Герман Иванович Кирсанов
Вьетнамские каникулы, или Записки дауншифтера
– Виски, но только безо льда.
– Я тоже выпью виски.
Хозяйка квартиры отодвинула водочные стопки и наполнила «роксы» где-то по пятьдесят грамм.
– Да ты я смотрю, при понятиях, – не удержался я в комментариях.
– А то!
Алена улыбнулась. На секунду, мне показалось что она, сбросила свой строгий образ и превратилась в обычную милую девушку, но через мгновение образ вернулся и, сдвинув брови, почти по-мужски, она произнесла:
– Сегодня был тяжелый день! Давай, чин-чин!
Наши стаканы встретились, издав слабый и какой-то не веселый звон. Выпили. Алена закусила кусочком сыра. Я, чувствуя неловкость от того, что пришел с пустыми руками, решил воздержаться от еды.
После третьего бокала Алену «отпустило». Она повеселела и стала рассказывать о событиях последних пяти лет. Из ее повествований я узнал что, делая карьеру, ей через многое пришлось пройти, многое пришлось вынести. В какой-то момент, мне даже стало жаль её, но с другой стороны, карьеризм это ее прихоть, это ее выбор. Хочешь быть «биг-боссом» – готовься к испытаниям. Ничего в этом мире не дается просто так.
Когда в бутылке оставалось меньше половины, захмелевшая Алена произнесла:
– Кто первый в душ, ты или я? А то еще чуть-чуть и я вырублюсь, а завтра рано вставать.
Все это выглядело уж очень по-деловому, без всякого намека на чувства, не говоря уже об отсутствии, какой-либо романтики. В глубине души, я наверно этого и хотел. Выпили, закусили и в кровать. Но на меня накатили воспоминания. Я представил, что на этой постели, как минимум, с Аленой спал Михалев – человек, разрушивший мою жизнь. Горькие мысли не согласовывались с плотскими желаниями. Взглянув на распахнутый халатик, похоть завопила: «Вот она, красивая, страстная! Что еще надо? Получи, что хотел и свободен». Нетрезвая голова уже склонялась в пользу сценария, задуманного Аленой но, за язык меня кто-то дернул и я произнес:
– А как же твой «женатик»?
– Женатик, как женатик, у тебя же тоже кто-то есть! – совершенно спокойно ответила Алена, без всяких намеков на угрызения совести.
Внутри меня что-то громыхнуло и упало. Наверное, это была вера в доброе и светлое. Конечно, ни про какого женатика, я не знал. Это было лишь предположение, но тыкнув пальцем в небо, я попал туда куда не следовало.
Если рассудить здраво, Алена была, конечно, права. У меня тоже кто-то есть! И не просто кто-то. У меня несколько женщин, в чувствах к которым я до сих пор не разобрался. А чего я собственно хочу? Ну да, она сказала, что свободна, но на самом деле с кем-то встречается. По большому счету она честнее меня, она не врет и называет все своими именами.
Разговор о «женатике» испортил вечер. Если бы Алена соврала, то наверно все было бы по-другому.
– Иди в душ первая, – произнес я, правдоподобно изображая спокойствие.
– Хорошо.
После того, как Алена удалилась в ванную, я покинул «маленький лувр», стараясь бесшумно захлопнуть дверь.
У разных людей разная реакция на алкоголь. Кого-то тянет в драку, кто-то плачет, а я становлюсь обидчивый. Сколько людей, столько реакций. Один мой знакомый, как только напивался, сразу шел к своей первой жене. Причем начинал движение ровно в двенадцать ночи. Все бы ничего, но он был звукорежиссером в нашей рок-группе. А в студенческие годы мы частенько «халтурили», и каждый раз играя на свадьбе, теряли «звукача» ровно в полночь. Уж не знаю, что там, творилось в его голове, но наша «золушка» сбегала из самых удаленных мест. После каждого «исчезновения», мы хотели расстаться со столь ненадежным коллегой, но он клятвенно обещал, что это был последний раз, приписывая свои действия козням темных сил.
Один раз мы играли на юбилее какого-то богатого дяди. Ресторан находился далеко за городом. Мероприятие было ответственное, поэтому организаторы попросили нас не пить. Играть и петь на «сухую» всегда сложновато, но ради солидного гонорара мы согласились. Когда добрая половина гостей разъехалась, а отставшая часть лежала в салатах, можно было расслабиться и «накатить». «Звукач» попросил выпить и пообещал, что в этот раз никуда не пойдет. Я еще раз внятно объяснил ему, что ресторан находится в десяти километрах от города, транспорт не ходит. Поедем все вместе, как только закончится «халтура». Он кивнул, но как только «пробило полночь», отправился в туалет, из которого не вернулся. Позже выяснилось, что два часа он шел пешком, пока его не подобрала какая-то попутка до города. До сих пор остается загадкой, как реагировала его первая жена на столь поздние визиты.
Выйдя из дома Алены, обиженный, я побрел по теплому летнему Ростову. Возвращаться к своей первой и, пока единственной жене не хотелось. Да собственно ничего в этот момент мне не хотелось. Вспомнив о том, что «бизнесвумен» уже вышла из ванной и не нашла меня, предупредительно выключил телефон. Погуляв более часа по набережной, я отправился спать к родителям.
Утром пришло два сообщения. Алена гневно требовала немедленно перезвонить и объяснить свое поведение. Жена тактично выражала сожаление, что я не нашел времени позвонить ей и сообщить, что не приду ночевать. Обоим женщинам отправил краткое смс: «Извини, почувствовал себя плохо».
Оставались сутки до вылета. Пришло время собираться в дорогу. Покупая вьетнамским партнерам селедку, «бородинский» хлеб, я ощутил, что все мои мысли уже далеко, за пределами Российской Федерации. «Как там работа? Что с контрактом, что с поставками? Не обнесли ли мою квартиру в мое отсутствие?» – вертелось в голове.
Российские проблемы почему-то интересовали меньше, хотя нужно было срочно разбираться со своими женщинами.
Почему Алена резко пошла на сближение хотелось знать, но разговор о «женатике», все еще вызывал желчную горечь во рту, и поэтому я решил общение с ней отложить на потом.
С женой было сложнее. Ощущая чувство вины за очередное собственное предательство, я решил поговорить по телефону.
– Саш, я еще раз предлагаю тебе приехать ко мне. Это не дело. Семья должна жить вместе. Ты же любишь путешествия. Слетаем в Камбоджу, Сингапур. У меня хорошая работа, есть деньги.
– Нет!
– Что нет?
– Нет и всё!
– Объясни.
– Ты пропал на пять лет, жил неизвестно с кем, а теперь, я должна всё бросить и лететь к тебе?
– Но два дня назад, ты говорила мне совсем другое.
– Протрезвела.
– Протрезвела? Как скажешь! Передумаешь, напиши, – сказал я, и обидевшись повесил трубку.
Глава
29. Back in S. R. V.
Возвращаясь на свою вторую родину, мне пришлось провести полдня в столичном аэропорту. После часа сидения в одиночестве, навалилась грусть-печаль-тоска. События последней недели кручинили голову. Чтобы поднять настроение пришлось хлебнуть из бутылки, закамуфлированной под минералку. Через полчаса грусть-печаль ушла, и захотелось наполнить оставшиеся шесть часов до рейса общением с представительницей противоположного пола. Домодедово, как обычно пестрило разношерстными пассажирами. Перебирая претендентов для беседы, на глаза попалась одинокая женщина. Я подсел рядом и после небольшой паузы завел разговор.
– День добрый! Меня зовут Георгий, лечу во Вьетнам, а вы куда?
С некоторых пор я усвоил, что если в первой фразе сообщить незнакомому человеку информацию о себе, то это располагает к дальнейшему общению. Когда же ты начинаешь знакомство с фразы: «Как вас зовут? А куда вы летите?», у человека возникает невольное опасение и излишняя настороженность.
– Светлана. Лечу в Колумбию, – с детской непосредственностью призналась незнакомка.
– Ух, ты! А ближе развлечений нет?
– Что вы Георгий? Какие развлечения!? Я лечу к любимому мужчине, – строго произнесла Светлана, подчеркивая серьезность своих слов и намерений.
Случайной знакомой было за сорок, но одевалась она как ученица старших классов. Зауженные короткие джинсы, кеды на босую ногу, розовая маечка, рюкзачок с меховым зайцем. Видимо, возраст был ее больной темой. Она яростно не хотела, взрослеть. Хорошее телосложение издали делало ее похожую на молодую девушку, но по мере приближения предательские морщинки у глаз и на шее выдавали возраст.
– Светлана, сгораю от любопытства, как же вашего любимого мужчину занесло в Колумбию. Простите мое невежество, но пишут, что это же ужасная страна. Красные повстанцы, наркотики, банды, бароны, похищение людей.
– А Россия не ужасная страна? Здесь всё тоже самое!
– В принципе, если последователей Зюганова называть «красными повстанцами», то возможно, вы правы – пытался пошутить я.
– А вот вы, Георгий летите во Вьетнам, там тоже партизаны. Ну, или недавно были партизаны.
– Сдаюсь! Убедили!
– Кстати, а что вы делаете во Вьетнаме?
– Я писатель-путешественник, – соврал я.
Историю про директора ресторана и начинающего нефтяника рассказывать не хотелось.
– Уже публиковались?
– Пока только журналы.
– Если хотите, я могу вам дать контакт моей подруги, она крупный издатель. Может пригодиться.
– Дайте, может и пригодится. И все же. Вернемся к вашему колумбийскому избраннику. Если не секрет, как вы познакомились? Мне просто интересно. Он кто, колумбиец? На каком языке вы общаетесь? На испанском? Я пять лет живу во Вьетнаме, но с местными женщинами как-то не складывается. Уж очень мы разные.
– Мы познакомились в интернете. Месяц переписывались, а потом, несколько раз общались по «скайпу». Зовут Энтони. Он англичанин. Уже пять лет там живет. Я, как только его увидела, сразу поняла – это мой мужчина.
– У вас хороший английский?
– Нет, но и без слов понятно – это моя половина. Он сразу пригласил меня к себе жить.
– Жить? Не в гости, а жить? А деньги на билет он вам выслал?
– Нет, он мне выслал электронный билет.
Я мгновенно забеспокоился о судьбе этой женщины.
– Надеюсь это билет с открытой датой в оба конца?
– Нет, в один конец, но это не важно. Я не собираюсь возвращаться назад. Дочь уже взрослая и меня здесь ничего не держит.
– Стесняюсь спросить, а дочери сколько?
– Восемнадцать.
– Да…. Светлана, конечно, это не мое дело, но вы не торопитесь? Ведь это на другом конце света, а билет в один конец. Может поискать кого-нибудь поближе?
Собеседница на минуту задумалась и поменяла позу, приняв более удобное положение для своей пятой точки.
– Георгий, ну что вы жути нагоняете. Вы лучше скажите, у вас случайно нет чего-нибудь алкогольно-горячительного? А то, здесь не продают, а до «duty-free» еще далеко.
– Есть немного водки, в бутылке из-под минералки.
– То-то я смотрю, вы от газировки морщитесь.
– А что делать? Теперь в аэропортах «злоупотреблять» нельзя.
Светлана выпила из одноразового стаканчика, оставшегося у неё из под кофе. После второй порции «минералки» словесные шлюзы открылись, и она с упоением стала рассказывать мне об Энтони. Я узнал, что он, не только замечательный мужчина и бизнесмен, но еще и сёрфер, постоянно путешествующий по Латинской Америке. По каким-то невиданным ощущениям, видимо где-то на уровне подсознания, а может просто животного инстинкта, она убедила себя, что это тот, которого она ждала всю свою жизнь. Я слушал ее, и удивлению моему не было предела. Ну ладно я, увидел Алену и потерял голову, но это было «вживую», а не по скайпу. Да и потом, я полгода добивался предмета своего обожания, общаясь на одном, родном для нас языке. А тут, месяц виртуального знакомства на ломаном английском, привел к решению жить вместе. Может, конечно, так бывает, но перешагнув сорокалетний порог, я понял, что только ошибки в мире происходят скоропостельно.
– Светлана, прошу Вас об одном, иначе моя совесть будет нечиста, давайте выпишем на листочке, именно на листочке, а не в телефоне, адрес посольства в Боготе. На всякий случай. Хорошо?
– Хорошо!
В интернете мы быстро нашли страничку русского посольства в Колумбии. В маленький розовый блокнотик я собственноручно записал на русском и английском адрес и все телефоны.
– Уж не знаю, пригодится ли Вам это, но на всякий случай, пусть будет.
– Спасибо, Георгий! Вы настоящий джентльмен.
– Прям как ваш Энтони? – не удержался я.
– Да, как Энтони, – ответила Светлана совершенно серьезно и взглянув на часы добавила, – мне уже пора, регистрация на рейс до Мюнхена началась.
Мы обнялись, как старые друзья. На прощанье, моя мимолетная знакомая оставила электронный адрес подруги издателя и добавила.
– Георгий, обязательно напишите Верочке, что вы «от селёдки».
– Не понял. Какой Верочке, от какой селёдки?
– Вера Павловна – издатель, селёдка – это я. Мы с ней подруги с детства. А пароль «от селёдки» выделит из общей массы бумагоморателей. Я если не забуду, позвоню ей насчет вас.
– Понял. Спасибо.
Распрощавшись со Светланой, я впал в раздумье. Пять лет назад я тоже летел на край света с билетом в один конец. Ну и что из этого вышло? Я в порядке. Может быть, и эта женщина устроит себе жизнь и найдет любовь. Мои размышления прервал блондинистый малыш, который медленно, но уверенно направлялся ко мне. Нормально ходить он еще не умел и поэтому передвигался, держась за сидушки кресел. Не дойдя несколько шагов, ребенок остановился и стал приседать. Складывалось впечатление, что внутри его звучит музыка, и он пританцовывает в ритм, слышный только ему. Улыбка не сходила с его милого личика. Он веселился, переполненный какими-то чудесными чувствами. Голубые глаза и ямочки на щечках добавляли уморительной милости этому созданию. Станцевав для меня свой танец, он развернулся и, не дождавшись аплодисментов, направился в сторону своей мамы, стоявшей неподалеку. Родительница танцора была такая же красивая и улыбчивая, как ее ребенок. У нее тоже были белые волосы, голубые глаза и ямочки на щечках. Помимо этих семейно-генетических атрибутов, ее украшал высокий рост и дородное телосложение. Обтягивающий спортивный костюм давал возможность предположить, что до появления малыша, она была почти модельной внешности, но после родов видимо немного прибавила в весе. Такая умеренная упитанность ее не портила, а только украшала, создавая образ настоящей русской женщины.
Я опять загрустил. Мне захотелось не разрываться между несколькими женщинами, а иметь нормальную семью. Сорок три года! Уже пора определиться, пора заводить детей. С мыслями о возможной матери моего ребенка я побрел регистрироваться на свой рейс.
Полет прошел штатно, в обнимку с бутылкой виски, но во время посадки произошло событие, которое я воспринял, как очередной знак.
Наш лайнер уже был готов коснуться земли, как вдруг двигатели зарычали, а потом завизжали. От резкого ускорения вдавило в кресло. Пассажиры, готовые аплодировать экипажу за прекрасный полет, испуганно переглянулись и бросились к иллюминаторам. А земля тем временем стремительно удалялась. Любой пилот скажет вам, что заход на второй круг – это всегда сложная, сравнимая с аварийной, ситуация. Уж не знаю, что там случилось, но до контакта с взлетно-посадочной полосой, нам оставался метр, максимум два. Самолет с диким рёвом взмыл в небо и накренился, делая крутой разворот. Я мгновенно протрезвел и, вцепившись в подлокотники, замер, боясь пошевелиться, чтоб не нарушить баланс трехсоттонной махины.
Как все же удивительно устроен человеческий организм. За сутки дороги из родного города я употребил неприличное количество алкоголя и тут, в один момент, из меня всё выветрилось.
Мы развернулись и опять пошли на посадку. Прочитал «Отче Наш». Затем, обращаясь к высшей инстанции, очередной раз стал просить Всевышнего дать мне время, чтоб исправить все ошибки, которые совершил за свою никчемную жизнь.
Это был определенно знак, но какой? Пять лет назад, возвращаясь из Вьетнама, у нас тоже были проблемы на посадке. Видимо, тогда меня не хотел отпускать Вьетнам. Если использовать ту же логическую цепочку, то сейчас меня не отпускает Россия?!
На второй раз, шасси нашего «Боинга» без проблем коснулись горячего вьетнамского бетона. Народ истерично зааплодировал экипажу. Пока мы выруливали к телетрапу, я мгновенно забыл про время, которое просил для исправления ошибок и сосредоточился на том, что нужно срочно выпить, чтоб «обмыть» мое второе рождение.
На следующий день после прибытия, в лёгком хмелю, я отправился на работу. В офисе нашей компании мне сообщили, что Роман Сергеевич улетел в Москву и никаких срочных дел в ближайшее время не предвидится. Груз с оборудованием для «Русьвьетойл» в пути и ожидался только через месяц. Я мгновенно расслабился и сократил пребывание на рабочем месте до двух часов в день.
Встал вопрос – чем себя занять. Лето во Вьетнаме – мертвый сезон. С апреля по сентябрь время жуткой жары и дождей. Как назло, именно в это время, спасительный океан наполняется какими-то «козябрами», которые беспощадно жалят. Получать удовольствие от купания в среде, которая тебя отторгает, не представляется возможным. Туристов минимум, а местные русские на каждое лето уезжают в Россию. Работая в ресторане, независимо от погоды и времени года, я каждый день был чем-то занят. Теперь же у меня образовалась уйма свободного времени, которое нужно было как-то убивать.
Первое, что пришло в голову, это заняться спортом, но после нескольких посещений фитнесс «клаба» пятизвездочного отеля я потерял интерес к идее совершенствования своего тела. Возможно, если бы в спортзале были хорошенькие девушки, а не престарелые австралийцы, я бы продолжил занятия, но увы, и здесь был «мертвый сезон»!
Дожди зачастили. Полупустые бары с вьетнамскими проститутками настроения не придавали. Отсутствие нормального общества и природные условия, настойчиво загоняли домой, в общество компьютера и телевизора. От тоскливого однообразия я стал пить.
Как-то, один из работников нефтяной отрасли, мне сказал:
– Нравится тебе это или нет, но рано или поздно, ты начнешь пить!
– Почему? – поинтересовался я.
– Потому что, это Вьетнам!
На первый взгляд умозаключение странное, если не сказать, глупое. Ведь здесь столько всего интересного, столько того, чем можно заняться. Хочешь – путешествуй, хочешь – учи языки, хочешь – занимайся спортом! Но, несмотря на море возможностей, добрая половина экспатов начинает пить.
Моя личность не стала исключением. В принципе, я и до этого момента, почти каждый день «принимал на грудь», но занятость многочисленными делами, не давала уйти в запой. Теперь же, моя новая должность требовала минимального или точнее сказать номинального присутствия на работе. Я вообще, мог по нескольку дней не появляться на рабочем месте. Роман Сергеевич был в России, а срочных дел, в которых нужно было моё личное участие, временно не было.
Если рассудить здраво, то повода пить особо не было. Все было хорошо. Все были живы и здоровы. Были деньги, была работа. Но, несмотря положительность моей жизненной ситуации, я ежедневно бежал от действительности, прячась в тумане замутненного алкоголем сознания.
Время от времени, в минуты просветления, я задавал себе вопрос: «Зачем пью?», но моё второе «я» оправдывало «злоупотребление» общей усталостью и неудачами в личной жизни. Возможно, именно тогда у меня начался тропикоз – болезнь странная и мало изученная. Много кто о ней говорит, но четкой формулировки, почему она возникает, я так и не нашел. В интернете пишут, что это расстройство психики, которое иногда наблюдается у европейцев проживших долго в тропическом климате. У меня были похожие симптомы (ослабление воли, быстрая усталость, желание побыть в одиночестве), но я решил, что это просто временный упадок сил, и чтобы взбодриться, стал мешать алкоголь с энергетиками, которые продавались за копейки на каждом углу. Потихоньку, количество потребляемой «жидкости» увеличивалось, и вот уже на сутки мне требовалось не бутылка, а полторы, плюс две-три банки энергетика. Причем начинал я пить с первыми лучами солнца, встречая рассвет в «прекрасном», как мне казалось расположении духа. Ближе к вечеру, когда внутри булькало уже более полулитра, мне хотелось приключений и женской ласки. Соотечественниц под рукой не было, и поэтому, теперь мой путь лежал по массажным заведениям города. В плотный контакт с продажными девками я всё так же не вступал, но осознание того, что за попу и спину меня трогает противоположный пол, частично успокаивало.
В один из дней я проснулся от легкого тычка в бедро. «Finish Mister!» – послышалось откуда-то сверху. Голова разламывалась, ожидая очередную порцию алкоголя. Осмотрелся по сторонам. Тусклый розовый свет. Маленькая комната для массажа с грязным низким потолком, в которой еле умещалась кровать. Из-за перегородки, словно чья-то голова, торчала половина кондиционера, который был задействован сразу на две комнатушки. Массажистка сидела на краю кровати и напевала песенку на родном мяукающем языке. Взглянул на часы. Три часа дня. «Что-то сегодня раненько я начал терять связь c реальным миром!». Нащупал под кроватью бутылку водки, в которой осталось немного спасительной влаги. Допил в один присест, чтобы хоть как-то погасить головную боль. Вьетнамка перекривила милое, по-детски кукольное лицо, представляя, что твориться внутри меня.
– Бань ёу? – спросил я по-вьетнамски.
– Мот чам нгин! – выдохнула из себя азиатская красотка с глазами, как у Бемби.
Я сделал над собой усилие и поднялся. Достал из сумки сто тысяч донгов и кинул на кровать.
– And tips, – продолжила она, перейдя на английский.
Я, молча, добавил еще двадцать тысяч. Массажистка, оттопырив пухлую нижнюю губу, изобразила недовольную гримасу, показывая всем видом, что эта сумма ее никак не устраивает. Денег я дал «выше крыши», потому как массаж в этом месте стоил восемьдесят тысяч, а если учесть, что, скорее всего меня вообще не массировали, то ее вымогательства были откровенной наглостью. После того, как я почти на карачках заполз в это заведение с бутылкой в руке и через минуту заснул, вряд ли кто-то мучился, чтоб вдохнуть в меня жизнь.
– Хоть бы поспать дали изверги, все равно клиентов нет! – возмутился я зачем-то по-русски. – За эти деньги можно было вообще снять номер на сутки!
– I don't understand you, tips please, – не унималась вьетнамка.
– Поверь мне, деньги портят людей! – продолжал я на родном языке и, не смотря на протесты труженицы массажного фронта, натянув шорты, качаясь, вышел вон.
Подойдя к мотику, стоявшему возле салона, поймал себя на мысли, что не помню, как приехал в «массажницу». А ведь до неё я был на берегу в баре. Как я вообще ехал по дороге? Ведь я мог не только убиться, но и кого-нибудь сбить. Осмотрев колёса и не найдя на них человеческой крови, частично успокоился. Прежде чем двинуться в путь, опять напрягся. Почти три недели я пил. Связь с действительностью еще не была утрачена, но многие мыслительные процессы давались с трудом. Достав из глубин пропитанного алкоголем сознания остаток здравого смысла, задумался. Жизнь «под шофе» вечно продолжаться не могла. Рано или поздно с этим нужно было заканчивать.
Завел мотик. Поехал очень медленно. Кое-как я добрался домой. Начиналась легкая трясучка. Организм требовал «продолжения банкета». Стал вопрос: «Если завязать то когда? Прям сейчас?».
Я думаю, что добрая половина любителей выпить осознает, что пьянка – это «тупиковый путь». Возможно, даже кто-то собирается покончить «с этим злом», но мало кто может найти в себе силы, чтобы справится со столь властным змием? Даже великий Хемингуэй придумал великолепное оправдание, говоря: «I drink to make other people interesting» («Я пью, чтобы другие люди стали интереснее»). Как можно расстаться с бутылкой, если с ней трава зеленая, а люди добрые? Где найти краски, которыми можно раскрасить мир без дополнительного допинга?
Многие мои знакомые не могут самостоятельно выйти из «штопора», и поэтому сразу прибегают к помощи врачей. Внутривенное прокапывание оказывает чудесное воздействие, быстро возвращая людей к жизни.
Я же надеялся на свои силы, имея опыт самостоятельного, относительно безболезненного выхода из ежегодного новогоднего запоя. Единственная сложность была в том, что я никогда не совершал столь долгий «заплыв» и поэтому, сроки выходы из сумрака были не ясны.
Большинство «специалистов» рекомендует потихоньку снижать градус, заменяя крепкий алкоголь на вино или пиво, но у меня была своя метода.
Первым делом я позвонил в офис и сообщил, что заболел. Затем, в магазине нашего кондоминиума купил две маленькие бутылки водки «Ханой». В каждом таком «мерзавчике» было двадцать девять градусов и триста тридцать миллилитров. В то время, во Вьетнаме, акциз на водку рассчитывался в зависимости от «градусности», поэтому вьетнамцы сделали интересный маркетинговый ход. Они выпустили одну и ту же марку водки в трех разных бутылках, с тремя разными градусными составляющими. Большая бутылка, «ноль семь», была тридцать девять градусов, средняя, «ноль пять» – тридцать пять, а маленькая, «ноль тридцать три» – двадцать девять. Причем самая качественная водка оказалась в маленьких бутылках.
Первые сутки я пил по половине маленькой стопки «легкой» водки один раз в час. Для успокоения нервной системы, такой дозы было явно не достаточно, но это была самая легкая часть процедуры. Вторые сутки растянулись во времени и пространстве. Я старался заснуть под снотворным, сделанным на основе местных трав, но вместо сна меня трясло. Страшные мысли приходили в голову и наполняли сознание беспричинными страхами. В какой-то момент мне показалось, что на днях мне выбили зуб. Тогда я этого не заметил, а вот сейчас нащупал языком свободное пространство между зубов. Подойдя к зеркалу, чтоб пересчитать количество резцов и клыков, я невольно взглянул на себя. Опухшая физиономия, заплывшие глаза, слипшиеся волосы. На кого я стал похож? Желание выкарабкаться из этого дерма усилилось, но сил не прибавилось.
После пересчета зубов, которые к счастью оказались на месте, возник новый «шугняк». Почему-то я решил, что потерял все деньги, которые у меня были. Опять истерика, опять поиски по всей квартире. К счастью деньги, как и зубы, оказались на месте. Из-за резких передвижений по квартире участилось сердцебиение. Четко ощутил, что не хватает воздуха. Опять паника. Возникла полная уверенность, что через пару минут я совершенно точно задохнусь. Открыл окно. На секунду захотелось улететь от всего этого безумия, но взглянув вниз, желание летать пропало. Намазал под носом вьетнамским бальзамом. Защипало, завоняло, но отпустило.
Безумный мандраж и эмоциональная болтанка продолжались всю ночь. Ни фильмы, ни интернет, не могли отвлечь организм от внутреннего беспокойства. В какой-то момент я уже был готов сломаться и пуститься на поиски бутылки, но звякнул телефон. В электронной почте оказалось письмо от Романа Сергеевича. В нем он сообщал, что прилетит через неделю. Появляться пред его очами в таком непотребном виде совсем не хотелось. Нужно было срочно приходить в себя!
За два дня я проспал в общей сложности пять часов. Наступили третьи сутки, которые могли стать мостиком в нормальное состояние.
Мокрая постель, пахнувшая аммиаком и протухшим кефиром, несказанно радовала. Это был верный признак того, что хворь и яд уходят из организма. Теперь, как говорил «Мальчиш-Кибальчиш», нужно было: «День простоять, да ночь продержаться!». Решив, проспать этот кошмар, я опять выпил снотворного. Прошел час, но «дядюшка Сон», так и не пришел. Беспокойство не покидало. Страхи были уже не столь масштабны, как в предыдущую ночь, но все равно третировали нервную систему. Я решил выйти из своего заточения к людям. За руль садиться было рано, но подышать и прогуляться по окрестностям, было бы не лишним.
Вспомнив, что два дня практически ничего не ел, жутко захотелось горячего. Благо во Вьетнаме в первой половине дня суп «Фо» можно поесть на каждом углу. Зайдя в ближайшую «фошницу» заказал большую тарелку. Если европейцы предпочитают на завтрак бутерброд и кофе, то вьетнамцы не представляют себе начало дня без супа.
Если провести аналогию, то «Фо» немного похож на «Хаш». Всю ночь варится бульон из буйволячих ног, с десятком местных специй. Перед подачей, в кипящий бульон, на несколько секунд опускается рисовая лапша и уже сваренная курица, говядина или любая экзотика в виде свиных ушей. На отдельной тарелке приносится репчатый лук, молодые ростки сои, кинза, базилик, красный стручковый перец и ломтик лайма. Говорят, что особый вкус супу придает добавление хвоста кастрированного вола. Почему кастрированного? Потому что большинство волов во Вьетнаме кастрированные. С незапамятных времен азиаты поняли, что отсутствие яиц стимулирует рост рогов, а рога это «валюта» во все века и времена. Впрочем, такая закономерность распространяется и на современных мужчин. Если у тебя нет «настоящих яиц», то велика вероятность того, что скоро вырастут рога!
Через несколько минут после заказа, на моем столе стояла огромная тарелка супа и гора зелени. Высыпав растительность в горячее, добавил соевый соус. Попробовал – великолепно! После первых ложек на лбу возникла доброкачественная посталкогольная испарина. В середине трапезы почувствовал, как возвращаюсь к жизни. С улучшением состояния захотелось «дернуть» стопочку, для окончательного «выздоровления». От срыва спасло только то, что в «фошнице» не продавался алкоголь.
Не успел я закончить с поздним завтраком, как меня стало «срубать». Сонливость настолько быстро накатывалась, что я, еле успел дойти до квартиры. Не раздеваясь, я плюхнулся на диван в гостиной, и провалился в долгий, почти здоровый сон.
В полночь открыл глаза. Встал. Прошелся по тёмным комнатам. «Хожу-брожу, соображаю, значит не все так плохо!». Сердце почуяв, что я пришел в сознание, застучало пулеметом. Выпил корвалола. Для полного выздоровления нужно было еще поспать. Через час после рюмки «сердечного фенобарбитала», опять уснул.
Проснулся от духоты и зловонья. Окна закрыты, кондиционеры выключены. Запах перегара. Кислорода ноль. Несмотря на раннее утро, в комнате плюс тридцать. Подушка смердела так, что захотелось её выкинуть. Поднялся. Открыл окна. В надежде, что быто-химикаты справятся, снял все постельное и бросил в «стиралку».
Холодный душ был сродни обряду очищения. Мгновенно ощутил легкость в мыслях и движениях. Глубоко внутри еще что-то вибрировало, но ждать благостного состояния не представлялось возможным. Трое суток истекли, нужно было ехать на работу.
После возвращения из царства алкогольной зависимости, меня опять потянуло писать. Причем в этот раз, захотелось создать что-нибудь глобальное. О чем писать я ни как не мог определиться, потому как одна гениальная идея, сменяла другую. В голове ежеминутно рождались сюжеты вселенского масштаба. «Видимо алкоголь окончательно не выветрился из моего организма» – подумал я, и решил перечитать своё почти законченное произведение.
