Игорь Сотников
Последнее искушение свободой
Глава 15
Рок
Первое, что делал мужчина далекого прошлого – осматривал местность на предмет опасности, сейчас же он, зайдя в помещение, в первую очередь осматривает местность на предмет мебели, где ему можно будет присесть. Утварь. Вот он – стул! Заметив этот предмет мебели, всем весом бухается на него уставший посетитель. А что поделаешь, нынче все люди уставшие, всем нужен отдых. И ведь чем больше они сидят, тем больше им нужен сидячий отдых. Может быть современный человек плохо смотрел на свой окружающий мир, и просмотрел самую большую для себя опасность, как раз стоящую перед ним на четырех ножках?
На корпоратив я прибыл, слегка запоздав, можно сказать – в самый разгар праздника. Мне не хотелось смотреть, как раскачивают лодку те, кто в ней же и сидит. Мне захотелось сразу увидеть её потопление, поэтому я и не спешил прийти. Зайдя в зал для торжеств, где должен был проводится наш корпоратив и, соединив в себе две напасти, поджидавшие гостя, я принялся осматривать зал. При этом я решал для себя две задачи: определял, где устроился Наставник с коллегами, а уже потом, в зависимости от первой, решал для себя, где мне выбрать место, чтобы присесть. Но не успел я занять свой наблюдательный пост, как меня схватил сзади Наставник и потащил к своему столику.
– Ничего не хочу слушать! Всё, пошли за наш столик! – таща меня за собой, разорялся он.
Мне ничего не оставалось делать, как поддаться грубой силе. Усадив меня за свой стол, он, находясь в каком-то приподнятом состоянии, которого я раньше за ним не замечал, намахнул рюмку, и бросился доставить (по его словам) то, что нам крайне необходимо. Пока он улетучился в неизвестном направлении (по зрелому размышлению – к барной стойке), я смог осмотреться по сторонам. За столом Наставника собрались всё больше кадровики, Макса же с Антоном я здесь не наблюдал, но вскоре всё же выяснил их местонахождение. Они заняли угловой столик, где и наслаждались вечером. К моему удивлению, я заметил среди присутствующих Эльзу, которая находилась в компании с Мисс. Последняя на этот раз не сильно увлекалась напитками, видимо, родные стены давили на неё и не давали расслабиться. – Но где же Лиза, – пробежавшись по залу глазами, спрашивал сам себя я?
– Кого ищешь? – садясь на стул, спросил меня Наставник.
– Да никого. Просто гляжу – ответил я.
– Ну, давай за нас, а то когда ещё увидимся, – наливая мне в бокал вина, проговорил он.
– А что так, – поинтересовался я.
– Расстанемся мы в скором времени. Ну, давай! – сказав это, он выпил.
Следом за ним выпил и я.
– Так вот, что я хочу сказать тебе напоследок, – поморщившись, начал говорить Наставник. – Вот ты знаешь, кто такие БЛС?
– Безупречные логичные существа? – вопросительно ответил я.
– Да, именно они, используемые в решениях наших задач единицы. Но, по моему мнению, это и есть тот идеал, к которому стремится работодатель в поиске работника. Другими словами, робот в облике человека, не имеющего ни чувств, ни эмоций и не требующий больничного, – сказав это, Наставник задумался, закурил, а потом продолжил. – Тебе вот не нравится мой метод интервьюирования… и даже не перебивай. – Сделал оговорку Наставник. – Я хочу сказать, что мы, оказавшись на вершине пирамиды, получили право задавать вопросы, а этичны ли они – это уже другой вопрос, право задавать который, надо ещё заиметь. Скажу так, ведь только знающий ответ – имеет право на вопрос! Мы же, присвоив себе право задавать вопросы… Как ты думаешь, знаем ли мы на них ответы? А я скажу – нам не обязательно знать на них ответы! Нас интересует только человеческая поведенческая реакция. Это, как в химии: на основе реакции, определяется качественный состав ингредиентов. И говоря – не этично, ты уже сам даёшь свой ответ на свой же вопрос. А правильный он, или неправильный – для нас таких категорий оценки нет, для нас есть только одна категория ответа – подходящий ответ. – Закончил он. – Так вот мой вопрос.
– А он подходящий или… как? – спросил я.
– У меня неподходящих не бывает, просто всему есть своё место и время, – ответил Наставник, но тут ему позвонили по телефону и он отвлёкся от разговора.
И он поднявшись, отошёл от нас поговорить. Я же вновь устремил свой взгляд вовнутрь зала. Но лучше бы я не смотрел на то, что там увидел. Там была Лиза, и она сидела за столом вместе с Максом. Я в одно мгновение, и вспотел, и покрылся холодной испариной. Нет, всё же сначала по мне устроили забег мурашки, соревнуясь между собой в забеге по пересеченной местности. Затем на меня обрушился циклон, неся с собой похолодания в нижних частях атмосферы, но с повышением давления в верхней её части. Пройдясь по мне, циклон уступил место своему тропическому собрату муссону, а вырабатываемый мною жар, вкупе с работой вентилятора, привели меня в состояние высыхания. Ну а для борьбы с обезвоживанием, я, после того как моё оцепенение прошло, принялся компенсировать недостаток влаги с помощью находящегося на столе запаса градусной жидкости. Тут неожиданная новость, сообщенная кем-то из сидящих за столом, и вовсе ошарашила меня.
– Знаете, что я сейчас слышал в курилке? – заглушая шум музыки, проговорил пришедший и, не дожидаясь ответа, ответил, – Сейчас в новостях сообщили, что при задержании был застрелен наш Мега-стрелок(Так, с лёгкой руки СМИ, прозвали Атеиста).
Я сидел и не знал, как отнестись к этой новости. Неизвестное до этого момента чувство захватило меня в свою власть и, дергая меня за кончики ресниц, заставило глаза выделить дополнительный объём слезной жидкости, которая, в свою очередь, скатывалась вниз по моим щекам. Минут через пять после этого сообщения вернулся Наставник, и за время своего отсутствия, он тоже где-то потерял своё прежнее лицо. Теперь место возбужденности на лице Наставника, заняла какая-то никому неведомая забота. Я же, когда он присел рядом со мной (наверное, чтобы скрыть своё состояние), тоже вытер рукавом следы своей возбужденности. Помолчав с минуту, Наставник, налив мне и себе, без слов поднял бокал и выпил, чему последовал и я вслед за ним. Затем он поднялся, и всё также молча удалился в неизвестном направлении, но мне не пришлось долго задумываться над ходом его мыслей – мои думы перенаправил подошедший ко мне Антон.
– Надо поговорить, – прошептал он мне на ухо.
– Говори, – не двигаясь с места, ответил я.
– Давай не здесь, – продолжил он.
– А где? – был мой ответ на это.
– У нас, там, – неопределённо ответил он.
Ну что ж, видимо, пришло время найти ответы на вопросы, которые мне самому хотелось задать. И я, поднявшись, последовал вслед за Антоном. Двигаясь за ним, я краем глаза смотрел на Лизу. Она на этот раз заметила меня, и напряженно наблюдала за моими действиями. Макса же рядом с ней не было. «Значит, они решили групповые дебаты провести!», – подумал я. До кабинета для собеседований (а шли мы именно туда) мы с Антоном проделали наш молчаливый путь всё также, не меняя диспозиции: он – впереди меня, я же – следом за ним.
Вот и кабинет… Антон заходит туда первым, я следом, но после мрачного коридора, яркий свет мешает мне обозреть кабинет, но как только у меня это получается – тяжёлый удар мне в лицо не даёт мне закончить этот этап исследований и погружает меня в нокаутирующий сон. Падая, я ощущаю ещё несколько добавочных ударов по своему телу, и наконец, моя голова, соприкоснувшись с полом, получает окончательное сотрясённое успокоение.
– Ну что, очухался?! – слышу я голос Макса, и пытаюсь приоткрыть заплывшие глаза.
– Очухался! – приподнимая мои веки, констатирует Антон.
– Ну что? Ещё есть ко мне вопросы? – смеётся, попивая что-то из стаканчика Макс.
Я уже полностью открыл глаза и осознаю, что нахожусь у стенки на полу. Видимо, они после моего падения, потренировавшись на мне в футбольных ударах, и запив это дело, ещё разок отработали удары, а потом, решив побеседовать со мной для разнообразия, приподняли меня и, облокотив об стенку, принялись меня тормошить, поливая водой. И вот я, придя в себя, сейчас пытаюсь прийти к своему пониманию сложившейся ситуации, они же пытаются склонить меня к иному пониманию, а именно силе их решения.
– Так что, понравились тебе наши аргументы? – заржал Антон.
– Что сказать, ваша аргументация существенно облегчает взаимное понимание, – отвечаю я.
– Что да – то да, – произнёс разговорчивый Антон, – специально для тебя надел свои «кованки». Вот, смотри, – говорит он, вертя перед моим лицом своим ботинком.
– Вижу, ты подкованный нынче… И кто же это тебя, да Макса, так перековал? – кидаю вопрос им я.
– Что-что? – встаёт с места Макс.
– А то, что у вас самих духа не хватит на самостоятельность, и вы – всего лишь только «кованки» в чужих руках! – продолжаю я.
– Ах, ты, падла!!! – закричав, они вновь обрушивают на меня град ударов.
Не знаю, чем бы это закончилось, но резкий голос Наставника прервал их атаку.
– Что здесь происходит?! – зычно гремит голос Наставника.
Наши ударники мешкаются и отходят от меня. Наставник же наклоняется ко мне и, подняв мою верхнюю часть тела, вновь придает ей некоторую устойчивость. Затем берёт бутылку воды и омывает моё лицо, проговаривая:
– Ничего нельзя поручить.
– Чего нельзя поручить? – открывая глаза, спрашиваю я.
– А ты уже – бодрячком! – проигнорировав мой вопрос, смеётся Наставник, и подойдя к столу, на котором стоит разложенная закуска и бутылка водки, наливает себе.
– Тебе уже хватит, поэтому и не наливаю, – говорит он, и выпивает свой стакан. – А какие планы были, – вздыхая, он достаёт из кармана револьвер и отдельную коробочку с патронами.
Макс с Антоном не издают ни звука, а только напряжённо следят за ним.
– Знаешь задачу про русскую рулетку? – вставляя патроны в барабан револьвера, продолжает Наставник.
– Слышал от Атеиста, – ответил я.
– Надо же, ты всё знаешь… Правда, кто такой Атеист – мне неизвестно, – вставляя четвёртый патрон, продолжает говорить он.
– Скоро наш общий приятель познакомит вас, – отвечаю я.
– Ну, я всегда рад новому знакомству, – говорит он, и крутит барабан. – Так, в общем – к делу. Я решил слегка придать тонусу задачке и вместо двух патронов вставить четыре. Как ты на это смотришь? – глядя на меня, сказал Наставник.
– Когда смотришь в отверстие пистолета – не выбираешь, как на это смотреть, – сказал я.
– Видишь, мы с тобой уже приходим к общему пониманию, – проговаривает Наставник, и вдруг тишину разрывают два выстрела. Я, одёрнувшись головой, с ничего непонимающим видом смотрю на окружающих. Сбоку от Наставника стоят Макс и Антон, с такими же удивленными, оторванными от действительности лицами. Они в свою очередь, также непонимающе смотрят на Наставника, а затем синхронно валятся вперёд, на пол, как подкошенные. Но они и вправду подкошенные – пулями из револьвера Наставника. Я же вновь перевожу взгляд на Наставника, который как ни в чём не бывало смотрит на меня. Он видит моё вопросительное выражение лица и, растягивая трагическую минуту, подходит к столу, чтобы дозаправиться и продолжить свою беседу со мной.
– Посмотри на них. Они, и им подобные – только попутчики на твоём пути к цели. Но они, льстя себя надеждами, считают, что именно Князь Тьмы их попутчик на их пути. И что используя его как инструмент, смогут в дальнейшем обойти его. В душе они считают себя приверженцами добра и морали, а их контракт с дьяволом – всего лишь необходимое зло, которое в будущем покроется тысячью добрых деяний (правда, до которых им, уже после подписания контракта – нет никакого дела). Я же придерживаюсь иных взглядов. Для меня, как раз Денница и олицетворяет истинный, без всякой патетики путь! – сказав это, он крутит барабан и, направляя на меня револьвер, продолжает. – А вообще… Что мне за дело, кто из них прав! Для меня – это всего лишь спор двух хозяйственных субъектов.
– А ты, я вижу, достоин его, – говорю я, и закрываю глаза.
– Конечно, – слышу я другой голос, и вслед за ним – ружейный выстрел.
Я открываю глаза и вижу, как уже теперь валится вперёд Наставник, выплевывая изо рта кровь вперемешку с дробью. Затем мой взгляд перемещается к двери, и я вижу Атеиста, стоящего наперевес с ружьем. Атеист с какой-то виноватой улыбкой смотрит на меня и, со словами: «Всё, собеседование окончено!», – кладёт ружье на стол и подходит ко мне.
– Ну что, как ты? – спрашивает он, видимо, для какого-то незримого приличия. Как будто не видно – ещё бы пару заездов, и про мои дела можно было бы спрашивать у патологоанатома, который, закусывая выпивку, расставленную у ног очередного «жмурика», философски бы заметил (сославшись на теорию относительности Эйнштейна), что у него, в отличие от его клиента, дела идут довольно неплохо. Я бы ещё ответил так, как любят отвечать герои мыльных опер: «Мне очень жаль». Но что-то мои мысли растекаются не туда, и надо бы собраться…
– Давай, я тебе помогу, – обхватив, начал поднимать меня Атеист.
Затем, после небольших моих выкрутасов плохо работающими частями тела, он всё-таки смог меня усадить на стул, где налив мне немного алкоголя, дал слегка взбодриться им. Больше прокашлявшись, чем выпив, я, глядя на Атеиста, наконец-то, задал мучавший меня вопрос:
– А мне сказали, что ты уже Там, беседуешь с творцом.
Атеист, опрокинув в себя стаканчик жидкости, ухмыльнулся на мой вопрос, присел напротив меня и высказал своё видение ситуации:
– Так было задумано, иначе было нельзя.
– Что задумано? Давай, рассказывай – не томи душу! – с нетерпением ответил я.
– Ты теперь можешь не торопиться – у тебя ещё вся жизнь впереди, в отличие от меня, – как-то печально сказал Атеист, потом подумал с минуту и продолжил. – Ты меня извини за тот инцидент на остановке, не смог я сдержаться, когда они сообщили мне, что ты едешь с Эльзой сюда.
– Но, постой, – хотел было возразить я, но Атеист, подняв руку, остановил меня и продолжил дальше.
– Просто я её столько не видел, а тут ты с ней на перроне в обнимку, вот я и сорвался, – сказав это, Атеист, налив себе ещё несколько капель, опрокинул их в себя. – Так вот, они мне поставили условие: либо я разберусь с тобой, либо они уже разберутся сами, и с тобой, и с Эльзой в придачу! – сказал Атеист.
– Так кто они? – не выдержал я.
– А разве непонятно? – спросил Атеист, и посмотрел на уже мирно лежащего Наставника.
– Всё же я не пойму, зачем ему это всё? – сомневаясь, спросил я.
– Ему – не знаю, но он всего лишь доверенное лицо заказчика. Его инструмент в местных реалиях. – Сказав это, Атеист посмотрел внимательно на меня, что-то соображая, но так как моё лицо в данный момент не могло проявить достаточной живости (просто из-за соприкосновений с чужими руками и ногами, оно сегодня не читалось), то он решил не гадать по поводу моего понимания, и продолжил свой разговор.
– Я всё думал, каким образом он решит меня использовать. Хотя… Собственно, насчёт того, на что он будет давить – было не сложно предугадать. Зная твою слабость – её и используют. Вот он и привез с твоей помощью Эльзу сюда, чтобы я её увидел и, уже после, выйдя на меня, поставить меня перед условием: если не я, то это сделают другие, да и мне деваться будет некуда – они найдут способ определить мою судьбу.
– Но зачем это надо Деннице? – я, конечно, понял, о ком ведёт речь Атеист, спросив его.
– Я же тебе ещё в прошлую нашу встречу говорил – он решает с помощью нашей миссии куда более глубокие задачи по противостоянию с Годом. Так что падший ангел это хоть и не плохо для него, но не совсем отвечает тем задачам, которые пытается решить Денница. Вот если бы один ангел убил другого – эффект от этого был бы куда глобальней. «Как так, посмотри что с ними сделало очеловеченье, даже лучшие из лучших, поддавшись пороку, не выдерживают!». И я думаю, что подобная мысль была бы раскручена на полную катушку Денницей, и не исключено, что она бы посеяла немало сомнений в рядах ангелов. Ведь одно дело, когда человек несёт угрозу самому себе, и совсем другое дело, когда он угрожает своим существованием ангельской братии. И вот тут Денница, смог бы заручиться новой поддержкой среди ангелов! – высказав это, Атеист поднялся с места, прошёлся вдоль кабинета, и, подойдя к столу, облокотившись на него, с каким-то задором сказал. – Но у него ничего не вышло. Так ведь?
Атеист как-то нервно засмеялся. Я же сидел, не имея сил что-либо сделать. Видимо, запас энергии, поддерживающий меня, приблизился к тому, чтобы исчерпаться.
– Но что мне было делать? Они наметили план действий на сегодняшний вечер. Вот видишь – вооружили меня. Ха-ха! На свою голову. Привезли для страховки снова Эльзу. – Выговорив её имя, Атеист снова как-то помрачнел. Затем, в одно мгновение снова оживился и с жаром продолжил. – Но я же – атеист, меня на вере не проведёшь, а на безверие – тем более. Так что, мне необходимо было сделать только одно – не дать им времени, чтобы связаться с их куратором. Чтобы они не смогли скорректировать свои действия с Денницей, чтобы полагались только на себя.
– Но с чего ты взял, что Наставник пошёл бы на такие радикальные действия, и они просто бы не ограничились побоями? – вставил я.
– Знаешь, когда я взял в руки этот карабин, то во мне что-то щёлкнуло. Мои руки дали мне подсказку, и я, то ли понял, то ли вспомнил – я уже держал это ружье в своих руках, но я не стрелял из него, могу тебе побожиться. Хотя, это звучит в моих устах несколько парадоксально. Видишь ли, им нужно было, чтобы в моих руках было именно то ружье, из которого и было совершенно преступление. Так что вопросы, откуда оно у них, и кто совершил расстрел – уже не оставляли сомнений. И за решимость Наставника можно было не сомневаться, он бы е без разглагольствований применил.
– Ну, насчёт разглагольствований… Я бы поспорил с тобой – слегка оживившись, заметил я.
– Ну, это точно, – засмеялся Атеист, – глаголить он любит, это его прилагательное, как человека. Отсмеявшись несколько простужено, Атеист ещё подлил нам и, выпив со мной, продолжил. – Чтобы вынудить их действовать самостоятельно, я и запустил эту утку, про мою нейтрализацию в ходе задержания.
– Вот почему на нём лица не было после того телефонного звонка, – вспомнил я.
– Ну, а дальше ты видел, – спокойно сказал Атеист.
– Скажу честно, не очень-то комфортно быть зрителем в первом ряду, – с иронизировал я. Атеист не ответил, а подойдя к лежащему Наставнику, наклонился и подобрал лежащий рядом с ним револьвер, затем открыл барабан, посмотрел и хмыкнул.
– А смотри-ка, у тебя не было никаких шансов, будь у него возможность выстрелить! – Он возвратил барабан на место и прокрутил его.
– И что ты собираешься дальше делать? – с тревогой наблюдая за его действиями, спрашиваю я.
– А что мне здесь ещё делать. Все дела закончены, – обречённо говорит он.
– А как же Эльза? – всё больше тревожась, спрашиваю я.
– А что Эльза. С нею всё кончено. Если тебе интересно – можешь в дамский туалет заглянуть и посмотреть, что с нею сталось. – С ненавистью на последних словах, Атеист подносит револьвер к своему подбородку и нажимает на курок, но выстрела не происходит – только слышится звук спускаемого курка, говорящего о пустой ячейке барабана.
– Видишь, как мне не везёт, – с горечью и слезами на глазах говорит Атеист, и следом нажимает ещё раз. Но уже на этот раз револьвер срабатывает, и он становится счастливым обладателем загробной жизни.
Я же полностью обездвиженный, сижу, и с какой-то отстраненностью смотрю на то, как Атеист постепенно складывается в поясе, чтобы окончательно пасть вниз. Так проходит ещё минут пять, как вдруг сзади себя я слышу одновременно истеричный и волнительный голос Лизы.
– Что здесь происходит? – сначала не заметив всего произошедшего, прямо со входа задаётся вопросом она. – Я слышала громкий хлопок и подумала, что… – но, видимо, увиденное, заставило её потерять дар речи. «Мамочки!!!», – истеричный голос – раз. «Ник, с тобой всё в порядке?!», – уже волнительный голос – два.
– Да ничего… – я процеживаю слова в ответ обхватившей меня и плачущей Лизе.
– Прости меня, я просто дура! – не переставая меня целовать и проглатывая слова говорит она, и тем самым, заставляя сжаться моё сердце. А меня в настоящем положении – это хоть душевно и успокаивает, но и сильно расслабляет, отвлекая от мобилизации остатков моих сил.
– Но что же здесь всё-таки случилось? – слегка успокоившись, спрашивает она. – Да просто сегодня какой-то неудачный вечер свиданий, – отвечаю я, пытаясь приподняться.
Я решаю, что наше нахождение здесь, среди персонажей принадлежащих уже другому измерению – неуместно, и делаю попытки покинуть это помещение. Лиза, поняв меня, как и прежде без слов, закидывает на себя мою руку, и в таком положении мы выдвигаемся на шум, звучащей вдали музыки. Проходя мимо дамской уборной, я вспоминаю слова Атеиста об Эльзе и прошу заглянуть Лизу туда, дабы узнать, что с ней. Приставив меня к стенке, Лиза заходит туда и сразу же возвращается.
– Ну, что там? – спрашиваю я.
– О ней можно забыть, – отвечает Лиза, но видя мою неудовлетворённость её ответом, дополняет. – На сегодня.
– Ну, тогда пошли, – облокотившись на неё, говорю я.
– А куда пойдём? – спрашивает меня счастливая Лиза.
– Может в наше кафе? – улыбаюсь я своей восхитительной, расквашенной улыбкой.
Лиза не отвечает, но я уже знаю, что она пойдёт со мной хоть на край света. Ну а что качается того, что будет дальше – Бог посоветует, как нам быть.
