Игорь Сотников
Последнее искушение свободой
Но мы-то знаем мудрость: кто чего не имеет, тот о том и говорит! Так что для того, чтобы быть более бесстрастным в вопросах совести, а также не быть заинтересованным совестливым лицом, на которое она может оказать давление, все её правозащитники не имеют её, а только лишь имеют о ней эховое представление. Что же касается нашего памфлетиста… Мне не удаётся дослушать это человечище, мной уже занялась подошедшая ко мне наша Мисс. Что касается Денницы, то он после тоста, посидев ещё с полчаса, нас покинул без каких-либо пожеланий в мой адрес. И разве что его фраза, сказанная мне на прощание, так и осталась загадкой для меня. «Принц Датский нашёл своё окончательное решение именно здесь, у нас… Не забывай этого!», – сказал напоследок Денница.
Посмотрев на Мисс, я пришёл к выводу, что представительницы её пола лучше справляются с вязанием носков, чем с лыком, и ввиду этого, мне ничего не оставалось делать, как стать пиратом и, взяв её на абордаж, доставить в гостиницу. Видимо, её натура ещё была не готова к такому поступательному движению и она, с требованием: «Я хочу танцевать!», – попыталась вырваться от меня. Но после её первого же удачного освобождения, закончившегося неудачным перелётом через стул, она смирилась со своим положением: сначала – с лежачим, а после ещё небольшой борьбы – уже с наклонительным. А пред этим, когда мы сели в такси (несмотря на мой зарок не садиться в данный вид транспорта), Мисс перешла к атакующим действиям в виде домогательств того, кто ближе сидит.
Наступление началось с её острой атаки правого фланга на мои тылы, но и я не дремал, и сумел вовремя локализовать это её нападение. Тогда противник попытался сбить мою оборону (в виде пуговиц) хлестким рывком другой руки. Но и этот её маневр был ликвидирован моей левой рукой. Тогда Мисс ввела в бой свой запасной резерв, и пустила вход свои ноги, пытаясь сковать мои силы, и тем самым, перехватив инициативу, выйти на стратегический простор, на котором (по её мнению) у меня уже не будет сил к сопротивлению.
А ведь только в случае блицкрига она имела шансы хоть на что-то. Но так как борьба затянулась – её силы иссякали, и она, уже теряясь в пространстве, наконец-то, оставила свои попытки добиться успеха в борьбе со мной. Следующий этап нашего пути, от машины до её номера, прошёл без каких-то инцидентов, и я, заведя Мисс в номер, уже собирался уйти, как она, приведя свой последний аргумент (то есть заголив бедра), предприняла свою последнюю атаку.
– Ты что, вот так возьмёшь и уйдёшь? – глядя в упор на меня, проговорила, прищурившись Мисс.
– Да, – без эмоций ответил я.
– Но я хочу, – не моргая, продолжила она.
– А я нет, – был мой ответ.
– Почему?
– А зачем? – ответил я.
– Потому, что хочется мне, – ответила она.
– А мне нет.
– А ты знаешь, что женщине отказывать нельзя, – растянула Мисс.
– Почему?
– А я не обязана это знать. Главное, чтобы мужики знали это.
– А я придерживаюсь других взглядов. Так что, на сегодня – отбой, – сказал я, и двинулся к двери.
– А ты, наверное, самый крутой из современных боев и зовешься – «отбой», – прокричала мне вслед Мисс.
Я, выйдя от неё, направился к себе, чтобы завалившись в постель, закончить этот вечер. Но кто-то решил иначе, и как только я зашёл в номер, мой телефон разрушил все мои планы на это. Звонила Лиза. И я даже сначала оторопев, испугался, увидев её номер на экране телефона (и предчувствие не обмануло меня).
– Ну и иди к своей Любе, – пронзил тишину плачь Лизы.
– Что-что? – ошарашенный, только и промолвил я в ответ тишине.
– К какой ещё Любе? И вообще, что здесь творится? – не мог я прийти в себя. Я набираю номер, но он опять выключен. Да что это всё значит, не могу понять я. Моя мыслительная чехарда кидает меня из одной стороны номера в другую, пока я не упираюсь в стойкое ощущение понимания. Конечно же, это Мисс взяла и позвонила Лизе и, как бы обознавшись, спросила меня. Запомнила же мою оговорку в аэропорту, вот и воспользовалась этим, чтобы отомстить мне. «Сука!!!», – раздавшийся крик из глубины себя, заглушил звук моего же удара кулаком об стену.
Но следом последовало ещё более нелицеприятное и совсем не литературное выражение, правда, прозвучавшее уже совсем по другому адресу. Видимо, логика стены имела куда более крепкие основания по сравнению с моими, и я, не сумев их пробить своими логическими доводами, был отстранён от дискуссии до следующего нервного срыва. Это непреодолимое препятствие слегка остудило мой пыл, и я, по мере ухода боли, стал приходить в себя, но в какой-то момент зазевался и провалился в сон. Не стоит говорить, что утром я проснулся со знаковым настроением. К тому же я ещё перед своим уходом в сон, твёрдо решил с утра пойти к Мисс, и всё ей высказать, что о ней думаю. Но одно дело – вечерние думы, другое дело – мысли поутру. Небо и земля. И откуда такая разница? Неужели сон так влияет на течение твоей мысли, придавая ей свою мягкость и сглаживая углы? И теперь на место задуманных вечером моих суровых слов, пришло другое утреннее решение, состоящее из того, что этими своими действиями ничего не решить, и разве что, только Лизе навредишь. Так что будет лучше промолчать и сделать вид, что ничего не случилось.
Что касается обратной дороги, то компания, проявив проницательность, забронировала для всех места в скоростном поезде, на который пора бы уже начинать собираться. Говоря про проницательность, я имел в виду, что здоровье многих участников торжества, наверняка, будет слегка пошатнувшимся, а у некоторых, и того больше, так что в виду этого, укачивающий стук колес поезда, как нельзя лучше будет служить успокаивающим элементом для наших страдальцев. Опять же, всегда надо предвидеть и случаи самолечения некоторых, весьма болезненно переносящих пост стрессовые ситуации людей. А ведь в этом деле – главное не переборщить, что получается далеко не у всех. Ведь тогда возникает возможность проявления неадекватного поведения на борту самолета у наших «здоровяков», не сумевших выдержать нужную дозировку. ЖД-транспорт, между тем снимает с них агрессивность, действуя успокаивающе на них из-за осознания близости к земле.
Когда же я встретил Мисс у выхода из гостиницы, я понял, что она, пожалуй, уже с утра прибегнула к агрессивным средствам по восстановлению здоровья, и прибегнула она к ним с Эльзой, которая находилась вместе с нею. Что ж сказать, можно только констатировать: и здесь дочери Евы обогнали свой противоположный пол, положа что-то на его мнение.
– А, вот ты где, – услышал я голос Мисс, и сразу же проникся к ней тем вчерашним чувством, когда бил по стенке. Но я очень тактичен и не проявляю неуважение к слегка забывшимся дамам. Я беру брошенные ими сумки, и мы все отправляемся на вокзал. Один только вопрос мучает меня. Что делает здесь Эльза? Но не успел я им задаться, как Мисс рассеяла все мои предположения.
– А Эльза решила поехать с нами. Соскучилась, говорит, – заявила Мисс, глядя на меня.
Что ж, теперь всё стало на свои места. Вот, что имел в виду Денница, когда говорил о крючке, на который клюнет Атеист. С помощью Эльзы, они, видимо, хотели его выманить, и тогда уже, согласно их планам, должен был бы действовать я. Но я ведь отказался. Тогда возможно, ситуация будет развиваться по другому сценарию. Вот только по которому? Но это уже одному только богу известно.
На слова Мисс я ничего не ответил, стараясь максимально свести к нулю разговор с ними.
– А ты чего это, дуешься на меня что ли? – с усмешкой спросила Мисс.
– С чего бы. Просто, устал, – ответил я.
– Если бы в нужном месте устал, то не устал бы, – заржав вместе с Эльзой, прошипела Мисс.
И утреннему спокойствию, а затем и терпению, иногда приходит конец. И я, находясь на стадии перехода в состояние язвительности, уже готов был высказать им пару весьма заподольностей, но подача поезда под посадку остудила меня. Правда, посадка в вагон вместе с ними, ещё раз поставила меня на грань резких высказываний, но всё же что-то их спасло. И они, ввалившись сначала в вагон, а затем в своё купе, заставили меня промолчать. И я, оставив их в попойном качестве, удалился в своё купе, где, забравшись на вторую полку, постарался отвлечься от окружающего.
Сон позволил мне отвлечься и немного прийти в себя. Что же касаемого моих попутчиц – мне даже знать не хотелось, что там с ними. Но реальность, рассудив иначе, по прибытии на конечную станцию, ввела меня в курс общего дела. Если на меня поездка оказала тонизирующее действие, то на Мисс с её подругой, она оказала в некотором роде совсем противоположное действие. Видимо, неспокойная натура не позволила им и на минуту прилечь, хотя надо отдать им должное, они всё же прикладывались, только разве что к бутылке. Но сколько в них титанической силы!!! Слабак-мужик уже давно бы под столом отключился, в своём бессилии противостоять крепости содержимого бутылки, а им – хоть бы что! Да, действительно, есть женщины в наших селеньях, и в избу горящую войдут и коня… «Ик… И коньяка, давай наливай», – перебила Мисс. Так что их выход из купе, и их целеустремленные взгляды (в одну точку), не оставляли мне другого выхода, как включится в процесс транспортировки сих дам. Спустив сначала из вагона Мисс, я принялся за Эльзу, под аккомпанемент не смолкающей Мисс.
– Не бойся. Он у нас джентльмен. А джентльменство – не пропьёшь, – закатившись от смеха, не удержалась и упала она. Но и это не привело её в чувство. – Нет, он у нас Отбой, – не смолкала она.
Я же, опустив Эльзу на перрон, попытался от неё освободиться, но она из каких-то только ей ведомых соображений обхватила меня и впилась в меня губами. Мисс же, заметив эту ситуацию, принялась хлопать в ладоши, приговаривая: «Так, дай ей, Отбой!».
Дальнейшему развитию этой бредовой ситуации положили конец какие-то встречающие Мисс люди. Она, заметив их, быстро переключилась на них, а я же с трудом, но всё же освободился от Эльзы, которая долго не оставалась одна, и, найдя себе новую жертву, повисла на ней.
– Бред! Полный бред, – про себя разорялся я, выходя с вокзала, пока не уткнулся ещё на одно удивительное событие. Поодаль я заметил загружающихся в автомобиль Мисс и Эльзу, но не это вызвало моё удивление. Появление Наставника, а вернее его высовывающаяся (на мгновенье) из машины голова – вот что заинтересовало меня. А ведь он не пришёл на перрон, хотя приехал за ними. Но почему? При этом он и сейчас старался не выказывать своего присутствия, и только это одно мгновение и позволило мне заметить его лицо. «Это уже становится интересно, и что же дальше?», – подумал я вслед унесшим их автомобилю.
Но сейчас меня волновал куда более существенный вопрос. Лиза, только она интересовала меня. Я сначала попытался до неё дозвониться, но трубку никто не брал. Затем я, прежде чем поехать к себе, съездил к ней, но и там меня ожидала только закрытая дверь. Постояв и подергав ручку её двери, я принял решение отложить всё на завтра. Наверное, там, уже на работе, я смогу с ней переговорить и всё ей объяснить…
Глава 14
ЗаПечаль
На следующее утро, меня на остановке постигла первая неприятная неожиданность, в большой череде постигших меня сегодня неприятностей. Так я, стоя на остановке и, безостановочно проглядывая в свои глаза в поисках Лизы, так и не дождался её появления. И мне пришлось ещё с большим волнением ожидать своего прибытия на работу. Прибыв на автобусе в конечный пункт, я, следуя своему заведенному порядку, двинулся мимо парковки к главному входу здания. И вот тут-то меня и подстерегла вторая неприятная неожиданность, наотмашь сбив моё душевное равновесие.
Так в этом момент на паркинг влетело авто Макса. И несмотря на привычность такого его появления, он, тем не менее, не потерял свою восхищённую массовку. Но не это меня заинтересовало. А к моему удивлению, вместе с ним приехал Антон. Но это только удивило меня, но вот когда Макс, обойдя авто, открыл пассажирскую дверцу, и в неё в ответ на его руку, высунулась женская рука, а за ней и её обладательница, то тут-то я и потерялся, оглушённый увиденным. Лиза! Что она там делает с ними, задавался я вопросами. В этот момент Макс повернулся и, видимо, заметил меня. И что же он делает? А он наклоняется к Лизе, и что-то ей шепчет, указывая на меня пальцем. Затем приподнимает руку и машет мне. Но я уже мало что соображаю, и повернувшись, заново встраиваюсь в поток людей, идущих на проходную.
Зайдя же в здание, я не иду к себе, а заняв наблюдательный пункт на втором этаже, стою, ожидая Лизу. Она, расставшись с Максом, двигается по направлению нашего отдела, где я её и перехватываю. «Лиза!», – зову я её из-за спины. Но она делает вид, что не слышит, и продолжает двигаться вперед. Я же, в свою очередь, догоняю её и, взяв её за локоть, пытаюсь остановить. Но она, видимо, ожидая такого поворота событий, резко разворачивается и истерично кричит:
– Что тебе надо ещё?! – Меня охватывает оторопь, и я только и могу, что выговорить. – Объясниться. – Её ответ не заставляет себя ждать, и она выпаливает:
– Между нами и так всё предельно ясно. Всё что можно – было сказано. Ты добился того, чего хотел. Теперь можешь радоваться, – затем она разворачивается и быстрым шагом удаляется от меня.
Я же, как ошпаренный остаюсь стоять на месте, пытаясь сообразить, чего такого я хотел и, главное, чего сумел добиться. И ведь что интересно… Как правило, все добиваются именно чего-то иллюзорно плохого, и всегда – с большим процентом успешности. С этими мыслями придя в себя, я решаюсь продолжить свой путь уже к пространственной точке нахождения моего рабочего места.
Войдя в наше отделение, я вскользь посмотрел на стойку администрации, где находилась Лиза. Её покрасневшие глаза мне говорили о многом, и моё сердце, готовое разорваться от этого, с удвоенной силой запульсировало, отчаянно пытаясь достучаться до меня. Но разве я ему могу сейчас что-то объяснить, когда сам не могу объясниться. Зайдя к себе в кабинет, я наливаю стакан воды и, залпом его выпив, пытаюсь заглушить терзающий меня огонь. Но сегодня – понедельник моей жизни, и мне не дадут покоя. Телефон оповещает меня, что меня хотят видеть у Мисс. Меня эта новость словно окатила ушатом холодной воды. Надо же, а я о ней и забыл совсем.
«Ну сейчас, я ей покажу!», – подумал я и, полный решимости, рванул дверь в её кабинет. Но одно дело – проявлять решимость у себя, и совсем другое дело – действовать под сводами чужого кабинета, на территории противника. Но я всё же показал себя (как и говорил), но только смиренным слушателем. Только вот что интересно! Почему неловкость должен чувствовать тот, по отношению к которому и была проявлена непочтительность, и в особенности, если хамом оказался твой начальник. Может потому, что просто не стоило проявлять сдержанность, зиждущуюся на этических (либо меркантильных) основах, а просто надо было, со всего маху показать ему его собственное отражение хамла, указав кулаком на его некоторые лицевые недостатки.
Конечно, женщина нуждается в другом подходе (в случае её ступора в отношениях), но и им не мешало бы прислушаться к неоспоримым доводам природы, к которым часто прислушиваются особи мужского пола, под воздействием силы притяжения, или силы столкновения с ботинком неприятеля, весьма неделикатно прикладываясь к асфальту ушами, и слушая эти доводы, издавая зовы мольбы. Но Мисс, не показывая виду и не глядя на меня, отойдя в дальний угол, продекламировала:
– Надеюсь, произошедшее там, останется между нами. И мы, оставив всё в прошлом, продолжим с вами, не вспоминая обид, трудиться и дальше.
Хотелось бы мне ей ответить: «Что, калоша, протрезвела?», – но, как она говорила, джентльменство не пропьёшь, и я просто сказал:
– Уже забыл.
– Ну и хорошо, – оживилась Мисс, – так что начнём новую неделю, а пока можешь идти к себе.
Я, посчитав, что после того, что между нами было (и не было), и этого достаточно, вышел из её кабинета. Эх Лиза, моя маленькая Лиза! Зачем ты отводишь глаза и делаешь вид, что сильно занята? Я же вижу, что твои глаза всё также красны, и ты, улучая минутку, забегаешь в туалет, чтобы всплакнуть. Я попытался двинутся в её сторону, но она, отвлеченно-занятая, сразу заметила моё движение и, вскочив с места, убежала прочь от меня.
– Так, сейчас же иду к Максу и выясняю в чём дело, – решаю я. Но на месте его я не застаю, как оказывается, он отбыл на собеседование. А ведь точно, я со всеми этими поездками, совсем забыл про план мероприятий. Что ж, надо идти к Наставнику, там и застану его. Зайдя в потайную комнату, я застаю там Макса, убеждающего Антона в своём видении автомобиля.
– Автомобиль, это олицетворение твоего «я». Это прихожая твоего дома, и женская особь, видя те комфортабельные условия этой прихожей, уже осознает общий интерьер дома, и по всему этому может предположить, что ей сулит поездка с тобой. После чего и решает – соглашаться на неё, или же нет. И скажу тебе честно, они (женщины), в основном, соглашаются. Да ты же и сам видел. И, поди что, даже сам слегка дрогнул, – засмеялся Макс.
– И что, Лиза тоже дрогнула? – встрял я в разговор.
– Поджилки явно тряслись! – поднявшись навстречу мне, заявил Макс.
– Я думаю, что тебе лучше будет с ней расстаться, – выведенный его ответом из себя, пошёл на обострение я.
– А я придерживаюсь иного мнения, – встав в стойку, ответил Макс.
Что ж, стороны были готовы к предстоящей горячей фазе конфликта, не хватало лишь одного, запала. Мы, с ненавистью глядя друг на друга, ждали той искры, которая и даст старт нашим намерениям. Но вот спичка чиркнула и даже зажглась, но мы даже не кинулись друг на друга, а скорее – разжали кулаки. Это зашёл Наставник, прикуривая на ходу сигарету.
– А вы чего это бездельничаете, – спросил он, оглядывая нас. – Я тут уже вовсю штудирую поступивший ресурс, а вы даже и в полглаза не взглянете, – подойдя к окну, проговорил он.
А и в правду, пока мы тут решали свои насущные вопросы, там, за окном, Наставник интервьюировал очередного кандидата. Ну как интервьюировал… Он, решив, что с утра всем просто необходим радостный настрой, заставил очередного Сизифа открывать окно, что последний и пытался претворить прямо сейчас, перед нашими глазами. Но, несмотря на появление Наставника, в кабинете всё также стояла напряжённая тишина.
– Я что-то не пойму, что здесь происходит, – обведя нас взглядом, произнёс Наставник.
– Ник, видимо, забыл окно закрыть, вот птичка и улетела, – съехидничал Антон.
– Окно, говоришь, забыл закрыть?! – Вскипел я, и, схватив, стул, бросился в зал для собеседований. Кандидат, возившийся в тот момент у окна, уже потеряв надежду, стал отчаиваться, когда увидел несущегося в его сторону незнакомца со стулом. Кандидат, видимо, решив, что будет лучше уступить этому типу со стулом место у окна (да и, наверное, безопаснее), бросился прочь от меня. Я же, приблизившись к окну, со всего маху нанёс по нему удар стулом. Но окно было крепко спаяно, и лишь с третьего раза позволило себя разбить, и, тем самым вдохнуть внутрь помещения воздух улицы. Добившись своего, я поставил стул рядом с собой и с вызовом заявил вошедшей вслед за мной компании:
– Ну что, решение найдено. Вы ведь этого хотели?
И если лица Макса и Антона выражали некоторую растерянность, то выражение лица Наставника было скорее насмешливым.
– Что ж сказать, факты, как говорится, на лицо. Только вот решение больно уж затратное. Вы, надеюсь, понимаете, к чему я это говорю, – резюмировал он.
– Отчего бы, нет, – был мой ответ.
– Вы, наверное, ещё не пришли в себя с дороги. Так что давайте всё это спишем на производственные затраты, а вы сегодня здесь, пожалуй, уже всё сделали, что могли. Так что идите к себе и занимайтесь своими делами, – обратился ко мне Наставник, провожая меня к двери. Затем повернулся к оставшимся и сказал, – Что стоим, теперь ищем ответ на вопрос, как закрыть это окно в Европу.
Я опять возвращаюсь, и вновь Лиза не выдерживает и уходит подальше от меня вглубь зала. Не знаю, как удалось мне дотянуть до конца рабочего дня, но тем не мене мне удалось это сделать, и я, выжатый прессом стресса, выдвинулся домой. Я не стал сразу же, по окончании рабочего времени, выдвигаться на выход, препятствие в виде Лизы заставило меня подождать её ухода. Я посидел у себя в кабинете и решил обратиться к самому лучшему доктору – времени, который, собрав консилиум из большой и малой часовой стрелки, диагностировал болезнь, и вынес своё, чисто временное решение, которое по мере изменения ситуации, может быть заменено на другой, уже безвременный вердикт.
Когда же я приближался к своей остановке (мне казалось, что на сегодня уже всё, хватит с меня), кто-то посчитал иначе, и на меня свалилась новая напасть. Из-за лесной полосы, обрамлявшей остановку, вдруг выскочил мужчина и резко схватил меня за грудки. А я ведь после сегодняшнего, весь в стрессах дня, уже расслабился и находился в благостном предчувствии домашнего дивана, а тут – на тебе, и я только захлопал глазами в ответ.
– Ты зачем так поступил? Я ведь считал тебя за друга! – тряся меня, прокричал Атеист (Да, это был он).
Затем он также резко отпустил меня, махнул рукой и исчез туда, откуда и появился. Всё произошло так быстро, что я, как стоял столбом в одном положении до моей встряски, так и продолжал в нём находиться, разве что только костюм мой принял слегка вызывающий вид. Стоящие на остановке зеваки, следуя чтимой ими вековой традиции, мгновенно застыли в неповторимых позах, тем самым образовав архитектурную композицию, олицетворяющую собой всепоглощающее любопытство. Я же, после этого инцидента стряхнул с себя невидимую пыль непорядка и присоединился ко всем стоявшим, которые, в свою очередь, перераспределились уже в толпу, для которой ни до кого здесь нет дела.
Был правда ещё один, замеченный мною прохожий, который с не меньшим интересом наблюдал за всей случившейся со мной историей – это был Наставник. Но, в конце концов, я всё-таки добрался домой, и здесь уже попытался, успокоившись, найти ответы на мучавшие меня вопросы. Но разве их найдешь, лежа у себя на диване? Так что моя готовность решать вопросы утром следующего дня – ничем не отличалась от вчерашней. И сегодняшний день не стал исключением, он стал продолжением вчерашних моих неожиданностей.
Видимо этот временной отрезок вошёл в цикл турбулентности, которая и раскачала весь мой размеренный ход жизни. Но природные катаклизмы не возникают сами собой, им также предшествуют свои природные факторы. Так извержению вулкана способствуют накопления огненной лавы внутри горы, которые, в свою очередь, поднимаются вверх через трещины в земной коре. И уж когда масса лавы достигнет критической массы – тогда и происходит извержение вулкана. Также и я, накапливал своим молчанием Лизино нетерпение, с её жадным желание узнать, кто же поедет с Мисс. И вот когда она узнала об этом, то и произошёл нервный взрыв.
Но я не предполагал что всё так серьезно, и когда на следующий день прибыл на работу, то за стойкой администратора меня встречала совсем не Лиза. Вместо неё была Маша.
– А вы-то что здесь делаете? Где Лиза? – пытаясь скрыть своё волнение, спросил я её.
– Так она заболела. Вот и взяла больничный, – был её ответ.
– А что с ней? – спросил я.
– Я не знаю, – всё также бесстрастно ответила она.
Я, получив такой исчерпывающий ответ, запёрся у себя в кабинете. «Что с ней? Что мне делать?», – носился я из угла в угол. «Да ведь и трубку не берёт!», – продолжал злиться я, пока не был вызван к Мисс. Там она, после обсуждения производственных моментов, довела до меня информацию, что в конце недели намечается проведение корпоратива, и что мне желательно на нём присутствовать.
– Хорошо, – только и ответил я, сам в это время думая только о Лизе.
– Ну, это всё. Можете идти, – сказала на прощание Мисс. Но я, прежде чем выйти, всё же спросил её о Лизе.
– А что случилось с нашим администратором? – с каменным лицом спросил я её.
Мисс посмотрела на меня внимательно и также безучастно сказала:
– Да ничего особенного. Как раз к корпоративу выздоровеет. – Она сделала паузу и спросила. – А вы что-то хотели от неё?
– Да нет, просто для информации, – ответил я и направился к выходу.
Что же меня ещё сегодня ждёт, подумал я, выйдя в коридор. Но это была единственная на сегодня неприятная новость. Так моим неприятным ожиданиям у Наставника, не суждено было сбыться. Он, не желая обострений, на первое время разграничил время нашего пересечения с Максом.
– Но это – не надолго, – предупредил Наставник, – до начала следующей недели, а тогда, я думаю, мы всё решим. Так сказать, расставим все точки над «i»! – загадочно закончил он.
Что он подразумевал под этими точками, я уже имел собственные предположения. Что ж, поживем ещё недельку, а уж там решим, как жить дальше. В общем сказать, эта неделя прошла в томительном ожидании её окончания, телефон Лизы всё также не отвечал на мои настойчивые звонки, дверь её квартиры, сговорившись с телефоном, также одаривала меня своим спокойным молчанием, а я – всё также посещал своё рабочее место, где всё-таки иногда пересекался с Максом и Антоном. Но мы делали вид, что не замечаем друг друга, и проходили мимо не поздоровавшись. Видимо, взаимное желание нездоровья друг другу, явно присутствовало в нас.
После работы я взял себе привычку идти домой пешком, мне вообще понравилось одиноко бродить по улицам, вглядываясь в лица прохожих. Мне было интересно представлять, как они живут, какие заботы волнуют их. Неужели это было моё расставание с миром? Так я, бродя по улицам, пытался запомнить последние дни моей жизни здесь. Или, может я, заглядывая в лица прохожих, пытался отыскать для себя какую-то надежду, какую-то зацепку для того, чтобы здесь задержаться?
Знаю одно, я находился на распутье, и тот, кто мог бы мне помочь выбрать истинный путь, оказался из-за меня же не со мной. Что ещё… А больше меня никто за грудки не хватал, хотя я бы согласился, чтобы это сделала Лиза. Что касается Атеиста – новостей о нём никаких не было. Так что, когда я вглядывался в звёздное небо и видел, как упала ещё одна звезда, а с нею и ангел – я не испытывал волнения за его судьбу. Ведь падший ангел – это тоже выбор. Каким же будет мой?
Я этого ещё не знал.
