Игорь Сотников
Последнее искушение свободой
– Но что здесь случилось? Почему всё было в крови?
Я же в ответ сказал, натужно засмеявшись, – так ведь это был томатный сок, который он случайно уронил, вот тебе и показалось так, тем более при таком освещении не трудно впасть в заблуждение.
Мне показалось, что мои слова немного успокоили Лизу, но вот только её задумчивый взгляд не вписывался в это моё предположение. В этот момент появились официанты, расставляя на стол различные закуски, что вызвало с моей стороны вопросы.
– Подождите, а в чём собственно дело, – начал я, – мы, как видите, ещё не освободили столик.
В свою очередь, один из официантов ответил мне:
– А это ваш друг сделал заказ для вас. Попросив обслужить вас по высшему разряду.
– Но… – хотел было возразить я, но официант предусмотрел этот мой вопрос и ответил:
– Можете не беспокоиться, ваш заказ уже оплачен.
Знал бы я тогда, какой мой заказ оплачен, но всему своё время.
– Ну, хорошо, продолжайте, – ответил я, решив больше не вмешиваться в их действия.
– А ведь, знаете, я его уже один раз видела, – придя в себя, как-то отстранённо сказала Лиза.
– Кого его? – непонимающе спросил я её.
– Ну этого, вашего приятеля, – ответила она.
– Вообще то, он не местный, так что мне кажется, что вы вряд ли его могли раньше здесь видеть. Может вы его перепутали с кем-то?
– Да нет, я точно его видела. Разве можно его с кем-то перепутать. Ужас и притягательность в одном флаконе.
– Что да, то да. Он довольно колоритная личность, которую сложно не узнать. – Согласился я.
Лиза, услышав это моё подтверждение её слов, с появившемся огоньком в глазах, перехватила мой захват рук, и уже своими пальчиками, но с весьма острыми ноготками, впилась мне в руки и начала свой рассказ.
– Так вот, слушайте. Всё случилось в вечер по подготовке того злополучного корпоратива. Мне и ещё нескольким девочкам из отдела, поручили привести в должный вид наш конференц-зал. В принципе ничего особенного, в одном месте убрали, в другом добавили, вот в общих чертах и вся подготовка. Я же, после того как мы всё приготовили, пошла к нам в отдел для того чтобы забрать оставленные там свои вещи. И вот, когда я уже возвращалась по коридору назад, меня остановил звучащий из-за поворота мужской разговор. А ведь уже был поздний вечер, и мне казалось, что кроме охраны в здании никого не должно быть. Так что поддавшись какому-то наитию, я решила не раскрывать себя и потихоньку проследить из-за угла, что там делается. Когда же я, взрослая деваха, – Лиза, несмотря на всю свою серьёзность, тут усмехнулась, – как шпионка выглянула из-за угла, то увидела, как двое мужчин открывают дверь, ведущую в кабинет вашего Наставника. Так вот, один из них был, как раз ваш Наставник, а вот второго я раньше никогда не видела. Правда до сегодняшнего дня. – Задумчиво сказала Лиза. – Этот его взгляд… Казалось, что от него ничто не уйдёт незамеченным. Я хоть и на далёком расстоянии находилась от них, но и там мне показалось, что он чувственно видит меня. Как вспомню, аж жутко становится! – Проговорила с ужасом Лиза, и её острые ноготочки показали мне, на что они способны.
Вот эта новость! Для меня она была действительно новостью, со всеми её атрибутами смещения, когда-то установленных правил видения порядка занимаемых вещей в пространстве. Теперь полученная мною новая информация, вносила свои коррективы в тот самый установленный порядок существенности, и требовала от меня знаковых действий, во избежание непредвиденных последствий. Невидимые связи, открывшись, стали тем недостающим звеном, связывающим в одно целое разрозненные до этого предположения.
– Ну всё, перестаньте, – попытался успокоить я Лизу. Ведь от состояния её души теперь зависело и моё сердцебиение. О чём не давали забыть её острые ноготки.
– Я попробую, – нежно сказала она и, заметив результаты своих ногтевых усилий, прижавшись ко мне, сказала, – Я не хотела.
– Я знаю, – в свою очередь тихо ответил я. Так продолжалось с минуту, пока я не возобновил разговор, – Так это всё?
– В общем-то, да. – Ответила она, отстранившись от меня. После чего, придав своему голосу серьезность, продолжила. – Просто мне показалось странным их позднее нахождение здесь, да ещё больших размеров сумки не внушали доверия.
– Сумки, говорите? Это интересно, – задумчиво проговорил я.
– Ну да. Я ещё спросила себя, что они такого хотят вынести в них?
– Может, принтер хотели стащить? – постарался разрядить обстановку я.
– Как-то не смешно, – не меняя своей волны, ответила Лиза.
– Ну, хорошо. Так что же дальше?
– Да всё. Я постояла и решила, что будет лучше пойти по другой дороге, и пошла на выход через северное крыло, – сказала она и, посмотрев на накрытый стол, как будто бы в первые увидела его преображение. – Что это? Разве мы делали заказ? – вдруг спросила она.
– Да, нет ещё, – ответил я.
– Тогда, что это? – выразительно спросила она.
– Это, так сказать, компенсация за неудобство от моего приятеля.
– Нет, нам ничего от него не надо. Пусть унесут, – с какой-то неприсущей ей твердостью, вернее сказать, мне ещё неизвестной, заявила Лиза.
– Тогда, давайте уйдём отсюда, – предложил я.
– А вот уж насчёт этого, скажу – нет. Мы собирались поужинать здесь, значит так и будет. Или вы уже идёте на попятную? – прищурившись, спросила меня Лиза.
– Разве с вами это возможно! – засмеялся я.
– То-то же, – засмеявшись вслед за мной, сказала она.
Я тут же позвал официанта и сделал соответствующие распоряжения, касающиеся поданного заказа. Где мы, обсудив с Лизой, решили, что во избежание нечистоплотных побуждений обслуживающего персонала, следует сделать заказ из другого набора блюд, что и было сделано. К тому же администратор, почему-то распорядился о новом месте, и нам был предоставлен уединенный столик в глубине зала, так что нам никто не мог помешать проводить вечер. Сделав заказ, я сообщил Лизе, что мне необходимо отлучиться, дабы помыть руки. На что, услышав в свой адрес, что это надо было сделать сразу, а не после того, как я обтёр их об неё, был отпущен для совершения этой гигиенической процедуры.
Зайдя в туалет, я помыл руки и, чувствуя, что слегка разгорячился, следом ополоснул своё лицо. Когда же я стал сушить руки, то краем глаза заметил, что сбоку на меня надвигается дородная фигура. Не убирая рук из-под фена, я повернул своё лицо в сторону этого немаленького тела. К моем не удивлению, передо мной предстал тот самый степенный господин, прозванный Денницей за его телесные характеристики боровом. Надо сказать, что количество им выпитого, уже очень явно стало проявляться на его внешнем виде: так потеря координации не позволяла ему твердо стоять на ногах, и он был вынужден опереться на стойку мойки.
Элементы его одежды, тоже не отставали от общей тенденции, и теперь от его слаженного ансамбля, уже больше и не осталось ничего прежнего, и каждый элемент одежды жил своей собственной жизнью, как на то уповали руки их хозяина. А они, потеряв связь со зрительной структурой организма, не смогли должным образом, как застегнуть штаны, так и заправить рубашку. Но самым убедительным элементом во всей фигуре борова – это было его лицо. Ты смотрел на него и убеждался, что да, ему, пожалуй – на сегодня хватит.
Но так как в мои планы не входило общение с такого рода личностями, то я, закончив сушку рук, повернулся по направлению к выходу и было собрался осуществить свой маневр, как стоящий на проходе боров, не сводящий с меня своих налитых смесью крови и алкоголя глаз, надвинулся на меня и, схватив меня за локоть, грубо спросил:
– Скажи мне, кто это с тобой был?
Я честно сказать, не ожидал от него таких движений, а ещё большей неожиданностью для меня стало то, что он, как оказывается, ещё мог выговаривать слова. Но как бы то ни было, мне пришлось с ним побеседовать.
– Так, знакомый, – ответил я.
– Ты его остерегайся, у него нехороший глаз. Прям до печенок пробирает!
И напоследок икнув, боров, отпустив меня, приложился всем телом к крану с водой. Я же освободившись, обошёл его, и со словами: «Всё-таки первым кто пробрал тебя – был алкоголь», – вышел из туалета, где в ту же минуту раздался мирный храп.
– Ну, вот и я, – подойдя к нашему столику, сказал я.
– Да вроде бы не изменился, – оглядев меня, сказала Лиза, – а как, руки помыли?
– Конечно, – вытягивая руки перед ней, заявляю я.
– Ну, тогда ладно. Смотрите, какие здесь диваны классные, – не удержалась она, но потом, приняв суровый вид, как строгая хозяйка, сказала. – Можете присаживаться, – а сама же в это время, не дождавшись меня, уже приступила к своему салату.
– Да я смотрю, вы уже начали, не дождавшись меня. – Сказал я.
– В отличие от вас – у меня график. И если вас ждать, то можно вообще остаться без ужина.
– Понятно, общение с мисс-Любовь не прошло бесследно.
– А я бы не стала смеяться над этим. Знали бы, как ей тяжело приходиться.
– Тогда я могу предположить, что вы с умыслом пошли со мной поужинать, – глядя ей в глаза, сообщил я.
– Что-что? – глаза у Лизы округлились.
– Всё, молчу, – приступая к еде, выговорил я.
Утолив первые приступы голода, Лиза отставила тарелку и, проведя рукой по ободку бокала, сказала как бы в пространство.
– Интересно, а что завтра будет?
– Хм, мы ещё не узнали, чем кончится «сегодня», а вам уже подавай «завтра», – сказал я.
– Так ведь с вами иначе нельзя, вы у нас личность непосредственная, подверженная приступам корпоративного духа. Разве не так?
– А ведь так оно и есть, – отложив столовые приборы, серьёзно сказал я.
Видимо Лиза не ожидала от меня такой серьёзности, сама-то она рассчитывала всего лишь подтрунить надо мной. И она, откликнувшись на меня, спросила:
– А что случилось-то?
– Просто вы правы.
– Да в чём же? – нервно спросила меня Лиза. – Слово из него не вытянешь!
– Мы ведь с вами работаем в одной компании, в одном отделе, и наши отношения подпадают под определение – служебные. А согласно нашим корпоративным правилам, я обязан ставить руководство в известность обо всех фактах, имеющих быть между сотрудниками в плане их личностных взаимоотношений. Сказал, и самому стало тошно.
– Но разве у нас роман? – тихо, и с каким-то трепетом в голосе спросила Лиза.
– Хочу констатировать, что с моей стороны есть только один ответ и он… – И не закончил я ввиду того, что пододвинувшаяся ко мне Лиза, видимо, решив получше меня услышать, вдруг на последней фразе неудачно облокотилась, и эта её неловкость привела к тому (какому ещё «к тому» – ко мне)… Ну, в общем к тому, что расстояние между нами сократилось до неприличных размеров, и я был вынужден отбросить все приличия и вместо слов применить другой, более подходящий в данном случае язык, как в прямом, так и переносном смысле.
И как бы мне не хотелось продлить эти минуты, но повествование требует своего, и мы по его требованию возвратились, дабы вдохнуть немного воздуха. Отдышавшись, я заметил:
– Так я же не дал тебе ответа.
Лиза же, опять приблизившись ко мне вплотную, тихо спросила:
– А я разве не правильно его поняла?
Мне не надо было что-либо ей отвечать, мои глаза, слегка моргнув, всё за меня сказали.
– Но что же мы будем делать? – спросила она меня.
– А пока ничего не будем делать. Но вот наступит аттестация – я тебя и уволю, – заявил я.
– Что-что? – чуть не задохнувшись, воскликнула она.
– Ну ладно, я сам уволюсь.
– То-то же, – пригрозив пальчиком, отметила Лиза.
– Ну, а если серьезно… Не знаю, что делать. Но следовать их правилам, я точно не буду.
– Ладно, не будем спешить, а то вдруг у нас ничего не получится, – решила поиграть Лиза.
– И то верно, я парень видный, – сказал было я, но Лиза набросилась на меня и, щипая, стала приговаривать:
– Я тебе дам видный. Сейчас тебе будет всё видно, какой ты видный.
Порезвившись вдоволь, мы решили, что всё-таки надо соответствовать своему высокому званию взрослых людей, и величественно заняли свои места, дабы в этом положении попить воды (и не надо себя обманывать, если бы не жажда, то мы бы так и продолжали ребячиться, хе-хе, взрослые люди!).
– Кстати, а чего ты задержалась на работе, – спросил я.
– Да точно, я совсем и забыла тебе рассказать, – ответила Лиза. – Меня ведь вызвала к себе наша мисс (ну это я уже знаю от одного весьма осведомлённого не-человека). И вроде, всё идёт как обычно, но в конце она сообщает мне, что собирается на следующей неделе в командировку на пару дней в Питер. Там будет большая презентация с последующим фуршетом, так что для нашей мисс нужно найти крепкое плечо, на которое можно опереться, и не только, если ты понимаешь. – Многозначительно заметила Лиза. – Так что она находится в раздумье, на ком остановить свой выбор.
– И на ком же она его остановит? – спрашиваю я, но мне ответ не нужен, мне уже об этом сообщили, моя маленькая Лиза. Но я тебе этого не скажу и дам тебе возможность погадать с подругами по работе, а себе дам время подумать, что тебе сказать по этому поводу. Да… Пожалуй, эта новость мало обрадует тебя.
– Да, ведь так и не сказала. Никогда ничего от меня не скрывала, а сейчас говорит, что ещё не решила, но я-то её знаю. Всё она давно решила. – С задумчивостью глядя в некую даль, проговорила Лиза.
– Вот как… – многозначительно поддакнул я.
– Ну, да ладно. У меня с тобой есть дела куда как поважней, – придвинувшись ко мне, сказала она. И уже её визави не оставалось ничего поделать, как сдаться на милость этой тигрицы, но тут громкий крик и шум в зале, заставил нас отвлечься друг от друга, и обратить свой взор на происходящее в зале.
А виновником всего этого разворачивающегося действия в зале, вылившегося в переполох, явился наш проснувшийся боров. Всё-таки небольшой сон, да и неудобная позиция для сна, сделали своё дело. И он, решив, что его величеству не подобает отдыхать в столь неудобных для себя условиях, направил свои стопы обратно к своему столику, где его веселая компания, обильно смазавшая своё нутро, даже и не заметила отсутствие их компаньона. Скажу больше – его отсутствие даже было принято за благо, так как его габариты заставляли дам находиться в стесненных условиях.
Так вот, наш герой направил свой нетвёрдый шаг туда, где, как он помнил, находился его столик, но одно дело решить, а вот проделать это, зачастую получается весьма трудно, и часто приводит совсем к другим результатам. Не могу точно сказать, но весьма вероятно, что на его пути, на свою беду повстречался несущий порцию заказов мальчик-официант. Мерцающий свет, непредсказуемость траектории дородного господина, которую он и сам не в силах был предугадать, да и неопытность официанта, решившего за раз разнести несколько заказов – разве столько непреложных ситуативных факторов могли спроста сойтись в одном месте, без явных для всех последствий? Верно. Случившееся было предопределено судьбой.
Так официант, не угадав направление хода дородного господина и, споткнувшись об его ногу, со всего маха распластался на полу, соответственно вместе со своим заказом. Вначале, естественно, был шок, официант, присев на пол, стал непонимающе обозревать последствия своего падения. Когда же до него дошло понимание о той сумме ущерба, которую ему придется возместить, он, неожиданно для окружающих, расплакался и стал, вытирая нос рукавом, оправдываться, говоря в пустоту зала: «Это не я. Это всё тот боров». У дородного же господина, всё случившееся вызвало лишь непонимание, он, сконцентрировавшись, стоял, как вкопанный, и только хлопал глазами. Но когда до него дошли слова плачущего мальчика-официанта, то его обуял, преобразивший его гнев.
– Кто боров?!! – завопил он, и со всего маха ударил мальчика-официанта.
Но так как официант находился в позиции сидя, а боров всё-таки занимал вертикальное положение, что определенно мешало ему – его удар не достиг заявленной цели, а пройдя вскользь, взял и утянул за собой самого бойца, который всем своим весом и подмял официанта, нанеся этим последнему ещё большие телесные повреждения. Но разве могут окружающие пройти мимо такой несправедливости, тем более, когда в их крови кипит жажда справедливости, смоченная в вине. Не буду даже говорить, что вся эта ситуация нашла своих трактователей справедливости, так что последующий спор за неё вызвал весьма горячую дискуссию с применением элементов мебели и столовых приборов.
Так вначале в дискуссию вступили защитники слабых и униженных, и надо сказать, что их невербальный метод общения, выглядел весьма аргументировано. Наш боров первым ощутил на себе крепость предъявленных аргументов в виде ударов кулаков и затрещин. Нашлись и такие (видимо из бывших футболистов), для которых применение рук считалась офсайдом, и они, следуя своим представлениям о правилах, больше полагались на свои ноги, которые не один раз входили в соприкосновение с брутальной зоной борова, его пузом и задницей.
Но как всё-таки трудно убедить такого оппонента в его неправоте, когда его толстокожесть, подзаряженная допингом, потеряла чувствительность к внешним раздражителям. И только численное превосходство противников деспотии не давало борову встать с пола и ответить встречными предложениями. Для сторонних наблюдателей уже стало казаться, что развязка конфликта предопределена, особенно это стало ясным после удачного приземления на борова какого-то местного рестлера, который (как потом признавался он в кругу своей компании) впервые осознал в кафе наличие в себе подобных способностей, а как узнал это – не удержался и полез на стул, дабы продемонстрировать окружающим чудеса техники реслинга. Но помощь борову подоспела когда её уже не ждали, и откуда так и не узнали (а чёрт его знает, в зале было темно).
Только диву даешься, откуда у людей до того не блиставших особенными талантами проявилось столько прыти в демонстрации себя и своих новых способностей, которые благодаря храброй воде (хотя они думали иначе), имели место здесь быть. И разве что только отсутствие подходящего случая, не давало им выказать себя раньше во всей красе. Но храбрая вода (по древней легенде) только в том случае может стать ею, если ты вышел из благородного рода команчей. Я же поначалу слегка усомнился в этом, но видя какой эффект она произвела на окружающих, мои сомнения окончательно рассеялись. Летящий в разный стороны соус придал нашим героям недостающую, так свойственную индейцам, вышедшим на тропу войны, окраску.
Взлохмаченные под натиском борьбы причёски, можно было принять за ирокез деловара (видимо эта группа относилась к племени, постоянно варящихся в делах клиентов, наверное, юристы). Особенно выделялся тот тип без рубашки, но почему-то при этом в подтяжках. Видимо, он меж соплеменников занимал видное место вождя, и его громовой голос: «Ах ты, падла, я тебе сейчас покажу!!!» (правда, никто почему-то не хотел видеть того, что он предлагал показать, отбиваясь от его предложений) – мог бы ему сослужить славу, и благодаря нему он мог бы получить прозвище типа «Громобой».
Был здесь и свой «Аяуомэт» (Тот, кто следует за заказами); и с ним «Виппона» (Тонкое лицо); «Демонтин» (Переговоры, поскольку он идёт) и «Мона» (Вонючий дурман). Но и противник тоже был, как говорится, не пальцем деланный. Он имел в своих рядах весьма колоритных личностей, таких как: «Мэчитизив» (У него плохой характер); «Мэчитехью» (У него есть злое сердце); «Нэхайосси» (Он имеет три пальца) и «Хоколескуа» (Дылда). Так, что ещё трудно будет сказать – чья возьмёт.
У одного из них (откуда?) проснулись невиданные до того способности, противостоять ударам разбивающейся об него посуды, другой, глядишь, так вывернулся, чтобы достать противника и тем самым вручить ему оплеуху, что если бы его видел участковый врач, к которому данный субъект уже многие годы ходит лечить свой хондроз – тот бы глазам своим не поверил и, наверное, не видать бы ему больше больничного. И разве подумаешь, что вон тот молодчик, так лихо дубасящий борова, всего лишь студент очного факультета ВУЗа, который еще недавно только и мог, что краснеть при обращении к нему девушки. А сейчас он – герой, сразившийся с Голиафом, на которого с таким восторгом смотрит его сокурсница, не знаю, как оказавшаяся здесь с ним.
Как выяснилось – все вокруг сплошь люди чести, да и к тому же через одного офицеры и настоящие полковники, и в связи с этим не могут допустить, чтобы несправедливость восторжествовала. И поэтому почтут за честь добавить тумаков тем, кого они считают людьми без чести, и к которым (как оказалось) они причисляли другую половину зала. Но нашлись и те (люди вообще без чести и совести), кто решил воспользоваться суматохой и улизнуть из кафе не расплатившись. Но, видимо, администрация заведения, уже была научена горьким опытом и в соответствии с ним, как только началась заваруха, выставила на выходе заслон из официантов и вызвала полицию. Что касается дальнейших событий, то ситуация развивалась следующим образом – на помощь борову пришла (откуда, в принципе, и надо было её ждать) помощь.
Так наша весёлая компания, видя всё это столпотворение, вдруг осознала для себя, что каждый нанесённый удар по их компаньону, это не только удар по их репутации, но что это также грозит для них потерей не только спонсора, но и как следствие этого, сегодняшнее посещение кафе выйдет за их счёт. Чего они категорически допустить не могли, и в следствие чего срочно решили вмешаться.
И если женская часть компании применила наиболее (как они считали) действенное оружие, позаимствованное ими ещё от сирен, преобразованного в крик, и попытались таким образом оказать на противника деморализующее действие. Но оппоненты и без них вели себя довольно не тихо, и добавочный крик, разве что только добавил недостающих эффектов в образовавшееся шумовое представление. Что же касается второго дородного господина из этой компании, то он в тот момент проявлял особенную прижимистость к одной из своих спутниц. И когда, прижимаемая им коллега по столу разразилась криком (вызванным видом поверженного борова), то дородный господин вначале даже и не понял, что случилось и решил, что его особое ручное проникновение и стало причиной этого всплеска эмоций.
И он уже было хотел себя поздравить с этим, как заметил, что его наклонница вместе со своими подругами, стоит и верещит, что есть мочи. Что же делает наш второй дородный господин, осознав свою ошибку? А он поворачивается, и заметив, что стало причиной подмены его планированных действий, наливается гневом, и с решимостью разобраться, прёт напролом по направлению к своему товарищу. Но не успел он пройти и пару столовых кварталов, как кем-то ловко выставленная нога, рушит все его планы по достижению приемлемого им решения. А вместе с ним, падающим на близстоящий (близлежащий после соприкосновения с ним нашего господина) стол, рушится и сам стол, а также планы на вечер, сидящей за ним компании.
Правда, разлетевшаяся по сторонам еда, также не дала вкусить соседям всей радости от этого бесплатного представления, забрызгав их по мере приближенности к разгромленному столу. Компания, лишившись своего ужина, решила, что раз их планам потушить голод не суждено осуществиться, то значит нужно отблагодарить того ловкача, умеющего так удачно ставить подножки. Ловкач же, видя не внушающие доверия и весьма несимпатичные лица, приближающихся к нему незадачливых соседей, решил, что их разговор не сулит ему ничего хорошего, и он призвал своих товарищей, дабы они помогли ему отстоять свою точку зрения. И надо сказать, что обе компании нашли консенсус, предпочитая аргументировать свои поступки с помощью стульев, что весьма неплохо доходило до некоторых неподготовленных голов.
Проверив на крепость несколько стульев, противоборствующие стороны пришли к выводу, что всё-таки стул, не смотря на свою хлипкость, всё же крепче, чем твой лысый лоб, что в особенности подтверждали павшие под ударами стульев и лежавшие обездвижено на полу их соратники. Но это мало охладило их пыл, и они всё также неумеренно продолжали колошматить друг друга. Наш же второй дородный господин, придя в себя и, ощутив вкус битвы, специфически пахнущей устрицами (наверное, из-за того, что приземление его произошло прямо на устричный салат), подумал, что дальнейшие свои действия лучше вести на расстоянии. Так что наш герой, поднявшись, решил, что неплохо было бы для начала что-нибудь запустить в этот комок сцепившихся между собой людей, что им и было проделано. Оказавшаяся на соседнем столе ваза с фруктами, была замечена им, и в соответствии с его намерениями – применена.
Мерцающий свет, постоянное движение людской массы – мало способствовали точности ведения фруктового огня, да и сам стрелок, как и многие другие, не мог похвастаться каким-то подобным опытом. Но, как говориться, всегда что-нибудь делаешь впервые. Так, что если поначалу его огонь скорее попадал в молоко (в виде бара, который по словам бармена, понёс весьма существенные потери, как оказалось, помимо бокалов, были разбиты, так же и несколько бутылок дорогущего коньяка, но мы-то знаем этих барменов, так что оставим на его совести эти слова), то когда наш герой приноровился – его огонь раз за разом достигал своей цели.
И хотя эти попадания несли ущерб той и другой стороне – для нашего героя это уже не имело никакого значения. По всей видимости, одно из таких удачных попаданий апельсином в глаз и надоумило пострадавшего отплатить противнику той же монетой, что он и проделал, нанеся ответный удар по дородному господину. И ведь как бывает, с первого раза и удача. Ответно брошенный апельсин, сбил с нашего дородного господина (посчитавшего себя самым метким стрелком) спесь – как оказалось, в зале тоже есть, чем ответить на его угрозы. Но наш дородный господин, разве пропустит такой удар по своей репутации? Да ни за что!!! И он, выбрав наиболее крупный фрукт (как потом оказалось, это был грейпфрут), со всего размаха бросает его в невидимого противника. И вот тут-то и наступила кульминация всего этого действия…
Как оказалось, в этот момент к кафе подъехала съемочная группа одной из кинокомпаний, в своих сюжетах ориентирующихся на показ работы различных заведений общепита, гостиниц и организаций, предоставляющих услуги для населения. Используя же фактор неожиданности (так называемые реал-шоу), они застают руководство заведений врасплох, и благодаря этому, могут дать объективную оценку работе того или иного заведения. Так что внезапность, можно сказать, и является той изюминкой, с помощью которой они и привлекают своего зрителя.
Но на этот раз, этот фактор неожиданности, сыграл с ними свою любимую злую шутку, организовав для них свою неожиданную встречу с грейпфрутом. Приготовив камеры ещё в микроавтобусе, сверив все свои действия, съемочная группа вышла, быстро записав свой предвыборный ролик и со словами ведущей в камеру: «Что ж, пойдёмте и узнаем, чем приманивает посетителей «Наше» кафе», зашла в зал. Правда, вне камеры, заводя себя, она добавила: «Зайдём, и поставим всех раком!».
И вот он, кульминационный момент всего нашего вечера! Ведущая врывается в зал, где после своих слов: «Вот и я, ваша Ирина Залётная», – получает удар грейпфрутом по голове и, приняв от него ускорение, опрокидывается навзничь. Может быть и это падение не привлекло бы к себе внимание, ведь сколько их уже было за вечер – не пересчитать, но прибывший следом за телевизионной группой наряд полиции, быстро внёс свои коррективы в этот, казалось бы, уже так предопределённо текущий по своей колее вечер.
Но у полиции, как всегда есть свое особое мнение, идущее вразрез с основным мнением так широко гуляющего народа. И вот это непопулярное мнение быстро и доходчиво навязано всем участвующим в дискуссии лицам. А тому, кто особо отстаивал свою позицию, пришлось в прямом смысле понять, как крепко – это навязываемое мнение. Ещё где-то, в отдаленных углах зала кафе, слышались редкие возгласы: «А ты кто такой!!?», но вскоре, постепенно и последние очаги непонятливости были потушены, и только для работников кафе ничего не закончилось, а наоборот – пришло время собирать камни, мебель и посуду.
Мы же с Лизой, решив, что с нас на сегодня, пожалуй, развлечений хватит, взял за грудки официанта, который вдруг решил, что ещё не всё закончилось, ну по крайней мере – для него, попытался улизнуть, как ему казалось, от неминуемой расплаты. Но потом поняв, в результате моих объяснений, какого рода расплата его ждёт, быстро рассчитал нас. На выходе нас застала весьма интересная картина – молодая женщина, по всей видимости имеющая какое-то отношение к телевидению (самое прямое, если бы она могла, то сказала бы), с перевязанной головой, вместо того, чтобы, как полагается раненной, следовать советам врачей и отдыхать, развила кипучую деятельность, грозно отдавая различные приказы присутствующим здесь кинооператорам.
Хоть и говорят, что каждый телевизионщик – тот ещё фрукт, но, наверняка, нет ещё такого фрукта, который бы был крепче головы самого телевизионщика. В общем, вы узнали в этой женщине нашу искромётную ведущую. Правда, после этого случая, она, пожалуй, откажется от этого двусмысленного эпитета. Так вот, наша ведущая, получив казалось бы смертельный удар грейпфрутом по голове, поначалу растерялась, упав в нокаут (что ей было, в принципе, не свойственно), но потом её астральное тело, было собравшееся на покой, вдруг заметив, что её операторы, проявив беспечность, бросились к ней, чтобы оказать ей первую помощь, но при этом преступно отставив свои камеры и тем самым лишив её хорошего кадра, решило, что пора бы вмешаться и поставить всех на свои места.
Так сначала она, поставив себя на ноги, тут же поставила и всех остальных на свои привычные места, то есть на колени, обрушившись на операторов с обвинениями в самом тяжком преступлении, в непрофессионализме. Затем уже на включенные камеры, она, постанывая, разрешила себя перевязать, при этом ни на секунду не выпуская микрофона из рук. Но как только камеры выключались – за дело вновь бралась ведущая и обрушивалась на своих бездарных помощников.
– Ну ты, морда, долго я ещё буду ждать? – начинался её отпуск грехов. – Да-да, к тебе относится. Чего стоишь, как истукан. Неси скорей воды!!! – И уже кто-то в очередной раз несётся за новой, десятой по счёту порцией воды. – А там, что за ржание? Что, заняться больше нечем?
– Давай быстрей проскочим мимо них, – прошептала Лиза, – А то глядишь, она и нас припашет. – И, дернув меня за рукав, придала мне некоторое ускорение.
Выйдя из кафе и, оказавшись на улице, мы с Лизой, поддавшись очарованию вечера, синхронно выдохнули из себя остатки кафешного воздуха, и наполнили свои лёгкие свежим вечерним.
