Иман Кальби
Она моя…
Глава 21
Проснувшись, наконец, и обнаружив, что тяжесть в голове ушла, как, впрочем, и боль от тату, Влада все – таки встала с постели и накинув на себя шелковую простынь, поплелась на кухню. Путь туда пролегал через гостиную, центр которой венчал тот самый стол, где еще позавчера они предавались диким играм. При взгляде на него по телу пробежала дрожь.
Второе, что она увидела, вызвало в ее душе куда меньше энтузиазма. На банкетке у входа лежала ее сумка. Девушка вспомнила, что со вчерашнего дня так и не успела включить телефон. Или не хотела. И вот, скрепя сердце, она таки нажала на боковую кнопку Айфона. Экран загорелся, как только телефон снова был в сети, на него посыпались гроздья сообщений и уведомлений о пропущенных вызовах. Егор звонил три раза, пять звонков от редактора… Страшнее всего было открывать сообщения..
«Пятницкая, ты совсем сдурела?!» – это было самое спокойное из всего, что она получила… Девушка так и не нашла в себе силы перезвонить. Она решила уйти от объяснений, написав сухо и Егору, и начальнику. «У меня все хорошо, я в Дамаске, готовлю новый материал. Свяжусь вечером или завтра». Отправленное больше напомнило ей телеграмму, чем членораздельное сообщение находившегося в здравом уме человека… Лучше пусть считают ее малахольной, чем сейчас искать в себе силы для объяснений. Васель забрал слишком много ее энергии и эмоций за эти сутки.
Влада снова бросила взгляд на стол – там стоял большой пакет, и девушка вдруг вспомнила о том, что он говорил о чем – то приготовленном для нее к вечеру. Открыла элегантную черную картонную сумочку и вытащила оттуда две коробки. – Черт! – через секунду раздался ее досадный крик, когда обе они были вскрыты…
Васель действительно издевался над ней…Провоцировал… В одной из коробок оказались красивые черные туфли от Лабутан на огромном каблуке. В другой – черный корсет, удивительно красивый и удивительно развратный – он был выполнен из полностью прозрачного материала, и элегантных косточек. Не то, чтобы такая вещица что – то скрывала, она выделяла все самое вызывающее, что может быть в женской фигуре. …. – И это все? Где же одежда?! – возмутилась Влада и вдруг поняла, что это тоже было частью его плана. Он надеется, что она предстанет перед ним в таком виде, ведь в этом доме буквально нечего надевать!
– Ну, погоди, – со злостью проговорила Влада, – и понеслась в сторону его гардеробной, но о, засада! – этот мерзавец закрыл дверь на ключ!!! Одежды не было. Никакой. Девушка была совершенно голой, если не считать этих туфель в стиле «трахни меня» и корсета в стиле «трахни еще раз, еще раз, еще много много раз»....Мерзавец…Второй день ему удается брать над ней верх… Он ведь обещал ей оставить хоть что – то из своей одежды, чтобы хотя бы скрыть наготу от уборщицы…
Надо было что – то предпринимать…Это был очередной его вызов, который после всех сделанных ему уступок она не могла не отразить. Влада вернулась в спальню и посмотрела по сторонам. В сущности, текстиля в комнате хватало, в отличие от гостиной и кухни, где ровным счетом кроме подушек, двух футуристичных толстых махровых ковров и обивки диванов ткани не было вообще. Тут же весели шторы, их постель, в углу валялось наспех скинутое вчера ночью покрывало кровати. Влада уже было подошла к гардинам, но их ей вдруг стало как – то жаль, тем более, что она слабо представляла себя в этой плотной молочной ткани…Девушка открыла одну из полок комода у кровати и с облегчением обнаружила там чистый отглаженный комплект черного шелкового постельного белья – по крайней мере, она не будет голая, а если очень постарается, то сможет сделать такое платье, что он просто упадет в обморок от шока… В этот момент, как раз в разгар полета ее вдохновленного красивой материей ткани воображения, зазвонил домофон.
– Мисс Влада, гуд афтернун (англ. – добрый день), – затараторила женщина ласковым, услужливым голоском на специфическом английском с традиционным филиппинским акцентом. – Май нейм из Шери. Ай эм риди фор ю (англ. – Меня зовут Шери. Готова Вам помочь).
В этот момент у девушки созрел план, которым она собиралась одновременно и уделать, и покорить своего наглого, но дико привлекательного мужчину.
– Ай хэв э лист оф сингс ту бай (англ. – у меня для Вас список покупок), – сказала она ей, как можно более понятным голосом.
Через сорок минут Шери вернулась с кучей продуктов – свежайшая говядина, зелень, помидоры, сыры, а еще черная сурьма для глаз. Влада ведь осталась совсем без косметики, нужно было себя как -то украсить. И пусть мужчины преимущественно не обращают внимание на такие мелочи, как макияж. Спроси их – они и не ответят, накрашена ты была или нет, особенно если этот макияж естественный и ненавящевый. Это было важно ей самой… для собственной самооценки.
Сверив лист покупок с принесенными служанкой продуктами и убедившись, что всего достает, Влада, обернутая в простынь, как в тогу, проводила ее до выхода и отпустила с благодарностью, несмотря на многочисленные уверения филлипинки, что она может приготовить любое блюдо, которое пожелает Мисс Влада.
Но девушка собиралась все приготовить сама…
Через час мясо уже тушилось в духовке, ингредиенты для салата были вымыты и высушены, а сыры нарезаны и запакованы в пленку, чтобы не обветриться. Девушка хлопотала лишь над десертом – клубничным суфле – блюде весьма впечатляющем, но на самом деле совсем не сложным в приготовлении.
Был шестой час. Стол накрыт. Найденные в комнате – хозблоке, примыкающей к кухне, свечи зажжены. Блюда дожидались своего часа – что – то в холодильнике, что – то в духовке…
Она побежала в спальню. К этому времени уже успела вымыть волосы и замотать их в жгут. Теперь, распущенные, они красиво ниспадали волнами. Она надела новые Лабутаны, аккуратно завязала один из краев черной шелковой простыни вокруг шеи, пропустила ткань внутрь корсета, туго обхватывающего ее талию, задрапировав оставшуюся ткань так, что спереди она представляла собой платье в пол, а сзади – прикрывало в внахлёст пятую точку, открываясь далее в соблазнительный разрез. Довершила образ яркая черная подводка. Она еще никогда не выделяла глаза так сильно при нем. Что уж говорить, она вообще еще не выделяла так сильно свои глаза… Влада довольно осмотрела себя в зеркало… Она чувствовала себя на пике своей красоты и уверенности. Вот что с человеком делает страсть…
Васель пришел без десяти шесть. Девушка с облегчением выдохнула, что все успела до его прихода… За хлопотами она совсем забыла про свою татуировку. Действительно, никаких неприятных ощущений почти не чувствовалось, если на них не концентрироваться.
Зазвонил домофон. Влада, словно заботливая хранительница очага, открыла ему дверь…
– Я что, попал в рай? – очарованно воскликнул мужчина, шокированный от ее внешнего вида и сервированного стола, того самого стола…
Они нежно поцеловались, поприветствовав друг друга.
Наевшись, наслаждаясь теперь истомой от принятой пищи, не спеша попивая красное вино и любуясь игрой свечей на столе, они сидели в идиллическом молчании, лишь изредка прерываемой легкой непринужденной беседой и ласковыми словами. Влада с удовольствием наблюдала, каким расслабленным и отдохнувшим стало его лицо. Удивительно, но такого Васеля она не видела никогда… Мягкого, спокойного…
– Почему ты на меня так смотришь? – игривым взглядом приласкал ее Васель.
– Мне приятно делать тебя таким отдохнувшим.
Он протянул через стол руку и взял ее теплую ладонь в свою.
– Хабибти, ты делаешь меня счастливым, а не отдохнувшим… Ты наполнила эту квартиру теплом и светом…
Влада сдержанно улыбнулась. Ее лицо тронул легкий румянец, но внутри она вся горела.
– Я тоже счастлива рядом с тобой, Васель, – она подарила ему мягкую улыбку, зажигая в его глазах огонь.
– Пойдем в спальню… – призвал он ее своим мягким бархатным голосом, с акцентом…
– Еще десерт… – лукаво вывернулась Влада, устремившись к холодильнику.
Но он не дал ей это сделать, настиг ее обхватив сзади полушария грудей. Еще секунда – и импровизированное платье заструилось вниз… Он поднял ее на руки и унес в другой конец квартиры. На комоде в прихожей разрывался его телефон, но они этого не слышали – он предусмотрительно поставил его на беззвучный режим. Сегодня есть только они….
***
Первым делом, что почувствовала Влада, когда открыла глаза – потрясающий аромат роз. Его источник невозможно было не заметить. На краю кровати лежал гигантский букет красных бутонов. Такой, что девушка с трудом смогла поднять его и обхватить двумя руками, словно обнимая цветы. Упоительный аромат нежности и свежести. Все же его не могут передать никакие аромакомпозиции. Под букетом лежало письмо.
«Десерт был потрясающим. Извини, но я съел и твою, и свою порции…
P.S. зайди в гардеробную, там есть то, что можно надеть. Жду тебя в 12 у подъезда. Ключ под ковриком, как бы банально это ни звучало….»
На часах одиннадцать. Влада быстро побежала в ванную. В гардеробной действительно висели ее размера джинсы, кроссовки со скрытым каблуком, футболка и кожаный пиджак в стиле грандж – все из последней коллекции Армани, она узнала…Заколов волосы в высокий хвост и лишь немного подведя глаза, она поспешила на выход. Время неслось быстро…
***
Порше Васеля стоял у входа.
– Привет, – запорхнула она, легкая, как птичка, – и какая повестка?
– Тебе подходит, – весело приветствовал ее Васель. Выглядишь лет на пятнадцать…
– Надеюсь, тебя никто не уличит в педофилии….
– Не волнуйся…Мне можно, если что… Мои оппоненты не зря говорят, что я выше закона, – съязвил он ей в ответ. Казалось, царившие в их отношениях всю последнюю неделю трения и недопонимания как ветром сдуло…
– У меня для тебя сюрприз… – многозначительно заговорил Васель.
– Я начала бояться твоих сюрпризов, – игриво ответила она, на самом деле, предвкушая, что он задумал.
– Ты удивишься, но я готов какое – то время к тебе не приставать, а просто мило погулять. Словно мы с тобой два простых сирийских студента, живущих на стипендию. Пойдем в парк Тишрин, заодно возьмем там рядом вкуснейшей шаурмы, я обожал ее в детстве, не брал там ничего уже лет шесть точно! Предлагаю взять две лифф (араб. – завернутая в сверток шаурма), айран и пойти прогуляться…
– В Тишрин? Ты серьезно? – он и парк, это звучало по крайней мере как – то странно.
Через полчаса они уже весело шагали по красивым ровным аллеям, утопающим в разнообразной зелени. Парк располагался всего в пятидесяти метрах от дома Васеля. Работающий для посетителей с девяти до пяти, он для 11 часов утра был необыкновенно безлюдным. Как Влада уже поняла, Васель любил делать безлюдными популярные места…
Оказывается, иметь такой парк в арабской стране – несказанная роскошь. Еще бы, когда нехватка воды столь сильна. Парк Тишрин, как и комплекс фонтанов по городу, венчающих почти каждую площадь – щедрый подарок архитекторов СССР, перед которыми была поставлена задача сделать Дамаск современнейшим и красивейшим городом Ближнего Востока. Спустя столько лет это наследие продолжало определять облик города. Васель с любовью рассказывал ей о своем городе за поеданием нереально вкусной шаурмы. Свежий воздух пах ароматом позднецветущего жасмина. Этот потрясающий парк словно переносил их в другой мир, где все было просто, понятно и по – юношески радужно. Оба они то и дело звонко смеялись, смотря в глаза друг другу, как будто только сейчас познакомились. Словно увидели то, что до этого было скрыто.
– Расскажи мне о своем народе, Васель. Ведь вы не обычные сирийцы, вы особая общность, живущая на средиземноморском побережье…
Васель улыбнулся, – Хорошая вышла бы тема для статьи, кстати.
– Кстати… – девушка подхватила его идею…
– Нас зовут «Ахль ас – сахиль» –люди побережья. Знаешь, это действительно особая среда, особая вера, особый мир…Эти люди едины с морем. В их жилах течет кровь финикийцев…
– Тоже финикийцев? Поэтому ты так любишь ливанский Библос?
Васель бросил на Владу лукавый взгляд, снова улыбнувшись.
– Нет, милая, Библос я люблю из – за того, что там хорошие пляжи и рестораны, но еще больше я полюбил его, – он взял ее руку, загадочно посмотрев в глаза Владе, приложил ее к губам, – после того, как получил там тебя.
Влада смущенно улыбнулась, промолчав. Несколько мгновений это молчание не нарушал и он, потом степенно, словно всматриваясь в прошлое, продолжал.
– Я помню деда, уже совсем старого. Я только приехал в Сирию. Очень скучал по матери, все мне тут было чужим. Но он – нет. Я тянулся к нему, а он тянулся ко мне. Сейчас я знаю –он видел во мне отца, но я тогда этого не понимал. Думал, что просто так сильно нравлюсь ему. Вот так, не нравился десять лет, а потом раз – и понравился резко.
Выражение его лица несколько поменялось.
– Так вот, дед любил пить латиноамериканский чай йерба матте, и часто рассказывал мне одну и ту же легенду. Он, видимо, забывал, что уже это мне говорил, но я слушал его, открыв рот каждый раз, и не перебивал. Эта легенда была об отважных мореплавателях с сирийского побережья, которые строили великие корабли и путешествовали по миру. Именно они привезли этот напиток из Латинской Америки – и теперь его пьют потомки этих мореплавателей в знак почтения и уважения перед подвигами своих прославленных предков. Я тогда представлял себя отважным мореплавателем, добывающим для своего народа какой -нибудь новый дар или сокровище.
Васель усмехнулся и задумался.
– Сейчас – то я понимаю, что это эмигранты привезли с собой матте, хотя, честно говоря, всякое может быть…
– Ты до сих пор, я смотрю, считаешь себя отважным мореплавателем? – лукаво подшутила Влада, намекая на их романтическое путешествие на яхте.
Васель снова улыбнулся, крепче сжал ее руку, которую он так и не отпускал, а потом вдруг резко притянул к себе. –Конечно, и сокровище я добыл, только для себя… Времена изменились, мир стал более эгоистичным, – страстно прошептал он ей на ухо, поцеловав в шею.
Они шли несколько минут в полной тишине, прислушиваясь к шуму листвы.
– Как ты думаешь, режим выстоит? – спросила вдруг Влада – и сама себя осекла. Никогда еще они не затрагивали этот вопрос и сейчас она не знала, какой будет его реакция на него.
Васель на удивление был сдержан. Он молчал, но не от раздражения, а от того, что задумался. Серьезно задумался.
– Судьба – странная вещь. Знаешь, как говорят арабы. Жизнь – как огурец. Сегодня во рту, завтра – в заднице… Все может быть…Знаю только, что в такие времена трудно что – то загадывать. Надо верить в себя и быть готовым на жертвы. Время покажет, Влада… Время все расставит на свои места… Как показало много лет назад, когда страна уже переживала кризис. То поколение обожглось, поумнело, стало мудрым, пролив столько крови. Но молодежь никогда не учится на ошибках своих предков… – его лицо стало крайне серьезным, проступила морщинка между бровей, появился тот самый устремленный в даль хищный взгляд…
– Иногда мне кажется, что ты со мной, а иногда улетаешь куда -то очень далеко… – девушка остановилась и нежно провела рукой по его растрепанным ветром пепельным волосам…
Васель нежно улыбнулся, также прикоснувшись к ее щеке.
– Как раз нет, детка… Когда я с тобой, я забываю обо всем… И меня это начинает все больше пугать. Но вот незадача – я ничего не хочу с этим делать…
Глава 22
Все хорошее непременно рано или поздно заканчивается. Время близилось к трем часам дня, приятная усталость от прогулки давала о себе знать. Васель, наконец, вытащил из кармана телефон, игнорируемый им на протяжении всего времени их прогулки. Посмотрев на дисплей и увидев количество сообщений и пропущенных вызовов, он присвистнул.
– Ты действительно заставляешь меня обо всем забывать, Влада. Знала бы ты, сколько людей меня сейчас ждут, сколько накопилось работы. Мне придется уехать на несколько часов к себе в офис… Но ты никуда не уйдешь, ты будешь у меня дома… Хочу, чтобы ты опять что – то приготовила…Ждала меня… Эта мысль греет мне сердце…
Девушка лишь неловко улыбнулась в ответ… Васель заметил, что что – то в ее реакции было не так…
– Что случилось, хабибти? Что тебя гнетет?
Что ее угнетало? Трудно было сформулировать все сразу…
– У меня тоже есть работа, Васель… – говорила ли она это скорее себе или ему…. Под ложечкой неприятно засосало. Она совершенно не представляла, что делать, как выкручиваться перед начальством… Завтра – крайний срок сдачи материала, а о чем ей писать? О флоре и фауне Тишрина? О позах их секса с Васелем? Последнее бы гарантированно имело успех, но вот совсем не в жанре политической журналистики…
– Ну так что тебе мешает поработать из моего дома? Напиши что -нибудь…
Он говорил об этом так, словно написать статью было равносильно разгадать кроссворд… Словно это не какой – то сложный мыслительный процесс, обработка и анализ информации, а так, переписка с подружками в соцсетях…
– О чем, Васель? – в ее голосе неизбежно проскользнуло раздражение, – Они ждут от меня материала по Хомру… Не знаю, что делать…
Мужчина устало вздохнул.
– Опять двадцать пять. Влада, все это твоя блажь…
– Блажь, Васель?! – перебила его она. – Я вообще – то в этой стране по работе, а не в отпуске. Даже мою квартиру мне снимает редакция. Ты понимаешь, что наши с тобой отношения выходят за пределы моих профессиональных обязанностей, а получается, что они попросту их подменяют! Я нагло злоупотребляю всем тем, что дает мне редакция…
– Так в чем проблема? Фиг с этой работой. Неужели ты думаешь, что живя со мной, тебе нужно будет думать о работе?
Влада раздраженно хмыкнула.
– С тобой? А сколько? Пока ты не наиграешься, как сказал Айман? Сколько таких романтических интрижек было у тебя? Васель, подумай, между нами было столько всего, я настолько сильно перед тобой открылась, во всех смыслах. Да что уж говорить, на мне татуировка с твоими инициалами, а я ведь даже номера телефона твоего не знаю… Ты же понимаешь, что в случае твоего нежелания меня видеть, я даже не смогу попасть в твой подъезд….
– Что за бред, Влада… Ты прекрасно понимаешь, что это вопрос безопасности… Мои люди всегда рядом с тобой, где бы ты ни была, я знаю, что ты делаешь…
– Да вот именно, что Ты знаешь… Всё Ты, не я… Инициатива целиком и полностью исходит здесь от тебя, не от меня и моих желаний… Ты просто живешь своей привычной жизнью, с той лишь разницей, что в ней появился милый котёнок, на которого хочется тратить немного больше свободного времени. И вот мне интересно, почему не встает вопрос безопасности в твоей переписке с другими людьми? Ты же все время в телефоне! Так почему, черт возьми, я не могу вот так же точно тебе написать!
– Не будь овцой, Влада! Зачем ты сравниваешь деловые разговоры с личной перепиской?! Если хочешь знать, это коллективный ай -клауд, помимо меня его читают еще как минимум трое моих сотрудников! – теперь уже и он не сдерживал эмоций.
Влада недовольно фыркнула. Все это не было оправданием. Она слишком много отдавала этим отношениям, которые, грубо говоря еще толком и начаться – то не успели…
– Ты ведь прав насчет моих иллюзий. Иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю, Васель… – Влада все же выпалила это… Давящее на нее изнутри чувство пересилило.
– Поясни, – спокойно парировал Васель.
– Ты прав, я совсем ничего не знаю о тебе… Ты открываешь мне только маленькую часть своей жизни… Мне кажется, что даже для своих охранников ты совсем иной человек…
– Для своих охранников я совсем иной человек, Влада. Это нормально. Я должен быть строгим, держать дисциплину. Уж конечно, я не сюсюкаюсь с ними, как с тобой… – раздраженно парировал он.
– Я не от том… Чем ты занимаешься на самом деле? Чем живешь? Что тебя гнетет? Не картинка для публики, а ты – настоящий. Я хочу знать это, хочу разделять с тобой бремя мыслей…Мне нужно это…Это нужно, чтобы быть ближе друг к другу… Мне сложно так… Действительно ли я испытываю чувства к тому, кто ты есть на самом деле?
Он напряженно молчал, думая над ее словами…Потом тяжело вздохнул, но так ничего и не возразил. Они дошли до машины. Васель открыл дверь Владе. Девушка была явно сильно расстроена.
Завел машину и стартанул. Она ожидала, что они повернут на первом перекрестке – именно так нужно было ехать к нему домой, но они проехали дальше…
Васель поймал немой вопрос в ее глазах.
– Ты же хотела узнать меня лучше. Ну что ж, мы едем ко мне в офис…
***
Влада никак не ожидала, что офис Васеля находится в пригороде. Они ехали в направлении трассы на аэропорт, как она потом узнала, в Джераману, пригород, населенный преимущественно христианами. Место не самое элитарное, но очень приятное. Джерамана традиционно отличалась лояльностью жителей в отношении режима, вместе с тем, ее уязвимое расположение на въезде в город делало ее объектом постоянных нападок со стороны боевиков, поэтому местные почти сразу с начала противостояния объединились в отряды самообороны, вооружились, стали устраивать регулярные патрули. Эта практика вообще была крайне распространена по Сирии. Мужчины хотели сами защищать свои семьи и жилища. Как оказалось, Васель активно поддерживал и курировал это дело, хотя в его ведении находились и другие бойцы, которые непосредственно участвовали в вооруженной борьбе с боевиками, за это они получали регулярные зарплаты, оружие и содержание.
– Так зачем здесь я? – решила, наконец, прервать молчание девушка…
– У меня сегодня, так сказать, приемный день. Поприсутствуешь на встречах и, возможно, соберешь материал для статей. Но предупреждаю, ты едешь наблюдателем. Не вздумай влезать в процесс, Влада. Я покажу тебе правду, которая, может, не очень понравится, поэтому если не готова, лучше поднимись обратно в квартиру, прими ароматную ванную и жди меня…
Она мечтала посмотреть изнутри на жизнь и работу Васеля, хоть и понимала, что явно это всего лишь маленькая толика, то, что ей просто будет дозволено увидеть. Но редактору нужно было срочно отправить какой- то материал, а о чем писать, она пока так и не придумала, хоть и наврала, что во всю работаю над статьей…
– Почему Джерамана? – спросила Влада, когда они въехали в этот с виду очень пестрый и разноформатный район – полуобветшалые постройки переплетались здесь с наспех возведенными из хлама палатками и нормальными, монолитными домами.
– Так получилось, – как – то суховато ответил он.
Они подъехали к одному из таких обычных жилых домов. Девушка немного удивилась – ожидала увидеть нечто иное, вроде офиса или промышленного здания. Однако, как только металлические ворота открылись и их машина въехала внутрь, все стало понятно. Судя по всему, весь этот дом принадлежал Васелю. На паркинге на цокольном этаже – такие тут были популярны – стояли многочисленные машины – броневики, минивэны и даже несколько оборудованных пулеметами прицепов. По территории деловито расхаживали мужчины в военной форме. Они вышли из автомобиля под удивленно – приветственные взгляды солдат. Васеля встречали с пиететом, а на Владу смотрели со смешанным чувством удивления, интереса и голода. Он не мог этого не заметить, нахмурился, но в то же время усмехнулся:
– Мои подопечные никогда не видели тут женщину.
По ее телу пробежала теплая волна. Она была первой, кого он привел сюда…
Они зашли внутрь здания, действительно, жилой дом был переоборудован в офис.
– На первом этаже мой кабинет и комната обеспечения. Так мы ее называем. Там некоторое оружие, самая малость… И кухня, где без перерыва заваривают матте и забивают кальяны. – Он впервые за последние полчаса улыбнулся, отчего и ей стало более спокойно. – Наверху что -то типа казармы, только условия намного лучше. Там спят ребята. Не все, на реабилитации или перед отгулом – те, кто не из Дамаска. Что тебя конкретно интересует в моей работе? – деловито спросил он.
И все же некая холодная отстраненность в его голосе и поведении присутствовала. Связано ли это было с их последним разговором, а может, с этим местом… Разумеется, он должен был быть здесь другим… Жестким, властным, опасным…
Что её интересовало? Он подходил ко всему как -то подчеркнуто – формально. Владе в общем – то было наплевать, где у него казарма, где делают матте и хранят оружие… Очевидно, она не могла про это писать. Ей хотелось просто понимать, что его так сильно печалит иногда, когда он так далеко улетает своими мыслями от нее…
Сухо пожала плечами. Он задержал на ней свой пристальный взгляд, но ничего не сказал…
– Пойдем в кабинет.
Зашли в красивый просторный зал с огромным столом по центру в конце комнаты. Над ней висел сирийский флаг и портреты членов его семьи – отца, деда, нынешнего президента. Кабинет был полностью деревянным, с коричневыми кожаными креслами, диванами и несколькими журнальными столиками. Идеальное место для типичных мужских посиделок, которые так любили сирийцы.
– Ну, как тебе? – спросил он, видя, что девушка осматривается.
– Основательно, – она не знала, что тогда происходило с ней. Это место подавляло ее. Он ее подавлял какими – то своими плохо скрываемыми, но молчаливыми укорами. Этот Васель был настолько чужим, незнакомым ей, отстраненным.
– Лейс, – громко позвал он своего охранника. Тот быстро заглянул через дверь, – принеси мне и анисе (араб. – обращение к незамужней девушке) выпить. – Что будешь? – обратился он к ней на ходу. Влада пожала плечами, дескать, все равно, – два зхурата (араб. – цветочный чай) тогда, – решил он за нее, – и что там, давай, позови Аймана, он говорил, накопились вопросы.
Ее настроение еще больше испортилось. Не хотела его видеть… Он это не мог не заметить.
– Вам надо научиться ладить, Влада. Айман очень близок мне, он неизбежно будет в моей жизни, как и ты…
Через пять минут перед ними стояли два ароматных травяных чая, так популярных в Сирии. Она скромно пристроилась на одном из диванов, попивая свой напиток, тогда как Васель вальяжно расселся в кресле и закурил. Зашел Айман с синей папкой в руках. Увидев Владу, немного осекся, вопросительно посмотрев на Васеля.
– Аниса хочет узнать, что делают настоящие хияли. Давай, покажем ей, что мы не кушаем младенцев и не расчленяем женщин.
Айман даже не улыбнулся, проследовав к столу Васеля, тогда как он сидел с кривой усмешкой, пока его глаза не побежали по строчкам бумаги, подложенной ему помощником.
Нахмурился. Глаза стали непроницаемо жесткими.
– Сколько всего погибло? – спросил он замогильным голосом его.
– Пятнадцать, – ответил тот, опустив голову.
– Пятнадцать?! – взорвался Васель, – то есть пятнадцать солдат просто так погибли от какого – то мышьяка?! Не на поле боя? Не от теракта? Не от вируса? От каких – то конфет!
Влад внимательно наблюдала за этой сценой, ловя каждое его слово. Было совершенно непонятно, о чем разговор…
Васель снова внимательно вчитался в бумагу.
– Вот их имена, – протянул Айман вторую бумагу.
– В основном новенькие, как я вижу, – она не могла не заметить в его голосе ноток облегчения….
– Да, только набранные. Там только Иссам и Захра из старых, но они пока в больнице, может, еще и выживут.
– Я аниса, – громко и манерно обратился к Владе Васель. Зачем он говорил с ней так? Зачем называл так пренебрежительно – формально… – Вот тебе один из примеров того, к чему приводит война, а еще – человеческая подлость и жадность. Можешь написать об этом в одной из своих статеек. Группа молодых наглых хиялей, как ты их называешь, – она бросила на него острый взгляд. Влада не называла их так…Зачем он это говорил… – Решила разграбить магазин со сладостями. Он находился в том районе, который не был окончательно уничтожен и разрушен, но в то же время, то и дело переходил в руки то к одной стороне, то к другой. Его владелец знал, что магазин разграбят, не важно, какая из сторон, когда дело доходит до войны за территорию, мародерствуют все – и солдаты, и повстанцы – поэтому приказал заранее отравить все конфеты. Ему было все равно, кем будут его посетители – оппозиционерами, хиялями, солдатами… – он хотел отомстить за разграбленный товар. Ну вот, первыми на него набрели мои новобранцы…Среди них еще не было особой дисциплины. Только жажда вкусить прелести военного превосходства… От отравления, медленной мучительной смертью умерло 15 человек. Этот ублюдок не нашел лучшего яда, чем мышьяк. Теперь он мертв. Мои люди сегодня с утра его убили. Кто прав? Кто виноват? Ответь мне, детка…
– У каждого своя правда… – подавленно ответила Влада, не в силах смотреть на него.
– Да, но вот только все они мертвы. И он, и солдаты… Это справедливо? Справедливо для их семей, кому они хотели передать эти конфеты?
– Они сожрали их сами, – вырвалось вдруг у Влады. Она сама не поняла, как.
Он горько усмехнулся. Но промолчал.
– Айман, позаботься об их семьях. Все же они были моими бойцами. Хоть и жадными обжорами… Сколько мы даем за шахида (прим. Во время войны каждого убитого в результате военных действий называли шахидом, в переводе с арабского – «мучеником») семье? По миллиону? Давай, каждому по миллиону.
Айман неодобрительно поджал губы.
– Что? – раздраженно отреагировал Васель на его реакцию.
– Пятнадцать миллионов? Это так много. Они ведь не умерли на поле боя.
Васель посмотрел на него убийственным взглядом.
– Пятнадцать миллионов. Если нужно, сними с моего личного счета. Их семьи не виноваты. Кто о них позаботится? Или их женщины должны пойти на панель, чтобы организовать похороны и прокормить детей?
– Там еще кое – что, – перевел тему изрядно расстроенный и напряженный Айман. – Жена Абу Аллюша должна родить на этой неделе.
– Прекрасно. Выдели триста тысяч. И позвони в военный госпиталь. Пусть ее примут по лучшему разряду.
Влада внимательно наблюдала за Васелем. Вырисовывались очертания его деятельности. Он выполнял роль некого патрона, заботящегося о жизнях его вассалов.
– Что еще?
– Там два посетителя.
Васель закатил глаза. – Я же просил не приводить сюда чужаков…
– Они не чужаки, Васель… Я ничего не мог сделать…. Там вдова одного пенсионера из нашей народности, за нее очень просил Хейдара… И старик Хамо…
Васель глубоко вздохнул. – Ладно, давай со вдовы, что там ей нужно…
В комнату зашла пожилая женщина в черном одеянии с ног до головы. Лицо ее являло собой серовато – желтый холст, испещренный морщинами, глаза – два маленьких красных мокрых озерца, от вида которых сердце Влады сжалось. За ней следом, неловко и стеснительно зашел угловатый высокий парень лет семнадцати, с испуганными, но очень живыми глазами. Он внимательно смотрел по сторонам, хотя и очень волновался. Словно впитывал в себя увиденное, словно это было какое – то чудо, его заветная мечта.
