заманчивое для него зрелище. Реакция не заставила себя ждать. Позади себя девушка услышала сдавленный стон. Обернулась и увидела его с полузакрытыми глазами, но все так же прикованными к ней, сжимающим пятерней свой возбужденный член.
Не сводя с него взгляда, отпила из стакана, намеренно пролив несколько капель на себя. Не садясь в воду, вернулась к нему, протянула стакан, так и не опускаясь в тепло воды. Васель опорожнил его одним глотком, небрежно поставил на пол, чуть приподнявшись из ванной – и тут же резко притянул Владу обратно к себе вниз. Так, что вода выплеснулась из ванной.
Он посадил ее на себя, девушка оказалась сверху на нем, к нему лицом и чувствовала своим нутром его возбужденное мужское достоинство. Его руки сразу нащупали ее ягодицы и властно их сжали.
– Я мог бы взять тебя прямо здесь, в воде, – возбужденно проговорил он, – но скажу честно, секс в ванной красив в фильмах, но не в жизни. Для девочек это не так приятно. Не так приятно, как это может быть.
Опять этот глубокий ласкающий голос с акцентом и сводящая с ума усмешка на красиво очерченных губах.
– Хочу сделать с тобой сейчас кое – что другое…
Она вглядывалась в его хищные испытующие глаза, снова превратившиеся в два бушующих бездонных океана.
Он протянул руку к краю ванной и взял какой – то флакончик.
– Послушай, – Васель поднес к ее носу сосуд, откуда на девушку повеяло восточным ароматом, хорошо ей знакомым… Тем самым, который он подарил ей, сделал специально для нее накануне их первой ночи. Влада втянула аромат янтарного цвета жидкости – и голова закружилась. Это какое – то колдовское зелье, уносящее ее на небо.
Она почувствовала, как его пальцы провели невидимую черту от ее шеи до поясницы, он нежно сжал талию девушки и нагнул ее туловище от себя в пояснице, так, что ее волосы оказались погруженными в воду. Тут же он снова направил ее тело в вертикальное положение, выдавил себе в пригоршню этого средства, оказавшегося шампунем. Еще секунда – и его чувственные пальцы заскользили по Владиным волосам, взбивая ароматный эликсир в нежную обволакивающую пену. Она удивилась от того, насколько блаженно было ощущать его пальцы, эту шелковистую, похожую на взбитые белки пену, источающую дурманящий аромат. Насколько интимно это было…
